Лучший проводник

      Ночной туман поднимался над рекой, Бэтмен чувствовал это по тому, как воздух насыщался покалывающей кожу влагой. Джокер протянул руку, чтобы коснуться его щеки — легкое движение воздуха, — но в последний момент передумал. Что клоун имел в виду, говоря о ненависти и любви, он так и не объяснил, стоял какое-то время рядом, словно выжидал чего-то, а потом взял Бэтмена за руку и повел за собой. За спиной, словно в маниакальном стремлении расколоть гранит, бились о маленький причал волны.       Не прошли они и ста метров, как Джокер резко развернулся и потащил Бэтмена обратно к реке. И снова бодрящий речной запах, ночь, наполненная волнами. Тихий всплеск воды. Клоун что-то выбросил в реку после недолгих раздумий. Он держал Брюса за руку, и впервые за их многолетнее знакомство рука клоуна была чуточку теплой, хотя и оставалась такой же сухой, в отличие от лежащей в ней ладони, внезапно вспотевшей и ставшей скользкой. То ли Бэтмен нагрел руку Джокера, то ли присутствие гостя повлияло на кровоток в теле, который обычно был нарушен. Казалось, прошла вечность, прежде чем гость заговорил снова.       — Бэтмен, скажи мне одну вещь. Он ведь давно знает, кто ты, но играет в игру, как будто для него это по-прежнему загадка. Почему? Почему ты не прекратишь это?       Во рту Брюса пересохло. Показалось, вместе с голосом во тьме на него обрушился весь город: и безлюдная набережная, и спящие дома, и высокое холодное небо. Джокер знает? Знает, кто он такой? Или это очередная игра? Просто неудачная шутка, глупый розыгрыш?       — Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Брюс, но его рука до хруста в костяшках сжала пальцы Джокера, но тот вместо того, чтобы выдернуть руку из болезненной хватки, лишь сильнее сжал пальцы в ответ.       — Брюс… — прошептал Джокер.       Брюс не хотел знать, насколько Джокер осведомлен о его реальной личности, знает ли наверняка или просто притворяется… Имя, подхваченное гулом далекой автострады, затерялось в черноте мира. Он не хотел знать, насколько Джокер сам верит в то, что говорит.       Первым желанием было ударить клоуна по лицу — в самое сердце замирающего в черноте дыхания.       — Брюс… — чуть увереннее повторил мягкий голос. — Это невыносимо, останови это. Ты только и делаешь, что потакаешь ему…       — Я тебя не понимаю, — не выдержал Брюс, злясь на чертово сумасшествие Джокера. На его неспособность, даже будучи самим собой из прошлого, говорить прямо, без загадочных отступлений.       Он схватил Джокера за куртку, чувствуя, как рана от перенапряжения начинает болеть. Боль разрасталась, спускаясь по ногам, ныла в коленях, спине и пояснице. Она выкручивала нервы, растекалась по всему телу, как будто разом воспалились все шрамы, полученные в драках.       — Тише, не надо, — прошипел у виска привычный хрипящий голос. Шершавые пальцы скользнули вдоль маски.       То, что у него снова начинался жар, Брюс понял, когда прохладные пальцы Джокера обожгли его раскаленную кожу.       — Проговорился всё-таки, блядский ублюдок. Он лжец… — руки Джокера обхватили Бэтмена за поясницу, медленно притягивая к себе.       Растерявшись, Брюс не сразу понял, что происходит.       — Давай это снимем… — Голос Джокера был похож на низкое мурлыканье охрипшего дворового кота, которого вдоволь накормили. Он провел тыльной стороной ладони по контуру маски. Пальцы задержались на горящих губах Бэтмена. — Ну, давай. Раз он всё равно проболтался. Ты для меня всегда будешь Бэтсом.       — Верни его немедленно, мне нужно с ним поговорить, — рассвирепел Брюс. И Джокер немного отодвинулся, но руку с поясницы не убрал.       — У тебя есть я. Меня тебе достаточно! — сердито зашипел Джокер. — Тебе он не нужен!       — Нужен! Господи, это ты и есть, Джокер.       — Нет! — рявкнул клоун, заехав Бэтмену кулаком под ребра, чуть пониже раны.       Брюс рухнул бы на колени, если бы Джокер не подхватил его, не сжал в горячем, как раскаленный камень, объятии. Контраст, делающий всё происходящее еще более нереальным. Потому что губы Джокера были прохладными, и сейчас они касались щеки Брюса. Джокер держал его крепко, как любимую игрушку, которую в порыве ярости чуть не сломал и за которую испугался в самый последний момент.       Так не должно было случиться, но Брюс с отчаянием подумал, что прямо сейчас не хочет ничего, кроме этого дикого, неуместного объятия: ни идти вперед, ни бороться с клоуном, ни думать о том, что будет завтра. Он устал, эмоционально вымотался, а Джокер… Джокер просто был рядом. Наглый, невыносимый, раздражающий, отвратительно-притягательный.       — Верни его, мне нужно с ним поговорить. Пожалуйста, — повторил Брюс, заставив свой голос звучать мягче и ровнее.       Это была самая настоящая просьба, от которой вдоль позвоночника Джокера побежали мурашки.       — По-твоему, я легко меняюсь с ним местами? — раздраженно огрызнулся клоун, всё еще не отпуская Бэтмена и наслаждаясь неожиданным эффектом.       — Джокер… я уже в твоих руках. Тебе этого мало?       Джокер не знал, что ответить. Не сейчас. Наверное, нужно было ударить Бэтмена сильнее, а потом поцеловать, чтобы посмотреть на реакцию. Почему-то эта мысль развеселила его. Пару раз в шутку и один раз почти всерьез он уже пытался сделать это — во время драки и один раз в Аркхэме на глазах у перепуганных докторов. Но Бэтмен раз за разом разбивал ему губы. Джокер облизнулся, вспоминая привкус перчатки Бэтмена на своих губах и вкус собственной крови. Зажмурился, прижимаясь губами к губам Бэтмена, тут же получив удар под дых.       — Не туда, — охнул он, сгибаясь пополам и увлекая Бэтмена за собой. А потом схватил его голову своими скрючившимися, словно когти, напряженными пальцами, почти вгрызаясь в губы Бэтмена звериным, кусающим поцелуем, сдирая с них засохшую кровавую корочку, сплевывая ее и продолжая снова, чувствуя привкус сукровицы.       Зарычав, Брюс отпихнул его, но потерял равновесие и чуть не упал. Джокер поймал его, притягивая к себе. В следующее мгновение он уже скулил от боли, прижимая руку ко рту и довольно хихикая. Кровь катилась по пальцам крупными темными бисеринами, клоун слизал ее, достаточно громко, чтобы Брюс понял, что он сделал.       — Это было сногсшибательно, Бэтс. Уверен, тебе тоже понравилось. Ты такой стеснительный, когда дело доходит до настоящих эмоций. Никакой ты не бесчувственный, как все про тебя думают. Почему не оттолкнул меня сразу? Хотел поговорить с тем, другим? Нет, не думаю. А знаешь, что я думаю, Бэтмен? Что слепота пойдет тебе на пользу. А я, как твой лучший враг, об этом позабочусь. Или как твой единственный… — Джокер хихикнул. — Как же весело быть с тобой.       — Ты не единственный, не заблуждайся, и мне с тобой совсем не… — задохнулся Брюс. Ему снова было тяжело дышать. — Что ты про меня знаешь?       — Да какая разница, что я про тебя знаю, Бэтси? Ты целиком и полностью мой, а я — твой.       — Ты…       — Ш-ш-ш… У нас тут одно очень важное дело, неужели забыл, а, летучие мыши? — Джокер обхватил Бэтмена за плечи, видя, как тот неуверенно держится на ногах, а на раскрасневшихся щеках проступают бледные пятна. — Ты так ждешь, когда я сам назову тебя по имени, это так мило. Может быть, когда-нибудь…       — Не играй со мной, — ярость в голове Брюса сменилась пустотой и усталостью.       — Ну что ты, мы ведь только начали…       Длинные пальцы, словно наручники, сомкнулись на запястье Бэтмена.       — Идем, нас ждут дела, — Джокер уже тащил его вперед, по направлению к гудящей автостраде. — Но сначала нам нужна аптека.       Бэтмен думал, что Джокер хочет заклеить разбитые губы, но вместо этого клоун принялся перечислять названия антибиотиков.       — Какой?       — Что, какой? Джокер, это незаконное проникновение, скоро здесь будет…       — Вот поэтому перестань болтать. Какой тебе поможет? Никаких досрочных выходов из игры, Бэтмен. И что там от простуды принимают? — совсем тихо добавил он. — Дышать нечем.       — Ампициллин, нужен антисептик, ибупрофен. А тебе капли в нос и куриный бульон, — скороговоркой ответил Брюс, сделав паузу только на бульоне.       — Очень смешно, — недовольно фыркнул Джокер и шмыгнул носом.       В своей голове Брюс всегда держал целый список препаратов, способных поставить на ноги или спасти жизнь. В Готэме у него был Альфред, в других частях планеты он мог полагаться только на себя. Работа Бэтменом предполагала владение знаниями из самых разных отраслей. Медицина, история, криминалистика, физика, химия — далеко не полный список того, что Брюс пытался уместить в своей памяти. Даже астрономия пару раз пригодилась в пустыне.       Какое-то время Джокер ворчал, что всю жизнь грабил богатеев, ювелиров и мафиози, но стоило Бэтмену попасть в беду, и вот он, величайший комик-убийца, мастер перевоплощений и грабежей века — мелкий воришка дешевой аптеки, в которой даже камер видеонаблюдения нет. Бэтмен ждал, прислонившись к двери, прислушиваясь к ночному городу. Прошло минут десять, а воя сирен по-прежнему не было. Значит, аптека действительно была дешевой, раз не сработала сигнализация. Если ее вообще сюда поставили.       Наконец-то Джокер закончил. Он всучил ему в руки бутылку с водой, открыл упаковку и протянул пластинку с таблетками.       — Ампициллин, — произнес он.       На ощупь пластинка была похожа. В любом случае, выбор у Брюса был небольшим: или надеяться, что заражения не произойдет, или на свой страх и риск поверить, что Джокер действительно хочет помочь. Но ведь Джокер уже помогал ему. Эта мысль помогла Брюсу принять решение. Проглотив две таблетки, он спрятал пластинку к себе в джинсы и попросил ибупрофен.       Джокер пару раз шмыгнул, по-видимому, закапывая капли, хлюпнул носом и всучил Брюсу пластинку с таблетками. Пальцы Джокера были липко-мокрыми. Кровь. Зачем-то Брюс попытался стереть ее, удерживая руку клоуна в своей. Джокер замер, напрягшись всем телом, с усилием втянув носом воздух. Брюс резко отдернул руку. Он уже испытывал нечто подобное рядом с ним раньше — то чувство, когда точно знаешь, что на твое самое обычное прикосновение отреагировали неестественным образом. Брюс не мог понять, почему подумал об этом только сейчас, а не тогда, когда Джокер поцеловал его. Не тогда, когда обрабатывал его рану, стоя перед ним горячим и обнаженным, не тогда, когда валялся с ним на кровати, забавляясь прикосновениями, а сейчас, когда его собственные пальцы на несколько коротких мгновений прилипли к шероховатым пальцам Джокера.       Джокер вздрогнул, он хотел что-то сказать, но в голове резко стало пусто, а потом за него ответил другой.       — Неужели всё дело в слепоте? Не думал, что Бэтмена так легко смутить. Теперь он будет бесконечно кусать разбитые губы, а я терпеть не могу вкус крови.       — Он мазохист?       Брюс сразу понял, кто говорит с ним: тот второй вернулся.       — Ты только сейчас это понял?       — Я…       — Он ненавидит, когда ему делают больно другие, и обожает, когда его бьешь ты. Он без ума от того, как ты умеешь давить на грудь, перекрывая дыхание. Знаешь, после того чана с химикатами он потерял часть чувствительности. Когда ты делаешь ему больно — это почти всегда интимно. Я не знаю, что у него в голове, там сущий ад — всё то, что он чувствует и воображает себе.       — Ты ушел после того, как он упал в чан? — спросил Брюс, почувствовав укол вины, игнорируя навязчивые мысли об интимности боли и о том, что может представлять себе Джокер.       — Нет, много раньше. Но я не помню всего или он сделал так, чтобы я не мог вспомнить.       — Что с тобой — с ним — случилось? — если не спросить сейчас, кто знает, будет ли возможность потом. Это был шанс узнать и его настоящее имя. — Как тебя зовут?       — Он разозлится, если я скажу. Зови меня… Джокер… Джеки. Да, зови меня Джеки.       — Джеки… Это ведь не настоящее имя?       — Этот придурок выбил окно, хотя мог просто взломать замок, он тут хлипкий, — вздохнул Джеки. — Бэтс, я не могу просто так взять и рассказать тебе.       — Тебе нужно время?       — Брюс…       И снова в воздухе повисло его имя, произнесенное тихо и как будто с надеждой.       — Не знаю, сколько времени у меня есть, но…       Брюс не знал, правильно ли поступает, взяв Джеки за плечи, он просто хотел успокоить его, дать понять, что он в безопасности и может поделиться. Он не знал, что с этим человеком не так, какой еще плохой день случился в его жизни, кроме того, на который намекал Джокер в тот страшный, злополучный день похищения Гордона. Может, всё его детство было сплошным адом, и тогда на помощь беззащитной личности пришел кровожадный комик с отвратительным чувством юмора. Или он всё это выдумал, чтобы оправдать маниакальную тягу к насилию, свою извращенную увлеченность чужими страданиями.       — Пойдем, я могу подождать, — Брюс сжал липкую руку.       — Знаешь, почему я тебя ненавижу?       — Тебе не обязательно говорить сейчас.       — Он забыл обо мне, когда появился ты. Но сейчас я, кажется, понимаю, почему. ***       — Ну и где он? Всё это время, пока я здесь, он с такой силой вытесняет меня, что даже больно, особенно когда дело доходит до… дела, — Джеки нервно огляделся по сторонам. Он точно знал, в какой стороне находится переулок ЖАБ: еще пара переулков, один светофор, поворот направо, наискосок через дворы и крохотную парковую зону с высоченными кедрами между двух высоток, за которыми прячется фальшивый тупик, через который можно юркнуть в нужный переулок незамеченными ночным патрулем. Сам Джеки не мог этого знать — знало тело, не раз ходившее по этому маршруту. — Брюс…       — Не называй меня так, — попросил Брюс.       — Ладно, Бэтмен. Сделай что-нибудь. Мне кажется, он нарочно хочет проучить меня или что-то в этом духе.       — Что сделать? — машинально переспросил Брюс. Сейчас всё его внимание было сосредоточено на поиске приметных деталей, по которым можно было запомнить дорогу и повторить ее в будущем. Например, едва различимый подземный гул канализации, подходящей близко к поверхности, совмещенный с запахом кондитерского магазина, а рядом женские голоса, пахнущие крепким табаком, резко оборвавшиеся, когда они проходили мимо. А потом долго ничего не было — обычная тишина, разбавленная незначительной суетой мелких зверьков на помойках.       — Ударь меня, поцелуй, я не знаю, — в голосе Джеки послышалось отчаяние. — Я не хочу уступать ему место, но если я попробую ему помешать, он найдет способ расправиться со мной. А я не знаю, как вести себя с теми людьми…       — Я думал, он тебе помогает, — озадаченно пробормотал Брюс.       Бэтмен часто пытался понять своих врагов изнутри, но только с Джокером это стремление приняло маниакальные формы. Брюс осознавал это, но так ни разу и не признался себе, почему, когда на душе совсем плохо, он сидит в своей пещере перед экраном с изображением Джокера и, не переставая, думает о том, что заставляет его самого странного, самого непредсказуемого врага быть тем, кто он есть. Каждый раз Брюс прокручивал в голове возможные шаги Джокера, и каждый раз клоун умудрялся удивить его.       Шанс найти ответы, ускользавшие от него столько времени, сейчас нервно перебирал его пальцы, невольно касаясь травмированного веревкой запястья, больше не кровоточащего, но изредка ноющего, вот как сейчас. Но всё, о чем Брюс мог думать в данную минуту, было его собственное положение и неприветливое, погруженное во тьму будущее. Он не мог, не хотел оставаться калекой на всю жизнь. Ведь это рушило данное им на могиле родителей обещание быть тем, кто будет защищать Готэм. Ставило под угрозу существование того, кто был его единственным спасательным кругом — Бэтмена. «Но ведь так нельзя», — убеждал он себя. Он держал за руку человека, который, быть может, впервые в жизни заговорил с кем-то о своей беде. Которому, вероятно, никто и никогда не приходил на помощь. Он не мог знать этого наверняка, но чувствовал, что Джеки отчаянно нуждается в нем. Через ненависть и обиду нуждается в его помощи. Усилием воли Брюс заставил себя забыть о своей беде и подумать о том, чья рука была в его руке.       Над их головами с тихим писком пронеслась стайка летучих мышей.       — Я тоже так думал, он ведь помогал мне сначала. Но теперь я не знаю, кто из нас более реален — я или он. Иногда мне кажется, что он был до меня. Раздраженный и злой, веселый и… Он говорит, что я всего лишь шкурка, в которой он вырос и которую он, повзрослев, сбросил. Иногда очень обидно слышать такое.       — Если ты скажешь мне свое настоящее имя, я попробую найти твою историю болезни и помочь тебе, — Брюс должен был попробовать убедить его рассказать чуть больше.       — Я не могу, правда не могу, не сейчас, — вздохнул Джеки. — В Готэме столько летучих мышей, ужас просто. В детстве я ужасно их боялся. Однажды они напали на меня и покусали. Вернее, это я куда-то залез, где их было много, уже не помню, что это было за место, они переполошились и разодрали мне всё лицо в кровь, а потом, когда я пришел домой, меня избили за то, что я перепачкал одежду. Но правда в том, что я не помню этого наверняка, иногда мне кажется, что это всего лишь мои сны.       Джеки осекся, а Брюс, споткнувшись в этот момент о железную трубу, остановился. Пальцы Джокера были по-прежнему липкими. Это Джокер, а не Джеки то и дело подносил их к разбитым губам, а потом снова и снова размазывал кровь по ладони Бэтмена. Джеки не обращал на это внимания, но Брюс был уверен, что навязчивое движение принадлежит Джокеру, а значит он рядом, слушает их разговор, нервирует Джеки, наслаждаясь тем, как тот робеет всё сильнее, чем ближе они подходят к переулку ЖАБ, как ежится от пугающих воспоминаний детства. И Брюс крепче сжал липкие пальцы, почти с наслаждением предвкушая, как отдернет руку, когда Джокер вернется. Это разозлит его, но Брюс был рад, что может доставить ему эту маленькую неприятность в отместку за все мучения, которые сейчас испытывал Джеки. Брюс понятия не имел, был ли добрым этот так и не повзрослевший мальчишка, но плохим он уж точно не родился. А еще Джеки не юлил: он был просто напуган и не знал, как общаться с кем-то, кроме Джокера.       В парковой зоне летучих мышей стало значительно больше, они кружили над головами, задевая крыльями маску Бэтмена и волосы Джокера, отчего Джеки дергался и размахивал свободной рукой. Конечно, во всем виноваты старые дома с их огромными подземными помещениями, задуманными как бомбоубежища, но в итоге забытыми и запущенными. Именно в них гнездились летучие мыши, соседствуя с крысами и дикими котами.       — Ты знаешь, как выглядит Пьяный Джо? — решил на всякий случай уточнить Бэтмен. В конце концов, он мог разыграть роль шестерки Джокера и задать нужные вопросы, пока Джеки будет кивать. Мало ли какая блажь пришла в голову к Джокеру. Шестерка в маске Бэтмена — почему бы и нет. Джокер тот еще провокатор. Все это знают.       — Да, знаю. Точнее, уверен, что узнаю его, когда увижу.       — Тогда перестань психовать, я сам с ним поговорю. Сделаешь вид, что это такая игра, а я твой карманный Бэтмен. Да что угодно, Джеки, просто найди мне его.       Джеки понятия не имел, как Бэтмену удается сохранять выдержку, будучи раненым и слепым, но очень хотел этому научиться. С каждой минутой, проведенной с ним рядом, он ненавидел Бэтмена всё меньше и всё сильнее и отчаяннее хотел остаться с ним наедине подольше. Их липкие пальцы приклеились друг к другу. Это было так странно и так естественно. Джеки хотел пошутить, что чувствует себя как на свидании с девушкой, которую, набравшись смелости, первым взял за руку, но вовремя спохватился. Он не был уверен, что Бэтмен оценит шутку и не разозлится. Он ведь мог идти, просто цепляясь за его куртку, держаться за руки было не обязательно. Меньше всего на свете Джеки хотел, чтобы Бэтмен сейчас убрал руку, заставил их пальцы отклеиться друг от друга и повиснуть в холодной, пустой, одинокой черноте ночи. ***       — Чего ты хочешь, Джокер, никуда я с тобой не пойду и говорить ничего не буду, — громогласный, как львиный рык, голос заставил Брюса стиснуть зубы, чтобы не застонать от головной боли, вернувшейся до тошноты резко и внезапно.       Мимо них, тихо посмеиваясь и отпуская колкие комментарии, проходили люди. Джеки взять бы да затащить собеседника куда-нибудь подальше от любопытных глаз, но ему то ли не хватало духу это сделать, то ли он вообще не подумал ни о чем подобном. Бэтмен ждал, когда Джокеру надоест бездельничать и он присоединится к вечеринке, но тот пока никак не проявлялся. С другой стороны, Бэтмен мог вести диалог, и в этом был огромный плюс.       — Расскажи нам всё, что знаешь о Химике, — вмешался Бэтмен. — А он поделится с тобой лучшей игрушкой того заведения, — Бэтмен кивнул в сторону шума, явно доносящегося из подпольного клуба. — В качестве дополнительной благодарности за сотрудничество. В противном случае у тебя будут проблемы не только с нами, но и с Кобблпотом.       Парень громко сплюнул на асфальт.       — Мне ваши игрушки не нужны.       Какое-то время он молчал, а потом со вздохом признал очевидное.       — Это же Джокер, станет он со мной делиться, как же. Он вон даже тебя с собой прихватил, вырядил в мышеклоуна, чтобы ты вместо него языком чесал. Я для него пустое место, — парень зашелся хриплым кашлем туберкулезника.       — Расскажи, и ничего не случится, обещаю, — твердо сказал Бэтмен.       Джеки, как назло, молчал.       — Этот Химик должен был где-то появиться. Где? Кто может знать, если ты не знаешь? С тобой назначена встреча, значит, ты владеешь информацией.       Парень откашлялся, явно отвернувшись в сторону, потому что звук вышел глухим.       — Вечно нас путают, — пробурчал он. — Вам нужен не я, а мой брат-близнец, Грэм. Он Пьяный Джо, я — Геккон. Эту неделю работает он, а я за местным клубом присматриваю. Он здесь. Обойдете клуб с левой стороны, по переулку до конца, затем налево в тупик, вторая дверь, черная, с наклейкой «Санта Клаус», на второй этаж, дверь направо. Постучите дважды, выждите десять секунд и еще три раза, Грэм откроет.       — Ну ладно он Геккон, у него вся рожа в следах от прыщей, но почему Грэм — Пьяный Джо? Это ведь даже не остроумно, — болтал сам с собой Джеки, пока они петляли между алюминиевых баков с водой и отходами, выброшенным тряпьем и металлоломом, а когда они уже стояли перед черной дверью, серьезно спросил. — Ты уверен, что нам стоит ему доверять?       В тупике висела оглушительная, неестественная тишина. Ни громких возгласов из окон, свойственных подобным кварталам, ни копошения ищущих еду крыс, ни непотребных звуков — как будто весь мир разом выключился. Джеки взял Бэтмена за руку, потянулся, чтобы открыть дверь, и в этот момент откуда-то из глубины дома заорал человек. В голосе бедняги прозвучало столько боли, что Брюс невольно поежился. А потом крик оборвался: наверное, в рот ему забили кляп. Или его жизнь оборвалась.       Шестым чувством Брюс понял, что на второй этаж влетел уже не Джеки, а Джокер.       — Закрыто, — треснувшим от злости голосом выпалил он, несколько раз ударив дверь плечом.        «Может, орал не Грэм?» — подумал Брюс, перебирая в уме возможные варианты событий. Несмотря на боль и дискомфорт, тело тут же приготовилось к атаке.       — Отойди, — зарычал Джокер, отодвинув Бэтмена загнутым концом лома. — Только этот дебил мог спутать Пьяного Джо с его братом. Потеряли драгоценное время.       Где и когда он достал лом, а главное — почему Джеки этого не заметил? Или почему не сказал? Вопросы вспыхивали в голове Брюса болезненными огоньками, пока Джокер возился с дверью. Кодовый стук Джокер пробовать не стал, а Бэтмен не стал ему говорить, что он сам виноват. Через пару мгновений дверь с треском поддалась, взвизгнув деревянным раненым зверем.       Не дав Бэтмену выйти вперед, Джокер шагнул в квартиру, полной грудью вдохнув пропитанный запахом крови воздух.       — Здесь никого нет… — недовольным тоном проговорил Джокер, а потом добавил. — Живого.       — Что ты имеешь в виду? Если здесь произошло убийство, убийца может быть где-то поблизости. В потайной комнате, например, — ответил Бэтмен, тоже почувствовав запах крови и злясь на Джокера за его шумность и безрассудство. Тот совершенно не думал о безопасности.       — Нет тут никаких потайных комнат. Убогая квартирка для секретных встреч. Таких в Готэме миллион. Каждый раз новый адрес.       Бэтмен про это знал как никто другой, только отследить все эти места встреч попросту невозможно, хоть из кожи вон лезь и подключай бэт-компьютер к городским камерам наблюдения, всё равно не поможет.       — Что с Грэмом?       — А вот это уже интересный вопрос, — хмыкнул Джокер. — Квартира заперта — сам слышал, как я ее взламывал, окно закрыто на щеколду, за стеной ничего нет, здесь негде спрятаться. Труп есть, а убийцы — нет.       — Ты можешь мне сказать, как его убили? — повторил вопрос Бэтмен.       — Полбашки всмятку. Как яйцо разбили, — хихикнул Джокер. — Яйцо. Вот это ирония.       Джокер хмыкнул, сдерживая смех.       — Этот парень собирался оставить послание. Интересно нам или кому-то другому? Ты у нас великий детектив, вот и скажи мне.       — Ты долго будешь дурака валять? — не выдержал Бэтмен. — Говори, что видишь. Детали, всё, что выглядит обычным, всё, что кажется странным. И дверь закрой, не хватало нам незваных гостей привлечь.       — Никто сюда не придет как минимум час. Правило таких встреч. Кроме нас с тобой, никто… не должен был знать… — поправил сам себя Джокер. — Или это совпадение… В любом случае, задачка для тебя, Бэтмен. Хочешь провести выдающееся расследование?       — Просто опиши, что видишь. Если из закрытой квартиры никто не вышел, это еще не значит, что дверь открывали всего один раз.       Ноги, словно ватные, с трудом повиновались Брюсу, когда он попытался сделать пару шагов вперед. Рана в боку заныла. Только сейчас он понял, как сильно устал за первую половину ночи. Нестерпимо хотелось посмотреть на себя в зеркало.       — Ты на какой диете сидел последний месяц? На бессоннице? — Джокер пихнул Бэтмена в плечо. Воодушевленный совместным расследованием, он даже забыл, что капли в нос перестали действовать, и нужно закапать их повторно. — Бледный, как я, смотреть тошно.       Брюс проигнорировал вопрос.       — Ладно, слушай. Его напичкали какой-то дрянью. Во рту синие пузыри, полбашки нет, в руке яйцо, не настоящее, а какие обычно на пасху продаются в магазинах, шоколадное в обертке с символами. Внушительное оружие для борьбы с убийцей, — продолжал посмеиваться Джокер. — Тут есть кофе.       — Не трогай ничего, — чуть не взвыл Бэтмен. — Что еще? Как он лежит? Где? Что вокруг него?       — Как что — много крови и ни одного следа, — не задумываясь, ответил Джокер.       Брюс даже не был уверен, всё ли так в реальности, как описывает клоун. С другой стороны, зачем ему врать? Они оба в невыгодном положении, они оба заинтересованы в информации от дознавателя. Джокер должен быть в гневе, а не шутки шутить. Кто-то посмел нарушить его планы. Вмешался в его дела с Пингвином. Лишил его человека, знающего о Химике, да еще и посмеялся над ним.       Бэтмен, как всегда, оказался прав. Смешки резко оборвались, сдавленный, еле сдерживаемый рык вырвался из глотки клоуна, а следом за ним по комнате разнесся треск разбивающейся мебели, по которой хорошенько прошлись ломом. Брюс по движению воздуха нашел Джокера, искренне надеясь случайно не попасть под удар ломом, схватил его за локоть.       — Стой, хватит. Мы его найдем, — Бэтмен попытался успокоить Джокера, которого всего трясло от ярости.       — Ты что, из ума выжил, Бэтмен? — завопил Джокер. — Хочешь, чтобы я прибил тебя к чертям? Болван ты конченый.       А затем произошло нечто из ряда вон выходящее. Джокер убрал руку Бэтмена от своего локтя и, внезапно успокоившись, сказал:       — Давай я буду твоим Джейсоном? У воскресших мальчиков есть одно важное преимущество: они умеют разговаривать со смертью. Я — умею.       Сдержаться и не ударить. Брюс зажмурился до рези в глазах, чувствуя, как проваливается в пучину холодной ненависти, как боль воспоминаний пощечиной проходится по лицу.       Джокер замер, поняв, что сказал лишнее. Сгоряча. Не подумав. Слова вырвались сами собой. Незваные. Убийственные. Брошенные по привычке в шутку. Ему нравилось делать Бэтмену больно, смеяться над ним так, чтобы от шутки сводило зубы, давить на раненые места, добиваясь реакции, но не сейчас.       — Бэтс, — тихо позвал он.       Голос клоуна стал серьезным, как будто шуточные одежды разом слетели с него.       — Где труп? — холодно спросил Брюс.       — Здесь, — Джокер потянул Бэтмена за рукав, стараясь коснуться кончиков его пальцев. Но Бэтмен отдернул руку.       Внутри Джокера всё упало. Исходило ли это неприятное, наполненное болью, раздражением и отчаянием чувство от него самого или от пришедшего в ужас Джеки, он не знал. Он мог спрятаться, уступив место остолбеневшему второму я, но вместо этого думал лишь об одном — что драка с Бэтменом сейчас бы всё решила, заставила летучую мышь забыть произнесенные им слова. Но он не мог драться со слепой мышью сейчас, он просто хотел вернуть свои слова назад. Чтобы Бэтмен никогда их не слышал. Не реагировал так холодно. Не был таким отчужденным и снова спрятавшимся в свою идеальную, непробиваемую броню.