Однажды в Лиллехаммере

— Вот, возьми. Элвис протягивает Юле перепачканный в чернилах белый конверт, неровным почерком на нем выведено имя Юли, ее адрес и даже род деятельности, а еще что-то очень странное. «Для самой луцшей подруги, олимпийской чемпионки» — Что это такое? — спрашивает девочка, намереваясь распечатать конверт. — Не открывай! — останавливает ее Элвис, — ты его откроешь через много лет, когда станешь олимпийской чемпионкой. Юля с опаской смотрит через плечо, не видит ли кто эту странную сцену. К счастью в школе на них мало обращают внимания — дети, привыкшие к тому, что эти двое так редко появляются в школе, не водятся с ними. Но им никто и не нужен. — Это письмо, — Элвис, похоже заранее смирился с тем, что Юля не воспримет с восторгом эту идею, — которое ты откроешь, когда спустишься с пьедестала. — Для чего? — интересуется Юля. — Как? Я там написал каким должен быть настоящий чемпион. И хочу, чтобы ты мне такое же письмо написала. Он подталкивает Юлю к парте, вынуждает сесть и взять в руки ручку. — А если мы не станем Олимпийскими Чемпионами, — резонно замечает Юля. — Станем! Еще как станем. В глазах Элвиса — огонь. Слишком много уверенности у восьмилетнего мальчика, ее это беспокоит, однажды им уже пришлось столкнуться с разочарованием и суровой реальностью. — А откуда ты знаешь, каким должен быть настоящий чемпион? — спрашивает она, — мама говорит, что люди все разные. — А чемпионы одинаковые, — с вызовом отвечает Элвис, — ими становятся только самые крутые. Юля смотрит на Элвиса поверх листочка, но не спорит, хотя наверное, стоило бы поумерить его пыл. Ей не нравится его позиция, а ему, похоже, все равно и он это всем своим видом показывает. Элвис садится рядом, поворачивается спиной к Юле и бросает: «пиши». Юля пишет. Пишет то, что хотела бы сказать Олимпийскому Чемпиону, предположительно Элвису. Она снова останавливается на полуслове, и тыкает в его спину ручкой. — Твоя мама не любит, когда медали развешивают заранее, — напоминает она, — помнишь, как ты ревел после того, как не смог выиграть медаль, а ведь был уверен в этом! Вот как сейчас. По шее Элвиса до самых ушей ползет краска, он оборачивается и недовольно смотрит на девочку, а Юля только плечами пожимает, ей не стыдно, он должен был усвоить урок. — Это не развешивание медалей, а вера в нас. Пиши. Юля пишет. — А если мы все-таки не станем Олимпийскими Чемпионами, что нам делать с письмами? — Не станем в первый раз — станем в другой. Юля вздыхает. Ей бы такую веру в них. Юля уютно устраивается на трибунах. Пока парни оттачивают свои показательные номера, у нее есть время, чтобы сделать то, чего так давно хотелось. «Для самой луцшей подруги, моей олимпийской чемпионки» Время не пощадило ни конверт, ни Юлины чувства. Дрожащими руками она распечатывает письмо. Элвис верил в нее еще в то время, когда они были детьми, а прагматичная Юля уверяла его, что это плохо. Даже тогда она не дала ему того, что ему требовалось больше всего на свете — веры. И тогда она не понимала его заскоков по поводу того, каким должен быть Олимпийский Чемпион. Ей много раз хотелось распечатать письмо, чтобы узнать, потому что Элвис никогда не поднимал это темы.

Ты читаешь это письмо уже через спустя много лет, когда взрослый Я крутой, а взрослая Ты красивая милая. Ты итак милая, но теперь еще и с золотой медалью, мы бы могли с тобой быть парой, но я уверен, что ты влюбилась в Курта, потому что ты с ним целовалась на прошлой неделе, а взрослый Я не стал бы целоваться с девчонкой, которая целовлась с КуртомОн еще носит эти дурацкие железяки на зубах? Это отвратительно так ему и передай,, но вообще не б этом. У тебя на шее весит самая главная ценная медаль. Я хочу поздравить тебя в этот день, хотя наверное, взрослый Я уже это сделал. Я уверен в этом, потому что даже спустя столько лет мы все равно остаемся луцшими друзьями, правда? Если я не поздравил тебя, то при встречи дай мне пенка и обзови самым плохим словом, потому что мы уже взрослые и нам можно материться. Итак ты стала олимпийской чемпионкой. А это значит, что у тебя теперь будет много поклонников, но ты не забывай, что самый главный поклонник — это я твой друг и соратник, помни через сколько всего мы прошли. Я пока не знаю через что мы прошли, но года идут, за это время точно произошло всякое и плохое и хорошее. А теперь немного нудности. Олимпийский чемпион должен нет, никому ничего не должен, но вообще ему луцше всегда оставаться собой, даже если люди видят в нем героя. Это никакой не герой, а просто человек, который много работал над собой и своим катанием, так говорит моя мама, а я ей верю. И вот поэтому чемпионка именно ты, а не кто-то другой. На тренировках ты из девчонок самая луцшая, сильная и веселая, потому и моя подруга. И еще ты не должна делать чего-то, что тебе не хочится, потому что люди будут требовать всякого такого, так мне тоже мама говорила, она вообще много мудростей говорит,, а потом добовляет, что я слишком самоуверенный. Еще она говорит, что у олимпийских чемпионов скверный характер, потому что они зазнаются, так вот, я не хочу, чтобы ты зазнавалась, ведь у тебя итак скверный характер, куда хуже? Поздравляю тебя, ведь сегодня осуществилась твоя заветная мечта, это то к чему стремится каждый спортсмен. Пока маленький Я не знает, как будет дальше, а взрослый Я, наверное, уже сто раз придумал кучу планов на жизнь, правда? Передавай ему привет. И знай, что если вдруг в этот день я не стал олимпийским чемпионом, я все равно очень рад за тебя и сделаю все, чтобы ты не грустила, потому что я знаю как ты можешь расстраиваться за меня. Твой еще восьмилетний Элвис Стойко.

Юля смеется и плачет, перечитывая письмо в третий раз, поглаживая мятую бумагу пальцами. Маленький, еще восьмилетний Элвис повторял слова матери, такие правильные слова. Юле стыдно за то, что она решила, будто он сейчас будет учить ее держаться на камерах, станет выдвигать теории каким должен быть истинный чемпион. Но это не так. Он даже не пытался, а Юля много лет назад именно в этом его и обвинила. Но Элвис не держит зла. Она прячет письмо в карман и спускается с трибун к арене, чтобы передать взрослому Элвису привет от восьмилетнего. — Смотри, этот Русский совсем ни с кем не разговаривает, — задумчиво говорит Элвис, прежде чем Юля открывает рот, — грустный такой. — Так пообщайся, — с надеждой предлагает Юля, потирая руками свои щеки, — глядишь и подружитесь. Элвис сморит на нее со смесью скептики и «ты что сумасшедшая?» — Я пошутила, — ворчит Юля, пихая его локтем в плечо, — но почему бы вам просто не пообщаться? — И что я буду с ним обсуждать? Развал Советского Союза? Или по какой цене картошка в России. Юля закатывает глаза. — Для начала ты бы мог просто побыть доброжелательным. — Не, не хочу, — лениво отзывается Элвис, облокачиваясь на бортик, — вчера я был достаточно доброжелательным. — Ага, это аргумент. — Могла бы и сама с ним поболтать. Тем более вам еще выступать вместе, и мне кажется, что это его до чертиков пугает. — Я настолько пугающая? — ворчит Юля, пиная кроссовком стенку борта. — Не, он просто стеснительный. Но вообще, иди. Давай-давай. Элвис подталкивает Юлю в сторону Алексея, он вот как раз подкатывается к бортику, чтобы взять что-то с него. Юля всегда считала себя уверенной девушкой, способной на любые безумства, но в любви все это не работает. Вместо этого ты получаешь дрожащие коленки и непослушные руки, которые непонятно куда деть. Юля прячет руки за спину и решается последовать совету Элвиса. Она в последний раз смотрит на друга, словно отправляется на какое-то супер задание. Олимпиаду было проще выиграть, чем преодолеть страх перед разговором с парнем, который нравится. — Привет! — собственный голос кажется Юле слишком писклявым, слишком детским, наивным и вообще Юлю бросает в жар. — Я вчера тебя не поздравила, но вообще-то очень хотелось. Мысли путаются, а слова складываются в бессмысленные предложения. В стрессовой ситуации Юля всегда говорит очень много, но по факту выходит какая-то бессмысленница. — Это было круто — твои прокаты в смысле, никто не ожидал, что ты дашь жару, но… — Юля замолкает — вот это уже было точно лишнее, она с опаской поднимает на Алексея взгляд. Он слушает ее внимательно и, если он обиделся на ее заявление, то ничем этого не показывает. — Я тоже не ожидал, — чуть склонившись к Юле (а сердце дурацкое, девичье, вот-вот выпрыгнет, понимает она) произносит Алексей, — но результат мне нравится. — Мне тоже… — Выдает Юля и единственным ее желанием является провалиться сквозь землю. — В смысле… я тебя поздравляю. — Взаимно. Ты была надеждой канадской сборной и не подвела. Алексей протягивает Юле свою ладонь, но она не сразу осмеливается вложить в нее свою. Это только в мыслях и фантазиях выглядит круто, на деле же очень страшно и волнительно. Пересилив себя, Юля кладет свою руку на его. Рукопожатие… оно легкое, не такое каким Юля ожидала — не крепким, но по-своему сводящее с ума, длящееся, кажется, вечность. — Быть надеждой сборной не так уж и круто, — признается Юля, не в силах оторвать взгляд от их рук. — Не хуже, чем быть тем, в кого вера равна нулю. — Оптимистично. И все же молчание — золото. Алексей выпускает ладонь Юли, она тут же прячет ее за спину, переводит дыхание и некоторое время старается привести свое сердцебиение в норму. — Я слышал… нам придется открывать бал, — как-то совсем тихо говорит Алексей, как-то совсем… смущенно? — не то, чтобы я умею танцевать… в паре. — Я тоже, — признается Юля, — в смысле это не то же самое, что танцевать одной.  — Да, ты правда, да. Юля отмечает, что Алексей смущается не меньше, чем она и это прибавляет ей уверенности. Она смотрит в сторону Элвиса, он болтает с Куртом, но когда замечает на себе взгляд Юли, поднимает большой палец вверх в знак одобрения. — Тогда мы могли бы попрактиковаться после тренировки гала, да? — спрашивает Юля, надеясь, что ее голос звучит ровно. — Тогда в шесть в тренировочном зале? — спрашивает Алексей. Юля кивает, после чего Алексей выдает ей одну из своих улыбок от которых у Юля все внутри переворачивается. Она наблюдает за тем, как Алексей отправляется оттачивать свою программу, а Элвис напротив — подходит к ней. — Тебе один мальчик передавал привет, — бросает Юля, когда, наконец, отвлекается от Алексея, — говорит, что ты стал крутым. Элвис удивленно поднимает брови, тогда Юля достает письмо. — О… — Ага. Знаешь, мне нужно бы поучиться у того Элвиса. Он так сильно верил в нас. Элвис забирает у нее конверт, достает письмо и пробегает по смазанным буквам глазами, на удивление на его лице не отображается ничего, что могло бы выдать его отношения к этому самому письму. Некоторое время они молчат, потом Элвис произносит: — Я помню тот разговор. Ты была права про развешивание медалей. Эта была не вера… скорее надежда и самоуверенность. Юля открывает рот, чтобы возразить, но Элвис, поднимает указательный палец вверх, заставляя ее молчать. — Думаю, будет честно, если твое письмо получит Русский. — Но… будет еще олимпиада. Ты сам так говорил! — Это письмо предназначалось твоему Олимпийскому Чемпиону. И он у тебя есть.