А мы не ангелы, парень!

Не знает юность совести упреков, Как и любовь, хоть совесть — дочь любви. И ты не обличай моих пороков Или себя к ответу призови. Тобою предан, я себя всецело Страстям простым и грубым предаю. Мой дух лукаво соблазняет тело, И плоть победу празднует свою. При имени твоем она стремится На цель своих желаний указать, Встает, как раб перед своей царицей, Чтобы упасть у ног ее опять. Кто знал в любви, паденья и подъемы, Тому глубины совести знакомы.

***

— Вот так, моя госпожа… Еще немного… — приговаривает Кая, заботливо застегивая тугой корсаж на моем платье. — Почти готово… Госпожа, ты выглядишь просто прелестно! Ставлю что угодно, все взгляды сегодня будут прикованы только к тебе!       Она украдкой смахивает ненароком набежавшую слезу, лишь на миг затуманившую не по годам острый (и лукавый) взгляд, подмечающий любую мелочь. Кая, моя милая старушка… Сколько себя помню, она всегда была со мной, растила меня, пока родители занимались укреплением государства, рассказывала сказки на ночь и учила общаться с людьми. Это нормально, так принято, чтобы за принцессами ходили разные няньки, однако так, как мне, посчастливилось далеко не всем. Кае не повезло в личной жизни, замуж она так и не вышла, потому вся ее любовь, забота и мудрость, накопленная за долгие годы, досталась мне. Моя милая старушка умна, это известно всем. Возможно, поэтому она и осталась незамужней?.. — О, я надеюсь! — горделиво вскидываю я голову, придирчиво осматривая себя с ног до головы, аккуратно поправляю широкую юбку платья из синего бархата и, наконец, удовлетворившись фигуркой, смотрящей на меня из зеркала, озорно подмигиваю ей. — Знаешь, я никогда не видела асгардцев! — картинно округлив глаза, делюсь я проникновенно. — Как думаешь, царевичи и правда так хороши, как о них говорят? — А ты все о своем! — закатывает Кая глаза. — Неужто хочешь закрутить с одним из них? — спрашивает она как бы невзначай, однако мне слишком давно известен этот прищур и тон. Служанка напряглась, услышав мое заявление, и хочет прояснить все до мелочей. — Почему только с одним? — решаю я поддразнить ее. — Они же едут сюда вдвоем! — Но едут-то они не ради тебя, — с усмешкой замечает Кая, принимаясь за мои волосы. — Не думай, что вскружить голову принцу так же легко, как простому дворянину. Они-то знают эту науку куда лучше тебя! — Лучше меня в этом нет! — притворно обижаюсь я, складывая руки на груди и надувая губки. — И поиграть с принцами мне никто не помешает! — ставлю жирную точку в разговоре. — Самоуверенность тебя погубит, — вздыхает Кая, откладывая, наконец, гребень в сторону. — Ну вот ты и готова…       Еще раз окидываю себя оценивающим взглядом, стараясь не упустить ни малейшей детали. Все должно быть идеально. Сегодня и вовек. Приезда царевичей мы ждали несколько лет, пока шли долгие переговоры между Одином и Сверром — моим отцом — относительно заключения долгожданного мира, так что я имею кое-какие права на то, чтобы получить от этого съезда все, что возможно. У меня было время подумать над всем этим и прийти к выводу, что один из царевичей мне совершенно необходим! Недавно я вступила в тот возраст, в котором девушек обычно выдают замуж, а потому меня весьма и весьма интересуют подобные вопросы. Зачем отдавать судьбу в руки семьи, когда представляется такой редчайший шанс сделать все самой? — Ох, только бы тебе не запятнать себя! — словно прочитав мои мысли, восклицает старушка. — Не ровен час, слава о твоих выходках дойдет до царя, что тогда с тобой будет?       Закатываю глаза и недовольно морщу носик, усыпанный веснушками. Ну что за ханжа, в самом-то деле? Будто бы я не знаю о том, что вытворяла эта старушка-божий одуванчик в молодости! Сама же рассказывала мне обо всем и обучала на своем примере! А вот теперь мне, оказывается, нельзя чуть развлечься! — Когда это царю было дело до невинного флирта? — мило улыбаюсь я, ангельски хлопая ресницами. — Ведь я же сама невинность! Как меня можно заподозрить в чем-то еще? — Невинность, — хмыкает Кая с таким лицом, что сразу становится ясно, она может назвать меня как угодно, но только не «невинностью». — Смотри, чтобы эта твоя «невинность» не закончилась чем-то нелицеприятным!       Не совсем понимаю, на что намекает эта женщина, однако переспросить мне не дает резко распахнувшаяся дверь. От внезапного стука вздрагиваю, сквозь зубы произнося непристойное ругательство под осуждающим взглядом Каи. Оборачиваюсь и, конечно, встречаю ее — воплощение прекраснейших из альвов, мою дражайшую и непревзойденную сестричку!       Моя сестра… Сигюн — тот самый случай, когда, несмотря на то, что мы родные по крови, внешность досталась нам абсолютно разная. Я, старшая дочь, получившая зеленые глаза отца, непослушные рыжие волосы и веснушки дяди Фрейра, а также белую кожу матери, последний человек, которого можно было бы назвать сестрой солнышка по имени Сигюн. Я с детства уяснила, что когда тебя считают высокомерной и заносчивой, жить проще. Советники отца запрещают своим дочерям дружить со мной, опасаясь, что я могу использовать их себе на пользу или опозорить. Так оно, собственно, и есть, и именно поэтому у меня совершенно нет друзей. Впрочем, я не жалуюсь.       И она, словно нимфа или лесная фея, невинная как снаружи, так и внутри, обладающая способностью исцелять любые сердечные раны одним лишь словом, в то время как я умею лишь искусно ранить. Густые платиновые волосы, перехваченные расшитым кожаным ремешком на голове, небрежными волнами спадают ниже изящной тонкой талии. Глубокие синие глаза с извечным наивным выражением никого не оставляют равнодушным и могут расположить к ней любого. Она юна, мила и очень, очень привлекательна. И какой бы сильной ни была наша сестринская связь, при виде нее я всегда испытываю то странное чувство, которое возникает в момент, когда ты понимаешь, что это прекрасное создание при желании может составить тебе конкуренцию и играть с тобой на равных. А этого я не потерплю ни за что. Однако пока что Сигюн слишком мала и наивна, чтобы понимать всю свою силу, а потому я могу не беспокоиться. — Ты еще не готова? — нетерпеливо восклицает она, и я вижу, как сложно ей устоять на одном месте. Ну ребенок-ребенком, ей-богу! — Мы же пропустим все самое интересное!       Нарочито медленно, смакуя каждый миг раздражения сестры, поправляю пышные юбки, чуть приспускаю корсаж, застегиваю на шее нитку жемчуга. Я не должна вести себя как девчонка с улицы, которой вдруг посчастливилось попасть во дворец, и вот теперь она дрожит в предвкушении, не способная справиться со слабостью в руках и ногах. Я принцесса. Я — та, на кого сегодня будет смотреть весь двор, в то время как мне даже не будет дозволено ни на кого бросить взгляда. И Сигюн, если она достаточно умна для этого, должна бы вести себя так же. Вот только она не такая, и это видно сразу: чуть сбившийся лиф платья, неровно застегнутое ожерелье, выбившиеся из-под ремешка волосы… Нет, так никуда не годится! — И что это такое? — недовольно интересуюсь я у сестры, наконец соизволив повернуться к ней лицом. — Тебе бы прямо сейчас идти в лавке торговать, а не на прием собираться! — А тебе бы… — она тушуется, заливаясь румянцем, однако истинный характер дочерей Ванахейма не позволяет ей замолкнуть, распаляя огонь в ее чистых глазах. — В публичный дом, — тихо заканчивает сестра, а мне не удается удержаться от смеха при виде этого зрелища.       Такая невинная, что даже эту простую фразу не может произнести, не покраснев. Ну вот и что мне с ней делать? Как можно не любить это маленькое солнышко, такое хрупкое и милое? Хотя, как, маленькое… Разница у нас небольшая, всего-то год, однако нам этот год кажется настоящей пропастью. — Вспомни, чья ты дочь, — смягчаюсь я, собственноручно поправляя ей платье, ожерелье и волосы. — Ты не можешь нестись в тронный зал словно оглашенная только лишь потому, что ко двору прибыли принцы! Имей достоинство! — Но мне так хочется их увидеть! — просто отвечает Сигюн, широко распахнув честные детские глаза. — Я столько слышала о них…       Тяжело вздыхаю, мягко погладив ее по бархатной щеке. Ну как втолковать ей, что в любой ситуации просто необходимо сохранять трезвую голову? Как привить ей самоуважение? Как заставить ее наконец повзрослеть? — Ты уже не ребенок, min sol! * Ты должна вести себя как уважаемая женщина на выданье, — в который раз объясняю я, понимая, что это не приведет ни к какому результату. Моя сестра всегда будет светлой нимфой, наивной и чистой. Вот только как бы эта чистота однажды не сыграла с ней злую шутку… — Я знаю-знаю! — нетерпеливо восклицает она. — Но давай все же пойдем?       Обреченно вздыхаю, чуть ущипнув ее за щеки, в надежде придать им достойный румянец. Затем беру флакон с духами и, не слушая ее протесты и ворчание, наношу благоухающее масло сначала себе на шею и приоткрытое декольте, а затем и ей. И только после этого остаюсь довольна приготовлениями и соглашаюсь покинуть комнату. — Выше голову! — командую я. — Этот мир принадлежит нам!       Подхватив Сигюн под руку, выхожу из комнаты и увлекаю ее за собой по сложному переплетению старинных каменных коридоров, украшенных внушительными гобеленами, доспехами и оружием, направляясь к матушке — известной всем Девяти Мирам богине Фрейе — царице Ванахейма и жене Сверра, сына Ральфа, чья величественная статуя, воздвигнутая при входе в замок, не дает нам забыть о грозном дедушке ни на минуту. Царица Фрейя настоятельно просила нас зайти перед тем, как мы все вместе отправимся на церемонию. — Ты звала нас, матушка? — постучавшись, спрашиваю я, почтительно склонив голову в приветственном жесте. — Да, Астрид. Проходите, — приглашает она нас.       Что-то не так, это я вижу сразу. Фрейя, известная своим легким жизнерадостным характером, впервые предстает перед нами мрачнее тучи. Она идеальна, как и всегда — длинные волосы убраны в пышные косы, изящное платье изумрудного цвета волнами ниспадает до самого пола, расстилаясь широким шлейфом, массивные золотые украшения эффектно дополняют царственный образ. И все же, на самом дне голубых глаз я различаю затаенное волнение и тревогу, которая лишь усиливается при взгляде на нас. — Что-то случилось, матушка? — аккуратно спрашиваю я, в то время как Сигюн нерешительно замирает у меня за спиной. — Что-то не так с переговорами?.. — Не так… — усмехается Фрейя, чувственно возводя глаза к потолку.       Она не спеша подходит к жирандоли, задумчиво подносит ладонь к трепещущему пламени свечи, отражающемуся в ее глубоких задумчивых глазах, и несколько минут молчит, обдумывая предстоящий диалог. Мне кажется, я буквально кожей чувствую покалывающее напряжение, воцарившееся в комнате в этот момент. — Все эти переговоры — одно сплошное «не так», — наконец нарушает тишину матушка, устало тронув переносицу. — Что ты имеешь ввиду? — нахмурив тонкие брови, спрашивает сестра. — В прошлом, еще до вашего рождения, я знавала Одина, — уйдя в себя, Фрейя чуть склоняет голову и начинает свой рассказ, сопровождающийся негромким перезвоном ожерелья Брисингов. — Он не из тех правителей, что соглашаются отступить лишь потому, что война затянулась. Это противостояние дается нам на равных с Асгардом, они не выигрывают, но и не проигрывают… Так с чего бы Один внезапно решил проявить мягкость? — с этими словами она обводит нас проницательным взглядом, словно ожидая ответа. Ответа, который не известен никому из нас. — Все это больше похоже на фарс, направленный на то, чтобы втереться к нам в доверие…       Матушка права, я не могу не признать этого. Да и дозволено ли мне вообще не согласиться с ней?.. Краем уха я часто слышала, как они с отцом обсуждали эту тему и всегда сходились на том, что верить Асгарду нельзя. Вот только и категорически отказываться от возможности приобретения столь могущественного союзника тоже не следует. Эта война может длиться вечно, бесконечно вытягивая драгоценные ресурсы и силы, забирая лучших из нас, но так и не разрешившись в итоге ничем. Она уже отняла очень многое, так и не сдвинувшись при этом с мертвой точки, не принеся хоть какого-нибудь преимущества ни нам, ни им. — Я хочу просить вас, дочери, — еще больше посерьезнев, произносит Фрейя звенящим голосом. — Вы не знаете, но сыновья Одина не простые принцы. Мне нужно, чтобы вы пообещали мне быть с ними крайне осторожными. Особенно с младшим, — вдруг добавляет она. — Повелитель Лжи и Обмана, Локи с легкостью способен манипулировать людьми. Мне кажется, не зря на миссию отправился не только старший сын… — Хорошо, матушка, — киваю я самоуверенно. Слишком самоуверенно. — За меня можешь не волноваться…       С этими словами чуть скашиваю взгляд в сторону Сигюн. Вот за кого Фрейя беспокоится больше всего. Сестра — воплощение невинности, доверчивая, простая и незамысловатая, выросшая на книгах и фантазиях о любви, юная, она вряд ли сумеет различить даже неумелую и неприкрытую ложь. Сигюн привыкла доверять людям, и это благо, что ей на пути пока не попадались негодяи и пройдохи, для которых воспользоваться наивностью девушки — плевое дело. Вот только так ли благородны те, с кем нам предстоит прожить бок о бок несколько долгих месяцев? За себя я не переживаю, но если сестру вдруг обманут, она попросту сломается. — И за меня, — Сигюн беспечно пожимает плечами, и простота, с которой она произносит эти слова, говорит нам о том, что как раз таки за нее нам бояться нужно. — Тогда ступайте, — кивает царица, практически незаметно покачав головой, стараясь не слишком явно выказать скептицизм, с которым она восприняла эти слова. — Астрид, задержись пожалуйста, — окликает меня у самой двери.       Небрежным взмахом руки отправляю сестру, буквально сгорающую от любопытства, прочь восвояси и, плотно прикрыв двери пред самым ее носом, возвращаюсь к Фрейе. Мне кажется, я уже знаю, о чем она поведет разговор. Не в первый раз я должна буду выступить незримым хранителем для сестры… Помнится, в прошлый раз мне удалось успешно выручить ее из беды… — Астрид, я уверена, тебе хватит выдержки и рассудительности, чтобы защитить себя от влияния сыновей Одина, — матушка вплотную подходит к мне и кладет руку на плечо. — Но Сигюн… — Слишком юна и неопытна, — заканчиваю я за нее. — Я присмотрю за ней. — Ты не намного старше, — резонно подмечает она, возвращая меня с высоты моей самоуверенности на землю. — И вам в равной степени нужно проявлять осторожность… Но вот Сигюн может попасть в беду, может ненароком опорочить себя… — мать удрученно качает головой, поджимая губы. — Я рассчитываю на тебя. На то, что ты подскажешь ей, как вести себя. И еще… — немного поколебавшись, все же добавляет Фрейя. — Подробнее об этом мы поговорим после, вечером, но нам нужно, чтобы ты наблюдала за ними. Возможно, так нам удастся узнать их истинные намерения… — Конечно! — киваю я, радуясь открывшейся возможности чуть развлечься. — Я все сделаю, можешь не беспокоиться.       В предвкушении покидаю матушку, направляясь вниз, в тронный зал. Конечно, я догадывалась о том, что за царевичами нужно будет «присмотреть», однако и подумать не могла о том, что эта забавная роль достанется именно мне! Теперь я могу вполне законно искать встреч с ними, ведь это мне приказала сама царица! Разумеется, в том случае, если они и вправду окажутся такими красавчиками, как о них говорят… «Пожалуйста, окажитесь красавчиками!» — мысленно скрещиваю пальцы я, считая минуты до начала церемонии, на которой нас представят друг другу, а гостей еще и познакомят с собранием старейших и мудрейших из ванов.       Из тронного зала уже раздается торжественная музыка, развлекающая гостей, ожидающих начала. Отец сейчас находится там, а буквально пару минут спустя к нему присоединится и мать под руку с братом. Фрейр и Фрейя — самые главные люди в Ванахейме после самого царя. Дядя Фрейр всегда немного пугал меня своей суровостью, однако с самого детства я преклонялась пред его непоколебимым авторитетом и уверенностью, в которых он ни сколечко не уступал отцу.       И вот они показываются, идеальные сегодня и всегда. Один — копия другого. Одинаковые выражения превосходства на лицах говорят каждому, кто осмелится бросить взгляд на царицу или герцога ванахеймских: этот мир (и не только этот) принадлежит только им. И даже мне — их дочери и племяннице, невольно становится не по себе при виде сих царственных особ, ведь я прекрасно понимаю, что все: моя судьба, семья, моя жизнь зависит от них. — Скучаешь, сестренка? — раздается за моей спиной веселый голос брата, заставивший меня испуганно вздрогнуть, так внимательно я наблюдала за появлением в зале матери и дяди. — Так позволь же это исправить! — он озорно подмигивает мне, подставляя руку. — Есть предложения? — лукаво сверкаю я глазами в ответ, принимая его руку и в последний раз перед выходом поправляя платье. — А то на приеме, конечно, будет невыносимо скучно! — Ох, мне так жаль! — притворно сочувствует мне он, словно взаправду огорчаясь, как будто это и не мы только вчера прикидывали с ним, насколько пышным окажется празднество в реальной жизни, а не на словах матери или придворных церемониймейстеров. — Обещаю, я попробую развлечь тебя, лисенок! — Я не лисенок! — надуваю губки я. Ох, как же меня раздражает это прозвище! — Мне уже семнадцать, Рик! Не относись ко мне, как к маленькой! — Прости, лисенок, не могу! — со смехом восклицает брат. — Для меня ты навечно останешься малышкой!       Перебарываю ребяческий порыв подпортить его идеальный образ прямо перед нашим выходом. Я могла бы совершенно незаметно превратить его волосы в змей… Таких маленьких, рыженьких змеек, заплетенных в косы… Или сделать его целиком одной большой голубоглазой лисицей, раз уж он так любит вспоминать это животное… Огненный цвет волос как нельзя лучше пособит мне в этой забавной шалости! Но такое мое поведение еще раз доказало бы ему, что я все еще дитя, а потому мне ничего не остается, кроме как гордо вздернуть голову, раздраженно передернуть плечом и уставиться горящим взглядом в двери напротив, надеясь, что они откроются в ближайшее время. Иначе, богами клянусь, я что-нибудь такое выкину, помяни мое слово, братец!       Сигюн под руку с Фьёльниром* — сыном дяди Фрейра, отчего-то внешностью больше похожим на нашу мать, нежели на своего отца, присоединяется к нам через пару мгновений. Брат обменивается с ним кратким и не совсем дружественным рукопожатием, больше похожим на состязание убийственных взглядов, а я нехотя киваю. Реверансов мой двоюродный братец явно не достоин, только не от меня. Бедняжка Сигюн! Как не хочется ей, верно, выходить в люди с этим… Зазнавшимся, самодовольным, эгоистичным, тупоголовым снобом! (Боги, помогите мне не выругаться грубее на людях!) Однако чувство мстительного удовольствия против воли разливается в душе при мысли, что не все и не всегда идет так, как хочется моей несравненной сестренке!       Раздаются фанфары, и мы все как один, гордо вскинув головы и царственно расправив плечи, словно весь мир и вправду принадлежит лишь нам троим, (Фьёльнир не считается, он приемный в нашей компании), входим в сверкающий золотом тронный зал — святую святых Ванахейма. По этикету мне полагается смотреть прямо перед собой, однако я не удерживаюсь и бросаю быстрый взгляд туда, где отведено место нашим гостям. Я вижу их: два брата, посла Асгарда, стоят, словно недавно сошли с какого-нибудь из портретов. Прекраснейших портретов.       Удивительно непохожие друг на друга, они совершенно точно меньше всего могут быть братьями. Однако, чуть подольше понаблюдав за царевичами, я понимаю, что общего у них гораздо больше, чем мне показалось сперва. Стоят прямо, с истинным достоинством своего отца. Невозмутимый, стальной взгляд скрывает все эмоции и мысли, не позволяя являть миру то, чего они не желают показывать. Один — златовласый, широкоплечий и ужасно, ужасно могучий, очевидно, старший сын, более открыт и прост, а на его лице хоть и читается некая заносчивость, можно прочесть и другие эмоции. А красный плащ лишь придает ему мощи в глазах окружающих. Но вот второй… Чуть ниже брата, черноволосый, закованный в, несомненно, тяжелый кожаный доспех, с роскошным изумрудным плащом за плечами, контрастирующим с золотым шлемом, увенчанным двумя закрученными рогами. Аккуратный, если не сказать изящный. Да, странное описание для асгардского воина, но иначе я назвать его не могу. Каждое его движение — начиная поворотом головы и заканчивая вежливой полуулыбкой, пропитано этим незримым изяществом, с которым хищник обычно готовится к прыжку. Я увидела его лишь пару мгновений назад, еще даже не успела занять свое место подле отца и брата, но уже поняла, что он опасен. Так бывает, когда с первых секунд знакомства ты уже знаешь, что с этим человеком шутить нельзя.       Словно почувствовав мой взгляд, царевич вдруг смотрит прямо на меня, и мне кажется, что на краткий миг его лицо приобретает какое-то иное выражение… Но этот миг так быстро проходит, что я не успеваю различить, что именно отразилось в его глазах. Да я и не сумела бы поручиться наверняка, что это мгновение мне вообще не почудилось… Вот только что-то подсказывает: не почудилось.       Гордо вскидываю голову и наконец занимаю свое место по правую руку от трона отца. Его статная грозная фигура возвышается над всеми, напоминая нам, зарвавшимся юнцам, что на самом деле все мы находимся в его царственной тени. Он выглядит устрашающе, это самое подходящее описание для нашего царя. Рано поседевшие волосы убраны в косы, лицо испещрено шрамами, полученными на войне, зеленые глаза смотрят вежливо, однако за спокойной маской без труда читается холод и уверенность. Выше меня — мать и брат. На ступень ниже Сигюн. Фрейр, Фьёльнир, Хнос, Герсими — дочери Фрейра, его жена — Герда, младший сын — Салазар, а также остальные приближенные к трону уже в зале. Все готово. Церемония наконец начинается.       Дядя Фрейр торжественно представляет всем собравшимся Тора и Локи — прибывших послов Асгарда. Я так и вижу, как его мозг сейчас усиленно пытается придумать, как выудить побольше выгоды для себя любимого из мирного договора, доставшегося моему отцу потом и кровью. Дядя никогда не нравился мне, однако я всегда невольно преклонялась пред его способностью выворачивать любую ситуацию в выгодное для себя русло. Отец слушает его. Мать слушает его. Весь Ванахейм, кажется, прислушивается к его словам, забывая о том, какой он на самом деле интриган и себялюбец. Однако напомнить им об этом некому: дядя Фрейр все держит под своим чутким контролем.       Принцы раскланиваются, как один сверкая ослепительными улыбками, способными любого расположить к ним. Как бы невзначай, Локи одаривает откровенно оценивающим взглядом вначале сестру, при этом залившуюся краской, а затем и меня. Чуть приподнимаю брови, не без неудобств, однако все же выдерживая этот взгляд. Наше противостояние длится совсем недолго, однако итогом его становится на удивление удовлетворенная улыбка младшего принца. Интересно, что все это может означать?..       Незаметно, но ощутимо толкаю Сигюн, витающую где-то далеко в облаках, в бок, от чего она моментально приходит в себя, растерянно моргает и вопросительно смотрит на меня. Стараясь при этом вежливо улыбаться собравшимся, раздраженно шиплю ей о том, что надо собраться и вести себя подобающе событию. Кажется, мои слова и тычки действуют. По крайней мере, сестра больше не позволяет себе теряться в мечтах о… Ох, лучше мне не думать, о чем она замечталась, взглянув на Локи!       Выйдя вперед и испросив разрешения царя, братья зачитывают манифест о заключении мира. Точнее, речь ведет старший брат, в то время, как младший почтительно стоит на шаг позади первого наследника трона. На его спокойном лице не отражается абсолютно никаких лишних чувств или эмоций, однако, и сомневаться в этом не приходится, ему навряд ли по нраву такое положение вещей. Не думаю, что младшему принцу приятно извечно находиться на шаг позади родного брата.       Мне известно, что, согласно обычаям, если на столь важное дело, как заключение мира, были отправлены принцы, то уже очень скоро один из них официально взойдет на трон, поддерживаемый головокружительным успехом такого масштабного события. Авторитет, знакомства, полезные связи, опыт, любовь народа, уставшего от войн — вот что принесет наследнику подобное мероприятие. И, голову даю на отсечение, что все это минует младшего сына, направившись прямехонько в руки старшего. Так уж заведено, и никто не может ничего с этим поделать.       Оглашение документа не занимает много времени, и, едва принцы успевают закончить, старейшины Ванахейма все как один спешат засвидетельствовать свое почтение новым союзникам — асгардцам. Меня ужасно смешит это торжество лицемерия и лести, ведь кому, как не мне, знать, что еще вчера все эти убеленные сединами мудрейшие старцы с остервенением ратовали за продолжение войны? Сам по себе мир не является ни позором, ни проявлением слабости, но в то время, как ни одна из сторон не сумела толком заполучить преимущество, когда в любой момент они или же мы могли, собравшись с силами, сделать удачный выпад и стать не просто союзниками, а полноправными хозяевами над противником, каждый воспринял мир по-разному. Кто-то, устав от постоянного состояния войны, действительно обрадовался тому, что дело сдвинулось с мертвой точки, а кто-то, решив, что таким образом мы лишили себя возможности завладеть Асгардом, принял мир за величайшее предательство. Но как бы то ни было, мир все же был заключен и становился нерушимым и официальным в эту самую минуту, скрепленный подписями Одина и Сверра — двух величайших правителей миров.       Церемония растягивается на добрых полчаса — самое то для того, чтобы наиболее именитые и родовитые ваны представились принцам. Все это время я не бездельничаю и, стараясь остаться незамеченной, наблюдаю за нашими почетными гостями, отчасти по велению матушки, но, конечно, куда больше из простого любопытства. Мне прекрасно слышны их голоса: низкий, грудной голос Тора и вкрадчивый, бархатистый, располагающий — Локи. Вообще, насколько я могу судить, все поведение Тора в целом немного топорно и напрочь лишено изящества, в котором его превосходит брат, умеющий, очевидно, располагать к себе, соблюдая при этом дистанцию. Однако нельзя не заметить, что все ваны в первую очередь спешат обратиться к старшему принцу, оставляя младшего на потом. Я конечно слышала о том, что Локи не является фаворитом у народа, и вот теперь отчаянно не могу взять в толк — почему? Почему свою любовь и свою преданность асы решили вручить пускай и старшему, но от этого не менее неотесанному Тору, неужели поверили в то, что его видимая мощь и сила в политике помогут лучше, чем изящество речей Локи? Насколько мне известно, в политике куда более почетно умение вести разговор, чем махать кулаками, однако асы, видимо, иначе смотрят на эту доктрину.       Наконец количество лицемеров иссякает, и главная часть церемонии подходит к концу. Царь встает, и все преклоняются пред ним. Годрик, согласно протоколу, подает мне руку, и я покидаю свое место, спускаюсь в зал. Сигюн поступает точно так же, следуя под руку с Фьёльниром, и растворяется в толпе. Мать присоединяется к отцу. Собравшаяся толпа медленно расходится по залу, сбиваясь в группы. Старшие принимаются что-то тихо обсуждать, и их речи сливаются с неторопливым журчанием старинной традиционной музыки. Более молодые же разбиваются на собственные компании, а некоторые пары даже принимаются кружить в танце. Словом, начинается увеселительная часть церемонии, которая мне, признаюсь честно, нравится куда больше занудной официальной.       Годрик моментально пропадает из виду, и я даже не успеваю заметить, как это происходит. Он, верный своему обыкновению, просто растворяется в толпе, чтобы после вынырнуть прямо около Локи и Тора. Очевидно, они уже достаточно хорошо знакомы, потому что в их разговоре чувствуется эдакая дружеская непринужденность. Да это и неудивительно, ведь Горик — старший сын, главный наследник трона — посещал все предмировые мероприятия, все переговоры, все встречи с Одином и принцами, в то время, как мы вынуждены были оставаться дома, в полном неведении ожидая новостей. Нам с сестрой попросту не положено принимать участия в государственных делах, разумеется, если только это не брак, заключенный с целью союза двух миров. — Друзья, разрешите представить вам моих дражайших сестер! — доносится до меня воодушевленный голос Рика, и в следующую минуту он, а так же два брата, оказываются рядом со мной. — Астрид, — я вежливо киваю им. — Должен предупредить, очаровательнейшая особа! — добавляет со смехом, лукаво подмигивая мне. — Берегите свои сердца! — Ты мне льстишь! — притворно смущаюсь я, нарочно тряхнув волосами, лишний раз красуясь пред ними. — Но это чистейшая правда, — впервые обращается ко мне Локи, в этот раз опередивший брата. — Миледи, Вы прекрасны! — с этими словами он галантно подносит мою руку к губам, едва касаясь, невероятно деликатно и нежно. — Благодарю, — улыбаюсь я, наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц и стараясь скрыть дрожь в голосе, которая появилась там совсем неожиданно и не к месту. — Я польщена! — Мир давно уже стоило заключить только лишь ради встречи с Вами! — вторит брату Тор, подобно последнему оставляя невесомый поцелуй на моей руке. Однако его комплимент не вызывает тех противоречивых эмоций, что пробуждает ни к чему не обязывающая вежливость Локи. — Теперь, я надеюсь, мы сумеем наверстать упущенное время, — умело вворачивает Локи, не давая брату полностью затмить его и безраздельно завладеть моим вниманием. — Было бы непростительной ошибкой не познакомиться с Вами! Если Вы, конечно, не против, — словно бы одернув себя, вспоминает он, хотя я ни на минуту не верю в то, что Локи позволил себе сболтнуть что-то сверх того, что собирался сказать. — Все может быть, — как можно невиннее пожимаю я плечами. — Но, друзья, вам придется порядком постараться, чтобы удивить мою сестричку! — предупреждает Годрик, тепло приобняв меня. — Она у нас дама с характером! — Мы постараемся, — кивает Локи, и то ли в его взгляде, то ли в голосе мне слышится что-то такое, что я ясно понимаю, что это «мы» — на самом деле никакое не «мы».       Не могу не задаться вопросом: к чему эта явная презентация меня? Я могу и сама прекрасно представиться гостям… Вот только что-то подсказывает мне, что за действиями брата стоит какой-то план, что все это «дружеское» знакомство направлено на достижение определенной цели, о которой мне, конечно, не посчитали нужным сообщить! Хотя, чего греха таить, такая «характеристика» от брата может здорово упростить мне задачу. По меньшей мере не нужно будет начинать знакомство с самого скучного и официального.       Внезапно музыка вновь становится торжественной, и все присутствующие моментально отходят к стенам, оставляя место для первого танца, которым, по-традиции, царская чета открывает бал. Царь первым выводит царицу на паркет, увлекая ее в изящнейший из вальсов. За ним следует Дядя Фрейр со своей женой — прекрасной Гердой. За ним Годрик, предварительно извинившись перед Тором и Локи за то, что «вынужден их оставить», приглашает меня на танец. Я не замужем и не обручена, а потому первый танец должна станцевать с членом семьи. За мной, четко следуя очередности, в центр выходит Сигюн с Фьёльниром, златовласая Хнос с мужем — Одом, высоким воином, в котором даже в мирное время клокочет дух войны, Герсими, пока еще незамужняя, встает в пару с Салазаром — еще одним рыжеволосым сыном Фрейра.       Брат ловко ведет меня в танце, а я, смекнув, чего он ожидает от меня, всеми силами стараюсь привлечь к себе как можно больше внимания. Легкий поворот головы, чуть фривольная улыбка, невинный взгляд, то и дело возвращающийся к принцам. Все, как меня учили мать и старушка Кая. Я люблю делать это, люблю купаться во всеобщем внимании. Хотя это и утомительно, такой образ жизни не дает мне заскучать.       Нужно стараться изо всех сил, ведь стоит только дать слабину, как всеобщее внимание обязательно утечет сквозь пальцы. Но в то же время нельзя и показывать, что ты из кожи вон лезешь, лишь бы очаровать всех и вся. Нужно балансировать на тонкой грани, один неверный шаг заставит все рухнуть, а вернуть внимание во второй раз гораздо сложнее, чем заполучить его в первый.       Годрик эффектно подхватывает меня на руки, закружив в очередной изящной фигуре и заставив подол моего платья красиво развеваться, переливаясь в обманчивом свете свечей. Легко соскакиваю на пол, отмечая про себя, что взгляды царевичей то и дело возвращаются ко мне. Это триумф, победа, пусть и пока что пустяковая. Однако мне она льстит.       Но в следующую секунду я замечаю, что они точно так же частенько бросают взгляды на Сигюн, кружащуюся неподалеку. Это было предсказуемо, но отчего-то очень задевает меня. Не сестра должна быть сегодня центром внимания, а я! Но у нее на этот счет, очевидно, совершенно иное мнение. Невинно опустив взгляд (только я понимаю, что эта невинность вызвана неприязнью к Фьёльниру), сестра, в своем кремовом платье, сейчас действительно больше напоминает прекраснейшую из альвов, чем девушку из Ванахейма. Легкий взмах ресниц, развевающиеся в такт движениям волосы, — и вот она уже в центре всеобщего внимания, хотя совершенно не старается ради этого. И лишь одно заставляет меня успокоиться: я знаю, что в разговоре Сигюн обязательно стушуется, не сумев побороть природную стеснительность. Ну, а мне боги явно не доложили этого качества при рождении…       Чарующие звуки музыки медленно затихают, и вот мы с братом, исполнив последнее па и раскланявшись, возвращаемся к гостям. Сигюн, избавившись, наконец, от опостылевшего ей общества братца, присоединяется к нам, и Годрик тут же любезно представляет ее Тору и Локи. Не могу удержаться от злорадной улыбки, наблюдая за тем, как она краснеет в момент, когда братья по очереди целуют ее маленькую ручку. Вести светские беседы и кружиться в танце — совсем не одно и то же!       Наша компания, сама того не замечая, слово за слово отходит в тень колонн, где мы располагаемся на скамьях и мягких подушках, продолжая вести непринужденную беседу, попивая вино и заедая его разнообразными сладостями. Со слов Годрика и Локи я узнаю, что они знакомы уже очень долгое время, едва ли не с самого начала переговоров. Жаль конечно, что у меня не было возможности присоединиться к ним раньше… Это знакомство сделало бы мою жизнь куда более интересной!       Не сговариваясь, одновременно решают избавиться от, несомненно, тяжелых шлемов. Но, признаю, лучше бы они не делали этого! Едва только Тор успевает снять свой и провести рукой по чуть взлохмаченным волосам, я понимаю, что невольно провожаю взглядом его руку. Голубые глаза в обрамлении едва заметных морщинок, проявляющихся, очевидно, в моменты радости, теперь не скрытые тенью от шлема, доброжелательно и искренне улыбаются всем нам, заставляя губы растягиваться в ответной улыбке.       А Локи… Даже от шлема он избавляется с присущим только ему изяществом. Небрежный взмах головы — и волосы цвета вороного крыла аккуратно рассыпаются по плечам, ярко контрастируя со светлой кожей. Пламя тысяч свечей, освещающих зал, отражается в его глубоких, темных, чувственных глазах, обрамленных густыми ресницами… Хотя, быть может, в той глубине горит их собственный огонь? Огонь его души? Я не знаю. Знаю лишь, что даже этим простым движением ему удалось приковать к себе всеобщее внимание и заставить всех затаить дыхание…       Сигюн практически не принимает участия в беседе, однако я с неудовольствием замечаю, что Локи то и дело невольно задерживает на ней взгляд чуть дольше, чем на каждом из нас. Впрочем, мне и самой нет дела до младшего принца… Хотя, нет, я хочу, чтобы мне не было до него дела. На самом же деле, и, думаю, это замечают все, Локи с первых секунд приковывает к себе все внимание и не отпускает его до сих пор, мастерски умудряясь общаться со всеми сразу, производя, признаю, прекрасное впечатление. Однако мне он не нравится. Мне довелось общаться с такими людьми, хотя они, как я теперь знаю, ни в какое сравнение не шли с асгардским принцем, и эти люди никогда не оказывались достойными. Им не составляло труда втереться в доверие, а затем с такой же легкостью растоптать доверившегося им человека. Конечно, пока еще рано судить о Локи, ведь знаю я его всего ничего, но что-то подсказывает мне, что с ним нужно держать предельную дистанцию. А Сигюн… Сигюн просто во все глаза смотрит на него, очевидно, попавшись на его обаяние. Я конечно знала, что мне нужно будет присматривать за ней и одергивать в случае чего, но представить себе не могла, что она попадется в первый же час знакомства!       Зато мне удается безраздельно завладеть вниманием Тора, и с первых же секунд знакомства я понимаю, что его опасаться вовсе не нужно. Простой в общении, хотя и чуть заносчивый, этого у него не отнять, но все мы не без греха. Человек, у которого что в голове — то и на языке. Нет ни куртуазных масок, ни отстраненности, ни осторожности. Его с легкостью можно прочитать, словно открытую книгу, по глазам. В отличии от все того же Локи, к которому я мысленно возвращаюсь вновь и вновь, снова и снова замечая его проницательный взгляд то на сестре, которая, к слову, теперь уже вполне себе освоилась в компании и начала более-менее спокойно общаться с ним, то на себе. Я не тушуюсь, спокойно выдерживая эти молчаливые переглядки, однако это не значит, что они не настораживают меня. — Мне еще не довелось увидеть Ванахейм, — сообщает Тор. — Однако даже та малость, что я уже увидел, крайне отличается от Асгарда. — Как-нибудь, если хочешь, — да, мы уже успели перейти на «ты», — я могу показать вам истинный Ванахейм, — тут же предлагаю я.       Я знаю, что мы понимаем друг друга. Под «истинным Ванахеймом» я имею в виду тот мир, что лежит вне замка или мест, специально отведенных для приема важных гостей. Такие места обычно нарочно делают похожими на родной мир гостей, но все, что лежит вне этих искусственных мирков, и является истинным миром. И там куда лучше можно понять народ, его обычаи и уклад жизни. — Это была бы весьма интересная прогулка, — тут же отзывается Локи. И как, интересно, он успевает следить за речью каждого из присутствующих? — Как точно подметил мой брат, Ванахейм совершенно не похож на Асгард. — Это неудивительно, — пожимаю я плечами. — Наши люди ревностно охраняют свои обычаи и привычки. — Астрид, — вдруг окликает меня брат, указывая на дальний угол зала.       Переведя туда взгляд, без труда и с искренним разочарованием различаю высокого темноволосого юношу. Я знаю его и, признаю, лучше бы не знала вовсе. Это никто иной, как Никлаус — сын одного из богатейших вельмож Асгарда и Ванахейма. Человек, отношения с которым я никак не могу охарактеризовать. По возможности я старалась сократить наше общение, однако даже не надеялась на то, что он не притащится на столь важное мероприятие. — Вижу, — закатив глаза, киваю я, переглядываясь с Сигюн и Риком.       Тор и Локи с интересом переводят взгляд то на Клауса, то вновь на меня, явно надеясь, что им объяснят, в чем причина столь резкой перемены всеобщего настроения. Но объяснять у меня нет никакого желания, а потому я просто передергиваю плечами, стараясь нацепить на лицо как можно более непринужденное выражение, а Годрик тем временем умело возвращает беседу в прежнее русло… Пытается, однако Клаус, заметив нас, бесцеремонно нарушает нашу идиллию и усаживается на свободную скамью, явно не нуждаясь в том, чтобы его представляли. — Никлаус, — он протягивает руку принцам, не называя при знакомстве имени своего отца. Всем нам давно известно, что ему претит, когда его собственные заслуги моментально умаляются, стоит ему лишь заикнуться о том, что его отец — сам Бальдр, о чьих богатейших угодьях известно всем Девяти мирам. — Рад знакомству.       Мы с Сигюн и Годриком вновь обреченно переглядываемся, понимая, что теперь избежать его общества не удастся. Однако царевичи, надо отдать им должное, если и удивлены столь явной дерзостью (не всякий может вот так решиться без приглашения присоединиться к царским отпрыскам), не показывают этого, вежливо пожимая протянутую им руку. Следом за ним с нашим незваным гостем здоровается брат, Сигюн и, в конце, я. Признаюсь, я с радостью бы проигнорировала его присутствие, если бы не строгие правила приличия. — Вообще-то, я по-делу, — лукаво добавляет Клаус, откидывая упавшие на лицо волосы. — Астрид, не уделишь мне пару минут?       Беспомощно стреляю глазами в сторону брата, однако тот бессилен. Пожав плечами, он кивком головы отсылает меня с Клаусом, и, поднимаясь на ноги, я буквально чувствую любопытство, проскальзывающее во взгляде Тора и Локи, все еще старающихся сохранять вежливую отстраненность. Пробормотав что-то о том, что я скоро вернусь, следую за Клаусом в уединенный угол зала, который, вот черт, оказывается совершенно безлюдным! — Я надеюсь, это дело чрезвычайной важности! — саркастично замечаю я, гневно откинув волосы за спину и складывая руки на груди. Кокетничать с Никлаусом мне совершенно не хочется. — О, разумеется, — ухмыляется он, в привычной манере сокращая расстояние между нами так, что со стороны может показаться, будто я утопаю в его объятиях.       Закатываю глаза и, уже зная его привычки, просто отступаю к свету. Так, чтобы меня могли увидеть остальные гости и, что самое приятное, его отец. Бальдр слишком умен, чтобы позволить своему сыну такое поведение, и Ник прекрасно знает об этом. Впрочем, для него в порядке вещей разговаривать с людьми, совершенно лишая их личного пространства. — Бр-р-р, — шутливо передергивает он плечами. — Заморозишь! — И глазом не моргну, — угрюмо киваю я. — А затем сожгу тело и утоплю прах в море. Ты только это хотел выяснить?.. — Нет, — качает Ник головой, заговорщически поманив меня к себе. — Но тебе это понравится! — Я жду, — решив принять правила его игры, все же чуть углубляюсь в тень. — Пока что об этом знает лишь мой отец, — таинственно начинает он. — Ты знаешь, он водит давнюю дружбу с Одином… Так вот, в скором времени состоится коронация Тора, а сразу после нее Всеотец, — Ник показательно морщится, называя Одина этим титулом, — хочет заставить Локи жениться. — На ком?.. — только и могу вымолвить я, забыв на мгновение о своей неприязни к этому человеку. — На принцессе, полагаю. Как раз сейчас решают, — пожимает Ник плечами, но в его взгляде я вижу что-то такое, что заставляет меня напрячься. — Я думаю, тебе не нужно объяснять, кто главный претендент на эту роль…       Сердце резко пропускает удар. Но ведь так не может быть! Мне еще никто ничего не говорил об этом! Да и, к тому же, я надеялась сделать себе партию лучше… Нет, Локи, конечно, принц… Но какой в том толк, если он не получил ни признания народа, ни шанса на трон? Да о чем я, вообще, думаю?! Нужно успокоиться… Нужно все взвесить… Возможно, Локи просто не понравился мне не первый взгляд, и теперь я пытаюсь отыскать в нем как можно больше минусов… — Он… — растерянно выдыхаю я, оборачиваясь в сторону младшего принца. Тот, очевидно, почувствовав мой паникующий взгляд, поднимает голову и отвечает мне долгим взглядом. — Он ничего не знает, — качает головой Ник. — Астрид… — внезапно голос подводит его. — Это будет сделано для того, чтобы убрать его подальше от трона. Один опасается, что Локи получит слишком большую власть над простодушным братом… — Благодарю тебя за информацию, — сухо киваю я, уже во всю обдумывая ситуацию. — Она и впрямь… эм… Интересна. — Астрид! — удрученно вздыхает Клаус, хватая меня за руку и вынуждая взглянуть в его черные от волнения глаза. — Для твоих родителей это — способ скрепить мир между мирами! Для Одина — сослать сына подальше, все знают, как в Асгарде относятся к Локи! Тебе не нужно участвовать в этом! Это просто уничтожит тебя! — в его голосе, к моему удивлению, отчетливо звучит отчаяние. — Тебе не нужно становиться пешкой в их жестоких играх! Ты достойна… Лучшего… — внезапно перейдя на шепот, заканчивает он. — Тебя, что ли? — уточняю я со смешком, который должен был быть саркастичным и ядовитым, но получился каким-то истеричным и быстрым.       Об этом никогда не вспоминали вслух, делая вид, что никто ничего не замечает. Но на самом же деле все знают, как относится ко мне Клаус. Он и сам не раз в открытую заявлял о своих чувствах, вот только… На что он мне, когда к моим услугам наследники богатейших миров? Что мне может дать сын простого вельможи, пусть и невообразимо богатого? К тому же, однажды Никлаус смертельно оскорбил меня, когда решил, что вправе, наплевав на все законы и правила, а также на мое желание, овладеть мною, а потому о том, чтобы думать о чем-то большем, чем отношения госпожа-слуга, я не желаю. — Астрид… — тяжело вздыхает Ник. — Твои сведения очень ценны, — отрезаю я холодно. — Спасибо.       И, не сказав больше ни слова, возвращаюсь к брошенной мною компании, стараясь ничем не выдать возросшего интереса к персоне Локи. Внезапно меня посещает мысль, что Сигюн тоже — принцесса, и что ее так же вполне могут сосватать за него! И я никак не могу решить, что для меня будет лучше… Вообще, чисто теоретически, я могу попытаться взобраться еще выше, заполучить Тора… Вот только позволит ли мне Один сделать это? Ведь удалить от трона ему нужно не старшего, а младшего принца… Но хотя бы в том, что Громовержец в итоге сдастся мне, я не сомневаюсь, слишком уж он незамысловат и прост. А вот Локи… Я могу оттолкнуть его в погоне за Тором и тем самым упустить сразу две возможности встать в очередь на трон. Неважно, что Локи — второй, будучи принцессой, не вышедшей замуж за принца, я вообще не являюсь наследницей. Все нужно обдумать. Все взвесить. Это не решается вот так просто. Да и не факт, что информация Никлауса окажется достоверной, ведь если Одину и взбредет в голову женить Локи, то на роль его жены будет много, очень, очень, очень много хорошеньких родовитых претенденток.       Ну вот… Теперь я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме этой волнующей новости! То и дело мне приходится одергивать себя за то, что я невольно чуть дольше задержала на нем свой взгляд. И, мне кажется, в конце-концов Локи это замечает, хотя и ничем не выказывает этого, так что поручиться наверняка я не могу. — А не засиделись ли мы, часом? — интересуется вдруг Тор, когда музыка вновь меняется. — Право, ну мы же еще не старцы, чтобы все время проводить за разговорами! — Ну, тебе о старости известно больше, братец, — умело подкалывает принца Локи, обезоруживающе ухмыляясь. — Нам еще расти и расти до тебя… — Не завидуй, — с медовой улыбкой, видимо, являющейся их семейным достоянием, отзывается Тор. — Скоро и ты подрастешь!       Я уже успела понять, что они всегда ведут братские беседы, буквально сочащиеся завуалированным ядом. Впрочем, вражда в наших семействах не редкость, ведь один в итоге получает все, а другой — ничего. Вот и у нас с Сигюн, если ставки сделают на нас обеих, будет лишь один шанс продвинуться к трону. Второй же… Черт, что даст второй, я понятия не имею. — Ты позволишь? — Тор галантно протягивает мне руку, и я без раздумий соглашаюсь, краем глаза наблюдая за тем, как Локи приглашает порозовевшую от смущения Сигюн.       Она тоже принимает приглашение, и мы присоединяемся к танцующим. Впервые я обращаю внимание на то, насколько старший принц на самом деле высок: он возвышается надо мной на добрый фут, а то и чуть больше. Хотя, возможно, мне просто кажется это из-за его внушительных габаритов. В его могучих руках я буквально кажусь невесомой пушинкой, и Тор без проблем ведет меня в танце. Поворот, еще один… Я чувствую его широкую ладонь на свей талии и думать могу только об этом… Глаза в глаза, рука в руке…       Стараюсь сохранять спокойствие. Что я, в самом деле, в первый раз танцую с кем-то? Чтобы отвлечься, боковым зрением наблюдаю за залом, и в этот момент пара Локи и Сигюн привлекает мое внимание. Точнее, привлекает младший принц, без стеснения поглядывающий на меня, и в его взгляде я читаю что-то, отдаленно похожее на… интерес?.. Хотя, да, конечно, братская вражда с Тором и все такое… Я слышала об этом.       Музыка меняется, и мы без остановок принимаемся за новый танец. И так снова и снова… Я запрокидываю голову, встретившись взглядом с чистыми голубыми глазами Тора, и обворожительно улыбаюсь ему. Пусть думает, что я без ума от него, что влюбилась с самой первой встречи. В конце-концов, он действительно весьма хорош собой, и это может оказаться правдой… Интересно, сколько наивных девочек, верящих в любовь, сходят по нему с ума?       Однако ничто не может длится вечно, и вот уже играют последние аккорды, музыка затихает, и дядя Фрейр торжественно объявляет о том, что церемония подходит к концу. Отец, взяв под руку мать, чинно покидает зал, а мы все кланяемся и приседаем в почтительных реверансах. Пока царская семья еще не разошлась, никто больше не покидает зал, это было бы вопиющим оскорблением. Я вдруг чувствую себя ужасно утомленной: это непростая задача — весь вечер излучать счастье и удерживать внимание гостей. Однако в то же время я довольна собой и уже начинаю думать о том, как поведу себя на будущих празднествах, приуроченных к заключению мира и к обычным ежегодным торжествам в Ванахейме.       Позволяю Тор быть моим кавалером на этот вечер до самого конца и покидаю зал под руку с ним. К величайшему облегчению Сигюн, Локи следует примеру брата и не уступает ее Фьёльниру. Дядя Фрейр остается, чтобы попрощаться с гостями, а я решаю самостоятельно показать гостям их новые покои. Думаю, никто не станет возражать против этого! Для меня же это возможность чуть дольше побыть с принцами, а точнее, побыть с ними наедине, так как Сигюн, сославшись на усталость, а в действительности получив мое молчаливое распоряжение удалиться восвояси, к нам не присоединяется. — Бал был чудесным, — замечает Тор с улыбкой. — То ли еще будет! — загадочно подмигиваю я ему. — У нас было много времени для того, чтобы подготовиться! Обещаю, с каждым днем все будет только интереснее! — Заинтриговала, — усмехается Локи, поддерживая мой тон. — С нетерпением ждем нового дня! — Правильно, — киваю я. — О королевских охотничьих угодьях Ванахейма слагают легенды! Уверена, вам охота придется по вкусу!       Я замечаю, как при этих словах глаза Тора загораются неподдельным интересом. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что охота ему действительно нравится. На лице же Локи отчего-то не заметно особого воодушевления от этой новости… — Ты же составишь нам компанию? — спрашивает вдруг он. — А тебе бы хотелось, чтобы я присоединилась? — с невинной улыбкой интересуюсь я. — Без тебя охота потеряет свою привлекательность, — пожимает тот плечами, даже не задумавшись над ответом. Похоже, такие шутки, граничащие с флиртом, для него в порядке вещей. — Тогда я, конечно, пожалею вас и присоединюсь, — заявляю с деланной серьезностью, заставившей обоих братьев усмехнуться. — Ведь нельзя же, в самом деле, лишить вас удовольствия от охоты!       Еще немного поговорив, в общем-то, ни о чем, мы доходим до покоев, отведенных почетным гостям. Попрощавшись и еще раз пообещав быть на завтрашней охоте, я наконец покидаю их, чувствуя, как от милой улыбки, все это время игравшей на моих губах, начинает сводить скулы. Идя по холодным каменным коридорам, я мечтаю лишь об одном — поскорее оказаться в теплой комнате, скинуть тугой корсет и залезть в кровать. Однако мне нельзя. Я должна еще посетить семейный совет, на котором, чует мое сердце, будет определена дальнейшая стратегия этой замысловатой шахматной партии, под названием королевская жизнь. Моя жизнь.       Останавливаюсь перед дверью и, чуть помедлив, чтобы собраться с мыслями и ничем не выдать того, что меня что-либо тревожит, вхожу в покои короля и королевы, не забыв гордо вскинуть голову, заложить руки за спину и расправить плечи, как подобает истинной принцессе. В этот вечер здесь присутствуют лишь самые близкие родственники: отец, мать, дядя Фрейр и Годрик с Сигюн. Ну, и еще Герсими, скромно пристроившаяся в уголке. Ее присутствие меня нисколько не впечатляет, ведь я знаю, что если ей прикажут сидеть тише воды, ниже травы, она подчиниться. Никто не может противиться приказу короля, в том числе и его племянница. И дочь, к слову, тоже.       Присев в приветственном реверансе, занимаю свое место за столом, сейчас служащим столом переговоров, между Годриком и Сигюн, с интересом ожидающей дальнейшего развития событий. Но, судя по скучающему выражению на лице брата, цель этого собрания давно уже известна ему. Впрочем, я начала подозревать о заговоре в тот момент, когда он так старательно представил Тору и Локи вначале меня, а затем и Сигюн. — Итак, все в сборе, — начинает Сверр, и при звуках его низкого голоса, кажется, даже огонь в камине старается потрескивать тише. — Мы можем начинать… — он ненадолго замолкает, проводя грубой ладонью по седым волосам, собранным во множество кос. — Сегодня все вы познакомились с принцами Асгарда, — продолжает за него Фрейр, сперва, разумеется, испросив молчаливого разрешения. — И, я надеюсь, это знакомство продолжится и после… — он по очереди всматривается сначала в глаза Сигюн, затем Герсими и в последнюю очередь — в мои, и этот взгляд оказывается столь тяжел, что мне невольно становится не по себе, однако я ни на минуту не позволяю заинтересованному выражению слететь с лица. — Мир с Асгардом открывает для нас огромные возможности, однако тот мир, что мы заключили сейчас, очень легко можно разрушить. Издавна лучшим подтверждением нерушимости мира являлся брак между особами королевских кровей, и в этот раз наш царь посчитал, что это не будет лишним…       Дядя замолкает, давая нам обдумать услышанное в напряженной, звенящей тишине. Я чувствую, как Сигюн, сидящая подле меня, задрожала и задышала чаще. Вижу, как ее ручки сжались в кулаки и побелели, до того ее шокировала эта новость. Меня же она не столь удивляет, хотя, возможно, это лишь благодаря предупреждению Ника. Но, в самом деле, ситуация не такая уж и плохая, просто Сигюн еще слишком юна, да и нам пока не известны все детали.       Не могу не отметить, что матушка вовсе не выглядит воодушевленной этой новостью. Судя по ее лицу, ей вообще не нравится перспектива выдать одну из нас за асгардских царевичей, вот только я не могу взять в толк, почему именно? Ведь мы всегда знали, что однажды этот день придет, и никому и в голову не приходило противиться. Наоборот, лично я с нетерпением ждала, когда же, наконец, мне удастся стать не просто одной из сестер-принцесс, но женой будущего правителя. Во всех мирах наследных принцев достаточно, уверяю. — И как раз сейчас Один задумал заключить брак своего младшего сына — Локи. Второго наследника, — произносит Фрейр, отчего-то взглянув именно на Герсими, хотя любому ясно, что она сумеет занять место подле принцев, только переступив через мой труп. Кровь-кровью, родство-родством, но свое я не отдам никому. — Почему не старшего? — вспомнив о предупреждении Ника, подозрительно прищуриваюсь я. — Ведь, насколько мне известно, главный наследник — как раз Тор, так почему первым жениться должен Локи? — Потому что Один не обременит Тора женитьбой, — резче, чем обычно, бросает мать. — Тору позволено взять в жены ту, что он сам выберет, коли уж он первый наследник.       Вот оно! То, что мне и было нужно. Остается теперь лишь заставить Тора выбрать именно меня, и дорога к трону будет открыта! Если, конечно, родители не решат, что мне нужно будет сочетаться браком с Локи… Ну, нет, так просто упускать свой шанс я не согласна! Нужно попытать счастья с Тором, а затем уж можно и о Локи подумать, если первый план не увенчается успехом. — Сигюн, — словно прочитав мои мысли, изрекает Сверр, а сестра рядом со мной испуганно вздрагивает, словно бы на нее накричали. — Я полагаю, это прекрасная партия… — Н-нет, — только и произносит сестра, с трудом смаргивая слезы. — Я не могу…       Удрученно вздыхаю и про себя возвожу глаза к потолку. Ну как можно быть такой глупой?! Ясно же, что Тора у нее заполучить не получится, а о партии лучше, чем Локи, в такой ситуации можно лишь мечтать! Ни один принц альвов не сравнится во влиянии с самим асгардским царевичем! Тем более весьма и весьма интересным! Да о таком муже можно лишь мечтать! (Конечно, пути к трону для него будут закрыты, не знаю уж, почему, но ведь во всем остальном то уж точно!) — Сигюн… — устало прикрывает глаза отец. — Это не обсуждается.       В каждом слове — неприкрытая каленая сталь, однако сестра, похоже, совсем потеряла голову от волнения. В ужасе она вскакивает, стараясь упокоить бешеное дыхание, и смаргивает слезы бессильной ярости. — Нет! — упрямо заявляет Сигюн. — Наказывайте меня, приказывайте, но я не соглашусь на это! Почему не Астрид, почему я?! — Потому что мною заинтересовался сам Тор, — с удовольствием отзываюсь я, горделиво расправляя плечи и наслаждаясь тем, как успех внезапно перетекает ко мне в руки. Нет, я, конечно, люблю сестру, но не настолько, чтобы не позлорадствовать над своей победой. — Ну, лисица… — добродушно усмехается отец, удовлетворенным кивком согласившись с моим заявлением. — Верно, Астрид привлекла внимание Тора. Но, — вдруг его голос снова наливается металлом, — пока что мы не будем делать поспешных объявлений о помолвке Сигюн. Это было лишь начало, лишь первый вечер, и сейчас ваша судьба, дочери, в ваших руках. Одна из вас обязана понравиться Тору любыми средствами. Вторая же отправится под венец с Локи. Этими браками мы укрепим союз и, быть может, когда одна из вас взойдет на престол в качестве царицы Девяти Миров, Ванахейм сумеет извлечь из этого выгоду… — Вы продаете нас! — обижено восклицает Сигюн, устало падая на стул и откидываясь на высокую резную спинку. — Так, будто только это и важно! — Ты еще слишком молода, — твердо отрезает Сверр. — И наивна, чтобы понимать все тонкости. Благодари богов, что у тебя есть сестра, которая сумеет подсказать тебе, как себя вести. Астрид, — тут уже он обращается непосредственно ко мне. — Отринь свои интриги и развлечения, ты поняла? Я закрывал глаза на это раньше, но сейчас малейшее пятнышко на твоей репутации может все испортить. — Хорошо, — поспешно киваю я. — Но, отец… Я разговаривала сегодня с Локи. Моя сестра слишком наивна, чтобы не попасться на его… уловки, — последнее слово мне пришлось подобрать особенно тщательно. — Этого ни за что нельзя допустить, — Сверр обводит всех собравшихся тяжелым взглядом. — Я надеюсь, все вы проследите за ней… — Конечно! — кивает брат, под столом пихая меня ногой, чтобы я попридержала язвительные комментарии и согласно кивнула. Поступаю так, как он хочет, однако не преминув пихнуть Рика в ответ, отчего тот болезненно морщится, посылая мне убийственно-вежливый взгляд. — Мы все сделаем, отец. Все в лучшем виде, ты же нас знаешь! — Прекрасная клятва, — все же вворачиваю я. — Да ты поэт, милый Годрик! — С такой-то сестрой просто грех не быть поэтом! — саркастично заявляет он. — Кто-то же должен сложить сонеты о твоем коварстве! Подумать только, в первый же вечер привлечь к себе внимание первого наследника Асгарда! — Ну, наша невинная сестричка вообще за несколько часов умудрилась найти себе жениха! — ядовито замечаю я. — Так что кто еще коварен — вопрос! — Ну, хватит! — очевидно, устав от наших препирательств, обрывает нас царь и встает, и все мы подымаемся следом. — Теперь вам известно все. Локи пока еще не знает о своей скорой помолвке, это дает тебе, Сигюн, небольшой козырь, — он окидывает несчастную сестру, похоже, растерявшуюся окончательно, пронзительным и невероятно тяжелым взглядом, как бы говоря, что выбора у нее нет. — Астрид, тебя тоже касается это. Ваша судьба — в ваших руках, девочки.       Сверр и матушка покидают нас, и на некоторое время в комнате воцаряется напряженная тишина. Мне кажется, я слышу, как мысли всех присутствующих с бешеной скоростью вращаются вокруг главной цели — желанных женихов. Ручаюсь, даже Герсими сейчас прикидывает свои шансы на победу. Ведь Тор-то в своем праве выбрать себе невесту, и ей вполне может оказаться дочь посла Ванахейма и племянница царя. Вот только черта-с два я по собственной воле отступлюсь! Пусть не надеется, что превзойти меня будет просто! — Доброй ночи, — наконец нарушаю я повисшее молчание и, чинно кивнув всем присутствующим, удаляюсь.       Голова буквально гудит от роящихся мыслей. Предо мной слишком внезапно открылось множество дорог, ведущих к совершенно разному будущему, и именно сейчас ответственность за него всецело упала на мои плечи. Поставив на правильного принца, я смогу вознестись, вырвавшись из тени семьи. Какую пользу это принесет? Как тогда изменится моя жизнь? И что нужно будет сделать, чтобы все-таки получить то, чего я так желаю? Все эти вопросы неожиданно обрушились на меня сегодня, и находить ответы на них нужно быстро, очень быстро, ведь удача капризна, она не простит промедления.       В комнату я возвращаюсь глубокой ночью и, едва взглянув на такую манящую кровать, понимаю, что ужасно устала. С трудом подавив зевоту, лениво наблюдаю за тем, как Кая аккуратно расшнуровывает туго затянутый корсет, а затем, освободив меня от платья, принимается расчесывать волосы. Откидываю голову назад и блаженно прикрываю глаза, наслаждаясь свободой и тишиной. Деревянный гребень плавно скользит в волосах, и эти приятные ощущения баюкают, заставляя меня бороться с накатывающей дремотой. — Что думаешь обо всем этом? — рассказав моей верной старушке все, интересуюсь я. Мне действительно нужен ее совет. А если и не совет, то молчаливое участие, иначе, если я так и оставлю все вопросы при себе, они попросту разорвут мою голову на части. — Госпожа, опиши мне принцев, — укутав меня одеялом, просит Кая. — Они очень разные, — начинаю я, — признаюсь, от младшего у меня по телу невольно бегут мурашки. Он очень… необычный. Приковывает к себе внимание всех и при этом совершенно не старается. В его обществе Тор кажется просто неотесанным воякой, хотя, если поговорить с ним подольше, это впечатление пропадает, — с удивлением осознаю, что в первую очередь принимаюсь описывать именно Локи, вопреки логике, здравому смыслу и своей нацеленности на его старшего брата. — Они оба очень умны и образованы, но Тора, насколько я знаю, уважают больше Локи. Ему прочат будущее Асгарда, а Локи же всегда оставляют в тени брата. Но он просто не создан для того, чтобы находиться позади кого-то… Он поворачивает разговор так, что оказывается в центре внимания от начала и до конца… Приковывает к себе внимание самыми разными мелочами… — …и он заинтересовал тебя, — с серьезным лицом заканчивает старушка.       Это заявление застает меня врасплох. Заинтересовал?! Нет! Что за чушь?! Моя цель отныне — Тор. Вот, кто должен интересовать меня в первую очередь, а вовсе не его брат. Возможно, Локи и… необычен, и он, безусловно, умеет произвести впечатление и остаться в памяти, однако заинтересовать меня? Нет… Точно нет. — Чушь, — отмахиваюсь я. — Просто раньше мне не доводилось общаться с подобными людьми, вот и все.       Кая проницательно прищуривается, продолжая сверлить меня пронзительным взглядом на протяжении нескольких секунд. Без труда выдерживаю ее взгляд, потому что точно знаю, что скрывать мне нечего. Я прекрасно владею своими чувствами и никогда не ставлю их превыше разума. А разум подсказывает мне, что все внимание нужно сосредоточить на Торе. Именно он приведет меня к будущему царицы, а потому обращать внимание на остальных просто глупо. — Не сбрасывай со счетов Локи, — вдруг изрекает Кая, внося сумятицу в тот план, что я создала с таким трудом. — Если то, как ты описала его — реальность, он очень скоро выйдет из тени брата. Два сильных характера не сумеют ужиться вместе. И тогда всем будет лучше, если вы будете в хороших отношениях… Да и, к тому же, Локи может помочь тебе на твоем пути к трону Асгарда. Всегда лучше дружить с братом того, кого ты хочешь влюбить в себя, — с этими словами она лукаво подмигивает мне, а затем проворно поднимается на ноги, будто бы сбросив несколько сотен лет. — Доброй ночи, госпожа! Завтра будет новый день. Ты должна будешь блистать, если хочешь покорить искушенные сердца асгардских принцев. А это требует сил. — Доброй ночи, Кая, — улыбаюсь я, натягивая одеяло до самого подбородка.       Тело моментально наливается тяжестью, веки начинают слипаться, и вот я уже не могу даже поднять голову с подушки и лишь лениво наблюдаю за тем, как ночной ветерок колышет тяжелые, не очень плотно задернутые занавеси на окнах. Сквозь щель в комнату льется прозрачный лунный свет, в котором все кажется совершенно не таким, как днем. Россыпь звезд сверкает в небе, притягивая к себе взгляд. Где-то вдали плещется море, тяжелые волны с шелестом разбиваются о скалы, и перекликаются чайки. Совсем рядом, наверное, под окном, раздается крик совы, и под эту ненавязчивую мелодию умиротворенной природы я засыпаю, забывая о необходимости лицемерия, об усталости, о будущем… — Астрид… — неуверенный голос будит меня несколько часов спустя.       Растерянно подняв голову, резко зажмуриваюсь от слишком яркого в окружающей темноте света свечи, освещающего лицо Сигюн. Она растерянно топчется около кровати, ожидая моей реакции на ее поздний визит. Под красными, заплаканными глазами сестры я вижу серые тени, ее лицо чуть припухло из-за слез. Первая мысль, которая приходит мне в голову, что что-то произошло, и только несколько секунд спустя я с опозданием вспоминаю о причине расстройства Сигюн. — Залезай, — откидываю одеяло и приглашаю ее в кровать. — Ну и что это такое? — с тяжелым вздохом утираю слезы с ее лица. — Кто это тут сырость развел? — Я… Я боюсь, — негромко произносит сестра, опуская взгляд на плотно сцепленные руки. — Я не хочу замуж! Я ведь его совсем не знаю… — Вот дуреха! — восклицаю я, искренне удивляясь тому, как сестра восприняла всю эту ситуацию с возможным замужеством. — Тебя ведь не завтра под венец выгоняют! Успеешь еще узнать его. — А если нет? — не сдается Сигюн. — Если я не смогу полюбить его? Как тогда жить? — Полюбишь его титул, — просто пожимаю я плечами, гадая, как можно не понимать столь очевидных вещей. — Сигюн, очнись же ты! Локи — принц Асгарда! Второй в очереди на трон! Он… — Да не нужно мне все это! — глухо стонет сестра, закрывая лицо ладонями и утыкаясь головой в колени. — Не нужно! Я просто…       Тяжело вздыхаю про себя и, стараясь ничем не выказывать своего раздражения на эту истерику, мягко обнимаю ее. Мне действительно совершенно непонятно, в чем, собственно, состоит проблема сестры? Почему так сложно смириться с браком с наследным принцем Асгарда? Почему любовь в ее жизни стоит выше благополучия и титула? Ведь любовь скоротечна, она приходит, стареет и уходит, но вот титулы… Они остаются навечно! И это аксиома, неопровержимая истина, которой руководствовались до нас и будут руководствоваться после. — Min sol, родная, нужно избавляться от этой детской наивности! — шепчу ей на ухо, поглаживая ее по спине и позволяя выплакаться на моем плече. — Нужно становиться сильнее… Любовь не принесет тебе счастья, родная. Только боль утрат. Со временем вы привыкнете друг к другу, и вот это уже останется с вами навечно…       Говорю все это так уверенно, как только могу, потому что сама уверяла себя в этом не так давно. И получилось, в итоге я поверила в то, что любви-то и вовсе не существует, и что главное в жизни — комфорт. И теперь я что есть силы стараюсь поддерживать в себе эту уверенность, потому что знаю: стоит дать чувствам волю лишь раз, потом будет очень сложно вновь заставить разум взять верх. Возможно, в глубине души я тоже хотела бы любить и быть любимой, но знаю точно, что это невозможно, а значит, остается надеяться на то, что любовь придет со временем к нужному человеку, а точнее, к тому, что сперва станет моим мужем и подарит мне высокий титул. — Но как же можно… Без любви?.. — наивно спрашивает у меня Сигюн.       Вопрос, ответ на который мне неизвестен. Точно также, как если бы она спросила меня, что такое на самом деле любовь? И как жить с ней? Я никогда не признаюсь в этом, но мне абсолютно неизвестно, что же это такое и какова жизнь с ней и без нее. — Можно, Сигюн, — твердо отвечаю я. — Нужно. А потому и говорить об этом нет смысла. — Расскажи что-нибудь, — просит она, и я просто не могу ей отказать. — Хорошо, — аккуратно укладываю ее на подушки и заботливо подтыкаю одеяло. — Слушай… Давным-давно жила на берегу Рейна девушка Лора, и была она небесной красоты. Та девушка являлась лишь простой дочерью рыбака, но, едва распускала она свои золотые волосы да заводила песню, как все тот час забывали о том. И слышались в ее песнях и крики чаек, и шум прибоя, и шелест ветра, и завораживали эти песни любого… Многие юноши предлагали ей руку и сердце, но всех отвергала гордая Лора. Отвергала до тех пор, пока не встретила в лесу благородного рыцаря, а как встретила, то влюбилась в него с первого взгляда, — я вижу, как внимательно слушает Сигюн каждое слово этой старинной сказки, которую я вычитала в одной из множества пыльных книг. Да, в ней есть любовь, в которую моя сестра так истово верит… Вот только плата за нее оказывается слишком уж непомерной. Как в сказках, так и в жизни. — Напрасно ждал ее в тот вечер старый отец. Забыла Лора обо всем: о долге, о родных, и ускакала вместе с рыцарем в его богатый замок. Одел он ее в шелка и бархат, в подарок преподнес украшения… И любил ее рыцарь больше жизни и часто просил свою любимую спеть ему… Вот только не согласна была старая мать с тем, что сын выбрал в невесты себе простую девушку. Наказала она ему ехать к другой, богатой невесте, которую для него выбрала сама, и не посмел ее ослушаться рыцарь, ускакал в ночь, обманув влюбленную Лору, — Сигюн вздрагивает, внимая каждому моему слову с неподдельным интересом. — И рванула тогда девушка жемчуга с шеи и бросилась прочь из замка, чтобы только не встречать больше того, кто разбил ее сердце. Но не принял ее назад старый отец, нет места опозоренной дочери в его доме. Бросилась тогда Лора, куда глаза глядят, а вокруг все шептались, смеялись и пальцами показывали. И тогда, отчаявшись, решила Лора с жизнью расстаться, вышла на берег реки, но остановил ее бог Рейна, помог забыть обо всем, сделал ее колдуньей морской, очистил сердце девы от горя. Но наказал: едва только прольешь ты хоть одну горькую слезу, погибнешь… И, убитая горем, согласилась Лора на это. И недобрая слава прошла по миру, будто дочь рыбака ведьмой стала. Стали ее Лорелеей называть. Как начнет Лорелея петь, так никто не может чарам этим сопротивляться. Тонули моряки, попав в сети ее чарующего голоса. Каждому пела она о своем: тому, кто любовь искал — о любви, тому, кто богатство — о злате, тому, кто славы — о подвигах… — не замечаю, как и сама увлекаюсь этой волшебной легендой. Легендой, в которой есть все: и боль, и любовь, и жертвы… — Прознал об этом рыцарь, затосковал о своей подруге. Понял, что любит ее пуще жизни, да только поздно уже было, не помнила она его. Старая мать ничего не могла поделать с сыном, да так и умерла от злости. А рыцарь тогда помчался к своей любимой, ведомый чувствами, сердцем ведомый… Однако не суждено им было быть вместе. Сел он в лодку, мечтая забрать Лорелею назад, но попался в плен ее голоса, бросил весла, и утянул его коварный водоворот. Увидела Лора, как тонет ее любимый, все вспомнила, и горячие слезы ручьем полились из глаз ее. Бросилась она было спасти рыцаря, прыгнула в омут, и только золотистые волосы блеснули в бурном потоке. Утоп рыцарь, а вместе с ним и Лора. И в тот самый миг рухнул подводный дворец бога Рейна, и не видел его больше никто… — Они, что же, правда погибли?.. — растерянно спрашивает сестра, с трудом перебарывая сонливость. — Погибли, — киваю я, подавляя зевоту. — За любовь всегда нужно платить, Сигюн. И плата эта всегда забирает самое дорогое… У них отняла друг друга. — Стало быть, любить и быть счастливым — невозможно? — наивно уточняет она. — Я не знаю, — вздыхаю я, потягиваясь. — Но знаю, что без любви проблем у нас будет гораздо меньше… — Но они хотя бы познали, что это такое — любить… — задумчиво рассуждает сестра. — Мне кажется, лучше краткий миг счастья, чем вся жизнь в роскоши, но без чувств… — Возможно, — киваю я, потому что это и правда интересная мысль. — Вот только ты забываешь, что какой-бы сильной ни была любовь принца, он отверг Лору по наущению матери, ради чести и долга отверг… Ради богатства невесты. Так значит, любовь не выше честолюбия? — Не выше, — вздыхает Сигюн. — Но и без нее жить нельзя.       Постепенно она успокаивается, и сон берет ее в свои объятия. Укладываюсь рядом, однако теперь никак не могу заснуть. Чертова Сигюн своими наивными вопросами вызвала в моей душе еще больше вопросов, на которые я просто не в силах дать ответы. Я знаю лишь, что любовь — сплошная трата времени! Так меня учили, и так я собираюсь прожить свою жизнь, твердо следуя этому девизу. Да и есть ли смысл искать эту мифическую «любовь», когда подворачивается столь удачная возможность заполучить асгардского принца?       С первыми лучами солнца я уже начинаю готовиться к предстоящей охоте, хотя теплая кровать так и манит. С трудом расталкиваю Сигюн, после ночи в слезах выглядящую, скажем прямо, не важно, и заставляю ее умыться ледяной водой, чтобы хоть немного привести ее в божеский вид. Сама же тем временем зову Каю, и мы вместе старательно выбираем подходящий наряд. В конце-концов, прислушавшись к ее совету, выбираю легкое платье для верховой езды ярко-красного цвета. И пусть это откровенный вызов, я хочу привлечь к себе внимание. — Можно я останусь?.. — робко спрашивает Сигюн, потерянно встав позади меня.       Раздраженно возвожу глаза к небу, встретившись взглядом с ее умоляющим отражением в зеркале. Нет, это просто невыносимо! Я, конечно, должна присматривать за ней, но быть ее нянькой — это уж увольте, мне хватает собственных забот. На кону стоит мое будущее, а она ноет, словно несмышленый ребенок. — Нет, — коротко отрезаю я. — Ты поедешь с нами и будешь счастливо улыбаться, потому что так надо. И ты будешь блистать, потому что я так сказала! Поняла?       Сигюн не отвечает, продолжая нервно заламывать руки. С трудом дожидаюсь, когда же Кая закончит затягивать корсаж, и быстро оказываюсь подле сестры, стараясь встряхнуть ее. Терпеть не могу беспричинные слезы. А еще больше ненавижу людей, которые предпочитают униженно рыдать, вместо того, чтобы что-то делать. — Ты пойдешь, — твердо повторяю я, глядя в ее несчастные глаза. — И сделаешь то, что от тебя ожидают. Не забывай, Локи и сам еще не знает о том, что его ждет, так что, возможно, он воспримет эту новость так же, как и ты. Сойдись с ним, подружись. Вдвоем у вас больше шансов избежать этой помолвки, раз уж она так тебе противна! — Хорошо… — задумчиво кивает сестра, похоже, действительно поверив моим словам. Я вижу, как в ее глазах загорается надежда.       Она радостно обнимает меня и убегает собираться, а я лишь устало прикрываю глаза, понимая, что обманула ее. Если Один и наш отец договорятся о свадьбе, никого не будет интересовать ни ее мнение, ни мнение Локи. Иногда наивность Сигюн оказывается даже на руку: при желании ее можно убедить в чем угодно, особенно в том, во что она сама неистово желает верить. Пускай пока считает, что все можно изменить. Так, по крайней мере, всем нам будет спокойнее. Зачем ей волноваться лишний раз из-за того, что неминуемо настанет? — Ты правильно поступила, госпожа, — тихо успокаивает меня Кая, принимаясь расчесывать мои волосы. — Кто знает, к чему приведет вся эта задумка?.. — К чему-то уж точно, — нервно отзываюсь я. — Вот только к хорошему ли…       Быстро позавтракав, (завтрак в это утро подают легкий, быстрый и прямо в комнаты, чтобы понапрасну не тратить время), навещаю сестру в ее комнате и, вновь исправив пару мелочей в ее внешнем виде, отправляюсь во двор, туда, где нас уже поджидают готовые к выезду кони. Краем глаза замечаю, как Сигюн испуганно косится в сторону Локи, и чувствительно толкаю ее в бок, чтобы напомнить о том, как ей подобает вести себя. — Постарайся выглядеть чуть более живее покойника в день похорон! — незаметно бросаю ей напоследок, приветливо улыбаясь брату, Тору и Локи, стоящим чуть поодаль и воодушевленно что-то обсуждающих. — Мои дорогие сестрички! — улыбается Годрик, по очереди обнимая нас. — Счастливы снова видеть вас! — с обворожительной улыбкой приветствует нас Локи, опережая старшего брата.       Перекинувшись парой любезных фраз с принцами, почтив приветственным реверансом отца, присоединившегося к нам, жестом приказываю слуге подсадить меня в седло, расправляю юбки и, устроившись, подъезжаю к сестре. Моя лошадка норовиста, так и рвется вперед, так что мне то и дело приходится сдерживать ее бурный нрав. Похлопав Рут по лоснящейся на солнце золотистой шее, осаждаю ее порыв. — Сумеешь управиться с ней? — интересуется Локи, также уже успевший взобраться в седло своего черного жеребца. — Не боишься? — Ретивого характера недостаточно, чтобы испугать меня! — с улыбкой отвечаю я, гадая, прочтет ли он потаенный смысл этих слов. Хотя, конечно, царевич уж точно поймет все, как надо. — Немного упорства, ласки… И все покоряются… — тем временем продолжаю я, любовно поглаживая лошадь по холке.       Охотничий рог оповещает нас о начале охоты, и мы, в предвкушении скорого веселья, выезжаем со двора. Я всегда любила скачки, вот и сейчас, забыв обо всем на свете, я позволяю себе наслаждаться чувством свободы. Платье весело развевается на ветру, пейзажи старинного замка сменяются иными, утопающими в зелени и просторе, над головой простирается лазурное небо… Чего еще желать?       Позднее лето — лучшее время года, по моему мнению. Жаркий воздух напоен сладким волнующим ароматом полевых цветов, небо, не скрытое облаками, притягивает взгляд. Где-то впереди колонны слышится неистовый лай стаи борзых — любимцев моего отца. Ласковое солнышко играет на лице, слепит глаза. — Ты сияешь! — со смехом замечает брат, поравнявшись со мной. — Так держать, сестренка! — Зато Сигюн ныне мрачнее ночи, — фыркаю я, кивнув в сторону сестры, восседающей в седле с таким видом, будто ее ведут на казнь. — Если она и дальше будет вести себя подобным образом, боюсь, ее сочтут нездоровой! — Охота ей не в радость, — соглашается Годрик, окинув Сигюн задумчивым взглядом. — В этом она пошла в матушку… — Верно, — соглашаюсь с ним, хотя мы оба прекрасно понимаем, что дело тут вовсе не в охоте. Просто принцы и члены их свиты находятся слишком уж близко, а то, о чем мы говорим сейчас, им слышать не стоит. — Но, я надеюсь, что после ей станет лучше… Возможно, она даже войдет во вкус… — Нам стоит подбодрить ее, — заявляет вдруг брат и, не сомневаясь в том, что я последую за ним, направляет коня к сестре. — Сигюн, родная, улыбнись! — Min sol, печаль тебе не к лицу! — вторю ему я, буквально прожигая ее взглядом. — Позволь себе насладиться охотой!       Поняв, что так просто в покое ее мы не оставим, Сигюн нехотя принимает вид более-менее здорового человека. Очевидно, на веселье ее актерских способностей не хватает, но это уже что-то. Возможно, постепенно нам удастся добиться от нее разумного и приличного поведения для дамы ее положения. Однако, ох, чует мое сердце, с ней мы еще хлебнем немало горя.       Задумчиво перевожу взгляд на Тора, чей алый плащ красиво развивается впереди. Ночной разговор с Сигюн против воли всплывает в памяти, заставляя меня задаться вопросом, чувствую ли я к нему что-либо, что должна бы чувствовать? Ведь в книгах, которых я прочла немало, первая встреча двух людей, предназначенных судьбой, всегда является самой важной, а первое впечатление — самым сильным. В прошлом я тоже, признаю, мечтала долгими вечерами о том, как встречу кого-нибудь, кого полюблю с самого первого взгляда… То время осталось в прошлом, однако его отголоски все еще настигают меня, принимая облик Сигюн, ведь теперь я ясно понимаю, что нет, такие люди, как он, меня не привлекают… Совсем. Он простой, открытый, его, я думаю, достаточно легко обвести вокруг пальца… Словом, Тор скучный. Но ведь, с другой стороны, это хорошо?.. Проще будет уверить его в своей «вечной и искренней»… Легче заставить его полюбить себя… Я, пожалуй, смогла бы сделать это. Более того, я должна сделать это и сделаю. Во что бы то ни стало.       Леса Ванахейма в это время года изобилуют разной дичью. Я не очень люблю кровь и сам процесс убийства, но вот выслеживание и погоня вызывают во мне чувство азарта, а потому, въехав на территорию царских охотничьих угодий, я вся обращаюсь в слух, надеясь: вдруг мне повезет? Вдруг именно я первой замечу вожделенную добычу? Да, пускай это и пустяковая победа, однако как приятно!       Конечно, первой на след оленя нападаю не я. Раздается остервенелый лай собак, охотничий рог заводит свою трель, и мы, словно обезумев, опьяненные азартом погони, бросаемся вслед за испуганным животным, в панике продирающимся сквозь лесную чащу. Я едва успеваю пригнуться от летящей прямо в лицо ветки, что есть мочи вцепляясь в гриву Рут. Сейчас уж не до изящества, лишь бы удержаться в седле, не отстать от группы и не получить по лицу хлесткими ветками, что так и норовят уцепиться за волосы и платье. Да и грязь, летящая из-под копыт лошадей, все равно марает щеки.       Грохот, крики, лай собак — все это сливается в один сплошной шум. Шум погони. Где-то впереди егеря загоняют оленя к реке, туда, откуда ему некуда будет бежать. Шпоры впиваются в лоснящиеся бока Рут, когда я, опьяненная этим невообразимым чувством, заставляю ее скакать быстрее, на пределе возможностей. Очень скоро мне удается поравняться с братом, а затем с царевичами и самим царем. Миг. Они натягивают тетиву до предела. Свист. И стрела попадает точно в цель. Алая кровь пораженного оленя окрашивает кристально чистую воду, до которой бедное животное все-таки успело добраться. Чья же это стрела?.. Точно не брата и не отца, за ними я следила во все глаза. Тора?.. Или его брата? Хотя, наверное, они и сами теперь не скажут. Разве что узнают оперение.       Утираю грязь с лица и, пока мужчины ликуют над поверженной добычей, направляю лошадь вверх по течению, намереваясь умыться и привести себя в достойный вид. К моему удивлению, Локи не присоединяется к всеобщему торжеству, вместо этого, почему-то, следуя за мной. Я специально не обратила бы на это внимание, если бы он, спешившись, не направился прямо ко мне, взяв мою лошадь под уздцы. — Я помогу, — не спрашивает, а утверждает он, хотя, вообще-то, правильнее было бы уточнить, желаю ли я… Но ему, похоже, правила и вовсе не писаны. Что же, это интересно! — Хорошо, — пожимаю плечами, позволяя ему придержать меня за талию, пока я вылезаю из седла и спрыгиваю на траву. — Благодарю.       М-м-м… Его руки на талии, столь нежное, но уверенное и сильное прикосновение… Прикосновение, в котором так и хочется раствориться, почувствовать себя уязвимой и слабой. Он не торопиться размыкать объятия, с улыбкой заглядывая мне в глаза, а затем, чувственно проведя рукой по спине так, что у меня перехватывает дыхание, отстраняется.       Локи кивает, полагаю, своим мыслям, и даже не пытаясь спрятать улыбку. Я догадываюсь, чем она вызвана: ох, чую, вид у меня сейчас далеко не столь блестящий, как мне хотелось бы. И отражение в изменчивой воде подтверждает это; на лице виднеются пятна грязи, в волосах запутались ветки и листья, щеки раскраснелись. Только лишь глаза до сих пор горят азартом, и лишь это спасает положение.       Оставляю туфли на берегу и, с наслаждением вступая в прохладную воду и нисколько не заботясь о том, что мочу платье, вхожу в реку, ополаскивая лицо, шею и руки. Локи следует моему примеру, похоже, чувствуя себя в моем обществе весьма и весьма непринужденно. Хотя, быть может, он чувствует себя так в любой компании? Откуда же мне знать! — Страсть погони тебе, определенно, к лицу, — как бы между прочим замечает принц. — Девушки редко проявляют любовь к охоте… — Мне нравится свобода, — пожимаю я плечами, в этот раз даже не кривя душой. — Она бесценна, — серьезно соглашается он, подавая мне руку и помогая выйти на берег. — Не знаешь, чья стрела?.. — киваю в сторону убитого оленя. — Понятия не имею, — беспечно отмахивается Локи. — Мне нравится сама погоня, преследование… А там, когда добыча уже попалась… Какая разница, чья стрела попала в цель? Охота перестает быть интересной ровно в тот момент, когда добыча попадается, — он говорит это так просто, что кажется, и вовсе не думает вкладывать в свои слова нечто большее. Однако у меня отчего-то складывается навязчивое ощущение, что говорим мы сейчас не совсем об олене… А может, и вовсе не о нем. — Значит, твоя, — вдруг догадываюсь я. Не знаю, откуда пришла эта догадка, но в своей правоте я отчего-то уверена. — Может, моя, — не отпирается, но и не соглашается царевич. — Молодец, брат! — восторженно восклицает подошедший к нам Тор, похлопав Локи по спине. — Точно попал! — А я была права! — заявляю я, победно вскинув голову и кинув на младшего принца выразительный взгляд. — Права, — со снисходительной улыбкой кивает тот. — Миледи гадала, чья же стрела попала в цель… — объясняет он брату, пропустившему эту часть разговора.       Я замечаю, что радость Тора слегка меркнет при этих словах. Возможно, ему и самому хотелось блеснуть пред всеми нами, однако в этот раз удача оказалась на стороне его брата, что, как мне кажется, случается не столь часто. Видимо, настолько нечасто, что Тор просто не привык к этому, не привык, что брат может хоть раз превзойти его в чем-то, пусть даже в пустяковом деле. — Миледи не утомилась? — учтиво интересуется он у меня. — Нисколько! — отзываюсь с готовностью. — Готова вновь броситься в погоню прямо сейчас! С такими-то охотниками… — бросаю на них обоих, но в основном, конечно, на старшего, лукавый взгляд, и отхожу, напоследок небрежно тряхнув чуть влажными волосами, которые я по неосторожности умудрилась искупать в реке.       Сигюн никогда не разделяла мою любовь к разного рода азартным увеселениям, вот и сейчас ей как будто и вовсе нет дела до всеобщего возбуждения. Она просто устроилась в тени деревьев, постелив на траву плащ, и теперь сидит так, закусив губу, отрешенно наблюдая за тем, что происходит на берегу, и нервно теребит белокурый локон. Точнее, наблюдая за Локи. — Умылась бы, — закатываю я глаза, опускаясь рядом с ней. — На черта похожа, честное слово!       Вообще-то, я преувеличиваю. Немного грязи на лице и листья в платиновых волосах вовсе не делают Сигюн страшной, а наоборот, придают ей какой-то особый, лесной шарм. Теперь она еще больше похожа на прекрасную принцессу альвов — те всю свою жизнь проводят в мире с лесом и природой и выглядят соответствующе, по-дикому красиво. — Мне и так нормально, — угрюмо пожимает сестра плечами. — Ну что ты, в самом деле?! — закатываю я глаза, чувствуя, что мое терпение подходит к концу. — Ты как будто заживо себя похоронить решила! — А может, решила? — с горечью фыркает она. — Что с того?! Ах, да! Тогда вам не удастся через меня протолкнуть тебя к Тору! Спутаю вам все карты! — сестра истерично усмехается, и я чувствую, что еще немного, и она разразится истерикой. — Ну и дура, — разочарованно бросаю я, решив, что пока что с меня достаточно ее детских причитаний.       Возвращаюсь к остальным и узнаю, что решено объявить привал, а затем вновь отправиться на поиски добычи. Место для перекуса выбрано просто замечательное! Мы располагаемся на полянке в тени высоких деревьев, скрывающих нас от палящего солнца. Все вокруг просто утопает в благоухающих цветах, так что я тут же решаю сделать венок, благо, в материале недостатка нет.       Краем глаза наблюдаю за тем, как Локи, будто бы нарочно располагается недалеко от Сигюн. Возможно, он действительно делает это специально, заметив, как она волком смотрит на него. Ручаюсь, царевич не мог не заметить этого, несмотря на мои усилия и усилия Годрика. И в самом деле, когда вчера человек, пусть и смущаясь, но по крайней мере с интересом общается с тобой, а на следующее утро сторонится так, будто ты собственноручно убил всю его семью, такая перемена не может остаться незамеченной и не вызвать вопросов.       Сестра же, хвала богам, все-таки вняла нашим мольбам и теперь, пусть и с холодком, но даже пытается поддерживать с ним разговор. Локи вновь умудряется разговаривать со всеми сразу и ни с кем одновременно, вновь приковывает к себе всеобщее внимание. И ему, кто бы мог подумать, удается даже расположить к себе матушку! Неслыханную щедрость проявила царица Ванахейма по отношению к нему!       Тор, устроившись неподалеку, с явной заинтересованностью рассматривает меня, что, признаюсь честно, льстит мне. Стараюсь выглядеть естественно, однако в тайне из кожи вон лезу, чтобы удержать его внимание. Небрежный поворот головы, словно бы я смотрю и вовсе не на него, а просто любуюсь пейзажем, искренняя улыбка, мечтательное выражение на лице. Все, чтобы быть ярче всех собравшихся. — Лисенок, ты словно лесная нимфа! — шутливо восторгается Годрик. — Клянусь, не будь я твоим братом, сию же минуту упал бы к твоим ногам! — И я была бы весьма польщена! — лукаво подмигиваю ему, в тайне желая убить за столь ненавистное обращение. — Внимание такого завидного кавалера всегда приятно! Пусть даже это и мой родной брат! — после этих слов Рик смеется, а затем и я присоединяюсь к нему, кокетливо прикрыв рот ладошкой.       Оглянувшись по сторонам и убедившись в том, что отец и дядя достаточно далеко от нас, Годрик с нахальной улыбкой расслабленно пристраивает голову у меня на коленях. С усмешкой закатываю глаза, однако не прогоняю его. Ну как можно прогнать мое солнышко, когда он вот так улыбается? Рик, хотя он и старше меня на целых пять лет и является, по-сути, главным наследником трона, в первую очередь остается моим родным братишкой, ближе которого у меня нет никого. Только он один понимает, каково это — жертвовать чувствами во имя высшей цели… Только ему одному известно, какая я на самом деле, каковы мои истинные мечты и желания. А мне все известно о нем. Годрик тоже хотел бы любить, быть любимым, иметь большую и сплоченную семью… Однако ему, как и всем нам, одна дорога к алтарю: под руку с именитой принцессой какого-нибудь дружественного мира.       Аккуратно провожу по фамильным рыжим волосам, заплетенным в множество косичек, и он блаженно прикрывает глаза. Сама я прислоняюсь спиной к толстому шершавому стволу старой березы, подставляя лицо ласковым летним лучикам. Где-то в вышине щебечут птицы, а ветерок колышет шуршащие листья. В реке то и дело прыгают рыбы, взметая в воздух тучи брызг и оставляя после себя расходящиеся круги на воде. Лес на той стороне манит своей неизведанностью, непроходимостью и суровостью. Там тоже королевские охотничьи владения, вот только туда, почему-то, очень редко заглядывают, а потому этот уголок дикой природы так и остается практически никем не тронутым. — Спой, — тихо подсказывает мне брат, чуть приоткрыв один глаз. — Им понравится.       Кому — «им», объяснять не нужно. Уж явно не ближайшим советникам отца и не ему самому, эти-то господа слышали мое пение не раз, и их вряд-ли можно удивить столь незамысловатым способом. Но я же желаю блеснуть, привлечь к себе внимание принцев, так что совет брата как нельзя лучше подходит для достижения этих целей.       Киваю и, прикрыв глаза, завожу старинную песню, одну из моих самых любимых. Еще в детстве я пела ее вечерами, спасаясь от скуки и, чего греха таить, страха темноты. Впрочем, выбор не случаен. Вот Бахарах на Рейне. Жила колдунья здесь. Ее краса немало Разрушила сердец. Ее краса немало Разрушила сердец…       Начинаю тихо, словно бы не решаясь петь во весь голос. Пускай, скромность девушке к лицу. Вначале никто не обращает на меня внимания, но постепенно, к концу первого куплета смех и разговоры утихают, и взгляды устремляются ко мне. А я же только этого и жду и, воодушевившись всеобщим вниманием, начинаю петь во весь голос. Заманивала многих Мужчин, и от сети Её любовных песен Спасенья не найти. Её любовных песен Спасенья не найти…       Теперь уже все взгляды обращены ко мне. Петь без аккомпанемента непривычно, обычно я всегда подыгрывала себе на лютне, или же мне подыгрывали на флейте, однако такая дикая, необработанная абсолютно ничем песня, похоже, тоже действует. Особенно меня радует, что Тор, подобно остальным, внимает каждому слову древней песни, повествующей о коварной соблазнительнице Лорелей. Лорелей, Лорелей, Лорелей, Глас трех ветров с полей. Лорелей, Лорелей, Лорелей, Глас трех ветров с полей…       Задумавшись о своем, не сразу замечаю, что и пронзительный взгляд Локи тоже устремлен на меня, и, немного присмотревшись, не без удовлетворения различаю в его зеленых глазах, поблескивающих в лучах яркого солнца, интерес. Зачем мне это?.. Если честно, даже не знаю. Просто мне хочется, чтобы он тоже обратил на меня внимание. Что-то заставляет меня интересоваться им вопреки всем честолюбивым и корыстным желаниям, вопреки сестринскому долгу, согласно которому я наоборот должна всеми силами привлекать его внимание к Сигюн. Однако я поступаю иначе, вместо этого стараясь заинтересовать и его тоже. Я там должна погибнуть, И я устала ждать, Никто пред моим взглядом Не в силах устоять. Никто пред моим взглядом Не в силах устоять…       Замечаю, как брат, так же окинув присутствующих острым взглядом, едва заметно кивает мне, выражая свое одобрение. Я увлекаюсь пением и, кажется, на мгновение забываю обо всем. Закрываю глаза, самозабвенно выводя куплет за куплетом, не заботясь боле ни о чем, кроме истории, что я рассказываю, подобно мудрецам-скальдам. Пропадает щебет птиц, шум листьев, лучи солнца, чужие взгляды. Пропадает все вокруг, и вот я оказываюсь на берегу Рейна, своими глазами вижу бедную хижину старого рыбака, сети, развешанные позади, чувствую соленый запах моря… Вижу девушку, убитую горем, готовую на все, лишь бы забыть любовь… Вижу ее смерть ради любимого. И я знаю, что все сейчас представляют ту же картину. Да, воображение каждого рисует ее по-своему, но вот чувства, что вызывает эта история, у нас совпадают, в этом я не сомневаюсь. Лорелей, Лорелей, Лорелей, Глас трех ветров с полей. Лорелей, Лорелей, Лорелей, Глас трех ветров с полей.       Я давно уже закончила петь, однако никто еще не решился нарушить эту благоговейную тишину. Эта трагичная история всегда находит отклик в сердцах людей, и именно поэтому эта песня — моя любимая. Чуть прикрываю глаза и обвожу внимательным взглядом всех присутствующих, замерших с задумчивым выражением на лицах. Только Локи, чуть сощурившись, смотрит на меня, а не куда-то в даль, витая в собственных образах. На какое-то мгновение наши взгляды встречаются, и сердце отчего-то пропускает удар, а ладошки покрываются потом. Я понимаю, что не в силах перестать смотреть в эти пронзительные глаза, глубокие, как тот самый роковой омут Рейна. Я теряю контроль, утопаю в них, подобно тому, как рыцарь, околдованный песней Лорелеи, тонул в бурных водах реки… — Молодец! — шепчет брат, явно намеренно выводя меня из этого транса. — Ох, сестра, молодец! Так держать!       Поспешно опускаю глаза, чувствуя, как к щекам приливает горячая кровь. Обреченно понимаю, что Годрик все видел и, несомненно, сделал определенные выводы… Доносить родителям он не станет, в этом можно не сомневаться, но что-нибудь уж точно предпримет. Ну и пусть, какая мне, собственно, разница? Однако мысль, что я таки привлекла внимание Локи, отчего-то приятно греет душу. Почему? Знать бы! Но спорить с этим попросту глупо. — У Вас, — при лишних свидетелях, коими являются советники отца и сам отец, мы все же переходим на «вы», как того требуют правила приличия, — талант, миледи! — заявляет Локи, выводя остальных из задумчивого транса. — Я, — он впервые оценивает меня только от себя. Обычно принц говорил за себя и за Тора, — очарован, признаюсь честно! — Благодарю, — я скромно опускаю глаза, однако ручаюсь, что царевич не верит в мое смущение. — Мне приятна Ваша похвала. — Потрясающая история, исполненная потрясающе талантливой девушкой, — произносит Тор. — Миледи, отныне мое сердце принадлежит Вам! — О, я польщена! — улыбаюсь ему в ответ. — Обещаю беречь его!       Отец удовлетворенно кивает, жестом показывая, что мое маленькое выступление пришлось ему по душе. Конечно, все мы понимаем, что это просто куртуазная беседа и ничего больше, однако это уже что-то. Я медленно, но верно иду к своей цели и добьюсь ее, во что бы-то ни стало! По крайней мере, начало положено, знакомство закреплено.       Устав сидеть на одном месте и источать очарование, решаю немного прогуляться по лесу, дабы хоть чуть-чуть приподнять лицемерную маску и подумать… обо всем. Светлая роща, переливающаяся всеми оттенками зеленого в лучах жаркого солнца, стоящего высоко в зените, очаровывает меня, наполняет сердце необычайным умиротворением и спокойствием. Здесь я могу побыть наедине с собой, чего мне иногда так не хватает. И пускай я знаю, что все это временно, что несколько минут спустя мне нужно будет вернуться назад и вновь начать лучиться счастьем и беззаботностью, в это самое мгновение я настоящая. Но наши настоящие чувства никому не нужны, а потому надеяться на то, что я сумею продлить это чудесное чувство свободы на более долгий срок, просто глупо. — Когда ты ушла, стало невообразимо уныло, — сообщает Тор, нагоняя меня.       Разрешения присоединиться он не спрашивает, да и, кажется, вовсе не думает о том, чтобы спросить. Впрочем, вряд ли ему хоть раз доводилось слышать настоящий, не наигранный отказ, когда за «нет» скрывается именно «нет», а не потаенное желание ответить «да», не показавшись при этом слишком доступной. Положение старшего принца дает очень много привилегий и расположение девушек в придачу. Не спорю, что и я одна из многих, впечатлившихся этим титулом, вот только мое отличие от них в том, что я (конечно, очень хочется в это верить) знаю себе цену и, возможно, благодаря этому сумею пробиться чуть дальше фривольных отношений на пару-тройку ночей. Разумеется, если мне хватит ума, и если то, как высоко я думаю о себе, окажется правдой. — Конечно! — улыбаюсь я, в тайне досадуя на то, что мое маленькое единение с собой было так варварски разрушено. — Это ведь я! Со мною всегда веселее, помяни мое слово! Не потому ли асгардский принц оставил товарищей и присоединился ко мне? — стараюсь сделать эту провокацию как можно более невинной. На Тора не смотрю, вместо этого увлеченно рассматривая окружающий нас лес. — Именно поэтому, — с усмешкой соглашается он. — И, ручаюсь, ни на минуту об этом не пожалею! — а затем, немного помолчав, продолжает: — Ты же, я полагаю, знаешь о том, что Фрейр станет послом Ванахейма в Асгарде? — Да… — растерянно отзываюсь я, не понимая, к чему мне эта информация, которой я, разумеется, владею уже давно. — Возможно, ты согласилась бы погостить какое-то время в моем мире? — интересуется он таким тоном, в котором мне что-то подсказывает, что это предложение было придумано давно. Раньше, чем братья оказались у нас. Возможно, очередной политический маневр?.. — Пока не знаю! — пожимаю я плечами. — Посмотрим, если мне не будет скучно с вами, то я, конечно, отправлюсь в Асгард!       Я знаю, что позволяю себе, возможно, больше дозволенного, играя с ним, однако… Разве не в этом сила, не в этом изюминка, не в этом-то и заключается то самое, что цепляет их — царевичей, избалованных жеманным, робким, но в то же время легкодоступным женским обществом? Очень может быть, что моя тактика неверна, однако с нашими мужчинами она всегда срабатывала, и практики у меня было немало. Так почему бы не сыграть на гордости и самолюбии Тора? — Я постараюсь, — снисходительно кивает он, нарочно опуская тот факт, что я сказала «вы», имея ввиду и его брата тоже. Сдается мне, Локи для Тора вообще что-то невидимое, кто-то, про кого не грех и забыть, если ситуация располагает, конечно. — Чем принцесса будет заниматься завтра? — интересуется царевич, мягко переводя тему с далекого будущего на день грядущий.       На завтра назначен высочайший совет, на котором будут присутствовать все виднейшие мудрецы ванов. Тор и Локи тоже должны быть там, хотя присутствие младшего брата вовсе не обязательно. Впрочем, этот визит все равно будет носить скорее символический характер и ограничится четвертью часа, по прошествии которого принцы будут свободны. Как и мой брат. В такие моменты мы обычно укрываемся от вездесущего контроля родителей, а самое главное, скуки монотонных речей, в старой заброшенной цитадели в компании «золотой молодежи» Ванахейма — детей тех самых мудрецов. Я очень люблю такие посиделки, благо, что случаются они довольно часто. Без надзора, без тысяч слуг и вездесущих нянек мы в кои-то веки можем побыть собой, и компанию нам составляют несколько бочонков прекраснейшего эля, карты, кости и другие азартные игры. — Завтра собрание, — пожимаю я плечами. — И у нас сложилась небольшая традиция собираться с лордами и леди в одном укромном месте и… Впрочем, присоединяйся! Там все и увидишь. — Звучит заманчиво, — моментально соглашается Тор. — Ради того, чтобы провести день в твоем обществе, я согласен на все! — Рада слышать это! — одариваю его медовой улыбкой.       Больше в этот день удача не улыбается нам, и в дальнейшем у нас получается подстрелить только лишь нескольких упитанных куропаток. Однако главная победа дня все же достигнута: олень торжественно доставлен на кухню. В замок мы возвращаемся уже под вечер, ужасно уставшие и голодные, но с приятным послевкусием победы в сердцах. Слишком бледная матушка, едва завидев нас, распоряжается подавать трапезу ранее положенного часа, и мы всей честной компанией расходимся по комнатам, дабы хоть немного смыть с себя запахи леса и приготовиться к ужину.       Едва ли не бегом залетаю к себе, устало падая в кресло и одновременно с этим избавляясь от потрепанной накидки. Кая уже суетится над моими волосами, вычесывая частым гребнем запутавшиеся в прядях листья и ветки. Затем меня избавляют от потного платья, покрытого пылью и грязью, и я быстро обтираюсь влажным полотенцем, смоченным цветочной водой, в глубине души мечтая о том, как вечером, после ужина, расслаблюсь в горячей ванне.       Хотя я и понимаю, что после насыщенного дня на меня вряд ли многие обратят внимание, все же придирчиво выбираю платье, останавливая свой выбор на черном с серебряным кушаком. Старушка быстро затягивает на талии корсет, зашнуровывает серебряные ленты на лифе и поправляет волосы. Я же тем временем застегиваю на шее красную бархотку, наношу на грудь и шею аромат жасмина и чуть щипаю себя за щеки, чтобы вернуть утраченный румянец. — Посиди немного, госпожа, — участливо советует Кая. — Шутка ли — целый день по лесам носиться! — Я лучше прогуляюсь, — качаю я головой, моментально сменяя усталое выражение лица на радостное. — Пройдусь по парку…       Погруженная в свои мысли, бездумно направляюсь во внутренний сад, позволяя ногам самим нести меня туда. Уже начинает смеркаться, так что все вокруг окутано таинственной дымкой сумрака, в которой старинные деревья принимают обличья диковинных чудищ, а камни становятся похожими на троллей. Мне нравится это время — время спокойствия и умиротворения. Вечерняя прохлада остужает раскаленный жарким солнцем воздух, напитанный чудными ароматами лета, вокруг разносится стрекотание сверчков… — Однако же ты погрустнела, — доносится до меня приглушенный расстоянием голос… Локи. — Что-то все же произошло, — уверенно, однако очень деликатно добавляет он.       Заинтригованная этим любопытным фактом, крадучись иду на голос. До меня доходили слухи, будто бы подкрасться или вообще застать младшего принца врасплох не может никто, потому я решаю не рисковать и вся обращаюсь в слух, не слишком приближаясь к говорящим. Тем более, что я догадываюсь, с кем именно он говорит… — Нет-нет, все хорошо, — отзывается Сигюн поспешно. Слишком поспешно для того, чтобы это было правдой. — Я просто немного устала, только и всего. — Такая милая девушка… — как бы невзначай роняет Локи. — Было бы занятно, если бы за столь чудной внешностью скрывалось умение лгать, присущее многим…       Черт. Черт! Вот это мне уже совсем не нравится! Что такого сестра успела рассказать ему?! Что он успел понять? Если сейчас Локи узнает все по глупости моей сестрицы, тогда все наши планы пойдут прахом! Или, по-меньшей мере, половина. К нему уж точно будет не подобраться, а если еще младший принц посвятит в заговор старшего… Как они воспримут, что одного из них хотят насильно женить на Сигюн? Как будет относиться ко мне Тор, если поймет, что все, что ему нужно — сказать отцу, и я стану его? Конечно, тогда ни о каком интересе с его стороны не будет идти и речи, я просто покажусь ему такой же, как все — обычной игрушкой на пару ночей. — Вот ты где! — в мгновение ока решившись действовать, говорю я, выходя из-за деревьев, словно бы только что пришла во двор. — Я заходила к тебе в комнату, но не нашла. — Астрид! — с надеждой восклицает Сигюн, явно радуясь возможности избежать окончания допроса, пусть и скрытого под маской вежливой беседы. — Боюсь, мне нужно украсть у тебя сестру, — обращаюсь к Локи, которого действительно, похоже, невозможно застать врасплох. Лишь на мгновение по его идеальной мордашке пробежала тень разочарования, которая, впрочем, очень быстро скрылась под выражением вежливой отстраненности. — Ты же не против? — скорее утверждаю, чем спрашиваю я, уже хватая Сигюн за руку. — Нисколько, миледи, — просто отзывается принц, буквально прожигая меня, а затем и сестру испытующим взглядом. — Надеюсь на скорую встречу, — обращается он то ли ко мне, то ли к Сигюн, ни на минуту, однако, не отрывая от нее глаз. И это вежливое прощание звучит в его исполнении подобно предупреждению или даже угрозе.       С силой сжав тонкое запястье сестры, быстро утягиваю ее в замок и, найдя пустую и невероятно темную комнату, с царящем в ней запахом пыли и древности, плотно затворяю за собой дверь. От быстрой ходьбы я запыхалась, а на лбу выступил пот. Бесцеремонно утираю лицо рукавом и, грозно сложив руки на груди, строго, как мне кажется, воззряюсь на Сигюн, выглядящую на редкость растерянной. — Ну?.. — нетерпеливо подгоняю ее, поняв, что так просто объяснений я не дождусь. — И что это было? — Он… Он что-то знает, — тихо шепчет в ответ сестра, виновато опустив голову так, что ее длинные волосы полностью скрывают от меня лицо. — Ему что-то известно… — Будь добра смотреть мне в глаза, когда разговариваешь со мной! — раздраженно бросаю ей. — Откуда он мог что-то узнать? Уж всяко не от Одина! Тот бы объявил все сыну напрямик и без загадок! — Я не знаю… — мотает головой она. — Я ничего не говорила… — И не скажешь, — отрезаю я, устало потирая виски. — Иначе я тебя придушу вот этими вот руками! Я, что, зря сегодня весь день крутилась у них перед глазами, по-твоему?! — Я ничего ему не расскажу… — повторяет Сигюн. — Но, Астрид… Они же все равно узнают… — Это да, узнают, — задумчиво киваю я. — Вопрос в том, когда они узнают? И что успеет произойти до этого?.. — Я не понимаю, — вздыхает сестра, возводя глаза к потолку. — Я не желаю быть одной из многих, — резко объясняю ей, досадуя на ее наивность. — Если Тор поймет, что меня можно получить просто по желанию, он сделает это, возможно, даже женится без особых усилий. Так, для прикрытия. Должна же быть у царя жена? А затем найдет другую. А потом еще и еще, если я с первых минут не внушу ему, что других быть не может. То, что легко досталось, обычно не вызывает продолжительного интереса. — Но ведь именно такая жизнь меня ждет, если этот чертов брак состоится! — яростно вспыхивает Сигюн. — Я ведь действительно достанусь ему без труда! Буду лишь иллюзией! И я не буду любить его… — Важно не то, любишь ли ты его, — фыркаю я, растолковывая эту простую истину. — А то, любит ли он тебя. Ты можешь любить и быть несчастна, а можешь не любить, но быть счастливой возлюбленной, купающейся, к тому же, в славе и почете мужа. А там найдешь себе кого-нибудь по сердцу, хоть даже самого бедного конюха, если только у него будет красивая мордашка! Я хочу для себя именно такого будущего, и я его получу, если, конечно, ничего не помешает… — произнося это, многозначительно смотрю на нее. — Ты-то конечно сможешь заставить Тора обожать себя… — совсем сникнув, бормочет сестра. — А что делать мне?.. — Умнеть, — закатываю я глаза, отпирая дверь. — И брать с меня пример. Не ходить с таким лицом, словно ты только что вернулась с похорон. И пересмотреть, наконец, свое отношение к этой ситуации!       Краем глаза замечаю, что сестра совсем теряется, и просто не могу себя остановить. В два шага оказываюсь рядом с ней и порывисто прижимаю ее к себе, чувствуя, как она мелко вздрагивает всем телом. Удрученно закатываю глаза, поглаживая ее по спине и позволяя ей прийти в себя у меня на плече. В конце-концов, она лишь ребенок. Ребенок, разум которого не заточен под интриги и лицемерие. И мы (и я в том числе) ломаем ее, заставляя быть той, кем сестра, по сути своей, не является. — Идем, — мягко возвращаю ее в наш мир. — Нельзя пропускать ужин.       Чертог, уютно освещенный оранжевым светом тысяч свечей, так и манит восхитительными ароматами, от которых начинают течь слюнки. В который раз обвожу взглядом привычную обстановку: длинный стол, уставленный всевозможными яствами, вокруг которого стоят массивные стулья с высокой спинкой, устланные шкурами животных. На стенах развешаны головы тех же животных, добытых членами моей семьи на охоте. Камин в противоположной стороне жарко пылает, прогоняя ночную прохладу.       Удобно устраиваюсь за столом по левую руку от места отца во главе стола, с нетерпением ожидая, когда же все наконец соберутся к ужину. Сигюн пристраивается рядом. Затем брат садится напротив, по правую руку отца. Вскоре к нему присоединяются Тор и Локи, который вновь умудряется заставить сестру волноваться, бросив на нее один лишь мимолетный взгляд. По правилам, нельзя приступать к еде, покуда не прибудет царь с царицей, а потому мы ждем, словно сидя на иголках, когда же царственные особы разрядят напряженную обстановку.       Стараюсь вести себя непринужденно, и, судя по всему, у меня это получается, так как все внимание брата сосредоточено лишь на сестре, полностью ушедшей в себя. Мы с ним завязываем пустяковый разговор о прошедшем дне, пытаясь уменьшить градус напряжения. Да и царевичи (и Локи в том числе), похоже, не прочь поддержать разговор, делясь впечатлениями о Ванахейме в целом и двух прошедших днях. И все бы ничего, если бы не нарочито выразительные взгляды, которые младший из них словно невзначай посылает Сигюн на какие-то доли секунды, так что иногда даже я, пристально следящая за происходящим, не замечаю этого.       Наконец, царь с царицей присоединяются к нам и, устроившись на разных концах стола друг напротив друга, дают нам молчаливое разрешение приступить к еде. Мы, почтенно поднявшись на ноги при их появлении, вновь устраиваемся на местах, с готовностью принимаемся за ужин. На некоторое время все разговоры смолкают, и зал наполняется лишь негромким позвякиванием приборов.       В тайне от родителей несколько раз наполняю свой бокал вином, радуясь, что они всецело поглощены разговором с царевичами. Терпкий напиток приятно разливается по венам, снимая напряжение прошедшего дня. А еще представляю, как развлекусь завтра, укрывшись от постоянных правил и нудных запретов, согласно которым мне не следует много пить и вообще вести себя слишком вызывающе.       Едва подумав об этом, с удивлением ловлю на себе веселый взгляд Локи, увидев который, я могла бы подумать, что произнесла все это вслух… Однако же это совершенно невозможно! Да и принц уже отвел глаза, так что, возможно, я просто слишком сильно присматриваюсь к нему и придаю его действиям очень много внимания. Впрочем, как иначе? Ведь слава царевича далеко обогнала его! — Доброй ночи, миледи, — прощается со мною Локи, проводив нас с Сигюн до комнат и на прощание одарив меня таким взглядом, от которого ноги у меня стали ватными, а сердце в сто крат ускорило темп. — Доброй ночи, — мило улыбаюсь я в ответ, в тайне вопя от ужаса. Запястье, которого он невесомо, аккуратно и нежно касается губами, вспыхивает жарким огнем, а щеки, я чувствую, заливаются румянцем. И мне даже не нужно имитировать смущение, я действительно чувствую себя немного не в своей тарелке от назойливого ощущения, что этот человек знает обо мне гораздо больше, чем я хотела бы показать и даже показала за эти два дня. Но ведь это невозможно? Он же не… — Надеюсь увидеть вас завтра, — вроде бы дружелюбно, однако с явным подтекстом кидает он и, откланявшись, уходит. — До завтра, — с приятной и искренней улыбкой произносит Тор и отправляется следом за братом.       Буквально вваливаюсь в комнату, прижимая ладони к жарко пылающим щекам. Каи нет, чему я, признаю, несказанно рада. Что-то пугает меня в Локи, но только вот что? Он притягивает к себе взгляд и, даже не пытаясь пугать, внушает к себе трепет, словно видит меня насквозь, все потаенные тайны и мысли. Мне ужасно неуютно из-за этого, ведь мыслей человека вполне хватит для того, чтобы уничтожить его полностью. — Можно к тебе? — раздается настойчивый голос брата за дверью.       Встряхиваюсь и, приняв невинное выражение лица, впускаю его в комнату. Брат напряжен и взволнован, и это я вижу ясно, и именно из-за этого сердце предательски начинает биться чаще, предчувствуя нехорошие новости. Мне редко доводилось видеть Годрика в дурном настроении, и это обычно не приводило ни к чему хорошему. — Локи умеет читать мысли, — мрачно констатирует брат, едва я успеваю затворить за ним двери. — Не все, только отдельные обрывки, самые яркие… Но умеет! — Ты уверен? — похолодев, уточняю я. — Вполне, — со вздохом кивает Рик. — Это наш прокол, мы не озаботились этим заранее… — Это уже не просто вопрос нашего честолюбия… — задумчиво тяну я, устало потирая виски. — Кто знает, что он может узнать? И что уже узнал? — Сестренка, у тебя есть… — начинает Годрик, однако я, опередив его мысль, уже вынимаю из тумбочки бутыль добротного вина и два стакана. — Есть, — закатываю в ответ глаза. — Дядя… — Фрейр знает, — залпом осушая свой и протягивая мне его для новой порции, кивает брат. — Мать узнала об этом от Норнов, пока мы были на охоте… — Не думаешь ли ты, что Асгард… — Понятия не имею, — нервно отзывается он. — Но проверять, плетет Один с сынками интриги, или не плетет, мне хочется не на своем царстве и не на своей шкуре… — ненадолго в комнате воцаряется тягостное молчание. — Сестра, ну скажи что-нибудь! — наконец, не выдерживает брат. — Ты же всегда умела выпутываться из разных передряг! — Я попробую втереться к Локи в доверие, — медленно произношу я, не давая ему возможности возразить. — На его уловки я не попадусь, — поспешно успокаиваю его недоверие. — Узнаю, что и как обстоит на самом деле… — Как именно ты собираешься сделать это? — подозрительно прищуривается Рик. — О, ты недооцениваешь силу женского обаяния, — лучезарно улыбаюсь ему я, в тайне подавляю вздох усталости. — Локи может быть каким угодно талантливым манипулятором, но даже он не властен над искушением. — Осторожно, сестра, — предостерегает меня брат, понимая, однако, что выхода у нас нет. Я должна заинтересовать Локи, должна привлечь его на свою сторону, чтобы, если ему и было дано задание шпионить в пользу Асгарда, он и думать забыл об этом. Конечно, в идеале это работа для Сигюн, так мы убили бы двух зайцев одновременно, но она слишком наивна и проста, чтобы не попасть в плен его чар. — Обожжешься… — Но ведь без риска — какое веселье? — беззаботно пожимаю я плечами. — Но как ты собираешься скрывать от него свои мысли? — по-прежнему сомневаясь, уточняет Рик. — Контроль, — уверенно отвечаю я, ставя в этом разговоре жирную точку. — Я-то не собираюсь попадаться на его уловки.       Годрик уходит, и только тогда я растерянно падаю на кровать, позволяя себе немного побыть собой. Возможно ли, что все это заключение мира, все эти разговоры о свадьбе — лишь прикрытие, и на самом деле в планах Асгарда далеко не мирное сотрудничество? Конечно, мы и раньше рассматривали подобную возможность, вот только тогда мы не знали, что к нам едет настолько опасный гость. Все верно, оставаясь в тени своего брата, Локи мог видеть и слышать куда больше, чем Тор, не вызывая никаких подозрений. Но… Ведь о том, что Локи — маг, известно всем, и это никогда не было тайной! Черт. Похоже, пока сами царевичи не откроют нам истину (намеренно или случайно), мы так и будем гадать, что же является правдой, а что — наши досужие домыслы, подпитанные подозрительностью и страхом.       Вино не способствует трезвым размышлениям, а потому я решаю просто лечь спать, готовясь завтра с новыми силами вступить в игру. Я снова должна буду источать жизнерадостность, пытаться завладеть всеобщим вниманием и теперь, к тому же, стараться втереться в доверие к Локи. Я не спрашиваю себя, справлюсь ли, ведь выбора, по сути, никакого и нет. Должна справиться. Обязана узнать все, что бы ни задумывали царевичи. Вот только и унижать свою честь я никому не позволю!       За завтраком мне и брату удается разрядить обстановку непринужденной болтовней ни о чем, так что о вчерашнем напряжении никто не вспоминает. Да и Локи больше не косится в нашу сторону, не бросает двусмысленные взгляды, а потому и Сигюн чувствует себя куда более уверенной. Я заставляю себя не думать о том, что этот человек может с легкостью прочесть любые мои мысли и вместо того, чтобы раздражать себя, вновь и вновь перемалывая в голове эту неприятную новость, просто не думаю о том, чего бы ему не следовало знать. То есть обо всем важном. — Локи! — окликаю я его после завтрака, чему он, похоже, весьма удивлен. — Можно тебя?       Замечаю, что брат и сестра недвусмысленно переглядываются, явно все прекрасно понимая. Я начала действовать, и первым шагом стало личное приглашение его с нами в цитадель. Раньше планировалось, что царевичей приведет туда Годрик, но зачем терять столь прекрасную возможность лишний раз попасться младшему принцу на глаза? — Конечно, — кивает он. — Я полагаю, планов на вторую половину дня у тебя нет? — загадочно начинаю я, прикладывая все силы к тому, чтобы в голове было как можно меньше непрошеных мыслей. Таких, например, в которых говорится о том, что у Локи весьма, (весьма!) необычные глаза, в которых я просто боюсь однажды утонуть. В каждом его движении, в словах и действиях кроется немалая… сила, что-ли? Он просто знает, какое производит впечатление, а потому во всю использует это себе на благо. — Никаких, — подтверждает царевич. — У тебя есть предложения? — Есть одно, — киваю я, упрямо не тушуясь под его взглядом. — Мы с друзьями собираемся в старой цитадели, и я бы хотела, чтобы ты присоединился к нам. — От твоего предложения сложно отказаться, — с обворожительной улыбкой отзывается он. — Разумеется, я согласен. — Отлично! — довольно восклицаю я, в искреннем порыве радости даже прихлопнув в ладоши. — Тогда вы с братом найдете меня во внутреннем дворе после совета, и я проведу вас в наше скромное убежище.       Совет не должен затянуться надолго, а потому я сразу же отправляюсь во внутренний двор, намереваясь чуть пострелять из лука. Да, я тоже умею делать это, вот только не очень люблю стрелять по живым мишеням. Куда приятнее для меня стрелять по неподвижным деревянным кругам с красной точкой в центре. Кровь я не люблю. Признаюсь, она немного пугает меня.       Сигюн не присоединяется ко мне, вместо этого усаживаясь в тени деревьев. Она просто отрешенно наблюдает за мною, уйдя в свои мысли. В последние дни сестра часто подолгу витает где-то в своих мыслях, очевидно, пытаясь придать ситуации еще более трагичный вид, чем та показалась ей на первый взгляд. Как бы она ни раздражала меня своим подростковым упрямством, но глядя на нее такую: притихшую и совершенно несчастную, я невольно проникаюсь к ней сочувствием. Правда в то же мгновение мне вспоминается та опасная игра сразу с обоими царевичами, в которую я теперь отчаянно пытаюсь ввязаться из-за ее несговорчивости. Была бы она более покладистой и умной, и заботы о Локи можно бы было переложить на ее плечи, как на плечи его будущей жены! Но нет, Сигюн такая, какая есть — истинный ангел во плоти, а вся неприглядная закулисная игра, наполненная грязью, интригами и лицемерием — мой удел. Впрочем, иная жизнь пришлась бы мне не по вкусу! Слишком просто!       Раздраженная своими же мыслями, неистово выпускаю одну стрелу за другой, не особо заботясь о том, чтобы попасть в цель. Меткостью я никогда не отличалась, но мне всегда нравился сам процесс, свист стрелы, упругая сила тетивы… Это завораживает, очаровывает, пленяет.       Так, в раздумьях, раздражении и стрельбе я провожу около часа, по прошествии которого ко мне присоединяется Локи. Издали завидев его, я вновь прикладываю все свои усилия, взываю ко всем умениям, чтобы скрыть от него истинные мысли и чувства, и встречаю царевича, сосредоточенная исключительно на том, чтобы попасть в цель. Впрочем, стрелы все равно упорно не желают подчиняться мне. — Мой брат немного задержится, — оповещает меня Локи, снисходительно наблюдая за моими попытками обуздать лук и стрелы, упрямо летящие не туда, куда мне бы хотелось. — Позволь?       Не дожидаясь моего ответа, он заходит мне за спину, и, могу поклясться, я чувствую его дыхание у себя в волосах. Аккуратным движением Локи, нарочно, как я понимаю, проводит рукой по талии, так, что сердце, замерев, пропускает удар, а затем чуть приподнимает мою руку с зажатой в ней стрелой. От каждого его прикосновения, подобного невесомому порханию бабочки, по телу разливается предательский жар и бегут мурашки. Я и не замечаю, как мое дыхание непроизвольно ускоряется.       Он, конечно, подмечает все это, а потому я вновь старательно беру себя в руки, абстрагируясь от его рук на моей талии. Царевич чуть подталкивает меня, и, отпустив стрелу, я понимаю, что попала точнехонько в цель. Локи победно усмехается у меня за спиной, и я затылком чувствую эту усмешку. — Иногда нужно добавить чуть грубой силы, — выдыхает он мне на ухо, аккуратно убирая мои непослушные волосы, упавшие на шею. — Иногда ни тактика, ни умение находить лазейки не могут помочь, и тогда приходится действовать напрямик. — Вот как? — коварно улыбаюсь я, поворачиваясь к нему лицом и вновь смело сражаясь с магическим взглядом его зеленых, необычайно зеленых глаз, смотрящих на меня с хитрецой. — Но мне никогда не нравилась грубая сила, — томно отвечаю, понимая, что сейчас неприкрыто флиртую с ним и, самое главное, даю ему понять, что он импонирует мне куда больше Тора, все богатство которого как раз и заключается в грубой силе. — Находить лазейки куда интересней, ведь кто знает, куда они приведут?..       Расстояние между нами смехотворно мало. Так мало, что еще пара сантиметров, и я окажусь вплотную к нему. С удивлением отмечаю, что с трудом достаю ему до плеч, так что, чтобы не прерывать зрительного контакта, мне приходится запрокинуть голову. Локи буквально прожигает меня взглядом. Медленно, очень медленно он переводит свой взгляд от моих глаз к губам, а затем обратно, и этот простой жест заставляет все внутри меня вспыхнуть. Признаю, его внимание весьма и весьма приятно. Но не настолько, чтобы потерять голову. — Осторожнее, милорд, — улыбаюсь я, облизнув пересохшие губы. С удовольствием замечаю, что это простое движение не осталось без внимания Локи. — Кто знает, что я теперь подумаю о тебе? — Ручаюсь, ничего, что мне бы не понравилось, — в тон мне отзывается он, по-хозяйски проводя рукой по моим волосам.       Я хорошо понимаю, к чему ведет этот фривольный разговор. Понимаю и признаю, что безумно не хочу этому противиться, в тайне надеясь на то, что сейчас принц, наплевав на все, поцелует меня, а я… Что бы я тогда сделала? Разумеется, оттолкнула бы его! Тихонечко, чтобы понял, что так просто меня не получить. Ловлю себя на мысли, что без стеснения рассматриваю его, перевожу взгляд то на манящую, искусительную улыбку, то на глаза, вновь и вновь попадая в плен его невероятного взгляда. Взгляда, от которого в коленях моментально появляется слабость, а по телу пробегает томительная дрожь. Взгляда, которым его обладатель, кажется, раздевает меня прямо здесь, в тайне ото всех, так бесстыдно и, что удивительно, изящно. Взгляда, потерявшись в котором, я едва слышу, что в этот момент говорит Локи… — Столь смелое предположение… — стараясь произнести это так, чтобы голос ни в коем случае не дрогнул, ненароком выдав бурю, что разразилась во мне в этот самый момент, насмешливо комментирую я. — Но проверять мы это, я думаю, не будем…       С этими словами я, небрежно проведя пальчиком по отвороту на костюме принца, легко отстраняюсь, нарочно задев его волосами. Вот только он, опередив меня, ловит мою руку, медленно поглаживая большим пальцем запястье. При желании я с легкостью могу уйти, его хватка столь аккуратная, что я ощущаю ее сродни дуновению свежего ветерка в теплую погоду. И вновь я чувствую, как в душе разгорается неистовый жар. Он приливает к щекам, и, я думаю, Локи прекрасно видит это. — Почему же?.. — он мягко проводит пальцами по сгибу руки, не скрытому легким платьем, пробуждая во мне неподдельный трепет. — Не заслужил, — выдыхаю я, понимая, что нужно прекращать все это. Прекращать, иначе ничем хорошим столь легкомысленный разговор не закончится, чует мое сердце. — Я принимаю это за вызов, учти, — вкрадчиво заявляет царевич, лукаво сверкнув озорными бесенятами во взгляде. — Могу ли я рассчитывать на твое благоволение, миледи?       Глаза в глаза. Секунды, кажется, нарочно замедлили свой бег, завороженные, равно как и я, его пронзительным взглядом, очарованные этим бархатным голосом, этой уверенностью, сочащейся в каждом слове, тайной, что заключена в самом этом человеке. Он манит, неистово притягивает к себе, но в то же время и отталкивает, пугает, будоражит самые потаенные, самые грязные мысли любой души. Я сразу поняла, что предо мной стоит далеко не ангел, однако только теперь мне открылось, как много в асгардском принце дьявольского шарма. — На пощаду можешь не рассчитывать, учти! — все же нахожусь с ответом, стараясь вложить в голос как можно больше озорства. — Может только… На легкое снисхождение, — все же не удерживаюсь от заигрывания. — Мне этого вполне хватит, — с уверенностью заявляет Локи. — Астрид! — жизнерадостно, слишком жизнерадостно восклицает Сигюн, возникшая рядом с нами. Мне кажется, это внезапное появление должно было бы смутить царевича, однако того, похоже, вообще ничего не может застать врасплох. Он невозмутимо приветствует Сигюн, то и дело пронзая меня выразительными взглядами. — Похоже, нам пора отправляться!       И правда, в эту самую минуту я, наконец вырвавшись из пут магического очарования Локи, замечаю, как Тор в сопровождении Годрика размеренно спускается по лестнице. Аккуратно, однако слишком поспешно высвобождаю руку, что, разумеется, не может не подметить младший принц. Чуть сощурившись, он смотрит вначале на брата, затем на меня, и на какой-то краткий миг в его взгляде загораются недобрые огоньки, которые, впрочем, очень быстро гаснут, скрывшись за отстраненным выражением.       Могучая фигура Громовержца возвышается над всеми нами, и, когда он подходит ближе, его тень кажется просто огромной. С интересом отмечаю, как переливаются в лучах яркого солнышка его золотые волосы, и как поблескивают голубые глаза. Чистые, на удивление чистые, чего никак нельзя сказать про младшего принца. Все без исключения девушки, начиная от прислуги и заканчивая придворными дамами, бросают на него томные взгляды, полные невысказанного желания и запретных надежд. И меня до ужаса злит, когда я замечаю, что одной или двум он отвечает ничего не значащей улыбкой.       Мысленно сравниваю двух братьев и прихожу к выводу, что они похожи, как огонь и вода, как день и ночь, как… ангел и демон, добро и зло. Локи — обходительный, таинственный. Он умеет расположить к себе с первых минут знакомства, завладеть всеобщим вниманием и не отпускать его до самого конца. Все, с кем бы младший принц ни вел беседу, оказываются очарованы им, однако не только же я чувствую, что от него исходит какая-то необъяснимая, едва заметная угроза? Будто бы за красивой, да что там, идеальной картинкой скрывается нечто такое, чего непременно нужно опасаться… Порочность его души заметна невооруженным взглядом, и она придает ему тот неописуемый шарм, тот магнетизм, противиться которому оказывается выше сил многих. И теперь остается лишь один вопрос: по силам ли мне дать ему отпор?.. Но ведь я уверена в себе! И ни за что не позволю себе влюбиться даже мимолетно! (Хотя я и не питаю иллюзий относительно любви, неплохо бы сразу уверить себя в том, что ее просто не существует!)       А Тор… За эти два с половиной дня знакомства я поняла, что первое впечатление о нем оказалось самым правильным. Он прост, открыт, чуть заносчив и избалован, но это свойственно всем принцам и принцессам (Сигюн, полагаю, исключение). Едва познакомившись с ним, я поняла, что он — тот, кто никогда не ударит в спину и не предаст. Не знаю, с чего я решила это. Просто такие вещи можно почувствовать сердцем, это качество души сразу бросается в глаза, вот я и почувствовала. — Заскучали? — с улыбкой интересуется мой брат, по-очереди крепко обняв и расцеловав меня и сестру. — Старейшины категорически не желали отпускать Тора! — нарочито наиграно жалуется он, картинно вздыхая. — Всем-то хотелось поговорить с ним!       Краем глаза замечаю, как легкая тень пробегает по лицу Локи, в то время как Тор воспринимает все это равнодушно. Так, словно весь этот ажиотаж вокруг его персоны — дело привычное и наскучившее. Внезапно до меня доходит, что младший царевич и в этот раз остался позади своего венценосного брата! Именно поэтому он был вынужден смиренно ожидать Тора снаружи, пока тот купался в лучах осточертевшей славы! — Полно тебе жаловаться, Рик! — отмахиваюсь от его сетований я. — Нам пора, не то все самое интересное пройдет без нас…       Вскочив в седла заранее подготовленных лошадей, наш квартет галопом срывается с места. Мы с братом то и дело обгоняем друг друга, стремясь во что бы-то ни стало выиграть эту импровизированную гонку. Несколько раз я даже опасно подрезаю его, из-за чего он едва не выпадает из седла, а после уже Рик отплачивает мне тем же, и мы оба весело смеемся, не обращая никакого внимания на окружающие нас клубы пыли. — Присоединяйтесь! — задорно подзывает остальных Годрик. — Повеселимся!       Хорошее настроение никогда не оставляет моего брата, вот и сейчас он не намерен изменять своему обыкновению, и все мы поневоле заражаемся его энтузиазмом. Годрик — наше солнышко, всегда им был и навечно останется. И противиться ему попросту невозможно, потому что его веселье моментально проникает в самую душу, согревает даже самое холодное сердце.       Тор с готовностью присоединяется к нам, а вот Сигюн и Локи, лишь многозначительно переглядываются и не спешат предаваться «детским забавам», как назвал бы наше развлечение отец. Однако наши лошадки скачут во всю прыть, так что мне некогда наблюдать за тем, как младший царевич оценивающе присматривается ко мне, но все же я изредка замечаю это, и смешанные чувства просыпаются в моей душе. С одной стороны мне приятно внимание принца, тем более, что с Тором поладить оказалось куда более просто, но вот с другой… Не знаю, но что-то определенно настораживает меня в Локи. Возможно, из-за его способности читать мысли я чувствую себя с ним такой уязвимой, почти что голой? Ведь подчас мои мысли совершенно нельзя назвать пристойными, чего только стоят мои вечные планы по обольщению того или иного красавца? А теперь и его брата? А может, я просто вижу в его душе что-то, чего не различить даже самым острым взглядом, но можно почувствовать сердцем? Не знаю… Мне нравится, что он заинтересовался мной, я также использую это, чтобы разузнать у него побольше о его миссии и о том, совпадение ли — его способность читать мысли, но при этом мне нужно помнить, что не он моя цель, и не он — тот, на кого нужно целиться. — Да-а-а! — торжественно вскидываю руку я, когда моя лошадка на несколько шагов опережает жеребца Тора. Впрочем, сдается мне, асгардец попросту подарил мне эту победу, однако кому какое дело? Я выиграла!       Спешившись около старой, величественной и невообразимо живописной цитадели, (спешиваюсь я не без помощи Тора, в этот раз позволяя ему придержать меня за талию), пускаю Рут свободно пастись в море мягкой зеленой травки. На мгновение встречаюсь взглядом с царевичем и с облегчением понимаю, что в его глазах не танцуют те бесенята, что во всю резвятся во взгляде Локи. Мягко, очень мягко касаюсь плеча Тора в знак благодарности и, кокетливо улыбнувшись, откидываю волосы за спину. Сорвав ромашку, аккуратно прикалываю ее к платью. Солнце во всю слепит глаза, заставляя меня щуриться, но я нарочно подставляю ему лицо, греясь в его лучах, а затем просто расставляю руки в стороны и с улыбкой начинаю кружиться. Как же сейчас хочется забыть обо всем и просто отдаться спокойствию и природе! Но мне нельзя ни на секунду забывать о царевичах, сейчас оставшихся на попечение брата, а потому я все равно краем глаза слежу за ними. — Ад пуст, все демоны сюда слетелись! — со смехом восклицает Годрик, оповещая всех о нашем приходе. — Да здравствует свобода!       Друзья воспринимают эту реплику с воодушевлением. В самом деле: всем до ужаса осточертели извечные запреты и правила, продиктованные стариной и скукой. Без лишних церемоний мы рассаживаемся на подушках, присоединяясь к уже начатой карточной партии. Тора и Локи представлять не нужно, все и так уже успели познакомиться с ними на балу.       Герсими, которой посчастливилось сидеть точнехонько напротив братьев, теперь во всю красуется пред ними и своим топорным флиртом скорее напоминает распушившегося павлина, чем кокетливую девушку. Впрочем, это даже забавляет меня. Всегда весело наблюдать за тем, как кто-то проваливается в достижении своей цели. А в том, что ее обязательно должен ожидать провал, я даже не сомневаюсь. Говорю же, получить принцев сестренка сумеет только лишь через мой труп (а также и Годрика, потому что тот обязательно поставит ее на место, едва лишь почуяв угрозу для нашего благополучия).       Боковым зрением замечаю ненавистное лицо Фьёльнира, настолько серое и невзрачное (чем-то напоминающее морду крысы), что практически сливается с серым цветом каменных стен. В этот раз сюда прибыли все: Салазар, Клаус, Винсент, Гесли, Джоанна, Хакон, Инга, Гна, Фридрик — словом, все, кому знакомство с Локи и Тором могли принести какую-нибудь выгоду. Обычно нам редко удавалось собраться всем вместе, но теперь, ручаюсь, всех их родители буквально выгнали из дому, чтобы детки смогли провести побольше времени в обществе царевичей!       Присутствие Клауса меня не сильно-то радует, однако мне остается уповать на то, что он не станет соваться в обществе брата и царевичей. Собственно, так и происходит, хотя бесстыдный взгляд, коим паршивец награждает меня, я еще долго буду отмывать в горячей воде. — Фридрик, сыграй нам! — обращаюсь я к русоволосому и кареглазому сыну первого советника и лучшего друга отца. — Просьбы прекрасной принцессы — закон для меня! — он театрально подносит руку к сердцу. — Могу ли скромно надеяться на награду?.. — Куда уж тебе! — со смехом отмахивается от него Рик, закатывая глаза. — Боюсь, моя сестричка окажется не по-зубам даже тебе! — Расстроился! — прыскаю я, заметив помрачневшее выражение лица юноши. — Должно быть, наш дорогой Фрид не привык слышать отказы! — А кто сказал, что это — окончательный отказ? — моментально находится он, лукаво ухмыльнувшись. — Любой отказ — лишь поощрение для дальнейших попыток!       В ответ на это я лишь саркастично хмыкаю и отворачиваюсь, давно уже привыкшая к подобным шуточкам, хотя язык так и горит от желания еще немного подтрунить над парнем. Вот только мне не очень хочется, чтобы он выболтал что-нибудь… не очень лицеприятное о моих прошлых увлечениях в компании царевичей, а потому я решаю замолкнуть. Флирт-флиртом, но все любят обсуждать сплетни и перемывать косточки другим, и я не думаю, что такой расклад мог бы помочь мне в достижении моей цели. — На что играем? — интересуется Джоанна — смуглая девчонка, подобно остальным, буквально пожирающая глазами Тора, Локи и, ко всему прочему, моего брата. О ее безответных чувствах, кажется, уже догадался последний дурак, однако она все еще старается строить из себя «гордую и неприступную», хотя любому ясно: стоит Рику поманить ее, и Джо мгновенно забудет обо всем и с радостью прискачет к нему, как делала это уже не раз. — Мечтаешь выиграть моего братишку? — с елейной усмешкой подкалываю девушку я, заставляя ту порозоветь от смущения. В ответ на это она лишь что-то нечленораздельно бормочет. — А у тебя недурной вкус! Клянусь, я благодарю богов, что Рик — мой братец, иначе не знаю, как сохранила бы голову на плечах! — Раз разговор принял столь интересный оборот… — с довольной физиономией вмешивается брат, — давайте на желание? Возможно, тебе, Джо, сегодня даже повезет! — Очень сомневаюсь! — фыркаю ему на ухо. — Надо же дать девушке надежду? — медовым голоском отзывается он.       С удивлением отмечаю, что Тору и Локи такие ядовитые разговоры приходятся по вкусу. Младший царевич вообще, судя по всему, чувствует себя среди нас как рыба в воде, в своей обыкновенной манере поддерживая беседу со всеми сразу. Однако, и я уверена в этом, наш разговор с Фридриком принц прекрасно слышал и, более того, слушал его очень внимательно. С удивлением понимаю, что уже начинаю различать, когда он прислушивается, ловя каждое слово диалога, а когда пропускает его мимо ушей. В такие моменты царевич обычно чуть прищуривает глаза, так, что меж бровей пролегает едва заметная морщинка, и склоняет голову набок. Этот его жест, к слову, совершенно незаметный на первый взгляд, отчего-то прочно запечатлелся в моей памяти.       Что до Тора, то тот же просто расслабленно попивает эль, сидя рядом со мною и лениво оглядывая всех присутствующих с таким видом, что всем становится ясно: пред ними будущий царь Асгарда. В то время, как Локи (возможно, и без страстного желания, но исходя из своих привычек), заводит и укрепляет новые знакомства, его старший брат не обременяет себя трудностями беседы, предпочитая всяким разговорам крепкий алкоголь. А зачем, собственно, стараться тому, чья судьба уже расписана в самых лучших красках?..       Колода карт быстро оказывается раскидана, и мы принимаемся играть, то и дело отпуская в адрес друг друга шуточки самого разного содержания. Не могу сказать, что все эти люди когда-либо были друзьями мне или моей семье. Скорее, все обстоит совсем наоборот: каждый из них завидует чести родиться в царской семье, потому что чувствует, что до уровня брата, моего или сестры, (а теперь еще и новых знакомых), им не допрыгнуть никогда при всем желании, коего в глазах каждого хоть отбавляй. Ну не в тех семьях они родились, хотя их отцы и матери и принадлежат к уважаемым и именитым родам. Вот только другого общества желать не приходится, а потому на обидные шутки и подколы никто не обижается. Ну не со слугами же нам развлекаться, верно? — Пьянство тебя не красит! — восклицаю я, ловко отбирая бутылку у брата, и сама прикладываюсь к ней, чувствуя, как терпкий напиток разгоняет кровь в жилах. — Тебя тоже! — не остается в долгу он, доставая новую. — Меня красит все, — нагло заявляю я, заметив, как Локи усмехается при этих словах.       В первой партии проигрывает Гна — покровительница вестей и будущего, а потому нашим общим желанием ей было гадание, к которому она всегда питала особую слабость. Вообще, Гна — единственная, с кем никто из нас всеми силами старается не ссориться. Всегда полезно иметь знакомство с той, кто состоит в родстве с самими норнами! Потому и задание ей придумываем такое, чтобы ни в коем случае не обидеть.       Некоторые из нас, суеверно страшась знания будущего (вообще, согласно приданию, это не приводит ни к чему хорошему), поспешно удаляются, доставая вторую колоду и начиная новую партию. Тех же, кто, наплевав на все, решает повеселиться, остается немного: я, брат, Тор и Джоанна. Локи же, (чему нельзя не удивиться), вообще отделяется от наших групп и устраивается неподалеку, неотрывно следя за нами.       Гна подходит к каждому и, заглянув в глаза, что-то продолжительно нашептывает на ухо, так что о содержании пророчества остальные могут судить лишь по выражениям лиц тех, кому эти самые пророчества принадлежат. Брат, например, судя по довольной улыбке, остался совершенно удовлетворен грядущим, Тор же, услышав пронзительные слова провидицы, оценивающе уставился на меня, кивая то ли пророчеству, то ли своим мыслям. А вот Джо не везет: с каждым словом она мрачнеет все больше и, когда Гна, наконец, доходит до меня, полностью погружается в свои мрачные мысли.       А Локи же, пристально наблюдающий за всеми нами, похоже, не упускает возможности залезть в мысли брата, уж слишком сосредоточенно он смотрит на него. Вот бы выяснить, каково пророчество Тора, и как оно связано со мною! Это здорово упростило бы мне жизнь и несказанно умерило бы мое любопытство!       Подойдя ко мне, девушка обхватывает лицо нежными руками и несколько секунд вглядывается в мои глаза своими — совершенно необычными, с фиолетовым подтоном. Вот уж кто смотрит в самую душу, так это она! Сомневаться не приходится: этой ведьмочке известны все твои грязные секреты, как бы ты их ни прятал. Однако всем известно: норны свято хранят свои принципы, и ни под какими пытками не выдадут чужие тайны. А потому можно быть спокойной. — Грядут перемены, — выдыхает на ухо мне провидица. — Пред тобою скоро откроются две дороги, выберешь одну, получишь все, чего сейчас желаешь. Иная же терниста, с развилками, она изменчива и неверна… Выберешь ее, и чувства поглотят тебя, но вот что получится из этого, не могу я сказать, так как все будет зависеть лишь от твоей стойкости. Но боли много тебя ждет, очень много…       Пророчество приводит меня в сильное замешательство, и на краткий миг я даже забываю, что мне все еще нужно держать маску. И, хотя я одергиваю себе спустя секунду, по пристальному взгляду Локи понимаю: он заметил. Отчего-то этот факт еще больше расстраивает меня, хотя я и понимаю, что царевич ничего не мог слышать (а мысли норнов не поддаются никакой магии). Мои же мысли моментально очищаются от всяческих проблем, чтобы, не дай бог, не выдать ничего лишнего младшему принцу.       Игра возобновляется, и следующими проигравшими становятся Джо, а затем Годрик, которым, приняв мое предложение, загадывают прогуляться вместе. С хитрецой в глазах брат удаляется под руку с девушкой, явно показывая нам, что рассчитывает на более «интересное» времяпрепровождение, нежели простая прогулка.       Чуть заскучав, покидаю круг играющих, решив чуть прогуляться по заброшенным дворам старинной крепости. Сумерки, уже успевшие сгуститься на улице, приносят с собой и ночную прохладу, однако, наверное, я выпила слишком много вина и эля, чтобы мерзнуть сейчас. В любом случае, когда я выхожу на улицу, становится немного зябко, но не слишком холодно.       Величественная картина запустения завораживает своим постоянством, своей грубостью, своим равнодушием. Сколько крови было пролито вот на эти самые плиты, по которым я сейчас ступаю? Неизвестно. Все вокруг завалено прошлогодними листьями, таинственно шуршащими на ветру, меж камней в стенах пробивается плющ, похожий на огромную шелестящую паутину, сплетенную неким ужасным пауком. Некоторые башни порушены, другие же упрямо тянутся к небу, к звездам, и их шпили угрожающе чернеют на фоне такого же черного неба. Кажется, что, закрыв глаза, я сумею перенестись в прошлое, в те времена, когда на флагштоках весело развевались флаги Ванахейма, дворы были чисто выметены, и по ним под ровные звуки рогов и барабанов каждый день маршировали колонны воинов, отправляющихся на войну, возможно, доживающих свои последние часы перед мучительной смертью… — Я присоединюсь?.. — раздается рядом со мною деликатный голос. — Конечно, — пожимаю я плечами, в глубине души удивляясь тому, что в этот раз вторжение в мое единение с собой вовсе не вызывает у меня раздражения. — Соскучился? — Безмерно! — усмехается Локи, поравнявшись со мною. — Могу я полюбопытствовать, почему миледи покинула нас? — А почему милорд решил идти за ней? — в тон ему интересуюсь я. — Захотелось, — просто пожимает плечами он. — Вот и мне тоже, — неосознанно копирую его жест я, сама не понимая, зачем. — Здесь красиво, — произносит словно бы в пустоту Локи, обводя взглядом величавую картину руин крепости, бывшей некогда сильнейшей во всех девяти мирах. — И спокойно, — проникшись его тихим бархатным голосом, добавляю я так же тихо. — В который раз убеждаюсь, что первое впечатление обманчиво, — с улыбкой замечает он. — На первый взгляд и не подумаешь, что ты можешь уставать от суеты праздного общества…       Понять то, что я всю жизнь старалась скрыть ото всех, всего по одной фразе? Локи вновь умудряется удивить меня и, признаю честно, испугать. Просто мне неизвестно, что еще он мог понять, одаренный такой-то проницательностью? Да и вообще, как, чувствуя все и всех, можно спокойно жить, не сходя при этом с ума? — И сложно вот так жить? — вдруг решаюсь на рискованный вопрос я. — Когда чувствуешь и понимаешь всех с полуслова? — Жеста обычно бывает достаточно, — поправляет Локи. — А что до простоты… Непросто, но есть и плюсы. Например, я знаю, когда люди замышляют что-то против меня. А еще мне известно, когда их влечет ко мне…       С этими словами он плавно поворачивается ко мне, и вновь мы оказываемся так близко, что я с легкостью могу ощутить его дыхание на щеках. Между нами лишь пара миллиметров — ничтожное расстояние, но мне оно вдруг кажется непреодолимой пропастью, которую во что бы-то ни стало, набравшись храбрости, нужно преодолеть, вот только шансов упасть и разбиться на ее дне гораздо больше. Я чувствую, как под его взглядом пылает лицо, как ускоряется дыхание, а ноги становятся ватными. Слышу, как сердце гулко стучит в ушах, оглушая меня. Сейчас я желаю лишь одного: притянуть его к себе и не отпускать как можно дольше, однако понимаю, что нельзя. Нельзя, потому что он чертов принц, отношения с которым — дело государственной важности. Чертов брат Тора, который, вот жалость, не приведет меня к вожделенной власти. Чертов манипулятор, слава о котором не делает ему чести. «Не был бы ты принцем!..» — в отчаянии проносится у меня в голове, затуманенной желанием и трепетом. — Полагаю, тогда нам было бы куда проще, — соглашается со мной Локи, заставляя меня гадать: я произнесла это вслух, или же он с такой легкостью прочитал мои мысли?       Изящным движением принц мягко, едва-едва касаясь, проводит согнутыми пальцами по моей пылающей щеке, очерчивает лицо, шею… Борюсь с побуждением прикрыть глаза, столь сильные и противоречивые чувства вызывают во мне его прикосновения, вкупе с этим дьявольским взглядом и, чего греха таить, выпитым вином, из-за которого мне так сложно думать… Хотя, мне кажется, я пьяна отнюдь не из-за алкоголя. — Второй раз за день ты переходишь границы! — с трудом справившись с голосом, с хитрецой восклицаю я. — Наглеешь, милорд! — Если только чуть-чуть, — невинно отзывается он, медленно склоняясь ко мне. — Ш-ш-ш… — быстро смекнув, что к чему, подношу палец к его губам, не давая поцеловать себя вопреки сильному желанию. Впрочем, Локи тоже очень быстро находится, изящно перехватывая мою руку и целуя тыльную сторону ладони. — Я же говорила, что проверять мы не станем!       Он аккуратно, не отрывая взгляда от моих глаз, заводит выбившуюся из-под ремешка прядь мне за ухо, нарочно снова чуть касаясь чувствительной кожи. Это мгновение длится лишь миг, однако за этот миг я успеваю полностью утонуть в непостижимой глубине его глаз, во взгляде, который ни коим образом почему-то не соответствует горячности его возраста. Мне приходится буквально заставлять себя смотреть только ему в глаза, хотя я все равно то и дело непроизвольно роняю взгляд на губы, такие желанные и манящие… — Не сегодня, — склонившись, выдыхает Локи прямо мне на ухо, опаляя кожу горячим дыханием. — Но кто знает, что будет завтра? — с улыбкой интересуется он, моментально отстраняясь.       Поспешно подавляю вздох разочарования, который едва не сорвался с моих губ, и который выдал бы меня с головой. Тряхнув волосами, чуть приподнимаю брови, надеясь, что жест этот будет истолкован, как ирония. Ирония, шутка, игра — вот, чем все это является для нас обоих. Ему просто интересно, когда же я сдамся на его милость, впущу его в свое сердце, потеряю контроль? А мне просто не доводилось ранее встречаться с кем-то, кто мог бы вызывать во мне столь сильные трепет и желание, столь яркий интерес. Я просто люблю опасность, люблю вести игру без правил, исход которой не предрешен. — Помнится, я обещала, что на пощаду ты можешь не рассчитывать! — игриво восклицаю я, чуть погрозив ему пальчиком. — Но также сказала, что я могу надеяться на снисхождение! — парирует Локи, ослепительно улыбнувшись.       В ответ на это лишь закатываю глаза и посылаю ему таинственную улыбку. Чувства, захлестнувшие было меня, постепенно успокаиваются, и я вновь обретаю возможность трезво мыслить и непринужденно кокетничать, словно бы это и не мне несколько минут назад приходилось бороться с отчаянным желанием притянуть его к себе и… (на этом моменте я поспешно спохватываюсь и выкидываю эти мысли из головы, опасаясь, как бы Локи не прочел их и не принял за приглашение). — Продолжим?.. — нарочито двусмысленно спрашивает Локи, и только чуть подумав, я понимаю, что он имеет в виду прогулку, а не… — Пожалуй, — киваю я. — Догоняй!       С этими словами бросаюсь наутек, зная точно, что он присоединиться, что примет правила игры. Хотя, какие правила? Разве же не я всегда говорила, что играю абсолютно без правил? Так жить гораздо веселее!       Царевич, конечно же, с легкостью догоняет меня, однако, проявляя галантность, не раньше, чем я сама позволяю себе быть пойманной. Он со смехом притягивает меня к себе, и я (будто бы случайно) утыкаюсь ему в грудь, впервые позволяя себе касаться его так. Проходит какая-то сотая доля секунды, и я вдруг с удивлением понимаю, что буквально утопаю в манящем аромате его тела. Таинственном, непривычном, терпком… Лесном. Сосна, сладостная нотка ягод, отголосок морской воды… Черт, надо срочно перестать думать обо всем этом, а то, чует мое сердце, не удержу голову на плечах! Ох, не удержу… — Не сегодня, — с улыбкой (надеюсь, не слишком вымученной) отстраняюсь от него я, заметив, что в глубине темных глаз на миг мелькает что-то, подозрительно похожее на разочарование. Но это чувство, как и все в его хозяине, оказывается так изменчиво, что я не успеваю как следует разглядеть его.       Назад возвращаемся медленно, нарочно растягивая этот миг единения. Я с интересом расспрашиваю Локи об Асгарде, и он живо отвечает мне, описывая далекую столицу Девяти Миров, обычаи, заведенные во дворце, жизнь царской семьи. Но больше всего меня поражает тот факт, что принцу известна и обратная сторона жизни: он прекрасно осведомлен о том, как живут простые асы, а это, признаю, редкость среди нас. И именно эта часть жизни всегда влекла меня, ведь бедность и нужда порождают искренность. Я никогда не могла понять, как могут быть счастливы люди, не имея за душой ни гроша! — О, очень просто, — пожимает царевич плечами. — Просто у них иные ценности в жизни… — Но ведь все люди одинаковы! — уверенно заявляю я. — Как же может быть, чтобы у нас и у них были разные ценности? — Как часто тебе приходилось мило улыбаться тем, кто тебе неприятен? — вкрадчиво интересуется он. — И много ли у тебя друзей, несмотря на то, что ты никогда не бываешь одна? — Дружба! — презрительно фыркаю я. — Нам не полагается заводить друзей! Это может быть опасно! — Вот видишь… — согласно кивает Локи. — Все стелются пред нами, все почтенно кланяются, а в душе тайно ненавидят и завидуют за то, кем мы являемся по бремени рождения. У тех, кто не имеет ни богатых родителей, ни статуса в обществе, с этим гораздо проще. По-крайней мере, они могут быть уверены в тех, кого подпускают к себе.       Внимательно вглядываюсь в его умиротворенное беседой лицо и отмечаю, что при этих словах оно омрачается невеселой тенью. Должно быть, для него это действительно является минусом нашей жизни. Да и как иначе, когда все, без исключения все падают в ноги к его брату, напрочь забывая о нем самом? То же самое и я чувствую, когда все превозносят брата, как наследника, и сестру, как истинное воплощение принцессы — невинной, с ангельскими мыслями в белокурой (и очень глупой) головке! Идеальной невесты! — Но ведь можно просто никого не подпускать к себе, — пожимаю я плечами. — Жить только ради себя и своего будущего! И проблема решена! — Верно, — усмехается царевич. — Вот и выходит, что у нас с ними совершенно разные ценности.       За время нашей прогулки ночь окончательно вступает в свои права, и вся компания нехотя решает разойтись. Едва только мы попадаем в поле зрения Тора, я, будто бы невзначай, легко упорхнула от Локи, чтобы ненароком не скомпрометировать наши отношения, и вот теперь в одиночестве стою около своей лошадки, поглаживая ее по лоснящейся шее. Эти три дня я провела на людях, и вот теперь мне просто жизненно необходимо уединиться со своими мыслями, чтобы обдумать все произошедшее. — Устала? — интересуется Тор, подходя ко мне. — Немного, — слегка лукавлю я, потому что на самом деле устала страшно. — Поедешь сама или с кем-то? — вдруг удивляет меня следующим вопросом царевич. — Возможно, если найду подходящую пару, — невинно улыбаюсь я, понимая, к чему он ведет. — И кто же подходящая для тебя пара? — приняв мои правила, интересуется он. — Хм… — придирчиво оглядываю его я, подходя ближе. Чуть коснувшись мускулистой руки воина, обхожу его по кругу, словно бы присматриваясь. — Я ищу… Ах, возможно, я уже нашла? — лукаво подмигиваю ему. — Конечно, если ты не будешь против… — Не буду, — победно усмехается он, проворно подсаживая меня в седло своего коня, а затем садясь передо мной. — Почту за честь!       Оглядевшись вокруг, с удовольствием отмечаю, как от зависти и бессильной злобы вытягиваются лица всех девчонок, что тоже метили на это место, старательно делая вид, будто страшно устали. Горделиво вскидываю голову и, по царски выпрямив спину, мягко обнимаю Тора, сцепляя руки на его широкой груди. Представляю, как сейчас все исходят желчью и ядом, осознавая свой проигрыш и мою победу. Царевич благоволит мне, даже предлагает подвезти, так о чем еще можно мечтать? — Братец, да ты сама галантность! — не оставляет без ядовитого комментария эту ситуацию Локи, поравнявшийся с нами. Это высказывание Тор оставляет без внимания.       По спине у меня невольно пробегает дрожь, когда я замечаю, что в его взгляде больше не прыгают лукавые чертики, ставшие уже такими привычными. Теперь в них даже нет обыкновенной отстраненности, нет, взгляд Локи в эту минуту наполнен неподдельным холодом. Он разочарованно усмехается, тайком закатывая глаза, и явно не разделяет всеобщего удивления и ликования моей семьи. Должно быть, за долгие годы младший принц уже привык, что все всегда стараются заполучить его брата.       Посылаю ему победную улыбку, невинно пожав плечами и похлопав ресницами. В ответ царевич лишь фыркает и, чуть пришпорив коня, уносится далеко вперед, присоединяясь к моему брату. Задумчиво наблюдаю за тем, как его темно зеленый плащ развивается перед нами, и мысленно возвращаюсь на несколько минут назад, когда я наслаждалась его прикосновениями и тонула в изумрудно-зеленых глазах… Мне кажется, я и сейчас могу ощутить этот таинственный, волнующий аромат леса… Так, стоп! Локи необычен, безусловно, но это же не повод терять голову?       Стараюсь думать о своем триумфе, о том, как сумела поставить на место всех, кто вознамерился превзойти меня, и постепенно эти мысли вытесняют любые воспоминания о моей недавней слабости, чувства успокаиваются, а настроение становится таким хорошим, какого не было уже давно. День завершился просто чудесно!       Сигюн, очевидно, набравшись смелости, присоединяется к Годрику и Локи, заставляя меня одновременно и ликовать, радуясь благоразумию сестры, и злиться. Не знаю точно, чем вызвана эта злость… Просто мне неприятно наблюдать за тем, как эти двое мило переговариваются! Уж тем более не после того, как всего пару минут назад он точно так же общался со мной!       Обратный путь занимает гораздо меньшее время. Возможно, потому, что мы не петляем, захваченные страстью гонки, а может так просто кажется, в связи с накопившейся усталостью. Прикорнув на плече Тора, я только тем и занимаюсь, что мысленно заново проживаю эти три дня, вспоминаю все: первое знакомство, все разговоры, самые мельчайшие подробности. Я хочу понять, как удержать этот мимолетный, изменчивый мужской интерес, как усилить его… Ведь по-сути, все это пока что совершенно ничего не значит! Ну, пообщались пару раз, я проехалась у него за спиной, но на этом и все! Пока что совершенно ничего не мешает Тору запросто заменить меня на любую другую смазливую девчонку, благо, его удовольствию готовы служить практически все! Мне судорожно нужно придумать, как развить свой успех! Ведь стоит мне лишь чуть-чуть дать слабину, мое место непременно будет занято.       Да, я думаю об этом, но, тем не менее, на задворках сознания то и дело вспыхивают другие мысли, мятежные и запретные в моем нынешнем положении. Не думаю, что Тору придется по нраву тот факт, что девушка, которой он начал оказывать знаки внимания, в тайне утопает в чарующем взгляде его брата. Хотя, конечно, нашу «дружбу» с Локи потом можно будет использовать себе на руку… Но мне так льстит общество младшего принца!.. Так что же делать?..       К замку подъезжаем далеко за полночь. Царевич, аккуратно сняв меня с лошади, чуть дольше необходимого задерживает руки у меня на талии, а я награждаю его таинственной улыбкой и невинным взглядом из-под полуприкрытых в притворном смущении глаз. В который раз убеждаюсь в том, что даже столь интимные касания Тора не вызывают в моем сердце тех чувств, что пробуждает там один лишь глубокий взгляд его брата. И глубоко в душе разочарованно вздыхаю, вновь досадуя на то, что не Локи является первым принцем, и что не его мне положено заинтересовать. Конечно, тогда моя задача показалась бы мне невыносимо сложной, но, несомненно, удовольствия от такой игры я получила бы куда больше. — Спокойной ночи! — прощается со мной Тор, чувственно целуя мою руку. С улыбкой откланиваюсь, то и дело возвращаясь взглядом к Локи, задумчиво стоящему чуть поодаль и ни на кого, в сущности, не обращающему внимание. Тор же слишком увлечен речами, чтобы заметить, что и я тоже то и дело улетаю мыслями куда-то далеко (а если точнее, то не так уж и далеко, прямиком к его родному брату). — Надеюсь видеть тебя завтра, — с легкой улыбкой произносит на прощание тот, особенно выделяя слово «завтра». Он, подобно старшему принцу, легко касается моей руки, вот только это ничего не значащее прикосновение вызывает в моей душе бурю эмоций и заставляет сердце участить удары. — Доброй ночи!       Чуть задержав на мне долгий взгляд, он уходит, а я прикладываю все силы к тому, чтобы не провожать его глазами, и вместо этого поскорее удаляюсь к себе в комнату. Без сил упав на кровать, натягиваю подушку на пылающее лицо, стыдясь самой себя и собственного легкомыслия. В любое другое время я бы, не задумываясь, завела небольшую интрижку с Локи, совершенно не заботясь о последствиях! Просто ради развлечения, чтобы успокоить расшалившиеся желания! Но только не сейчас, не в тот момент, когда на горизонте появился будущий царь Асгарда! Теперь нужно отринуть свои прошлые привычки!       Задумав это, быстро избавляюсь от платья и отправляюсь спать, все еще чувствуя тепло от вожделенных прикосновений на теле, ощущая въевшийся в память аромат леса, греясь в лучах пронзительного взгляда. Эй, а впрочем, кто сказал, что я не смогу насладиться и его обществом тоже? Если проявить толику ума и осторожности, я вполне могу угодить всем своим желаниям и только выиграть от этого…