— Конечно, я люблю тебя, — сказала ему цветок. — Это моя вина, что ты не знал этого всё это время «Маленький принц»
— Не хотите провести и со мной спарринг, капитан Урахара? Она чересчур поспешно оборачивается, не успевая скрыть очередной шок в глазах. Не заметила, что я приблизился? Почти усмехаюсь от этой мысли. — Боюсь, что я устала, — она поджимает губы. — Вы не находите это нечестным, Кучики-тайчо? Сражаться против ослабевшей девушки? О какой чести идёт речь? Будто бы она не избила моего третьего офицера в прошлом месяце, хотя знала, что гораздо сильнее его. Хотя она, скорее, просто пытается отвязаться от меня. Что ж, у неё не получится. — Не волнуйтесь, у Вас не было и шанса победить меня даже тогда, когда Вы были полны энергией. Она в момент вспыхнула праведным гневом, однако не накинулась на меня с кулаками. Лишь отвернулась и уже было собралась уходить, но поймал её за руку раньше. — Стой. Я хочу поговорить. — Опыт прошедшего месяца показал, что разговоры не наш конёк, — обиженно ответила девушка, не повернувшись. — А что наш конёк, по-твоему? — Наш конёк-горбунок. Это было явно подобие какой-то шутки из Мира живых. Я ничего не ответил на неё. Нацу обернулась, заинтересованно посмотрев на мою реакцию, после чего вздохнула и повернулась полностью. Неужто сжалилась? — О чём ты хотел поговорить? Будешь убеждать меня, что на тебе свет клином не сошёлся? Не волнуйся, я и без твой помощи смогу пережить твой… Ну да, сжалилась. Над кем угодно, только не надо мной. Как же много она говорит, когда обижена. Мне пришлось перебить её, чтобы не слушать весь этот поток ядовитых слов. На всякий случай я даже рот ей рукой закрыл. Она была в шоке, поэтому тут же замолчала. Наконец, я мог ответить. — Я был не прав. Я долго убеждал всех, что от моей души больше ничего не осталось, и в итоге сам в это поверил. Но вот ты вновь ворвалась в мою жизнь, и выработанный инстинкт защиты сработал на полную — я стремился быть рядом, но как трус боялся, что вновь останусь один… что ты вдруг исчезнешь. Снова. Признание далось мне гораздо легче, чем все попытки отстранить её от себя. Странно, что я раньше этого не сделал. Прекрасное опустошающее чувство. — Я насильно заставлял себя отказаться от этих чувств, но и сам не заметил, как ты заполонила мои мысли, а затем и сны. В какой-то момент мне показалось, что если я и дальше буду стремиться быть рядом с тобой всё дольше и больше, то вскоре всего времени мира мне будет недостаточно, чтобы насытиться твоим присутствием. И тогда я эгоистично решил порвать связь… но было уже поздно. Ты была права: такие чувства не смогут пройти и через вечность. Я уже было готов был произнести те самые три слова, которые, как мне говорили, ждёт каждая уважающая себя женщина, но тут на мою руку упала тёплая капля. Я был почти в шоке, как сама Нацу несколькими минутами ранее. Её глаза были красными и влажными, будто она была готова начать рыдать без остановки вот-вот. Я даже испугался такой перемене её настроения. — Почему ты плачешь? — я приложил руку к её лбу. Он был холодным, что ещё больше удивило меня, ведь её лицо горело. — Тебе плохо? — Я… прости, я бы всё отдала за то, чтобы услышать это на пляже. Но сейчас уже поздно… Это та самая великая женская логика? Я снова не понимаю её. Что она хочет сказать? — Ты больше… не любишь меня? — лучше бы я молчал. Слёзы-таки потекли по её лицу. Да что происходит с этой женщиной?! Что-то я начал сомневаться в своих чувствах. Надо это мне вообще? Зачем в такой ситуации я пытаюсь шутить?.. — Я должна была кое-что сделать… — трагедия в голосе, но это не ответ на мой вопрос. Однако я решил не перебивать, вдруг она ещё больше заревёт? — …сделать страшный выбор во благо всех, но не решалась, ведь… ведь люблю тебя больше, больше всего, что могло бы заставить меня пойти на этот шаг. А когда ты сказал, что не любишь, я… я… — Что? — я непроизвольно сильно сжал её руку. Она вновь говорила загадками, и это раздражало как никогда, ведь из-за тайн она и плакала. — Что ты сделала? — Капитаны! — под резко начавшиеся за лесом взрывы и крики синигами на полигоне появился Кира. Прекрасное музыкально сопровождению, смею мысленно заметить, а особенно это дополнение в виде крови на его шикахушо, ммм… — На лагерь напали арранкары! Приплыли… — Нацу… — я вновь повернулся к девушке, что стояла ни жива не мертва и смотрела на своего подопечного глазами полными ужаса. Ещё немного, и я отвинчу ей её хорошенькую головку. — Что ты наделала? — Яре-яре, Кучики-сан. Негоже так обращаться с девушками. Кажется, во мне что-то треснуло. Этот голос… сегодня точно кто-то умрёт.***
Я всё наносил и наносил удары. В первые жизни я заметил за собой эту безудержную тягу к насилию — я действительно сражался из инстинкта, инстинкта защиты. Она знала, что они придут за ней, она была готова отдать свою жизнь. За кого? Тех слабаков, которых повергли в первые же секунды атаки? Я чуть ли не рычал, не прощу себе, если позволю этим ублюдкам забрать её у меня ни сейчас, ни когда-либо. Особенно этому предателю, который не достоин называть себя капитаном. Его, видно, забавлял тот гнев, который так и сочился из меня сейчас. Он играючи подмигивал мне, но я ясно видел, что он не пытается наносить серьёзные удары. Верит, что уйдёт отсюда живым? Пусть не надеется. — Кучики-сан, а Вы эгоист, — режущим по ушам противным певучим голосом проговорил он, когда мы остановились в воздухе в нескольких метрах над землёй. — Урахара-тян готова пожертвовать собой ради Вас, а Вы обесцениваете её душевные муки и терзания. — Будь я хоть самым великим эгоистом из всех, я не позволю тебе забрать её жизнь, — я возвратил Сэнбонзакуру в состояние катаны, уже готовясь призвать банкай. — Ты никогда не будешь достоин того, чтобы решать её судьбу. — Ичимару-сан! — вдруг голос того арранкара заставил меня обратить внимание на происходящее на земле. От сердца словно оторвали кусок — в руках этого подонка вся в крови лежала Нацуми без сознания, а куски её сломанного занпакто были разбросаны по земле. — Я перерезал ей сухожилия. Она не сможет сопротивляться. Нам пора уходить. — Чудно! Позволив гневу затмить разум, я сорвался вниз, намереваясь снести поганую голову арранкара с его головы, но этим лишь открылся. Ичимару тут же нанёс удар своим занпакто, проткнув меня насквозь в области плеча. Боль на миг затмила мой разум, этого ему хватило, чтобы прострелить мои ноги одну за другой и лишить меня контроля над ними. Так и не достав апатичного ублюдка, я позорно упал на колени. — Прекратите, — голос дезертира стал серьёзным, я никогда ещё не слышал от него такого тона. Он даже оторвал меня от ужасной картины истекающей кровью девушки на руках врага, приковав моё внимание к себе. — Вы проиграли, капитан-сан. Не заставляйте меня убивать Вас. Возможно, Вы ещё в состоянии победить меня, но не сотню арранкаров и безмозглых пустых, с которыми сейчас сражаются остатки третьего отряда в лагере. А если и сможете, то Улькиорре отдан приказ убить Нацу-тян на месте. Не делайте её жертву напрасной. — Ты не имеешь права её так звать, — презрительно ответил я ему. Всё, что я мог сейчас — только злиться. Но мой гнев уже ничего не исправит. — Возможно… Чёртов Ичимару был прав — сейчас я не был способен защитить хоть кого-нибудь. Если они уйдут сейчас с ней, то атака прекратится, и это спасёт многие жизни. Я должен рассуждать так, так бы решил любой другой капитан на моём месте. Должен. Но я не мог. Она говорила, что я совершеннее всех, но была не права. Сейчас я не мог думать ни о чём другом, как о её спасении. Но если я кинусь на них, они убьют и её. Прости меня, Нацу. Если бы я только знал, знал, как мои чувства важны для тебя, я бы не стал колебаться. Нет, я снова лгу сам себе. Я знал, что они важны ей, но всё равно думал лишь о себе. Не хотел иметь слабость, очередную привязанность, вот и получил под дых от Судьбы. Жизнь действительно самый строгий учитель, не прощающий ошибок. Я встал на пробитые ноги, из которых текла кровь ручьями, и сделал первые несколько шагов, но тут дорогу мне преградил лейтенант Кира. — Что ты делаешь? — презрение в моём голосе не поколебало его. Он сжал свой занпакто и встал в боевую стойку, намереваясь напасть. — Исполняю последний приказ своего капитана. Защищаю Вас. Всё несколькими словами он смог остановить меня. Приказ капитана. Последний. Последний её приказ? Они ушли, все до одного, унося с собой моё сердце, центр моего мира — мою Нацу. Почему, почему я не мог кинуться за ними? Почему позволили её лейтенанту удержать меня? И почему после не кинулся искать способ пройти у Уэко-Мундо, а собрал остатки от её отряда и вернулся с ними в Сейрейтей? Я этого не понимал. И никогда не пойму. Самое страшное в нашей жизни, это когда тебя припирают к стенке и дают два выбор: один ужаснее другого. Но не выбрать ты не можешь. Всё что осталось у меня от милой маленькой девочки Нацу и зрелой мудрой девушки Нацуми — золото-алая рукоять занпакто, как напоминание о величайшем позоре и главной ошибке в моей жизни.