В покоях Хасеки Султан царила суматоха. Хюррем Султан вместе с дочерью выбирали ткани для свадебных торжеств. Обе Госпожи находились в прекрасном расположении духа. Предсвадебные подготовки доставляли им женскую радость. Михримах Султан, несмотря на изначальные тревоги перед неизвестным будущим, забылась в этой суете и все ее мысли сейчас занимала подготовка. Хюррем Султан также радовалась этому занятию, за прошедшие два месяца с момента роспуска гарема Хасеки Султан расцвела, словно роза. Их отношения с Повелителем наладились, оба наслаждались обществом друг друга. Никто не смел нарушать эту идиллию.
Шах Султан, после скандала, учиненного ее младшей сестрой, предпочитала не появляться в Топкапы, поскольку чувствовала стыд за это происшествие, словно она сама была виновницей. Но частой гостьей во дворце была ее дочь. Эсмахан Султан навещала Михримах Султан и искала встреч с шехзаде Мехмедом, в которого была безнадежно влюблена. Михримах знала о чувствах подруги, но делала вид, что ничего не замечает. Она догадывалась, что эти чувства обречены остаться без ответа.
Сейчас мысли Михримах занимали лишь ткани, привезенные специально для нее из разных стран. Они с матерью обе обладавшие тонким вкусом придирчиво перебирали роскошные материи.
— Вот эта идеальна, – сказала младшая султанша, протягивая матери ткань насыщенного голубого цвета.
— Да, милая, она действительно хороша, – ответила Хюррем, ощупывая и рассматривая голубой шелк, – к тому же голубой тебе к лицу.
— Тогда остановим свой выбор на этой, – с довольной улыбкой кивнула Михримах, – я хочу, чтобы ее обшили белыми кружевами с серебряной нитью, а на лифе должен быть жемчуг. А вуаль сделайте из этого материала, – уверенным голосом она отдала приказания швее.
— Этот наряд будет для торжества в саду в день някаха, а также тебе еще нужен наряд для ночи хны и для твоей первой брачной ночи, – с улыбкой проговорила Хасеки Султан.
Михримах несколько смутилась после последних слов, но быстро нашлась, улыбнувшись матери.
— Думаю вот эта подойдет, – она указала на ткань алого цвета, расшитую золотой нитью.
— Да, она шикарна, – Хюррем Султан, обожающей все оттенки красного этот выбор дочери
понравился еще больше, чем предыдущий, – вот эта идеально подойдет для наряда в первую брачную ночь, – выбор ее пал на легкий шелк белоснежного цвета.
С выбором матери Михримах согласилась и раздав последние указания швеям они велели им удалиться после долгой процедуры снятия мерок и выбора тканей для нарядов. Юная султанша по научению матери велела сшить ей из тех тканей, которые они не выбрали, наряды, подходящие замужней женщине.
Оставшись наедине женщины переместились на террасу, где за разговорами попивали щербет и наслаждались летним днем, близившимся к своему закату.
— Матушка, это правда, что Хатидже Султан испросила у Повелителя разрешения на развод в своем письме? – решила затронуть, интересующую ее тему султанша.
— Да, я не хотела говорить об этом, пока дело не проясниться окончательно, – осторожно заговорила Хасеки. Михримах поняла, что мать имеет к этому отношение.
— И что же отец? Он намерен дать разрешение?
— Я сделала все возможное, чтобы убедить его в этом, – отпивая щербет из кубка сказала рыжеволосая султанша, – Ахмед-паша после развода ослабит свои позиции, а потому нам нельзя терять такую возможность. Признаться, я довольна тому эффекту, который произвела на Хатидже ваша с Ибрагимом-пашой скорая свадьба.
— Султанша так сильно любила его, – с грустью вздохнула Михримах, – совершенно рассудок потеряла от страданий.
— Брось, Михримах, – скептично отозвалась Хасеки, – Хатидже никогда никого не любила кроме себя.
— Но все же, валиде, что произошло тогда? Почему паша и султанша не смогли пожениться?
— Думаю тебе и вправду стоит рассказать, – задумчиво проговорила Хюррем, раньше она считала, что брак дочери с Паргалы будет лишь политическим шагом, но теперь она убеждалась, что Михримах хочет найти счастье, возможно даже любовь в этом браке, – в молодости после того, как Хатидже Султан вернулась под крыло своей валиде, похоронив первого мужа, она была влюблена в Ибрагима, тогда он был всего лишь хранителем покоев. Ибрагим ответил взаимностью, его вероятно покорили изящность и нежность султанши. В те времена она была совсем не похожа на истеричную, вечно мрачную султаншу, которую ты знаешь теперь. Какое-то время они тайно встречались в саду, писали друг другу письма. Но однажды Хатидже Султан, сидя на своей террасе вместе со мной, Махидевран и Гюльфем разгневалась на меня из-за слов о том, что Ибрагиму пара обзавестись семьей, я предположила, что ему нравится Нигяр-калфа, в тот момент я не знала о чувствах султанши. Хатидже пришла от этого в такую ярость, какую раньше я в ней не видела никогда. Она кичилась своим происхождением, а всех остальных назвала рабами, которые созданы, только ради того, чтобы служить династии, то есть ей. Но самое ужасное для нее было, то, что султанша назвала рабом, который не вправе выбирать на ком ему жениться без позволения династии, Ибрагима. Подняв голову на его террасу, я увидела, что и сам хранитель покоев слышал вопли Хатидже. В тот момент, взглянув в его глаза я поняла об их истинных чувствах. Разгневанная на Хатидже Султан я поведала о своих подозрениях Валиде Султан. Она сначала не поверила, но после разговора с дочерью во всем убедилась сама. К тому моменту Хатидже была помолвлена с Мехмедом Челеби, но выяснилось, что он болен чахоткой. Тогда Валиде в спешке нашла дочери нового жениха, им и стал Ахмед-паша. Сам же Ибрагим оборвал все связи с султаншей. С ее же слов я знаю, что он сказал ей, что негоже Госпоже опускаться до такого раба, как он. Именно меня она обвинила в их разрыве. Но Повелитель дал бы разрешение на брак, если бы они признались в своих чувствах. Но Ибрагим отступил, потому как гордость его была задета, а сердце разбито опрометчивыми словами, брошенными в гневе.
— Неужели он смог отказаться от любимой женщины только из-за нескольких слов? – удивилась юная султанша.
— Дело не в этом, моя луноликая, – ласково сказала мудрая женщина, – все дело в уважении. Женщина должна уважать своего мужа, и относиться к нему как к равному. Настоящая любовь не знает упреков. Главное – верность.
— Валиде, ваша мудрость безгранична, – тепло улыбнулась матери султанша.
Хюррем также тепло улыбнулась в ответ. Она знала, что вырастила достойную султаншу, которая всегда будет верна своей семье, никогда ее не опозорит и не огорчит. Ибрагим должен благодарить Аллаха, что когда-то Хасеки уберегла его от брака с неуравновешенной Хатидже Султан, которая способна была лишь унижать окружающих, а сейчас отдавала ему в жены, собственную дочь. Михримах будет ему прекрасной женой, но только в том случае, если он сам подарит ей свою преданность, уважение и любовь.
Покой матери и дочери потревожила Фахрие-калфа.
— Госпожи, – поклонилась Фахрие султаншам, – пришла Сесилия-хатун.
Сесилия была одной из тех девушек, которых Хюррем Султан готовила в фаворитки своему сыну. Султанша отчетливо понимала, что в гареме сына ей нужна девушка, которая станет ее ушами и глазами. Сесилия, однако же казалась Хасеки хоть и способной, но очень проблемной особой. Она никак не могла смериться со своим рабством, а потому совершала опрометчивые поступки. Вот и сегодня ей сообщили, что хатун обнаружили ночью на крыше. Именно по этому поводу она и пригласила наложницу к себе.
— Пусть войдет, Фахрие, – степенно распорядилась Хюррем.
На террасу вошла девушка в обычном платье, которое носят все рабыни по прибытии в этот дворец. Она была хрупкой, с темными волосами и каре-зелеными глазами. В целом Сесилию можно было назвать красивой девушкой. Она почтенно поклонилась султаншам.
— Мне сообщили, что сегодня ночью тебя видели на крыше, хатун, – строго посмотрев на наложницу, начала рыжеволосая султанша, – ты прекрасно знаешь, что правилами запрещено покидать территорию дворца, но ты только и делаешь, что нарушаешь правила. За это я могу отправить тебя на невольничий рынок.
— Госпожа, смилуйтесь, – Сесилия, испуганная такой перспективой, бросилась к султанше, встав перед ней на колени, – я была на крыше сегодня, чтобы посмотреть на звезды. Они рассказали мне мою судьбу, Госпожа.
Михримах встрепенулась. Ее заинтересовали слова этой странной хатун. Сама юная султанша также любила предсказывать будущее по звездам, но была совсем неопытна в этом искусстве.
— Что же тебе рассказали звезды? – спросила Хасеки Султан. Эта девушка не переставала удивлять ее.
— Я видела свою судьбу, звезды говорят, что меня ждет великое будущее, если я буду следовать вашему пути и повиноваться вам, Госпожа.
— Чего же ты хочешь, хатун? – Хюррем видела, что девушка хитра, но ее было не так просто провести.
— Я хочу быть верной и любящей рабыней для шехзаде Мехмеда. Я буду во всем послушна вашей воле, Госпожа, – кротко ответила Сесилия.
— Мне следовало догадаться, – Хюррем рассмеялась. Эта рабыня ей нравилась все больше, – что ж, Сесилия, я поспособствую твоей судьбе в обмен на безграничную верность.
— Я буду верна вам до самой смерти, Госпожа, – с готовностью ответила Сесилия.
— Встань, хатун, – повелительным тоном приказала Хасеки, – сегодня ты отправишься на хальвет к моему сыну. Посмотрим сможешь ли ты очаровать его, – задумавшись она прибавила, – я дарую тебе новое имя, отныне тебя будут звать – Нурбану. Это значит, та то излучает свет.
— Благодарю, вас, – Нурбану с радостным трепетом поцеловала протянутую руку своей благодетельницы.
— А теперь ступай, тебе нужно подготовиться к вечеру, – велела Хасеки.
Как только наложница ушла Хюррем с задумчивым взглядом сказала дочери:
— Надеюсь на благо.
***
Михримах Султан отправилась в свои покои, оставив мать собирать вещи для поездки в охотничий домик, которую они с Повелителем задумали, чтобы побыть вдвоем и насладиться своею любовью.
Войдя в покои, султанша замерла в изумлении. Вся опочивальня была обставлена вазами с белыми розами. Ее любимые цветы.
— Клара, – луноликая султанша позвала служанку, которая присматривала за покоями в ее отсутствие, – откуда здесь эти цветы?
— Госпожа, Сюмбюль-ага распорядился их сюда принести. Еще велел передать вам это, – она протянула Михримах послание.
Оставшись одна, султанша развернула послание и принялась его читать. Оно было от Ибрагима-паши. Розы прислал он. И как она сразу не догадалась? Еще и выведал откуда-то, что она любит именно эти цветы. Но более важно, что он приглашал ее на прогулку завтра после полудни. Это очень взволновало султаншу и оставшийся вечер она провела в мыслях о грядущей встрече со своим женихом. После первой их встречи в саду, они виделись лишь три раза. К тому же два из них в компании ее валиде. А в ту встречу, которую они провели вдвоем, он принялся обсуждать с ней трактаты Гомера, присланные им в честь помолвки.
Утром она проснулась рано, облачилась в один из своих любимых нарядов нежно-сиреневого цвета, на голову надела изысканную диадему из жемчуга и в тон ей она выбрала ожерелье и серьги. Как всегда, султанша была прекрасна, но сегодня наряжалась она гораздо дольше обычного.
В условленное время она шла на встречу Ибрагиму-паше, которую он назначил ей отчего-то у главных ворот дворца.
Ибрагим-паша уже ожидал свою спутницу. Он выглядел как обычно степенным и гордым. А сегодня еще и прибывал в приподнятом настроении. Увидев султаншу, он отдал послание, которое читал до этого, своему слуге, велев его сжечь. При этом бросил:
— Эмель-хатун сообщает добрые вести, напиши ей пусть будет осторожна.
Как только подошла Михримах Султан Великий визирь льстиво улыбнулся ей.
— Госпожа, вы затмили свет солнца.
— Паша, ваши слова полны лести, – ей был приятен комплимент, но вела она себя неприступно и гордо, – как всегда, впрочем.
— А вы, моя Госпожа, начинаете разговор с колкостей, – вторил он ей, – как всегда, впрочем, – он по-доброму улыбнулся, – сегодня надеюсь вы будете добрее ко мне. Я постараюсь вас удивить, ведь вы любите сюрпризы.
— И какой сюрприз вы приготовили на этот раз?
— Мы поедем сегодня к морю. Погуляем на берегу, насладимся морским бризом, вдали от угнетающей атмосферы дворца.
Султанша удивилась, но ничего не сказала. Он взял ее за руку и помог сесть в карету. Сам поехал верхом.
Был конец июля, но день сегодня выдался не слишком жарким. К тому же близился вечер, а потому время для прогулки по морскому берегу было идеальным. Вокруг никого не было кроме стоящих вдалеке охраны паши и служанок юной султанши, которые сопровождали ее везде.
Они медленно прогуливались по песчаному берегу, наслаждаясь свободой. Михримах чувствовала себя окрыленной этим пьянящим чувством. Она очень редко выбиралась из дворца, и всегда в сопровождении родителей. А сейчас осмелев от того, что здесь их нет, она вела себя так беззаботно, что Паргалы невольно залюбовался ее живостью и радостью, в конце концом сам заразился таким настроением. Михримах сняла свою обувь, подхватив платье она побежала по волнам, которые омывали берег. Султанша заливисто смеялась и постоянно оглядывалась на своего спутника. Он поначалу удивился ее поведению. Он не знал ее такой. Ибрагим не верил, что султанша династии может быть такой простой и понятной ему. Это открытие приятно поразило его.
Возвращаясь обратно во дворец оба, думали о прекрасной прогулке у моря, которая с иной стороны открыла их друг для друга. Хоть они мало разговаривали, но узнали друг друга больше, чем за всю жизнь. Они оба жаждали свободы.
***
Счастлив был сегодня и Ахмед-паша, который узнал от Повелителя о желании его жены развестись с ним. Раньше он думал, что утратит свое положение, если потеряет Хатидже. Сейчас он мог утратить его, если останется с ней. К тому же паша не мог больше держать в себе чувства к другой женщине, сжигающие его изнутри. Он твердо для себя решил, что несмотря на все преграды заполучит Шах Султан в жены. Он убедил Султана, что Хатидже Султан будет лучше без него, ведь она винит мужа во всех своих бедах. Повелитель знал о том, что в юности его сестра была влюблена в Ибрагима, но он ее чувств не разделял, как сам и сказал Султану при личном разговоре. Потому он и позволил матери выдать Хатидже замуж за Ахмеда-пашу. Тот был молод, из благородной семьи, с блестящим будущим, к тому же он влюбился в свою невесту, сразу же как только увидел ее. Но как оказалось Хатидже Султан несмотря на все старания мужа завоевать ее любовь, питала чувства к Паргалы. Повелитель понял, что Хатидже лишь мучает себя и своих близких, а потому ей будет лучше пожить вдали от столицы, чтобы восстановить свои душевные силы. Дети, к которым она равнодушна останутся первое время с отцом.
И вот счастливый после разговора с Султаном, он решил сообщить о своем разводе Шах Султан. Но она его радости не разделила. Султанша была крайне возмущена этим. Она ходила по холлу своего дворца в волнении заламывая руки.
— Хатидже совсем спятила, – недовольно сказала султанша, – я отправлюсь в Эдирне и вразумлю ее.
— Это ни к чему, Госпожа, – сказал спокойный паша, – я разделяю ее мнение о разводе, так и сказал нашему Повелителю.
— Паша, ты хоть понимаешь, чем для тебя чреват этот развод? – она была крайне возмущена его беспечностью
— Хатидже Султан только запятнала мою репутацию, – уже со злостью проговорил он, но злость эта была вызвана лишь воспоминанием о выходке жены, – к тому же я давно уже люблю другую женщину, – он подошел к ней, взяв ее за руку со страстью посмотрел ей в глаза, – не говорите, что вы не разделяете моих чувств. Лютфи-паша вас не достоин. К тому же в совете он не продержится долго, он ни на что не способен, я вынужден постоянно прикрывать его ошибки перед Падишахом, а это становится сделать все сложнее. Если вы разведетесь с ним, то мы сможем пожениться. И тогда…
— Вы обезумели, паша? – она гневно вырвала свою руку, – как вы можете предлагать такое замужней султанше? Уйдите прочь, – голос ее не дрогнул, хотя в душе она желала принять его предложение.
Ахмед-паша повиновался ей и ушел. Он, окрыленный счастьем, поторопился, но это не значит, что он отступит после первого отказа.
Лютфи-паша, который слышал этот разговор, с мрачным видом покинул дворец незамеченным. Чувствуя себя преданным, он отправился к женщине, которую отверг сегодня, но теперь он не был намерен делать этого.
