Ведьмак: Путь Дракона

      Ранним утром следующего дня ведьмак уже подъезжал к Фолкриту — к лагерю погибших лесорубов удобнее всего было выходить с противоположной стороны города. Хмурый и неприветливый стражник — сонный, как и все его сослуживцы, проверил Геральта на предмет укусов, проворчал чего-то невразумительное, встретившись с ним взглядом, и уже собрался пропустить, как вдруг ведьмак ощутил треск заряжаемого арбалета и едва успел отскочить в сторону — болт, выпущенный в него откуда-то с городской улицы, прошел в нескольких сантиметрах от седой головы и по оперение ушел в ствол ближайшей сосны.       — Это такой новый ритуал приветствия? — Ироничным тоном спросил Геральт, внутренне приготовившись к обороне. — Что вообще происходит?       — Хватайте его, остолопы! — Гаркнул какой-то здоровенный орк, перезаряжая свое оружие. — Чего уставились? Бей эту кровососущую тварь!       — Так это, господин хороший… — Недоуменно произнес стражник. — Нету же ни клыков, ни дырок на шее. Ни шиша нету. Какой же он вампир?       — А я говорил вам, болваны, что ежели вампир сыт — то он совсем похож на человека!       — Ложь, пиздеж и провокация! — Отозвался ведьмак, спрыгивая с седла. — Все будет зависеть от способностей каждого отдельного представителя вампира.       — Проблем ищешь, седой? — Орк взял ведьмака на прицел перезаряженного арбалета.       — Наоборот, я от них избавляю. — Геральт приготовился отскочить при малейшем треске механизма. — Я — охотник на чудовищ.       — Геральт, что тут происходит? — К парочке подбежал легат Скулнар.       — Да вот, меня тут в вампиры определили. — С усмешкой пожаловался ведьмак.       Офицер имперского легиона смерил орка каким-то странным взглядом.       — Дорак, ты опять за свое?! Сначала Берит, да упокоит Аркей его душу, потом я, потом у нас кузнец — даэдрапоклонник… — Видимо, орк уже успел задолбать даже местного командира стражи. — Я понимаю твое горе, понимаю, что обеих твоих жен убили вампиры, но это не повод…       — А кто в тот раз вам оборотня выследил? — Как-то обиженно спросил Дорак, но арбалет все же опустил. — Скажешь, не я?       — А кто до этого обвинил половину Фолкрита в укрывательстве вампира-лорда? Тоже не ты? — Скулнар сурово посмотрел на орка. — Я понимаю, что у твоей организации благородная цель, Дорак. И Фолкрит гарантирует вам помощь и поддержку, но тебе и твоему товарищу следует быть более осмотрительными. — Легат повернулся к Геральту. — Ты как, ведьмак? Цел? Пошли, проведу тебя до других ворот.       — Я в порядке. — Геральт пожал руку старому знакомому, помолчал, пока они не отошли от орка достаточно далеко. — Это что вообще было?       — Не «что», а «кто». Это — Дорак. Страж Рассвета.       — Не слышал о такой организации. — Честно признал ведьмак.       — Да о них много кто не слышал. — Почесал подбородок легат. — Их организация только недавно возродилась после почти шестисотлетнего упадка. Они — охотники на вампиров, да и вообще на любую нежить. Но больше, все-таки, специализируются на вампирах. Сейчас набирают добровольцев, готовых выступить против вампирской угрозы.       — То есть они примерно как Дозорные Стендарра?       — Нет, не совсем. — Легат немного помолчал, подбирая слова. — Дозорные занимаются даэдрапоклонниками. Сектантами разных Принцев. Нежить — это лишь побочное их занятие, источник дохода, если хочешь. А эти, понимаешь, за идею воюют. При чем идея-то хорошая… И платят за каждую вампирскую башку вполне сносно, я сам слышал, что за каждую чашу праха вампира они платят в четверо больше любого алхимика… Вот только…       — Дорак?       — Дорак. — Согласился легат. — Понимаешь, он раньше вождем племени был и не самым отвратительным, наверное. У него вампиры обеих жен загрызли — и он поклялся отомстить. Но не смог сам. А у них, орков, не суметь исполнить клятву — позор. Вот он и объявил вампирам войну, прибился к Стражам Рассвета, повоевал чутка, а потом его в качестве вербовщика в Фолкрит послали. Местные его с дружком терпят, пока они не шумят, но не более того. Хотя троих или четверых они таки в свои ряды привлекли, парни до сих пор живы и периодически пишут родным письма о своих подвигах.       — Ты как-то много про него знаешь. — Не удержался Геральт.       — Дорак — славный малый. — Похвалил орка легат. — Только у него две проблемы: паранойя и спиртное. Как набухается — язык за зубами у него не держится.       Уже перед самыми воротами, легат вдруг задумался.       — Геральт, может с тобой отряд послать? Все-таки чудище довольно сильное, если по твоему описанию судить.       — Оно не столько сильное, сколько быстрое. Так что, ты уж не взыщи, Скулнар, но твои люди будут мне только мешать. Я один работаю.       — Всегда?       — За одним исключением. — Ведьмак вспомнил их с Цири совместную охоту на куролиска. — Но про это исключение я тебе не расскажу.       — Ну что же… Удачи тебе, ведьмак.       Геральт шел по тропе, ведущей в лагерь лесорубов, осторожно оглядываясь и прислушиваясь к каждому звуку. К каждой хрустящей веточке, к шелесту палой листвы. Весь напряженный, подготовленный, чуткий… Серебряный меч с шипением покинул свое вместилище, блестящее лезвие, заранее обработанное маслами, предназначенными для борьбы против реликтов и магических тварей — ведьмак так и не определился толком, что из себя представляет спригган и решил подстраховаться — сверкнуло на солнце. Он шел уже больше получаса, когда впереди появился разбитый лагерь лесорубов. Тут и там виднелись следы крови, особенно многочисленные у огромной кучи дров и отесанных стволов, которые местные заготовили, но не успели вывезти. Ведьмак принялся осматривать лагерь.       Стоило ведьмаку дотронуться до поваленного дерева, как раздался жуткий треск, в небо поднялась целая стая ворон. Геральт понял, что все сделал правильно и что его предположение о родстве сприггана с лешим не так далеко от истины. Что же, значит можно попробовать договориться, успокоить его. Сейчас дух леса заинтригован, но не злобен. Можно решить все бескровно. Ведьмак демонстративно убрал меч в ножны, чтобы показать свои мирные намерения, достал из сумки небольшой мешочек.       — Хлебом-солью, угощением добрым, лесной дух, хозяин сего леса, взываю к тебе. — Ведьмак положил полотняный узелок на пень, развязал его, устелил на манер скатерти, внутри оказались засахаренные орешки и кусок яблочного пирога. Не самое традиционное угощение для лешего, но ведьмак надеялся, что этот дух леса окажется не сильно переборчивым.       Небольшой треск заставил ведьмака чуть напрячься. Выглянувший на его зов дух действительно напоминал женскую фигуру, полностью выполненную из дерева. Внимательно рассмотрев ведьмака, спригган осторожно подплыл поближе, с его коры слетели несколько десятков насекомых, мгновенно набросившихся на лакомство, точно мухи на повидло, уничтожили его за несколько секунд. Дух протянул руку к ведьмаку, сияющие зеленым огнем глаза буквально лучились любопытством. Наверное, впервые его кто-то не стал бить, а наоборот — угостил. Ведьмак посмотрел на сприггана.       — Ты хочешь взять меня за руку? — Дух леса кивнул, выжидательно замер, показывая свое безграничное любопытство. Ведьмак протянул к нему руку и вдруг услышал знакомый скрип арбалета.       — Не смей! — Проговорил Геральт. — Ты спугнешь его!       Но его никто не слушал. Арбалетный болт со свистом полетел в цель, ведьмак резко дернулся, поймал снаряд на излете, но даже мимолетной угрозы хватило, чтобы дух подумал, что его так просто выманили на прицел. Взбешенный спригган издал какой-то стрекочущий звук, неожиданно сильным ударом отшвырнул ведьмака в сторону и с огромной скоростью помчался на стрелка.       — Дорак… Ты идиот! — Прохрипел Геральт, услышав боевые крики орка, а спустя несколько секунд — вопли боли и ужаса. Сам ведьмак, может, и рад был бы ему помочь, но не мог — удар сприггана оказался очень сильным, наверняка появились даже трещины в ребрах. К моменту, когда ведьмак смог подняться на ноги, лесной дух уже расправился с орком и переключился на второго своего обидчика. — Зараза, да что же все так херово складывается?       Воевать с лесным духом в лесу — верный способ самоубийства. Геральт уклонился от первого броска, удар Арондита скользнул в дюйме от лица чудовища.       — Я не хочу причинять тебе боль. — Попытался сказать ведьмак, но взбешенный спригган его уже не слушал.       Следующий удар похожими на длинные лозы лапами стегнул Геральта, рассек ему броню и оставил на плече довольно внушительный рубец. Ведьмак зашипел от боли, принятая незадолго до сражения вариация «Ласточки» мгновенно запустила восстановление организма. Сам Геральт уклонился от еще одной лозы, перекатился, уворачиваясь от прорывшего землю корня. Спригган снова спустил со своей коры насекомых, но ведьмак сбил их на подлете знаком аард. Геральт опасался применять огненные чары, боялся, что лес вспыхнет. Самого сприггана, кстати, тоже повело — и ведьмак мгновенно отсек ему кусок коры. Монстр зашипел от боли — и пропустил еще один удар, отсекший ему одну из похожих на ветви лап.       — Не любишь серебро, да? — Спросил у чудища Белый Волк.       Ведьмак не нуждался в ответе. Удар серебряным мечом губителен для почти любой твари. А уж если этот меч еще и вымочен в правильном масле. Чудовище выло, корчилось от боли, но все еще сохраняло способность к бою, в чем Геральт убедился уже в следующее мгновение, когда с трудом увернулся от полетевшего в него на огромной скорости куска коры, после чего дух внезапно выпустил облачко газа. Ведьмак рефлекторно дохнул, на его глаза навернулись слезы, он мгновенно выскочил из ядовитого облака — и почти сразу попал под новый удар, от которого снова ушел кувырком.       — Зараза… — Ведьмак почувствовал, как его организм борется с тяжелой природной отравой.       Для обычного человека эта отрава была бы губительной, но для него, ведьмака, она была не слишком вредоносна, хоть и очень неприятна. Перед глазами у него все поплыло, здорово усилились оттенки красного, свет стал невыносим. Ведьмак сжал зрачки, насколько получилось, но и этого было мало. Любой обычный человек или эльф умер бы от перегрузки нервной системы новыми ощущениями. Но ведьмак справился, хоть и был почти ослеплен, но он все еще мог работать на слух и на силуеты. Монстр, почувствовав слабость противника, бросился вперед, рассчитывая снести наглеца, принесшего зло лесу, но лишь напоролся стержневым корнем на выставленный вперед меч, поерзал на лезвии — и затих.       Ведьмак осмотрел погибшее существо. Хельга рассказывала ему вчера, что после убийства монстра, ему нужно будет отрезать два элемента — стержневой корень и голову. И сцедить два флакона живицы. Башку — показать мужикам, а корень — притащить к местной алхимичке и продать за девяносто золотых. Живицу же Хельга требовала к себе в лабораторию, ей она была для чего-то очень сильно нужна. Ведьмак закончил потрошить несчастного элементаля, подошел к погибшему орку, оценил богатую сбрую.       — Извини, конечно, но тебе оно уже… — Ведьмак цыкнул, — без пользы.       Золота у Дорака оказалось не сильно много, но все же достаточно тугой кошелек переместился в карман ведьмаку. Туда же отправился медальон, вырезанный из какого-то зеленоватого металла. Нет, Геральт не собирался присваивать этот амулет, но хотел найти товарищей этого несчастного и отдать им, пусть знают, что их друг пал как настоящий воин. А вот довольно массивный арбалет и сорок пять болтов ведьмак однозначно записал себе в трофеи, свой-то он оставил в родном мире, а некоторых тварей требовалось для раззадоривания «клюнуть» острым металлом. Еще ведьмака заинтересовал топор несчастного. Выполненный из незнакомого металла, украшенный рунами, этот боевой топор буквально лучился магией. Ведьмак повертел его в руках — и убрал в заплечный мешок. Пусть Хельга или Анника разбираются, чаровницы доморощенные. Впрочем, нет. «Доморощенная» там только Хельга.       В сердце ведьмака что-то кольнуло, когда он мысленно произнес имя девушки, по телу разлилось ощущение тепла и уюта. А ее пышные рыжие волосы… А странный, но приятный аромат можжевельника, которым пахнет ее одежда… Как вздымается под доспехами и одеждой ее грудь. Так, стоп, отставить фантазии. Он на охоте, нужно сосредоточиться. Но у ведьмака не получалось, все его мысли так или иначе уходили к рыженькой красавице. Ну, не влюбился же он, в самом деле? Только не опять, знает он, чем заканчиваются его отношения с чаровницами. Но что за черт…       — Все, пора мне в дом для умалишенных. — Заключил ведьмак. — Боги, да я же этой соплячке в дедушки гожусь…       — Кто-то сказал «умалишенных»? — Раздался за спиной у Геральта насмешливый старческий голос. — Ты обратился по адресу, мой так скучно трезвомыслящий ведьмак из другого мира!       Геральт подскочил на месте, обернулся — и понял, что действительно, похоже, сходит с ума. Прямо на поляне, где еще пару мгновений назад валялась куча дров, стоял накрытый стол, за которым сидел какой-то дедок в необычайно цветастых одеждах, да в таких тонах, что даже придворный шут Фольтеста бы позавидовал. Длинная куртка, разделенная пополам фиолетовым и коричневым цветом, остроконечные черные сапоги с дурацкими рюшечками на шнурках, чуть в стороне, оперевшись на стол, стоит длинный посох.       — О-о-о, да ты, полагаю, решил, что сходишь с ума, мой совершенно здравомыслящий… Ой, да просто, сядь уже! Всем сыру и скумы за мой счет!       Словно повинуясь команде этого дедка, убранство на столе заменилось на три десятка головок сыра разных сортов на одном краю и деревянный ящик с какими-то мутными флаконами на другом. Незнамо как появившийся на поляне дед щелкнул пальцами, у одной из головок сыра выросли сырные же ножки, она подбежала и уселась на тарелку.       — Ты что-то говорил про безу-у-умие! — Радостно вскрикнул дед. Геральту показалось, настроение у его неожиданного собеседника меняется каждые несколько мгновений. Тот как будто прочел его мысли. — О, да, мой дорогой ведьмак, настроение у меня и впрямь переменчивое. На то оно и безумие! — Голос деда вдруг посуровел. — Я, кажется, предложил тебе сесть!       Через мгновение Геральт понял, что уже не стоит в десяти метрах от стола, а сидит за ним. Неужели все происходящее ему не снится?       — Не существует ни правды, ни лжи, ни реального, ни нереального. — Тоном, каким объясняют маленьким детям сказал старик, увлеченно пытаясь нарезать кусок сыра вилкой. — Существует только то, что мы хотим и что мы видим.       — Вы кто? — Смог выдавить из себя ведьмак. Дед вздрогнул так, будто успел совершенно забыть про него.       — Ну вот обязательно надо было прийти и отвлечь! — Обиженно заявил он. — Поверь, ведьмак! Мы с тобой еще покажем этому миру, что такое безумие! Настоящее, веселое… Хотя, конечно, ты слишком скучен, но есть те, кто может тебя развеселить! А там уже не далеко и до сумасшествия. Бу-га-га-га… А, стоп! — Дедок вдруг выпрямился, точно струна. — Я, кажется, не представился. Кошма-а-ар, где мои манеры…       — Полагаю, там же, где и разум. — Проворчал ведьмак.       — Ага-а-а! Ты догадался! — Лукаво прищурился старикан, тыкая в ведьмака перемазанным в чем-то фиолетовом пальцем. — Ну что же… Я Шеогорат, Принц Безумия. И кое-чего другого. Будем надеяться. Или у нас действительно проблема… и опять возникает вопрос о внутренностях. — Взгляд даэдра перепрыгивал с сыра на ведьмака, с ведьмака — на флаконы, с флаконов — на сыр. — Я сделаю из них прыгалки! Но, возможно, сейчас не время. Прими от меня эту безделушку. — Шеогорат протянул ведьмаку свою трость. — Она тебе пригодится при нашей следующей встрече! Или, по крайней мере, будет хорошо смотреться на твоем трупе… Все, мне пора на Дрожащие Острова, а то Пеллагий Септим Третий постепенно перестает быть здравомыслящим! Пока-а-а!       В глазах ведьмака все померкло — и он провалился в сон. Последним, что он почувствовал, была тяжеленная трость, стукнувшая его набалдашником по лбу. А потом наступила темнота.