Будет больно

Протанцевав с Александром почти до утра, во время одного из особенно нежных туров вальса, принцесса Мари шепнула цесаревичу на ухо, что их карета готова, и нехорошо заставлять кучера дрогнуть на морозе так долго. К чести цесаревича, он и головы не повернул в сторону Репниной, а молодцевато улыбнулся Марии и произнёс: «Вы правы, принцесса, приключения ждать не любят!» Под руку уводя Александра из бального зала, Мария вся изнервничалась. Ей казалось, что Натали побежит вслед за ними, крича во всеуслышание о страсти к цесаревичу. В последнее время Мари замечала за собой излишнюю подозрительность и дёрганность. Два раза принцессу отчитала сама императрица! Каждый раз ловя на себе снисходительные взгляды фрейлин или слыша сочувствующий вздох дурочки Софи, Мария вся сжималась внутри. «Дармштадт. Дармштадт», – успокаивала себя принцесса, – «там всё исправится. Обязательно исправится». По договорённости с графом Бенкендорфом, их карету сопровождал отряд конных офицеров. «Можете и дальше искать свою химеру князь, а мой долг – защищать цесаревича», – граф очень скептически относился к свидетельнице покушения на Александра, и считал её выдумкой Михаила Репнина. Мари отказалась брать свою фрейлину, а цесаревич, в свою очередь, предоставил отпуск своему адъютанту. На время поездки Михаил мог вернуться к жене, но поклялся цесаревичу и государю императору сначала разыскать убийцу. С одной стороны, такая преданность вызывала у Марии огромное уважение и восхищение, а с другой… Владимир Корф пропустит появление своего первого ребёнка на свет, потому что именно сейчас отстаивает интересы Российской империи на Кавказе. А Михаил… Напоминая себе, чей он брат, принцесса старалась поменьше ему сочувствовать. В отличие от Александра, который несколько раз порывался вступить с Марией в опасную беседу, но всегда поддавался на её уловки, чтобы сменить тему, Натали вела себя с принцессой подчёркнуто виновато и холодно. Занятая в расследовании, Натали была то подле Константина, то подле императрицы. Она не искала встреч с Марией, хотя и жила в соседней комнате. В глазах бывшей подруги Мари читала решительность и отчаяние. С какой тоской принцесса вспоминала свои первые дни во дворце. Насмешки фрейлин, подчёркнутое равнодушие императрицы, наигранную теплоту Александра. Натали была лучиком света, согревшим Марию в той ледяной зиме. Сколько шахматных партий они провели, сколько облазили уголков, во время пряток с Константином. Как весело было гадать по книгам с русскими стихами, вести тайную переписку с цесаревичем, рисовать. Какая непреодолимая пропасть легла между ними за этот год. Унизительная защита от домогательств государя императора, подозрения Александры Фёдоровны, паутина сплетен и лжи. Принцесса Мария всю жизнь будет скучать о той Натали, которая мечтала выйти замуж за Андрея Долгорукого и хранила ему верность, хотя это могло стоить ей положения при дворе. Но о предательнице, околдовавшей её жениха и оставшейся в ледяном неприступном Петербурге, Мари и не вспомнит! Плотнее закутавшись в дорожную шерстяную шаль, принцесса опустила голову на плечо Александру. Новогодний бал вымотал её. Столько танцев, столько знакомств, столько волнений каждый раз, когда фрейлины чересчур навязчиво искали внимания цесаревича. Теперь всё позади. Можно обнять сильную руку будущего мужа и грезить о праздниках в городе, который стал свидетелем зарождения их чувства. Какие пылкие признания срывались с уст тогда ещё совсем юного цесаревича! Иногда влюблённые уходили гулять на весь день, и Мари постоянно требовалась починка туфель. Пока Мари спала, они два раза меняли лошадей на почтовых станциях. Александр не двигался с места, чтобы не тревожить принцессу. И когда Мария пробудилась ото сна, то нашла цесаревича в той же позе и с тем же выражением лица, с каким он уселся в карету много часов назад. В полумраке экипажа (тёмные шторы были опущены) Александр показался Мари мертвенно-бледным. Его ладони в белых перчатках покоились на коленях, прямая спина и плечи казались каменными. Губы цесаревича были сжаты в тонкую белую полоску. Мари вспомнила свой сон о мёртвом женихе и вскрикнула. Александр мгновенно ожил, взял её руки в свои пальцы и нежно успокоил: – Не бойтесь, принцесса, дорога тряская, но ближе к границе всё изменится. Может, вы хотите остановиться в трактире? Я полагаю, наш кучер был бы не прочь отдохнуть. Мари помотала головой. Она чувствовала, что ведёт себя как беглянка, и стыдилась этого. Она вздрагивала от каждого шороха и спешила покинуть Российскую империю, будто спасалась от эпидемии чумы или наступления горцев с Кавказа. Карету вместе с пассажирами подбросило на ухабе, и Мари оказалась на коленях у цесаревича. – Кто ж так правит! – голосом Николая Павловича загремел Александр, – ты часом не задремал там, любезный! – Виноват, ваше высочество, никак нет, – прокашлявшись, отозвался кучер, – не видно ни пса, ещё и вьюжит. Кабы беды не вышло, переждать бы. Александр вновь вопросительно взглянул на принцессу. Но та опять покачала головой: «Чем быстрее едем, тем раньше прибудем». Когда у экипажа всё-таки отлетело правое колесо, Мари пришлось смириться с ночёвкой в трактире. Ей хватило ума и такта не требовать лошадей у жандармов графа Бенкендорфа и скакать через границу сквозь вьюгу. Укрывшись под дорожным плащом Александра, Мари с цесаревичем, утопая в снегу, добежали до местного трактира. Жандармы и кучер прежде занялись лошадьми и поисками мастера, который мог бы поставить колесо. Цесаревич записался как князь Муранов с супругой и, пока тащил Мари на руках вверх по лестнице, озорно шепнул ей на ушко: – Представляете его испуг, когда сюда доберутся жандармы! – Зато какая у него будет выручка, – в тон игриво ответила Мари. Вот это настоящее приключение! Метель за чёрным окном, жёсткая постель, остро пахнущая сухими травами, огонь в камине. Мари сушит волосы, сидя прямо на полу у самого пламени. Александр, голый по пояс, помогает ей расплести локоны и расчесаться. Принцессе кажется, что это самый счастливый день в её жизни. И таких впереди целая вереница. Одурманенная идиллической атмосферой, Мари откидывается на плечо будущему мужу, прижимаясь спиной к его груди. – Мари, – смущённо тянет цесаревич, – мы так никогда не уложим вам волосы. Принцесса оборачивается и томно вздыхает в губы Александра. Цесаревич чуть отклоняется от неё, но Мари не замечает его холодности. Она тянет к Александру свои горячие руки и обхватывает пальцами его голову. Мари торопится поцеловать своего суженного. Ей не терпится обрести былую дармштадскую власть над ним. Александр отвечает на поцелуй, но почти сразу отстраняется от Марии. – Я прошу вас, мы оба будем сожалеть об этом. – О чём сожалеть, ваше высочество? Я ваша невеста, вы мой жених. Зачем ждать? – Я никогда себе не прощу, если обижу вас, – твёрдо говорит Александр. – Вы не обидите, – ласково убеждает Мари, прижимаясь к цесаревичу. А потом всё происходит очень глупо, и принцесса чувствует себя полной дурой. Александр признаётся, что не смог сомкнуть глаз в карете, и ложится в постель. Выспавшейся Мари ничего не остаётся, как спуститься в трактир и попросить завтрак. За дверью её встречают два серых мундира. Ещё один стоит в конце лестницы. Остальные едят в зале.