Ты у нас такой дурак По субботам али как? Леонид Филатов. Про Федота-стрельца, удалого молодца
Первые сомнения в правильности моих действий появились тогда, когда я впервые увидел ту душераздирающую пустоту в глазах Нацу после нашего разговора. Я снова солгал, причинил ей боль, заставил плакать. Видно, Судьба не собирается давать мне спуску: слишком много я уже натворил. Она ушла в тот же день. Когда наш отгул закончился, и мы вернулись в Сейрейтей, нам доложили, что в Готее её так же нет. Я чуть было не подумал, что она вновь покинула Сообщество душ, но вдруг вспомнил, что у неё просто назначены в это время учения. Доносчик сих новостей странно смотрел на меня, как, впрочем, и добрая часть всего Сейрейтей в эти дни. Отчего-то лейтенант Мацумото стала смотреть в мою сторону неприязненным взглядом. Я и раньше замечал его за ней, но сейчас сей факт вдруг особенно привлекал моё внимание. Всё прояснилось через два дня. Я не переставал думать о девушке с солнечными волосами, лучистыми серо-небесными глазами и добрейшей улыбкой ни на секунду, и не мог не задаться вопросом — почему? Я же уже разобрался в своих чувствах. Их в принципе нет и больше быть не может. Но почему-то каждую чёртову секунду моего бодрствования я всё сильнее и сильнее желаю отправиться в хранилище алкоголя в поместье и опустошить ближайший стеллаж. Останавливает меня лишь мысль о репутации моего клана. Вскоре Гинрей-сан, наконец, вернётся в поместье, и я не хочу, чтобы он застал внука в запое. Это не допустимо. Пока я боролся с тем, чего желал, и тем, что должен, я совершенно не замечал суету во внутреннем дворе. Там зажгли фонари, охрана сбежалась зачем-то к озеру, а служанки как-то ну очень громко обсуждали какую-то девушку, невесть как оказавшуюся в поместье. Из их слов было понятно, что никто не знал, как она пробралась сюда мимо охранников. Я не мог пропустить этот инцидент мимо внимания. Не потушив свет в комнате с алтарём, посвящённым уже усопшим членам клана Кучики, я направился к озеру — туда, куда стекались охранники. — Господин Кучики, всё в порядке, — только завидев меня издалека, передо мной вырос начальник стражи. Было видно, что происходящее его совершенно не волновало, будто он считал это пустяком, навроде залетевшей мухи. — Мы сейчас же выпроводим нарушительницу с территории поместья. — Это ты, Кучики? — в заплаканном сорванном женском голосе я не сразу узнал голос лучшей подруги Нацу — Рангику. Девушку пытались схватить двое стражников, но она яростно отбивалась от них занпакто. — Иди сюда, подлый трус! Я в порошок тебя сотру! Я ничего не сделал, пока она пробиралась ко мне сквозь моих людей, весьма умело уворачиваясь от них. Она подошла ближе, и я вдруг почувствовал этот резкий запах алкоголя, так и разящий от неё. Она находилась явно где-то между самых крайних стадиях опьянения, на которых только была способна. — Ненавижу тебя! — когда Рангику была в шаговой доступности от меня, ей на встречу вышел глава охраны, но я жестом попросил его отойти. Лейтенантша получила возможность вплотную подобраться ко мне, которой она не погрешила воспользоваться. — Слышишь? Ненавижу! Не-на-ви-жу! — она сжала руки в кулаки и начала ими уверенно, но слабо, в силу своего состояния, бить меня в грудь. Слёзы градом лились из её глаз, но выражения лица было каменным. — Какой же ты идиот!!! — Капитан Хиросэ, — обратился я к начальнику стражи. — Уберите своих людей, они всё напутали. Эта девушка — моя гостья. — Вы уверены, господин? — Хиросэ, явно не веря своему слуху, посмотрел на пилящий меня взглядом рыжий комок злобы. Меня это изрядно раздражило. — Я разве отдал приказ усомниться в моих словах? — Никак нет, господин, — капитан не сжался под моих испепеляющим взглядом, но возникать больше не стал. Совсем скоро около озера не было никого, кроме меня и лейтенанта — даже работниц поместья Хиросэ разогнал по комнатам. — Думаешь, что сделал какой-то благородный поступок, не дав своим псам выкинуть меня из поместья? — Рангику всё ещё злобно смотрела на меня. Её красные щёки стали одним цветом с её глазами — в них плескалась боль и обида. Мне вдруг померещилась золотоволосая дева с таким же выражением лица, и моё тело содрогнулось в ужасе от такого видения. — Мне так хочется тебе врезать по твоей благородной морде! Ты не достоин любви этой святой девушки! Да она жизнь за тебя готова отдать, ты вообще видишь, как малейшее твоё слово меняет её настроение, как по мановению палочки?! Захочешь — обрадуешь, захочешь — плакать заставишь. Богом возомнил себя?! И после этого ты ещё считаешь себя достойным мужчиной, Кучики Бьякуя?! Как я и думал. Она напилась и пришла сюда, чтобы высказать всё, что думает обо мне. Ведь её лучшую подругу заставили страдать. Говорят, женскую логику не понять, но от этого они почему-то не становятся менее предсказуемы. Хотя я и был достоин её проклятий и оскорблений, сейчас в самом ужасном моральном состоянии я был не в силах их вынести. — Рангику-сан… не надо… — только и мог попросить я её, хоть и понимал, как это жалко выглядит со стороны. — Что значит не надо?! — она вновь взбеленилась, но набрасываться с кулаками не стала. — Я только начала! Как ты мог? Как ты мог вообще с ней такое сотворить?! Я так обрадовалась, когда она вернулась вновь в Сейрейтей не обременённая грузом прошлых лет. Мне было так хорошо от тех рассказов, в которых она говорила о проведённом времени вместе с тобой. В её голосе было столько счастья, она так радостно улыбалась, лишь только вспомнив тебя. Честное слово, как она вообще могла полюбить тебя?! За что ей такое наказание?!! Она только и делает, что созидает, создаёт вокруг себя счастье, доброту и мир! За что Вселенная посылает ей в ответ лишь боль и страдания? За что она дала ей тебя?! Я никогда этого не пойму!!! Но ещё больше я не могу понять тебя, идиот! Тебя любит самый добрый, самый светлый, самый-самый человек, когда-либо живший во всех мирах. Она всё отдаст за тебя, она живёт тобой! Что тебе ещё нужно-то?!!!!! — Лейте… — я задумался. Неправильно будет сейчас обращаться к ней по званию. — Рангику… ты не понимаешь. Я хочу лишь отгородить её от боли. Ей будет лучше без меня. — Я в этом не сомневаюсь, — резко ответила она, но тут же вскричала: — Но с какого чёрта ты решил за неё, как ей будет лучше?! Ты её саму спросил?! Она снова взвыла, сжав в руках ворот моего кимоно. По красному лицу текли целые водопады слёз, делая его весьма непривлекательным. Я удержался от того, чтобы скривиться, так как мои мысли были заняты другим. Тем временем Рангику продолжала: — Она ворвалась в нашу жизнь так неожиданно… я боюсь, что вдруг однажды, она так же неожиданно и испарится… Что? Нет. Нет же. К чему она это говорит? Как у неё язык вообще повернулся? — Я не хочу этого, но, кажется, только тогда ты поймёшь, какой ты идиот. Но будет уже поздно. Выражение лютой ненависти на лице женщины смела всемирная печаль. Она опустила голову и, выпустив мою одежду из хватки, накрыла руками лицо, вытирая всю сырость с него. Точнее, пытаясь это сделать. Как же хорошо, что она была без макияжа, боюсь в противном случае у меня была бы травма на всю жизнь. С лейтенантом Мацумото я был знаком с детства, возможно, я мог даже внести её в список людей, от общения с которыми меня не тошнит, т.к. списка друзей у меня не было, и, наверное, это к лучшему. О ней мне каждый день рассказывала Нацу, когда только поступила в Академию духовный искусств, все уши просто прожужжала, пока я не согласился с ней познакомится. Хотя скорее это было сделано из ревности, мне не очень нравилось, что с каким-то отбросами (собственно, Рангику и Ичимару) она начала проводить времени больше, чем со мной. С белобрысым ушлёпком отношения у нас не сложились, а гиперактивную рыжеволосую особу я мог хотя бы не замечать, а после, пересилив себя, уже вовсю приветствовал её, прощался и совместно обсуждал нашу общую подругу, когда та подавала повод. Например, когда она набросилась на четырёх шкафов в весьма нерасполагающим к себе внешним видом переулке, которые истязали Елену. Только полная дурочка могла так сильно переоценить свои силы. Помню, я тогда ещё спросил у Рангику, чему их вообще учат в Академии. Со временем мы прикипели друг к другу, и я привык к горлопанящей составляющей нашей малолетней «банды». Даже после ухода Нацу из Сейрейтей, мы сохранили подобие общения друг с другом, но отсутствие связующего звена между нами, коим долгое время была именно Урахара, виделось за многие километры. Из-за нелестных мыслей в адрес этой женщины какой-то голос, вдруг зазвучавший у меня в голове, начал откровенно поливать меня грязью. Думаю, именно Рангику имеет полное право просто расчленить меня. Наверное, это совесть посетила меня спустя сотню лет. Почему только моя совесть говорит голосом Нацу? Мне отчего-то стало жаль Рангику. Не то, чтобы я часто сочувствовал другим людям (вообще никогда), но в таком ужасном состоянии лейтенанта был виноват именно я. Не считая Урахары-доно, именно она больше всех любила Нацу. Мой личный рекорд — за неделю испоганил жизнь сразу двум женщинам. Да, скорее это было чувство вины, нежели сопереживание. Так я говорил себе, когда слишком напряжённой рукой погладил Рангику по голове. Она, кажется, даже вздрогнула от неожиданности. Да-да, я сам от себя не ожидал. Лейтенант как-то быстро отошла от шока. Я не успел опомниться, как она прижалась к моей груди своим мокрым непонятного цвета лицом, и вновь зашлась в истерике. — Я ведь… Я ведь тоже так люблю его! Но всё боялась признаться ему. Думала, что у меня будет всё время нашей невероятной долгой жизни. И вот Судьба ударила меня под дых. Его нет рядом, он ушёл и забрал моё сердце с собой. Ну началось. Нашла из-за кого убиваться. Чёртов Ичимару всем успел нагадить, прежде чем свалил из Сейрейтей. — А мне… мне так без него плохо! — да-да, я уже понял. — Каждое утро я встаю и замазываю тонной косметики круги под глазами, чтобы никто не заметил, что очередную ночь я проплакала и провела без сновидений. Натягиваю на себя фальшивую улыбку, чтобы не дай Король душ не набросились стервятники с успокаивающими речами и жалеющим тоном. Пытаюсь ничем не выдать своё разбитое состояние. Я ведь даже Нацуми ничего не сказала — ей хватит переживаний на целый год вперёд, — устами пьяной глаголит истина. — Я и её так сильно люблю. Если она уйдёт, я просто не знаю, что я буду делать. — Она не уйдёт, Рангику, — слишком уверенно сказал я, и сразу же засомневался в своих словах. Но мне надо было поддержать это сопливый рыжий комок, чтобы это нечто с декольте, как у женщины лёгкого поведения, успокоилось и легло спать. А потом я спокойно займусь очередным самобичеванием. — Откуда ты знаешь?.. — тихим, сорванным голосом прошептала она в ответ, утирая слёзы. — Я… не знаю. Но хочу в это верить… Она удивлённо подняла на меня взгляд глаз, в которых уже лопнуло несколько капилляров. Меня чуть снова не передёрнуло. Честно, я никогда раньше не видел женщину в истерике так близко. Нацуми всегда пыталась держать себя в руках рядом со мной, а если её и «прорывало», она уходила плакать куда-нибудь подальше, чтобы я не видел её слёз. Кажется Мацумото, как и в детстве, не стесняется выражать своих чувств. Но я не помню, чтобы и она показывала свою боль кому-либо. Почему именно мне она доверилась? Разве я чего-нибудь вообще достоин? — Рангику… — я, опять как-то колеблясь, сомневаясь в адекватности своих решений сегодня и происходящего вообще, положил ладонь на её рыжую голову. Послышался звук шлепка, и она ойкнула. Что-то я переборщил с силой «порыва». — Давайте, я уложу тебя. Комнату подготовят быстро. Тебе явно хватит приключений на сегодня. Вернув себе скорбный вид, она только кивнула. Я выдохнул с облегчением. Надеюсь, сюрпризы на сегодня закончились.***
Бьякуя продолжительным взглядом осмотрел полусонный отряд, разбивший лагерь у подножья гор. Уж звёзды во всю мигали на небе, поэтому костры здесь были чуть ли не на каждом шагу. Вокруг каждого сидели синигами в спортивном облачении, закутанные в тёплые вещи поверх — воздух ночью здесь был достаточно холодным. Кинув взгляд на прибывшую вместе с ним сестру, которую Укитаке «выдал» ему в сопровождение, он пошёл вглубь, ища взглядом какого-никакого офицера. Он подозревал, что Нацуми не выйдет ему на встречу после того, что произошло на пляже, но до этого момента малая надежда всё ещё таилась в его ледяном сердце. Увы, она оказалась напрасной. Рукия то и дело кидала взгляды на брата. Она заметила перемены не только в своей обожаемой подруге Нацу, но и в нём. Теперь он казался ей вечно задумчивым, хмурым, усталым и до крайней степени недосягаемым, как никогда раньше. Она даже разговаривать с ним боялась поначалу, а когда решилась, брат её будто бы не слышал первые пять минут. Твёрдо решив помочь своему глубокоуважаемому нии-сама и сестрёнке Нацу, она сама себе воодушевлённо кивнула и тоже начала высматривать среди снующих туда-сюда солдат её или того, кто скажет, где её найти. — Капитан Кучики! Офицер Кучики! — перед ними как из-под земли выросли лейтенант и четвёртый офицер третьего отряда. Кира облегчённо смотрел на новоприбывших в лагерь, ведь уже, грешным делом, стал думать о том, что они потерялись где-то по дороге сюда. — Слава Королю душ, что вы здесь! — В следующий раз попросим капитана Урахару приобрести у капитана Куроцучи навигаторы, — пробурчал Катакура, не очень довольно смотря на брата и сестру Кучики. — Нас задержал Ямамото-сотайчо, мы вышли позже запланированного времени, — оправдалась Рукия, на что Изуру понимающе кивнул, а Аска чуть менее раздражённо стал смотреть на неё и тайчо шестого отряда. — Где ваш капитан? — всё же спросил Бьякуя, ещё раз окинув взглядом лагерь. Кира и Катакура переглянулись, после чего лейтенант заговорил: — Понимаете, она плохо спала и практически ничего не ела все эти дни. Мы было начали беспокоится за её здоровье, но, благодаря энтузиазму капитана Хицугаи, она, наконец, смогла спокойно заснуть, — после чего он как можно более безобидно улыбнулся, считая, что капитану Кучики не по душе придётся пренебрежительное, на его категоричный взгляд, отношение Нацуми к нему. Однако тот ничего не ответил, лишь молча стоял и о чём-то думал с холодным лицом, и Кира поспешил добавить: — Если очень нужно, я, конечно же, могу разбудить её, но… — Не стоит, — наконец, заговорил Бьякуя. — Её здоровье и так очень шаткое, особенно в последнее время. — А ей сейчас ничего не угрожает? — Рукия с в видом, требующим немедленного ответа, смотрела на лейтенанта. Не только её брата, но и её саму очень волновал вопрос о благосостоянии Нацуми, ведь она была в курсе почти всех историй болезней своей подруги. — Я говорил по этому поводу с нашими полевыми лекарями, — подал голос Аска, — они тщательно следят за ней, но пока в один голос утверждают, что беспокоится не о чем. — Будем надеяться, что ситуация в дальнейшем только улучшится, — подвёл итог разговору Кучики. Трое офицеров согласно кивнули на это. — Кто отвечает за наше размещение в лагере? — А, да, — спохватился Кира и тут же повернулся к мимо проходящей женщине. Рукия узнала её — именно с ней Нацуми ходила на задание в Мир живых. Кажется, она даже командовала своим подотрядом, и он состоял только из девушек. — Офицер Люмьер! Капитан Кучики вместе с офицером Кучики прибыли. — Секундочку, — раздался довольно низкий голос из-за розово-золотой маски женщины, она исчезла в сюмпо, но почти сразу же появилась с двумя девушками. — Капитан Кучики, это Уотсон Наоми, она проводит Вас к Вашей палатке. Офицер Кучики, это Мацумура Тору, она покажет Вам Ваше спальное место. Примечателен был тот факт, что Наоми и Тору отличались друг от друга только длинной волос. Рукия мельком посмотрела на брата; Бьякуя кивком поблагодарил Белл, тогда девушки из отряда «Артемида» двинулись вглубь лагеря, хихикая и улыбаясь. — В десятиместных палатках размещена основная часть отряда, — начала объяснять Уотсон, рукой указывая на длинные палатки белого цвета, расположенные в западной части. — В четырёхместных — двадцать подотрядов со своими командирами. В самых больших зелёных палатках — столовые. Ваша, капитан Кучики, находится около палатки капитана Урахары, — Наоми указала на два голубых тканевых домика, окружённые белыми, стоящие друг напротив друга в самом центре. — А Ваша, офицер Кучики, — заговорила-таки Тору, — около палатки лейтенанта, — она указала на четыре коричневые палатки за голубыми. — Обычно капитаны приводили с собой больше помощников, поэтому мы поставили сразу три. Вы можете выбрать любую, только вот эта, — синигами показала на ближайшую к голубым, — занята лейтенантом. К слову, если капитан… хм… — она задумалась, мысленно подбирая слова, — если его не будет рядом, обращайтесь к лейтенанту Кире. — Мы учтём, — холодно ответил Бьякуя, входя в первую попавшуюся голубую палатку. Предупреждающие шиканья «Артемид» его настигли только уже после того, как взгляд наткнулся на заваленный планами и отчётами стол, а после — на футон, где сейчас спала капитан третьего отряда. — Капитан Кучики! — отчаянно кричала шёпотом Наоми. — Вам не сюда! — Подождите, — он отпустил удерживаемую до этого момента ткань, служившую дверью в палатку, перекрывая путь весьма хрупкой преградой внутрь. Однако мешать капитану, да ещё и Кучики, девушки не посмели, лишь шокировано посмотрели на Рукию. Та пожала плечами и пошла выбирать спальное место. В палатке капитана Урахары не было темно. Здесь горел на столе свечной переносной фонарь с красными стёклами; я вспомнил привычку девушки спать при наличии хотя бы маломальского источника света, выработанную у неё ещё в детстве, и улыбнулся мысли о том, что какие-то вещи остаются неизменными. Интерьер составлял стол, пара сундуков да ширма из рисовой бумаги без росписи, как бы разделяющая палатку на две части и отгораживающая спальное место. Пройдя вглубь, я подошёл к этой перегородке: не вступив на территорию, где в самом воздухе витали чары сна девушки, но и имея возможность хорошо её видеть. Даже спящая, она выглядела изящно. Удерживая под грудью правой рукой тонкое одеяльце, не накрывающее сейчас почти ничего, вторую она держала у плеча, как младенец. Одна элегантно согнутая в колене ножка оголилась не только из-за сползшей пастельной принадлежности, но и из-за съехавшей голубой юкаты, отчего у меня проскочила мысль, что я и права-то не имею видеть её в настолько интимной позе. Но меня привлёк не столько шанс наблюдать за волшебством её сна (хотя, кого я обманываю?), сколько её тяжёлое дыхания. Она морщилась, сжимала руки в кулачки. Её грудь высоко вздымалась вверх, обнажаясь всё сильнее с каждым вдохом, на висках проступали едва видные капельки пота, наверняка холодного. Ей снова снился кошмар, и я просто не мог пройти мимо. В какой-то момент среди тихих стонов я смог расслышать её шёпот: — Нет… Не трогай… очнись… он чудовище… Всё же нарушив незримую границу, я шагнул вперёд, приседая около девушки. Рука сама потянулась к её руке, я осторожно сжал её маленький холодный кулачок одной, другой, отодвинув взмокшую чёлку ото лба, начал успокаивающе гладить её по голове. Спустя уже пару минут Нацуми задышала спокойнее, перестав дёргаться, стонать и шептать; вскоре высох пот, оставляя после себя терпкий женский запах вперемешку с её насыщенным клубнично-банановым ароматом. Прошло ещё какое-то время, уголки её губ дрогнули, и она улыбнулась. Вновь раздался бессвязный шёпот, но теперь без дополнения в виде жалобных протяжных звуков. Находиться рядом с ней в такой момент было одним сплошным удовольствием, отзывающимся нарастающим с каждой секундой огоньком в груди. Я даже подумал о том, что мои чувства не так уж и атрофированы, или же они словно возрождаются благодаря одному лишь присутствию этой невероятной девушки. Эта мысль плавно переросла в свет надежды, надежды на будущее, разделённое с ней. Может, она может мне помочь… и тогда я зарекусь сделать её самой счастливой женщиной во всех мирах. Нужно лишь время, а его у нас достаточно. По крайне мере, так думал я. Размышляя об этом, он позволил себе сперва улыбку, а после решил проверить одну свою догадку. Его лицо медленно приближалось к её, и когда оно было в нескольких сантиметров от неё, ровное дыхание девушки стало согревать его кожу горячим воздухом, словно в преддверие поцелуя. Она будто почувствовала его присутствие и немного повернула лицо. Он думал о том, что ещё никогда не видел ничего прекраснее, само слово «прекрасно» стало ассоциироваться у него с этой восхитительно необычной девушкой. Рукой Кучики провёл согнутыми пальцами по разметавшимся на подушке будто у модели на фотографии локонам, не отрывая взгляда от её ресниц, трепещущих словно крылья прекраснейшей бабочки из всех. Ей все ещё что-то снилось. Тут её губы разомкнулись, и она прошептала: — Бьякуя… слышишь… я люблю тебя… люблю… Я застыл. Не мог ведь ослышаться? Это было странно. Я знал о чувствах моей леди, но сейчас не готов был услышать эти слова от неё. Я и не должен был их слышать. Эти слова были сказаны тому, кто ей снился, кто наверняка не причинял ей боли, в отличие от меня. Она улыбалась этому образу, а не мне. Её душа словно была обнажена, и это откровение как никогда сильно оставило свой отпечаток в моём сознании, заставляя меня осмыслить его ещё раз — глубже и дольше. Нацу молчала, ничего больше не сказав; её сон медленно заканчивался, а веки переставали подрагивать. Но я не переставал думать об этих её словах, наверно, это уже за гранью здравомыслия, но в моей голове снова и снова всплывало тихое и нежное: «Я люблю…». Возможно, я уже сошёл с ума… Отстранился от неё, напрягаясь. Нахмурился. Долго не двигался, изучая глазами её угасающий сон. Что же я делаю? Она чиста и невинна, а её чувства исходят из самой глубины её непорочного сердца. Она не юлит и не претворяется, она откровенна в своей любви и боли. А я решил, видите ли, проверить, что же чувствую к ней. Дурак! Взгляд упал на хрупкую выпирающую ключицу девушки. Тонкая цепочка (и как я раньше её не замечал?) была продета в золотое колечко с крупным аквамаринам — её любимейшим из камней — и украшено россыпью маленьких бриллиантиков. Это было её обручальное кольцо, подаренное девушке мной в день нашей помолвки век назад. Она не просто хранила его век, она носила его у сердца всё это время. Только поистине ценные вещи удостаиваются такой чести. В мыслях мелькнула картина: мужское золотое кольцо с гравировкой «永遠»*, оставленное в комнате в поместье. — Именно столько я буду любить тебя... О, какой же я идиот! Я сильнее нахмурился, после чего тихо встал, поправил одеяло Нацуми. Бросив прощальный взгляд на неё у самого выхода, я покинул её палатку, вновь оказываясь на территории затихающего лагеря, где ночной воздух смог отрезвить меня своей прохладой. Вот и проверил…