Мармеладные Кости.

      Встречаться с Тэном — это приключение, абсолютно всегда, будь то работа, галерея, прогулка по парку, да даже в спальне. Особенно в спальне. И не всегда эти приключения носили сексуальный характер, не всегда они были приятно влажными и тягуче сладкими. Иногда приключения носили исключительно проблемный характер. Вот и сейчас вампир ехал домой к Тэну, хотя уже к ним домой, в приятном предвкушении, обнять за тонкую талию, сжать небольшие ягодицы в ладонях, уткнуться в шею, чтобы почти сразу же вылизать ее, совершенно бесстыдно и даже неприлично по меркам вампиров. В брюках костюма в один миг становится теснее и приятно тяжелее. Паркуется Ли с задумчивой улыбкой, и что-то насвистывая под нос, а потом вдвое быстрее привычного поднимается по лестнице до нужного этажа, Тэен категорически избегал лифта в доме своего тыковки, по туманным для всех, и него самого, причинам. Возможно, работала паранойя, обострившаяся после событий в галерее Ведьмы. Конечно, после беседы Тэмина с главой враждебного гнезда, все семейство Ли получило неопровержимые гарантии, что никто более не тронет ни семью, ни Тэна. Тэен снял круглосуточное наблюдение, отослав Лукаса, Марка и W. Конечно же, ни Тэмин, ни Тэен не были столь беспечными, и на одном из складов ровными рядками лежали черные пакеты с «упакованными» телами, большей частью семьи, посмевшей показать клыки Тэмину, обрекая оставшихся на непомерные долги и фактическое рабство. И даже несмотря на такие меры и милостивое позволение покидать «башню», у вампира дергался каждый нерв от обострившегося внимания, стоило ему потерять Тэна из виду. Но сейчас, когда приятная истома разливалась по черным венам, Тэен мог думать только о мягкой и сладкой коже, о темных глазах с золотыми искорками, о своей паре. И вот он заходит, умывается, знает по запаху, что его Ведьма в спальне, на ходу стягивает пиджак и отстегивает кобуру, Тэен толкает дверь и…       — Тэн, что это? — устало вздыхает вампир, у него действительно входит в привычку, ну то есть он уже просто все негодование и непонимание или же очередные выходки подчинённых или Тэна выражает такими вот вздохами.       — Наше новое постельное белье, нравится? — парень широко улыбается и даже, кажется, светится не то от радости, не то от гордости.       — Ты его в детском отделе купил что ли? — выгнутая бровь и попытка понять, откуда столько восторга.       — Стебешься?!       Тэен еще раз вздыхает и опускает взгляд, видя, что образ домашнего тыковки завершают носки с… Конечно же, Малефисентой. Если бы он не знал своего Ведьму, то подумал бы, что инфантилизм зашкаливает. Тэн в это время опасно щурится и, шипя, интересуется:       — У тебя какие-то проблемы с Малефисентой?       — Нет, но… — Тэен пытается.       — Может, ещё Алису в стране чудес не любишь? Между прочим, на вечеринке Тэмина я был в костюме Алисы, а ты был очень даже не против залезть под мою юбку! — Ведьма с вызовом принимает позу «руки в боки», даже как-то нахохлившись.       — Тьма! Тэн! — нет, вампира не смущает то, что у них случилось фактически прилюдно, в одном из туалетов, на вечеринке. — Я не смогу заниматься сексом, когда с постели на меня смотрит… ещё одна ведьма! — вампир заламывает брови и смотрит действительно с паникой, перспектива кувыркаться с диснеевской злодейкой на постельном белье, ну как-то заставляла все опуститься.       — Ты серьёзно?! — Тэн от шока даже рот открывает.       — Ну… Она смотрит… — все, что может выдать Тэен в свое оправдание.       У Ведьмы, очевидно, кончается терпение и понимание, что не так с его выбором, и он начинает натурально закипать. Возможно, виноват и не Тэен вовсе, хотя, конечно, по скромному мнению Тэна, в период гнева всегда виноват именно Тэен, но факт остается фактом, сейчас парень злится. А вампиру остается стоять с чашей непонимания и интуитивно искать пути к паре. Но… если у Тэна настроение закипеть, значит, ссоре быть. Как говорится, если человек решил поругаться, значит, он поругается. Вот и сейчас Ведьма пыхтя, уходит на кухню, задирая подбородок и поджимая губы. «Приехали», — думает вампир и идет следом, не так он хотел провести рассвет и день, ох, видит Тьма, не так. Но между ним и плотскими утехами встала Малефисента… Вот уж поистине злодейка. Да и сам Ли был хорош, ему вдруг принципиально стало убрать белье, ну вот не сложилось компромиссного решения, не сложилось уступчивости.       Тэен заходит на кухню, где Тэн уже кидает ветки и измельченные листья в кастрюлю, стоящую на огне, малодушно вампир надеется, что это зелье не для него.       — Тыковка, давай не будем ругаться, — Ли дожидается, пока Ведьма поднимет на него взгляд, и совершает явную глупость, — просто сменим белье.       Три, два, один… В Тэена летит ложка, которую вампир на автомате ловит и смотрит круглыми глазами.       — Сменить я могу только тебя! — парень резко кидает корень лотоса в свое варево и смотрит прямо с вызовом.       — Эй, это просто белье! Просто сделай, как я прошу, — Ли несет не меньше – стресс, усталость, страх.       — Пока в твоём желудке плещется моя кровь, ты будешь делать по-моему! — Тэн впервые за все те долгие годы, что они вместе, злится так сильно.       — Тихо-тихо, я понял, — вампир примирительно поднимает ладони, наконец, понимая, что они ругаются вовсе не из-за белья или Малефисенты.       — Тихо? — у Ведьмы только что глаз не дергается.       Взглядом Тэн ищет, что еще можно кинуть в вампира, явно не догоняющего, что не все в порядке, и им необходимо вот это сюрреалистичное представление, шекспировские страсти в трех актах. В полет отправлен мешочек вербены, который Тэен тоже ловит и инстинктивно, так же, как и ложку, прижимает к груди. Ведьма тем временем, видимо, доходит до точки кипения, когда магия рвется наружу, когда самообладание тает, как лед в бокале с виски. Вампир, наконец, понимает, понимает всю комичность и глупость ситуации. Ему еще больше хочется обнять свою пару.       — Тыковка, у тебя талант… — устало улыбается Тэен, смотря на раскрасневшегося, злого, сияющего золотом Тэна. — Талант пытать меня с инквизиторским рвением и дотошностью…       Следующим в вампира летит кастрюля с незаконченным зельем и гневные высказывания на незнакомом языке, Ли очень надеялся, что это лишь нецензурная брань, а не моледиктус или еще какое стремное или смертельное проклятье.       Уговаривать сейчас Тэна выслушать или даже дослушать, ну такое себе, бесполезное, в общем-то, занятие, и Тэен действует, как истинный вампир. Ли рывком пересекает кухню и перехватывает запястья Тэна, строго смотря в золотые глаза, прижимает к себе, стискивая в объятиях и немного качая.       — Ты действительно пытаешь меня, тыковка, тем, что не говоришь прямо, что я сделал, и почему ты обижаешься, и не смей прикрываться Малефисентой.       Тэн пыхтит и пытается вырваться из крепкой хватки, но вампир непреклонен, держит железно. В итоге Ведьма сдается и затихает, дышит тяжело, но заметнее успокаивается.       — Я не знаю… Я сам не знаю, правда, я не обижаюсь на тебя… Но я обижен, что мне пришлось так долго сидеть дома, под «домашним арестом», что в мою картину, в раму попала пуля. Я знаю, что я сам виноват, но мне все равно обидно, меня переполняет злость в никуда, не на тебя, но ты рядом, и я срываюсь на тебе, и меня это бесит самого, — Тэн выдает все на одном дыхании, не прерываясь и жалобно смотря. — Идиот, пиявка.       Тэен улыбается, обнимает уже мяче, выпустив запястья из хватки, нежно прижимая и чмокая в лоб, поглаживая по растрепавшимся волосам и щекоча под подбородком.       — Ты можешь злиться на меня, обижаться и быть недовольным, но ты должен говорить все прямо, — у вампира нежность и доверие через край. — Но ради Тьмы, давай хотя бы наволочки купим без Малефисенты, мои губы должны касаться только тебя.       — Хорошо, — Ведьма соглашается со всем сразу, улыбается и поднимает взгляд с тающим золотом в глазах. — Я куплю другие наволочки, чтобы тебя не смущала такая импозантная женщина. Но пододеяльники мы оставим!       — Пододеяльники, так и быть, я потерплю… — посмеивается вампир, вжимаясь носом в макушку пары.       — Но носки-то тебе мои понравились? — мурчит в шею Тэена Тэн.       — Просто потрясающие носки, — Ли гладит успокоившегося Ведьму по спине, между лопаток и опять покачивает. — Наденешь их на наше свидание?       — Только носки?       Тэен не видит, но шеей чувствует усмешку Тэна, это приятное чувство. Они все устали, и он не подумал даже, что его забота и меры предосторожности могли так сильно задеть его мальчика, он опять забыл, что у смертных все по-другому. Что даже две недели дома, с ограниченным выходом, да и то, считай, под конвоем, пока все не улеглось, для смертного могли вполне себе обернуться тоской и обидой, а примешай туда чувство стыда и раскаяния, вот и получилась бомба замедленного действия, расплескивающая эмоции и напряжение. Но они не зря продержались уже столько лет, ни одна ссора не могла стать поводом для серьезных проблем в их отношениях. И вампир может выдохнуть, ведь у них снова все ровно. У них нет претензий, и они снова «вошли в колею». От Тэна снова не исходило нервных вибраций, только ровное дыхание, участившееся сердцебиение, Тэена немного ведет от теплой кожи, от лисьих глаз, он слушает стук сердца, и ему хорошо. Вампир не выдерживает, никогда не мог, касается кончиками пальцев мягкой кожи щеки, поглаживает и… Тэен приоткрывает рот, ему много усилий стоит не вытащить язык и не облизать лицо Ведьме.       — У тебя стоит, — констатирует факт Тэн, смотря в глаза, но его проворная ладонь далека от лица своего мужчины.       — Э… думаю, ты прав, — глупо отвечает вампир.       — Я всегда прав, пиявка, — кусая нижнюю губу, улыбка Ведьмы слаще и ядовитее, чем у демонов, — я так полагаю, ты планировал такой досуг?       Тэену не стыдно, он не умеет смущаться, он не ощущает ничего даже близкого, но, Тьма побери, только не с Тэном! Ведьма его словно окунает в котел с эмоциями и наблюдает, как тот будет плескаться в этом диком вареве. Даже не просто плескаться, а тонуть, задыхаясь эмоциями и множеством граней простых чувств. Вот и сейчас, этот мальчишка улыбается, как змей, дышит чаще и кусает свою губу, кокетничая, прикрывая глазки и совершенно бесстыдно шепчет:       — Трахни меня, Ли Тэен.       И у Тэена не только член поджимается, у него внутри все обрывается, катится в бездну, рушится. Сексуальность Тэна порой была на тонкой грани от порочности и распущенности, но никогда она не была пошлой. Красивой, даже совершенной. Сексуальность Тэна, была природной, отточенная язвительным и острым умом, ещё одним орудием к достижению своих целей. И Тэен был позорно легко сражён. Вампир не мог противиться желанию прикоснуться, быть ближе, едва заметно втягивать лаванду в легкие, не говоря уже о желаниях более взрослого, рейтингового характера. И теперь они стоят посреди кухни, где Тэн предлагает себя. Предлагает каждый раз, зная, что его хотят, что он желанен. И предлагает он себя только одному, только один вампир владеет им безраздельно, его любовью, душой, кровью и телом. И сейчас Ведьма улыбается и думает, что когда впервые так грязно предложил заняться сексом своему вампиру, то они оба открыли ящик Пандоры, о котором подозревали лишь на периферии своего сознания.       Тэен рычит, вжимая Тэна за плечи в стену. Они впервые у Тэена, в его квартире, после собрания в общем доме вампиров. Где Тэн тоже присутствовал. И, Тьма побери, собрание было экстренным, и звонок Тэмина буквально вытащил их из кровати. И сейчас, когда Ли почти хлопком закрывает дверь своей квартиры, да так сильно, что электронный замок пищит возмущенно, тащит Тэна через прихожую, хотя бы в гостиную, вжимает парня в стену и рычит в шею, спеша огладить тело, прижать к себе. У такой страсти было две причины: злость на Тэмина и злость на Тэна. На Тэна, у которого прекрасный рот не держался закрытым. На чертовом собрании, когда Тэмина понесло в дальние дали рассуждений о бизнесе и нудные речи о предстоящих туманных сделках и слияниях, которые могли и не состояться вовсе, Ведьма не выдержал и, закинув ногу на ногу, что по определенным причинам было для Тэена провокацией чистого вида, скучающе поинтересовался — долго ли будет господин старший Ли вещать о совершенно бесполезной херне, и вместо демагогий, может, спросит уже у Ведьмы про «туманное» будущее. Сказать, что у Тэена остановилось сердце, не сказать ничего, к его священному ужасу у его парня даже сердечко с ритма не сбилось, он лишь нагло поднял подбородок и хитро посмотрел в глаза Тэмину. У Тэмина же, кажется, в тот самый миг в груди зародились неподдельное восхищение и любовь к дерзкому мальчишке. В зале совещаний возникли небольшие возмущения, что дало очки репутации Ведьмы. Так и начался длительный путь Тэна, как ведьмы в клане Ли.       Сейчас же у вампира срывает остатки терпения, его желание льется через край, а под его когтистыми ладонями теплое готовое ко всему тело.       — Я даже не знаю, что больше я хочу, твои чертовы бёдра? Твою круглую маленькую задницу? Или твой поганый рот? — шипит Тэен, сильнее сжимая ладони на узкой талии Ведьмы, он утопает в своих порывах и похоти.       — О, Тьма! — Тэна мелко трясёт, он уже готов скулить и хныкать, его личный монстр сегодня в отличном настроении, и все внутри поджимается… особенно эластичные стенки плотно обхватывают небольшую пробку, что в нем.       — Даже Тьма тебе не поможет, — вампир рыкает и прихватывает клыками загорелую кожу, чуть царапая ее.       — Монстр… — задыхаясь стонет Ведьма, вскрикивая, когда когти рвут на нем рубашку и впиваются в бока.       Вампир тут же выпускает своего мальчика из хватки и перепугано смотрит, но видит лишь золотую радужку и вожделение, никакого страха или попыток убежать. Но все же контроль внутри заставляет отпрянуть, однако ловкие пальцы ловят вампира за рубашку, тянут обратно и мягкие губы шепчут: «Не бросай меня». Тэн смотрит так открыто, так томно и так многообещающе.       До Тэена медленно доходило осознание, простая истина сложных чувств и пристрастий Тэна. Тьма побери его, он жалкий и нечуткий партнер, раз не смог отделить из их общего ядовитого безумия, тягу Ведьмы к легкой эпизодической боли, тягу к грубости во время секса, но он слепо списывал все на яд… Совершенно забывая про свою тягу эту самую боль дарить, сжимая тонкую шею, шлепая по ягодницам и бёдрам, и нет… Все это он делал не в состоянии опьянения от крови. Он был вполне себе трезвым. Его просто тянуло в чёрную бездну, где кольцами с золотой чешуей сворачивалось то, из чего состоял Тэн. И если для того, чтобы им обоим кончить, требовалось сжать волосы Ведьмы на затылке и грубо толкаться в его рот, или же шлепками довести до крика и беспрерывно текущего предэякулята, или с силой заломить тонкие запястья на поясницу… что же, Тэен с радостью готов выполнять все это и намного больше.       — Ты слишком хорошо пахнешь, — Ли шепчет хрипло, лижет шею, не кусает пока, но он близок, — я больше не могу сдержаться.       Ведьма лишь стонет на это и сводит свои колени теснее, его провокации на собрании, его вызывающее поведение, не дались ему так просто, как могло показаться всем, в том числе и чутким на слух вампирам. А теперь, когда не было нужды терпеть и держать лицо, Тэн хныкает и смотрит просяще. У Ли хрустят границы терпения. Он поднимает своего мальчика под бедра, несет почти вслепую в спальню, бросает в подушки и рычит, нависая сверху, и его хватает лишь на пару фраз, прежде чем он теряет свое здравомыслие:       — Тыковка, прости, но с рубашкой и брюками придется попрощаться…       Дальше раздается хруст и треск срываемой ткани, Ли, наконец, не церемонится и рвет ткань когтями, обнажая совершенную кожу под вскрики и удивленное: «Животное!». На реплику Тэен лишь ухмыляется и прижимается губами к поджавшемуся плоскому животу Ведьмы. Поддаваться безумию легче, когда вас двое, когда твой любовник согласен, когда он и инициатор, и соучастник. Это легко сходить с ума под томные вздохи, нетерпеливые ерзания по простыням, под впивающиеся в спину коготки. Это легко. Тэен трется лицом, гладит пальцами уже без когтей, но сжимает до синяков. Опускается ниже, прикусывает бедра, чмокает в коленку, языком скользит по голени, чтобы поцеловать пальчики, переместить внимание на вторую стопу, все ещё внутренне восхищаясь чёрному педикюру. Ли обожает буквально каждую часть тела своего Ведьмы, маленькие узкие стопы, длинные прямые ножки, замечательные бедра, которые хочется не то сожрать, не то трахнуть, талию, такую изящную, грудь, на которой так удобно ставить засосы, длинную тонкую шею, что была создана совершенным творцом по образу и подобию… Лицо Тэна для Тэена всегда было… Как мраморное изваяние, как Галатея, как те самые картины, как мерзкая Мона Лиза с ее отвратительной полуулыбкой, которую хотелось содрать. Тэн, как старик и как дитя, его красота не хищная, но опасная. Он, как ядовитые цветы с шипами. У вампира для описаний лишь чувства, брошенные к идеальным ногам, лишь сердце, отданное в изящные пальчики, лишь острые зубы и клыки, которые он готов горстью высыпать в узкие ладошки. Да, Тьма побери, если Тэну понадобится, он свой прах упакует и преподнесёт в дар. Он влюблён и безумен.       Тэен отрывается от вылизывания внутренней стороны бедра и, запрокинув голову, хватает воздух ртом, нужно ли ему это? Возможно. Он буквально плачет от своих чувств и желания, по его щекам катятся прозрачные, как у всех, соленые слёзы, и Тэн подрывается с постели, садится рывком, ловит за острые скулы ладонями, целует, вылизывает слёзы и шепчет безумно:       — Я тоже, милый, я тоже!       У них всегда, не как у всех. На грани. Пополам с безумием. У них любовь. Как в книгах. Как в песнях. Как у смертных… отчаянная. Живая. Такая, что Тэен, не боясь более себя и их общих желаний, впивается в ответ поцелуем, запускает пальцы в волосы Тэна, сжимает с силой, оттягивая голову, оголяя шею, и широко раскрыв рот, кусает. Под крик, вопль. Потому что много. Сильно.       Тэн брыкается, кричит, захлебываясь, царапает спину вампира, выдирается из хватки, причиняя боль и удовольствие себе же. Он не затихает, даже когда по его бёдрам скользят когти, лишь сильнее бьется, как синичка в клетке. Но… Тэн не испытывает потребности быть свободным в этот момент. Ему нравится, что и как с ним делает Тэен. Он в истеричном восторге, что Ли, наконец, отпустил себя. Что они оба наконец пришли к своим желаниям. Что нет более потребности извиняться друг перед другом.       Яд несётся со скоростью сердечного ритма, лишая Тэна осколков здравомыслия, он не понимает, как снова оказывается в подушках, не осознаёт, когда рот его личного монстра оказывается на его члене. Зато он прекрасно чувствует небольшие ранки на бёдрах, стекающие струйки крови и пальцы, нажимающие на основание пробки, создавая дополнительное давление. Ведьме жарко, по вискам и лбу стекают капельки, между лопатками тоже мокро, даже на бёдрах испарина, он словно в лихорадке. И Тэен не делает ситуацию легче. Вампир отрывается от паха любовника, поднимает голову и облизывает свои припухшие губы. Улыбается ужасно приторно, и его пальцы, нажимавшие до этого на пробку, начинают тянуть её, вытаскивая. Тэн почти чувствует облегчение, наивно полагая, что сейчас его заполнит член Ли Тэена, но… когда пробка уже наполовину вынута, Тэен толкает ее обратно, под вскрик и дальнейший стон. Улыбка на губах вампира шире. Пытка для его милого мальчика только начинается. И оба этим наслаждаются. Кровь Ведьмы не даёт прийти в себя и испугаться, а яд не даёт почувствовать боль. Хотя все это, конечно, самообман — никаких страхов и боли. Только похоть, которая даже сдвигает любовь.       — Какой же ты жадный… — с безумным восхищением хрипит Тэен, снова вытягивая и толкая обратно пробку, растягивая и раскрывая максимально.       — С…сука! — надсадно стонет Тэн, вытирая пот с лица и груди.       Вампир сходит с ума, его спальня пропиталась запахом его Ведьмы, его постель наконец-то опорочена. И кто запретит ему продолжить пытку? Никто. Клыки снова проникают в нежную кожу на внутренней стороне бедра, а пальцы с силой продолжают трахать Тэна анальной пробкой. Ведьма уже просто закрывает лицо руками и кричит, кажется, на одной ноте, пока с его крепко стоящего члена течёт, пока его бедро вновь и вновь прикусывают, пока яд щедро уносит его в небеса. Ли с рыком отрывается от ранок, лижет напоследок, вытаскивает пробку совсем, бросая на пол, где звонит его телефон, который он выронил, пока нёс своего мальчика.       — Я готов сдохнуть от одного твоего вида… — как откровение.       — Дорогой, только не на мне, — у Тэна откуда-то берутся силы шутить, и это как вызов для Ли.       Он рывком переворачивает Тэна на живот, приподнимает, ставит на колени и отводит одну ягодицу в сторону, любуется растянутым входом, кусает свои губы, шипит, свободной рукой старается расстегнуть брюки, торопится, но справляется.       — Тьма, твоя дырочка даже не может закрыться до конца.       В Тэна словно двойной бурбон заливают от таких грязных слов, ну и чей рот здесь надо вымыть с мылом? Но Ведьме нравится, он в почти щенячьем восторге. Похоже, сука все же тут он, течная и скулящая.       — Что, малыш? Хочешь мой член в свою попку? — Тэен дышит через раз, пережимает свой член у основания и рычит беспрерывно.       — Да-да! Пожалуйста, блять!       Просящий, даже так грубо, Тэн это что-то. Тэен не в праве отказать. Поэтому загоняет сразу и до основания. Обоим приходится замереть на доли секунд. А потом Ведьма почти соскальзывает с его члена, только для того, чтобы до шлепка ягодиц об бедра насадится. Смешавшиеся стон и рычание. Одна мысль — двигаться, и Тэен двигается, и черт, Тьма, они с Тэном не попадают в ритм, в какой-то момент он выходит, а Тэн соскальзывает, а потом оба движутся на встречу. Скорее всего это больно, но Ведьме плевать, он высоко кричит и тут же скулит, мелко дергая бёдрами, пока Ли замирает от шока. Его мальчик двигается, доводя себя до разрядки, и резко толкается к нему, хныча и пачкая простыни, замирая и, кажется, плача. У вампира первый порыв извиняться, проверить состояние, но его мальчик… Тэн поворачивается, садится на колени, широко разводя бедра, почти ложится, так сильно прогибается в спине назад, открывает рот и высовывает язык. Тэен перестаёт существовать, Тэн на коленях, с открытым ртом, весь мокрый, только что кончивший, в слезах… и он ждёт! Ли хватает пары движений ладони по члену, чтобы кончить Тэну на язык, губы, щеки и даже ресницы. У них никогда не было нормально. Для них было нормально то, что было. Вампир подаётся вперёд, все же укладывая Ведьму, целует, вылизывает рот и щеки, чувствуя свой вкус, стирает сперму с ресниц, слизывает капельки пота с висков и долго трется в шею, под загнанное дыхание и переменный шёпот «я люблю тебя».       — Что? — Тэен выгибает бровь, отстраняясь немного, но не разрывая объятий.       — Ничего, — невинно улыбается Тэн, дожидаясь, пока вампир отвлечется, и добавляя, — просто вспомнил, как ты трахнул меня пробкой, потом членом, а после кончил мне на лицо!       То, как радостно и буднично сообщает о воспоминании Тэн, определенно оставит Тэена инвалидном, хотя, ну конечно же, у вампиров не может быть проблем с сердцем!       — Тыковка… иногда я просто уверен, что умру из-за тебя, — качает головой Ли, смотря на свою пару.       — Ну… может быть, не исключено, — смех, как звон колокольчиков, — ну, так ты все ещё настроен на постельную вечеринку?       — Определенно, да, — кивает Тэен.       — Тогда давай сначала поваляемся в ванной? — Тэну прекрасно удаются милые выражения личика.       — Ты ходил в Lush? — понимающе хмыкает Ли.       — Дааа… — тянет, от чего-то смущаясь, Ведьма, — там снова бомбочка «Снежная Фея», и пена для ванны с лавандой, а ещё я не смог пройти мимо «Богини», хотя, конечно, это больше подошло бы Тэмину…       Тэен терпеливо слушает, но бровь укоризненно выгибает на словах о своём «отце».       — Я, правда, хочу поваляться в горячей воде с тобой, ну давай, будет здорово, я даже дам тебе поставить плейлист, и так уж и быть никаких свечей! — Тэн выглядит, как капризное дитя, которое идёт на уступки.       — Тьма… — вздох, ну кто откажет такому котику? — Можешь оставить свой плейлист, я думаю, твои ненаглядные Трой Сиван и Олли Александр уж точно не помешают.       Тэн улыбается широко и тычется лбом в плечо вампира, выскальзывает из объятий и торопится в ванную. Тэен фыркает и чувствует себя счастливым и до розовых соплей влюблённым. Тьма, он такой живой с Тэном. И пока его тыковка возится с водой и наверняка собирает им целый набор по уходу, от умывалок до масок и патчей, он решает собрать небольшой перекус для Тэна. Обычно они обходились зельями, но Тэен был сторонником не только зелий после кровавых обедов, но и нормальной еды, ему вообще-то хватило недавних нервов, не хватало, чтобы его малыш похудел или истощил себя. Ли готовит сэндвич, заворачивает в бумагу для запекания и кладет в холодильник, ищет на полке нужное зелье и предусмотрительно переливает его из стеклянной бутылки в кружку.       Ему действительно стоит присмотреть за порой беспечным Ведьмой. Тэен, задумавшись, жует лист салата и смотрит в окно, когда его со спины за талию обнимают тонкие руки, а на плечо опускается подбородок.       — Что интересного ты там нашел? — интересуется Ведьма.       — Рассвет, — оборачиваясь и ловя любовника за талию, отвечает вампир.       — И как тебе? — морщит нос Тэн, улыбаясь и склонив голову.       — Мм… то что я вижу сейчас лучше, определенно, — Тэен любуется своей парой.       — А теперь пойдем, дорогой, вода стынет, — Ведьма тянет своего любовника в сторону ванной, мягко держа за ладонь своей.       Вампир опускает голову и идет медленным развязным шагом следом, смотря из-под челки, как школьный хулиган, который собирается озорничать. Тэна всегда забавляло такое шкодливое поведение. Его вампир был в такие моменты словно… свободным от своих обязанностей, от вечных проблем и какой-то суеты. Они были друг для друга и все.       — Когда у тебя выходной? — снимая пижамную рубашку, интересуется Ведьма.       — А что такое? Я могу освободить пару часов среди ночи… — вампир прикидывает, в какой день это будет проще всего сделать.       — Нет… — качает головой Тэн, — я хочу погулять с тобой и посмотреть на тебя в джинсах и футболке, знаешь, кеды там, худи…       — Ты скучаешь… — правильно понимает посыл Тэен.       Тэн кивает и отворачивается, стягивая пижамные штаны и носки, те самые с Малефисентой, он избегает показывать своей паре надутые губы и расстроенное лицо.       — После Рождества, — Тэен полностью нагой, он шагает в горячую воду, в которой уже растворена лавандовая бомбочка, — даже если мне будут угрожать солнечными ваннами, я возьму две недели «отпуска».       — Обещаешь? — Ведьма стягивает простые серые боксеры и залезает в ванную, устраиваясь спиной к груди вампира.       — Я обманывал тебя? — хмыкает Тэен, откидываясь на бортик ванной, укладывая на себя любовника.       — Никогда, — Тэн довольно улыбается и нежится в горячей воде и объятиях.       — Вот именно, тыковка, так что потерпи всего две недели, и все мое время будет для тебя, — шепотом обещает вампир.       Ведьма прикрывает глаза и мурчит, пока длинные пальцы Тэена массируют кожу головы, и тихий шепот вампира сообщает ему о том, куда они могут съездить и чем заняться в их отпуск. А потом, около часа спустя, когда вода совсем неприятно холодная, Тэен спускает ее, и с нежностью принимается за мытье головы своей пары. Тэн смеется, пока Ли натирает его мочалкой с ароматным гелем, и отфыркивается от пены, смеясь, конечно же, оказывая ответную услугу своему любовнику, промывая алые пряди и чмокая в острые черты лица. Конечно, невинные поцелуи долго таковыми не остаются. И вот уже Тэн почти висит на Тэене, пока тот со страстью целует его, расплескивая воду и остатки мыльной пены.       — Нам стоит вылезти из ванной, иначе быть травме, — между поцелуями говорит Тэен, мягко отстраняя от себя Тэна.       Ведьма дуется, но у них уже был опыт в душе, который кончился травмой плеча и растянутой лодыжкой, и здравомыслие побеждает. Тэн вылезает из воды и надевает халат, пока Тэен оборачивает вокруг бедер полотенце, тянется за вторым на полке, и накидывает его на мокрые волосы пары, тут же кутая того, как ребенка, и чмокая в нос, идет в спальню. Тэн, нахохлившись, идет следом и застает умильную картину, вампир с фырканьем выкидывает подушки из кровати, косясь на них с явным недовольством. Ведьма прижимает ладошку ко рту, сдерживая смешки, его мужчина бывает таким забавным.       — Я не шутил… — словно оправдываясь, отвечает на смешок Тэен.       Тэн качает головой и вытирает полотенцем волосы, укладывать их нет смысла, не сейчас точно. Но вот нанести хотя бы крем он обязан.       — Итак, ты думаешь Тэмин легко расстанется с тобой? Особенно, после вступления в бразды правления, — спрашивает Ведьма, сидя перед туалетным столиком и смотря на любовника в зеркало.       — У него не будет выбора, — Тэен ловит баночку крема, которую ему кидает Тэн, и следуя его примеру, мажет лицо, — думаю, ему будет лучше отпустить меня к тебе, чем, если я уеду, скажем, на полгода на переговоры в Японию.       — А ты хитрый старый лис… — с гордостью фыркает Ведьма, массируя роликом кожу, и, щурясь, читает состав крема для век и, кажется, делая это несколько запоздало.       — Я готов на шантаж отца, лишь бы побыть с тобой, — баночка с кремом опускается на тумбочку, а Тэен ложится обратно на простыни и смотрит на потолок, слушая, чем занят его мальчик.       — Итак, на что ты еще готов ради меня? — спустя время, спрашивает Тэн, успевший скинуть халат и стянуть полотенце с бедер вампира, и на эти самые бедра усесться верхом.       — На все, тыковка, абсолютно на все, — серьезно отвечает вампир.       — Даже… если я захочу… — Тэн немного медлит, облизывает губы, — надеть на тебя ошейник и трахнуть?       У вампиров не бывает проблем с сердцем — Тэен себе скоро тату такое набьет, видит Тьма. Он переводит взгляд с потолка на свою пару, на автомате складывая ладони на покатые бедра. Не моргая, он смотрит на Тэна, словно из-под толщи воды.       — Тыковка, если ты хочешь, мы сделаем это, — все, что в итоге может ответить вампир.       — Не буквально, — поправляется Тэн, — но я буду сверху.       Оба, словно непослушные дети, ворующие сладкое, пробующие что-то новое. Что-то до чего еще не додумались до этого, или даже не хотели думать. Тэн все еще с сомнением смотрит на Ли, зачесанные назад красные потяжелевшие от воды волосы, острые черты лица, алый взгляд, бледная кожа.       — Я правда люблю тебя, больше всего, что имею или имел, — честно признается Тэн, поглаживая щеку вампира и улыбаясь мысли, что его любовнику пора бриться.       — Я знаю, любовь моя, — отвечает взаимностью Тэен, — поэтому, просто сделай то, что хочешь.       Тэн кивает, медлит еще несколько секунд прежде, чем покинуть бедра вампира, и сначала нырнуть в шкаф за бумажным пакетом, кинуть его на простыни рядом с любовником. А затем Ведьма, выхватив из тумбочки тюбик смазки, кошкой скачет обратно в постель.       — У нас будет одно правило, ты не трогаешь меня начиная с сейчас, пока я не разрешу, и только для укуса… если для тебя это будет слишком, просто останови меня… Мы договорились? — Тэн серьезен, как никогда.       — Тэн. Я… я понял.       Дальше все происходит быстро, и для Тэена градус повышается, его милый любовник, его пара, сначала надевает на него небольшой, но крепкий кожаный ошейник с цепочкой вместо поводка, для чего вампиру приходится поднять голову, а Ведьме почти вплотную к нему наклониться, что делает момент еще интимнее. А дальше Тэн выдавливает смазку на пальцы, и Тэен уже жалеет, что ему нельзя трогать своего любовника, потому что то, как пальцы по очереди наполняли парня, лишало воли и заставляло чуть ли не скулить. Но запрет есть запрет. А это означало, что пытка продолжилась. По истине инквизиторская жестокость — тихие, протяжные стоны, вставший покачивающийся член, приоткрытый рот, влажные губы и прикрытые золотые глаза в плену черных ресниц. Вся эта картина… у Тэена в голове снова всплывали строки их Демона — «Тоску любви, ее волненье постигнул Демон в первый раз», дрожь проходит по всему телу вампира. Его пара прекрасен. И мысли самого Тэена, отражаются на лице Тэна, который с восхищением рассматривает свою пару. Тэен для него, как лик с холста, да, Тэен не демон, но он для Тэна и есть вершина идеала. И сейчас, пока тонкие пальцы растягивали эластичные стенки, вампир пребывал в подобии прострации, и опять между ними не было слов, лишь немые эмоции. Вампирам тяжело подчиняться, особенно, таким сильным, как Тэен, но он подчиняется, потому как просит его пара, да они не поменялись кровью, не провели ритуал, но он слушался Тэна во всем. Даже если дело касалось постельных утех. Руки остаются при нем, но он шипит и рычит, прося или подгоняя любовника. Тэн сводит брови домиком, когда добавляет в себя третий палец, и хнычет, ему самому ни чуть не лучше от устроенной пытки, но таковы правила. Смотреть в глаза, смотреть на замершего вампира, который даже не трогал себя, забыв про личное возбуждение, только выжидая, как истинный хищник. Лишь когда пальцы стали свободнее двигаться внутри, Тэн с нетерпением вновь оседлал бедра вампира. Он замер на секунду, словно не решаясь, но тут же поведя плечом, он перехватил цепочку поводка и, склонившись низко над вампиром прошептал:       — А сейчас, я хочу чтобы ты укусил меня.       Тэен скалится показывая клыки, закрывает глаза, сильно жмурясь и приподнимаясь, тыкается прохладным носом в подставленную шею. Широко мажет языком, а после кусает. Не удерживая в объятиях, это делать непривычно, но это желание его пары, и он будет покорно исполнять его. Глотать кровь не совсем удобно, капли стекают по подбородку, поза неудобная, но в этом есть что-то… особенно, когда дрожащая рука натягивает цепь. Тэн стонет, опираясь одной рукой в матрас, из второй выпуская поводок, и, не стерпев, обхватывает член Тэена, направляет его в себя, и на одном из крупных глотков вампира, опускается ягодицами вниз. Два стона. И, Тьма побери, яд словно достигает центра удовольствия быстрее обычного. Вампир перестает пить, облизывает ранку вокруг, прижимается губами напоследок, а потом цепь натягивается, и у Ли вообще рвется связь с реальностью. Тэн приподнимается и снова опускается, у Тэена темнеет перед глазами, он пытается задать ритм, двигая бедрами, но его мальчик тут же прекращает двигаться. Алгоритм понятен сразу, и вампир, шипя, замирает, и тут же Ведьма снова начинает на нем двигаться. В какой-то момент Тэн двигается настолько быстро, что у Тэена не остается сил сдерживать руки, и он вцепляется в новые, свежевыстиранные простыни, благоразумие все же при вампире, так как его сознание на грани, на периферии не позволяет выпускать когти, иначе он получит обиду за простыни. Крови ему достаточно, но прикосновений не достает, ему хочется обнять, почувствовать горячее тело под пальцами, целовать и прижимать теснее. И он видит, что его мальчику тоже нужны объятия, но пока не прозвучит «можно», никаких тактильных порывов. Тэн особенно резко опускает бедра вниз, замирая и сжимая внутри себя член, мелко дрожа и натягивая поводок, сильно до легкой асфиксии, выгибаясь и запрокидывая голову, жадно хватая воздух, словно это ему перекрыли доступ к кислороду. Движения резче, ток крови быстрее, у Тэена голова кругом, на нем фактически скачет любовь его бессмертной жизни, подводя к оргазму их обоих все ближе. Тэн так громко и высоко стонет, что вампир не выдерживает, послав все к черту, и предупреждает:       — Я собираюсь дотронуться до тебя, разреши мне!       — Тьма! Можно! — почти выкрикивает Ведьма и тут же облегченно стонет, когда ладони скользят по его бедрам вверх на талию, фиксируют и не позволяют двинуться.       Вампир начинает подаваться вверх, задавая свой ритм, резко толкаясь, загоняя почти до основания, так глубоко, как позволяла поза. Цепь на ошейнике меж тем была все еще туго натянута, а Тэн всхлипывал и дрожал, не выдержав, в конце концов, и падая на грудь Тэену, близкий к оргазму, задыхающийся и мечущийся в истоме. Еще пара глубоких толчком, и Ведьма кусает вампира за плечо и изливается себе на живот, пачкая и свою пару. Тэену требуется еще пара движений, и он догоняет своего любовника. Тэн скатывается с вампира и ложится на спину дыша тяжело, словно после марафона. Но не долго, парень открывает тумбочку и достает пачку, зажигалку и пепельницу.       — Что? — задает вопрос Ведьма, под недовольный взгляд вампира. — Ситуация требует того.       Тэен фыркает, но продолжает молчать, вообще-то Тэн и правда выглядит очень… замученно. Кровь на шее, красные щечки, трясущиеся руки и колени, дыхание на грани срыва, а сердечко так сильно стучало. Ведьма щелкает крышкой «зиппы», прикуривает и затягивается, с наслаждением выпуская дым и немного приходя в себя, стряхивает пепел в пепельницу, которую устраивает рядом с собой.       — Я думаю, что должен сказать… спасибо, — после молчания выдает Тэн, туша окурок.       — Тут не за что говорить спасибо, тыковка, — совершенно искренне недоумевает вампир, приподнимаясь на локте.       — Ты потакаешь мне и слушаешь, это так ценно и много для меня, — Ведьма убирает пепельницу и ложится ближе.       — В таком случае, я тоже должен сказать спасибо, за то, что позволяешь насладиться тобой, — Тэен смотрит на своего любовника и мягко улыбается, так вампиры тоже могут.       — Ну мы только что взаимно поблагодарили друг друга, и можно сделать вывод, претензий у нас нет и… все в порядке? — на всякий случай спрашивает Ведьма.       — Так точно, тыковка, — вампир поднимается с кровати и добавляет, — а теперь позволь мне позаботиться о тебе.       Тэн машет кистью и падает обратно в смятые одеяла. Тэен же уходит сначала в ванную за свежими полотенцами, одно из которых смачивает в теплой воде. Он вытирает своего любовника под мурчание и кокетливые улыбки. После быстро приводит в порядок и себя, одеваясь в домашнее и уходя на кухню за сэндвичем и кружкой отвара.       Пока его пара ест, Тэен заботливо укутывает его в одеяло и расчесывает спутанные волосы, все еще влажные, а после обрабатывает тампоном, смоченным в антисептике, пострадавшую шею, и заклеивает широким пластырем, и, конечно, чмокает его, не устояв перед «поцелуй чтобы не болело». Вампир чувствует, что вся забота, какая у него накопилась и есть, будет отдана Ведьме. Только его мальчик способен был вскрыть его и забрать всю нежность себе. Тэен смотрит на то, как Тэн ест и думает, что готов отдать всю вечность, лишь бы всегда иметь возможность быть рядом и видеть парня таким уютным, уязвимым, домашним, трогательным. И очередное осознание настигает Тэена — он готов действительно на все ради и для своего Ведьмы.        — Может, в следующий раз ты… ты действительно трахнешь меня? — по вампиру видно, что данное предложение дается ему с трудом, но Тэн замечает, что его пара и сам хочет этого.       Ведьма давится отваром, который успел набрать полный рот, кашляет и смотрит круглыми глазами на своего мужчину. Они, очевидно, вышли на новый уровень. Что, определенно, было еще одним важным шагом в их отношениях.