Псы в лесу

— Этот змееёблый засранец!!! — Цунаде в порыве бешенства пинает ближайший булыжник, отчего тот по кривой траектории со вращением врезается с прозрачно-фиолетовую стену барьера. Раздаётся грохот, треск, осколки камня разлетаются в стороны. Под низкий затихающий гул медленно оседает облачко пыли, — Свалил из деревни, так хоть не отсвечивал бы! — Ну ладно уж, ладно, в этот раз он хотя бы не специально..! — успокаивающе похлопывает её по плечу коренастый мужчина с грубыми чертами лица и каким-то диким белым мехом вместо волос. Она резко оборачивается на него, сузив глаза: — А ты-ы-ы, ТЫ мог бы и пораньше сообразить и примчаться! До того, как вот ЭТО всё тут началось! — она взмахивает рукой, рукава её халата развеваются. Чёрт, как же она хороша, — жмурится от удовольствия Джирайя, — пусть она и злится, кричит, бьёт его или просто безудержно пьёт — ох, она в любом состоянии хороша. По его лицу расползается улыбка. В последнее время Цунаде пыталась отдалиться ото всех, и видеть её сейчас такой злой, горячей, живой было невероятным удовольствием. Она знает, что он наблюдает. Всегда чувствует его взгляд. Никогда не говорит, как она привыкла к этому, и как это её греет. А и ни к чему говорить. — Ну, жабий умник, чего лыбишься? Идеи-то есть? — она упирает руки в боки. Сакура сидит неподалёку, уминая чай и бутерброды. Этот мужчина, знает она теперь — Джирайя — второй из саннинов. Объявился внезапно. Улыбается теперь ходит, отпускает похабные — но безобидные и даже милые — шутки. Сакура смотрит на них задумчиво. Так вот как выглядят люди, всю жизнь проработавшие вместе? Органично. Комфортно. Надеюсь и у меня будет так. Она допивает подостывший чай, вытряхивает остатки капель и прицепляет кружку за карабин на пояс. Отряхивается от крошек и встаёт. Кушина почти закончила отчёт — короткий, потому что ничего особо не произошло за день — жаль? слава богу? Непонятно. Ирука и Гай сидели неподалёку, теоретизируя, кто победит: медведь с тайдзюцу или касатка с гендзюцу. Что? Ладно. Сакура просто не спрашивала. Почему, собственно, и нет. Всякое же в жизни бывает. — Хэй, Паприка! Идите без меня, мы тут ещё обмозгуем дела, ладно? — Кушина высовывается из штаба, кричит им это и снова скрывается, блеснув рыжим хвостом, и уже из палатки раздаётся её голос, — госпожа Цунаде, нет, ну коне-е-е-ечно ваш бывший товарищ ублюдок, но сейчас-то дело вот в чём, смотрите… Ребята переглядываются, кивают и срываются в город, домой. На сегодня их смена по работе с неизведанным закончена. ——— Её руки становились всё длиннее. Её ноги вытягивались, переплетались между собой, путались с руками, закручивались, пока не стали одним целым. И она сама вся стала длинная, её кожа горела, всё тело саднило. Внизу был невыносимый жар, наверху режущая тяжесть. Она пытается вырваться, но вокруг всё так сжимается. Кожа горит. Нечем дышать, так тесно, так плохо. Вырваться. Невыносимо, душно, тяжко. Пустите. Сакура открывает глаза, над ней серо-синий потолок — ночь темна. Ну здравствуйте. Сердце опять колотится бешено. Что-то тревожность повышенная, наверное из-за постоянного напряжения. Фух. Ладно. Опять не будем спать, да? Ну супер. Сакура встаёт, оглядывается. Делать посреди ночи в комнате как-то совсем нечего. Взять с кухни яблоко, забраться на крышу. Так-то лучше. В голове Сакуры мутная каша, но свежий воздух чуть помогает. Звёзды острые, белые. Как будто больше ничего и нет в мире, кроме пустоты и звёзд. И волноваться не о чем, и нет даже понятия такого «волнение», а есть только темнота бесконечности космоса, да раскиданные в триллионах километров друг от друга гигантские камни, раскалённые сгустки газа. А люди маленькие такие, случайные и совсем не важные. С осознанием этого и личные проблемы кажутся несущественными. Терзания какие-то, тревоги? Как-то несерьёзно это по сравнению с космосом. Хорошо. Да. Что такое моя жизнь? Что люди привыкли называть жизнью? Деловая ясность и реальность дня. Человечество, общество, личности. Своё сознание. Его заботы. Основное насущное: то, что вызвало взрыв на полигоне. Что дальше будет? Будет ли вообще что-то? Неизвестность. А что она будет делать, если..? Снова чувствовать беспомощность. Фу. Хотя. Все ведь делают свою маленькую часть, да? И вклад каждого важен. Так ведь, да? Ну конечно. Думать, что именно вот тебе нужно быть лучше, что на тебе больше ответственности — это слишком самодовольно. Верно. Делай, что должно, и будь, что будет. Что я могу? Лежать ночью на крыше, ага, неплохо, но не то. Грызть яблоко. Полезно, бесспорно. Хорошо бы ниндзюцу максимального охвата. Но на это такие резервы чакры нужны! Хм. Лучше несколько разных средней мощности, так можно комбинировать. Оказалось, что смотреть на небо, перебирая в голове возможности — неплохое занятие. Планировать и обдумывать всегда бодрит. Это потом всё идёт наперекосяк, а в мыслях всё будто бы под контролем. Она задумчиво крутит в руках свисток. Он очень приятный на ощупь. Тёмное, будто маслянистое дерево, светлые прожилки волокон. И во рту лежит удобно. Жаль, что ей не слышен звук. Так, хм, земляные стихии: наращивание массы, сжатие, быстрое окружение...что ещё может пригодиться? Соединить с водной стихией было бы неплохо. Так, а у Ируки какая? Сейчас не спросишь, спит наверное, не то, что я. — Знаешь, я оставил его тебе не для того, чтобы ты на нём песенки насвистывала. Сакура резко поднимает корпус и оборачивается. Какаши стоит на крыше чуть позади неё, руки в карманах. Да как он всегда так бесшумно подбирается? Опасно. — Оу, ого! Стоп, откуда ты..? — Был недалеко, сдавал отчёт. И ты же не думала, что только моя стая может его слышать? — он склоняет голову на бок. — Ну-у-у, вообще-то… — Ну и ну. У нас с ними контракт, мы много как связаны. Покрепче, чем некоторые семьи, — он подходит, садится рядом на корточки. — О, — только и говорит она. Семья из псов. А что, звучит неплохо. Её взгляд блуждает по крышам и тут что-то щёлкает: — Погоди, отчёт? Но здесь же недалеко только… хм, и Паккун тогда ждал тебя около... — Чёрт. Нет. Не заставляй меня стирать тебе память, — он вздыхает. — А ты можешь? — она скептически поднимает брови. — А ты хочешь проверить? — он наклоняет голову. — Хмпф! Ой, ну и ладно. Я тебя не видела. Как и Паккуна тогда, — Сакура демонстративно поднимает глаза к небу, крутит легкомысленно головой. — Ну вот и хорошо, — он улыбается как будто. Не очень убедительно. Она знает эту улыбку, сама похожую часто делает. — Но вообще… ты разве не слишком молодой? Я слышала, там непросто. Много… жёсткости, — она не говорит «жестокости». Не хочет ни формулировать это, ни особо думать. — Ну-у-у, да. Задания нелёгкие. Но это хорошо, помогает отвлечься, — Какаши смотрит вдаль. Из этой части города неплохой вид на центр. — От чего? — она оборачивается, смотрит на него снизу вверх. Он отстранённый. — Хм… от жизни, думаю, — он пожимает плечами. — Ты что, дурак? — Ой, не говори, что у тебя нет того, что хочется забыть. Таких в ниндзя не берут, — скептический взгляд и залом складочек на маске там, где усмехаются губы. — Хмпф! Вообще-то, когда я поступала, у меня всё было хорошо! — Ага, значит потом стало не очень..? Подловил. — Пфф, — она мрачнеет, фыркает и отводит глаза. Ага, вот, то-то и оно. Он выиграл, но победа как-то не особо веселила. Так, и что теперь..? Какаши уже приготовился начать думать, что положено делать в таких ситуациях и даже заранее начал уставать. Но Сакура, кажется, не стала уходить в мрачные воспоминания. Она продолжила, задумчиво глядя перед собой: — Но знаешь… Я тут думала. Это ведь наша жизнь. И даже если что-то приносит боль, то… до этого ведь было и счастье, и что-то хорошее, так? Иначе б и боли такой не возникло. И если было что-то хорошее — то вот это и важно. Вот это нужно ценить. Так я думаю. Её голос тихий теперь и лицо спокойное. Он не знает, что на это ответить, и просто смотрит на тёмные контуры города какое-то время. — Может, ты и права, — в конце концов говорит он уже другим тоном. Больше не игры в остроумие и не поддёвки. Честность. Соврать и сказать, что жалеет, что те люди были в его жизни, не выходит. Совсем никак. Он очень, очень рад, что они были. Не смотря на то, что его ржавыми гвоздями разрывает на части при мысли, что больше — нет. Он согласился с ней так внезапно и легко — показалось даже на секунду, что они давно и просто понимают друг друга. И Сакура принимает это как должное. — Конечно, я права! — она улыбается уже совсем открыто. Какаши от этого замирает и не моргает, смотрит зачарованно. Не понимает, что делать дальше. В голове вдруг пусто. Так. — Ну, что! Пора идти готовиться к завтрашней смене, пожалуй, — быстро проговаривает, резко отводя взгляд. — Да, точно, — она тоже поднимается и случайно касается его руки плечом. Тело напрягается и инстинктивно чуть дёргается. Пытаясь замаскировать это он быстро подходит к краю крыши. Оборачивается, чтобы попрощаться. Она вертится, отряхивая пыль с юбки. Ноги длинные, мягкие перекаты мышц под светлой кожей. Красиво. Он моргает и выходит из ступора. Вот ведь, опять завис. Растяпа. — Пока! — он скорее отворачивается и скрывается. — Ага. Сакура смотрит ему вслед немного. А потом на свои ноги. Конечно, она заметила. Довольно и чуть смущённо улыбается. Хм, ну да, вообще-то они у меня очень даже. Приятно. ——— Какаши пытается анализировать себя. Не то чтобы он очень хотел, но накопившиеся наблюдения за чем-то новым лежали без объяснений. Громоздились только внутри, плавали и качались на поверхности, как закрытые ящики. А что там внутри — пока не понятно. Но что-то ясно. Его тянуло к ней. Ах-ха. Это было странно. И чувство странное, и сам факт, и вообще. Он любит Минато и Кушину, любит свою стаю. Гая, этого сумасшедшего недотёпу, тоже любит — хоть и не называет это любовью ни про себя, ни, тем более, вслух. Но точно знает, что это очень важный человек в его жизни. Его команда в АНБУ — ну, команда. Работают вместе. Доверяет им. И тут его тянет. Что это вообще такое? И, конечно, замечает, что на взаимоотношения с другими это не похоже. Не такое спокойное семейное доверие, как со стаей. Не такая незамысловатая легкость соревнований с Гаем. Другое. И он, конечно, не дурак. И ситуация эта, выходит, его напрягает и даже пугает. Это сложность. Новое внутри, что отвлекает. Ему чего-то теперь хочется. Чего? Находиться ближе. Видеть чаще. Прикасаться. От мысли о прикосновении становится жарче. Теперь он уже наверняка фиксирует: хочется прикасаться. Ох. Бля. Что его привлекает, пытается он понять. Разное. Вспыльчивость дикая и настолько же потом искренняя доброжелательность. Цвет этот ещё розовый. Футболка, сползающая с плеча. Дерзкая и простая. Ноги эти длинные, завораживающие. Чакра. Вкусная чакра. Так, стоп. Это нормально вообще? Ну ладно, а что такого-то. Ну правда же приятно было… Ну нравится чакра и нравится. Окей. Такой вот он. Так, хорошо. Кажется, что-то вырисовывается. Образ её вырисовывается перед внутренним взором, если точнее. Сидит, замерев, у свитка, глаза чуть испуганные, удивленные смотрят на него. Действует быстро, без вопросов. Не так бестолкова, как он ночью подумал спросонья. Зря я тогда так. Ставит стену земляную на инстинктах. Часто на неё обрушивалось что-то такое же глобальное и быстрое отовсюду? Какое у неё прошлое в другой деревне было? Ничего не упоминала, и Гай не рассказывал. Посмотреть досье в отделе кадров? В принципе, пробраться туда проще простого — отвратительная охрана, удивительно безответственно. Так-то если она с Гаем в команде под руководством Кушины — то и понятно, неплохой у неё должен быть уровень. Ругалась тогда так лихо вслед повозке с хамоватым извозчиком. Очаровательно. Улыбается вон мне. А чего улыбаться-то, ты ж меня знаешь без году неделю. Улыбается. Приятно. Внутри теплеет. Лицу становится жарко. Ох. Какаши, эй. Ну-ка. Давай соберись. Это ещё что такое? Он сжимает и разжимает пальцы, не замечая этого. Волнение поднимается внутри сильнее и явственнее теперь, когда он сам для себя что-то определил. Чёрт. Он уже приближается к дому. Ладно. Разберемся как-нибудь. Будем действовать по ситуации. Гуруко лежит на крыльце, сложив голову на длинные изящно скрещенные лапы. — Босс, пахнет чем-то новеньким. Или нет. — Возможно. Не знаю, — Какаши быстро проходит в дом. Выспаться перед сменой. Мысли эти беспокойные до добра не доведут, работать все равно надо. Пак лежит на своем излюбленном возвышении, ведет носом, вздыхает и хрипит: — Гуруко, ты забыл что ли? Она у нас уже бывала. — А? — Бэ. Чего, босс, как Жвачка? — Ничего, привет вам передавала, — старается безотносительно и спокойно ответить Какаши. Вот только не хватало, чтоб стая сейчас начала ещё выяснять и подкалывать. — Ай, славная девчуля, — Паккун поворачивает голову и прикрикивает в сторону, — Шиба, слыхал? От Сакуры привет! — О-о-о, о-о-о, Босс, ты виделся с Сакурой? А нас чего не позвал? Надо было уж позвать! В следующий раз обязательно позови! — А чего я-то сразу! — Какаши не успевает проконтролировать, как чуть вспыхивает и начинает волноваться, — Вот сам и зови, вы же сдружились первые! Он скорее закрывается в ванной. — Бу-бу-бу… ты там мимо часто ходишь… — Шиба опускает немого уши и с обиженным сопением сворачивается клубком. — Ничего, дорогой, мы ещё пригласим её, не боись, — успокаивающе хрипит Паккун, и Шиба в надежде пару раз взмахивает хвостом. — Главное, чтоб щенок наш поменьше огрызался… — В прошлый раз они уже поладили, всё норм, — басит Булл. — Поладили, говоришь?... ну хорошо, коли так. А то было бы неудобно… — бормочет Пак перед тем, как окончательно провалиться в дрёму. Похрапывание и посапывание восьми псов постепенно наполняет дом. ——— Из-за хаоса Сакура всё не успевает поговорить с Кушиной. Сейчас это уже ни для кого не важно, совсем точно не актуально. Только Сакуре нужно. Иначе как-то недосказано. Она набирается смелости, караулит после завершения смены. — Капитан Кушина. Эм. Насчёт последней миссии, там, где мы с ребятами работали сами. Я всё хотела извиниться перед вами, простите, я напортачила и вас подставила. Я совсем не хотела, чтобы так… это моя вина и я должна была просчитать свои движения... — Ох, дорогая, — Кушина просто подходит и кладёт руки на её плечи, — Не вали всё на себя. Ведь не ты одна всё делала? Беря всю вину на себя ты преуменьшаешь также труд и вклад твоих товарищей. — Но они-то не..! — Но это мог быть кто-то из них с тем же шансом. Просто в этот раз не повезло тебе. А разделить удовлетворение от успеха или — раз уж так — горечь неудачи — вы должны вместе. Ведь так? — Наверное, да, но… — Сакура отводит глаза, смотрит на то, как колышутся тени от трав. — Хэй. Мы команда? — Кушина спрашивает просто и добро. — Да, конечно. — И если бы на твоем месте был кто-то из них, разве винила бы ты его одного..? — Ох..! Нет, само собой… кажется, я начала понимать, — глаза Сакуры наполняются осознанием. — Ты умница. — Хах, не всегда… но я пытаюсь. — Попытка засчитана! Иди, набирайся сил, копи чакру. Мало ли, что будет завтра. — Хорошо, — Сакура признательно улыбается, — Спасибо вам большое. Кушина прижимает её к себе. Тепло и немного щемит сердце. — Ну-ка! Всё хорошо будет, я сказала! — Кушина лохматит теперь волосы Сакуры и та в возмущении уворачивается, — Я всё-таки ваша курочка-наседка. Ко-ко-ко-ко! Беги, Цыпленок! — Это не чтобы я… — Сакура мотает головой, поправляя волосы. — Давай-давай, пока я похуже тебя не обозвали, хе-хе! — Кушина хлопает её по плечу и улыбается широко. — Всё-всё, исчезаю! Спасибо! — кричит Сакура, оборачиваясь на бегу. И потом ускоряется. Вытирает край глаза. Ну, она просто быстро бежит, ветер сильный в лицо. Да. ——— Девчонка в сетке и с колючим пучком на голове присела на землю, пригибаясь низко, открывая рот и пробуя воздух языком. Проползла дальше, переступая руками по земле. — Хм, Леди, состав воздуха меняется, чувствую больше серы… Возможно скоро мы провалимся в ад, где нам всем и место, ха-ха. — Хах, ну ты, я так понимаю, там за свою сойдёшь. И как быстро этот ад надвигается? — Быстро, со вчерашнего дня процент серы вырос на 1,5 единицы. Но я замолвлю там за вас словечко. — Вот спасибо! Нужно понаблюдать, сохранится ли динамика. Теперь у тебя тут недельная смена, поселишься во временных казармах. Можешь сбегать за вещами и перенести их пока в штаб, дам тебе так и быть полчаса перерыва. — Вы там милостивы, Госпожа, я бы вас расцеловала. — Прибереги лучше свой язычок, он ещё пригодится тебе ещё в эту неделю. Вольно. Гай смотрел круглыми глазами на эту сцену. В этой девчонке столько энергии. Опасности. Он острее чувствует бесконечное многообразие жизни. Это его будоражит. — О дерзкословая куноичи, я восхищен твоими умениями, этой проницательностью, этой гибкостью, этим острым языком! — Мда? Майто, ну да, тебе над своим языком стоило бы поработать. В курсе, что мы не в греческом эпосе? Гай пару раз моргает. Такая мысль ему в голову как-то не приходила. Но обоснование быстро находится: — О, это не проблема! Для Весны Моей Юности нет преград и условностей! Например, вот! — он падает в нижнюю стойку и начинает отжиматься на пальцах. — Ты нормальный, нет? — она опускается перед ним на корточки, рассматривая, как напрягаются мышцы спины и рук под обтягивающим костюмом. — Что такое нормальность? — он рывком подтягивает ноги к груди и тоже садится, лицом с ней к лицу. Поднимает брови, смотрит внимательно. — Хмпф, — она чуть ухмыляется, — Резонно. Так, и что? — О-о-о, ох! — он волнуется, подходя к главному своему запросу, — Мне бы очень хотелось знать, где ты овладела такой гибкостью, несравненная Анко? Обучи меня, о невероятная! — хватает её за руки в порыве восторга и смотрит своими черными-пречёрными сияющими глазами. Его руки крепкие и загорелые. Он ведь всегда в этом костюме? Наверное, у него забавные границы загара на теле. Он и в академии был странный. И сейчас. Но кто из них нет? — Не знаю насчёт обучить, но могу показать. — О, это уже было бы великолепно! — У меня смена до 10. Потом можешь найти меня в лагере. Годится? — Как великодушно, как самоотверженно с твоей стороны! Благодарю, о прекрасная! Я обязательно тебя найду! А теперь, прости, мои товарищи меня наверное уже заждались. До скорой встречи!— он напоследок пожимает её руки, быстро поднимается, салютует и срывается с места. Она остаётся сидеть на корточках, локти на коленях, отчего руки расслабленно вытянуты перед собой. — Ого, — хмыкает она. Цунаде отрывается от микроскопа полевой лаборатории и присвистывает. — Ой, идите к чёрту, Леди. — Скоро все там будем, дорогуша, — ухмыляется та и возвращается к изучению образцов слизи, собранных с края кратера взрыва.