***
У Хедер получилось спасти Монблан от демонов. Лаватре отныне наглухо закрыта с помощью магического барьера, созданного катаной любимицы богов… которую ей сковал Лабрейд — первый бог, который вышел с ней на контакт. Это потом в голову девушки вошли Клотру, Эрнмас, древний бог-покровитель войны, и Аэ — новый верховный бог пантеона Монблана… Её всюду встречают как великую героиню. Уже вся планета знает, кто именно совершил величайший подвиг поколения, чтобы дать начало новой, четвёртой фосфорной эпохе. Как только Хедер завершила свою миссию, бывшие с ней весь путь боги замолчали. Прошло полгода с момента её триумфа, и ни один из покровителей так и не поблагодарил девушку за спасение их общего дома. Даже общение через жрецов не помогло. Икауна рассказала Валке, что боги перестали общаться с Хедер потому, что она сама их отвергла ещё до того, как запечатать бездну планеты. Они устали слышать от девушки нытьё о каком-то мальчике, в которого она влюблена, как он ей нужен с его драконами. Нетрудно догадаться, кто именно был нужен героине в самый критический час. Но наследнику Райхенау не уготовано место в полулегендарной истории планеты. Даже если бы он согласился пойти на подвиг, велика была вероятность гибели юноши, в этом Икауна уверена. Уже достаточно раз он выживал там, где не должен был… Чума в Миахе, поджог в храме, наводнение в Элатхе, нападение демонов в лесу… После закрытия Лаватре по всей планете случились локальные катаклизмы. Из Оберхойна, например, сбежали некоторые особо опасные драконы, которых держали в клетках. В один из вечеров в храм Икауны спокойно зашёл дракон жуткого вида: с огромными клычищами, кроваво-чёрный, с жёлтыми злыми глазами… Пока многие застыли в ужасе на местах, Иккинг заулыбался и наоборот зашевелился. «Хаябуса, брат! — закричал юноша, протягивая руки к существу. — Я знал, что ты хороший дракон!» Рептилия даже приластилась к юноше, будто и правда соскучилась за неполный год; чем знатно удивила давно не видавшего подобного Стоика. Когда же к существу подошла Валка, Хаябуса сразу зашипел и плюнул в её сторону фиолетовой горячей субстанцией размером с небольшой шарик — ядом, которым в первый раз чуть не убил Иккинга. Приручитель, к счастью или несчастью для смертохвата, выжил. Чем, видимо, и заслужил доверие. — Наверное Хаябуса родом не из гнезда Райхенау, а из Лаватре, — предполагает за ужином Иккинг. — В Лаватре разве были драконы?.. — с набитым ртом спрашивает Джек. — Великий Смутьян, — вспоминает Стоик, как бы подтверждая слова сына, — скорожалы, разнокрылы, Подводный потрошитель… — Последнего я приручил кстати, — красиво показывает на себя Иккинг, обращаясь к рядом сидящей Астрид. — Напомнить какой ценой? — щуря левый глаз интересуется Валка, сидящая напротив сына. — Ценой твоих нервов и папиной годовой заначки. — Ещё и улыбается… — Это был самый лучший подарок на день рождения! Приручение легендарного дракона!.. Да и деревню спас. — Край звёзд? Да, помню. Часть денег за подлодку мне компенсировали жители, — вспоминает Стоик, задумчиво размазывая ножом масло по кусочку хлеба, — другую часть сын мне ещё отдаёт. — Не переживай, пап. Научу Хаябусу добывать золото, мы в два счёта разбогатеем. — Или твоего папу посадят за незаконную добычу природных ископаемых на территории крепости, — серьёзно говорит Валка, отпивая чаю. — Уже и помечтать нельзя… Блестяще. — Мун сказал, что Лаватре не откроется в ближайшие три тысячелетия, — Стоик, сидящий во главе стола справа, смотрит на Джека, что сидит во главе стола слева. — Да, папа общался со жрецом храма Рео, — кивает Джек. — Значит новых драконов можно не ждать, — заключает Иккинг, тяжело вздыхая, — эх, там теперь много гибридов застряло!.. — Слава Икауне, сын доживёт хотя бы до сорока, — Валка возносит руки к небу, — Аллилуйя! — Назло всем умру в тридцать, — бурчит юноша, закатив глаза; Астрид даёт ему подзатыльник, — ай, больно вообще-то! — Я тебя из-под земли достану, — с милой улыбкой говорит она, — кого я мучать буду? — Наших детей? Стол напряжённо замолчал в это мгновение. В воздухе слышен лишь храп Хаябусы, лежащего около юного приручителя. Джек попытался разрядить обстановку любимым анекдотом отца, и ему это удалось: Стоик громко захохотал и даже стукнул кулаком по столу, Валка же чуть хмыкнула, снова отпивая ромашкового чаю. «Нам надо серьёзно поговорить» — шепнула Астрид в ухо Иккингу; кивок был ей ответом. В ту ночь, лёжа в обнимку, они говорили о их возможном совместном будущем. В такие бурные времена заключать брак крайне рискованно, да и не выгодно. Развод будет стоить дороже бракосочетания в три раза. Детей очень тяжело регистрировать, а имена им давать так вообще, тем более по новым уставам крепости. Не больше пяти букв в имени! Бред! Крестить детей по какому уставу: катурианскому или икаунскому? Кто из отцов одержит победу в духовной войне? Какого дедушку внуки или внучки будут любить и уважать больше? Родословные обеих семей велики и горды по-своему, всем не угодишь… Астрид немного, но потеплела к родителям: стала отвечать на письма. Правда коротко. Четырьмя словами: у меня всё хорошо. Уже что-то. — Давай так поступим… Если Хедер вернётся, то я отрекаюсь от семьи, — предлагает Астрид, — и потом выхожу за тебя замуж. — Да ты с ума сошла, — пугается Иккинг, даже невольно приподнимаясь, — отречься навсегда? — Ну да… Просто с каждым днём мне всё больше кажется, что… твои родители мне роднее. — Астрид, я против. Вообще не вариант. И с чего ты решила, что Хедер вернётся? — Потому что ей делать больше нечего! — Воскликнула шёпотом катурианка. — Кром Круах её дом! — Миах её дом, — серьёзно говорит Иккинг. — Там пустошь одна, твоя мама говорила… — Недолго отстроить, — пожимает плечами юноша, — тем более бездну закрыли, люди потянутся туда в любом случае. — Я готова хоть в лесу жить, чтобы Хедер не видеть. — Давай не будем загадывать пока, хорошо? Может всё обойдётся! Через три дня Хедер была в Кром Круахе в сопровождении огромной делегации из Бригантии, где героиня гостевала около полугода. Спустя ещё день девицу потянуло посетить храм Икауны. В гордом одиночестве. Ей никто не открыл дверь в тот вечер. Она кричала, пыталась залезть в храм через тайный лаз Джека (около того самого огромного окна в западном коридоре), но безуспешно. Храм стал крепостью. Дело в том, что как только Хедер ступила на землю Кром Круаха, некоторые драконы словно с ума посходили. Нет, Хаябуса наоборот оказался самым послушным существом среди жителей храма. Грозокрыл (дракон Валки, Шторморез) и Торнадо (дракон Стоика, Громобой) в некой странной горячке снесли несколько опор храма, да и вообще сильно поранились. Стоик принял решение закрыться в храме на время реабилитации любимых питомцев, чтобы снизить у них риск подхватить какую-нибудь заразу из внешнего мира. Валка знает причину произошедшего, но как не пытали её родные мужчины, женщина наотрез отказалась что-либо комментировать. Иккинга к драконам родителей не подпускают. Юноша возится с Хаябусой и Беззубиком; точнее просто мирит обоих драконов сутками напролёт. То рыбу не поделят, то лежанку около кровати приручителя. Потом Беззубик вообще перешёл все границы — в одну из ночей стащил Астрид с части кровати Иккинга и частью своей большой туши залез к любимому братцу. Этого наследник Райхенау стерпеть не смог. Теперь и Хаябуса, и Беззубик спят в коридоре по разным углам: один у фикуса бенджамина, другой у автомата с пивом. — Я понимаю, что моей первой девушкой был ты, братец, но как видишь я нашёл себе подругу своего вида, — объясняет Иккинг, сидя на диване, когда легендарная рептилия оскалила на него зубы в обиде в своём углу коридора, — да-да, и ты найдёшь. Вот карантин закончится, пущу тебя на восток. Говорят там видели Дневных фурий. — Вы с ним спаривались? — хохочет Джек, всё это слышавший. — Если бы это произошло, я бы умер, — закатывает глаза последыш Райхенау, — всего лишь фигура речи. — Хорошо Астрид не слышала. — Я всё слышала! — кричит из коридора катурианка, что мыла окно в западном коридоре. Вдруг среди золотых яблонь показалась какая-то фигура с длинными чёрными волосами. Девица тут же бежит в общую гостиную, чтобы спрятаться; тут нет окон. — Ты чего?.. Я понял, понял, — Иккинг резко подрывается с сидения, — Джек, ты закрыл свою лазейку? — Да, ещё вчера. А что? — Незваные гости, — выделяет особым тоном приручитель, натягивая некрасивую улыбку. — А-а-а, ясно, — кивнул сомнамбула, зевнув, — пойду спрячусь на балконе. — Пятый раз за день! — Шипит Астрид, плюхаясь на диван и обнимая себя руками. — Что ей нужно вообще? — Помириться. — Не буду… — Знаю… Давай я с ней поговорю, — предлагает Иккинг, присаживаясь около катурианки; немного приобнимает за плечи, — ну, как карантин закончится. — Только если рядом будет твоя мама. — Хорошо. Через неделю карантин был снят, храм Икауны открыл свои двери. Астрид с Иккингом решили отправить на переговоры с великой героиней более опытного собеседника. Валка вышла Хедер навстречу в один из вечеров, чтобы извиниться и отблагодарить храбрую девушку за спасение Монблана. Две землячки прошли к реке Анхиз, сели у берега и заговорили о насущном… — Боги отреклись от меня… Точнее я от них. — Икауна сказала мне причину… Опрометчиво с твоей стороны. — Может быть. Я была уверена, что Иккингу следовало пойти со мной. — Ты знаешь, сколько раз он был при смерти? — Нет. — Пять раз. Родился недоношенным. Заболел чумой в два года. Потом храм кто-то поджёг, чуть не сгорел в три года. Когда пошёл в экспедицию с мужем в Элатх чуть не утоп из-за наводнения… И демоны. — Я бы не позволила ему умереть. Не со мной. — Сердце матери не обманешь, дорогая. Он бы погиб там. — Вы доверяете Икауне полностью? — Да. Мы с ней очень близки. — Не всем богам можно верить, Валка. Тем более богам первого поколения. — Боги своенравны, ранимы… Они позволили тебе совершить подвиг до конца, а не бросили на полпути. Это очень хорошо. — Но не дали мне спутника… — Легендарные герои всегда идут одни. — Я лишь хотела спасти дом. — Ты спасла его… — Моей целью был только Миах. От него ничего не осталось… — Если ты попросишь президентов крепостей о совещании в Ставке, то мы можем отстроить Миах заново!.. Столько людей ведь оттуда бежало, ещё до нас с тобой! — предлагает Валка, беря Хедер за руки, — нужно лишь твоё желание… — Тоже думала об этом… Но сначала я хочу помириться с сестрой. Вы же говорили с ней обо мне? — Да, но… Он пока не хочет тебя видеть. Пойми, её обида копилась столько лет!.. — Я ранила её. Да и родители… Мы сильно виноваты, я понимаю это. Просто не знаю как ещё с ней сблизиться. Письма не читает, по телефону не дозвонишься… В лагере добровольцев её ловить? — Возможно, — пожимает плечами Валка, слабо улыбаясь, — но лучше не стоит… Давай я стану вашим посредником. Буду передавать твои слова ей, а она мне свои. Может так что-нибудь наладится. — Да, давайте, — соглашается Хедер, кивая, — вы очень мудрая женщина, Валка… Астрид вас слушает и уважает, я это знаю. Но не прошло и месяца, как Астрид просто устала слышать от Валки что-то о Хедер и прекратила общение снова. Катурианка теперь в каждой речи друзей или родителей возлюбленного слышит одну старшую сестру. Иккингу даже пришлось замолчать на пару суток! И пока длилось молчание, в гениальную голову наследника Райхенау пришёл идеальный план как помирить двух сестёр. В одну из ночей Иккинг просто… Исчез. Будто испарился. Все драконы были на месте, вещи тоже. Ни весточки, ни тряпочки… Валка послала с утра тридцать драконов с аэропочты, и через сутки они прилетели ни с чем. Астрид была не зла на друга сердца. Ей было страшно: а вдруг его похитили? Хедер теперь послала своих дружинников!.. Но она тоже оказалась в неведении. Героиня Монблана быстро сформировала группу лучших поисковиков Кром Круаха и друзей из Бригантии, чтобы как можно быстрее найти пропавшего. Но пошла вторая неделя. Страх сменился отчаянием: да где же он мог пропасть? Весь Кром Круах был пересмотрен, перекопан и облётан, даже в лесу всё обыскали: нет нигде. Вечером Хедер пришла в храм Икауны, чтобы снова доложить обеспокоенным взрослым: результатов нет. Астрид сидела на диване одна, без Мериды, с которой теперь привыкла спать в одной кровати. Старшая сестра аккуратно присела на другой конец софы, алмазные доспехи тихо защёлкали… Тишину в храме разбавлял разве что похрапывающий Хаябуса. — Ищейка взяла след около Анхиза, но он оказался ложным, — тихим голосом пояснила Хедер, высоко держа голову; слёзы навернулись на уголках глаз. — Он мог утонуть, — ещё тише говорит Астрид, клоня голову вниз. — Тело бы уже всплыло… Мы его найдём, сестра. — Да… Да, я знаю. — Я хотела предложить тебе присоединиться… — К поисковикам? Нет, спасибо. Моё место тут. — Как пожелаешь, — чуть рвано вздыхает Хедер, — всё равно буду ждать тебя. — Героиня встаёт с места и уходит прочь из храма; на лице блестят дорожки слёз. Даже Икауна не знает, где может находиться наследник её рода. Опросив богов, также подтвердила, что им ничего неизвестно… Пока в одну ночь к храму не явился один давний друг Валки. Огнедышащий конь Алус сам вошёл в священную обитель, пнув двери задними копытами, и громко заржал. На гриве скакуна была закреплена дивного вида заколка — зубчатый продолговатый листик с сиреневым цветочком, чем-то напоминающий цветок сирени, но не такой маленький и более длинный; как колокольчик. — Нам нужна Мерида… Астрид, разбуди Мериду, пожалуйста! — просит Валка у подбежавшей катурианки. Через две минуты к толпе людей и Алусу подошла полусонная девушка с обильной кучерявой шевелюрой ярко-рыжего цвета. — Дорогая, попробуй настроиться на сознание Алуса. Может быть он ответит тебе на пару вопросов, — просит тихо Валка, — Господин, вы знаете, где мой сын? — Он говорит, что не знает… Но точно чувствовал его недалеко. Иккинг скорее всего нацепил заколку, — поясняет Мерида, — чтобы подсказать, где он может быть. — Я знаю этот цветок, — пригляделся Стоик к заколке, — это агапантус. Такой я видел только… — Под водой, — завершает за мужа Валка, кивая самой себе, — всё понятно. Это не похищение. Он сбежал сам. — Но зачем? — Я не знаю, — твёрдо говорит женщина, сжимая кулаки, — он явно что-то задумал. — Очередное приручение легендарного дракона? Икауна же говорила… — Значит соврала! Ну ничего, наплавается и вернётся… Точнее я его просто не пущу домой! Пусть хоть в Миах идёт! Алусу это не понравилось, и он оглушающе заржал женщине в ухо. Астрид же тем временем тихо ушла в комнату, обнимая себя руками; слёзы льются потоками по её щекам. Теперь смешалось всё: и страх, и злоба, и отчаяние. Может быть он сбежал потому, что ему надоела вся эта обстановка и потом в беду попал?.. Месяц без Иккинга… Уже и в лагере добровольцев забеспокоились, потому предложили свою помощь. А через пару дней явились жрецы, с которыми пропавший юнец познакомился в экспедициях: Нискус из Элатха и Эвкалис из Оберхойна. Старики заявили, что во сне к ним приходил бог снов Рео и попросил сказать, что Иккинг… у него. Валка и Стоик чуть не задохнулись от смеха. Астрид и Хедер не была понятна эта реакция, но потом родители неожиданно для себя вспомнили одну историю из детства их сына. Наследник Райхенау тоже некоторое время страдал от лунатизма, как и Джек. Когда Иккингу было шесть лет, он, будучи в фазе сомнамбулы, дошёл до Анхиза, где стал ловить рыбу. Голыми руками, по колени в воде. Но в итоге, дойдя до середины, малыш не удержался, и течение за ночь унесло его далеко-далеко за территорию Кром Круаха, прямиком в так называемую Агапантовую впадину: огромный жёлоб, окружённый магическими цветами — агапантусами; символом древней богини любви Клиодны. Малыш чудом не утонул, и всё это время просто спал; хоть и барахтался. Икауна попросила своего хорошего друга, бога снов Рео, исцелить её последыша и вернуть его домой как можно скорее, пока родители ничего не заподозрили. Что и было исполнено. Утром Иккинг уже лежал в кровати, правда полностью облепленный синей тиной. Отмывали мальчика всем храмом, потому что водоросли буквально въелись в кожу и источали запах пороха. С тех пор Иккинг не болеет сомнамбулизмом, но всё равно крепко спит. Чего не скажешь о его лучшем друге… — Значит Рео забрал его к себе… погостить? — Иккинг сам к нему напросился, — спокойно заявляет Нискус, — захотел сменить обстановку. — И нам не сказал… — Он попросил у кого-то сделать приворот на золотых яблоках, чтобы прискакала Вербена и перенесла его в царство снов. — Такое есть? — сильно удивляется Астрид. — Да. Скорее всего Иккинг где-то… На Пейто. Пейто — высочайшая гора Монблана, где по мифам и сказкам для детей существует царство снов, созданное Рео для охраны детских мечтаний и создания самых лучших сновидений… Все дети планеты живут и растут, зная, что от кошмаров их бережёт Рео, плывя по ночному небу либо на лодке, либо восседая на своём особом питомце. Если Алус волен гулять где пожелает и служит не только своему хозяину, то Вербена подневольна и приходит на землю Монблана лишь за золотыми яблоками. Либо чтобы забрать кого-то, если вежливо попросили… Это умудрился сделать один гениальный юноша, который по прибытии домой, вероятно, будет сидеть в клетке до конца своих дней. Было решено снарядить в экспедицию на вершину Пейто лишь двоих: великую героиню-спасительницу… И её сестру. Хедер знает ту местность очень хорошо, тем более забираться на горы её конёк. Астрид же хочет лишь две вещи: увидеть Иккинга и столкнуть его с обрыва. Если таковой в царстве снов имеется. До подножия горы влюблённые экспедиторы добрались меньше чем за полдня на драконах. Пока Астрид летела на своей подружке по имени Громгильда (Злобном Змеевике), Хедер рассекала облака на Розе Ветров (самке Шипореза)… Иккинг очень хорошо обучил сестёр навыкам приручения драконов, диетологии и даже эстетике. Юноша знает, что девушкам нужна и красота, и практичность, и сила. Чего ему самому в себе не хватает, конечно же. Надо уметь компенсировать недостатки. Дальше пришлось идти своим ходом. Стоик, как опытнейший спелеолог, заранее проверил всё снаряжение, провёл инструктаж с девушками и напоследок окрестил по обету Икауны чётками из зубов Скрилла. Хедер пошла, конечно же, первой. Это даже не обсуждалось. Астрид не обиделась, не обозлилась, а просто приняла ситуацию как она есть… Лишь бы с этим чудиком всё было хорошо. На середине пути катурианке стало плохо и пришлось немного задержаться. Быстро поставилась палатка… Хедер напоила сестру отварами из целебных трав, укутала и затем долго рассказывала ей о своих приключениях, хотя младшая об этом вовсе не просила. Астрид стало чуть лучше лишь тогда, когда рот великой героини наконец смолк. На горе стало так холодно… Прошла ночь в палатке, потом ещё один день в пути… Первое, что увидели сёстры, достигнув, как им показалось, вершины — это огромный цветок синей сон-травы. Он выпустил в воздух золотую пыльцу, которая быстро сумела усыпить девушек. Сначала проснулась, как не странно, Хедер. И первое, что она увидела, так это цветочный алтарь, а на нём… мирно спящий на спине Иккинга. У него слегка приоткрыт рот; сопит немножко. Сияющий жемчугом. Такой милый, родной… В груди что-то больно затрепетало, но эта боль так приятна. Надо бы подождать сестру! Но захотелось самой проверить, реален ли он вообще. Тихо подходит, почти не шевелит руками, чтобы доспехи не щёлкали… Зелёные глаза поедают глазами объект вожделения, руки сами потянулись пощупать рукава водолазки, а потом и сами ладони… Да, его. Тёплые, мягкие, немножко шероховатые от чешуи драконов. А рядом Астрид. Его подруга сердца, с которой он уже чуть больше года общается… теснее обычного. Хедер понимает, что если хочет помириться с младшей сестрой, то следует вычеркнуть из сердца наследника Райхенау. Да, это больно… Сердце у людей одно, но и семья ведь тоже одна!.. Великая героиня Монблана решила выбрать второе. Последний раз прикоснувшись к правой ладони Иккинга, чтобы пригреть ледяную свою… Хедер тяжело выдыхает, зажмурив глаза, и вырывает руку. Больше никогда она не подумает о нём как о своей любви. Астрид просыпается от того, что её очень старательно тычут по рукам и спине. Это была Хедер, которая показывала головой на какое-то небольшое сооружение с цветами. Катурианка почти сразу сообразила, что там лежит Иккинг, потому вскочила и побежала к алтарю. Сначала возник ступор. Где-то уже был такой сюжет. Поэтому вместо того, чтобы поцеловать любимого в губы, всё-таки так сильно манящие, девушка предпочла спящего… слегка подушить. Лицо было таким же спокойным, правда сопение прекратилось, а кожа лица сразу стала краснеть. — Хватит душить муляж! — кричит какой-то мужской голос позади сестёр. Синхронный поворот головы: из туманной дымки выходит чудесное существо, отливающее сталью — большой сурок с золотым брюшком. — Вы знаете, где Иккинг? — тут же спрашивает Хедер. — А, вам нужен гость господина? Так он уже ушёл. — В смысле ушёл?! — завопила Астрид, алея от гнева, — Мы пришли сюда за ним! — Он улетел с Пейто где-то сутки назад на Вербене, — объясняет сурок, подходя ближе и затем садясь на попку, — Меня зовут Кальт, а вас, дамы? — Меня зовут Хедер, а это моя сестра Астрид, — спокойно поясняет героиня, прикладывая к груди руку, — видите ли, Кальт, Иккинг уже месяц как пропал, и нам стало известно, что он в царстве снов… — Иккинг у нас погостил всего три дня, — Кальт будто улыбается, — господин сказал, что сопровождал его в погружении на дно Агапантовой впадины. — Искать дракона теперь… — чуть тише говорит Астрид. — Да будет вам известно, девочки, что на дне Агапантовой впадины есть храм богини Клиодны! — Я думала это миф, — сильно удивляется Хедер; даже чуть краснеет. Так значит не зря ищейка потянула спасателей ещё в первые дни искать Иккинга в стороне устья Анхиза! — Сразу видно глаз Миаха… Нет, храм Клиодны реально находится под водой. Там даже жрец есть, мой очень хороший приятель… Правда он карась. Его зовут Томра. — Я этого Иккинга!.. — в злобе трясёт кулаком Астрид, — Видеть его больше не хочу! Заставил меня в такую даль идти! — Вы Астрид, да? — вспоминает сурок, — А ведь он вам за подарком в храм поплыл. — За каким? Той заколкой дурацкой? — Окститесь, дорогая! Это артефакт Катурикса!.. — начинает подпрыгивать на задних лапах Кальт, — Он сделал эту заколку своей младшей дочери, но она погибла, поэтому оставил дар в храме Клиодны! Хедер радостно заулыбалась и принялась крепко обнимать младшую сестру, лепетать, какой у неё всё-таки прекрасный возлюбленный. Астрид же в сильном недоумении и озадаченности смотрит куда-то под себя. А то копьё разве не было единственным артефактом Катурикса на планете?.. Или то, что сокрыто в подводной части Монблана, не считается местом, где хранятся артефакты? А сколько их спрятано на дне морском? Как вообще Иккинг узнал о нём, если не является наследником бога войны? Может быть друг сердца в сговоре с её родителями? Или же к этому всему приложили руку Икауна (через посредство Валки) и Рео (через Джека, любимого последыша)? Много вопросов и ни одного ответа. Обратно сёстры спускались быстро… и молча. Драконы времени зря не теряли: поели, поиграли с лесными зверями и хорошо отоспались. Завидев подруг, рептилии сразу же активизировались и поспешили полететь по направлению в Кром Круах, домой. Где-то на середине пути к девушкам в полёте присоединился Беззубик. И не один, а с всадником. Астрид почти сразу вскочила на ноги прямо на летящей Громгильде и была намерена во что бы то ни стало лично положить конец всему роду богини Икауны в лице одного индивидуума, что посмел так нагло и без предупреждения исчезнуть в один день. Хедер просто была рада видеть Иккинга живым, потому лишь улыбалась и громко смеялась с попыток младшей сестры дотянуться до юноши в полёте. Беззубик, явно желая трески и зрелищ, опустился чуточку пониже, чтобы Астрид могла по лапе забраться наверх. Но вышло совсем не то: Ночная фурия, которая ненадолго отвлеклась, задела крыльями дерево и тут же полетела вниз, прямиком в поле с кустами крапивы. Хедер от испуга чуть сама не упала с Розы Ветров, но удержалась. Когда великая героиня приземлилась и стала идти к полю с крапивой, ей были слышны тупые удары и смех в перемешку с ойканьем и айканьем. Беззубик валялся рядом с парочкой, что выясняла отношения на случайно выкошенном участке поля, и чесал себе спину, то и дело кувыркаясь. В Кром Круахе трава не такая жёсткая, чтобы о неё можно было хорошенько почесаться. Астрид молча лупила Иккинга куда придётся; уже кулаки горели от боли, а последыш Райхенау с улыбкой принимал возмездие. Это злило ещё больше. «Чтобы ты ещё раз так сделал, дебила кусок! — прикрикнула Астрид, нанося финальный удар по груди Иккинга, и тот сделал вид, что отключился: откинул голову и замер; даже дышать для виду перестал, — Хватит прикидываться!..» Силы иссякли, и из левого глаза потекла одинокая слезинка, которую катурианка тут же стёрла грязной ладонью. Беззубик прекратил свою негу и подошёл к хозяину, что как лежал ничком, так и лежит. Хорошо играет, медведь сразу бы понял, что умер. Рептилия протянула лапу и чуть тыкнула Иккинга по лицу, и тот сразу очнулся: резко поднял корпус и для виду сонно поморгал. — Ловко придумано, Иккинг, — подаёт голос Хедер, подходя ближе, — Попасть в царство снов не каждому дано. — Я там не был, — улыбается юноша, — Зато там были вы. — Не поняла сейчас, — хмурится Астрид, — что ты сказал? — Меня вообще на Пейто не было, девочки. Кто вам вообще сказал туда идти? — Жрецы храмов приходили, — вспоминает Хедер, задумчиво складывая руки, — сказали что ты у Рео. Значит в царстве снов. — Ха, вон как… Что ж, хорошая история вышла, — Иккинг аккуратно встаёт с земли и протягивает руку Астрид, но она её отмахивает и встаёт сама. — То есть это была одна сплошная ложь, — делает вывод героиня, тоже чуть хмурясь. — Почти, — легко улыбается наследник Райхенау, — долго рассказывать… — Твоя мама сказала, что запрёт тебя в храме на год. — Ну да, я заслужил… Хотя делалось всё ради вас обеих, — юноша показывает пальцем то на одну сестру, то на другую, — чтобы хоть общение наладить. — Один магический сурок говорил, что ты полез под воду за артефактом Катурикса, — Хедер идёт впереди, за ней идёт Иккинг и потом уже Астрид с Беззубиком. Катурианка прожигает спину друга сердца нехорошим взглядом. — Ну да. — А причём тогда Вербена с Рео? — Для красоты… Девочки, я же в прошлом лунатик. Понятное дело, что я забыл некоторые вещи, но… впадину с цветами я помню хорошо. — Ты видел Рео? — Нет, мне помогал Мун. — Отец Джека? — Астрид тыкнула Иккинга в спину пальцем, чтобы шёл быстрее; он чуть не оступился и случайно ударился лбом о доспехи Хедер. — Да, — непутёвый чудак потирает ладонью лоб, — Он помог мне переправиться на лодке к впадине и договорился с подводниками, чтобы они сопроводили нас в храм Клиодны… Да хватит меня пинать, и так живого места нету! — Да что ты говоришь. Сам напросился, о великий драконий мазохист, — сардонически усмехнулась катурианка. — Ты права… Но я ведь сбежал ради подарка тебе. — Слабо верится, что это артефакт Катурикса. Он же воин, а не… флорист, — вмешивается Хедер. — А, то есть мне надо было притащить голову дохлого дракона на палочке. Тогда бы вы поверили, что это артефакт Катурикса. Так получается? — Может быть, — уклончиво говорит Астрид, всё же радостно заулыбавшись. — Если мама с отцом меня не запрут, я возьму вас обеих с собой под воду и покажу труп Скрилла. Его как раз Катурикс убил, — Иккинг высоко поднимает голову и в обиде поджимает губы; значит нужна была не заколка… Дома Иккинг получил от всех. Даже от Хаябусы получил лёгкий кусь в пятую точку… Наследник Райхенау в итоге провёл пять ночей в лазарете с температурой под сорок. Всё тело было мало того, что грязным и вспотевшим, так ещё и сине-жёлто-коричневым. От ударов Астрид, конечно же. Валка давно поняла девушку и ничего ей не сказала за такие тяжкие побои, нанесённые любимому сыну. Со временем всё пройдёт, женщина уверена. Получил и Мун. Лучший друг Стоика, такой же гигант и предводитель храма, понёс тяжкое наказание от четы Райхенау: изгнание из обители Икауны на два месяца. Джек распереживался, потому что не хотел быть разделённым от отца, и в итоге добровольно ушёл вместе с ним. На его место (уборщика и иногда администратора) временно встала Хедер. Героиня наконец сняла доспехи и переоделась в нормальную для жителей Кром Круаха одежду. Как уже стало ясно, Иккинг продумал свой побег не в одиночку. До побега (двумя ночами ранее) он увидел в окно бродящего по полю огромного мужчину с большой седой бородой — Муна. И последыш дракона подумал, что за советом и в целом за помощью он может обратиться либо к отцу, либо к очень мудрому, надёжному человеку. Таким и явился в сознании юноши отец Джека. Пришлось аккуратно выйти из храма, никого не разбудив. Мун был в фазе сомнамбулы, но Иккинг сумел вывести мужчину из этого состояния особым «паролем лунатиков». Уже светило выходило из-за восточного горизонта, и по итогу план побега был готов. Рано утром другого дня Мун заранее пригнал к берегу Анхиза лодку, сказав всем, что якобы собирается порыбачить. Затем через аквапочту (да, есть и такая) послал знакомым подводникам из храма Клиодны послание с просьбой обеспечить ему и ещё одному человеку вход в обитель богини любви. К вечеру был получен ответ: «Приплывайте, всё готово. Томра будет очень рад вас видеть». Мун не раз предупреждал Иккинга, что путешествие на дно может затянуться не на день или два, а на целый месяц: всё-таки Агапантовая впадина потому таковой и зовётся, что в неё «падать» придётся очень долго. Да и плотность воды там другая, при погружении могут помешать тина и цветы… Наследник Райхенау отмахнулся и заявил старшему товарищу: «Так ещё лучше! Сменю обстановку!» Перед отплытием, в глубокой ночи, Мун написал Джеку записку, в которой сказал, что его позвали к себе в гости друзья из храма Клиодны, но попросил никому об этом не говорить. Любимый сын своего отца просьбу исполнил; сжёг письмо в камине и нарочно забыл о прочитанном, войдя в фазу лунатизма. Поэтому никто Джека в содействии и не заподозрил: он искренне недоумевал, куда делись и его друг, и отец; даже пару раз плакал. Юношу часто утешала Мерида, с которой они уже давно сблизились (намного раньше, чем Иккинг с Астрид). Жрецы оказались замешаны в эту историю только потому, что неправильно истрактовали сон, в котором увидели Муна с Иккингом, гуляющими по полю сон-травы; а затем летящего по небу юношу верхом на Вербене. Мудрые старцы подумали, что лошадь точно Вербена, хотя на деле это был подводный обитатель Агапантовой впадины: косатка по имени Ландыш; а Мун — точно не Рео. Никто не знает, как выглядит бог снов; всякий бог, древний или новый. Боги вообще никогда не ступали на землю Монблана, а пускают на неё питомцев, оставляют свои артефакты… Рео не указывает на какие-то вещи во снах прямо, а скорее противоположно: если всё хорошо, значит всё плохо; если показана суша, значит имелась в виду вода или воздух. Это правило не касается детских сновидений, в них всё прозрачно и как оно есть. Да и Кальт, как оказалось, просто… выдумка общего сновидения Астрид и Хедер. Существо как бы объяснило им причину, по которой Алус принёс в храм Икауны заколку. Когда Астрид была совсем ещё маленькой, отец подарил дочери заколочку… копию артефакта бога войны. Но подарок был утерян где-то в путешествии. Вот почему юная катурианка этого не помнит; была слишком мала. Но помнила Хедер, которой об этом рассказали в тайне. Правда она это потом забыла из-за богов в голове, но с кем не бывает. Иккинг вернулся на поверхность через неделю, но пришлось вернуться обратно под воду, потому что Томра одумался и захотел подарить юноше оригинал артефакта, а не копию, как думал изначально. Карася тронула история любви юноши к девице из рода бога войны. Затем мудрая рыба вспомнила, что к ней однажды в храм приплыл мужчина и попросил хотя бы копию артефакта. Для дочки. Она же из рода Катурикса, в конце концов. Тем более последняя… Когда Иккинг с Муном вышли на сушу во второй раз, они увидели спящего около берега Алуса. Наследник Райхенау аккуратно прикрепил заколку на гриву и… снова полез под воду. В этот раз в одиночку. Ему захотелось увидеть скелет Скрилла. Этого дракона Катурикс своим могучим копьём низверг на дно впадины за убийство младшей дочери. Об этом сказано в летописях, которые Стоик хранит у себя в архиве; Иккинг перечитал их ещё будучи совсем крохой. А потом увидел чётки из зубов Скрилла у отца в шкафу… Старший последователь Икауны три раза опускался на дно Агапантовой впадины, чтобы изучить скелет легендарной рептилии. По итогу написал огромное исследование и получил докторскую степень в области герпетологии… Затем Стоик познакомился с Валкой в Миахе, где была организована межпланетная конференция по вопросам теологии и мифологии, а там и завертелось… Проще говоря, всю историю любви своих родителей Иккинг знает из архива. Как и все данные о драконах. Когда Иккинг вышел наружу окончательно, его встретил Беззубик… Как так вышло, что Ночная Фурия нашла юношу, так и осталось загадкой. Может быть благодаря запаху, либо по интуиции. Он же умный дракон! Как и Хаябуса, впрочем… И много других драконов храма. Но эти двое самые сообразительные и с характером. А обитатель Оберхойна так и вовсе бомба замедленного действия… Опять ведь хозяина отравил. Но в этот раз он не специально, а на радостях! С кем не бывает. Река Анхиз делает сильный крюк вокруг Пейто, поэтому Иккингу удалось догнать сестёр при полёте длинным путём. Короткий крайне опасен тем, что в той местности в любой движущийся объект может ударить молния. Хоть Ночная Фурия и является порождением молнии (и смерти), у последыша вождя-дракона не было снаряжения, чтобы при возможности отвести от себя беду. Уж лучше отравиться, чем сгореть заживо за секунду, не оставив и трупа. Иккингу удалось помирить сестёр, правда пришлось заплатить высокую цену за столь благое действие. Сначала неделя ожидания действия антидота от яда Хаябусы, затем лечение синяков, ссадин, ушибов. И жизнь взаперти на целых полгода. В лагере добровольцев на это отреагировали спокойно. Временным старостой альфа-клана сделали… Астрид. Но только на этот полугодовой период. Спустя два месяца Иккинга всё же освободили от наказания и он вернулся на свой законный пост. А там и Мун с Джеком вернулись из изгнания… Хедер же осознала, что не может жить в спокойствии, стагнации Кром Круаха. Ей нужно движение, другой воздух. Поэтому решила вернуться туда, откуда пришла: в Миах. Собрала небольшую общину тех, кто желает вернуться на родину, и снарядила экспедицию. Договориться с правящей верхушкой было очень просто, героине пошли навстречу. Великую героиню Монблана провожали всем храмом Икауны… Астрид не плакала, провожая сестру в путь. Крепко обняла и сказала не «прощай», а «до встречи». Кто знает, может они снова встретятся, но теперь уже в новой столице человеческой цивилизации…***
— Значит свадьбы не будет? — Какой свадьбы?.. — Ну, между нами. Хедер ушла, мир подписан. — Мы же не сейчас её устраивать будем. — Конечно нет, просто думаю на будущее!.. Я бы хотел провести её в Миахе. Там такие пляжи!.. — Видимо антидот ещё не до конца подействовал… — Ой да ну тебя, миледи!