***
… Храм Медоуста Огмеуса около городка Элатх встретил экспедиторов с распростёртыми объятьями. Главный жрец особенно был рад видеть Иккинга — юноша очень помог в тренировке громорога по имени Баклажанчик. Потому что дракон фиолетового цвета. Да и любимым овощем мужчины является баклажан. Валка, в отличие от сына, храм посетила впервые. Античные колонны, как в её родном городе, напоминали о далёком прошлом. Пахнет мёдом и тальком. На большом алтаре лежат тарелки с хмелем, бочки с пивом и много шкур медведей. Женщина подошла к подношениям ближе, стала на колени и прикрыла глаза; видимо, чтобы помолиться. — Эта женщина с вами путешествует теперь? — аккуратно интересуется главный жрец по имени Нискус у Иккинга. — Это моя мама. До этого она ходила в Бригантию. — А, понял… Хм, а вы похожи. Глаза, лицо… Она владеет драконьим языком, как вы? — Нет, но она владеет языком Икауны, — довольно лыбится Иккинг. — Как это? — Она жрица нашего храма. Икауна говорит с ней напрямую. — Я слышал, что такому подвержены только потомки иноземцев, — задумчиво теребит свою длинную седую бороду Нискус. — Да, она из Миаха… — А подружка ваша? — показывает головой жрец на недалеко стоящую Астрид, что задумчиво читала у стены очередное письмо от родителей; даже в экспедиции умудряются достать. — Катурианка. Мы… дружим. — Ах, красиво сказано!.. Полгода с вами не виделись, а уже сколько изменений… Куда дальше путь держать будете? — В Элькмар, искать копьё Катурикса. — Кстати, ко мне заходила недавно одна девушка, она тоже в Элькмар идёт, — вспомнил жрец, — Благословения просила… Как же её звать?.. — Хедер? — Да!.. Вы что, мысли читать умеете? — удивляется с хохотком Нискус, но перестаёт улыбаться, увидев несколько нахмурившееся лицо Иккинга. — Нет, просто догадка. — Она была у нас три дня назад, может догоните. — Посмотрим… В Элькмаре есть какой-нибудь лагерь продовольствия? — Тренировочный полигон есть, внук туда ходит. С едой там туговато. — Понятно… Что пишут? — обращается Иккинг к подошедшей Астрид. — Всё то же самое, что они могут ещё написать?.. Скоро пойдём? — Да, сейчас мама помолится… — Валка, скоро с сыном встретишь любимицу богов. — Поняла. Она в Элькмаре? — Да, тренирует бойцов, но потом пойдёт в лес Бонгута. — Копьё? — Именно. — Хм, и зачем же ей оно?.. — Подарить младшей сестре. — Вон как… Интересно… Сыну говорили, что она погибла в бою. — Чтобы любимице богов погибнуть… нужна не сотня демонов. Минимум миллион. — Ты знаешь, чья она протеже? — Эрнмаса, Клотру и Аэ. — Мощное покровительство. — Девушка запечатает Лаватре, я это чувствую. Вся судьба на её стороне. — Возвышение? — Вряд ли… — Судьба на твоей стороне до тех пор, пока ты нужен её целям… Иккинг родился совсем крохой по меркам миахцев; да и монбланцев тоже. Он был слаб и мог умереть в любой момент. В Миахе люди заболевали чумой и падали замертво как мухи посреди улицы… Валка, лишь недавно обращённая в веру богов Монблана, узнала от мужа лишь одну богиню… И та откликнулась. Икауна помогла Валке и Стоику безопасным путём бежать из бедствующей крепости, помогала врачеванием и молитвами младенцу Иккингу, в честь неё названному. За спасение семьи и сына Стоик построил храм Икауны в Кром Круахе, где и суждено было осесть потомкам Райхенау… С тех пор обе матери неразлучны. Валка встаёт с колен, низко клонится перед алтарём и движется к сыну с его подружкой. Перекидывается парой фраз с Нискусом и оставляет небольшое пожертвование храму. До Элькмара идти порядка трёх суток по безопасному пути, по опасному… десять часов. Десять часов бойни с демонами, дикими волками и медведями. Валка уверена, что избранница богов по имени Хедер, землячка, решила не рисковать в этот раз. И правильно сделала: надо беречь силы на случай, если артефакт будет охранять какое-нибудь мифическое существо, которое вдобавок может быть враждебным. Нынче мало осталось сговорчивых питомцев богов… Иккинг постоянно болтал с Астрид, стараясь отвлечь её от навязчивых мыслей о родителях и о Хедер. Валка шла впереди и молчала, осматривала деревья вокруг… Изумрудные дубы и лиственницы стояли тут веками, до прилёта землян. И сколько ещё простоят. Эту красоту сотворила Анкаста, богиня-прародительница. Весь этот лес — защитное поле от демонов Эрекуры; подарок жителям Оберхойна, где был рождён великий герой и жрец храма Анкасты — Анкаль Ларой… Дивный маленький городок на вершине небольшой безымянной горы, полностью состоящей из соли. Валка приезжала сюда с Иккингом, когда он был ранен в бою и спасён Астрид… Местные врачи сотворили истое чудо, Икауне даже не пришлось вмешиваться. — А в той стороне Оберхойн! Мам, когда папа отпуск возьмёт, поедем туда? — Может быть, посмотрим… Соскучился по больнице? — слабо улыбается Валка, оборачиваясь. — Нет, мам… Скорее по Хаябусе. — Это его якобы прирученный смертохват, — объясняет женщина Астрид, что несколько смутилась, — А имя взял из какого-то мультика. — Потому что прикольно звучит и он немножко злюка. — Немножко, да. — Мам, не начинай. Ну укусил чуток… — Ты чуть от яда не умер, сынок. — Я быстро вылечился! — Сорок швов на попе?.. — Шестьдесят девять, — поправляет с важным видом Иккинг, — но было совсем не больно! — Ты орал как резаный баран… — Мне было щекотно! — Астрид начинает смеяться и кашлять одновременно. Так вот почему Иккинга зовут в общем интернет-чате лагеря «Порванным очком», — И ты туда же, Астрид?! Вот когда мы придём в Оберхойн, я тебе покажу, как мы с Хаябусой тренируемся, сразу смеяться перестанешь! — Аэ упаси, сынок… Чем старше ты становишься, тем меньше у тебя инстинкта самосохранения. — Приручать драконов нелегко, мам. Я попытался приручить смертохвата и даже выжил! Это достижение. — Да, достижение ценой откусанной ягодицы, — чуть смеётся Валка. — Не слушай её, Астрид, Хаябуса мне ничего не откусывал, — злобно бурчит Иккинг, изрядно краснея, — Просто укусил! Спустя полдня экспедиторы дошли до небольшой глухой деревеньки, где нашли приюта у одной старой женщины по имени Белисама. Бабушка десятерых внуков и шести правнуков, она хорошо сохранилась для своих ста пяти лет. Валка с Астрид чаёвничали с ней, пока Иккинг возился в хлеву с драконами старшего внука Белисамы — Суцеллом. — У Талии явные проблемы с иммунитетом, поэтому глаза такие грязные, — объясняет Иккинг; вокруг него столпились человек пятнадцать, и все из семьи старушки, — нехватка витаминов, отсутствие твёрдой пищи, да и устала она… Загоняли вы её. — Старенькая она уже, не хуже бабули… — вздыхает Суцелл, гладя мордочку своего змеевика, — Её можно вылечить? — Да, но вообще ей нужен отдых… до конца её дней. Поглядите на когти! Она не сможет ими больше копать или царапать… Зубы тоже выпадают и не восстанавливаются, склеры красные… — Может травы какие? — Ей нужно кушать индейку, кабанчика… Курятина тоже подойдёт. Из травы максимум аэву солодку, в мясо покрошить, — двигает пальцами Иккинг, — в воду можно добавить лимонного сока или яблочного уксуса. — А корм для птиц подойдёт? — Дракон не птица, мать вашу! — резко вспылил Иккинг, даже топает ногой, — Прикалываетесь что ли?! Когда вы дракона заводили, не знали, что ему особый уход нужен вообще-то?! Давайте я вас всех, мужиков здоровых, на овсянку с водой посажу! Дофига вы будете работать?! А для неё это то же самое! Докормили и замучили вы её, вот что я могу сказать… Мясо всё вы жрёте, фрукты вы тоже все жрёте, ей и не достанется ни черта, вас тут целая армия… Либо имейте совесть и позаботьтесь о ней, либо отпустите на волю. Говорю как приручитель с опытом. Воля всегда лучше тюрьмы для дракона!.. Она не выбирала неволю, я вижу это по её глазам… Да, Талия? Скажи что-нибудь… — Ур-р-р-р. — Она просит отпустить её на полгода в лес. Восстановится и вернётся. — Так и быть, — соглашается кивком Суцелл, сжимая губы; на нём вся вина. Снимает с драконихи все поводки, — Лети, девочка! Талия выходит на лужок, немножко топчется на изумрудной траве; не верится… Но затем подходит к Иккингу и лижет ему лицо пару раз. И следом улетает куда-то на запад, скрываясь в листве. Юноша победно улыбается, ставя руки на бока. Минус один несчастный дракон в лапах глупых хозяев. — Она точно вернётся? — уточняет Суцелл у наследника Райхенау спустя пару часов. — Конечно нет. Талия не глупа, чтобы возвращаться к живодёрам, — спокойно отвечает Иккинг, отпивая квас из кружки, — В следующий раз берите на полевые работы громорогов или тайфумерангов. Они выносливее, да и неприхотливы в еде… Змеевики не для рабства были созданы Икауной. — Что ж, ты поступил… умно, — соглашается бывший хозяин Талии; принял поражение. — Она умоляла меня спасти её, Суцелл… Я не бросаю драконов в беде. Даже если вы сами это бедой не считаете. — Понял. Ну, тогда спасибо за спасение Талии. Ещё увидимся. Валка и Астрид наблюдают за юными мужчинами из открытого окна дома Белисамы. И обе гордятся Иккингом… наследником богини драконов Икауны. Иногда безрассудным, упрямым, но чаще гениальным. Сама богиня неоднократно признавалась Валке, что если бы на судьбе сыну земной подруги суждено было совершить величайший подвиг, она бы настаивала на обязательном возвышении юноши. Но у Бранвен в списке героев Иккинг не числится. Просто талантливый парень с богатой родословной. Но его талант не пропадёт, это точно.***
— Валка, дорогая… беда. — Что такое?.. Моя богиня, не молчи так долго… — Любимица богов ранила Алуса. Нужно срочно помочь ему. — Далеко он? — Достаточно… Зови сына, я призову к вам Талию, ту дракониху. — Как хороши бессонные ночи… Иккинг ничего не успел понять: мама вытолкала его из кровати и потащила за руку на улицу. На траве топталась радостная и заметно окрепшая Талия. Мясная диета творит чудеса. Валка ловко запрыгивает на дракониху, Иккинг следом, но полусонно. — Что на этот раз? — Хедер чуть не убила Алуса. — Огнедышащего коня Рео… Блестяще, — без эмоций говорит парень, еле моргая, — И мы команда спасения коня? — Да, именно так. — По части переговоров кто в силе? — Я, сынок. Икауна велела так. — Отлично, я тогда подремлю чуток… пока летим… — Попробуй, — ухмыляется Валка, когда Талия начинает стремительно набирать скорость. Но юноша в итоге умудрился даже всхрапнуть. Что-что, а у наследников Райхенау отдых всегда в приоритете. Беды бедами, а ночь для снов создана. Когда Талия со всадниками приземляется на указанной Икауной поляне, кроваво-золотой конь с огненной гривой лежал на боку и тяжело дышал. Это был легендарный конь Алус, жеребец бога снов Рео. Джек очень любит на нём покататься по облакам, когда фаза сомнамбулы спадает ближе к зиме… У коня вспорот живот, лавовые кишки вылезли наружу, бурая кровь окропила изумрудную траву. Любимицы богов поблизости не видно. Валка присаживается около священного животного и спешит достать всё необходимое из своей поясной сумки: иголку, нитки, тряпки и лечебную воду. Иккинг слушает мать и проводит с ней своего рода операцию. Питомец Рео держится молодцом, не мешает своим спасителям. Валка посылает сына за стебельком солодки Аэ, чтобы с помощью неё напоить Алуса. Иккинг бродит среди кустов и пытается найти целебную траву… Но сначала находит другое. Горку из соли, на вершине которой водружено двухметровое копьё, острие же горит синим пламенем. И около этой горки стоит женская фигура в доспехах, отблёскивающих алмазом; в руках мерцает катана и её серебряное лезвие, с которого ещё капает кровь. Наследник Райхенау долго смотрит на девушку, но затем идёт куда-то налево и находит нужный стебелёк, длинный и мощный. Разворачивается и уходит, ощущая пристальный взгляд на себе. «Я разберусь», — Валка встаёт с колен, до этого чуть пригладив Алуса, и собирается идти на встречу с любимицей богов. Икауна шепчет в уши какую-то молитву на случай, если юной девице взбредёт атаковать её подругу. Иккинг тем временем принимается поить Алуса водой с нектаром золотых яблок, его любимого лакомства и лекарства. Хедер пытается залезть на эту гору соли, но лишь царапает себе ладони в кровь. Валка стоит около ели, облокотившись на ствол правым боком, спокойно наблюдает за действом: огонь копья будто смеётся над безуспешной попыткой любимицы богов достать артефакт: то тухнет, то сильнее разгорается, как волна. — Нет, не получится, — подаёт голос Валка, подходя ближе. Хедер оборачивается спокойно, катана воткнута в землю около хозяйки. — Вы… мама Иккинга? — Да, так и есть. Меня зовут Валка, и я… из Миаха. — Так мы с вами земляки… И давно бежали? — Давно, дорогая… как только Иккинг родился, — горько вздыхает женщина, — Тебе удалось пробиться к Миаху? — Меня встретила пустошь, — признаётся девушка, сверкая зелёными глазами, — Мои товарищи погибли, мне же удалось войти в город… Площадь Спасения, церкви, больницы, школы… Ничего не осталось. Пустыня с черепами… Клотру сказал, что моя миссия — запечатать Лаватре. — Но ты здесь. Почему? — Я… хочу помириться с сестрой. Может быть копьё нас помирит? Слышала такой обычай есть в роду катурианцев… — Нет, дорогая, увы. Твоя великая цель никак не связана с этим копьём. Тебе оно не подвластно, как и мне. — А вы тогда что делаете здесь? — По завету Икауны спасаю Алуса… Это ты?.. — Он напал на меня, пришлось защититься. Клотру сказал… — Не виню тебя. Это всё от богов, — перебивает девушку Валка, подходя чуть ближе. — Вы как я, — кивает себе Хедер, — в наших головах сидят боги и направляют нас. — Икауна со мной не из высших целей, дорогая. Мы подруги. — Это очень мило… Меня боги хвалят, хоть и не жалеют… — Оставь это копьё… — показывает рукой на оружие Валка, — Я поговорю с твоей сестрой, обещаю. — Вы знаете Астрид? — Она подруга моего сына. — Вон как… Я рада за неё. Хоть она меня и ненавидит… — Ей нужно время… К моменту твоего подвига она должна всё осознать, — предполагает Валка, — Иккинг делает всё возможное, чтобы вас помирить. Хоть и заочно. — Спасибо вам… Тогда я покину это место. Вы меня не видели. — Доброго пути, дорогая. Да пребудет с тобой Аэ. — И вам счастливой дороги, Валка. Клотру в помощь. Хедер берёт в руки своё оружие и быстро уходит куда-то в чёрные виноградные лозы, ловко разрубая их лезвием катаны. Валка уходит прочь от артефакта, даже не обернувшись и не глянув на него напоследок. Алус вовсю ластится к Иккингу, когда женщина возвращается на поляну. — Полегчало, господин? — ответом спасительнице было радостное ржание коня, — Я рада. Можем возвращаться к Белисаме… Хотите прокатить нас? — Вам не тяжело будет?.. Ну, ладно, нас долго просить не надо. Давай, мам! Вдруг Астрид проснулась, а нас нет! Астрид крепко спала и даже не заметила изменений вокруг себя. Иккинг тихо лёг на соседнюю кровать, словно так и должно быть. Алус прыгал по свинцовым облакам, оповещая хозяина громким ржанием, что он жив и здоров. За спасение любимчика Рео отблагодарил Валку крепким и приятным сном. Он понимает, что всякая женщина, в особенности мать, не может спать спокойно. Да, с сыном всё в порядке, просто тревога уже так засела в подкорке, что от неё некуда деться… Иккинг кому угодно может помотать нервы. Не словами, так своими причудами. Уйдёт Бранвен знает куда и не возьмёт коммуникатор. Отправляешь аэропочту именно за этим чудиком — дракончик возвращается с привязанным куском тряпки на ноге… В итоге по цвету тряпок Валка научилась опознавать, где её сын шляется и в опасности ли он вообще. Может уйти в магазин «на пять минут», а вернуться через три часа с новым драконом за спиной и без продуктов. И в рванье, конечно же, куда без этого. Минимум четыре пары джинс улетает за неделю, про верхнюю одежду и говорить нечего. Драконы не трогают лишь одно на своём тренере — натуральные кожаные вещи. Их рептилии боятся портить под страхом смертной казни от Стоика… Также Иккинг любит засидеться в гостях у друзей по лагерю, может и без ведома родителей на ночёвку остаться; за что всегда получает по макушке, но что поделать: молодость! В одном парень всегда послушен: в походах. Тут он что от одного родителя ни на шаг, что от другого. Валка рада, что в жизни её сына появилась Астрид. Девица любит отчитать сердечного друга за грязную или мятую одежду (про рваную и речи быть не может!), да и тумаки раздаёт, порой и очень сильные; зато какие отрезвляющие, сразу мозги на место встают. В губы не целуй, нигде кроме рук, плеч и талии меня не трожь, пока не вымоешься до скрипа и одежду не поменяешь не прикасайся ко мне вообще, расстояние между тобой и мной ночью: минимум метр… и прочее — лишь небольшая часть устава катурианки по отношению к наследнику Райхенау. Суровая молодёжная любовь! Утром экспедиторов встретил, как не странно, Алус. Хочет отблагодарить ещё раз за спасение. Астрид была в ужасе, увидев легендарного коня вживую; даже закричала и спряталась за Валку. Женщина попыталась успокоить девушку словами, но всё решил Иккинг, который сразу взял подружку за руки и потащил к морде существа, чтобы познакомить. — Астрид, это конь бога снов Рео, огнедышащий Алус. Мама спасла его от гибели! Наверное пришёл проведать. — Какой… большой, — Астрид дрожащей рукой трогает коня около ноздрей, из которых облачком выплывает пар, — и горячий. — Это так кажется. Он к нам ещё забежит осенью, как будет сезон. Да, господин? — улыбается Валка. Алус будто кивает, при этом фыркнув, — Прокатить нас хотите?.. Тогда залезаем, молодёжь! — Катурикс помилуй, только не этой! Меня укачать может с непривычки! — залепетала Астрид, зажмурив глаза. — Всё будет нормально, Астрид, Алус будет бежать спокойно, да?.. Джек на нём даже спать умудряется, ни разу не упал. — Как и ты на драконах, — отмечает Валка. — Да, поэтому мы с Джеком лучшие друзья. Самые лучшие ночёвки только с ним. Три дня сна и можно не спать потом хоть неделю, — бойко двигает рукой Иккинг, запрыгивая на коня и следом протягивая ладонь своей подруге сердца, — Прошу, миледи. Так экспедиторы добираются до священного артефакта Катурикса без происшествий и с ветерком, приправленным запахом копоти. Алус остался на полянке пожевать травы, Валка же повела молодёжь за собой к артефакту Катурикса… В этот раз копьё воткнуто не в горку соли, а в большой кварцевый камень. И не древком, а именно остриём вниз. — Мы его не унесём, это точно, — тут же заключает Иккинг, — но я взял фотоаппарат. — Ну, я и на другое не рассчитывала. Сфотографируй меня тогда. — Соглашается Астрид, подходя к камню ближе. И под её ногами что-то вдруг громко хрустнуло. Девушка тут же спешит проверить, на что она наступила. Достаёт из травы перстень с лопнувшим чёрным камнем. — Кто-то был тут до нас, — заключает спокойно Валка. — Не кто-то, — кривит лицом Астрид, тут же сжимая перстень и отшвыривая его куда-то в сторону виноградных лоз, — а прокля́тая Хедер! И здесь меня застала! — Астрид, может быть это просто совпадение, — Иккинг спешит подойти к подруге, чтобы успокоить касанием. — Там была гравировка, Иккинг. Наш семейный герб, — с расстановкой поясняет Астрид, сильно хмурясь, — это точно не совпадение. Она была тут. — Артефакт лежит по направлению к Лаватре. Она в любом случае зашла бы сюда, — говорит Валка, всё стоя в стороне и осматривая копьё, — За небольшим благословением. — У неё этих благословений как драконьего помёта в хлеву, — плюётся Астрид, — В Лаватре, говорите?.. Богиней стать хочет! — Она ей не станет, Астрид, — серьёзно говорит Иккинг, приобнимая девушку за плечи, — Никого из нас не возвысят до богов, потому что мы и так их дети. — Она же из Миаха, а там все безбожники. Ты сам мне говорил… — Связь богов с ними немного другая, — уклончиво отвечает юноша, — но они тоже не достойны, как и мы. — Твоя сестра — орудие в руках богов, дорогая, — присоединяется Валка; она подходит ближе, — Она запечатает Лаватре, может даже ценой своей жизни… Я уверена, что она хочет помириться с тобой. Тебя беспокоит её слава? Злит отношение твоих родителей к ней? — Всё сразу, — кивает Астрид, сжимая ладони в кулаки; не желает плакать, но слёзы всё равно наворачиваются, — Почему именно она? Почему именно в мою семью пришла? Я же из-за неё сбежала к вам в храм. Душит вся эта ситуация, понимаете?.. Я не могу её простить. Даже если в ноги упадёт. — Даже если умрёт?.. Тебе не будет жаль, если у неё не получится запечатать Лаватре? Весь этот путь в десяток лет… — Нет, не будет. Она мне жизнь испортила. Этот путь ей избрали боги, а не я. Мы разные люди, — твёрдо говорит Астрид, пристально глядя в глаза Валке. — Может быть я слишком горда собой, но это в моей крови. Вам меня не переубедить. — Мам, оставь нас на минутку, — просит юноша тихо; мать послушно уходит прочь. — Я знаю, что ты хочешь сказать, — мотает головой Астрид, даже слабо улыбается, — «пройдёт время и ты пожалеешь», «не будь такой высокомерной, это плохо», «Икауна велела прощать всех, не только драконов»… Чего молчишь-то? — Ты всё сказала? — Ну да… — Я хотел сказать, Астрид… что я с тобой. — Я знаю, — кивает она. — Нет, ты не знаешь, — тоже чуть улыбается он, — давай покажу… Валка догадалась и так, стоя спиной, что решил показать её сын своей подружке. Сумел нарушить все пункты любовного устава за несколько мгновений… Астрид смотрит на своего друга сердца и не может понять, как ей реагировать. Иккинг понятно: первый поцелуй забрал, к себе плотно прижал, посмел чёлку убрать за ухо без разрешения, вот и улыбается как довольный громобой. Руки девушки невольно потянулись к шее возлюбленного… чтобы придушить. Алус подошёл к Валке и невольно заржал от испуга, когда увидел кряхтящего сына спасительницы. Резкий звук заставил Астрид убрать руки с шеи Иккинга, но спустя секунду катурианка всё же заехала кулаком по левому плечу злостного нарушителя. — Давайте я вас двоих сфотографирую, — предлагает Валка, — пока около камня стоите. — Уходи, — спокойно говорит Астрид, — я буду фотографироваться одна. — Понятно, ты обиделась. Ладно, отойду. — В палатку теперь не пущу, так и знай. — Мам, почему вы такие сложные? Я же как лучше хотел! — тяжело вздыхает Иккинг, сильно клоня голову вперёд. — Сначала надо разрешение спрашивать! — Да я люблю тебя, как ты не поймёшь! — он тут же разворачивается, выглядит обиженным и раздосадованным, — Зато у меня складывается ощущение, что ты меня не любишь! Только и слышу от тебя упрёки!.. Ой, да ну тебя, пойду утоплюсь вообще. И потопал наследник Райхенау в лагерь, чтобы закрыться в палатке и укутаться в одеяло с головой; авось сон набредёт. Валка сделала пару снимков и решила провести с Астрид беседу о её отношениях с Иккингом. Столь интимный разговор остался в тенях дубов… и в памяти Алуса. Конь стал понимать людей лучше, в особенности противоположный пол. Самое главное, что существо почерпнуло для себя в этом разговоре: в любви должно быть доверие. Валка гуляла с Алусом по лесу и собирала ягоды, пока Астрид сидела во второй палатке и думала, думала… На душе стало так погано. Мама говорила, что в отношениях с мужчинами всегда должны быть какие-то правила и запреты. Похоже она имела в виду нечто другое, либо вовсе не права. Валка поделилась деталями своей жизни со Стоиком. Их модель семьи заметно отличается от модели семьи катурианцев. Женщина призналась, что её не было в жизни Иккинга целых пять лет из-за экспедиции, которая застряла на южном полушарии Монблана; пропустила его первые шаги, первые успехи в яслях. И жалеет об этом до сих пор. Ему было два месяца, они все только бежали из Миаха, а её попросили пойти с экспедиторами всего на неделю… Пять лет! Но Стоик не обозлился, нет. Он понимающий, любящий, хотя бывает и строгим, и упрямым. Иккинг весь в него, хоть и сын своей матери… Сразу её узнал и признал. Сейчас стал непослушнее обычного, но такой возраст. Всё равно ведь любит, и стремится любить. Астрид не мама, понимает же. Ищет свои пути подхода, но сама его подруга сердца несколько странна на проявления ответного чувства. Да, бывают оттепели, но на пару дней… Он запутался. Астрид сама пришла к Иккингу, но ближе к ночи. Весь день думала о произошедшем и что сказать. Он как лёг утром, так больше и не вставал. Лежит на левом боку и смотрит в стенку палатки, через которую видно сияние жующего траву Алуса. Катурианка молчит, жуёт губы; садится около возлюбленного и смотрит под себя. Иккинг почти не дышит; словно под гипнозом. — Мама умеет промыть мозги, — наконец говорит он, поворачиваясь на спину и смотря в потолок, — Икауна плохому не научит… Астрид, я понимаю. Тебе просто нужен отдых от меня, а я лезу со своими чувствами… — Нет, ты мне нужен. С тобой я забываюсь… — Джек говорил тебе, что Хедер до прихода к тебе жила у нас в храме? — Да, — кивает Астрид, следом ложась рядом; тоже смотрит в потолок. — Так вот… Перед уходом она оставила мне письмо. Отец передал. — Иккинг нащупывает в полумраке правой рукой ладонь Астрид и сплетает свои пальцы с её. — Мы с ней общались чисто как друзья, с драконами тоже управлялись… В итоге она призналась, что влюбилась в меня. Хотела, чтобы я был с ней. — И ты сказал нет… — Потому что мне нравилась ты. С самого начала. — Даже сюда залезла… Вот сучка, — чуть улыбается Астрид. — Моя симпатия к тебе была не выбором, а фактом… Даже если Хедер и хотела меня привлечь, у неё это не вышло. — Потому что она старше?.. — Потому что… она не ты. Что у вас общего, так это тяга к насилию. — Прости, — виновато шепчет катурианка. — Я привык… Просто хочу больше ласки, — ухмыляется наследник Райхенау. — Надоели драконы? — У них своё проявление любви, сама знаешь. — Я… постараюсь. — А я постараюсь меньше тебя бесить. — Это вряд ли, — и оба тихо смеются. Так они лежали с минуту, пока Астрид не решила наконец встать. Иккинг тянет её за руку, мол, «куда же ты, я здесь один, а мама всё равно спит». Катурианка отвечает ему многозначительным взглядом: «Хоть мы с тобой и помирились, моя обида в силе всё равно и ты будешь спать отдельно». Приручитель драконов умоляет подругу сердца остаться ещё на минуточку, прежде чем он отойдёт ко сну. Сердце девичье тает, но лишь на это мгновение. Ложится обратно и слушает лепет юнца про драконов, которых он намерен приручить, как хочет познакомить возлюбленную с Хаябусой и своей троюродной тётей, если будут дела в Оберхойне. Девушка снова встаёт, чтобы уйти, и теперь окончательно. Но рука снова тянет на себя. «А поцеловать?» — срывается с юношеских губ. Астрид конечно же наклоняется к лицу Иккинга, так настойчиво просящего ласки… Дожили: парням тоже, оказывается, нужна нежность! Или просто он такой уникум… Валка ведь не была с ним самые важные годы его жизни, а какую нежность может дать отец, тем более такой суровый мужчина, как Стоик… Он пытался, да. Но язык нежности не его конёк. Род Райхенау предпочитает воспитывать себе подобных наставлениями, тренировками и понуканиями. Что, в принципе, и вышло. Гибко-стальной по характеру юноша-гений с нехваткой внимания от противоположного пола… Когда Иккинг только пришёл в лагерь добровольцев, девочки не сразу на него обратили внимание. Лишь по прошествии какого-то времени им стало понятно, что он хорош как воспитанный кавалер. Такого мама точно одобрит, а отец либо похвалит, либо просто согласится с выбором любимой дочки. После получения должности старосты альфа-клана, самого титулованного и известного клана всего Экватора Монблана, Иккинг стал крайне занятым, и девочки постоянно ему помогают; но чисто по дружбе. В альфа-клане много красивых и благородных юношей, за которыми можно приударить… не считая самого старосты, конечно же. Астрид последыш Райхенау при первой встрече вообще не понравился. Где это видано, чтобы живая рыбья кость воевала копьём? Это потом стало понятно, что Иккинг берёт харизмой, дружелюбием и умом. И особой… заботой. Он может сначала поругать весь клан, покрыть его матами, но потом сказать: «Знаете, ребят, хоть из-за вас я получил сегодня, я всё равно вас всех люблю. Приходите ко мне в храм, чай попьём». Ещё никто из пятидесяти членов альфа-клана не пропускал чаепития со старостой. Астрид, как представительница бета-клана лагеря добровольцев, всё никак не поймёт: какой бог Монблана, новый или древний, заставил её мозг сесть в осаду любви к этому чудику из своеобразной элиты. Почему именно он, а не какой-нибудь красавчик-сомнамбула или качок-оборотень… Потому что с драконами связан? Потому что мама его недолюбила и ему нужна девица, по натуре похожая на отца, которого знает и любит больше родительницы в силу причуд Бранвен?.. Или у Иккинга просто есть свой особый шарм. Радостные зелёные глаза, шрамик на подбородке, тёплые руки и океан веснушек по всему телу. А веснушки есть только у тех, кто по одному из родителей является инопланетянином… в данном случае по матери. «И куда же вас, сударь, надобно целовать?» — спрашивает ехидным взглядом Астрид. «Хотя бы в щёчку, миледи», — сколько тоски в глазах! Поцелуй всё же был подарен в губы, ибо катурианку одолела жалость и толика вины… Внутри всё так заполыхало… Это нежное касание стало обоюдным и потому особенно чувственным. Оказывается это так… приятно, по-родному. С губ Астрид срывается лёгкий смешок, когда Иккинг как наглая жуть тянется к её лицу руками: явно желает повторить. «Ладно, лишь разок», — тихо шепчут девичьи губы. В голове лёгкий туман, в груди трепет. Юношеские губы уже знают, как именно нужно целовать… Но нежное мгновение проходит. И так полуприкрытые довольные глаза закрываются под тяжестью накатившего сна. Катурианка тихо выходит из палатки, чтобы немного прогуляться. Отец и мать не желали, чтобы родная дочь испытала подобное чувство так скоро. Но если бы на её месте была Хедер, то те бы такое лишь одобрили. Великим героям, как и героиням, полагается великая любовь! Любимица же богов идёт по своему героическому пути одна; неоднократно просила богов-покровителей дать ей в помощники хотя бы хорошего друга, которого ненадолго, но всё же полюбила. «Нет, — сказал ей Клотру, бог мудрости, — дорога твоя для одного ходока. Крепись духом и продолжай путь. Всё получится, ведь мы с тобой». Хедер стоит у скалы и смотрит на чёрный океан, плещущий на белый песок. Около того бережка она любила поиграть с друзьями, да и там, наверное… «Лучше бы со мной был он, а не вы», — говорит вслух героиня, прижимая к груди зелёную тряпочку.