Однажды в Лиллехаммере

Юля вертит в руке шоколадку. Когда соревнования закончены, можно позволить себе немного побаловать себя и друзей сладким. Но шоколадка не для Элвиса, как бы сильно он не желал её получить. — Ну иди и отдай, — ворчит он, — не дразни меня. — Отстань. Мне кажется, это будет лишним… — Что? Поздравить его с бронзой? — Ну… да. Элвис закатывает глаза. — Тогда давай я передам ему это. Скажу, что от таинственной незнакомки. Юля смотрит на Элвиса с опаской и недоверием. Кто знает, что от него можно ожидать. Элвису даже немного обидно становится. Вообще-то он от души предлагает, а она так смотрит на него, словно он хочет эту шоколадку засунуть… — Я правда с душой. — У тебя есть душа? — хмурится Юля, поглядывая ему через плечо. Элвис отбирает у Юли шоколад. — Да, вообще-то. Я надеялся, что за столько лет тебе удалось её разглядеть. — Знаешь, у меня для тебя плохие новости, если твою душу приходится разглядывать. Он бы мог обидеться, но сейчас ничто в этот день не может испортить его хорошего настроения. Классный день, серебряная медаль чемпионата мира, крутая атмосфера на репетиции показательных номеров. Юля не решается подойти к Русскому. Впрочем, ничего нового. — Тебя тут одна девушка хочет поздравить с серебряной медалью, но стесняется подойти, поэтому поздравлять тебя буду я. Вот. Он передаёт ему шоколадку. Но в руках у Русского она уже есть. Другая, но Элвис уверен, что тоже очень вкусная. Он не понимает, как так получается, что шоколад есть у всех, кроме него. Если Юли сейчас сказать, что её подарок бесполезный, то она расстроится, поэтому Элвис насильно суёт плитку в руки Русского. — Спасибо. А что за девушка? — спрашивает он, заглядывая через плечо Элвиса. Элвис бросает взгляд назад. Юли там не было. — Анонимность прежде всего, — говорит Элвис, — просто она тебя поздравляет и все. Русский улыбается и, наконец, принимает подарок. Элвису почему-то кажется, что этот парень точно знает, кто ему передал поздравления. Он даже не пытается выглядеть озадаченным. Это немного возмущает, поскольку Элвис хотел быть полезным, а получается, что эти двое просто используют его как голубиную почту. — Я тебя тоже поздравляю, — говорит Русский, — я видел твой прокат. Элвис прокат Русского тоже видел. Он оставляет свои комментарии при себе, ещё раз бросает завистливый взгляд на шоколад в руках Русского, и откатывается назад. — Что ж… спасибо. И до встречи. До встречи в новом сезоне, или до встречи в Лиллехаммере, где им предстоит побороться с профессионалами и между собой. Или просто до встречи. А вечером Юля делится с Элвисом плиткой шоколада, которую ей передал Курт от «тайного поклонника». — Вы меня так бесите, — ворчит Элвис себе под нос, — как дети. Юля, впрочем, его не слышит. *** Возвращение домой всегда сопровождалось какой-то лёгкой грустью, оставляя за собой целый приключенческий мир, полный яркими событиями: грустными и радостными. И он никогда не был против поделиться этими впечатлениями со своей семьей. В этот раз было все немного иначе, Элвис чувствовал волнительно желание поскорее очутиться в четырёх стенах, где ему дадут просто побыть наедине с собой. Но не сегодня. На семейный ужин была пригашена семья Липницких. Элвис заранее посчитал эту идею плохой. Если Элвис и Юля были друзьями, то их родители нечасто проводили время вместе и частенько это заканчивалось спорами, вежливыми, конечно, но все ещё спорами. Они заключались в оценке воспитания юных фигуристов. И пусть прошло уже достаточно времени, пусть Юля и Элвис уже давно не считаются юными фигуристами, родители лояльнее друг к другу не стали, напротив, появилось больше возможностей для дискуссий и сравнений, чей ребёнок достиг больших высот. Но сегодня их объединила одна общая тема: Элвис Стойко выхватил «Господство» у самого Олимпийского чемпиона. Но логики Элвис не понимал, если — Он хороший парень, — пытаясь увести тему в позитивное русло, говорит Элвис, и тут же ловит взгляд Юли. — Не все получилось на «мире», но он ещё… сможет доказать. Рука отца замирает над тарелкой, он кладёт её на салфетку, что символизирует его недовольство. Элвису, впрочем, все равно что он думает об этом. Он не собирается выслушивать за семейным столом то, как «Русский несправедливо выхватил медаль», этого ему с головой хватило от журналистов. — Ты, кажется, начал забывать, что такое соперничество. — Нет, это ты начал забывать, что Русский — мой друг. За столом становится совсем тихо. До этого момента, впрочем, никто и не знал, что Элвис считает другом своего, едва ли не главного соперника. Вообще-то и сам Элвис до этого не до конца осознавал. Но как только эти слова вырывается, Элвис начинает в это верить, какая-то необъяснимая сила заставляет почувствовать… что он действительно благодарен судьбе за то, что однажды они познакомились. За то, что однажды Русский взял своё золото, что позволило самому Элвису пересмотреть свои ценности. И теперь ему хочется, чтобы все уважали Русского, чтобы они знали — Элвис не собирается больше мириться с клеветой и давать парня в обиду. Юля первая приходит в себя. — Он и мой друг тоже. Элвис бросает на неё сомнительный взгляд. Ему не нравится, что Юля не говорит вслух о том, что Русский, вообще-то, её парень. Но он не позволяет себе сказать этого за нее, хотя бы потому что здесь Юлина мать. А это их семейное дело. Элвис ожидает, что отец начнёт возмущаться, но этого не происходит. Напротив, его взгляд смягчается. Он снова берет в руку вилку и собирается с духом продолжить разговор. — Элвис… дружить с соперниками… не благородное дело. Однажды может получиться так, что один предаст другого. В большом спорте — нет места дружбе. И не всегда дело в медалях. — Но мы с Элвисом дружим уже столько лет, — возражает Юля. — Это не то же самое. Вы в разных дисциплинах. Отец явно пытается донести какую-то очень важную вещь, с осторожностью Элвис пытается понять: какую именно. И ему очень хочется сказать Юле, чтобы она в это не лезла. Но всего надежды тщетны, поскольку Юля задета. — Я не дружу со своими конкурентками, — в порыве какой-то злости, выпаливает Юля, — но это ни капли мне не помогло! Она хлопает себя по ноге. И вздрагивает. Потому что больно. Элвису хочется дать ей таких словесных… обругать, но он заставляет себя молчать, поскольку сейчас это делу не поможет. «Тебе помешало что-то совсем другое, что не может помешать мне». Или может? Эта мысль искрой возникает в сознании и также резко он обрывает все размышления об этом. Даниэлла, впрочем, помогает ему в этом, напоминая, что она тоже здесь находится. — Ты Олимпийская чемпионка. Этого достаточно. По лицу Юли видно, что этого недостаточно. Костяшки белеют, когда она сильно сжимает в руках стакан, он разве что не трещит. Она поднимает глаза на мать. — Тогда, может быть, мне стоит завершить карьеру? А что? Это вполне логично, зачем убиваться, когда цель достигнута? Элвис находится на грани срыва. Он крепче сжимает столовые приборы, словно они могут удержать его от взрыва. Мама требует прекратить разногласия, отец молчит, а Юля и Даниэлла буравят друг друга взглядом. — Никто так и не знает, как ты получила травму, — наконец, говорит она, — все шло хорошо. — Кроме того, что все вокруг требуют от нас невозможного. Если вы думаете, что так просто быть чемпионом, попробуйте сами выйти на лед. — Никто не требует от вас невозможного, Юля. Мы всего лишь хотим, чтобы вы… выбирали друзей. Это становится последней каплей. Элвис бросает на вилку, поднимается со стула и хватает Юлю за руку. В комнате они сидят молча. Через некоторое время Элвис включает радио. Играет спокойная музыка, успокаивающая. Элвис устраивается на кровати поудобнее и закрывает глаза. — Ты правда считаешь Лешу своим другом? Юля сидит на полу, привалившись к кровати. Настроение испорчено у обоих, но едва Юля произносит имя Русского, у Элвиса не остается никаких сомнений — он больше не злится на родителей. На смену гнева и досады приходит другое чувство. Элвис улыбается. — А что, ты ревнуешь? Юля вскидывает голову вверх, глядя на Элвиса с удивлением и каким-то непонятным ему… смущением? Она мотает головой. Но вопросов больше не задает. Только вопросы остаются у самого Элвиса. — Да, я считаю его другом. Не знаю, как такое возможно. Он просто… — Хороший? — подсказывает Юля. — Этого недостаточно, чтобы считать его другом, — возражает Элвис. — Тогда почему? — А почему ты считаешь меня другом, Юля? У Юли не находится ответа, Элвис удовлетворённо кивает. Нельзя сказать, почему ты считаешь друга другом. Просто за то, что он есть. Алексей Урманов есть, а значит есть смысл… чего? Элвис, наконец, решается спросить Юлю о том, что так долго его мучило. — Ты не завершаешь карьеру только из-за него, да? Потому что вы можете встречаться на международных старта? Мама не отпустит тебя в Россию… а у него нет возможности жить здесь. Если Юля скажет «да», вряд ли Элвис переживёт это. Вряд ли он сможет смириться, что все то, о чем они с Юлей мечтали, теперь не имеют значенияпо сравнению с её любовью к Русскому. На Элвиса обрушится не только правда, о том, что дружба — понятие недолговечное, растяжимое, а ещё когда-то прекращающееся, но и то, что он на самом деле завидует Юли. Она может честно признаться себе в том, что его до чёртиков пугает. И завидует тому, что ей намного проще принять любовь… дружбу. Юля молчит. Он расценивает это как плохой знак. Конечно, плохой для него. Элвис спускается на пол, обнимает Юлю и вздыхает. — Тебя никто не пытается в этом обвинить, — тихо говорит он, — вы не говорили ну… о будущем? В его руках Юля успокаивается и мотает головой. — Мы боимся говорить об этом. Наверное, понимаем, что шансов на будущее мало. Это так тяжело… любить человека и не иметь возможности быть с ним рядом, — признается Юля. — Дело не в маме, которая не отпустит. Я уже не маленький ребенок, чтобы беспокоиться об этом. Просто мы из разных миров, как бы не звучало это банально. У нас разные жизни и мы оба боимся того, что может случиться, когда эти жизни пересекутся. Ты не поймешь… я не думаю, что поймешь. — Ты бы не смогла уехать в Россию и жить там? — спрашивает Элвис, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос Юли, ему хочется забрать всю её боль и страдать одному. А он думал, что ей легче, чем ему… — Не смогу, — признается Юля, — я люблю Лешу, но здесь — вся моя жизнь. Здесь моя семья, моя мама, ты, твои родители, наши тренеры, Курт… Возможно, я и родилась в России, но жить там? Быть отрезанной от мира к которому я привыкла? Нужно обладать огромной смелостью все изменить. Но ни я, ни Лёша этой смелостью не обладают. Юля перебираться поближе к чемодану Элвиса. Ей нужно занять руки, чтобы совсем не раскиснуть. С тихим бурчанием под нос и словами «я разберу», она принимается доставать оттуда вещи. Медаль. Как бы сильно Юля не старалась показать своего безразличия к собственному провалу на чемпионате, Элвис видел, насколько ей тяжело принять тот факт, что все… потерянно. В следующем сезоне ей придётся хорошо постараться, чтобы вернуть к себе расположение людей. Они ведь не забуду ей этого. Но и Юля не высказывает особого желания бороться. Получается слишком сложная ситуация выхода которой, Элвис просто не видит. Медаль умещается у Юли в ладони. — Ты был крут, — говорит она, поднимаясь с пола, — и я правда очень сильно горжусь тобой. Юля вешает медаль на дверцу шкафа. Там же весит его олимпийская медаль и медаль с прошлого чемпионата мира, где он взял серебро. И тот чемпионат сейчас воспринимается, как другая жизнь, как совершенно другая жизнь, где ты был ответственен только за себя и за свои поступки. Сейчас также, но теперь в любой момент он может подумать о том, что не достоин стоять на вершине пьедестала. Он может подумать, что эта медаль смотрелась бы лучше на шее у другого человека. Это ли имел в виду отец, когда говорил, что стоит выбирать друзей? Элвис берет в руки фотографию, сделанную одним из фотографов на прошлом чемпионате мира. — Ты теряешь навыки, — смеётся Юля. Элвис поворачивается, чтобы посмотреть, что её так развеселило. В руках Юля держит кривого, отвратительного с точки зрения техники, бумажного журавлика. Он кладёт фотографию в карман, забирает у Юли подделку. «Крылья очень важны» — Это не мой журавлик.