Участок Бирмингема можно показывать на лекциях с табличкой «Как делать не надо». Не надо смотреть исподлобья, не надо говорить, что вы справляетесь и без «проклятых федералов-ищеек, которые суют свой нос всюду»; излишне говорить, что адресованные Гарсии слова о том, что ФБР загнется с таким техническим аналитиком, были совсем неуместными. Когда шериф, который ОПА вообще-то и пригласил, говорит Риду, что он «ожидал кого-то более серьезного», Спенсеру хочется позвонить Хотчу. Да, ему двадцать девять, но он выглядит намного моложе. Он носит разные носки, вязаные жилеты и потертую рыжую сумку.
— Это не меняет того факта, что ты умнее всех этих офицеров-грубиянов вместе взятых, вундеркинд.
Рид старается не обращать внимания на задетое самолюбие, рациональность, факты, гениальность. Радует, что команде выделили отдельный кабинет. Маленькую каморку, но всё же лучше, чем ничего. Гарсия занимает половину стола своей аппаратурой, другая половина достаётся Риду и распечаткам по делу. Он спешно развешивает на прозрачной доске фотографии жертв и карту. Геопрофиль составить не получится, думает про себя, изучая цветные маркеры, хаотично разбросанные по карте.
— Пенелопа, между жертвами точно нет связи?
— Ты что, смеешь высказывать сомнение моим талантам ищейки?
Гарсия недовольно цокает языком, но расширяет поиск. Знать бы, что искать. Спенсер возвращает взгляд к карте. Молчание, разбавляемое клацаньем кнопок, прерывает звонок от Росси.
— Слушаем, Дэйв, — Рид присел на край стола рядом с Гарсией.
— Патологоанатом считает, что кровь на полу на местах преступления разбавленная.
— То есть?
— То есть субъект похитил жертв где-то в другом месте, пытал и убил в своём убежище, потом собрал их же кровь, привез труп к жертве и сымитировал убийство дома. Рид, ты был прав.
— Это упрощает профиль. Размозжение головы скрыло возможную травму тупым предметом. Это подтверждает то, что на телах не было ран от сопротивления. Спасибо, Росси.
Гарсия жмет отбой, но не спешит возвращаться к монитору ноутбука.
— Что это нам дало?
Рид поворачивается к карте. Если жертв похитили вне дома, должно быть место, где они пересеклись с субъектом. Бирмингем — небольшой город, все жертвы жили почти на окраине, в область, находящуюся между их домами входит почти весь город, площадью триста восемьдесят пять квадратных километров.
— У него есть комфортное место. Это более личные убийства, чем мы предполагали. Версия с наркокартелем кажется наиболее правдивой, но как они могут быть связаны с наркотиками? Гарсия, проверь родственников, включая умерших, был ли кто-то наркоманом. Надо исключить версию с картелем.
— Не веришь в мексиканскую мафию?
— Не особо. В настоящее время тиски для черепа используются только в качестве орудия пыток. Мафия их скорее бы застрелила.
— В любом случае, ни один, даже самый дальний родственник жертв не связан с наркотиками, дилерами или другими плохими парнями.
— Это точно не картель.
Морган выглядит раздраженным, когда садится верхом на стул рядом с Пенелопой. Он притягивает к себе папку с материалами первой жертвы, еще несколько раз внимательно читает содержимое и, кивнув самому себе, вкладывает в папку пакет для улик. Подталкивает ее к Риду.
— Кто посмел обидеть моего шоколадного Геракла?
— Тот, кто нанимал вместо офицеров кучку баранов, — Морган переводит внимание Рида, — ты был опять прав, красавчик. Это личное. В доме первой жертвы ни следа субъекта или того, что он убивал там. Зато он оставил записку.
— «По шелковой ленте через Техас шла Карен, когда поняла, что купальница ее нелюбимый цветок». Это загадка для нас. Записка распечатана, о личности субъекта нечего сказать.
— Первую жертву звали Рита Мартин. Но она не подходит под стереотипную «Карен»*. Гарсия, еще раз проверь ее и мужа. Мы что-то упускаем.
— Она действительно может быть суррогатом. Но меня больше волнует, что означает «шелковая лента».
— Проверим местные БДСМ-клубы, это по их части, — Дерек усмехается, слыша фырканье Рида.
В кабинете душно, от открытых окон никакой пользы — жаркий майский ветер несёт с собой пыль и беспорядок на столе. Остывающий кофе Рида с каждой минутой становится более мерзким, хотя не сказать, что изначально он был лучше. У Спенсера опять ноет колено, и ему хочется уже ногу отрезать, чтобы избавиться от боли, но здравый смысл приводит ему факты, почему этого делать не стоит. В глазах плывёт. Вдалеке вновь сгущаются тучи, и грядущая буря не сулит ничего хорошего. Вместо всего, что может быть хоть как-то полезно в расследовании, у Спенсера в голове «Я не буду спать с Ридом», и от этих слов хочется выть или оторваться на манекенах на стрельбище, зависит, знаете ли, от количества кофеина в организме; Гарсия вздрагивает, слыша гулкие раскаты грома вдалеке, когда в участок возвращаются Эмили с ДжейДжей и Дэйв. Росси протягивает каждому по новому стаканчику кофе.
— Что узнали, кроме того, что у него нарциссическое расстройство и желание с нами поиграть?
Команда рассаживается вокруг стола.
— На втором и третьем местах преступления записок нет. Значит, ответ именно в Рите Мартин, наверняка именно она была главной жертвой.
— Я считаю, что в записке он говорит о месте похищения или месте убийства. Это личное, — Росси выкладывает на стол полные отчеты о вскрытии.
— Субъект упоминает купальницу и шелковую ленту. Всего в мире зафиксировано двадцать девять видов этого растения, но есть эндемик, растущий только в Китае, на это указывает и шелк. В Бирмингеме должно быть место, связанное с Ритой Мартин и Китаем.
— Ботанические сады Бирмингема. Там есть китайские ворота и зоопарк, соединенный с садами. Мартин водила туда детей несколько раз за два месяца. И, дорогие мои, я нашла еще кое-что. Наш пенсионер, вторая жертва до ухода на пенсию работал там уборщиком, а благодаря рыцарскому пожертвованию третьего убитого эти ворота и были построены семь лет назад.
— ДжейДжей, собирай офицеров, мы можем дать предварительный профиль.
Полицейские всё еще были прекрасным примером «Как не надо себя вести с агентами ФБР». Каждое слово агентов воспринимается в штыки, как будто ОПА — величайшая угроза человечеству. Сквозь раздражение Гарсия чуть позади команды бормочет что-то про далеков и Доктора, и это, несомненно, могло бы вызвать улыбку Рида. При других обстоятельствах. В любом случае, эти олухи получили хоть какие-то крупицы информации: мужчина сорока — сорока пяти лет, на неприметной машине, организованный садист, нарцисс, связан с Ботаническими садами, но еще не понятно как, с жертвами расправлялся по личным мотивам.
Ливень на улице усиливается, шквальный ветер яростно бьет в окна, едва ли не разбивая, словно грабитель, вор спокойствия. «Я не буду спать с Ридом» сродни удару по затылку, будто бы Рид — очередная жертва, но не субъекта — своих мыслей и тревог. Он зябко ведёт плечами, пока идет с Эмили и Дереком до машины.Ни в джипе, ни в номере мотеля ни капли не теплее. В сравнении с дневной душной жарой, сейчас город превратился в холодильную камеру. Глаза слипаются, кажется, Спенсер не спал уже около двух суток, но мозг упорно сопротивляется, нагруженный накопившимися за время переживаниями. Эти полгода после дела Фойета и смерти Хейли дались нелегко всей команде, не говоря уже о Хотче. Все эти дни, недели, месяцы проносятся под веками со скоростью двадцать тысяч слов в минуту, и Рид не выдерживает. Вскакивает, игнорируя ноющую боль в колене. Принимается мерить комнатку шагами. Раз, два, три, четыре… Тиски для черепа, мигрень, Аляска, купальница… пять, шесть, семь, восемь… Хотч, шелковые ленты, кровь, Дерек… девять… десять… папки по делу летят на пол. Спенсер ненавидит себя за слабость, за срывы, за неумение отделять работу и личное. Волосы, отросшие и такие неподходящие почти тридцатилетнему мужчине, противно лезут в глаза, он чуть ли не выдирая собирает их в низкий хвост.
Рид позволяет себе быть честным хотя бы наедине с собой и своими мыслями. Он чувствует себя подростком с бушующими гормонами, но ему одиноко. Настолько, что он ведет себя странно, страннее, чем обычно. Отказывается от компании коллег после закрытия очередного дела, жмется по углам самолета, избегая компании; команде не до него, у них серийные убийцы, личная жизнь, горе, бары по выходным и ресторанчики тайской кухни. У них уютные теплые дома, семьи и домашние животные, а у него — темная одинокая и холодная квартира. Такая же одинокая, как и он сам. Он отстраняется от Моргана, когда тот лезет с разговорами и извечным «красавчик», а у Спенсера в такие моменты вселенная раскалывается на части. Так просто «я не буду спать с Ридом», а на следующее утро «эй, красавчик», а у Спенсера от иррациональной обиды едва слезы не наворачиваются.
Рид дышит тяжело, сжимает зубы до боли в челюсти, опирается руками на кривую-косую тумбочку под зеркалом. С неудовольствием разглядывает свое отражение. Под глазами залегли синюшные тени, щеки опять впали, еще сильнее обнажая острые скулы, которые едва не прорезают тонкую кожу. Спенсер осознает, что он достаточно симпатичный мужчина, о чем ему часто говорили и несколько его предыдущих партнеров. Предыдущих, потому что не выдерживали графика Рида, а он не чувствовал к ним достаточной эмоциональной привязанности, чтобы продолжать отношения. Сейчас Спенсера с трудом можно назвать хотя бы здоровым, но он не может заставить себя следить за сном и своим питанием.
Ворохом по полу раскиданы бумаги. Отвратительно. Некомфортно.
Убрать беспорядок Риду не даёт стук в дверь номера. Сложив часть материалов, он перешагивает через всё остальное и открывает дверь.
— Так и знал, что ты не спишь.
— Бессонница, — коротко отвечает Спенсер, возвращаясь к папкам на полу, впуская ночного гостя.
— Ты так и не рассказал, что тебя беспокоит. Не ври, что выдавленные мозги в домах жертв.
— Тогда я промолчу.
— Тогда я нарушу правило и начну тебя профилировать, гений. Или дам шанс рассказать всё самому.
Спенсер, замерев, молчит.
— Кстати, классная прическа, но я попрошу Гарсию купить тебе расческу и заколки с единорогами.
— Почему с единорогами? И у меня есть расческа.
— Потому что Гарсия в любом случае выберет единорогов. Ты же всегда мистер-сама-аккуратность, Рид, почему твой хвост выглядит, как метла?
Он в шаге о того, чтобы взорваться, но этот шаг недостаточно широкий, чтобы не стянуть резинку и не кинуть ее в Моргана вместе с расческой. Рид садится прям на пол перед креслом, игнорируя сквозняк с окна.
— Переделай, раз не нравится.
— Как скажешь, красавчик.
Пальцы Дерека уверенные, перебирают толстые пряди, прочесывают аккуратно, чтобы, не дай Бог, не выдрать из графской прически хоть волос. Пряди мягкие и пахнут лавандой, Дереку нравится пропускать их сквозь пальцы.
— Я тебе расческу просто так дал? Чтоб ты на нее посмотрел? — Рид ворчит, как раздраженный кот, и Дерек фыркает, но расческой решает воспользоваться. Никому не хочется стать причиной утреннего мытья головы и пассивной агрессии их гения, тем более, однажды Дерек увидел, как Спенсер ухаживает за своей шевелюрой.
Пригладив все волоски один к одному, чтобы хвост выглядел идеально, Морган завязывает резинку. Спенсер, кажется, забывает, что такое «дышать» и как им пользоваться, но когда Дерек говорит, что закончил, он чувствует колкое сожаление.
— Теперь мне нравится. Я могу начать тебя профилировать?
— Нет.
— Значит, расскажешь сам?
— Ответ тот же. Нет.
— Тогда я могу начать тебя профилировать? Приятель, это замкнутый круг. И я все равно вытяну из тебя правду. Ты не можешь вечно прятаться в своей скорлупе.
— Почему ты сказал, что не будешь со мной спать? — Спенсер выпаливает на одном дыхании и успевает пожалеть о сказанном — эмоции Моргана красноречивее ответов. — Забудь, не отвечай.
— Тебя волнует именно это? Аляска? Почему я так сказал? Рид, тебе четырнадцать?
— Мне двадцать девять, а у тебя проблемы с арифметикой!
— Воу, воу, парень, полегче. Я не сплю и стою в твоем номере, потому что меня беспокоит, что ты не ешь и не спишь.
— Твоё беспокойство ничего не изменит, пока мы не закроем дело, поэтому, — Рид распахивает дверь номера, — Дерек, иди к себе, поспи и не уподобляйся мне.
Шаги Моргана тяжелые, он нарочно задевает Спенсера плечом в дверях. Рид слышит, с каким грохотом захлопывается дверь в номер Дерека. Спенсер ворочается в постели еще минут сорок, после чего ему всё же удается провалиться в тягучий, медленный кошмар.
Наутро он просыпается полностью разбитым и чувствует себя еще хуже. Раздавленным, преданным, одиноким, нет, даже
брошенным. Он так и не снял ночью резинку, волосы выбились из хвоста и торчат во все стороны; Спенсер расчесывается, стараясь не вспоминать, что было этой ночью. От холода, возможно, колено болит всё сильней, ему даже приходится взять трость, которую он возит в дорожной сумке на всякий случай уже месяцев пять. Как, впрочем, и очки.
Он застывает, занеся руку над дверной ручкой, когда сознание пронзает острая мысль, такая донельзя простая, очевидная,
правильная. У него
чувства к Моргану, поэтому он плохо спит, ест, злится на него и забывает делать вдохи, когда он с ним наедине. Он, Спенсер Рид,
влюблен в своего коллегу, агента Дерека Моргана. И это очень, очень плохо.
В холле мотеля тихо, но Спенсер слышит едва различимые голоса коллег.
— Рид, у нас ЧП, — ДжейДжей выглядит обеспокоенной, у нее в руках конверт в герметичном пакете для улик.
— Гарсия уже проверяет наружные камеры, но не похоже, чтобы субъект на них засветился. Рид, что с ногой?
— Рид, оно для тебя.
Рид, Рид, Рид… голова кружится. Он старается не смотреть в глаза Дэвиду и ДжейДжей, потому что уверен, что они слышали, что происходило ночью между ним и Морганом. На него Спенсер старается не смотреть вообще. Он читает записку:
«Дорогие агенты!
Я рад с вами познакомиться! Я даю вам десять часов, хоть вы меня и не найдете. Ее зовут Ванесса Барлоу. У нее восьмилетняя дочь Ребекка, тело которой вы скоро найдете. Еще не поздно отступить. Но все же я дам вам шанс спасти обеих. Моя подсказка вам — графские развалины. Второе письмо там, но взять его сможет лишь шелкопряд. Вы всё поймете, доктор Рид, но поспешите, таймер начнет отсчет в девять.
Бирмингемский палач»
— Нельзя допустить, чтобы о записке узнала пресса, он жаждет внимания, даже прозвище себе дал, — Морган держится отстраненно, но складка меж бровей выдает его тревогу.
Гарсия клацает по клавишам ноутбука в углу дивана, ищет хоть что-то о замках, графах или развалинах. Результатов пока никаких. Рид передает письмо экспертам, хотя он уверен, что никаких отпечатков не найдут. Агенты обсуждают план действий по пути в участок, и предчувствие у каждого дурное.
— Нужно поторопиться, у нас две потенциальные жертвы и двадцать четыре часа на его поимку. Рид, он сделал это дело личным для тебя, но не теряй голову.
