Определение безумия

      Всю неделю она рассказывает ему свои сказки, позволяя бегущим далеко вперёд мыслям искажать их бог знает как. Но кажется, история от этого становится только лучше. Не ясно, кто в ту ночь уснул первым. Нисса рассказывала так долго, что сама убаюкала себя. А Ваас за всё время ни разу её не перебил, не издал ни звука. Когда же она открыла глаза его уже не было в комнате, а дверь была открыта нараспашку, так что она просто ушла.       И с тех пор, каждую ночь он приходит к ней и забирает её с собой. Каждый раз непривычно молчаливый. Тем не менее угрозы, которая исходила бы от него, Нисса тоже не чувствует, и поэтому постепенно расслабляется, находясь рядом. И каждую ночь она садится на пол у его постели и продолжает говорить. Слова текут, как спокойная река, без порогов, без буйного потока… Голос звучит приглушённо, низко и как-то даже загадочно, и это вызывает странное умиротворение. А может, всё дело в том, что именно она рассказывает ему… Не так важна причина. Важно только то, что её голос разливается и обволакивает его сознание, успокаивает бешено бьющееся сердце и приносит спасительный сон. А она так и засыпает рядом, устало роняя голову на колени. Иногда сквозь сон Нисса чувствует прикосновение. Совсем невесомое. Оно щекочет ей кожу и только заставляет поморщиться. А иногда, проснувшись, она обнаруживает себя лежащей на полу с откуда-то взявшейся подушкой под головой.       Этим утром Нисса просыпается от того, что опять заснула сидя, и, пошатнувшись, резко упала на бок. Беззвучно шипя сквозь зубы и потирая ушибленное плечо, она осторожно поднимается. Сегодня она проснулась раньше. Ваас ещё мирно спит. Девушка невольно задерживает взгляд на его таком необычно безмятежном лице. Забавно. Во сне он даже не выглядит таким озлобленным… Стараясь не шуметь, Нисса на цыпочках крадётся к выходу и скрывается за едва скрипнувшей дверью.       Она не замечает взглядов пиратов всякий раз, как выходит из этой двери. Кто-то смотрит с насмешкой, кто-то этим говорящим взглядом, мол, «ну разумеется», а кто-то даже с сочувствием. Вообще, немного обжившись в лагере за эти дни, Нисса отметила, что многие из тех, кто находится здесь, не такие уж ужасные люди, как можно было подумать. У каждого тут есть свои причины, по которым судьба забросила их сюда: у кого-то огромные долги, кому-то нужно заработать немыслимую сумму на решение своих личных трагедий… Но, разумеется, есть и те, кто работает на Вааса просто потому, что это весело. Их девушка тоже боится куда меньше, чем следовало бы. Откровенно говоря, глубоко внутри она испытывает то же, что и они. Нисса уже не может вспомнить, когда в последний раз она чувствовала себя такой живой, как здесь, посреди всего этого безумия.       Погода портится также быстро, как настроение Вааса. Тучи возникли из ниоткуда, и противный моросящий дождь идёт уже второй час. Усиливающийся ветер к прогулкам на свежем воздухе тоже никак не располагает, и Нисса предпочитает спрятаться под крышей. Она сидит на стальном столе, болтая ногами в воздухе, в помещении, отдалённо напоминающем кухню, и на ощупь заплетает волосы на висках в маленькие косички, после чего собирает на затылке высокий хвост.       Обычно здесь никого нет, кроме крупного темнокожего парня весом под центнер, которого все иронично называют Малышом Ди. Малыш всегда улыбается, любит рассказывать совершенно глупые анекдоты и готовит просто фантастическую свинину. Ниссе нравится проводить время в его компании.       Он с аппетитом доедает свой завтрак, параллельно глядя на девушку глазами, полными искреннего детского любопытства, пока она, будучи в прекрасном настроении, охотно рассказывает ему свою историю. И пока Нисса говорит, она постепенно ощущает, как что-то тяжёлое, что глубоко засело внутри, постепенно становится чуть легче. Может, ей давно стоило просто выговориться? Разумеется, всех проблем это не решит и ничего не исправит, но иногда даже совсем малого достаточно для того, чтобы начать двигаться вперёд. А может, всё дело в том, что Малыш всего лишь оказался первым, кто вообще спросил её о прошлом… В свою же очередь Нисса была первой, кто поблагодарил его за еду, так что всё честно. Так или иначе она в красках рассказывает всё с самого начала. Так легко, будто это происходило с кем-то другим, а не с ней.       — … И тогда я просто продолжала сжимать его горло, — активно жестикулируя и изображая удушение, говорит она, а затем резко выдыхает, и её губы медленно растягиваются в жуткой улыбке. — Никогда не чувствовала себя так потрясающе, как в тот момент. Наблюдая, как жизнь утекает из его взгляда…       — Чёрт, сестрёнка! — звонко восклицает Малыш. — А Нейт не соврал… Ты и правда бешеная сучка!       Ей бы оскорбиться, но каким-то образом этому здоровяку удаётся сказать это так, что из его уст фраза звучит скорее как комплимент. Нисса морщит лоб, стараясь вспомнить, откуда ей знакомо имя, но всё, что происходило после её побега, теряется в тумане, всё ещё заполняющем её голову, и памяти трудно разобрать этот бардак.       — Нейт? — спрашивает она.       — Ну да, тот парнишка, которому ты руку прокусила.       — А-а-а… этот сладенький…       Понимание отражается на лице девушки, и, вспомнив лицо того придурка и отборную ругань вперемешку с его криками, она невольно хихикает. В этот момент за её спиной неожиданно раздаётся голос Рамзи.       — Не думал, что ты и правда такая.       Нисса оборачивается. Пират явно выглядит разочарованным, и это сбивает с толку. Девушка хмурится, раздумывая над тем, как давно он стоит там, и сколько услышал. А вот Малыш Ди точно видел, что Рамзи зашёл лишь под конец. Он хочет уже что-то сказать, но тот первым нарушает тишину.       — Знаешь, мне хотелось помочь тебе. Ты выглядела такой потерянной… Но похоже, ты оказалась именно там, где и должна была быть.       Всего на долю секунды Нисса застывает в ступоре, пытаясь осознать, что он только что сказал. А после она закатывает глаза и, усмехнувшись, спрыгивает со стола и уверенно шагает к пирату.       — Прости, ты… ты сейчас осуждаешь меня? — она произносит это так, будто правда не может в это поверить. Закрывает глаза, мотает головой и снова смотрит на него. На сей раз с такой злостью, словно готова испепелить его этим взглядом, да силы тратить неохота. — А какое у тебя есть на это право?       Она тычет пальцем ему в грудь. Рамзи молчит. Только раздражённо стискивает зубы. Ведь её вопрос вполне справедлив, и ответить ему нечего. На лице Малыша сейчас отражена, должно быть, вся вселенская неловкость. Его глаза бегают из стороны в сторону в поисках путей к отступлению, и когда в дверях появляется лицо пробегающего куда-то мимо пирата, Ди облегчённо выдыхает.       — Эй, чего вы тут сидите? — кричит он им из коридора, чем окончательно рушит напряжённую немую сцену. — Там поймали шпионов Ракьят. Ваас сейчас устроит шоу. Пропустите всё веселье.       — Обойдусь, — мрачно бурчит Рамзи, не отрывая взгляда от девушки, после чего сразу разворачивается и шагает куда-то прочь. А Нисса и Малыш Ди, переглянувшись, оба направляются на улицу.       Несмотря на прохладную морось, вокруг сцены собралась приличная толпа. Даже пленников вытащили из клеток. Кроме польской парочки. Тех почему-то оставили взаперти. Видимо, потому, что они всё равно не поймут ничего из сказанного. А троица, крепко связанная, стоит на коленях у самого края, стараясь не смотреть на разворачивающийся спектакль. На самой сцене с завязанными за спинами руками, опустив головы, также на коленях стоят трое молодых мужчин. Они не выглядят, как туристы: одежда их совсем бедная, потрёпанная, а загорелую кожу сплошь покрывают замысловатые узоры татуировок.       Ваас возвышается над ними, расхаживая из стороны в сторону. Когда Нисса добирается до места всеобщего сбора, главарь пиратов уже заканчивает толкать долгую речь о том, что сестра вешает лапшу на уши своему племени, а те ведутся, как сраные овцы. О том, кто тут действительно главный. Кто здесь царь и бог.       — … И если мне придётся перестрелять всех, чтобы до вас наконец дошло, то... Окей! Я сделаю это. — Он отворачивается от повстанцев и уже громче обращается к столпившимся вокруг пиратам: — Головы Ракьят украсят каждый аванпост на островах! Чтобы следующий, кто придёт на их место знал, какова судьба тех, кто выбирает слепо идти за Цитрой!       Пираты одобрительно гудят ему в ответ, а Нисса на секунду даже удивляется тому, насколько связно говорит Ваас. Будто другой человек. Воин, чётко знающий своё дело, умеющий завести толпу своих солдат… Он делает ещё несколько шагов по сцене, а затем останавливается и наводит оружие на голову первого мужчины. Выстрел. Шаг. Выстрел. Шаг. Ещё выстрел. Три тела камнем падают вниз, а дождь смывает их кровь с потемневшего дерева. Кто-то из пленников вскрикивает. Одна из этих девчонок, что выглядят так похоже друг на друга. Она утыкается носом в плечо парня, который непроизвольно порывается её обнять, но верёвки не позволяют ему это сделать. Он зло глядит вверх, и из его горла вырывается утробное рычание.       — Ты! Ты животное! — кричит он, чем сразу же привлекает внимание Вааса, и, судя по выражению лица, мгновенно понимает, какую ошибку совершил. Но уже поздно. Ваас коротко улыбается и подскакивает к краю. Спрыгивает со сцены и подходит к заложникам.       — Животное? — Тихо переспрашивает он и издаёт нервный смешок, но его глаза говорят о том, что в любой момент он готов разорвать несчастного дурака. — По-твоему я тут злодей, да? Знаешь… — Он вдруг смотрит куда-то в небо, отстраняясь, абстрагируясь, улетая в свои мысли. — Без абсолютного хаоса не может быть и покоя… Когда что-то не может стать хуже, оно не сможет стать и лучше, сечёшь? — Ваас вновь фокусирует свой взгляд на парне и наклоняется к нему ближе. — Я здесь не злодей… Не-не-не, hermano. Я поддерживаю долбанный баланс. А на счёт животных… на счёт животных ты вообще не прав, приятель. — Он укоризненно качает головой, словно отчитывает нашкодившего ребёнка. — А знаешь, почему? У животных так мало причин убивать… И они убивают быстро, без разбора. Ты… ты даже не успел бы ничего сообразить. Я же любезно вступаю в диалог, понимаешь? И вот те ребята, — говорит он, делая жест в сторону трупов, — они точно знали из-за чего умерли. У них было время понять, почему их жизнь оборвётся. Я, блядь, дал им ответ!       Под конец он срывается на крик, но почти моментально успокаивается. Нисса наблюдает за ним, как зачарованная. Ловит каждое его слово, пропускает через себя. И чем больше Ваас говорит, тем больше всё обретает смысл.       — Кстати говоря! У меня же на сегодня и для вас кое-что припасено, — восторженно вскрикивает он, хлопнув в ладоши, почти подпрыгивая на месте от нетерпения. — Поднимайте-ка их! Ведите на сцену! — кричит он стоящим возле пленников пиратам. Те спешат выполнить приказ, а Ваас поднимает глаза и сталкивается с внимательным взглядом Ниссы. Хитрая ухмылка появляется на его лице, и он подходит к девушке, пока троица пленников, едва сдерживая дрожь, ждёт своей участи.       Ваас двигается медленно, неторопливо и останавливается у Ниссы за спиной. Он молчит. Она не двигается, а вместо этого выжидает, сосредоточившись на ощущениях. Тяжёлая ладонь ложится ей на плечо.       — Куколка! Ты как раз вовремя! Успела к самому интересному, — взволнованно произносит Ваас, а затем склоняется к девушке, чтобы заговорить совсем тихо, так, чтобы слышала только она. И Нисса чувствует горячее дыхание на своей щеке. — Только взгляни на них, — кивает он в сторону сцены, и она следит за его взглядом. Смотрит. Изучает. И ждёт, что он скажет дальше. Слушает его, как прилежная ученица. — Знаешь, есть ведь наркота посильнее даже той дури, что мутит док. Например, надежда. Посмотри… посмотри на них. Ты видишь? Да? Видишь, как она до сих пор горит в их глазах? Несмотря на всё дерьмо, несмотря на то, что они видели и слышали, в их глазах до сих пор теплится надежда. Что случится сраное чудо, и они спасутся… что всё обязательно будет хорошо… что всё будет как раньше…       Он почти мурлычет это, тянет слова и шепчет всё тише, но всё ближе к её коже, отчего мурашки вновь начинают свой забег вдоль её позвоночника. Когда он говорит так близко и так тихо, его голос гипнотизирует, и Нисса каменеет. Нет сил пошевелиться, нет возможности отступить, нет желания остановить это. А Ваас продолжает шептать.       — Но как раньше уже ничего не будет. Я это знаю. Ты это знаешь. И в глубине души они тоже это знают. И может быть, если бы они приняли реальность, то впоследствии было бы не так страшно, но надежда — худший наркотик. Попробовав однажды, уже не можешь остановиться. И они надеются. И в этой своей слепой надежде они оказываются…       — Обречены, — заканчивает Нисса за него. Ваас отстраняется, обходит её, смотрит ей в глаза и снова улыбается.       — Вот видишь? Ты понимаешь, — говорит он ей, после чего сразу же возвращается назад и ловко запрыгивает на сцену, отдавая всё своё внимание застывшим в ожидании пленникам. — Что-то я отвлёкся. Прошу меня простить. Итак, детишки… — Он подходит к ним, и склоняется над каждым по очереди. — Эмма. Её сестричка Эшли. И жених — Карл… Вы, ребята, бесспорно, классные, но боюсь, что у меня для вас плохие новости. Вчера мы получили звонок. Звонок, бля! — от былой напускной вежливости не остаётся и следа, и Ваас буквально орёт пленникам в лицо. — Никто не хочет платить за вас! Вы — пустышка! Люди говорят всё время… всё время… «семья бесценна, семья бесценна». Не-не-не, хватит нести хуйню! Семья — якорь, когда ты ёбанный «Титаник»! Ладно… Всё в порядке, — Он медленно выдыхает и сдавленно смеётся. — Я спокоен. Дерьмо ведь случается, правда? Но мы же не хотим вот так просто всё испортить? Так что я предлагаю нам с вами немножко повеселиться. Я тут покопался в ваших вещах… — задумчиво тянет он и достаёт что-то из кармана. Предметом оказывается телефон одного из пленников, по-видимому принадлежащий парню, потому что Ваас на секунду поворачивается к нему и говорит: — Клёвая мобилка. Реально клёвая.       Молодые люди в исступлении глядят на пирата. Никто из них не понимает, к чему всё идёт, но каждый осознаёт, что ни к чему хорошему. Как ни странно, Ваас оказывается прав — в глазах каждого действительно можно разглядеть проблеск надежды. Но она затухает с каждой минутой. Пират подходит к девушке с краю и присаживается напротив неё, отчего та инстинктивно пытается отшатнуться, но Ваас аккуратно придерживает её за плечо.       — Итак, Эмма… Вот тебе интересный факт. Я прошерстил телефончик твоего парня и нашёл там много занятных фотографий и переписок… — с упоением говорит он, в упор глядит на сжавшуюся девчонку, и от его следующих слов выражение страха на её лице сменяется искренним недоумением и шоком. — Ты знала, что твой милый жених изменяет тебе? М? — Ваас начинает тихонько смеяться и сквозь смех продолжает: — Подожди, подожди. Это ещё не самая крутая часть. Ты знала, что он спит с твоей сестрой?       Он щёлкает пальцами и показывает на двоих других, чьи лица в этот момент отражают, кажется, всю гамму человеческих эмоций. Эмма только открывает и закрывает рот, словно рыба, хлопает глазами и смотрит на Эшли и Карла, силясь осознать, что ей только что сказали. И судя по её странному взгляду, она и сама подозревала что-то неладное, но всё равно отказывается в это верить. Ваас же протягивает ей телефон и с самой довольной физиономией начинает пролистывать перед её глазами что-то на экране, отчего ужас и непонимание на её лице сменяется зарождающимся гневом. Девушка хмурит брови и бросает на своих близких испепеляющий взгляд. В глазах застыли слёзы, а грудь вздымается от участившегося дыхания. Ваас ухмыляется и поднимается на ноги.       — Согласен, это ужасно несправедливая хуйня. Чем ты заслужила такое? Но знаешь, я готов тебе помочь… — Он достаёт из-за пояса охотничий нож и одним движением разрезает верёвки на её руках, после чего протягивает сам нож девушке, отчего её глаза округляются, и она поднимает на пирата совсем ошарашенный взгляд. — Я предлагаю тебе решить, кто из этих двоих обидел тебя сильнее… И ты… сможешь сама вонзить этому человеку нож в спину… как они поступили с тобой.       Последние слова он произносит немного тише. Некоторое время девушка просто замирает, переводя взгляд с ножа на лицо Вааса и обратно, но затем всё же берёт оружие и принимает самое очевидное и самое глупое из всех возможных решений — она пытается наброситься на него. Последствия не заставляют себя долго ждать. Раздаётся выстрел. Пуля пробивает доску прямо под ногами девушки, вынуждая её резко затормозить. Она поднимает глаза и сталкивается взглядом с дулом пистолета, который теперь уже направлен ей в лицо. Ваас разочарованно качает головой.       — Не-не-не, милая, так совсем не интересно. Ты… ты должна играть по правилам. Так что делай свой выбор, или… или сдохнешь, блядь, сама!       От его крика она вжимает голову в плечи, но послушно разворачивается к Карлу и Эшли. Те, похоже, начинают уже реально паниковать и, дрожа, прижимаются ближе друг к другу, чем неосознанно только всё усугубляют, потому что Эмма, увидев это, снова приходит в бешенство. Будто бы мало ей было того, что их отпуск пошёл совсем не так, как задумывался, мало того, что они оказались в плену у чёртового психопата… Это действительно было предательство. Нож в её спине, который Ваас только хорошенько провернул, заставляя прочувствовать эту боль.       — Эм, дорогая… — начинает вдруг сбивчиво бормотать парень. — Это недоразумение. Ты же знаешь, что я люблю тебя. Это вышло случайно… Эшли сама на меня набросилась. Она использовала меня. Милая… Мы же можем во всём разобраться…       От его слов Эшли мигом отшатнулась назад и бросила на Карла гневный взгляд.       — Что?! Я набросилась? Ты сам убеждал меня, что уйдёшь от неё. Что на самом деле любишь меня… Ублюдок! Эмма, не слушай его! Я же твоя сестра. Мы всегда были вместе, всегда. И я всегда останусь рядом с тобой….       Они оба наперебой пытаются перекричать один другого, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Эмма стоит напротив, всё крепче сжимая рукоять ножа, вертя головой, не зная, кого слушать. Параллельно и Ваас всё продолжает нашептывать ей, что в действительности ни один из них никогда не любил её, что они предали её, что заслуживают того, что должно случиться… Слёзы сами начинают литься из её глаз, но крики и ругань некогда любимых людей становятся всё громче, а выражения их лиц всё безумнее. Кажется, будто они уже сами готовы разорвать друг друга в клочья, если бы их руки не были связаны… лишь бы выжить.       В один момент Эмма закрывает уши руками и сквозь слёзы издаёт истошный вопль отчаяния. А потом также неожиданно она бросается вперёд и вонзает нож сперва в живот Карла, а затем и своей сестры, после чего обессилено падает на пол и невидящим взглядом смотрит на свои окровавленные ладони, заходясь в бесконечных рыданиях. Карл и Эшли загибаются и падают. Они ещё живы, но это ненадолго, ведь помогать им, очевидно, никто не собирается. Их лица обезображены гримасами боли, рты открыты, но ни один звук не выходит наружу. Только хрипы. Дождь продолжает размывать кровь, которой, кажется, нет конца.       — Вау! Это было нечто! Нет, правда, ты отлично справилась, — восклицает Ваас, подходит к плачущей девушке и ободряюще хлопает её по плечу. — Конечно, ты была не обязана, но ты это сделала. Ты сделала даже больше, чем мы все ожидали. Пырнула сразу двоих! Не, круто! Реально круто! Прости… мне… мне не нравится, как ты на меня смотришь! — Его довольное лицо в миг перекашивает от ярости, когда он сталкивается с ненавидящим взглядом заплаканных глаз, но ему удаётся так же быстро унять этот порыв. — Ты злишься. Окей, я понимаю, понимаю… Ведь без семьи кто мы, блядь, такие? Когда-то я ради сестры мог сделать что угодно… Я убил впервые ради сестры, — Он говорит чуть тише, а взгляд его лениво блуждает вокруг, не фокусируясь ни на чём конкретном. Ваас закрывает лицо ладонью и устало вздыхает. — Но этого ей было мало… — В ту же секунду он резко подскакивает и вновь срывается. Ходит из стороны в сторону и орёт так громко, что кажется вот-вот сорвёт голос: — Не-не-не, прошу! Ты понимаешь, в чём прикол-то, а?! Наши любимые исподтишка бьют каждый раз! Они говорят мне… говорят: «Ваас, Ваас! Кого, блядь, ты выберешь?! Их или нас?! Нас или их?!» — Он замолкает так же внезапно. А затем начинает истерично смеяться. — Как… как будто… как будто, бля, мне ещё нужно выбирать! Ладно, хватит лирики. Ведите её к лодкам. И тех двоих тоже тащите из клетки, — обращается он к пиратам, после чего спрыгивает вниз и сам двигается к воротам. Нисса провожает его взглядом, не в силах пошевелиться. Ноги будто приросли к земле, и всё, что она может, это стоять и смотреть на него. Ваас же останавливается на полпути и разворачивается и выжидающе глядит на неё. — Ну? И долго ты так собралась стоять? Пошли. Проследишь за сладкой парочкой на всякий случай. Чудики, по-моему, только с тобой умеют быть послушными. На них нашёлся покупатель, так что нужно передать их наёмникам Хойта…       Дважды повторять нет нужды. Нисса, словно очнувшись от сна, приходит в себя и спешно семенит вслед за группой, сопровождающей оставшихся пленников. Уже знакомой дорогой они снова выходят на берег, рассаживаются по лодкам и перебираются на большой остров. Там они грузятся в две машины и трогаются с места. В этот раз скорость не такая сумасшедшая, потому что дождь только усилился, колёса буксуют во влажном песке, а за стеной из воды трудно разглядеть все ухабы и местами слишком крутые повороты.       Тем не менее медлить тоже нельзя, если они не хотят потратить весь день на путь из точки А в точку Б. В какой-то момент, они даже сворачивают в лесные заросли, где дорога напоминает скорее тропинку, отчего автомобили замедляются ещё немного, а внутри начинает трясти ещё сильнее, чем обычно.       Нисса крепче сжимает пальцы на ручке двери. Ещё вроде бы не ночь, но вокруг так темно. За свинцовыми тучами невозможно разглядеть неба, ветви деревьев тоже закрывают обзор; капли дождя становятся всё крупнее, а их удары всё безжалостнее… внутри зарождается непонятное чувство тревоги. А потом всё происходит стремительно.       Сквозь шум моторов звучит автоматная очередь. Что-то небольшое летит по дуге, будто в замедленной съёмке. А в следующую секунду капот машины, что едет впереди, охватывает пламя. Нисса зажмуривается, её резко качает в сторону, затем вперёд. Она ударяется головой о приборную панель, после чего в ушах начинает звенеть, и тьма подступает со всех сторон.