Демон

***

Он снова проснулся от ощущения чужого присутствия. Тишина ночи настораживает, не слышно никаких привычных звуков, даже ночные шорохи, кажется, замерли в ожидании. Брайан попробовал пошевелиться, чтобы встать, но его словно приковало к постели. Холодный пот покрыл тело противной мокрой плёнкой. Снова попробовав подняться — с тем же результатом, Брайан расслабился и глубоко вдохнул. — Ты пришёл. — по губам скользнула робкая улыбка. Даже себе Брайан не хотел признаваться, что ждёт каждого прихода своего ночного посетителя. Каждый вечер он уходит к себе в келью, чуть ли не путаясь в ногах, и ложится в холодную постель, в ожидании, когда замрут привычные звуки большого дома, которым стал для него монастырь, и сонное оцепенение накроет всех живущих в нём. Его разбирает любопытство. Он хочет поговорить с призраком, поселившимся в его снах, но всякий раз тот ускользает раньше, чем Брайан успевает заговорить. Его по-прежнему не привлекает возможность участвовать в ночной жизни монастыря, и после гибели Артура он так и не завёл ни с кем близкого знакомства, приобретя славу настоящего затворника, проводящего всё свободное время с книгой, оставшейся от друга. Лёгкое дуновение сместившегося над кожей воздуха и тишину нарушил рассыпавшийся хрусталём тихий смех. Сегодня ему кажется, что всё должно быть иначе. — Посмотри на меня, Падре. — раздался шёпот, пробирающий до самого дальнего уголка души. Он заставляет дыхание становиться чаще, а сердце биться быстрее. Шёпот, которому невозможно сопротивляться. Брайан распахнул бессонные глаза, уткнувшись в широкую улыбку, и заглядывая в самую глубину зрачков. Зрачков демона. — Тебя нет. Ты просто плод моего воображения, — пересохшие губы отказываются повиноваться, и Брайан облизнул их, но это не принесло желаемого облегчения. Бесплотный демон снова тихо засмеялся, отчего по телу побежали мурашки. Кожа цвета мрамора светится в лунном свете, как будто он просто проходит сквозь, не встречая сопротивления. Призрачная рука касается скулы, давая вполне весомое свидетельство присутствия, а голова призрака наклоняется немного вбок, словно рассматривая его. — Если это просто сон, ты можешь сделать всё, что захочешь, — шёпот вливается в сознание, как будто минуя уши, превращаясь во вполне реальные картины, пробуждающие тело к жизни. Демон чувствует это, и вновь проводит тонкими пальцами по скуле, касается обнажённой шеи, спускаясь к вороту длинной рубахи, под которым видны острые ключицы. — Просто позволь себе это. — Он распрямляется, продолжая невесомо сидеть на бедрах Брайана, немного качнувшись назад и улыбнувшись тому, как быстро отреагировало тело на его движение. В сознании Брайана борятся картины одна греховнее другой. Руки тянутся прикоснуться к невероятной мерцающей коже, но нечеловеческим усилием, от которого становится трудно дышать, он сдерживается и сжимает руки в кулаки, чувствуя, что плоть перестает сопротивляться. — Ты же хочешь прикоснуться ко мне... — Демон улыбается и тянется, берет руку Брайана, разжимая кулак и прикасаясь к раскрытой кисти тонкими пальцами, проводит по ней и спускается к тонкому запястью, любуясь рисунком вен и улыбаясь, открывая клыки. Кровь шумит в ушах, мешая связно мыслить, и Брайан пытается закрыть глаза, чтобы не видеть происходящего. Каждый приход существа для него мука, сравнимая по силе лишь с адской, но он упорно продолжает сопротивляться ему, ощущая призрачную надежду, что ему просто надоест, и… А вот что может произойти потом, Брайан старается не додумывать. Его пугает мысль, что ночной гость может просто не прийти. Тонкие прохладные пальцы переплетаются с его, как будто их омывает прохладная вода из ручья, вырывая тихий вздох из приоткрывшихся губ. Брайан чувствует, как тело снова покрывается липким потом, и не может ничего сделать. От ощущения собственной беспомощности ему хочется заплакать, но он лишь сильнее стискивает зубы, стараясь не обращать внимания на скользящие над самой кожей чужие руки, оставляющие за собой дрожащее марево. Тонкие струящиеся пальцы ложатся на бледные щёки, влажные от пота, покрывающего их мелким бисером, и Брайан открывает горящие от ненависти глаза, а губы кривит подобие улыбки, которую зеркалит существо на его бедрах. Желание прикоснуться слишком сильно, и Брайан чувствует, что нужно немного для того, чтобы тело сдалось окончательно, и это малое — улыбка, медленно открывающая острые клыки, по которым пробегается язык. Чресла наливаются жаром, как будто демон делится им со смертным телом, беспрекословно подвластным его воле. Хочется закричать, но горло словно сковали тиски, в глазах физически ощутимо ненависть сменяется ужасом от осознания происходящего, тело отказывается подчиняться, наливаясь еще большей тяжестью. Неожиданно по груди скользнул холодок, и Брайан вспомнил про висящее на шее металлическое распятие. Эта мысль придала ему сил, чтобы разлепить пересохшие губы. — У тебя нет здесь власти, — шепчет он прямо в хищную ухмылку демона, желая, чтобы его слова прозвучали уверенно, но понимая, что не смог. Не смог вложить в них то, что действительно думал и хотел. Вместо уверенности в голосе прозвучала лишь мольба. Призрак улыбнулся шире, склоняясь над лежащим, который постарался отодвинуться как можно дальше, вжимаясь в жесткое ложе, и пытаясь отвернуться от заманивающих в свой омут глаз. — Временно... — одними губами произнёс демон, и рассмеялся тихим, грудным смехом, рождающимся, кажется, в самой глубине его сущности. Брайан провалился в беспамятство. Тяжёлый и гулкий звук колокола вырвал из влажного забытья, и он резко сел в постели, стараясь унять колотящееся сердце, застрявшее в горле. В распахнутое окно врывается ветер, благоухающий запахами леса, и свободно гуляет по тесному помещению кельи, шурша страницами забытой на столе открытой книги. Брайан заметил, что видит окружающие его предметы, значит рассвет уже занялся, и всё равно пора вставать. Рухнув на жесткое ложе, Брайан позволил себе немного полежать, пытаясь успокоить взбунтовавшуюся плоть, но потерпев неудачу, он встаёт, чтобы закрыть окно. Ничто не напоминает о том, кто приходил ночью. А приходил ли? С каждым разом уверенности становится всё меньше. Кажется, само тело берёт правление, и это всего лишь сон. Свежий ветер откидывает волосы с шеи, лаская мокрую от пота кожу. Напоминая о невесомых касаниях демона. Брайан прислонился горящим лбом к оконной раме и тихо застонал. Руки сами повторили нехитрый путь прикосновений. Брайан поднёс руку к лицу, но не коснулся его, а повёл как бы над самой кожей, понимая, что даже не видя, знает какое выражение было на лице демона, невесомое касание, скорее просто сдвиг воздуха над кожей, от которого всё равно бегут мурашки. А было ли это на самом деле? Тонкие нити связывают самые кончики пальцев и нежную кожу, с бьющейся под ней жилкой. Брайан, всё же, не выдержал и коснулся шеи, проводя по ней. От этого прикосновения, вызвавшего в сознании ночные картины, заставляя плоть проснуться, Брайан не выдержал, задирая рубашку и касаясь напряженного члена. Резкие и неумелые движения, закончившиеся дрожью слабого тела, вызвали стыд. Он брезгливо вытер руку подвернувшейся тряпкой, подумав, что нужно незаметно постирать её самому, и снова посмотрел в окно, стараясь успокоиться. — За этим ты приходил ко мне, чудовище? Этого ты хочешь от меня? — Брайан сам не заметил, что шепчет, крепко держа в руке бесполезный кусочек металла в виде креста, поглаживая его кончиками пальцев сквозь грубую ткань рубашки. Рука ныряет за широкий ворот, и Брайан подносит крест к глазам. Обычный, ничем не примечательный. Брайану бы хотелось почувствовать исходящую от него необъяснимую силу, и он уверяет себя в том, что чувствует что-то, кроме холодящего кожу металла. Крепче сжав его в руке, Брайан мысленно вознёс молитву и закрыл окно. Перед трапезой Брайан подошёл к настоятелю с просьбой о встрече вечером, и получил в ответ немного удивлённый кивок. Настоятель застал его сидящим на скамье, прямо в луче падающего из цветного витража света, с танцующими в нём пылинками. Он выглядит отрешённым, и громкие шаги по каменному полу словно возвращают его в реальность. Взгляд обретает осмысленность, когда он переводит его на стоящего рядом с ним. — Ты хотел поговорить. Брайан смог только кивнуть, с трудом поднявшись и направившись к исповедальням. Настоятель покачал головой, словно подтверждая свои тяжелые мысли. — Выслушайте меня, святой отец, ибо я согрешил. — Всё мы не без греха, сын мой. Я слушаю, — ответом стал тихий вздох и шорох отодвигаемой перегородки. В окошке появилось осунувшееся лицо с глубокими серыми мешками под глазами, выдававшими крайнюю степень усталости: — Может быть, мы просто поговорим? — сделал настоятель попытку уйти от официальности, в надежде, что это поможет Брайану легче рассказать о том, что гнетёт его так сильно, что он стал похожим на призрака. — Я не могу спать. Он преследует меня. Он не отпускает меня. Он смеётся надо мной. Я допускаю греховные мысли. И я боюсь уступить ему, продолжил он уже про себя. — Кто? — Демон, — прошептал Брайан, практически не разжимая пересохших губ. — Тебе всё не даёт покоя мысль о нём? Зачем тебе это? Не легче ли… — Нет! — Брайан словно встрепенулся, подняв на Джойса глаза, в которых физическое отвращение борется с немым вопросом. — Нет… Джойс кивает, словно находя подтверждение своим мыслям. — Я настаиваю на том, что мы должны поймать его и предать священному очищающему огню, Брайан. — Джойс перевёл взгляд, загоревшийся фанатичным огнём на послушника, сжавшегося рядом, и только коротко кивнувшего на эту реплику. — Так будет лучше. — признал он. Почему же тогда сердце как будто пропустило удар? Тишину, наступившую за словами Брайана, можно было услышать. Её не рассеял даже тяжёлый звон колокола, начавшего созывать братьев на молитву.