Bendy and Boris in The Inky Mystery

Кседо был измотан. Это была самая длинная поездка в его жизни, и не из-за того, как долго она длилась. Теперь он понял отчеты о том, что Уорнеры отправили нескольких человек в сумасшедший дом. Он почти хотел сам снять комнату, когда появились здания его родного города. Теперь он снова был в офисе. Обычный всплеск активности был успокаивающим для лиса. Журналисты и редакторы кружили вокруг, организуя следующие статьи для печати. Запах кофе, чернил и бумаги действовал успокаивающим бальзамом на измученные нервы Кседо. Уистон в данный момент был дома, и Уорнеры, скорее всего, были с ним, так как они не появились здесь. Он боялся того, что ему предстояло сделать дома, но столь необходимый перерыв был желанным, поэтому он решил не думать об этом. — Эй! Типтейл! С возвращением! — Кседо поднял глаза и подавил усмешку. Перед его столом стоял Джереми Фэрфакс. Он был молодым человеком, красивым и дерзким. Он также был неявным соперником Кседо, по крайней мере, если верить Джереми. Он был из тех людей, которые очаровывают своих друзей и близких окружении, просто чтобы развернуться и использовать их как ступеньки в своих амбициях. У него была сияющая улыбка, густые светлые волосы, похожие на шелк, и хорошее телосложение. Сильная челюсть придавала ему сходство с современным очаровательным принцем. У обоих журналистов были противоположные мнения, когда дело касалось их карьеры. Кседо считал, что они должны сообщать правду: факты, которые были необходимы для информирования общественности, чтобы они могли знать свое окружение и развивать свои собственные знания и мнения. В этом отношении люди могли действовать так, как они считали нужным, с ясным непредвзятым пониманием истины. Джереми верил в продажи. Он хотел привлечь внимание людей и заставить их поглощать новости. Он хотел, чтобы они всегда возвращались за добавкой. Он драматизировал новости и старался сделать их интересными. Их босс, Роберт Сайкс, любил свою работу. Статьи Кседо завоевали доверие и верность читателей. Статьи Джереми быстро продавались, а также завоевывали верность публики. Вместе с ними «Тун Таун Таймс» стала одной из самых быстрых и популярных газет в округе. Многие из их статей даже доходили до национальных, продавая свои статьи другим газетам для использования. У мистера Сайкса действительно был очень успешный бизнес. Кседо не возражал против успеха, но ложь, которую Джереми и другие ему подобные могли выкинуть, оставляла горький привкус во рту. Мир новостей может легко построить или сломать людей. Это сильно повлияло на общественное мнение, и Кседо не верил в то, что людей можно так или иначе поколебать. Он принимал во внимание эту ответственность и был оскорблен, когда другие этого не делали. — Фэрфакс, — нейтрально ответил он. И все же Кседо считал, что он выше такой мелкой конкуренции. То, что он сделал, было слишком важно для него, чтобы участвовать в какой-то нелепой гонке за следующей большой историей. Мужчина усмехнулся на холодный прием лиса. — Похоже, мы оба работаем над одной и той же историей. — Кседо раздраженно дернул ухом. Он не хотел разговаривать с этим человеком. — Вот как? — сказал он, глядя на свои записи и статью, которую Джереми написал о происшествии в поезде, связанном с двумя мальчиками, за которыми следил Кседо. — Ага! Круто то, что об этом говорит весь город. Я говорю о Б-братьях, — сказал Джереми с ослепительной улыбкой. Кседо на секунду закрыл глаза, чтобы он не увидел, как он закатывает их. — Кто придумал это название? Звучит как музыкальный номер. — Броско, так ведь? — сказал Джереми. — У них нет фамилии, и у них одинаковые первые буквы, все в офисе думали, что это умно, поэтому мы выложили это. Она звучит гораздо лучше, чем «Бенди и Борис». Кседо лишь слегка кивнул, приводя в порядок свои записи и мысли. Ему не нужно было давать их полную биографию, но ему нужно было немного коснуться их прошлого. Это делало их более реальными и понятными для читателей. Большая часть повествования все еще отсутствовала. Многие в Силливижне не удивились бы, если бы Бенди убил кого-то (за исключением тех, кто был к нему ближе всего), но никто не мог определить Бенди на месте преступления, пока не была убита сова. Было предположение, что он испортил машину и у него были сообщники, но никто не мог никого опознать наверняка. Возможно, их было двое или трое, но никаких четких деталей. Это был, мягко говоря, запутанный случай. И почему Бориса включили в это дело, если его в то время нигде не было? Поджог, по крайней мере, имел больше смысла. Месть бывшему работодателю была достаточно распространенным явлением. Проблема заключалась в реакции демона, обнаружившего, что место горит. Он запаниковал, чуть не бросился в огонь, а когда его остановили, казалось, что он набросится на любого вокруг себя. Это не была реакция того, кто планировал нападение. Если это был спектакль, то он заслуживал Оскара. Однако, когда Кседо немного покопался вокруг работодателя, все снова стало подозрительным. Мужчина забрал страховые деньги и сбежал. Он бросил здание и весь бизнес. Кседо собирался еще раз проверить Пита. Если бы он показал историю такого рода вещей, Кседо ожидал бы мошенничества со страховкой. Опять же, еще одна вещь, ошибочно привязанная к демону и волку, если это было правдой. Затем были взломы в полицейском участке и квартире мальчиков. Может, они сбежали с журналом и просто пытались замести следы? Никто в Уорнербурге не упоминал, что видел их с журналом. Может, поэтому они и перерыли все в Уорнербурге, чтобы вернуть украденную сумку? Что такого важного было в книге совы? — Типтейл? Типтейл! — Кседо подпрыгнул. Джереми нахмурился. — Ты что, меня не слушаешь? — Извини. Я задумался, — сказал Кседо. — Ну и отлично, потому что именно об этом я и спрашивал, — заявил Джереми. — Если ты так рассеян, то, должно быть, нашел что-то хорошее. — Да, — медленно произнес Кседо. Ему не понравилось выражение его глаз. — Ты же знаешь, что в офисе уже давно гадают. Я думаю, что некоторые из них даже ставили ставки. Ты можешь помочь нам! — Кседо почувствовал, как дернулась его морда. Ему хотелось прошипеть, что мальчики — это не какие-то пари. И снова он смог держать себя в руках. Джереми, казалось, не замечал ни гнева Кседо, ни его молчания. Он просто продолжал говорить: — Видишь ли, некоторые парни считают, что они молодые новобранцы для мафии. Что сова была испытанием, и их посылают по всей стране, чтобы устранить конкурентов. Другие думают, что они из неблагополучной семьи, и они вышли из-под контроля. Уборщик думает, что они сбежавшие эксперименты, а Фил говорит, что они шпионы. — Джереми ткнул большим пальцем в сторону стола Фила в дальнем углу. Обычно он вел спортивную новость и наслаждался своей работой. Впрочем, ни для кого не было секретом, что Филу нравились теории заговора. Не до такой степени, чтобы быть параноиком, скорее как часть хобби, о котором он иногда говорил. Кседо сжал лапу в кулак. Ему надоело терять здесь время. — А я думаю, что все гораздо проще. Видишь ли, учитывая неоднократное лидерство демона в преступных деяниях, ему есть что доказывать. Эти двое, очевидно… — Послушай, Фэрфакс. Я занят, — оборвал его Кседо. — Мне нужно пойти посмотреть, что я могу узнать о той медсестре и докторе, что связались с ними, — сказал Кседо, собирая свои вещи в папки и сумку. — Вот видишь! Вот что я имею в виду! Об этих мальчиках сейчас только и говорят! Я пришел предупредить тебя, что ты не можешь пойти к медсестре или доктору. Полицейские посадили Оддсвелла под замок, а больница никого не подпускает, — пожал плечами Джереми. — Значит, у нас нет никаких зацепок, — со вздохом заключил Кседо. — Я этого не говорил! — Джереми с самодовольной улыбкой поднял свой нос. — Видишь ли, мне удалось выяснить кое-что. — Кседо устало склонил голову набок. Одно из его ушей с интересом повернулось вперед. Джереми продолжал: — Их заметили в школе. Я поболтал с ребятами из офиса. Нашел милую маленькую мисс, которая разговаривала с мальчиками! Это заняло некоторое время, она не отвечала на мои вопросы, но я смог понять, что именно она дала им адрес доктора, — Джереми ухмыльнулся, как будто выиграл приз. — И пойми, дружок! Они ворвались туда в тот же день. — Ворвались? — Кседо удивленно моргнул. — Да! Проскользнули через окно. Они не вернулись, — сказал Джереми. — Кто это видел? — спросил Кседо. — Надежный источник, — ухмыльнулся Джереми. Мышцы вокруг глаз Кседо напряглись. Это была его игра. Этот человек уговаривал Кседо уйти, попытаться сделать лучше, потерпеть неудачу, чтобы Джереми выглядел лучше. Он хотел, чтобы лис был таким же коварным, как и он. Он хотел, чтобы лис исказил факты. — Фэрфакс, что ты думаешь об этих двоих? — спросил Кседо. Джереми пожал плечами. — Кого это волнует? Они окупаются, так что мое мнение таково: пока они продолжают делать сумасшедшие вещи, они мне нравятся. Кседо вздохнул. — Тогда что ты собираешься написать? — Что они выследили этого доктора и вломились в его дом. — Джереми подмигнул. — Тебе придется прочитать мою статью, чтобы узнать остальное. — Кседо стиснул зубы. Внезапно он встал и напугал другого журналиста. — Эй, приятель, ты куда собрался? — Джереми от неожиданности попятился, хотя Кседо был на голову ниже его. — Чтобы провести собственное расследование. — Он повернулся, чтобы уйти, но остановился. — И они были сиротами. Джереми повернул голову. — Э-э? Кседо оглянулся через плечо. — И они были сиротами, которые сами научились выживать и получать достойную работу. Они разоблачили плохого полицейского и крали еду только тогда, когда у них не было другого выбора. — Слова Кседо были ледяными, а выражение лица пустым. — Засунь это в свою ставку. — С этими словами лис повернулся и вышел из оживленного офиса. Он остановился у входа в здание и задумался. У него была пара идей. Вызов в глазах Джереми вернулся к нему, и Кседо прищурился. Если он хотел подтолкнуть лиса к чему-то безумному, то ладно. Кседо выкинет что-нибудь безумное, но для этого ему придется нанять небольшую помощь.

***

— Ты хочешь, чтобы мы сделали что? — спросил Вакко, засовывая в рот другую руку, полную чипсов. Кседо вздохнул. — Помогите мне добраться до больницы. Мне нужно поговорить с медсестрой, которая работала с Доктором Райаном Оддсвеллом. — И это тот самый парень, которого хотел видеть Бенди? — предположил Якко, положив руку на подбородок. — Да, — сказал Кседо. Краем глаза он наблюдал, как Уистон пошел выпить и вернулся. Младший лис выглядел измученным, проведя весь день с Уорнерами. Кседо повезло, что они, похоже, приняли противоположные стороны в их разрушительной природе. Уорнеры наслаждались гневом Уистона, потушив его огонь, и Уистон отомстил, (каким-то образом) прекратив их пранки. По большей части. Кседо боялся, что они поймут, что могут работать вместе. — Потому что он специалист по болезни Бенди? — спросила Дот. — Болезни? — спросил Кседо. Все трое удивленно переглянулись. — А ты не знал? — спросил Якко, широко раскрыв черные глаза. Кседо повернул голову и нахмурил брови. — Нет. Никто ничего не говорил о том, что Бенди болен. Что это? Уорнеры обменялись еще одним взглядом. У каждого в глазах была тревога. — Может, стоит ему сказать? — спросил Вакко. — Аааааааммм, я не знаю. Наш приятель — довольно замкнутый человек. — Якко почесал щеку. Дот вздохнула. — Акцент на «довольно». — Маленькие сердечки, выплыли из-под ее головы. Братья закатили глаза. — Даже если вы не скажете об этом, мне придется спросить медсестру. Если он болен чем-то, что нуждается в специалисте, тогда некоторые из их отчаянных поступков могут быть простительны, — сказал Кседо. — На самом деле это многое объясняет. Уорнеры заморгали, пока лис размышлял про себя. — Тогда мне определенно нужно понять, что это за болезнь и кто такой Оддсвелл. Он снова посмотрел на Уорнеров. — Пожалуйста, расскажите мне все, что знаете. — Слушай, приятель. — Якко вдруг поднял руку, чтобы остановить его. — Бенди наш друг! Мы не собираемся сдавать его газетам. Ты можешь получить свою зарплату за счет другого. — Да! — вмешались двое. Кседо вздохнул. — Мы уже это обсуждали! Я хочу понять, откуда все берется. Мне нужно сообщить правду и изложить точные факты. Если они пытаются найти врача для Бенди, то их бегство от захвата в поезде выставляется в другом свете, верно? Уорнеры спустились со своих спорных позиций. — О, да, — сказал Вакко. — Так вы мне поможете? — снова спросил Кседо. — Помочь тебе с чем? — спросил Якко. Кседо хлопнул себя по лбу. — Они весь день этим занимаются, бро, — предупредил его Уистон, сидя за кухонным столом с бокалом в лапе. — Фантастика, — пробормотал Кседо и приготовился.

***

— В чем дело, молодой человек? — спросил тихо доктор олень. Вакко неловко заерзал на покрытом бумагой столе для пациентов. — Видите ли, док, я уже две недели не могу пользоваться своим даром, и у меня простуда. — Вакко кашлянул в кулак ужасно громко и очень неприятно. Кседо скорчил гримасу в углу комнаты позади доктора. Если бы он все время так делал, их бы точно выгнали. Лис журналист, Уистон, и двое Уорнеров стояли и смотрели, как работает доктор. Он наклонил голову, слегка наклонив рога и посветив фонариком в горло мальчика. Доктор что-то хмыкнул. — Не похоже, что горло раздражено. В чем твой дар? — Вакко снова пошевелился, отчего бумага громко зашуршала. — Ну, мой дар позволяет мне видеть вокруг истории и четвертой стены. Мы любим доставлять Тэпу неприятности. Поскольку все пошло наперекосяк, я забыл, что будет дальше, и больше не вижу этого, — объяснил Вакко. Доктор моргнул. — Истории? — Это трудно объяснить, — пропищал Якко. — Мы, ааааааммм, могли бы показать вам, но, — Теперь, когда все это исчезло, вам придется просто довериться нам, — Дот мило улыбнулась. Доктор повернулся, чтобы посмотреть на них, затем на Кседо, как будто ожидая от него дальнейших объяснений. Лис пожал плечами. — К сожалению, они правы. — Он тоже не собирался пытаться понять их, не говоря уже о том, чтобы объяснять подобные вещи другим. В мире не было достаточно денег, чтобы заставить его передумать. — И они уже неделю находятся под вашим присмотром? — спросил доктор. — Да, они приехали в поездку вместе со мной и моим братом. У него уже трудности, — сказал Кседо. По крайней мере, это было правдой. Возможно, он не понимал, в чем заключался дар Уорнера, но он был способен понять, что он не работает. Олень кивнул, отчего его рога закачались в такт движению. — Я никогда не слышал о подобном случае. Нет травматического переживания, нет причин прекратить его использование, нет психологических проблем. Твой дар не требует физических усилий, верно? Блуждающий взгляд Вакко вернулся к оленю. Он энергично затряс головой. — Мы подумали, не стоит ли ему остаться для обследования? — беспечно предложил Кседо. Олень снова посмотрел на него скептическим взглядом. — Все становится только хуже. Доктор вздохнул и кивнул. — Здесь не так уж много места для домашнего лечения. Мы зарегистрируем его для ночного обследования. — И мы останемся с ним, — сказала Дот. Олень нахмурился. — Есть правила, касающиеся часов посещения. — Улыбка Дот погасла. — Но мы всегда вместе, — сказала она, и ее нижняя губа задрожала. — Вы хотите сказать, что мы не можем остаться с нашим братом? — спросил Якко, успокаивающе положив руку на плечо Дот. Ее глаза начали слезиться, и она всхлипнула. — Мне жаль. Я не могу изменить правила. — Но он наш брат! — воскликнула Дот. Доктор посмотрел на Кседо широко раскрытыми глазами. Пословица «олень в свете фар» пришла лису на ум, но он быстро отмахнулся от нее. Лис пожал плечами и позволил троице заняться бедным оленем. Это было незадолго до того, как Уорнеры получили комнату и обеспечили ночь для всех них. Кседо и Уистон здесь не останутся. После нескольких обещаний, клятв и предупреждений, Уорнеры не выглядели так, будто могли вызвать проблемы у медицинского персонала во время их пребывания. Будем надеяться. — Ты останешься с ними, а я займусь этим, — сказал Кседо Уистону. — Пожалуйста, возьми меня с собой! Я даже скажу тебе, где прячу все свои спички и зажигалки! — взмолился Уистон. Кседо покачал головой. — Кто-то должен остаться. — Уистон застонал и плюхнулся в ближайшее неудобное кресло. Он надул губы и отказался смотреть на другого лиса. Когда все было улажено, лис выскользнул и направился в комнату, где находилась мисс Ред Хот Райдинг Худ. Его мозг лихорадочно перебирал информацию, которой он обладал и которой ему недоставало. Она была бывшей сотрудницей этой самой больницы. У нее были неприятности с некоторыми пациентами после… неудачного опыта. Вместо того чтобы извиниться перед неадекватными пациентами, она сорвалась и ушла. Она купила дом Доктора Оддсвелла и, по-видимому, стала его личным помощником. Он прошел мимо поста медсестер. — Простите, сэр? — Кседо поднял глаза и увидел маленькую птичку, которая махала ему рукой. Она была медсестрой, приставленной к Вакко. — Ах, да, мисс Фезертин? — Он резко сфокусировался. Она улыбнулась. — Можете звать меня Довил. Я могу вам чем-нибудь помочь? — Нет. Все нормально. Я просто иду в кафетерий, — любезно объяснил Кседо. Довил кивнула. — Если вам или кому-нибудь из детей что-нибудь понадобится, дайте мне знать. — Благодарю вас, мэм. — Кседо слегка наклонил голову и снова повернулся. Больница была чем-то вроде лабиринта, в котором легко заблудиться. К счастью, дар Кседо включал в себя выслеживание и направление, так что он легко прокладывал себе путь. Наконец он подошел к закрытой двери и с легким стуком вошел. — Мисс Худ? — Он открыл дверь и увидел удивленную женщину. Она выглядела немного потрепанной. Голова была обернута бинтом. На левом глазу была квадратная повязка. На запястьях были повязки, а на лодыжке — гипс. Она сидела, опираясь на подушки, а ее нога в гипсе была приподнята. Капельница капала с ее руки. — Вы не доктор. Вы новенький? Я вас раньше не видела, — сказала она, выпрямляясь, насколько это было возможно в ее положении. — Нет, мэм. Меня зовут Кседо Типтейл, я… — А! Репортер. Ну что ж, — она открыла книгу, лежавшую на ночном столике, — можете идти. Кседо помолчал. Он посмотрел на дверь, затем закрыл ее и вошел в комнату. Он заметил, что женщина напряглась, хотя ее взгляд был прикован к книге. — Я работаю в «Тун Таун Таймс». — Я знаю, и мне нечего вам сказать. Уходите, пока я не позвала на помощь и вас не вышвырнули вон, — пригрозила она с усмешкой и впилась в него взглядом. — Простите, мисс Худ, но у меня есть несколько важных вопросов, с которыми только вы можете мне помочь, — сказал он, делая еще один шаг вперед. Она открыла рот, но Кседо перебил ее. Если бы он мог заставить ее слушать, возможно, она бы открылась. — Доктор Оддсвелл в тюрьме, и я не могу с ним связаться. У меня больше нет никого, кто помог бы мне понять, почему Бенди и Борис приехали в Тун Таун, чтобы увидеть его. — При этих словах в ее глазах появился жесткий блеск. И снова Кседо не дал ей возможности заговорить. — Я знаю, что здесь происходит нечто большее, чем все думают. Эти двое не ведут себя как убийцы в бегах. Я провел исследование, съездил в их родной город и вырыл там все, что мог. Некоторые вещи не складываются. Если они невиновны, я хочу знать. Я здесь ради правды, мисс Худ. Ни больше, ни меньше, — сказал он. Он расправил плечи и заложил руки за спину. Мисс Худ кинула на него яростный взгляд своего единственного глаза. Кседо боялся, что здесь он ничего не добьется. Внезапно она вздохнула и, казалось, сдулась. — Я вам не верю. Я еще не встречала ни одного журналиста, который бы не исказил свои истории. — Неправда. — Кседо не смог сдержать ухмылки. — Я здесь. — Где вы были год назад? — вдруг спросила женщина. Кседо моргнул от неожиданного вопроса. — Целый год? А, эм, я был дома. Я еще не переезжал сюда. Мисс Худ отложила книгу и долго смотрела на него. Кседо не сводил с нее глаз. Она прищурилась, потом закатила глаз. — Ладно, возьмите стул. Это не будет коротко, — сказала она после того, как нашла в нем то, что искала. Кседо почти не мог поверить, что ему так повезло. — Спасибо, мисс Худ, — сказал Кседо, отодвигая от стены неудобный стул. Почему они всегда были неудобными? Загадка для другого дня. — Не надо. Это доктор хочет узнать правду. У нас еще ни один журналист не добился успеха. — Женщина вздернула подбородок. Кседо прервал свою работу, поднял ухо и наклонил голову к женщине. — Что вы хотите этим сказать? — спросил Кседо. Она слегка пожала плечами, затем поморщилась. С ее лица не исчезла несколько угрожающая ухмылка. — Я не уверена, мистер Типтейл. Кажется, что всякий раз, когда появляется кто-то из вас, кто готов слушать и писать о том, что я скажу, они либо исчезают, либо никогда не пишут статью. — Она подняла руку, на которой не было капельницы, чтобы помахать в манере «что поделаешь». Кседо прищурился, и его хвост дернулся. Он вернулся к расположению своего кресла и занял сиденье. — Надеюсь, вам повезет больше. Кседо прокрутил эту мысль в голове. Это, казалось, соответствовало паранойе, которая кружила вокруг Силливижна, что там было больше вовлеченных людей, чем братья и Уилсон. Насколько все больше? Разве Бенди не был просто болен? — Итак, какие у вас ко мне вопросы, мистер Репортер? — сказала мисс Худ насмешливо- взволнованным тоном. Кседо никак не отреагировал. Он сунул руку в карман пальто и достал блокнот и ручку. — Зачем мальчики приехали к Оддсвеллу? — У Бенди чернильная болезнь, и Оддсвелл — единственный человек в мире, который что-то с этим делает, — сказала мисс Худ. Чернильная болезнь? Лис никогда о таком не слышал. — Что такое чернильная болезнь? — Смертельная болезнь, которая действует очень неестественно. Она вызывает у пациентов боль, лихорадку, усталость, приступы кашля и чернильную атаку. — Кседо открыл было рот, чтобы спросить, но мисс Худ продолжила: — Чернильная атака — это когда пациент начинает кашлять похожим на чернила веществом и начинает таять. Глаза Кседо расширились от ужаса. Мисс Худ понимающе кивнула. — Это ужасно болезненный опыт и на это ужасно смотреть. Когда приступ прекращается и пациент приходит в норму, их тела, кажется, даже поглощают часть чернил, в которых они таяли. В конце концов, их удача иссякает, и они просто превращаются в лужу, — холодно заявила она. Несмотря на это, она смотрела на простыни затравленным взглядом. Это подействовало на нее сильнее, чем она показывала. Кседо сглотнул. Такого он не ожидал. — Почему никто не говорил об этом раньше? Почему Доктор Оддсвелл единственный, кто хоть что-то делает, как вы утверждаете? Она откинула голову на подушку и закрыла глаза. — Это хороший вопрос. Похоже, есть люди, которые хотят, чтобы эта штука распространилась и держат ее в темноте. — У Кседо чуть челюсть не отвисла. — Почему?! — он не мог сдержать вздоха. — Это был мой вопрос с тех пор, как я узнала обо всем этом. Доктор Оддсвелл и Уилсон были уверены, что это потому, что есть способ остановить это. Хотя ни один из них никогда не мог назвать причину, по которой кто-то хотел бы, чтобы это распространилось. — Женщина, казалось, состарилась раньше него. Ее плечи, казалось, отяжелели, а лицо было бледным. Она открыла глаз и посмотрела на лиса. На этот раз ее взгляд был нежным и печальным. — Уилсон Уизтон? Археолог и исследователь, работавший на Йенском Университете? — спросил Кседо. Худ кивнула. — Тот самый. Он и Оддс были старыми друзьями. Именно он обнаружил болезнь и принес первые случаи заболевания доктору для исследования. — Он обнаружил болезнь? — Ухо Кседо дернулось. — Разве это не должен был быть доктор? Худ медленно кивнула. — Видите ли, это одна из тех вещей, которые я никогда не могла понять. Мне так и не удалось познакомиться с птицей, поэтому я знала его только по рассказам и письмам, которые он посылал доктору. Эта болезнь существует уже не в первый раз. Я думаю, что какая-то древняя раса, которая больше не существует, справилась с этим. Уилсон выяснил из каких-то старых реликвий, что была машина, которая создала лекарство от болезни. Он был на какой-то нелепой миссии, чтобы найти ее и все исправить. — Она вздохнула. — Мы оба думали, что его убьют. А теперь посмотрите, что случилось. — В доказательство она вскинула к себе свободную руку. — Но я не понимаю. Почему Оддсвелл не может найти лекарство? — спросил Кседо. Его ручка летала по бумаге, он даже не смотрел на свою руку или быстрые следы ручки. — Это не похоже на вирус или бактерию, которые мы когда-либо видели. У нас нет способа бороться с этим. Это даже легко пропустить при анализе крови, если вы не знаете, что ищете, — сказала Худ устало. — И это чернила? — спросил он. — Похоже на чернила. Это самое близкое, с чем док мог сравнить, — сказала Худ. — Сколько раз вы объясняли эту болезнь другим? — спросил он. — Множество раз. Я не веду счет. — Она пренебрежительно махнула рукой. — И прежде чем вы спросите, да, это всегда были больные или их семьи. — Над сколькими подобными случаями работал Доктор Оддсвелл? — нахмурившись, спросил Кседо. — Всего? — Худ наклонила голову, чтобы получше разглядеть серьезного лиса. На ее лице появилось задумчивое выражение. — Сегодня у него было сто шестнадцать пациентов. Мохнатая бровь Кседо удивленно приподнялась. Этого он никак не ожидал. Как могло столько людей заболеть, и никто этого не заметил? Худ понимающе ухмыльнулась, словно прочитав его мысли. — Это только те, кто сумел найти Оддсвелла. Доктор считает, что их могут быть тысячи. Ручка Кседо остановилась. Он смотрел на нее в молчании. — Тысячи, — выдохнул он. Ред Худ кивнула. — Время, необходимое для появления симптомов, варьируется от человека к человеку, так же как и интенсивность их страдания и продолжительность их жизни во время страдания. Все непоследовательно. — Как она распространяется? — Кседо наклонился вперед. Худ пожала плечами и снова поморщилась. — Вы не знаете? Должно же быть что-то. Может ли оно поместится в карантин? Худ фыркнула в довольно неженственной манере. — Мы получили случаи от людей, которые не имели никаких контактов с другими известными носителями. Общего источника нет. И болезнь будет отвергать людей. — Что? — Губы Кседо растянулись в удивлении. — Отвергать людей? Худ едва не пожала плечами, но сдержалась. — Вот почему у нас с доком все в порядке. Мы не носильщики. Чернила просто не смешиваются. Вот почему большинство пациентов доктора могут свободно идти домой. Только самые тяжелые пациенты оставались в клинике, и это для того, чтобы они могли получить помощь при приступе. Женщина увидела вопрос в его глазах. — До появления Бенди было три пациента. Эти приступы являются последовательными по своей тяжести. Может быть, два раза в месяц? В худшем случае несколько раз в неделю? — Его болезнь тяжелая? Худ повернула голову и сделала рукой «так себе» движение. — Мы были встревожены, как часто у него случались приступы, но он не самый худший случай, когда дело доходит до чернил. Однако его уровень боли — это еще одна проблема. В некотором смысле его случай — худший из всех, которые мы когда-либо видели, но в остальном он показывает только начальные показатели. Кседо заглянул в свои записи. Это была шокирующая новость. Худ продолжила: — Доктор был встревожен и заинтригован. — Почему? — У Бенди приступы случаются почти каждый день, — прошептала Худ. Кседо чуть не выронил ручку. — По расчетам доктора, он должен был умереть несколько недель назад, но этого не произошло. — Мисс Худ сжала кулаки и вытерла глаз. Она на мгновение отвернулась от журналиста. Кседо потратил время, чтобы разобраться в информации. Было несколько вещей, которые он должен был сделать. У него было не так уж много времени. Он должен был действовать быстро. — Вот почему на вас напали? Из-за вашей работы с доктором? — спросил Кседо. — Нет, — прошипела она. Ее слезящийся глаз загорелся огнем. — Нет. Им нужны были Бенди и Борис. Сначала я подумала, что они охотятся в основном за Оддсвеллом, но он звучал скорее как дополнительная награда. Я догадываюсь почему. Кседо ждал, затаив дыхание. Худ посмотрела на него и вздернула подбородок. — Но я не думаю, что должна вам говорить. Кседо сдулся. Он проверил время в комнате. Он хотел знать, но время было против него. — Тогда ладно. — Он решил смягчиться. — Слухи об экспериментах Доктора Райана Оддсвелла в Университете были связаны с этой болезнью? — Да. Это были одни из его первых пациентов. Там у него было гораздо больше ресурсов, — медленно произнесла Худ. Кседо кивнул. — Он никому не показывал свои исследования? — Конечно, но это было не так обширно, как наши нынешние знания. К тому времени, когда он осознал, насколько все это было ужасно, он потерял свою устойчивость. — А как насчет других? — Они оказались очень похожи на тех журналистов, которые хотели написать о болезни. Они либо замолчали, либо ушли, — Худ вздохнула. — А полиция? — потребовал Кседо. Худ покачала головой. — Кто-то или что-то мешает расследованию. Кседо моргнул. Это было в сомнительном уровне заговора. Было что-то подозрительное. Люди в школе, в полицейском участке, газеты замолчали. Насколько велик был этот невидимый враг? Что-то тут не сходилось. Мисс Худ неправильно истолковала его спокойный и задумчивый взгляд. — Если вы решите что-то сделать, не ждите ни от кого помощи. Эта жизнь — ад, — сказала она. Кседо посмотрел на ее один нежный глаз. Она печально улыбнулась. — Тогда зачем вы это делаете? Она фыркнула. — Это первый раз, когда я чувствую, что сделала что-то важное для кого-то другого. Многие пациенты приходят испуганными, растерянными, потерянными и страдающими от боли. Я привыкла к такой безнадежности, так что могу понять. Доку тоже нужна помощь. Можно сказать, что я жажду наказания. — Она снова посмотрела на свои простыни и улыбнулась. Это была первая настоящая улыбка, которую Кседо увидел за весь визит. Он стиснул клыки. Он встал так внезапно, что испугал женщину. — Тогда считайте еще одного своим союзником. — Он прижал лапу, в которой держал ручку, к груди. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы эта история вышла наружу, или откажусь от прав на свой хвост. Мисс Худ, мне пора уходить, но у меня есть к вам последний вопрос. Она посмотрела на него усталым, но нежным взглядом. — Могу ли я воспользоваться информацией, которой вы поделились со мной? Мне нужно найти Бенди, чтобы получить его разрешение? Я знаю, что медицинские записи очень деликатны… Худ расхохоталась. Она обхватила себя руками за плечи. — Ой! Не смешите меня! — она вздохнула и фыркнула. Слезы защипали ее здоровый глаз. — Больно! — Кседо вздрогнул и споткнулся на стуле, когда отступил назад с ее реакцией. Этого он никак не ожидал. — Мисс Худ, с вами все в порядке? — спросил он, выпрямляясь. Она взяла свой смех под контроль и повернулась с ухмылкой к Кседо. Она полностью проигнорировала его вопрос. — Вы первый человек, который об этом спрашивает! Что за черт! Знаете, это было единственное, о чем мы с доком спорили больше всего. Я думаю о зараженных как о пациентах, у которых нет никаких законов о неприкосновенности частной жизни. Доктор Оддсвелл утверждает обратное, и его оправдания никогда не будут повторяться дважды. Я знаю настоящую причину, — она усмехнулась. — Если они считаются добровольцами, участвующими в эксперименте, то законы о публикации результатов исследований гораздо менее строгие. Оддс заставил их подписать контракт, в котором говорилось, что наши находки могут быть обнародованы открыто. Бенди — единственный, кого я назвала по имени. Но если это очистит его имя, я не думаю, что он будет возражать, — заметила она. — Это должно было быть доведено до общественности. Это то, чего хочет Оддс, так что делайте то, что можете. — Кседо моргнул. Худ откинулась на подушки, выглядя довольной и измученной. — Он немного эксцентричен, не так ли? — сказал он больше, чем спросил. Худ усмехнулась. Лис отодвинул стул назад. — Спасибо за информацию, мисс Худ. Я сделаю все, что в моих силах. Надеюсь, вы скоро поправитесь. — Кседо слегка поклонился ей. Она фыркнула. — Чем скорее я поправлюсь, тем скорее окажусь в тюрьме вместе с доктором. — У Кседо не было ответа на это. — Надеюсь, ваша статья сработает. — Она помахала без всякой энергии. Внезапно дверь открылась. — Ладно, Ред, я здесь с твоим… кто ты, черт возьми, такой! — Сердито выглядевшая медсестра кролик яростно уставилась на лиса. Кседо подскочил при ее появлении, и теперь его уши прижались к черепу. — Заткнись, Фанни. У меня от тебя голова болит, — проворчала Худ. — И оставь его в покое. Он мой новый друг. Кролик выпрямилась и ухмыльнулась. Ее длинные черные уши были заложены за шапочку медсестры. Она была соблазнительной и красивой в некотором темном смысле. — У тебя не должно быть никаких гостей! Я прогнала тех полицейских, потому что думала, что это не будет проблемой. Чертова идиотка. — Кролик вошла в комнату. — Следи за своей речью. И что же? Ты не боишься, что я попытаюсь сбежать? — поддразнила Худ. Кролик фыркнула. — Хотела бы я посмотреть, как ты это сделаешь, Ред, — ухмыльнулась Фанни. Ее взгляд вернулся, когда она посмотрела на лиса. — А ты… Худ протянула руку и остановила ее движение. — Пожалуйста, Фанни. Ты никогда его не видела. — Фанни, прищурившись, посмотрела на лиса, потом на Реда. — Пожалуйста. Это очень важно. — Раненая женщина умоляюще посмотрела на нее. — Если наша старая дружба хоть что-то значит для тебя. Пожалуйста. — Кролик поджала губы и глубоко вздохнула. Она посмотрела на нее. — Ты действительно хочешь, чтобы я была с тобой в этой чертовой тюрьме, — пробормотала она. Она обратила свой острый взгляд на Кседо. — Убирайся, пока я не передумала. Кседо оказался у двери прежде, чем обе женщины успели моргнуть. Он быстро прошел по коридору, чтобы забрать брата. Эта история внезапно стала намного больше, чем пара мальчишек, бегущих через всю страну. Самая большая история его карьеры, десятилетия, черт возьми, даже столетия! Но какой ценой? Кседо мрачно обдумывал свой следующий шаг, быстро шагая по чистым холодным коридорам больницы.