Лучший проводник

      Если долго смотреть на Готэм в тумане, в глазах еще долго будут стоять мокрые приглушенные огни, даже если тьма подворотен поглотит их. И мысли будут не самые приятные. Не самые легкие. Непременно вспомнится преступный переулок, бесконечные погони, лабиринты Аркхэма, спутанные сны. Детская боль. За голосом Джокера в ушах прятался город, такой же одинокий и сошедший с ума. Бэтмен стоял, прижавшись к холодной стене дома, и слушал. А еще там было эхо какого-то другого звука, почти незаметный стук подошв — информатор топтался на месте. То ли хотел помочиться, то ли нервничал в присутствии клоуна.       — Кто это с вами? — неуверенный голос.       — Да так, псих один, не отвлекайся, — отмахнулся Джокер.       — Мистер Кобблпот сказал, вы сбежали из Аркхэма. Он также навел справки о Бэтмене, и…       — Мне нужна информация, всё, что ты узнал о Химике, — недовольным тоном перебил его клоун.       — Простите, я сейчас всё расскажу.       Брюс в очередной раз подумал о том, какой удивительной способностью обладает Джокер: в нужный момент он умеет справиться со своим безумием и быть максимально сдержанным. Как будто в нем уживалось сразу несколько человек, играющих разные роли. Он так же легко меняет линию поведения, как змея шкурки. И так же легко влияет на других. И он никогда ничего не говорит просто так.       — Еще я хочу знать, что ты знаешь о Бэтмене. Что-нибудь слышно про летучую мышь?       — Бэтмен как в воду канул, — информатор сделал шаг в темноту, туда, где под козырьком черного входа для дворника стоял Брюс. Но Джокер не дал ему приблизиться. — Говорят, с ним хотели расправиться, но он исчез.       — За ним такое водится, — усмехнулся Джокер. — Ненавижу эту его черту. Стреляешь в него, а он уже в своем логове, зализывает раны. Мои следы… на память. Жаль, на этот раз не удалось оставить парочку.       Джокер довольно цокнул языком, явно о чем-то фантазируя, потому что последние слова он протянул сладко, понизив голос. Воцарилось недолгое молчание.       Рана снова заболела, Брюсу дико хотелось сесть на корточки или согнуться пополам, но это не стоило привлечения внимания любопытного информатора. А еще не стоило причинять лишнюю боль руке, сжимая кулак: ему давно пора привыкнуть к тому, что Джокеру нравится дразнить его. Брюс не злился, просто его тело реагировало на автомате, словно Джокер развил в нем рефлекс на все свои действия.       — Мистер Кобблпот просил передать, что вам лучше залечь на дно, наверняка Химик быстро попадется в лапы ублюдской мыши. Эта тварь умеет выбираться из любой беды, — голос информатора дрогнул, натолкнувшись на ледяной взгляд клоуна.       — Я просил прислать мне информатора, а не радио глупых советов. Рассказывай, что знаешь, и вали отсюда.       — Не злитесь, мистер Джокер, я всё расскажу. Но информации крайне мало. Больше я смогу узнать только завтра. Того, кого называют Химиком, видели неподалеку от одного из закрытых клубов Черной маски, на пересечении одиннадцатой авеню и переулка ЖАБ. Пьяный Джо его видел, я сказал ему, что вы, вероятно, захотите поговорить с ним лично. Я могу вас проводить.       — Не нужно. Иди и передай Кобблпоту, что долг засчитан наполовину.       Через пару мгновений топот ног ворвался в голову Бэтмена первым болезненным ударом.       — Что еще за переулок ЖАБ?       — Неужели в этом городе есть хоть что-то, чего Бэтс не знает?       Возбужденное дыхание Джокера коснулось виска Брюса.       — Хотя откуда летучей мыши знать наш с Кобблпотом секретный шифр. ЖАБ — железо, алкоголь, боль. Если ты мазохист, Бэтси, могу порекомендовать парочку милых заведений.       Брюс скривился. Не выдержав, присел на корточки.       — Ты…       — Нет, конечно. Мне хватает тебя, любовь моя, — рассмеялся Джокер. — Ты мой лучший наркотик и лучший верхний.       — Прекрати, это не смешно, — ногти больно впились в оставленный давным-давно Джокером шрам на ладони. Руке снова было больно, всё тело ныло, и дышал Брюс нормально через раз. Джокер сказал, что нашел в квартире обезболивающее, но Брюс не рискнул его выпить. Даже изощренные угрозы клоуна не подействовали, хотя поначалу тот искренне пытался его уговорить. Зато надеть чужую одежду уговаривать не пришлось. Брюс понимал, что выйти в город в костюме Бэтмена попросту не может. В конце концов, маска — это всего лишь маска. Всегда можно сказать, что он сбежавший на пару с Джокером псих, фанатеющий по Бэтмену. Но костюм… такой костюм не спишешь на косплей, а оплавленные части пояса выдадут с головой. Каждый проныра в Готэме уже знает, что произошло в Аркхэме, а опытный преступник или полицейский, увидев его, сразу сложат дважды два и поймут, кто перед ними. Джокер понял всё так же, поэтому, шумно покопавшись в ящиках, всучил ему джинсы, футболку и джинсовую куртку, зачем-то сообщив, что футболка самая обычная, белая. Однако всю дорогу до места встречи тихонько посмеивался, так что, в конце концов, Брюс засомневался, такая уж ли обычная футболка ему досталась. Чистая, и то хорошо.       — Очень даже смешно и очень даже…       — Просто заткнись и пошли искать этого вашего Пьяного Джо.       Джокер схватил Бэтмена за руку и потянул вверх, не обращая внимания на сдавленное шипение.       — Как обожающий своего верхнего нижний я просто обязан позаботиться о нашей безопасности.       Бэтмен не успел отдернуть разболевшуюся руку, как на запястье сомкнулись наручники.       — Только не дерись, иначе я могу потерять ключ. Просто не хочу, чтобы ты куда-нибудь исчез. Прости, мышка, но в этом вопросе я научен горьким опытом.       Повторять, что он слеп, толку не было никакого. Естественно ни о какой безопасности Джокер не беспокоился. Он лишь хотел насладиться своим положением рядом с ослепшим врагом, Брюс был уверен в этом.       Загнав поглубже вспышку ярости, Бэтмен угрожающе прошептал:       — Попробуешь втянуть меня в преступление, вырву твою руку.       — Не сомневаюсь, Бэтси. Знаешь, что я сейчас чувствую — ты и я, связанные одной цепью... ладно, не цепью, всего лишь наручниками, через город, через ночь. Ты такой восхитительный, когда угрожаешь, но еще восхитительнее ты выполняешь свои угрозы.       Джокер подергал наручники.       — Моя рука в твоей власти. Как тебе такое чувство? Нравится?       Брюс промолчал. Еще вчера приступы негодования сменялись отчаянием и раздражением, но сейчас он мог лучше узнать своего врага, от этой мысли на сердце вдруг стало легче и в то же время тревожнее. У Джокера нет ни единого шанса избежать этого. Клоун на взводе, его настроение скачет, кто-то, кем он когда-то был или мог стать, рано или поздно расстегнет наручники, и тогда Брюс спросит у него, почему Джокеру так важна эта тактильная игра с Бэтменом. Почему его тянет не только управлять им, но и зависеть от него.       Джокер не стал угонять машину, видимо, полагая, что так будет веселее. Он не рассказал ни про маршрут, ни как собирается пересечь реку, потому что интересующий их переулок находился на другом берегу. Он лишь тянул Брюса вперед, даже когда тот останавливался, пытаясь перевести дыхание и справиться с уколами боли. Потом ни с того, ни с сего ловил Брюса за плечи, прижимал то к стене дома, то к лестнице, давая передохнуть и восстановить дыхание. Но ничего не говорил. Мимо них пронеслась, гремя цепями и битами, банда хулиганов, орущих про неизбежную смерть какого-то невезучего Джимми, и так же скрылась во тьме, как и всё остальное — крысы, шебуршащие на помойках, коты, бросающиеся под ноги, ссорящаяся парочка где-то над головой, орущая благим матом старуха, которую кто-то походя толкнул, отсасывающий некто и поощряющий его подросток, судя по голосу. Готэм, о котором если и рассказывали в новостях, то только тогда, когда кто-то взрывался или умирал необычным способом. Готэм, о котором Брюс узнал только тогда, когда стал Бэтменом. На другом берегу всё будет опрятнее и презентабельнее, но и намного страшнее, потому что за яркими вывесками скрываются самые настоящие чудовища, до которых хулиганам с этого неблагополучного берега так же далеко, как до возможности получить достойное образование. Две беды, которые даже Уэйн Корпорейшн решить не смогла.       Если нарисовать Готэм в воображении, он выйдет похожим на скалистый, с крутыми обрывами остров. Отпусти тормоза и оставь машину на волю случая, и она непременно найдет свою пропасть, но, вероятнее всего, просто свалится тебе на голову, когда ты меньше всего к этому будешь готов. Еще, возможно, он выйдет похожим на архипелаг. Районы, разделенные пустырями, словно сообщающиеся сосуды — люди не расширяют горизонты, а лишь меняют локацию, перетекают из одной емкости в другую. Районы, разделенные рекой, почти не соприкасаются. Отбросам не место среди преуспевающих бизнесменов и детишек, которым повезло родиться на правильном берегу, а преуспевающим нет дела до того, что на горизонте пятнами на закатном солнце мерещатся другие острова. Есть острова и внутри преуспевающего острова, но их стараются не замечать и обходить стороной, острова-напоминания о том, что есть те, другие, за рекой.       На такой пугающий, прогнивший до основания остров они и направлялись сейчас.       Изредка Джокер касался пальцев Брюса своими, тогда наручники тихо звякали, но Брюс не успевал отдернуть их, настолько прикосновения были невесомыми и мимолетными. Стало холодно, так что в некотором роде Брюс был рад заботе Джокера: без джинсовки, в одной рубашке, он точно бы замерз. Он хотел заговорить с ним, но решил, что пока не время. Они как никогда близко друг к другу, вряд ли Джокер продолжит откровенничать, ему тоже нужно привыкнуть к положению, в котором они оказались. И к Бэтмену, который теперь всё время рядом с ним.       Над головой пронеслась летучая мышь. Брюс узнал ее по шороху в воздухе.       Пронеслась и скрылась в темноте старого парка. Джокер проследил ее взглядом. Под скорченными ветвистыми дубами перемигивались светляки, на скамейках никого не было. Всё казалось ветхим и унылым. Скучным для Джокера и навевающим воспоминания — для того, кто вдруг очнулся в нем от глубокого сна. Этот второй когда-то старался быть веселым, даже покрасился в фиолетовый цвет, чем сильно обрадовал свою девушку. Правда, краску пришлось смыть и вернуть скучный темно-каштановый цвет, иначе его уволили бы с работы. Но какая это была работа, он не помнил, как не мог вспомнить ни лица девушки, ни того, почему она была такой особенной для него. Наверное, она жалела его или очень любила, а может, ее и вовсе никогда не существовало, вон как той сумеречной тени от дерева на скамейке — напугавшей и исчезнувшей в молочном свете прихваченного с собой фонарика. Одежду он тоже сменил, купив в полуподвальном магазине неподалеку от их временного убежища светлые джинсы, фиолетовую футболку и черную куртку. Чтобы не привлекать внимание, на голову надел ярко-фиолетовую с желтым кепку.       Не задерживаясь, они миновали парк, пройдя его насквозь — то петляя среди деревьев, то ускоряя шаг на асфальтированных дорожках. Под боком сопел Брюс. Джокер не знал, чего хотел сильнее — подраться с ним, как в былые времена, и пусть он прижмет его к земле, не позволит сбежать, пусть сидит верхом, перетягивая его руки веревкой, не заботясь о кровоточащих, изрезанных запястьях, сильный, горячий, непреклонный, как скала, его Бэтс. Или, наплевав на всё, сесть рядом с ним прямо здесь, в парке, и всё ему рассказать, всё, что подбрасывает сейчас обезумевшая память. Нет, так делать нельзя. Ничем хорошим это не закончится. Просто потому что он не привык к постоянному присутствию Бэтмена рядом и не должен привыкать. Просто потому что у чувства вины нет берегов.       Джокер потер глаза, избавляясь от навязчивого образа, стукнул себя свободной рукой ребром по голове. Довольно болезненно, чтобы прийти в себя и рассмеяться нелепости происходящего. Это было похоже на истерику, но Бэтмен промолчал, хотя и напрягся рядом, и Джокер, пару раз громко хрюкнув, прекратил смех.       — Знаешь, Бэтс, — заговорил он после долгого молчания, когда они подошли к реке. — Мне нужно кого-нибудь убить, иначе я окончательно свихнусь.       — Только попробуй, — прорычал Бэтмен.       Джокер залился смехом, закончившимся хриплым кашлем.       — Может, у тебя хотя бы появится чувство юмора после столь… длительного общения со мной, — усмехнулся Джокер.       Его осевший голос оборвался. Он усмехнулся еще раз, но уже самому себе и гораздо тише, представив, что сам смог бы получить от длительного общения с Бэтменом. Это была странная идея, о которой он раньше никогда не думал. Бэтмен — лучший человек, которого он когда-либо знал. Единственный, кто мог понять, что за всеми шутками стоит яростное желание доказать, что плохой день давным-давно случился для всех в этом мире, и он — Бэтмен — не исключение, он тоже безумец. Такой же лунатик и такой же сумасшедший, с неистовой тягой к разрушениям. Их мир на двоих — это два берега, не разделенных рекой, а соединенных ею.       Джокер снова тащил Бэтмена за собой, пока они не подошли к крутому обрыву и не начали спускаться. Брюсу пришлось цепляться за клоуна, медленно переставляя ноги и ориентируясь на ощупь, какой камень может оказаться опасным, а какой не подведет, и лучше ступить на него, а не на коварную глину, размытую дождями последних дней. Он ни о чем не спрашивал. В этой части города все мосты разводные, один из них вообще разрушен. Реку здесь так просто не пересечь, если только у вас нет лодки. Джокер дождался наступления ночи и развода мостов, значит, у него был план.       В самом низу спуска нога Брюса поехала на скользкой траве, но Джокер вовремя поймал его, не позволив упасть. Его вкрадчивый, воркующий голос опять был слишком близко от виска Брюса.       — Хочу снять с тебя маску.       — Джо…       — Шучу. Прогулялись, а теперь полезли обратно. Никакой романтики, Бэтмен, а ведь я целиком и полностью в твоих руках. Или руке, — хихикнул Джокер, подергав прикованной рукой и пробежавшись кончиками пальцев по пальцам Брюса.       — Я тебя убью, — не выдержал Брюс. Подъем на крутой обрыв его рана точно не выдержит, скорее всего, она уже кровоточит, просто Брюс пока этого не чувствует.       Джокер фыркнул, увлекая Бэтмена за собой ниже по склону. Неповторимый запах реки наполнил ноздри Брюса. Впереди в камыше крикнула речная птица и тут же угомонилась, перепуганная камнем, который Джокер бросил в ее сторону. Послышался всплеск воды.       — Видел бы ты свое лицо. Я, может, и садистский комик, но не настолько. Идем, чего застыл, — проворчал Джокер. — Только аккуратнее, тут кустарник везде. Хотя чего это я, у тебя ведь лучшая на свете маска. С такой даже самой природе не справиться.       И он постучал костяшкой пальца по одному из окуляров. Бэтмен отпихнул его руку.       — Природе?       — Ты никогда не задумывался, почему часть этого берега не закована в гранит?       — Ядовитый плющ?       — Верно. Но сейчас ее здесь нет, твоими усилиями, кстати, но, есть она тут или торчит в Аркхэме, сюда никто не суется. Здесь, куда ни глянь, ее ловушки на каждом шагу. Поэтому… иди за мной и никуда не сворачивай, — хихикнул Джокер. — Так вот, именно потому, что люди дружат с разумом и страхом, в отличие от меня, я кое-что тут припрятал.       В следующее мгновение, преодолев густой, неприятно колючий кустарник, Брюс запнулся о деревянную лодку.       — А вот и наш плавучий бэтмобиль. Добро пожаловать на борт.       Замок наручников щелкнул, когда Брюс, перебравшись через борт и тяжело плюхнувшись на скамейку, попытался устроиться на узкой деревяшке.       — Придется потерпеть, милый. Иначе как мы поплывем? Но обещаю, как только мы выберемся на берег, я снова стану твоим.       Отвязав лодку, Джокер подхватил весла и, ловко оттолкнувшись, направил деревянное суденышко к противоположному берегу, приминая невысокий прибрежный кустарник, росший в воде и выпрямляющийся за ними. Проплыв метров пятьдесят, Джокер перестал грести, а только управлял, удерживая лодку в устойчивом положении. Течение само несло их на середину реки.       Сильный ветер, дующий с противоположного берега, донес запах жареного мяса, и Брюс невольно сглотнул, услышав через мгновение тихий смешок. Если их обнаружит полицейский патруль, далеко они не уйдут. Джокеру придется очень постараться, чтобы спрятаться в открытой воде. Возможно, им даже придется покинуть лодку. Брюс не представлял, как сможет преодолеть сильное течение раненый и голодный.       Рядом с лодкой с громким всплеском выпрыгнула из воды большая рыба и снова ушла на глубину. Она отвлекла Брюса от размышлений о возможных злоключениях в воде, о Джокере и о том, как удержать рядом с собой того, кого разбудил Химик, как расспросить его о клоуне, чтобы тот ответил. Брюс откинулся на локти и вслушался в ночь. Только ветреная чернота вокруг, жужжание редких ночных насекомых над водой и шум весел.       Рассвет приходит в Готэм весьма своеобразно. Кажется, что ты находишься в храме, в куполе которого застрял солнечный луч и никак не может пробиться сквозь мозаику и добраться до самого низа. Сколько раз Бэтмен становился свидетелем этого фантастического светового безумия на берегу реки с преступником в одной руке и телефоном для связи с Гордоном в другой. И еще пару раз с Селиной. Это были странные встречи, не похожие ни на что, обычно заканчивавшиеся постелью и расставанием задолго до восхода. Сейчас воспоминания о них тонули в тумане неизвестности, как тени от икон в зыбком предрассветном свете. До рассвета было далеко. Брюс спохватился, он не мог понять, почему вспомнил об этом сейчас. Это был его внутренний Готэм, каким он запомнился ему обрывками сцен и стоп-кадрами.       — Хочешь знать, почему Двуликий так взбеленился? — прервал тишину Джокер. — Пытаясь сбежать, он напал на врача, на одного из верхушки нашего милого дома скорби и серьезно так приложил его о стену. Санитары не могли его оттащить, так сильно он в него вцепился. Затащил бедолагу в душевую и угрожал прикончить, если ему ковровую дорожку к выходу не постелют. Думаю, он был под наркотой или типа того. То ли с дозой промахнулся, то ли лекарство на пересменке перепутали, то ли кто-то постарался перепутать. Так вот новичок какой-то из санитаров не растерялся, бросился на подмогу, выдрал этого докторишку из рук нашего прокуроришки и быстрее к выходу, а сам давай кричать: «Пускайте пар!» Санитары открыли вентили, и струи пара с силой ударили по Харви. Тот распластался на полу, орет благим матом, что всех порешает, потом затих, кипяток всё-таки, его подхватили, а он живее всех живых, но за доли секунды, пока он был на ногах, пар сделал свое дело. Серьезно не обварился, но мучился долго. Ходил красный, как рак. Забавно, правда? Не думаю, что он захотел бы так зверствовать с тобой, не будь он так унизительно ошпарен.       И снова, теперь похожий на удар молнии, трескучий смех. Хриплый и низкий. Холодный ветер сделал свое дело: голос простывшего Джокера сделался не просто сиплым, но как будто скребущим, словно старые, несмазанные половицы или ставни дома с привидениями.       Они плыли сквозь ночь, остановившись всего один раз, когда Джокер пропускал какое-то судно.       Но даже когда звук чужого мотора растаял в ночи, Джокер налег на весла не сразу. Лодку покачивало вверх-вниз, время шло, а он всё смотрел на Бэтмена, то поднимающегося, то опускающегося на фоне редких огней, оставшихся позади, и не мог заставить себя отвести взгляд. Человек напротив, неловко сложивший израненные руки на коленях, больше не выглядел непобедимым. Он выглядел упертым, усталым человеком. Кем-то, кто мог бы о нем позаботиться. В кого невозможно было не влюбиться, потому что даже сейчас чертова мышь держала всё под контролем — невидимым, но ощутимым по тому, как пальцы несильно сжимали ноги, готовые рывком подтолкнуть хозяина вперед и в атаку. Ему хотелось наблюдать еще и еще, но надо было плыть.       По внутренним ощущениям Брюса прошло не меньше получаса прежде, чем они причалили к узкой гранитной площадке. Он не мог определить точно, а у Джокера часов с собой никогда не было, что в свою очередь делало из ряда вон выходящим его точное попадание в заявленный срок при совершении обещанного убийства — ни минутой раньше, ни минутой позже.       Джокер безошибочно нашел площадку в полной темноте, привязал лодку к выступающей из гранитной стены сточной трубе, помог Бэтмену выбраться из лодки и по длинной крутой лестнице взобраться наверх, на набережную. Он ровно дышал Бэтмену в затылок, пока они поднимались. Его дыхание даже не сбилось, хотя он управлял лодкой достаточно долго, пересекая сложные поперечные течения.       — Я думал, ты опасаешься воды и не умеешь плавать, — пробормотал удивленный Брюс.       — А, ты про тот случай, когда ты спас меня от утопления. Мой милый, дорогой Бэтмен, мне так понравилось, как ты это делаешь, как крепко держишь меня, как волнуешься за мою никчемную жизнь, что я просто не смог отказать себе в удовольствии чуть подольше не приходить в себя. Уверен, ты был готов даже к искусственному дыханию, ведь у тебя есть удивительный пунктик на чужие жизни. И давай уж честно, в особенности на мою. Но я так разнервничался, что открыл глаза раньше времени. До сих пор жалею, что не набрался терпения, а мог ведь получить бэт-бонус.       Брюс стремительно повернулся и схватил Джокера за футболку. Хотелось швырнуть его в воду и посмотреть, как он выплывет. Но, во-первых, посмотреть он не мог, а во-вторых, Джокер трясся от смеха, довольный реакцией Бэтмена.       — Я не прикоснусь к твоим губам, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь. Или моя, — прорычал Брюс.       — Ну да, конечно. А поспорим, что всё будет наоборот? — прошептал Джокер.       — Иди к черту.       Брюс резко отпустил его и перемахнул через парапет. Восхитительная твердая земля. И часть города, в которой даже самый отъявленный негодяй может стать мэром города, а самый добродушный юноша — жестоким убийцей.       — Не слушай его, он так говорит, потому что любит тебя, это я тебя ненавижу.       Сраженный спокойным, грустным, растерянным признанием, Брюс медленно обернулся, боясь спугнуть гостя. Не нужно было быть волшебником, чтобы понять, что перед ним тот, кого Джокер назвал самозванцем в своей голове.       Позади несла воды река, впереди неподвижно стоял Бэтмен, и совсем не имело значения то, что он ничего не видит. Джокер остановился, почувствовав тяжесть в ногах, не слыша ни звука, кроме собственного дыхания, дрожащего и внезапно резкого, как будто усталость от управления лодкой накатила только сейчас.       — Если бы ты только знал, как сильно я тебя ненавижу, — повторил он.