Переломный момент

Коля не видел этого паршивого немца до обеда. Ягер отворил его камеру и повел за собой на улицу. Опираясь на костыль, Коля старался догнать Клауса. Через какое-то время штандартенфюрер раздраженно повернулся и крикнул на Николая. — Да не болит у тебя нога, — он выбил костыль из рук Ивушкина, — Бауэр сказала, что повреждений нет — только психосоматика. Так что перестань меня нервировать своим стуком. — Уж извините, — ядовито прошипел Коля. Он попытался сделать шаг без опоры, но не смог. — Иди, — жёстко приказал Клаус. — Н-не могу, — сдавленно сказал Ивушкин. — Что? А меня не волнует. Сказал идти — значит выполняй приказ! Николай сквозь боль делал шаг за шагом, то и дело стараясь опереться на стену. Боль резкими движениями появлялась сначала в ноге, а потом и отдавала в голову. Клаус безразлично смотрел. Колю привели (если это можно так сказать) к… тренировочной площадке? На открытом воздухе стояли несколько немецких тренажеров. — Я бы заставил тебя сделать пару кругов чисто из удовольствия, — сказал Клаус, — но сегодня тебе придется привести в тонус все группы мышц. Солдат должен быть сильным. Ивушкина заставили качать пресс, немного становой тяги, но и этого хватило, чтобы очень сильно устать. Но Ягер и не думал останавливать тренировку. Он все время сидел на сидушке одного из тренажеров и курил трубку, витая где-то в своих мыслях. Лишь только когда Коля лёг (спина постепенно заживала, плюс ему дали обезболивающее) для того, чтобы сделать жим лёжа, Клаус встал и подошёл к нему. Немец встал за головой танкиста. Николай с любопытством и подозрением посмотрел на штандартенфюрера. — Подстрахую, — сказал он и задумался, — вроде это так на русском. — Как хочешь, — сделал вид, что не обратил на это внимание Коля, — Ты соизволишь мне рассказать о своём познании великого и богатого русского языка? — Тебя это так волнует? — удивился немец  — Да нет, что ты, каждый день вижу фашиста, говорящего на моём языке, — Николай снял с подставки штангу и начал постепенно притягивать и отталкивать её. Вес был немаленький —50. Коля хотел показать свою силу и стойкость. После пяти жимов он порядком измотался, через силу сделал еще два раза, затем с грохотом кинул штангу на стойку и развалился, тяжело дыша. — Не так плох, — сказал Клаус. — А ты что думал? — Думал, что после трёх раз тебя придется спасать от падающей штанги, — язвительно сказал штандартенфюрер. — Размечтался, — прошипел Коля и немного рассмеялся, чем удивил Клауса и себя. — А ты и смеяться умеешь? Силы остались? — беззлобно сказал Ягер. — Еще и гопак станцую, — с сарказмом сказал Коля, смотря снизу вверх на немца. — Тогда еще 2 подхода, — заключил штандартенфюрер. Коля вновь взял штангу. На последнем подходе у него потемнело в глазах, и он чуть не уронил груз. Клаус инстинктивно хотел помочь, но Ивушкин сам убрал ношу и слегка ударил ей Ягера по рукам. Немец промолчал, а Коля в душе ликовал. Солнце сильно пекло, Николай сильно вспотел от тренировки, а Клаусу явно было душно во всём этом обмундировании — он то и дело оттягивал воротник. — На сегодня всё, — сказал наконец немец. Ивушкин чувствовал себя выжатой тряпкой. Он вновь плёлся, еле переставляя ноги, за Клаусом. Николай цеплял все деревья, стены и мимолетные опоры, так как костыль ему так и не вернули. Штандартенфюрер завёл Колю в камеру. — Отдохни, а вечером пойдем ко мне, обсуждать планы, — сказал немец. — Зовёшь на ужин? — ядовито оскалился Коля. — Много чести для какого-то заключенного, — парировал Клаус, окинув взглядом Николая. — Ты меня с кем-то путаешь, — съязвил Ивушкин. — Скоро к тебе подойдут, — слегка загадочно сказал немец и вышел. Коля обессиленно упал на койку и задремал. По-хорошему надо было бы сходить в душ, который находился у него в камере, но он очень вымотался. Одна только прогулка без костыля чего стоила. Нелогично было бы ждать послабления от Ягера, но оно и не нужно Коле. Он сильный, он справится. Ивушкин еще часа полтора дремал. Когда дверь в его камеру с характерным звуком приоткрылась, Коля поморщился. — Ивушкин? — раздался нежный женский голос. Николай открыл глаза и посмотрел на гостью. Это была та девушка, которую он «спас». Танкист сел на койку, девушка присела рядом. У неё были красивые глаза, которые никак не совпадали с грязной лагерной формой. Девушка молчала, смотря на него, а потом тихо сказала, — спасибо. — Не за что благодарить, — честно ответил Коля. Девушка хотела возразить, но Ивушкин взглядом не дал, — А как тебя зовут-то? — Аня. — Коля, приятно познакомиться. — Мне сказали за тобой ухаживать — носить еду, перевязывать раны, — ласково сказала девушка. — Им самим надоело что ли? — улыбнулся Коля — Не хотят помогать русскому, — Аня пожала плечами. — Откуда родом? — спросил Ивушкин. — Пермь. — Я тоже недалеко оттуда, село рядом. — Здорово. Неужели, чтобы найти родного человека нужно попасть в концлагерь? — грустно улыбнулась девушка, — А что он от тебя хочет? — Кто? — немного выпал из разговора Коля. — Ягер. — Чтобы я тренировал его курсантов, но пока что не знаю, какие именно у него на меня планы. Клаус сказал, что вечером обсудим. — Ты его слушайся, — тревожно сказала Аня. — И не подумаю, не переживай, он не убьет меня. Тогда все эти старания будут зря. Они еще какое-то время поговорили о разном: о семьях, Родине, войне. С Аней было легко разговаривать — она была открытая и милая. В какой-то момент принесли еду, девушка любезно взяла её из рук немца и передала Коле. Её руки были нежнее цветка. Что-то Коля расчувствовался сегодня. — Мне надо идти, — неожиданно сказала девушка, когда Николай доел. Она взяла у него посуду и быстро ушла, не давая задать вопрос. Скрывает что ли что-то. — Пока, — сказал он ей вслед. Оказалось, что ему не хватало простого человеческого общения. Он встал и осторожно, по стеночке, пошел в подобие на ванную комнату. Хоть Аня и делала вид, что ничего не замечает, Коля чувствовал себя некомфортно, поэтому отправился в душ сразу после ухода девушки. Прохладная вода (доступа к горячей у него не было) приятно обтекала все тело, залечивая раны, изгоняя из головы ненужные мысли. Охладившись и смыв пот, Коля повернул вентиль крана и, обернув грязную одежду вокруг таза, вышел из комнатки. Холодный воздух сразу обдал его тело, Коля поежился. Как только он повернулся к койке — удивился: на ней сидел Ягер. — Уже и помыться спокойно не дашь, — разозлился Ивушкин. — С лёгким паром, — усмехнулся немец, — я говорил, что вечером обсудим планы, так что ничего удивительного, что я здесь, — Клаус смотрел четко в глаза танкисту, не позволяя себе опустить взгляд ниже. Коля принял это соревнование взглядов. — Переоденься, — первым достаточно грубо заговорил немец и кивнул на одежду, лежащую рядом, — Не надо при мне носить свои лохмотья. — Как будто у меня был выбор, — прошипел Ивушкин и, взяв одежду, двинулся обратно в ванную — переодеваться. Немец «любезно» выдал ему светло-серую рубашку и черные брюки. Рубашка была слегка большевата, но это не бросалось в глаза. Коля застегнул все, кроме двух верхних пуговиц, и вернулся к ожидающему его немцу. — Ну вот, выглядишь хоть более похожим на человека, — Ягер осмотрел его и победно улыбнулся. — Говоришь, как будто с себя снял, — усмехнулся Коля, но, увидя загадочную улыбку немца и не услышав ответа, смутные сомнения посетили его голову, — Чё реально с себя снял? — он уже было потянулся к пуговицам, чтобы снять рубашку, как Ягер прервал его. — Не смей, -грозно сказал Клаус, — хотя, конечно, можешь одеть те грязные тряпки, но тогда останешься тут до конца жизни. — А с чего это суровый штандартенфюрер делится своей одеждой? — решив, что всё же в этой, пропахшей смертью, одежде лучше, Коля перевёл тему. — А откуда её еще взять? С Тилике? Да он выше тебя, — раздражённо сказал Клаус. Он встал и повёл за собой танкиста. Они прошли совсем немного — кабинет Клауса находился на противоположной стене через одну дверь от Колиной камеры. Немец зашел, приглашая танкиста пройти за ним. Николай закрыл за собой дверь и сел на стул, приставленный к довольно большому круглому столу. Ягер подошел к стеклянному шкафу и достал оттуда бутылку с жидкостью янтарного цвета и два стакана под виски. Подойдя к столу, Клаус поставил стаканы и, разлив им напиток, сел на стул рядом с танкистом. — Ну, я вижу у тебя много вопросов, — безразлично сказал Клаус. — Да ну, — огрызнулся Ивушкин, -давай начнём с твоего русского. — Хм, интересный выбор вопроса, учитывая то, что тебе сейчас важнее знать про будущую работу. Но ладно. Все довольно просто — Германия довольно долго готовилась к войне. Меня обучили разговорному русскому, на случай если понадобится быть шпионом/разведчиком. К тому же у моей семьи были знакомые немцы, в превосходстве владеющие русским, они мне и помогли. Я также довольно хорошо знаю английский и немного польский, — он приподнял стакан. Коля последовал его примеру. Танкист залпом выпил содержимое и поморщил нос, Клаус же галантно распивал напиток. — Ответный вопрос — сколько ты не пил? Ивушкин призадумался, пытаясь сориентироваться хоть в годах. — Это был мой третий концлагерь, вроде в 1943. Один заключенный гнал ликёр, сладкий такой, даже закуски не надо было. Я тогда выпил два стакана. Больше ни пил с того времени, — поделился своей историей Коля и усмехнулся. — Ну что же — бутылка в твоём распоряжении, — хмыкнул Ягер, — может тогда приступим к делу? — не дождавшись ответа, он продолжил, — Перед тобой стоит задача натренировать моих курсантов, обучая их стратегиям русских отрядов. Для начала я должен оценить тебя — ты должен будешь самолично из заключённых выбрать себе команду — вам будет предоставлен русский танк, потребуется обойти троих моих пантер и выйти на дистанцию поражения, — все звучало довольно мягко, интуиция подсказывала -что-то не так, — Только вот… у вас не будет снарядов, — конечно всё не могло быть спокойно, — умрёте — как солдаты — на поле боя. Тебе все понятно, Ивушкин? — Всё просто зашибись, — заключил Коля, налив себе и залпом выпив виски. — Конечно, времени нет, но и выпустив тебя на поле в таком состоянии — значит потерять довольно неплохого командира. Так что план такой: завтра тренируешься и выбираешь команду, послезавтра присутствуешь со мной на тренировке курсантов, чтобы хоть примерно оценить их силы — стратегию мы обсуждать не будем — через два дня вам выдадут танк. — Ясно, — многозначно заключил танкист и выпил еще. — Тебе не хватит? — Я только начал, фашист, — ругательства сами сходили с уст. — Не провоцируй, — прошипел Клаус. — Да ты сам прямо рвёшься на конфликт, — развел руками Коля. Ягер достал револьвер, направил его в сторону Ивушкина и, не моргнув, выстрелил. Где-то сзади танкиста разбился графин. И это явно была не оплошность немца, который с такого расстояния мог легко нанести смертельный выстрел, — ты когда-нибудь напросишься, Ивушкин, — сказал он уже более спокойно и убрал оружие. — Слушай, а ты кто по гороскопу-то? — усмехнувшись, спросил Коля, хотя все его мышцы были напряжены после выстрела. — Что? У тебя пришло время идиотских вопросов? Не надо было давать с непривычки столько выпить, — сделал для себя вывод Ягер, а потом добавил, — Скорпион. — Ооо, — многозначительно потянул танкист, — ну тогда всё понятно. — Что? — Не-не, ничего. Ягер подошел к двери и, открыв её, сказал что-то на немецком. Через пару минут к ним зашла девушка с совком и веником. — О, Аня, — раскрасневшийся от выпитого Ивушкин встретил знакомую. Девушка посмотрела на него, но ничего не сказала и начала убирать стекло. — Я вижу уже познакомились, — хмыкнул Ягер. — Ну так её ж ко мне приставили, конечно познакомились. — Да, убогим нужно держаться вместе, — ухмыльнулся штандартенфюрер, — Но вот…по приказу она не должна была говорить. Ярцева, с тобой я разберусь позже, — жестко посмотрел на девушку немец. — Не трогай её, — прошипел Ивушкин, но понял, что сейчас не время злить Клауса, ведь может пострадать невинный человек, — пожалуйста. Ягер внимательно, с удивлением посмотрел на нетрезвого танкиста. — У тебя что — есть манеры? Ладно, тогда на первый раз прощу. Ты, шавка, будь благодарна ему, — последнюю фразу он сказал Ане. Только Ивушкин открыл рот, как на него с умоляющим взглядом посмотрела девушка, прося помолчать, — Пожалуй, на сегодня всё. Ты, — он указал на Ярцеву, уже убравшую стекло, — проводи его до камеры. Там вас встретит Тилике, — Клаус подошёл к двери, приглашая Аню и Колю выйти. Ивушкин, встав, пошёл первым, все еще похрамывая ногой. — Доброй ночи, — сказал ему в затылок Ягер. Коля, промолчав, побрёл дальше. Тогда немец схватил девушку, семенящую за Колей, и приставил свой излюбленный револьвер к её виску, — что надо сказать? — Коля, услышав выкрик Ани, развернулся и увидел эту картину. Он через силу выдавил из себя слова: — Доброй ночи. — То-то, — штандартенфюрер оскалился и отпустил девушку, наблюдая за тем, как они идут к камере. Потом он закрыл дверь и, выдохнув, снял с себя китель и расстегнул рубашку, душившую его. — Ивушкин, ты неисправим, — прошептал он и сел за стол с целью написания отчета. Коля тем временем, попрощавшись с Аней, зашел к себе в камеру и, сняв рубашку, чтобы не помять (надо же, действительно, выглядеть человеком), лег на койку и тихо сказал: — Ты ещё попляшешь у меня, Николаус. Проснулся Коля от резкого свистка в коридоре. Он довольно резко сел, из-за чего потемнело в глазах, но никто к нему не заходил, лишь раздались какие-то шорохи и стучание ботинок в коридоре. Коля, зевнув, решил, что уже наврятли заснёт, поэтому он принял лёгкий бодрящий душ и встал напротив отверстия в камере, сквозь которое было видно небо. — Доброе утро, — раздался знакомый ласковый голос со стороны двери, — я принесла завтрак — Доброе, Аня, — Коля улыбнулся и повернулся к девушке, — ты в прошлый раз так быстро убежала, потому что тебя не положено со мной говорить? — спросил танкист. — Да, — девушка протянула Ивушкину еду и присела на его койку рядом с ним. — Скажи честно, — он напрягся, — они тебя пытают? Бьют? Насилуют? — Нет-нет, — поспешила уверить его девушка, но Коля услышал в её голосе нотки фальши. — Кто? — прошипел он сквозь зубы, — Ягер? Офицеры его? — Меня не трогают… Просто унижают, но не бьют или что-нибудь в этом плане. Мне, можно сказать, повезло… — Интересно, чем ты заслужила их «благосклонность», — без сарказма сказал Коля. — Сама не знаю, я попала сюда ненамного раньше тебя. Кстати, тебе идёт эта одежда, — она несмело улыбнулась. — Спасибо, но лучше не напоминай мне о ней. — Хорошо, — она убрала улыбку с лица, примерно поняв, почему Коле не нравится его наряд. — Будешь? — он протянул ей свой, почти нетронутый, чай и кусок хлеба с маслом. — Спасибо, — она в стеснении отвела взгляд и приняла от Коли еду. — Ивушкин, — раздался немецкий голос, когда девушка почти дожевала. Аня сразу же встала с койки и забрала у Ивушкина уже пустую миску, кружка, итак, была у неё в руке. Она поспешила удалиться под слегка насмешливый взгляд Клауса, — Местных собак подкармливаешь? — Не говори так, — вена на шее Коли запульсировала. — Ооо, на больное надавил? Не люблю все эти ласки, они затуманивают разум, — усмехнулся Ягер. — Может ты просто никогда не любил? — Возможно, — довольно спокойно ответил Ягер, — хотя в школьные годы что-то такое было. Готов к тренировке? –сменил тему немец. — Всегда готов, — с сарказмом сказал Коля и встал. Он с усилием плёлся за штандартенфюрером. Когда они подошли (а Николай, скорее, дополз), немец приказал что-то своему офицеру — Тилике, кажется — Коля помнил его. Через пару минут ему кинули лагерную форму. — Переодевайся, — слегка небрежно сказал Клаус, — ты думаешь, я дал тебе приличную одежду, чтобы ты на следующий день её угробил? — Прям здесь? — уточнил Николай. Не то, чтобы ему было некомфортно, просто не хотел ставить себя в неловкое положение, вдруг он не так понял смысл. — Прямо здесь. — А в камере нельзя было это сделать? — возмутился Коля. — А что? Стесняешься? — насмешливо спросил Клаус. — Тебя что ли? Пфф, — Ивушкин легким движением снял брюки и переодел их на полосатые штаны заключенных. Также он поступил и с рубашкой, — немец все это время безразлично наблюдал за русским. — Интересно? — Коля заметил, что Клаус смотрел на него. — Был случай, когда командир в это время отвернулся и русский его задушил. Зная твой нрав, я имел все шансы быть приконченным здесь, — как маленькому объяснил Ягер. — Возьму на заметку, — оскалился Ивушкин. — Ну тогда — один круг по периферии лагера, сейчас, — усмехнулся Ягер. Ивушкин хотел огрызнуться, но прикусил язык, — легким бегом, — добавил Клаус. — Кто же следить будет? — ядовито спросил Ивушкин. — Видишь здесь кого-то кроме меня? — немец развел руки в стороны, — хватит болтать. Пошел, — более строго добавил он. Коля побежал, точнее попытался бежать, ему было на руку то, что мышцы уже привыкли к нагрузке и не болели. Нога постепенно привыкала к тяжести тела и Николай хромал всё меньше. Но бегать… он еще не нагружал так раненую ногу, поэтому в нижней конечности ныло. Бежал танкист, конечно, не быстро, немец тоже был чуть позади. — Что за свист утром был, — сквозь дыхание спросил Коля. — Обычный утренний подъем, — Клаус на ходу расстегнул верхние пуговицы кителя, они мешали дыханию, да и немцу явно было жарко. — Он у вас через день что ли? — В смысле? — немного удивился Ягер, но лицо его оставалось таким же безэмоциональным. Немец даже не смотрел на Колю, только боковым зрением проверял, не сбегает ли танкист. — Вчера не было свистка. — Это ты видимо так крепко спал, — усмехнулся Клаус, — подъем происходит каждый день в 6:30. — Фига рань, — опешил Коля. Через три четверти дистанции он уже почти волочил ногу за собой. — Не хочешь отдохнуть? — насмешливо спросил немец. — Зачем? Устал что ли? — огрызнулся танкист, и они продолжили путь. Наконец, к большому удовольствию Ивушкина, круг закончился, и они вновь прибыли к спортивной площадке — У тебя десять минут, затем упражнения, — Клаус сел на лавочку рядом и, когда восстановил дыхание, закурил излюбленную трубку. Коля же обессиленно упал на лежанку одного из тренажеров и закрыл глаза. Лучше бы он ботинки проверял, чем тренироваться с этим фашистом. Солнечные лучи мягко окутывали его тело. — Ивушкин, ты что, спишь? — донесся до него раздраженный голос, и кто-то его пнул, несильно, но танкист чуть не скатился на асфальт. — Задумался, — с неприязнью ответил Коля. — Приступить к упражнениям, — скомандовал Клаус. После всей тренировки танкист обессиленно доплёлся до камеры, принял душ, переоделся в ненавистную одежду и отрубился, как только его голова коснулась койки. Проснулся он уже вечером от манящего запаха с прикроватной тумбы. Там стояла миска с супом, тарелка с гречкой и тушенкой и стакан чая. — Суп? Что-то новое, — танкист с аппетитом съел всю еду и вновь лег, заложив руки за голову. — Ивушкин, — дверь открылась и перед ними явился немецкий офицер. Он махнул рукой, заставляя следовать за собой. Тилике не очень хорошо знал русский, в отличие от командира. Ему языки всегда давались сложно… Он провел русского к главному штабу. Колю встретили не совсем приветливо, даже с отвращением. Ну да, кто же может посмотреть на русского как на человека? У Ягера разве что это получалось, но далеко не всегда. — А, Ивушкин, это ты, — раздался голос Клауса из глубины кабинета, — иди сюда, — кто-то сильно пихнул Колю в сторону Ягера. Танкист дошел до стола с штандартенфюрером, на столе лежали какие-то бумаги, — вот тебе информация о всех танкистах лагеря, выбирай себе команду, — с напускной жесткостью сказал Клаус. С одного из нацистских столов донесся до Ивушкина крепкий аромат. — Тебе ещё что-то нужно? — поинтересовался Ягер, который хотел, чтобы его миссия прошла как никуда успешней. — Кофе, — оскалился Коля, — и пирожное, — он с вызовом посмотрел в ледяные глаза немца. Клаус неожиданно рассмеялся, — смешно? — завёлся Ивушкин. — Kaffe und Kuchen (Кофе и пирожное), — сказал Ягер одному из подчинённых. Тот без вопросов кивнул и вскоре вернулся, поставив перед штандартенфюрером напиток с десертом. Клаус передвинул это всё к сидящему за столом Коле. На немца с удивлением посмотрели подчиненные, но тот это проигнорировал. — Угу, — ошарашенно хмыкнул Ивушкин и одним движением запихнул все пирожное в рот, даже не сняв бумагу для выпечки внизу десерта. Немец сделал противоречивое лицо — что-то вроде улыбки с пренебрежением. Коля запил сладкое горьким кофе и принялся выбирать себе команду. Ягер скучающе смотрел за процессом. Николай, перебирая досье, сразу отложил Степан Савельича в свою команду. Выбрал еще около десяти талантливых танкистов, — Мне надо будет посмотреть на них, — заключил Коля. — Gut, — сказал немец и, встав, потянулся, — Что ж, часть работы сделана. Причем довольно важная часть, пойдём, верну тебя в камеру. — Что ж вы, штандартенфюрер, сами ходите с русскими тварями? — с ядом сказал Коля. Немец промолчал и, когда они вышли, сказал. — С ними одна скукотища, — он неопределенно кивнул в сторону кабинета, — не осмеливаются даже слово мне сказать. — Так вы прямо большая шишка, — усмехнулся Ивушкин. — А с тобой вожусь как какой-то юнкер, — слегка раздраженно сказал Ягер. — Уж извини, какой есть. — Когда-нибудь ты меня выведешь, — Ягер сделал глубокий вдох и выдох, — завтра будь готов по свистку встать. Я начинаю тренировку курсантов в 7:15. К этому времени ты должен будешь быть готов.  — Я подумаю, — растянул второе слово Коля, специально беся этим Ягера. Танкист не знал сам, почему ему хочется бесить Клауса. Может быть, потому что серьёзного вреда немец ему не причинит? — Ты заметил, — начал Клаус, когда они подошли к камере, и ядовито оскалился, ничего хорошего это не предвещало, — что ты не хромал по пути сюда. — Что? — опешил Николай, но его уже силой впихнули в комнату и начали закрывать за ним дверь. — До завтра, — усмехнулся Ягер, — Что надо сказать? — До….завтра, — выдавил из себя слова Ивушкин. — Молодец, — заключил немец и наконец закрыл дверь. — Сука, — прошептал ему вслед Коля. В какой-то мере этот подъем нагонял на Ивушкина воспоминания, — на курсах подготовки командиров они также по свистку вставали. Готовясь к тяжелому дню, Коля продумывал план побега. Казалось бы — у него всё не так плохо, если не будет сопротивляться, то станет помощником штандартенфюрера. Но нет. Такие мысли вызывали у Ивушкина отвращение к самому себе. Он рвался домой, на родину, к маме… При воспоминании о ней слеза непроизвольно покатилась по щеке Коли. А ведь она ждёт, надеется, что её сынок скоро вернется… уже четыре года точно ждет, не зная: жив ли он вообще. А ведь мама была единственным родным для Николая человеком. Единственной, кого он любил всей душой. — Ты готов, Ивушкин, — Ягер вошел в камеру, Коля смахнул слезу рукавом. Немец опешил, посмотрел внимательно на Колю. — Готов, Николаус, — не дрогнувшим голосом сказал Коля. — Gut, — сказал немец и повёл танкиста на полигон, где их уже ждали. Лишь только Ягер появился в зоне видимости, курсанты выстроились в ряд и вытянулись как по струнке. — Курсанты, — начал Клаус по-русски, — сегодня на тренировке с нами будет находиться русский танкист, — он кинул взгляд на Колю, который стоял рядом с ним и осматривал территорию. Немцы недовольно посмотрели на Ягера, — Ивушкин — сильный командир танка, — заложив руки за спину он пошёл вдоль ряда бойцов, — после сражения с ним у меня остались эти шрамы. Так что прошу несильно унижать и презирать его. Но не запрещаю, — он усмехнулся, кто-то в ряде посмеялся, — Waren Ihnen jetzt alle Worte klar? (Вам сейчас были понятны все слова?) — спросил Клаус. — ja, Herr Jager (Да, герр Ягер), — хором ответили курсанты — Gut, — довольно улыбнулся Клаус, — Часть тренировки я по-прежнему буду вести на русском, чтобы вы привыкали к речи. -А неплохой подход, Николаус, — усмехнулся Ивушкин, — жаль тебе это не помогло в 41-м, — Коля понял, что Ягер мало что сможет сделать с ним перед курсантами, поэтому решил поиздеваться. — Ты прав, — Клаус сжал зубы, — всё потому что, — он повернулся к бойцам, внимательно следившими за ними, — у русских нет идеально отточенных планов и подготовки. С ними важен эффект неожиданности. — Лично я, например, разгромил отряд Ягера, когда был на исходной позиции в стоге сена. Клаус даже ничего не заподозрил, — улыбнулся Коля, с вызовом смотря на немца. — Три круга бегом вокруг лагеря, — скомандовал он курсантам, — и ты — с ними, — прошипел он Коле, — побежишь в центре строя, чтобы не подумал устроить побег. Отстанешь — затопчут. Приступить, — Ивушкин, под выразительные взгляды, направился к строю. Сейчас он выбесил Клауса, поэтому тот не особо думал про одежду и ногу танкиста. После первого круга Коля был готов сам застрелиться, к счастью, штандартенфюрер остановил строй. — Ивушкин — ко мне. Остальным продолжить задание, — курсанты хором отозвались и побежали дальше, — ну как тебе? — язвительно спросил Ягер, — пытался меня унизить при моих бойцах, да? — он слегка толкнул Колю, но и этого хватило, чтобы он потерял равновесие и плюхнулся на стоящую сзади лавку, — То-то, — довольно улыбнулся Клаус. Когда прибежали его курсанты, Клаус стал их заваливать заданиями: они за считанные минуты залазили в танк и садились на исходные позиции, бегали с оружием, делали около десяти попыток проехать в танке, маневрируя вокруг конусов и стреляя по мишеням. К концу тренировки весь отряд был ужасно измотан, но никто и не думал жаловаться. — Gut, — завершил задания Клаус, — свободны. — Всё это время Коля стоял либо рядом с Ягером, либо чуть позади и осматривал территорию и возможные пути побега. — А ты — солдат, идёшь с ними на обед, — немец сказал что-то отдыхающим бойцам на немецком, те поморщились и перевели взгляд на Колю.-Ответственный за тебя Тилике, ну, вы уже знакомы, — немецкий офицер вышел из корпуса и выслушал приказ штандартенфюрера. Тилике был единственный, кто не обращал внимание на то, что Коля русский — он просто выполнял приказ и не задумывался. Усмехнувшись, Ягер развернулся на каблуках ботинок и устремился прочь. Когда Клаус и вовсе скрылся из виду, курсанты начали окружать танкиста, перекрывая ему все пути отступления и сжимая в кольцо. — Герр Ягер сказал нам не сильно над тобой издеваться, — раздался корявый русский язык от одного из бойцов, — но не запрещал же, — Ивушкина кто-то сильно толкнул сзади, отчего он полетел на курсанта перед ним, который также оттолкнул его. Третий боец ударил Коле в скулу кулаком, отчего танкист пошатнулся, но устоял. Он с яростью набросился на нападавшего и с прыжка уронил немца, навалившись сверху и начав избивать его. Курсанты оттащили Колю от бойца и с репликами на немецком начали пинать его куда только можно. От одного удара Николай согнулся пополам и издал слабый стон. — Hey, was machen Sie da?! (Эй, что вы делаете!) — Тилике начал оттаскивать курсантов от скрючившегося Ивушкина, — Er sollte nicht sterben oder verletzt werden! Haben Sie Jager gehört? (Он не должен подохнуть или сильно пораниться! Вы не слышали Ягера?) — рявкнул он на бойцов. — Entschuldigen Sie, Sir.Sie haben es übertrieben. Aber er hat Mark angegriffen! (Извините, сэр, переборщили. Но он напал на Марка!) — насильно сделал провинившееся лицо немец. — Das ist mir egal (Мне всё равно), — прорычал Тилике. Курсанты еще немного постояли да пошли в сторону столовой. — К-как ты, — с сильнейшим акцентом спросил офицер, повернув Колю на спину. — Живой, — улыбнулся Николай и закашлялся, — черти, по дыхалке ударили, — выругался он. Тилике улыбнулся, показывая, что не особо понимает смысл последней фразы. — Идти в медпункт, — сказал немец, неправильно подобрав форму глагола, и помог Ивушкину подняться. Фрау Боурэн только покачала головой и ваткой промокнула кровь на лице Коли. — Leicht abgekommen, nur Prellungen und ein wenig geplatzte Wangenknochen (Легко отделался, только синяки и немного рассечена скула), — сказала она офицеру. — Sehr gut (Отлично), — приободрился немец и куда-то повёл Колю. — Куда мы? — как будто безразлично спросил он. — Есть, — вспомнив слово, сказал Тилике. Он посадил Николая рядом с собой и подальше от курсантов и принес ему поднос с едой. Сегодня давали рисовый суп и гуляш с отварным картофелем, кружка кофе и хлеб. Съев всё довольно быстро, Коля не знал, что делать. Он решил подождать офицера, к которому через каждые пару минут приходили немцы с какими-то вопросами. — Ты готов? — спросил, наконец, Тилике, увидев скучающего Колю. — Да, — сухо ответил Ивушкин. — Здорово, — немного неуместно подобрал слово офицер, — Ягер ждёт тебя. — Ну так веди, — с издевкой сказал Коля. Немец подумал и кивнул. Когда Николая завели в кабинет, штандартенфюрер стоял затылком к Коле, руки у него были за спиной. Как только дверь закрылась, Ягер с яростью повернулся и в кратчайшее время подошёл к нему. — Что за цирк ты устроил? — с яростью прошипел он и метнул взгляд на рану на лице танкиста. — Ты бы еще размытей давал приказы своим курсантам, — жестко выплюнул слова Николай. — ТЫ сейчас осуждаешь меня? — Клаус пренебрежительно выделил обращение к русскому. — Объясняю ситуацию, — таким же грубым тоном ответил Коля. — Ты побил моего бойца, — прошипел Клаус. — А ты убил двух моих земляков! — выкрикнул ему в лицо танкист. — Да ты, — он взял танкиста за воротник и прижал к стене, даже по взгляду немца ясно — сейчас Николаю будет плохо. Еще одну драку за пару часов Николай не выдержит. Мысли судорожно стали суетиться в голове танкиста. Он быстро взглядом окинул кабинет вокруг. Клаус уже замахнулся. Коля неожиданно усмехнулся, с вызовом посмотрев на Ягера, и сократил расстояние, властно накрывши губами губы немца. Ягер ошарашенно посмотрел на него, никак не реагируя на действия, лишь сжав губы. Он отстранился. — Что ты делаешь, Ивушкин? — насторожился немец. — Сам же говорил про эффект неожиданности, — повторил интонацию Ягера с тренировки танкист. Коля предпринял еще одну попытку, на этот раз Клаус не сопротивлялся. — Я не гей, — выдохнул в рот танкисту штандартенфюрер. — Я тоже, — ответил ему Коля. Что-то щёлкнуло после этого момента в голове Клауса, и он начал властно забирать инициативу в поцелуе. Даже здесь у них была война. Ягер начал языком исследовать рот танкиста, который старался не думать об этой ситуации. У него очень давно не было ни с кем такой близости. Он не хотел сейчас осмыслять все — пусть сначала эмоции, а потом мысли. Ивушкин скинул рукой фуражку немца и начал водить рукой по короткой стрижке штандартенфюрера. Глаза Клауса горели синим пламенем. Танкист прикусил до крови губу немца, отчего тот издал слабый стон, вперемешку с шипением. Ягер почувствовал металлический вкус своей же крови, незаметно для себя, он почти вжал Николая в стену. Клаус чувствовал сопротивление и, одновременно, податливость Коли — только у Николая это могло легко сливаться воедино. — Так ты у нас чувствительный, Ивушкин, — усмехнулся немец, отстранившись и слизнув бордовую жидкость с губы. — Кто бы говорил, — не остался в обиде Коля. Ягер окончательно отпустил Николая и, подняв с пола фуражку, положил её на стол. — Когда я смогу осмотреть танкистов? — решил сменить тему Коля. — Завтра, — слегка рассеяно сказал штандартенфюрер. — Ну, тогда до завтра, — оскалился Коля и направился к двери. — Да-да, — ответил Ягер, — Кстати… — танкист остановился в дверях, — ладно, ничего. Патрулирующий по коридору немец закрыл Николая в камере и отчитался перед Клаусом. Тот лишь что-то хмыкнул, и нацист вышел. — И как тебя понять, Ивушкин? — спросил у воздуха штандартенфюрер. — Что же я наделал… — выдохнул в потолок Коля.