***
Сакура сидела на полу за низким деревянным столом. Её тело было совершенно равнодушно к душному летнему солнцу, под лучами которого оно находилось вот уже полчаса. Невидящим взглядом женщина мозолила блестящее красное яблоко, которое своей формой и цветом напоминало скорее рубин, чем фрукт. Её временная комната сейчас была куда уютнее, чем постоянная, в которой вчера чьи-то заботливые руки разбили палисадник ликориса. Двухуровневый пол с деревянной кладкой вместо привычных татами в очередной раз напоминал ей о том, что этот дом принадлежал очень знатным людям: на первом уровне покоился её, Сакуры, всё ещё расправленный футон и небольшой шкаф, а на втором — стол и выход на освещенную солнцем веранду. Стены были украшены философскими письменами. Женщина ни на секунду не задумывалась о том, почему Мадара не занимал такие шикарные покои. Ведь все её мысли волчком крутились вокруг вчерашнего вечера. Из разговора с Наоки Сакуре стало ясно, что дела её обстоят крайне паршиво. Под глупым помпезным названием «Алый Приговор» крылось ничто иное, как обычная массовая расправа над неверной женщиной. Такое событие, конечно, было завуалированно под суд. Но Наоки доходчиво дала понять, что исход обычно один и тот же. И он явно не в сторону обвиняемой женщины. Поначалу Сакуре казалось странным, что ей дали целые сутки перед этим знаменательным для неё событием. Словно бросали в лицо возможность сбежать. Но затем всё встало на свои места: если она сбежит, то автоматически признает свою вину в грехах, которых не совершала. А значит, сама же даст зелёный свет на собственное убийство без суда и следствия. Одно не давало покоя медику: что послужило основанием полагать, что она неверна Мадаре? Звучало, конечно, дико, но хотя бы было правдой — здесь он был её единственным мужчиной. Что же тогда оставалось? Идти в таких делах к Сенджу — крошить и без того шаткий мир между ними и Учихами. Уходить из этой эпохи, когда она была так близка к разгадке вспышек Мадары? Тогда время, что она провела здесь, было потрачено впустую. Тем более, что теперь просто вернуться назад уже не казалось таким уж возможным, ведь её фотоаппарат, дважды замерцав на экране пустой батареей, отключился, видимо, уже безвозвратно. У покинутой женщины не было в запасе сотни лет, чтобы дождаться выхода в продажу именной этой модели зарядного устройства. Как бы между прочим мозг Сакуры подкинул мысль о том, что если бы она использовала уникальную технику превращения с помощью печати на своём лбу, то могла бы отправиться и с Мадарой. Скрепя сердце, она признавала, что скучает по мужчине. Он бы точно смог защитить её, если бы был рядом. Это было одной из тех непреложных истин, которые отчего-то не требовали доказательств. Имело ли смысл теперь использовать изменение внешности и бежать, всё время оглядываясь? Сакура вытянула ноги под столом, вложила яблоко в руку и сочно откусила от спелого плода добрую часть. Сладкий сок скатился по её губам и подбородку. Женщина упала спиной на пол, ухмыляясь в потолок. Ей не оставалось больше ничего, кроме как в очередной раз принять лицом к лицу этот вызов судьбы. А для этого ей нужны были чакра и силы. И за оставшееся время она накопит их так много, сколько это вообще возможно. Её история здесь ещё не готова закончиться.***
Мадара ни за что бы не признал этого вслух, но в этой горной чаше, доверху наполненной камнями, он скучал по родному лесу страны Огня. Этому месту адекватно не хватало зелени, пускай деревня и понатыкала несколько кустов по углам. Это казалось скорее жалко, чем красиво. В попытках отыскать нечто похожее на «особенную» башню, где мог бы сидеть тсучикаге, мужчина забрёл на местный базар. По обе стороны от узкого прохода располагались прилавки, на которых были выложены богатые густые меха животных, которые, очевидно, обитали в местных горах. Высокая цена их основывалась на трудности не только в добыче, но и обработке этого материала. Парное мясо, скорее всего, тех же животных, стояло в небольшом отдалении от остальных прилавков, поскольку источало специфический терпкий запах крови. Кроме этого, остальная бутафория и мелочёвка не привлекали внимание мужчины. Пускай она и была скрашена местным колоритом, но совершенно ничем особенным не отличалась от того, что Мадара уже видел в Конохе. Углубляясь между фигурами людей и безразлично скользя взглядом, он вдруг подумал, что материально так и уйдёт отсюда с тем же, с чем и пришёл. Нужно ли было что-то привезти в качестве сувенира на память? А хотел ли он вспоминать об этом путешествии? Наверное, да. Ведь он впервые был на политической миссии в качестве правой руки хокаге. А это что-то да значило для него. При мысли о Хашираме на ум почти сразу пришла бутылочка местной выпивки. Продавец для неё отыскался не менее стремительно. И вот он уже шёл на перевес с пузатой стекляшкой. Как заверял мужик, всучивший её Мадаре, настояна она исключительно на минеральных водах, а внутри чуть ли не килограмм серебра растворён. И пусть Сенджу только попробует скривить рожу. В поисках укромного местечка, где бы он мог запечатать в свиток бутыль, глаз Учихи невольно упал на лавку с украшениями из различных металлов и камней, которые в разнобой пестрили блеском и цветом. Насколько глупо будет купить что-то и для Сакуры? Мадара постарался спрятать эту мысль вглубь разума и занялся запечатыванием бутылки за углом этого магазинчика, расположившись за грязным потёртым каменным столом. От поверхности изрядно пованивало, а потому мужчина начал всерьёз опасаться, как бы не вернуться обратно в деревню с какой-нибудь неизвестной медицине болячкой. Но сейчас у него была Сакура, которая обязательно поможет. Обязательно излечит. Учиха нахмурился. Он ведь действительно сильно полагался на её способности медика в последнее время. И единственной его благодарностью были лишь регулярные склоки с женщиной. Пересилив себя и собственные мысли о возможной неуместности подарка, Мадара вошёл в лавку. Помещение походило на сундук, доверху набитый драгоценностями: все стены рядами, были увешаны крупными бусинами разных форм и цветов, с потолка свисали особо крупные ожерелья с причудливыми подвесками, по магазинчику то тут, то там стояли глубокие чаши, наполненные камнями и кристаллами. Если бы не несколько ярко-жёлтых тёплых ламп, то тяжёлое помещение с водопадами из самоцветов точно бы затонуло в темноте, потому что даже окна были загромождены привлекательными торговыми полками. Мадара чувствовал себя в этом месте неуместно. Большой и неловкий мужчина старался ненароком ничего не задеть, стеснённый в движениях. Глаза разбегались от обилия выбора. Даже используй он шаринган, то вряд ли бы отыскал что-то подходящее самостоятельно. Благо на звук дверного колокольчика вышла хозяйка помещения: низкая сухонькая женщина со строгим узким лицом. Вскользь она оценила Учиху взглядом сверху вниз, примеряясь, сколько сможет из него вытрясти денег. — Чем могу помочь? — отчеканила хозяйка, словно на самом деле даже и не думала помогать. — Ищу украшение для женщины. — Какое-то конкретное? Кольца, браслеты, ожерелья, подвески, заколки… — женщина начала закидывать Мадару словами, большую часть из которых он даже не знал. Он не совсем понимал, в какой момент её речи можно будет уже и ему вставить слово. — Ну, что-то на грудь, — выдавил из себя Мадара. Хозяйка лавки округлила глаза и недвусмысленно посмотрела на Учиху, собрав губы в тугую белую полоску. — Извините, прямо сюда? — женщина уложила свои ладошки на ту самую выпуклость, которая когда-то явно была грудью. Мадара побелел на пару тонов, отчаянно напоминая фарфоровую чашку. — Нет, сюда, — одними пальцами мужчина прочертил воображаемую линию от шеи, соединяя её в центре грудной клетки в виде клина. Сам того не понимая, он описывал ожерелье. Наконец, до женщины дошло, что имел в виду Учиха. Своими маленькими, словно паучьи лапки, ручками она вытягивала длинные нити с камнями целыми пучками. Она набрасывала варианты возможных покупок, выкладывая на небольшой пустой столик перед Мадарой камни. Когда поиск, наконец, сузился, мужчине стало чуть легче выбирать. Он остановился на нежно-розовом камне, который молочным бликом отражал от гладкой шлифованной поверхности свет лампы. Камень был вытянут, словно слеза. Нежные ветви растений из серебра обнимали кулон, подвешенный на тонкой цепочке. Лучше, чем это, для Сакуры он не смог бы найти. Учиха потянулся к камню быстрее, чем успел подумать. — Розовый кварц? Отличный выбор, — женщина покачала головой, улыбаясь одними краями губ. Прежде чем рука Мадары накрыла собой подвеску, кулон выскользнул из-под его ладони, утянутый за цепочку маленькой пухлой ладошкой. Следом показалась рыжая макушка, два любопытных глаза и нос, усыпанный веснушками. — А давай, я дам тебе это, а себе заберу этот камешек? — в сторону Учихи со стуком выкатился кривой обломок изумрудного кристалла, по обе стороны от которого болтались маленькие металлические шарики. Всё это держалось на чёрном неказистом шнурке. От такой наглости бровь Учихи изогнулась под неестественным углом. Он хлопнул по столу, заставив мелочевку подлететь в воздух над горизонтальной поверхностью. Украшения градом посыпались на пол. — Нет, я уже его выбрал, — Мадара сдерживался, ведь перед ним был ребёнок. — Зря ты так, дядя, между прочим, таких вот камешков полно, а кристаллов этих, — девочка кивнула на кривой обломок, — всего два в мире. — Вот себе и оставь, а мне верни кварц, — процедил сквозь зубы Учиха на пределе своей учтивости. Не драться же теперь с ребёнком за побрякушку? — Мне такой не нужен, хочу розовый, — девчонка вывалила язык, дразня Мадару. В ситуацию вмешалась хозяйка лавки. — Послушайте, может быть я смогу подобрать похожий, здесь таких много… — Нет, хочу этот! — хором отозвались потенциальные покупатели. Женщина медленно выдохнула через нос, стараясь держать себя в руках. Она опёрлась о стол локтями, потирая подбородок. Кажется, оценивала кристалл. — Знаете, а ведь девочка говорит вполне дельные вещи. Судя по характеру граней, материал крайне редкий, иначе бы он подвергся более жесткой обработке. К тому же, возьмите его в руку, — хозяйка подцепила жилистыми пальцами кристалл и покрутила его перед своими глазами прежде, чем передать Мадаре. — Чувствуете? Он реагирует на чакру, а значит вполне может работать как часть ваших техник. Учиха неохотно взял в руку ожерелье. Камешек немного прижигал кожу, но не более того. Он задумался. Да, красота для женщин важна, но Сакура не была просто женщиной. Если ей, как куноичи, это будет полезно, то он готов взять это для неё. — И почем он? — Мадара постарался прикрыть скепсис в голосе деловитым тоном. — О, всего каких-то двести тысяч Рё, — небрежно бросила хозяйка. Учиха подавился названной суммой. Таких денег в кармане он даже в Конохе не носил. — За такую вещицу просто смешная цена, — развела руками маленькая рыжая зачинщица. — Она стоит как две горы, а у тебя будет за бесценок. Мужчину не покидало чувство, что его разводят, но он призвал с помощью техники перемещения две солидные пачки денег из казны Учиха. Дома придётся объясняться в недостаче перед казначеем. Оставив крупную сумму денег в лавке, мужчина вышел на свежий воздух с гудящей головой. Дверь за ним закрывалась медленно, звеня за спиной колокольчиком. А звон этот сливался с хлопком рука об руку дружной команды бабушки и внучки, которые удачно всучили безделушку чужеземцу. Оказавшись на улице, Мадаре отчаянно хотелось вырваться из тесного пространства базара, который был набит людьми, как старый футон трухой. Взглядом он ощупывал окружение на предмет выхода, но прилавки путались, как ходы лабиринта. Порядком уставший от людей Учиха запрыгнул на ближайшую устойчивую крышу, а оттуда — на водонапорную башню, с которой открывался хороший обзор на деревню. Ветер бил ему в спину и развивал волосы; он уносил по крупицам раздражение Мадары от неловкости в общении с людьми. Внутри снова обнажалась сокрытая до этого момента тревога. Сомневаться было не в стиле Учихи, но и поспешных решений в чужой стране он тоже остерегался. Люди внизу, словно сотни муравьёв-тружеников, суетливо бегали из одного угла в другой. Он, как в детстве, следил за стройным рядом муравьёв, которые перетаскивали бесполезную, на первый взгляд, ерунду. Люди-муравьи скапливались больше всего прямиком за широким подвесным мостом, на площади перед коренастой каменной башней. Мадара обвёл башню взглядом, поднимаясь всё выше, пока не остановился на большом круглом символе со знаком «Земля». Он знал, ему нужно было именно туда. И провожатых ждать Учиха не собирался. Хотелось призвать сусаноо и под крики толпы приземлиться на башню, вырвать крышу, открыв её как крышку сундука. А затем поднять маленькую пухлую фигурку старика тсучикаге, бросить ему в лицо, всё, что хотел сказать Хаширама, и свалить уже на всех парах домой. Что-то неотвратимо тянуло его туда так, как не тянуло раньше. И у этого феномена было своё собственное имя. Пересилив своё желание в очередной за сегодня раз, Мадара рванул к башне на своих двоих. Сандалии звучно отстукивали по глиняной кровле домов, по каменной брусчатке, а затем уже и по деревянному мосту. Когда его нога ступила на поверхность площади, Учиха замедлил свой ход. Он осматривался на предмет входа в башню и, то и дело, ловил на своей фигуре осторожные взгляды. Чужеземцы были редкостью в этой деревне, а если они ещё и ошивались возле башни тсучикаге, то ничего хорошего это не предвещало. — Эй, стой! — в спину Мадаре ударил окрик, но мужчина предпочёл его проигнорировать. За кого этот человек его держал, что смел так обращаться к самом Мадаре Учиха? Мужчина сделал вид, что эти слова были не для него. — Мадара-сама! Подождите! На этот раз Учиха точно знал, что обращались к нему, но продолжал свой ход к башне. Чутьё Мадары остро подсказало, что к его затылку что-то стремительно приближалось. Он обернулся, и поймал ни что иное, как сандалию. Учиха растянулся в оскале. Каков нахал! — Что за отвратительная привычка кидаться в людей всяким мусором, пацан? Ооноки летел за фигурой Мадары с того самого момента, как заметил его на водонапорной башне. Чужаку не следовало так свободно разгуливать по деревне, но, кажется, этого мужчину ничего не беспокоило. — Вам ещё не дозволено встретиться с тсучикаге-сама. Остановитесь! Внутри Мадары натянулся тонкая упругая тетива. Малец явно его с кем-то путал, иначе бы подбирал слова куда аккуратнее. — Это кто вообще сказал? — этот разговор надоел ему, не успев начаться. Учиха отбросил снаряд из сандалии куда-то в сторону и продолжил свой путь. Его порядком бесил этот пацан. Отчаявшись, Ооноки подлетел к Мадаре и попытался схватить того под локоть, чтобы хоть немного затормозить мужчину. Такое положение дел не устроило Учиху. Мужчина обернулся, схватил мальца за руку быстрее, чем тот успел схватить Мадару за одежды, и вывернул мальчишке руку под неестественным углом. Это заставило Ооноки отклониться прямо в воздухе, и мужчина воспользовался этим, пнув парня в живот. Тот стремительно отлетел по прямой траектории. Агрессивный задор захватил мужчину, ему хотелось вернуться и вдолбить в Ооноки чуть больше манер, но и ниндзя Камня ничуть ему не уступал во вспыльчивости. Сделав несколько нестабильных кульбитов в воздухе, парень вернул себе равновесие и стремглав полетел в сторону Мадары, словно ему было мало. Ооноки атаковал ударом ноги сверху, целясь Мадаре в голову, но мужчина не просто сделал блок, но и успел захватить парня за ногу. Он швырнул Ооноки о землю с сокрушительной силой, разламывая скалу под ним. Среди людей послышались вскрики и возгласы, но никто не смел лезть. Следующим ударом Мадара намеревался выбить из пацанёнка весь дух, а потому прыгнул всем своим весом на него двумя ногами, но промахнулся, потому что Ооноки успел перекатиться и даже снова оказаться на своих двоих, подняв тело в воздух с помощью своей загадочной левитации. Мадара активировал шаринган, когда от парня, набравшего скорость, посыпался град ударов ногами и руками. Учиха отбивал каждую атаку, словно знал наперед, куда тот собирался ударить. Но всё прекратилось так же внезапно, как и началось. После очередного блока, Мадара поймал парня в свою лёгкую, но уверенную иллюзию, всего единожды сверкнув кроваво-красными глазами. Парень рухнул на землю, словно его подбил невидимый снаряд. Учиха схватил его за куртку и приподнял над землей. Хищный оскал растянулся на лице мужчины. — Ты шустрый пацан, но ты до сих жив только потому, что ни один взрослый не будет драться с ребёнком всерьёз, — Мадара отбросил безвольное тело Ооноки в сторону. Оно прокатилось по каменному настилу площади, поднимая ворох пыли, пока, наконец, не остановилось. Стоило Учихе отойти, как парня поглотила толпа. Сконцентрировав чакру в ступнях, Мадара поднялся на стену башни и сорвался на бег. По пути он анализировал шаринганом все точки с чакрой. Он видел самую суть людей, а потому ориентировался на самый крупный и тугой узел с энергией. Таким образом Учиха намеревался найти тсучикаге. Вскипающая в жилах кровь после разминки с парнем требовала продолжения фестиваля. Ему хотелось «потанцевать» с кем-то всерьёз. Это яростное чувство застилало глаза, отвлекая от сгущающейся чакры в груди. Достигнув желаемой точки, Мадара зацепился рукой за каменный выступ оконного проёма и, сделав сальто через голову, приземлился ногами на тяжелый массивный подоконник. Несколько десятков пар глаз вперились в его наглую беспардонную фигуру. Спустя две сотых секунды весь оружейный арсенал комнаты был наставлен на Мадару. Лишь один человек, сидевший у противоположного края стола, возглавляя его, был спокоен. Сомнений не было — тсучикаге собственной персоной. Собрав перед собой руки в замок, глава деревни приоткрыл глаза, рассматривая Мадару в упор. Тсучикаге представлял из себя маленького слегка пухлого старикана с длинными седыми волосами. Его массивную квадратную челюсть обрамляла длинная острая бородка, а усы были похожи на жёсткую щётку. Без его приказа никто не смел в этой комнате даже пошевелиться. Наконец, лидер деревни заговорил из-под тяжёлых усов: — Я ждал тебя несколько позже, Мадара-кун. — А я ждал встречи с утра, тсучикаге. Мадара вошёл в просторный зал, ступая прямо по длинному столу заседаний. Окружившие его ниндзя заскрипели зубами, но не позволили себе ни единого лишнего движения. Дойдя до середины стола, мужчина сел, скрестив ноги, и подпёр голову рукой. — Всем покинуть зал, — внезапно для всех присутствующих заявил тсучикаге. — Но, Ишикава-сама… — кто-то робко попытался озвучить своё сомнение, но ему быстро заткнули рот и вывели. Когда за ниндзя закрылась тяжёлая дверь, тсучикаге встал со своего места и подлетел к Мадаре. Он встал на стол ровно перед ним, и его низкая маленькая фигура практически поравнялась с Учихой. — А у тебя каменная воля, мальчик, — подметил Ишикава. Мадара в ответ лишь усмехнулся и вытащил из-за пазухи свиток. Тсучикаге ожидал увидеть послание от хокаге, но вместо этого после хлопка в маленьком облачке появилась склянка. Учиха откупорил крышку, и по помещению пополз мягкий цветочный аромат, красоты которого ещё не слышали стены этой башни. Зачерпнув двумя пальцами немного содержимого баночки, Мадара нанёс мазь на виски. — Успокаивающей мази? — Учиха беззаботно протянул скляночку лидеру Деревни Скрытого Камня. Ишикава манерно повёл усами, но, на удивление, не отказался.***
Эту ночь Сакура не позволила себе безвольно подчиниться бессоннице. Женщина ввела себя в сон насильственно, используя комбинацию из настоя мелиссы и слабой успокаивающей техники. Медик знала, что именно во сне восстанавливаются все функции организма, а потому не было способа лучше для восстановления баланса чакры, чем этот. С первыми лучами солнца её подняла одна из прислужниц. Она полностью завалила маленький деревянный столик в комнате Сакуры яствами. Слуги были уверены, что готовят для этой хозяйки в последний раз, а потому действительно старались. Для женщины же это было на руку: она ела и ела, пока не подступила тошнота. Она заставляла себя, активно пережёвывая и глотая рис, рыбу и овощи. Всё это было для её физической силы и силы Бьякуго. Ведь если придётся драться с целой толпой Учих, то женщина должна быть готова. Она затачивала единственное оружие, что у неё было сейчас — свою чудовищную силу. После трапезы в комнату принесли белоснежное простое кимоно. Заранее траурное. Сакура самостоятельно в него облачилась. Плотный хлопок укутал её тело, а широкий пояс туго обхватил фигуру. Она засучила длинные хвосты рукавов, чтобы гребнем уложить волосы в причёску. Маленькое зеркало, что для неё предоставили, отражало яркий металлический блеск зелёных глаз женщины. Когда за Сакурой явилось двое мужчин, она была готова. Сопровождающая её стража с печалью посмотрела на маленькую смелую женщину, которой в отличии от многих других хватило ума не сбежать из поместья сразу же, как было объявлено предупреждение. Розоволосая старалась отчистить мысли и разум, сосредоточившись на том, чтобы не запутаться в несоразмерно-длинных полах кимоно. По мере приближения к месту назначения им, наконец, начинают встречаться люди. Они расступаются перед Сакурой и её стражами, вжимаются в стены. Женщины отводят взгляд, боясь поднять на розоволосую глаза, словно её приговор заразен. В лицах многих читается жалость, в которой Сакура никак не нуждалась. Чем ближе они подходили к заветной комнате, тем знатнее персоны им встречались. Жалости и грусти в их взглядах уже не было. Холодное презрение и злорадство обдавали Сакуру из-под вееров, за которыми прятались богато одетые мужчины и женщины. Толпа расступилась, и, перешагнув порог, женщина и стражи вошли в просторный зал. Вдоль светлых стен сидели на пышных подушках наиболее знатные представители клана. На пьедестале у противоположной стороны комнаты возвышался мужчина, которого раньше Сакура не видела. Несмотря на преклонный возраст, он сохранил свою стать и силу в одном только взгляде. По правую руку от него прямо на деревянном полу сидела забитая страхом девушка. Не сразу, но медик узнала в ней ту несчастную служанку, которую во время чаепития Мадара едва не лишил жизни, схватив за горло. Её шею и грудь всё ещё скрывали неровные бинты, уходящие под ворот одежды. Сакура ступала по залу на негнущихся ногах. В спину её подталкивали сопровождающие. Казалось, лишь они не желали ей в эту минуту ничего плохого. Они практически дошли до возвышения, где сидел статный мужчина, когда женщину вдавили в пол за плечи, заставив сесть. Против воли её руки задрожали от холода. Ледяными пальцами она обхватила полы своего кимоно и сжала зубы. Они потрудились устроить прекрасное представление, ведь перед ними сидела жена самого Мадары Учиха, который так некстати отсутствовал вот уже второй день на миссии. Сакура была уверена: ни для одной другой женщины, которой выносили «Алый Приговор» такого не устраивали. Ну что ж, почти честь для неё. — Уважаемый клан, моё имя Учиха Тензин. Все мы здесь собрались, чтобы осудить эту женщину в неверности, — мужчина взмахнул рукой в сторону Сакуры, розовая макушка которой светилась от обилия взглядов на ней. — Своими действиями она опорочила гордое имя нашего древнего клана. Женщина, что принадлежит сильнейшему из нас, Главе, признаёшься ли ты в содеянном? Сакура пыталась заставить свой голос перестать дрожать, но он предательски ломался: — Нет. — В таком случае, — продолжал мужчина, — используя великую силу, коей наделил наш клан Мудрец Шести Путей, судить тебя будет шаринган. Сакура упрямо вперила взгляд в свои колени, которые до боли сжимала. Если она позволит посмотреть им в свои глаза, то легко докажет свою невиновность. Всё это звучало как дикий бред. О какой неверности речь? Но если они заглянут так глубоко, как смогут, то увидят кто она такая на самом деле. Они увидят то, чего знать не должны. Сакура не могла им этого позволить. Я не хочу. Не хочу. Сакуру лихорадочно трясло. — Я не хочу!