Вскрывая душевные раны

Говорят, что неумение принять потерю — это одна из форм безумия. Наверное, это так, но иногда это единственный способ выжить... Анатомия страсти

      Сказать, что я был в ступоре — ничего не сказать. В таком же состоянии пребывали все капитаны, исключая капитанов первого, четвёртого, восьмого и тринадцатого отрядов. Урахара Поллукс Эрика? Её мать наследница клана Касумиоджи, а отец капитан второго (!) отряда? Предсказание Оракула разделило её с братом? Родителей убили? Ренэйт не часть её души, а вторженец? Она обладала банкаем, который посчитали слишком мощным? Её занпакто вообще не Бенизакурой зовут? Она знала мою мать, отца и деда?       А Гинрей-сан знает всё это? Почему он мне раньше не говорил? Почему молчали Урахара-сенсей и Сихоин-сэмпай? Разве я не имел право знать? Какого чёрта тут вообще происходит?!       — По нашим данным, женщина по имени Ренэйт является изгнанной с небес небожительницей, — в очередной раз огорошил здесь находящихся Ямамото. — А также последовательницей и, более того, любовницей Айзена Соскэ и матерью его сына.       — У этого ушлёпка и сын есть? — капитан Сой-Фон еле удерживала себя на ногах, а выпученные до предела глаза в черепе. Да даже капитан Куроцучи был шокированной вскрытой информацией.       — Этого мы не знали, — Кьёраку, стоявший в импровизированном кружке рядом с Укитаке и Уноханой, задумчиво посмотрел на Генрюсая.       — Эта информация поступила к нам недавно из секретного источника, — Ямамото говорил нехотя. Это вывело меня из себя окончательно.       — Разве после того, как вы вчетвером скрыли такую важную информацию, вы имеете право на «секретные источники»?! — Сой-Фон была в ярости. Не в такой, в какой обычно пребывала 24 на 7. В настоящей ярости. — Я капитан второго отряда и начальник отряда тайных операций, но ни у кого из вас даже мысли не возникло, что вот это вот всё — это не за нашими спинами назначить не пойми кого на пост капитана. Это настоящий заговор! Вас вообще не смущают эти пробелы в биографии этой женщины, и подписи в секретном, повторюсь, в СЕКРЕТНОМ документе «Информация засекречена»?! К ней, что, только Короля душ и небожителей допускают?!       — Не всех, но… — Укитаке ткнул локтем не успевшего договорить свою мысль Кьёраку, ведь Сой-Фон резко повернулась в его сторону, испепеляя гневным взглядом.       — Не понял… — какие ожидаемые слова от Зараки, — а чем тебе мелкая на посту капитана не угодила?       — Не в этом дело!!!       — Об этом просили не распространяться, не только Совет 46, — заговорила Рецу, — но и четыре великих клана, а также Урахара Киске.       — Ясно дело, сотворил такое с сестрой и тут же в кусты! — не унималась Сой-Фон. — Лучше бы дал ей умереть смертью, достойной такого хорошего солдата.       От мысли, что я мог никогда не встретить Нацу, внутри всё скрутилось. Повисшая тишина в архиве после слов капитана второго отряда, давила на виски и сердце. Я почувствовал, что больше не в силах находиться в этом помещении со всеми этими людьми, и поспешил удалиться. Всё равно, ничего конструктивного от них ожидать не следует. Развернувшись, я пошёл к выходу через расступающуюся толпу капитанов передо мной.       — Кучики! — вновь закричала Сой-Фон. Мне пришлось остановиться, в висках ощутимо что-то пульсировало. Закрыв глаза, я ждал продолжение её криков. — Ты, что же, ничего не скажешь?       — Урахара-сенсей ради спасения сестры совершил то, что было должно. Ямамото-сотайчо поступил мудро, решив сохранить их секрет.       — То есть, ты хочешь сказать, что это нормально?       — Нет. Это ненормально, — я снова вздохнул. Головная боль нарастала, видимо, придётся обратиться к лекарю. Уж и картинка мира стала то темнеть, то возвращать свою чёткость. — Я хочу сказать, что поступил бы так же.       Решив больше не отвечать ни на что, я поспешил к выходу. Мне срочно нужен был свежий воздух, я могу просто позорно свалиться в обморок посреди территории первого отряда. Я ускорил шаг, но у самого выхода меня перехватила… Нацу?       — Вы бледны, господин капитан, — заговорила она мягким голосом. Её улыбка сияла как никогда, глаза светились добротой.       Моё сердце ёкнуло, и я забыл, зачем мне небо даровало лёгкие. Вот она, передо мной, жива и здорова. Прекрасная, родная, так долго мною желанная и так бездарно упущенная.       — Вам нужна помощь.       — Нет… — я сам не узнал своё шёпот. Тело автоматически потянулось к ней — она раскрыла руки в преддверии объятий, и в тот же момент я сжал её так сильно, как только мог. — Мне нужна только ты. Моя Нацу.       — Но это обман, — тихо сказала она. — Меня здесь нет, и ты это знаешь.       — И пусть, — именно в этот момент мне захотелось весьма неаристократично послать куда подальше весь Готей, Сейрейтей, этот чёртов мир и реальность, в которой по воле какой-то там судьбы я вынужден ходить по земле, по которой ныне не ступает её нога.       — Ты должен проснуться, — её руки словно настоящие гладили мои волосы, и мне это нравилось. Как я могу проснуться, если всё моё естество желает забыться в этом сне? Этот фантом слишком жесток со мной. — Бьякуя. Очнись. Капитан Кучики! Вы слышите меня? Бьякуя, очнитесь!       Нацу растворилась, как и мир, в котором мне посчастливилось побывать лишь какие-то мгновения. Я открыл глаза, передо мной находилась рука с ватой, от которой исходил очень резкий и неприятный запах. Её держала взволнованная Унохана. Дальше неё был лишь размытый белый цвет. Я прикрыл глаза, ведь он свет был слишком ярок, и попытался несколько раз их снова открыть. Пока результат был неважный, я всё ещё не понимал, где нахожусь.       — Вы слышите меня?       — Вас и мёртвый услышит, — тихим сухи голосом ответил я и тут же ощутил в горле резь и сухость. — Я попросил бы стакан воды.       — Конечно, — вата исчезла из моего поля зрения и её тут же заменил стакан с такой холодной водой, что я ощутил это на расстоянии десяти сантиметров. Отпив из него, я вновь прокашлялся. Отчего-то чёткость зрения резко возросла, и я осмотрелся.       — Где мы?       — Вы не помните? — Унохана забрала из моих рук стакан и поставила на стол под моим боком и села рядом со мной. — Я пошла за Вами, оставив разбирающуюся с каждым паучком в том архиве Сой-Фон и остальных капитанов. Вы были очень бледны всё то время, что мы провели в том помещении. Я посчитала, что Вам нужно оказать помощь, как видно не зря. Вы лежали у двери к выходу на полу, когда я Вас догнала. Сейчас мы в моём кабинете в моей капитанской квартире. Кстати, Вы весьма тяжёлый, не смотря на обманчивое впечатление, производимое Вашим телом.       — Вы несли меня на себе?       Поразительная женщина…       — Не волнуйтесь, нас никто не видел, — она улыбнулась и, встав из-за стола, прошла к одному из многочисленных стеклянных шкафчиков, находящихся в этом месте.       — Я и не волнуюсь об этом.       — Да, — кивнула Рецу и вернулась ко столу, расставляя там какие-то склянки со странными названиями. — Вы волнуетесь о капитане Урахаре.       — С чего Вы вообще взяли? — умные какие все вокруг. Догадливые. Не их дело это. Я тяжело вздохнул и тут же пожалел об этом — голова дала о себе знать резкой, оставляющей тянущее послевкусие волной боли. Сморщившись, я приложил пальцы к виску и потёр его. — Ауч.       — Я слышала имя. Вы бормотали его в бреду, пока я окольными путями Сейрейтей несла Вас сюда, — безапелляционно заявила она. — Надеюсь, мне не стоит уточнять, кого Вы звали весь этот долгий путь?       — Не стоит.       Она протянула мне смесь чего с чем-то, которую готовила весь свой недолгий монолог, но я решительно отказался от неё отрицательным качанием головы.       — От чего Ваша душа так плачет сейчас? Вы ведь думали об этом. Вы оттолкнули от себя леди Урахару раньше, чем поняли, как сильно Ваше сердце жаждет владеть её. Вам следует вспомнить о той работе над ошибками, которую заставляют делать студентов в Академии духовных искусств после неудачи со сложным уроком, и хотя бы научиться принимать чью-то помощь. Не думаю, что Урахаре-сан понравилось бы то, что от сильного перенапряжения своей головы Вы падаете в обмороки на каждом шагу, — под конец своей слишком поучительной речи она стукнула меня костяшкой указательного пальца по лбу. В точке соприкосновения костей резко возник эпицентр пульсирующей боли.       — Ауч!       — Пейте уже, — она вновь протянула мне бутылёк, который я принял, но не без испепеляющего взгляда в её сторону.       — Я не падаю в обмороки на каждом шагу.       — Конечно, — снисходительным тоном ответила Рецу.       — И об этом никто не узнает.       — Даю слово.       — Тем более Нацу. Ей и так хватит волнения, — я залпом выпил отвратную на вкус жидкость и тут же закашлялся. Унохана решила избавить Готей-13 от главной занозы? Иначе я не вижу смысла в том, что она дала мне самый настоящий яд.       — Вы всё же собираетесь идти за ней? — Рецу забрала у меня бутыль и дала стакан со спасительной водой. Я осушил и его, после чего вопросительно посмотрел на эту странную женщину.       — Что значит «всё же»?       — Капитан Кучики, не поймите меня неправильно. Я не имею ничего против Урахары Нацуми… но вы не можете за ней сейчас пойти, — выражение лица Рецу изменилось. Оно стало холодным и каменным.       — Не поймите меня неправильно, — едким тоном начал я, — но это Вас не касается, капитан Унохана.       — Тогда… Вы не оставляете нам выбора. Заходите, — она сказала последнее слово громче, чем предыдущие свои фразы.       Словно по щелчку двери растворились. В кабинет зашли Зараки и малец Хицугая. С ними были их лучшие старшие офицеры.       — Капитан Кучики, — продолжила Рецу, — по приказу Главнокомандующего Вы отстраняетесь от своей должности и отныне находитесь под домашним арестом.