Чёрно-белая любовь

Очередное, на удивление, серое утро в городе. Дан отыскал телефон Кароль в комнате и поехал к отелю. Мокрая земля, грязная на дорогах, черная под травами вокруг, словно зафиксированная в один миг где-то внизу невидимая тяжесть, резко и естественно отторгающая от себя абсолютную свободу, и — понятная, земная, подробная… — Здравствуй, — девушка стояла напротив и изучала кафельный пол. — Твой телефон. — Балан протянул телефон и развернулся чтоб покинуть номер Тины. — Дан! Стой! — парень не успел обернуться, как почувствовал теплые женские руки на своих плечах. — Прости что я вот так вот не разобравшись ушла и пыталась исчезнуть. — он обернулся и удаленно посмотрел на девушку. — А? — Но я всё равно уезжаю домой, спасибо за телефон. Про то, что происходило все это время, ни слова, я помню. Пока. — все надежды мужчины только что разбились на мелкие кусочки, которые навряд ли получится собрать воедино. *** — Так тягостно ненавидеть того, кого любишь, — Джамала с Даном сидели в кафе. Кароль покинула страну больше двух недель назад. Дан стал ещё более жёстким, но находясь в компании сестры открывался. Ему нужно было выговориться и он знал, что Джа лучший слушатель. — Были минуты, я верил, что вот сегодня точно забуду о ней. Но забыть — это ведь от самого себя не зависит, это выходит само собой. Только у меня блять не вышло. Я влюбился в неё, как люди засыпают. Сначала медленно, а потом сразу. Я так изменился… — Что верно, то верно, мы меняемся под влиянием людей, которых встречаем, и порой настолько, что сами не узнаем, даже имени своего не помним. — Я с тобой серьёзно… — Позже десяти вечера, Данчик, я серьёзно не разговариваю. — Ты или придумываешь, или вправду не понимаешь меня. — Прекрасно понимаю, но блин, уже практически третья неделя проходит. Пора прекращать нюни и всё такое, это не в твоём духе. POV Дан Летние грозы приносят запах твоих волос, а в тумане я вижу твой образ. Тебя нет. Ты лишь воплощение моих давних грёз, в которых я брежу тобою и разбиваюсь о скалы горя. Я каждый день борюсь с искушением нажать на курок, и наконец-то уткнуться носом в твои хрупкие плечи. Мое лето скроет все секреты и боль. Ты знаешь, все-таки время не лечит. *** — Дан, письмо от Олега. Он на неделе вылетает домой, — Балан устало поднял взгляд на Юлю и томно вздохнул. — Отлично, ждём его, чтоб наконец устроить эти чёртовы переговоры с Потапенко. Моя бы воля, пристрелил бы его, вот и все переговоры. Но нет, Дмитрию надо, чтоб мы выпендривались друг перед другом. — Да ладно тебе, успокойся, — Слава, Вова и Вал вошли в офис. — Мы ещё не знаем, хватит ли у него смелости вообще появиться на данном мероприятии. — Зеленский упал в кресло, громко вздыхая. — Круглый стол собирается на столько редко, что мне кажется этот бессовестный забыл что это такое. Val, cosa abbiamo in armi? (Вал, что у нас по оружию?) —Già consegnato, ma alcune posizioni sono ancora in arrivo, aspettiamo. (Уже доставили, но некоторые позиции ещё в пути, ожидаем.) — Ottimamente. Sono pronto a fare a pezzi lui e tutto questo inutile comandante. (Отлично. Я готов в щепки разнести его и всю это никчемную командишку.) — Warum ist er so gewalttätig? Wegen dieses Mädchens? (Почему он так жестоко настроен? Из-за этой девушки?) — Ja, er sehnt sich schrecklich nach ihm, mit bloßem Auge gesehen. (Да, он ужасно тоскует, по нему видно невооружённым взглядом.) — Hey, Faschisten. Wenn Sie denken, wenn ich Deutsch in ständiger Sprache nicht benutze, aber es nicht verstehe, dann sind Sie Idioten. Und ich rate Ihnen, aufzuhören, über mein Privatleben zu diskutieren, das betrifft Sie noch nicht. Ich hoffe, Sie haben mich gehört. (Эй, фашисты. Если вы думаете, раз я не использую немецкий в постоянной речи, но не понимаю его, то вы идиоты. А ещё, советую перестать обсуждать мою личную жизнь, вас это пока не касается. Надеюсь вы меня услышали.) — Дан зашёл в свой кабинет и громко хлопнул дверью. — Позвоню пока Маше, скажу что Олег возвращается. — О, давно его не было. Наконец он приезжает. — Угу, — Юля взяла сотовый и набирая номер Марии — вышла. Киев В чашке чая подмешаны слёзы, стекавшие по щекам Тины каждый раз, когда она вспоминала всё, что происходило в Италии. И лицо её сияло, а глаза начинали светиться. Ей казалось Дан научил её счастью, говорил об иронии жизни. — Странный ты был. Такой ранимый и простой. Сейчас мы совсем другие и холод душ нас отдаляет…