Будет больно

Александр проснулся разбитым. Ныло простреленное предплечье, а голова болела так, словно кто-то ударил цесаревича камнем по затылку. Принцессы в комнате не было. Александр выбрался из постели, оделся и выглянул за дверь просить подать умыться. Но часовых не было. В растерянности Александр спустился по заплёванной лестнице в трактир. Внизу цесаревич ощутил себя как в казарме. Пахло табаком и мужчинами. Все столики были заняты либо серыми, либо зелёными мундирами. Помимо охраны, сопровождавшей их с принцессой в Дармштадт, Александр узнал нескольких офицеров Семёновского полка. – Саша, сам Господь мне послал тебя! – на плечо цесаревичу легла женская рука в сизой перчатке. – Натали? Александр обернулся. Перед ним стояла его возлюбленная. На ней был дорожный костюм и круглая шляпка. Натали казалась напуганной, тараторила, теребя в руках ажурную сумочку. – Саша, они увозят меня. Они увозят меня от тебя! Саша, ты не заслужил этого. Ты не заслужил этого снова! В облике княжны Репниной произошла перемена. Скулы заострились, уголки глаз вытянулись, на губах заиграла чарующая улыбка. И вот на Александра из-под шляпки смотрит не любимая женщина, а капризное наваждение, болезненный кошмар, его первая страсть. Ольга. К цесаревичу и бывшей фрейлине подходят трое жандармов. Они хватают Калиновскую за руки и уводят. Александр стоит как вкопанный, а Ольга продолжает кричать о помощи: – Ты можешь всё! Ты же будущий император! Не позволяй им, не позволяй им, Саша! Дверь трактира захлопывается. Александра подбросило на кровати. Лицо и руки цесаревича влажны от ледяного пота. Тяжело дыша, Александр перевёл взгляд с потрёпанного балдахина на встревоженную принцессу. Мари сидела в резном кресле возле камина, держа на коленях раскрытую книгу. – Ваше высочество, всё в порядке? Вы кричали во сне. – Всё в порядке, Мари, благодарю вас, – Александр сел на кровати, – удалось ли поправить карету? Когда отправляемся? – Я попрошу для вас завтрак, и мы можем ехать, – Мари отложила книгу на каминную полку и поднялась из кресла. – Не стоит беспокоиться, читайте, – предупредил её движения Александр, – я сам справлюсь с завтраком и проверю лошадей. За дверью навытяжку стояли два серых мундира. Александр спустился по до блеска выдраенной лестнице на улицу и прошёл к конюшне. Почти все стойла были заняты добрыми скакунами. На дворе рядом с золотистым экипажем Александра и Мари стояла незнакомая чёрная карета. Понаблюдав за тем, как лошади фыркают, разбрызгивая воду, Александр вернулся в трактир. Не успел он усесться за грубо сколоченный стол, к нему уже подлетел человек: – Что желаете? – Мясо и воду, – буркнул Александр, потирая руки. – Слушаю-с! Не зная, куда пристроить глаза, цесаревич пристально изучал постояльцев и местных пьянчуг. В тёмном углу играли в карты. В середине зала было сдвинуто несколько столов – видимо, ждали большую компанию. Человек принёс кувшин с водой и тарелку жареного мяса. Александр спросил хлеба, и почти тут же на столе возникла плетёнка с несколькими булками. Цесаревич не успел коснуться завтрака, как рядом с ним на лавку опустилась барышня в тёмном платье с непрозрачной вуалеткой на лице. От неожиданности Александр выронил вилку. – Саша, они меня увозят, – произнесло видение из сна голосом его сестры Ольги, – Саш, прости меня. Я не знаю, что на меня тогда нашло. Но я не хотела убить тебя, клянусь, ты мне веришь? Сестра схватила Александра за дрожащую руку. Сквозь вуалетку она прижала пальцы цесаревича к своим губам. – Саш, они везут меня в Цюрих, в какую-то лечебницу на отшибе. Я очень, очень боюсь. Что ты меня никогда не простишь, пожалуйста, Саша, ты должен мне поверить, я не хотела стрелять в тебя! Александр не верил своим ушам. Этот сон казался ему гораздо страшнее предыдущего. Оленька, его дорогая младшая сестра Оленька, пыталась его убить? Бессмыслица. Но что она делает здесь, на постоялом дворе у границы? Где её охрана? И о какой лечебнице идёт речь? – Ваше высочество, пожалуйста, верните-с в вашу комнату, – раздался из-за спины голос князя Репнина, – вам нужно отдохнуть перед долгой дорогой. Я прошу вас. Завтрак вам принесут. – Я никуда не пойду! – звонко крикнула Ольга, – вы не имеете права, князь! Я дочь Николая Павловича и я… Репнин предупредил скандальную сцену, метнувшись к её высочеству и зажав великой княжне рот рукой. – Князь, что происходит? – если бы Оленька не билась в руках у Репнина и не мычала сквозь прижатую ко рту ладонь, Александр убил бы князя на месте. – Ваше высочество, прошу, помогите мне, – сквозь зубы процедил Михаил. Весь трактир с интересом наблюдал за разворачивающейся сценой. В четыре руки князь и цесаревич увели великую княжну на второй этаж. Их комната находилась через две двери от той, что заняли Александр с принцессой. С Оленьки слетела вуалетка, и цесаревич с ужасом взглянул в бешеные глаза сестры, светившееся болезненным блеском. Оттолкнув Михаила, Александр обнял Ольгу и нежно усадил в кресло возле камина, точь-в-точь такое же, в котором Мари читала книгу. Нашёптывая убаюкивающие глупости, Александр умолял сестру успокоиться. Наконец в её глазах перестали плясать страшные черти, Оленька расслабилась в руках Александра и бессильно уронила голову. Поднявшись с колен, цесаревич повернулся к белому Михаилу Репнину. Князь вытянулся по стойке смирно и пробормотал: – Прошу прощения, ваше высочество, вы не должны были этого увидеть. Расстегнув мундир, Репнин достал из-за пазухи бумагу, перетянутую чёрной лентой. Тайный приказ императора. Александр пробежал глазами знакомый почерк отца. На бумаге огнём горели слова о душевном нездоровье сестры и о временном отлучении от двора. На автомате Александр свернул бумагу и завязал ленту. Михаил спрятал приказ на груди. – Натали с вами? – от цесаревича не ускользнуло, как его адъютант напрягся при этом вопросе. – Да, ваше высочество, в её обязанности входит сопровождение великой княжны до Цюриха и пребывание в лечебнице до полного выздоровления её высочества. Репнин слово в слово повторил формулировку из бумаги, которую только что держал в руках Александр. – И почему же она не уследила за ней сейчас? – громоподобно переспросил цесаревич отцовским голосом. – Не могу знать, ваше высочество, – Репнин без страха смотрел в глаза Александру, натянув маску честного и преданного солдата при генерале-самодуре. Цесаревич терпеть не мог этой манеры, но всё не хватало времени переучить князя на что-то менее раздражающее. Несколько секунд Александр смотрел на испуганную его вспышкой Оленьку, затем вновь перевёл взгляд на своего адъютанта: – Я еду с вами. – Это невозможно, ваше высочество, ваша невеста, – начал возражать Михаил. – Моя сестра, – опять повысил голос Александр. Закончить ему не дала влетевшая в комнату Натали. Цесаревич замер на полуслове. Как только он обнял взглядом фигурку в синем дорожном костюме, весь остальной мир как-то померк, сузился до линии совершенных плеч. Вот уже несколько суток цесаревич не имел возможности прижаться губами к любимым рукам, почувствовать будоражащий запах розмарина, услышать мелодичный голос.