«Папа столько рассказывал об их жестоких жертвоприношениях, правилах в секте, внушая насколько это страшно и сколько крови пролито зря, благодаря этим нечестивыми… и вот прямо сейчас я сижу в машине одной из ее представителей. Казалось, как можно сделать день еще страшнее?»
— И о чем же другие люди интересуются? — А с чего такой вопрос? — не совсем, похоже, что догадалась она о моих намерениях. — Просто я… Последнее время задумываюсь, что из себя представляет жизнь. Когда выхожу на улицу, я, правда, бывает такое, что часто не понимаю, чего конкретно от меня требуют и чего хотят, — еще раз мысленно выдохнув, я постаралась мысленно совладать с собой и не делать резких движений в случае чего. — Ты имеешь в виду тот инцидент с теми мелкими ублюдками? — ненадолго прищурилась брюнетка среднего возраста. — И он тоже… — Раз так, то хочу сказать тебе, вернее предупредить, — использованную ватку она выбросила из окна, а аптечку скрыла из виду вновь в бардачке. Ее пронизывающий и серьезный до глубины души взгляд, в какой-то момент, встревожил меня еще больше, но я не подавала должного вида. — Люди та еще гниль и лучше с ними не сюсюкаться. Как я еще люблю говорить: «Если провод не работает — легче его отрезать», не считаешь? — Но… Меня совсем по другому учили. Разве это не жестоко? — А что в твоем понимании «жестокость»? — Ну-у… — я вдруг замерла, получше рассматривая очертания с твердыми намерениями женщины. — Когда поступаешь излишне несправедливо по отношению к тем, кто того не заслужил, наверное… — не совсем уверенно пролепетала я, еле как шевеля губами. Моя спасительница, похоже. всерьез не оценила моего ответа, выгибая одну тонкую черную, как коготь, бровь до максимальной высоты, открывая обзор на некоторый спектр ее морщин. Я почувствовала себя крайне неловко и неуверенно, от чего мои щеки стыдливо покраснели. — Честно сказать, я не могу дать точного ответа на этот вопрос. — Даже если так, то… — она развернулась в пол оборота от меня, явно о чем-то задумавшись, прикусив слабо верхнюю губу. Скорее всего, скрытые неприятные сопротивления. — Прости, что наставляю тебе подобное, ведь мы по большому счету знакомы от силы тридцать минут, но… Неужели тебе всерьез привили тот факт, что жестокость проявляют до удела лишь «плохие» люди? Если нет, то ты чрезмерно наивна, маленькая. — Нет, возможно… Не только они… — вероятнее предполагать, что я так ответила лишь по той простой причине, что мне было не по себе от подобной атмосферы. Но кажется, она разглядела мой явный страх, благодаря чему ее строгий взор приобрел более светлые тона и смягчился. Она невинно улыбнулась и потрепала меня по щеке, словно это я ей дочь, на что я рефлекторно отдернулась, в желании найти подвох во всем происходящем. — Прости. Иногда меня слишком заносит. А я как-то забылась, что ты всего лишь дитя, — теперь она заострила внимание на моем православном крестике на груди, который, как я предполагаю, она обнаружила еще с первых секунд нашей встречи, не подав явного вида. С этого она еще больше усмехнулась, но уже иначе. Я бы даже сказала по-дьявольски как-то. Мои колени еще обильнее затряслись, а пальцы рук заледенели. У меня даже вдруг возникла мысль: может было бы лучше быть избитой до полусмерти, чем встретить свой конец у дьяволопоклонницы, неведуя абсолютно дальнейших событий? Внезапно, она завела свое авто и сняла с ручного тормоза, дернув за рычаг. — Тебе надо отвлечься от произошедшего. На тебе лица нет, уж поверь. Есть у меня на примете одно кафе, о котором я уже тебе упоминала. Думаю, их сладкие масляные пончики тебе приглянутся. Но все-таки, твои родители знают, как с тобой обращаются эти гаденыши? — иномарка тронулась, и мы выехали на трассу. — Вы же собираетесь убить меня? — мне пришлось сделать вид, что я проигнорировала ее вопрос. Так уж вышло, что необъятная тревога стала овладевать мною сильнее. Я буквально вцепилась в кресло, таращась в лобовое стекло, но не замечая, как кипит жизнь снаружи. Не о чем другом думать не удавалось. — Откуда такие выводы? — видимо, она ожидала подобного вопроса, судя по ее реакции, но в более интерпретированном виде. — Ну, вы же… Поклоняетесь дьяволу. Разве подношения Темным силам не ваше предназначение? — Так и есть, не отрицаю, — у меня будто голова закружилась после ее слов, а к горлу подступила тошнота из-за перенапряжения. Провидев мою реакцию, она как ни в чем ни бывало поправила тот самый крест под зеркалом, продолжая сворачивать поворотом за поворот. — Можешь не волноваться на этот счет, маленькая. Детей мы обычно не приносим в жертву нашему Господину. Не в этом наша главная цель. А тебя, стало быть, это сильно напрягает, — прозвучало с ее стороны более как факт, нежели вопрос. — Просто про вас много чего дурного говорят… — Что мы самые беспощадные последователи подобной веры, которые убивают направо и налево? — салон машины наполнился едкими хихиканьями, добираясь вглубь до моего сознания, напомнив который раз, кто перед ней сидит и с какими глупыми суждениями, по ее мнению. — Ох, конечно, же нет! Всего рассказать я тебе не могу, но если вкратце, то… Мы ждем того, кто избавит наш мир от черни людского рода, испепелив его полностью, но возрадив при этом из пепла. С самого начала. Мы надеемся, что, наконец, все наши страдания в этом мире закончатся раз и навсегда. — Но… Тогда же погибнет все живое. — Возрадившись заново. Обновленным, — поправила меня темная госпожа. Как ни странно, но страх стал понемногу отступать, на его место подбежало любопытство. Но все-таки осталось то, что меня заставило встрепенуться. — Прошу не путать. — Об этом мне не рассказывали. Только про сам Конец, но ни о каком перерождении и речи не было, — говорить удалось увереннее в разы. — Это не твоя вина, что ты далека от истины и нашего всеобщего Предназначения. Не повезло тебе родиться в подобной сем… — А разве Антихрист способен его возобновить, когда не останется абсолютно ничего? — я специально перебила рассказчицу, чтобы лишний раз не давать ей повода затрагивать тему семьи. Кажется, она этого вовсе не заметила. — Еще как! Лично я верю в это и готова ждать Начало Конца столько сколько потребуется. — Я вас не понимаю… — Кто знает, может ты однажды изменишь свое решение. — Это вряд ли. — Конечно, ты всего лишь ребенок, дитятко. И вот наше молчание затянулось на пару секунд. Признаться честно, она будто загнала меня в тупик. Аргументы приходили в голову, как например: «Ой, да зачем же уничтожать мир, если можно его направить на Путь истинный? Какой в этом смысл? Где гарантия, что что-то изменится? В курсе ли она, что вместе с миром рухнет и ее собственная жизнь? Наверняка. Но тогда почему она так говорит? Неужели она сама не хочет жить?». Может быть, это все не имеет значения, так как они верят в то, что хотят сами верить, прямо как мы. От своих рассуждений пришлось отвлечься, ибо меня разбудил банальный вопрос, который нам бы следовало задать друг другу еще с самого начала. — А звать тебя как, маленькая? Как-то не задалось спросить изначально, ты уж прости. — Николь. А вас, мем? — Можешь звать меня, мисс Мириам Мид, если это, конечно, наша не последняя встреча.«Она только что еще раз подтвердила, что на полном серьезе не собирается причинять мне вреда? Странно… Разве все… Сатанисты такие?»
Я в последний раз напоследок еще раз потупила взгляд на болтающийся крест, на котором аккуратно выгравировано три шестерки. Впечатления как-то непривычно смешались. Внутреннее напряжение вперемешку со страхом взаправду отступило вовсе. Мы долго сидели в милом уютном кафетерии в течение двух часов на высоких барных стульях, с которых мои короткие ноги никак не могли достать до плитки пола. Мисс Мид заказала мне несколько ароматных пончиков с разными видами глазурями, включив ко всему это горячий шоколад. Не припомню, чтоб мне первое когда-либо удавалось пробовать, так что первоначально к сладкому я относилась скептически, но после первого надкуса, в голове словно прозвучал салют. Такого наслаждения от еды мне еще не доводилось испытывать за все одиннадцать лет жизни. Сказать что моя спасительница была поражена, ничего не сказать. Даже забавно, что такая мелочь ее удивила. Слегка намекнув ей, что мы дома себе такой роскоши не позволяем, она брезгливо поморщилась, словно испытала отвращение с моих слов. Что касается полюбившейся мне кошки, то и здесь мы умудрились упомянуть ее. Мисс Мид постоянно отшучивалась, что кошки предвестники чего-либо и прислуживают Владыке Ада. Зная и учитывая мое происхождение, она безобидно посмеялась, вовсе не приравнивая это как оскорбление, наоборот. Мне же снова с этого стало не по себе, чего старалась не показывать. Наша болтовня так затянулась, что я не заметила, как время стало близиться к вечеру. Пора возвращаться. Женщина с любезностью согласилась подвезти меня до дома, тем как я не продолжала заваливать ее благодарностями за спасение и за вкусный обед. Когда же ее иномарка равномерно припарковалась недалеко рядом с моим домом, она ненадолго замялась, постукивая большим пальцем по рулю. Пока я поправляла свой внешний вид, отдергивая юбку и поправляя замки на портфеле, мадам Миримам не сводила с меня пристального натиска. — Ты пропадешь здесь, — как будто с каким-то отчаянием произнесла она, не готовая меня отпускать так сразу. — Боюсь, это не имеет значения. К тому же, за меня уже давно все распланировано, мэм. — Но еще не поздно передумать. — А что если я не хочу? — За всю свою жизнь я научилась распознавать лжецов. И ты сейчас врешь сама себе. Я это ясно вижу, — мы снова в который раз затихли, таращась на второго, ища подвох. Меня удивило, как она ловко за пару секунд смогла найти отголоски моего внутреннего подсознания с тайными желаниями. — В любом случае это мое дело. Другого пути нет. — Он есть всегда. Нужно лишь найти свой. — У меня нет подходящих вариантов и тем более… Я не хочу говорить об этом. Простите, — я виновато закусила губы, отводя свои очи подальше. Мне стало стыдно и страшно теперь лишь потому что я чувствовала себя слишком жалко, судя по приподнятым бровям дьяволопоклонницы. — Раз так, то не буду настаивать, но все же у меня к тебе предложение, — в ее ярких глазах внезапно загорелся азарт, что заставило насторожиться. — И какое же? Черноволосая в нерешительности выудила что-то из кожанной куртки, настойчиво перебирая в руках. То, что, по всей видимости, она собиралась отдать мне, никак не могла определиться с выбором. Я заинтересовано, но не без осторожности выглянула за ее плечо, но так ничего и не смогла увидеть. Все-таки решившись мисс Мид протянула мне таинственный миниатюрный при этом слегка потрепанный кожаный блокнот. — Возьми, — ее движения были настолько настойчивыми, что я не осмелилась что-либо оспаривать. Когда только маленькая книжечка оказалась в моих руках, я ощутила странный холодок, прошедший вдоль моего тела. — Для чего он мне? — Когда станет все слишком плохо, что ты вновь почувствуешь страх за собственную жизнь… Просто открой его и много чего узнаешь. Но пока дай мне обещание, что в обычной ситуации ты в него не заглянешь, договорились? — А не то произойдет нечто плохое? — Не совсем… Скорее, может, произойти уже после, а впрочем неважно. И еще момент — спрячь хорошенько, да так, чтобы ни одна душа даже ее запаха не почувствовала. — Но… Даже если она мне понадобиться, то как ей пользоваться то? — Там все расписано дословно, что слепой сообразит что к чему. Эти записи ни раз мне помогали, вплоть спасали мне жизнь. Сейчас же я в ней ни капли не нуждаюсь. Может, однажды она пригодится и тебе. — Спасибо, наверное, — странные ощущения от того, что я держу столь таинственный в руках. Кажется, будто как-то морозит внутри до дрожи, но в то же время стало легче дышать. — Вот-вот. И не робей, маленькая. Все со временем наладиться. — Угу, — решив не продолжать разговор, я поспешила открыть входную дверь авто, скидывая косы заново, которые благополучно мне помогла переплести мисс Мид. Спрятав маленькую записную книжку во внутренний карман рюкзака, который еще не каждый сумеет разглядеть изнутри. Оказавшись вновь на свежем воздухе, я с некой капелькой грусти в последний раз обернулась назад. Автомобиль взрослой женщины еще не отъехал. Вместо этого, Мириам припустила стекло и выглянув из него уже в темных очках, заулыбалась во все свои тридцать два, настолько искренно, что и мои уголки губ не устояли дрогнуть вверх. — Дай Сатана, чтобы!.. — я стушевалась с ее слов, боязно оглядываясь по сторонам, чтобы никто из моих знакомых не увидел столь странной картины. Та же еще больше беззаботнее захохотала, откинувшись на сиденье и заведя мотор. — Да я шучу! Дай Боже, этой девочке счастья на всю жизнь! Прощай, Ники! — Прощайте, мисс Мид! -я в ответ яростно помахала уходящей иномарке в горизонт. Вот уж не ожидала, что буду жалеть, что расстаюсь с таким, как оказалось, очаровательным человеком. Пожалуй, теперь это одно из моих ярких воспоминаний. — Никогда не забуду, что вы сделали для меня. — Ники! Голос, доносившийся прямо из-за спины заставил меня умолкнуть и побелеть со страху, как мраморная статуя, впрочем, как и застыть на месте. И только после крепких объятий, жадно стискивающих меня, я окончательно уверилась, что это мой старший братишка. Ну, как старший? Формально мы близнецы, но так уж вышло, что тот родился на пять минуть раньше меня. — Ты меня напугал, Антип! — Уж прости, но мы ужасно волновались, — мальчишка моего возраста со схожими чертами лица, прямо как у меня, обеспокоено таращился на меня, словно я отсутствовала не два часа, а несколько месяцев и вот, наконец, нашлась. — Маму чуть удар не хватил, а папа… Ну, он, мягко говоря, в ярости. — А вот это плохо. Я бы сказала, очень плохо, — по спине прошелся холодный озноб, что братец сразу просек и снова легонько меня приобнял, на что я никак не могла не ответить взаимностью. — Пойдем. Лучше сразу все решим, чем откладывать на потом, — мальчик с заботой повел меня в сторону нашего дома, располагавшегося в прямом смысле через дорогу. — Согласна. Но прежде, чем мы зайдем, я хочу спросить тебя, — тот моментально остановил нас возле калитки. Я же тем временем, прислонившись чуть ниже к его уху, тихо полюбопытствовала. — Ты видел? Распознав смысл моего вопроса, Антип, слегка принахмурился, но не придал своему виду какое-либо разочарование или же обиду. — Да, но… Ники, я не буду настаивать и расспрашивать тебя, пока ты сама не захочешь поделиться со мной, пусть и я немного поражен. Не ожидал от тебя такого. — Да я, если честно, тоже. — Это как-то связано с тем, что ты так… Помято выглядишь, сестренка? — Отчасти да, но давай об этом потом. Ты же… Не расскажешь им? — Зуб даю, — маленький шатен моего роста протянул свой мизинчик, легонько двигая им из стороны в сторону. — Ну или палец. Впервые за день тихо посмеявшись, я обхватила его мизинчик своим, сплетая наше друг другу обещание. Мы всегда подобное проворачиваем в доказательство того, что никогда не обманем. Этот жест пусть и примитивен, но нас, по крайне мере, многим чем связывает. — Спасибо. — Обещаю, это тайна останется между нами. Когда мы в обнимку зашли за порог дома, меня будто парализовало. Будто мне тяжело передвигаться в этих стенах жилья, да так, что с трудом удается передвигать ноги и хочется моментально вернуться, чтобы заглотить побольше прохладного вечернего воздуха, но, к сожалению, сейчас не до этого. Меня встретили встревоженные глаза матери, начавшись напитываться по-немногу слезами. Она впопыхах бегала по кухне из одного конца в другой, держа телефон и обзванивая кого ни поподя.«Похоже все, еще хуже, чем я могла представить».
Отец же, спустив ниц, нашептывал какую-то молитву, но его сведенные густые черные брови, что он далеко не беспокоится, а лишь в пребывает в скрытом бешенстве. Неудобно прокашлявшись, мои ноги меня сами занесли в эту часть дома. Родители чуть не ли подпрыгнув от испуга, встрепенулись и подскочили со своих мест, как ошпаренные кипятком. — Где ты была? — мама в течение ока переместилась ко мне, опустившись на колени. Ее серые глаза исследовали меня вдоль и поперек, анализируя мной внешний вид. И вместо того, чтобы обнять меня, она лишь окрестила меня, невесомо дотронувшись до моего лба кончиками пальцев. Мне же оставалось стоять неподвижно, чтобы не усугубить ситуацию. Дальше последовала коротенькая молитва, что так же невесомо отдавалось ее чересчур нежным голоском. Ее поведение, думаете, как-то удивило меня? Как раз-таки наоборот. Порой, конечно, обидно становится, так как я столько раз видела, что обычно в таком положении делают родители других детей и как себя ведут. Но видимо, я — не они, что уже давно умудрилась понять. — Николь, мать задала тебе вопрос, — отец действительно был в негодовании, но старался по-максимуму это скрыть, что, собственно, является привычным делом во имя избежания отрицательных эмоций. Его широкоплечная фигура остановился поодаль от нас с мисс Викторией (именно так звать мою маму). Выражать внешнее спокойствие за столько лет он научился отменно, что даже так сразу не разглядишь и намека в нем на наличие каких-либо дурных мыслей. — Дочь, где ты была? Разве мы не обсуждали, что после школы ты нигде не слоняешься, а сразу направляешься в свой дом? — Говорили, — шепча себе под нос, я опустила стыдливо голову в пол, уже наперед зная, что может последовать после этого разговора. — Тогда просвяти меня, какие у тебя возникли на то причины, чтобы перечить указаниям своим родителям. Матушка не спеша привстала с колен, подобно лебедю, с грацией и с мягкой походкой приземлилась на кухонный стол, смыкая тонкие миниатюрные пальчики замком на коленях, расположившись с прямой осанкой, как ствол сосны. Родительское внимание полностью приковалось ко мне в ожидании оправданий. Позади них же я разглядела нескольких младших братьев и сестер. Нас, конечно же, очень много в семействе, семеро детей, но даже с такого расстояния несложно определить кто это именно, ибо наше место жительство целиком и полностью освещено светом, да так, что не всегда здесь можно найти тень в углу.«Какой смысл каждый раз так пристально следить друг за другом, если мы все равно никогда не обсуждаем, что случается в комнате наказаний?.. За исключением меня и Антипа…»
Вспомнив, что от меня по сей минуту ждут рационального ответа, я нервно сглатывая, потерла вспотевшие холодные ладони, смыкая дрожащие колени совсем рядом друг с другом. — Я гуляла. — И по какой причине, ты не удосужилась, посвятить нас в курс дела? Где? С кем? Для чего? — новейшие вопросы полились рекой со стороны папы, что начал пребывать в нетерпении. Ясно видно, как ему категорически не понравился мое пояснение, да и в добавок, кажись, они оба начали подозревать, что я чего-то недоговариваю. — Это случилось внезапно. Я никак не могла предвидеть, что… — перед лицом картинками всплывали воспоминания сегодняшнего дня, от чего, стало многократно не по себе. К горлу подкатил ком, терпение предков было на взводе, а из-за угла за всем этим позором любуются четыре пары глаз. — Что соблазн окажется сильнее. Прошу простить меня, пожалуйста! Искренне каюсь перед тобой, батюшка! — как того требовали правила, я упала, как и мать несколько секунд назад, на колени, падая ниц к полу перед ним. — Какого еще соблазна? — все же не удержался от примитивного вопроса старший воспитатель в мужском лице, придвигаясь равномерным шагом ближе ко мне. Я с прискорбьем закусила внутреннюю сторону щеки, случайно прокусив ее до крови. Пока сглатывала остатки металла, папа гораздо строже процедил. — Еще раз: что за соблазн? — Од-дни ребята предложили мне посмотреть одно место. Я… Мне было слишком интересно. — Какое? Я снова замолкла, сдерживая накапливающиеся красные слезы в глазницах, что способствовало очередной нетерпеливой реакции по велению Кристофера. — Николь, что за место?! — Заброшенный завод в десяти минутах ходьбы от школы… — О, Господи Иисусе!..- мама совсем бесшумно ахнула, прикрыв румяное аккуратное личико руками, на которое вовсе никогда не наносила макияжа, как это делают остальные женщины. У отца же, мне показалось, задергался глаз от перенапряжения. Носки его дешевых, но чистых туфель остановились прямо у меня под носом, перекрывая обзор на остальные части старого ковра. — Ты солгала, дочь, — меня пробил электрозаряд вдоль позвоночника. — Вставай, — не просьба, а приказ. Дети же должны выполнять все то, что велят старшие, правда? Лично я думаю, что да… или же внушаю сама себе. Все конечности потрясывало от знания того, сейчас будет, но как бы то ни было, я подчинилась, пусть и с трудом, сдерживая внутренний крик души в просьбе о том, чтобы он не делал то, что задумал. сбросила рюкзак в сторону, чтобы не мешал в дальнейшем, в угол комнаты. — Идем, — этот бесстрастный голос велел идти, но я внутренне не хотела. Меня разрывало, хотелось кричать, царапаться, пробивать себе иной путь, но я не могла, сама неведуя почему. Последняя надежда оставалась за решением и вмешательством матери. Отчаянно оглянувшись, я застала ее пребывающую в полном разочаровании по мне, разбитую. И она не остановила ни меня, ни собственного мужа. Никогда не останавливала. Это перечит правилам, но все же. Мы шагали молча, напряженно, что аж приходилось отчитывать каждый шаг. Не только мои, но и папочки, чей силуэт являлся моим путеводителем по наскучившим освещенным белым коридорам. И тогда я решилась смело заговорить первой. — Пап? — он промолчал. — Папочка? Я… Хочу сказать, что этого больше не повторится. Я всегда буду приходить вовремя. — Конечно, будешь. Еще как, — он распахнул дверь из такого же светлого тона дерева, пропуская меня вперед в эту алчную обитель не только по моему мнению, но и всех остальных братишек и сестренок. — Потому что за свои ошибки рано или поздно приходится платить, чтоб уж наверняка усвоить и никогда не повторять содеянное, — когда наш кормилец в семье подошел к своему столу, у меня закружилась голова. Особенно при виде часто используемой для нас розги в тридцать дюймов. — Папочка, батюшка, миленький, прошу… Не надо, — мольба была лишней и безнадежной, но я верила, хотелось верить, что раз Господь существует, то он найдет, отыщет справедливую альтернативу за мои грехи. Но этого не произошло. Никогда не происходило. Гримаса отца стала еще грознее после услышанного, о чем я, в принципе, еще больше пожалела, что попросила. — Ты мне еще указываешь? — он недовольно покачался. — Я разочарован в тебе. И последнее время все чаще, Николь, — в его зеркале души, кажись, я ничего не увидела, кроме как искоренить ту чернь, которая, как он всегда предполагал, постоянно была во мне. Мне больно. Уже. Уже от того, что он так говорит. И как я колебалась, что не могу рассказать ему настоящей версию случившихся событий. — Вместо этого, как было раньше, ты в качестве наказания за свое… Поведение, ложь и пререкание получишь… Четырнадцать ударов, — внутри основательно все запустело. Засмотревшись в одну точку, как оказалось, я уже не могла слышать дальше, что он говорил. только эхо. — Ты знаешь правила. Разворачивайся и снимай одежду. Повторять не стану. И все. Мир остановился. Не помню как спустила всю испачканную одежду по средствам драки, из-за которой кстати тело всячески напоминало, отзываясь болью в некоторых местах. И вот. Еще не успев замахнуться, по моим щекам уже покатились струйки крови, небрежно приземляясь и разбиваясь об пол. Зажмурилась. Первые привычных семь ударов могла терпеть молча, но вот остальные… Словно меня засунули в кипящий котел. Все тело парализовало, а он продолжал, а я начала кричать с каждым разом все громче, пока совсем не охрипла. Всплывшие в воспоминаниях глаза мисс Мид и той кошечки, которую я благополучно спасла, даже смогли успокоить и заставить легонечко по детски совсем улыбнуться, но всего лишь на мгновение. А потом еще раз боль и еще раз, пока на ягодицах не остались огромные черные синяки, прибегающие уже к крупным ссадинам и ранам. Весь дом всегда в таких моментах наполняется мольбами и криками. На этом день не закончился. Самое страшное было еще впереди — пережить эту ночь. На спине уже никак не получится поспать, как минимум неделю, что очень приносит дискомфорт. Подрагивая, до сих пор не отойдя от пережитого снова, я уткнувшись в стенку основательно запачкала простынь в области подушки красной жидкостью, что тоже привычное дело. О чем думать и как быть я не знала до того момента, пока в нашу комнату не открылась дверь, где спали исключительно девочки. Шмыгнув, я приподнялась, чтобы рассмотреть поподробнее., но не делая опору на ягодицы. — Антип? — изумилась я, сообразив, что не стоит быть настолько громкой. Ведь все уже на боковой. — Чш-шш-ш-ш… — приложив палец к губам, паренек прокрался к моей кровати, припрятав какой-то стакан в руках и что-то еще шелестящее. — Что ты здесь делаешь? Они накажут тебя, если увидят, — страх перерос в направлении на дорого мне человека, но по всей видимости он не намеревался передумать. — Я знаю, но ничего страшного, — его детские ручонки, но все же чуть больше моих, протянули мне граненый стаканчик с холодным молоком и… маленькую плитку шоколада? — Для тебя это сейчас важнее, чем мое положение. — Откуда ты это взял? Ты жен последнее время только и делал, что болел. Даже из дома не входил. — Скажем так, мне давно ее еще одноклассник отдал, но я берег на черный день. Как предвидел, что пригодится. И если честно, рад космически, что для тебя. — Ты сумасшедший, но еще какой храбрец, — мы в пол голоса захихикали, в попытке не разбудить остальных трех наших сестер. — Ты меня переоцениваешь, сестренка. Но главное то, — он протянул плитку, причем настойчиво, не не прекращая мягко улыбаться даже сквозь ночную темноту. — Что если ты ее не сьешь, я сильно обижусь. — Бойкот? — отшутить кое-как удалось, несомненно подтерев оставшуюся уже немного засохшую кровь с лица. — Хуже. Заставлю скушать насильно. — Давай тогда договоримся об условии. — Я весь во внимании. Мои потрясывающиеся пальчики приняли подачку, которые с заботой подхватил мой братец и и с нежностью погладил их, начав понемногу распускать цветочек умиротворения у меня в душе. С осторожностью и уже без трясущихся движений, я распаковала сладость, избегая лишнего шума. К счастью, никто не обратил внимания, и все продолжали умиротворенно рассекать мир Морфея. Разломив пополам шоколад и вручив вторую часть здесь для меня единственному другу, получила косый насмехающийся взгляд. — Прошу, не отказывайся. Для меня это очень важно, или же моя очередь настанет обижаться. — Эх, на какие же жертвы ради тебя не пойдешь, сестренка. Антип остался со мной еще какое-то время. Я настолько забылась о том, где и в каком положении я сейчас нахожусь, что соизволила с радостью поделиться с ним о том, как все на самом деле приключилось со мной сегодня. Он внимательно и терпеливо слушал меня, расположившись на моей кровати, возможность которую ему уступить я просто никак не могла не сделать этого. Он в поддержке теребил мои длинные волосы, выслушивая мою версию происходящего, одновременно пугаясь, злясь и радуясь, насколько не ожидаемым исходом все завершилось. — Если честно, я бы еще подумал, верить в такую необычайную версию, но… Увидев ту женщину собственными глазами, у меня чуть челюсть не отвисла. — Это еще что. Она вместо того, чтобы увезти меня как можно дальше и принести, так значит, в жертву, угостила настоящими пончиками! — Да как так то? Отец о совсем другом рассказывал. — Вот и я об этом подумала, как так! — Однажды я тоже их попробую, спорим? Они же вкусные, да? Как и говорят? — А кто сказал, что я сомневаюсь? На счет вкуса, то это словами не описать насколько потрясающе! После первого надкуса ты сразу оказываешься в сладком королевстве с пряничным домиком! — По моему, ты немного перестаралсь с воображением, сестренка, — мы в унисон слабо хихикнули. Не знаю сколько мы так просидели. Час? Два? Или, может, даже три? Да и в принципе какая разница? Главное, что он был рядом, когда я сама не подозревала, что нуждалась в нем. Он со временем начал сопеть, и я посчитала, что будет еще большим грехом разбудить его и нарушить сладкий сон. Заглянув в его профиль, располагавшийся рядом с моим, я не смогла устоять поправить ему его кучерявую шевелюру, ибо это по-максимуму выглядит мило и умилительно.«Ничего страшного. Пораньше разбужу его, чтоб родители ни о чем не узнали. Ему же ведь может, из-за меня достаться, в конце концов… Слишком подлой благодарностью на его доброту ко мне будет с моей стороны».
Мои веки, наконец, устало начали смыкаться, в предвкушении пусть и нездорового, но хоть какого-то сна. Да не тут то было. Сквозь полусон до меня донеслось совсем тихое «мяу». Узнав это мурчанье, я чуть не ли подпрыгнула с позиции лежа, о чем неоднократно пожалела, резко прокрихтев от боли, но как утвердилась, это того стоило. По ту сторону окна на меня смотрели уже знакомая пара золотых глаз с узкими зрачками — Ты вернулась? — полусонно и и в тоже время восторженно, я подтолкнула в бок Антипа, чтобы показать, но к несчастью, когда я развернулась обратно к окну, прелестной кошечки уже не было. — У меня галлюцинации? — М? Что-то случилось, Ники?.. — еле выговаривая буквы уточнил мой братец, выпустив пару тройку слюней на подушку. — Нет… Ничего. Я случайно. давай лучше спать, — завернувшись в одеале к мальчику как можно теснее, я еще раз посмотрела в сторону окна, усомнившись не померещилась ли мне эта картина. — Как странно…*Настоящее время*
Я шагала по давно знакомым улочкам, направляясь чуть не ли в другой конец города. Как оказалось, в боковых карманах украденного рюкзака из особняка, кишащим приведениями, смогла обнаружить небольшую сумму денег. Мелочь, но приятно. Но не смотря на выпавшую возможность, я не собиралась тратить и грамм цента на типичный проезд на автобусе до моей школьной подруги, по крайней мере, мы считались подругами до того, пока меня не забрали. Не известно, как теперь она ко мне относится, но все же попытка не пытка, верно? Глядишь, может, она и поможет мне устроиться вновь во внешнем мире, а там уже я и смогу придумать как спасти Меган и Рика из психушки, да и остальных пациентов в целом. Как я уже говорила, возникал у меня вариант того, что больница «Святого Франциска» рассматривает версию моей смерти, но как бы то ни было, светиться на широких проспектах по открытому пространству не самая лучшая идея, поэтому приходится сохранять путь по заброшенным районам и переулкам средь бело дня. Возможно, вы посчитаете меня наглухо повернутой, о чем, небось, уже подозреваете, но мне в один момент показалась, пока я пробиралась через узкую улочку с кучей бомжей, что мое зрение, в прямом его смысле, улучшилось. Абсолютно. Если раньше, я могла задуматься приобрести очки, то сейчас я буквально отчетливо вижу и слышу все вокруг вплоть до любого мелкого шороха, словно у меня открылось шестое чувство. Да, я прекрасно понимаю, что звучит как бессмысленный бред двинутой девчонки, но я правда так чувствую. Даже запахи даются легче. Вот сейчас, к примеру, я определенно уверена, что за следующим углом располагается скромная закусочная с фаст-футдом. М-м-м, настоящие хот-доги… Но нет. К сожалению, тратиться нельзя. А как я уже говорила лично секретарю Сатаны, я не собираюсь продавать душу ради каких-то бумажек ради удовлетворения своих материально плотских утех. Ну уж нет. Пусть сколько угодно он мне будет предлагать эту сделку. Сама все решу. Но совета, конечно же, не помешало бы у него спросить… Так странно было снова вернуться в город. Каменные джунгли, наверное, впервые смогли по-настоящему обрадовать меня до глубины души. Невзирая на этот мусор и свору в виде окончательно падших людишек, я искренне рада, что мне не придется каждую неделю вынуждено посещать исповеди и терпеть наказания плетками с розгами. Уж лучше продолжу то, чего так усердно добивалась до лечения. Надо же прокладывать путь нашему спасителю, и уверена я на сто процентов, что лично мне не помешает сегодня как-нибудь нагрешить. Скажем так, чтоб развеяться и, наконец, по-настоящему расслабиться. Вопрос только — где и как? Все-таки врата ада сами по себе не распахнутся и надо действовать. Убить невинного? Это не то. Украсть что-нибудь? Это еще хоть как-то рассмотреть можно. Мне не помешают лишние пару баксов, пока не определюсь со стабильным, пусть и временным, заработком. Даже не верится, что меня впервые не пугает этот большой, прогнивший мир, а учитывая последние события, в которых мне пришлось побывать — стоило бы. Но вдруг у меня внезапно встал немаловажный вопрос: «Как быть со своей бывшей семьей, что сбагрили меня в эту паршивую лечебницу?». Вернуться и отомстить им? Блин, нет, я так привлеку к себе лишнее внимание, и Кэтрин не заставит себя долго ждать. Опять запрут. Придется отложить свою месть. Хотя бы на пару дней. Эх… Не в курсе, сколько конкретно потратила времени на дорогу, но сейчас определенно не меньше три часа дня. А вот и, собственно, квартира моей давней подруги и когда-то соседке по парте. Мда, никогда не забуду наши пранки над учителями: затопленные туалеты, подушки-пердушки, сожженное футбольное поле с прозвищами в адрес преподавателей или же исписанные стены краской из баллончиков. Славные были школьные будни. И самое интересное, что нам никогда не счастливилось попасться с паличным кому-либо за свои проказы. Ее квартира на втором этаже, да и, черт бы побрал, эту пожарную лестницу, которая так высоко. Через главный вход уж точно не пойду, да и консьерж меня не впустит. Она итак меня недолюбливала месяц назад, что уж там. — Так, ладно, — вытащив наушники из ушей и сложив плеер в сумку, я огляделась по сторонам, чтобы не оказаться кем-либо замеченной. Будто вы не знаете этих тупых смертных, которые так и намеренно несут дюжинами кучу сплетен, до конца не разобравшись в ситуации, хотя я бы тоже сочла такую, как я, за грабителя, но в целом, кому какая разница? — Вроде, никого. Прекрасно, крошки. И как же мы поступим? — осмотрев лестницу и затем переведя взгляд на красиво ухоженный цветами балкончик подруги, до меня вдруг закралась другая мысль, опровергая предыдущее мнение. — А он, оказывается не так высоко, как раньше. Или же я брежу? А, ну да, я же псих. Забыла. Значит, точно второе, — самоирония прервалась стойкой, готовящейся к прыжку. Я стыдливо, отмахнула волосы назад. — Твою мать, чем же я занимаюсь? Какой херней! Если переломаю на сей раз кости, значит, я полная лохушка. Эх, была не была! — внезапно пирилла балкона померещились будто прямо перед носом и вот — я уже на перекладине, спрыгивая на четвереньки наземь второго этажа. — Воу! — как не в себе, поднялась на ноги, выпрямив колени и в непонимании уставилась вниз, где я была секундой раннее. — И сейчас получилось… Вот дерьмо. И как же мне это объяснить? — до чего же я докатилась, что собственные проблемы обсуждаю вслух сама с собой, но по идеи, другого выхода просто нет. Говорят, если даже себе не рассказывать, велика вероятность впасть в депрессию и еще хуже — сойти с ума. Кажется, мне посчастливилось быть во второй категории. Разглядывая свои ладони, словно намереваясь найти в них что-то особенное, я тихонечко посмеялась, отгоняя бредовость своих гипотез. — А, ну да, конечно, теперь я супер-героиня! Да-да-да, так я вам и поверю! И если честно, думать даже об этом не хочу. Оставим лучше все, как есть, — напоследок еще раз усмехнувшись своему собственному воображению, мое внимание смогла привлечь особая ваза с ярко-розовыми пионами, за которыми моя подруга прятала мои же вещи когда-то. Спросите, зачем? Все просто. Поскольку жестокий родительский контроль не позволял мне наряжаться так, как я на самом деле желаю, то Марго когда-то с радостью подтвердила свое участие в поддержке мне. Долгое время просто до начала занятий я заранее прибегала к ней и переодевалась и красилась как хотела. Но вот сейчас, что в принципе логично, ничего не сохранилось. Пространство за широкой вазой пустовало. Фыркнув, наплевав на, казалось бы, такую примитивную мелочь, но все же обидно было немного, из-за того, что она не сохранила хоть какое-то напоминание обо мне, я открыла спокойно и без усилий дверь на входе в хоромы прямиком в спальню подруги. — Это же не взлом? Будем считать, что нет. Сама виновата, что каждый раз не закрывает ее. Сама сколько раз говорила об этом. Совсем не умеет слушать. Лохушка. Спальня практически не изменилась. Все та же идеальная чистота и некая пустота в помещении. Мебели не так много, но она достаточно приличной стоимости, как мне известно, что придает антуражу современный вид. Прощупав кончиками пальцев обои с облаками и стеллаж с комиксами, вдохнула раннее знакомых аромат. — А дома никого нет. По крайней мере, никого не чувствую и не слышу. Пиздец, как убого звучит. Наплевав на все, я упала в сидячие положение на мягкую ложу, прощупывая мягкий махровый плед с логотипом человека-паука. Подумать только, настоящая живая квартира. Надеюсь, хотя бы здесь нет призраков. Только с ними мне проблем дополнительных не хватает. Приземлившись спиной и сложив руки под затылок, я задумчиво уставилась в потолок, вслушиваясь в тик настенных часов, что нудно отсчитывали каждую секунду. Чем заниматься остальные два часа до прихода Марго я вообще без понятия. Может, осмотреться? По моему лице прошлась ухмылка, что пока все идет слаженно. Что уж поделать? Видимо, я настоящая оптимистка. Выйдя из комнаты, не прикрыв за собой дверь в комнату, я направилась в неизвестном направлении. Как вдруг, наткнулась на вход в другую из комнат. Приоткрыв на пару сантиметров дверь из красного дерева, с осторожностью заглянула во внутрь. Как и было ожидаемо — никого. Меня заинтересовал трельяж в родительской комнате Марго. На нем был сложен всякий хлам ее матери: бижутерия, да и большинство украшений из чистого золота или серебра. — Ого! А твоя мамочка, как всегда, не жалеет средств, — до дорогих украшений мне дела не было, а вот несколько купюр в сумме двух ста баксов меня воодушевила. — Ничего же если я возьму? Хотя кого я спрашиваю? — хмыкнув, ни капли не засомневавшись, припрятала неплохую сумму себе в карман брюк, а следом и за ним, все-таки не удержавшись, и приличное рубиновое кольцо с большим камнем. Ну не смогла я пройти мимо него. Этот камень так и кричит мне: возьми меня! Взгляни, я похож на кровавое пятно убитого! Я хитро хмыкнула, мысленно осознавая, что ни за какие деньги не собрусь его продавать. За маленькой кражей я ощутила на себе пристальный взгляд, но мысль, что это мог быть человек и не возникала изначально. И я была права. На пороге на полу мирно сидели четыре кошки разных окрасов. Все, как один, пристально наблюдали за моими действиями. — Черт возьми, вы меня напугали! Не подкрадывайтесь так больше! — глупо улыбнувшись самой себе, я театрально схватилась за грудь, не отрывая в то же время сосредоточенного внимания с четырех пар завороженных кошачьих глаз. — Наверное, впервые мне максимально неуютно перед животными. Вы уж простите, — прелестные создания очень мило повиляли хвостами, но потом все же одна из них рискнула подобраться ко мне и начать тереться об мою ногу. Внутри приятно защемило от такого проявления внимания, пусть и со стороны животного. Мне и этого достаточно. — Гораздо приятнее, чем плеткой по заднице, — усмехнувшись, мои ладони обхватили гибкое тельце серого окраса под передние лапы и приподняли. — Всегда поражалась как кошки могут быть такими невинными созданиями на фоне нашего прогнившего мира, — почес за ушком пушистой приятельнице пришелся по вкусу. Остальные присоединились и без замедления начали тереться об мои голени. Двух из них я прекрасно знала, когда была последний раз в гостях в этой квартире. — Ну уж нет, ребят. У меня рук не хватит вас всех приласкать, — чтоб как-то разрулить положение в положительном ключе, как для меня, так и для них, мы вернулись в спальню их младшей хозяйки и там найти себе занятие по душе. Все равно делать нечего. Только и остается, что ждать жителей. Улегшись снова на просторную мягкую кровать, что кстати не проседает и не скрипит неприятным треском, как было в психушке, я теребила по-очереди каждую из кошек, наслаждаясь их компанией. Казалось бы, они молчат и ничего не могу сказать, но до того понимающие звери. Обожаю их. Своеобразный запашок ударил по рецепторам, от чего мой носик поморщился. Рыжая кошка грызла и царапала небольшую игрушечную мышку, издающую тот самый аромат и плюс ко всему писк. Наклонившись ниже, я поразилась. — Блин, не знала, что они так офигенно пахнут, — вздохнув полной грудью, удалось полностью расслабиться, но, а вместе с этим покрывало на котором я лежала испускало так же свой собственный аромат, чем-то напоминающий гель для душа со вкусом малины. — Вот теперь знаю каким-то шампунем пользуешься ты, Марго. Надо взять на заметку, — построив поудобнее голову на мягкую обивку, я забрала игрушку, животное к которой успело потерять прежний интерес. Не стеснявшись и чуть-чуть вдохнув, по моей коже прошлись мурашки. Сообразив, как это выглядит со стороны, я грустно засмеялась в комнате, наполненной мертвой тишиной, за исключением тикающих часов и урчание семейства кошачьих. — Матерь Сатаны, надеюсь, вы хотя бы не думаете, что я кукухой двинулась, — белая киса потерлась о мой подбородок и легла рядом, свернувшись клубочком. Остальные были на подхвате и повторили за первой. Разместились кто куда: одна даже легла под ягодицы, другие в ноги. — Вот оно как. А это приятно, — тепло разлилось по всему телу вплоть до подрагивания. Переваливаться в другую позицию было б непростительно. Веки приятно прикрылись и, похоже, тот случай повторился, когда я за долгое отсутствие этого, засыпаю с улыбкой на щеках, пусть и слабой, но улыбкой. Для меня, кажись, лучше просто не найти.***
Проснулась я от того, что до моих ушей донесся хлопок открывающейся двери.«Это, по любому, Марго. Наконец-то!»
Сонно потерев глазницы и широко зевнув, я изменила позу на сидячие положение. Две кошки побежали встречать хозяйку, а другие остались дожидать в спальне. Признаться честно, эта встреча немного заставляет волноваться, особенно, при таких обстоятельствах.«Так, надо собраться! Тем более, она же не знает, что именно я сделала… Так что, у нее нет поводов ненавидеть меня. Все пройдет ахуенно! По крайней мере, буду молиться…»
Девушка с огненно-рыжей шевелюрой практически переступила порог комнаты, на ходу принимаясь тискать своих питомцев. Мое сердце участило ритм ударов, а пальцы непроизвольно сжали ткань теплого махрового пледа. — Ну, что, Лютик, скучал по мне? Я вот тебе как раз принесла… — Марго окончательно зашла в помещение, держа в руках рыжего зверя и теребя его по морде. Ее ресницы шокировано распахнулись, а нижняя челюсть отвисла. — Ники?! — Ну салют, подруга, — дьявольская ухмылка пробежала по моим щекам, словно я заявилась спустя столько лет, требуя вернуть от той старый забытый долг. — Какого хера ты здесь делаешь?! — сказать, что она обескуражена моим появлением — это ничего не сказать. Не знаю для чего, но дверь она поспешила закрыть, хотя я итак готова поспорить, что она одна пришла, так как никого другого из посторонних не слышу. — Т-ты… Ты с ума сошла?! — Странно спрашивать подобное, не находишь? — Кончай, как всегда, умничать! Я еще раз спрашиваю: какого хера ты здесь делаешь?! — ее моментально возникший шок перерос в возгласы. Видно, что она в какой-то степени напугана моим присутствием или даже взбешена. Ухмыльнувшись снова и хлопнув себя по коленями, я привстала с ложи, небрежно прохождаясь по комнате, как в собственной, которая у меня когда-то была. — Без понятия, послал именно ли меня черт к тебе, но впрочем, это не особо важно. Важно скорее всего то, что, как бы унизительно это не прозвучало, но мне нужна твоя помощь, — ожидать какого-либо ответа пришлось долго. Рыжеволосая настолько обескуражена, что не в силах что-либо произнести. Только и может пока, что с изумлением разглядывать меня и нервно дергать своим тоненьким носиком, как будто улицезрела действительно что-то сверхъестественное. Приспустив брови, я встала напротив нее, прощелкав перед ее носом пальцем. — Эй-эй, ты меня слышишь? — Э-э-э… Я и не знаю как на это реагировать, а хотя не. Еще как знаю! — тень возникла из ни откуда как вдруг по мимике Марго. Если мне и не послышалось, то и скрежет зубов произошел, как и хруст костяшек от сжатия кулаков. Меня начали посещать теории, от чего у нее такая реакция. — Ники, ты совсем больная?! Ты всерьез веришь, что я прощу тебя, а уж тем более помогу после всего того, что ты натворила и через что пришлось пройти всем нам, включая мою семью?! Идиотка?! — Что так орать то? Лучше объясни, что я опять натворила. Я вот, к примеру, ни черта не понимаю, — намеренно строить из себя дурочку строить долго не вышло. Девушка еще больше вспылила, переходя на крик, а ее голова налилась кровью, интенсивно красная, как томат. — Оу, не-е-ет! Все то ты прекрасно понимаешь, мразь! Вломилась в мой дом, словно ничего и не было! — она толкнула меня в грудную клетку для того, чтобы отгородиться от меня подальше. Этот жест, в том числе, поднапряг меня. и заставил пуще нахмуриться. — Да ты хоть представляешь как мои родители до сих пор скорбят по смерти Адама?! Представляешь, насколько тяжело матери, что она вынуждена глотать антидепрессанты каждый день, а отцу держать все в себе?! Хотя, кого я спрашиваю? Тебе плевать на всех, кроме себя, сучка! — Вместо того, чтобы сыпаться оскорблениями, лучше объясни как ты все узнала? — свой тон сохранять хладнокровным и равномерным становилось все труднее. Прежние теплые чувства, что были недавно в компании кошек бесследно исчезли, и на их место заявились тревога и внутренняя обида вперемешку со злобой за такое отношение. — Полицейские же обещали, что все останется в тайне. — Вот хочу поздравить тебя! Нет! Или ты забыла, что отец Джесс — шэриф? Думаешь, он бы не посвятил собственную дочь? И разумеется, как она узнала, что ты убила моего брата, мне все рассказала, а следом почти всей школе, — я нервно сглотнула на вылитую информацию из ее уст. Собственно, это была единственная причина, по которой я верила, что не окажусь в собственной паутине западни. По щекам рыженькой вдруг побежали мокрые дорожки, и последовали всхлипы, на что я стыдливо уставилась в пол, давая ей шанс вывалить на меня все то дерьмо, что она так усердно копила целый месяц. — Ну и как? Довольна теперь? — Послушай, я понимаю, ты злишься на меня и, вероятнее всего, проклинаешь, но дай мне все объяснить. Тебе, как никому, другому знать, что твой старший брат был настоящим отморозком. — Но это не повод убивать человека, живое существо, особенно, таким извращенным способом! Когда мы увидели тело, маму хватил приступ! У меня же весь мир остановился при мысли, как мне теперь дальше жить без него! — Да я просто защищалась! Если тебе известно, что это была я, то и мотивы от тебя, по любому, не скрыли. — Да мне плевать, что тебя на той вечеринке он изнасиловал! — эта фраза ударила прямо набатом по разуму, да еще так внезапно, что я аж встрепенулась. Целых пять недель мне удавалось не произносить это слово даже на приемах у психиатра в психбольнице, как и не вспоминать ту злополучную ночь. — Ты сама виновата, что приперлась на ту вечеринку! И благодаря твоему же шлюханскому образу жизни погиб невинный человек! Теперь я понимаю, почему тебя Мэллори бросила! — это была последняя капля моего терпения. Спохватившись, я вцепилась в ее горло, прижимая к стене. Мое порывистое дыхание раздавалось прямиком над ее ухом. Моя кровь кипела, и она явно истинно желала пролить другую. — А теперь послушай меня, дорогая. Я хотела решить все по хорошему, но как понимаю, мы не сойдемся до компромисса. Запомни одно, подруга, твой старший братишка был еще тем дегенератом, который не давал мне прохода. Счастья было полные штаны, когда мы перестали встречаться еще до Мэллори. Этот ублюдок насильник, отморозок и бездарь в одном лице! — надавить на ее шею оказалось еще большим удовольствием в отместку за то все лицемерие, что она скрывала от меня так долго, как оказалось. Ведь сама много раз утверждала как сильно презирает этого ненормального и как она хотела, чтоб Адам навсегда исчез из ее жизни. Впрочем, мне удалось исполнить это желание для лучшей подруги, но зато какой ценой? — Неужели ты настолько слепа, что не видишь очевидных вещей? И какая-то частичка твоей светлой душонки на самом деле где-то в уголке не ликует, что жизнь избавила тебя от такой ноши? Ой, извини, совсем забыла. Ведь это я избавила тебя от рук этого сумасшедшего! — Серьезно? Совсем сумасшедшая, чтобы подобное спрашивать? А о своем умершем старшем братце такого же мнения? — страх скрыть у Марго выходило крайне плохо. Она всерьез так боится меня сейчас? Ее пальцы обхватили мои запястья в попытке освободиться, но я была непреклонна, даже когда осознала, что подсознательно начала сдавать позиции, благодаря ее психологическими манипуляциями. — Мой брат, в отличие от твоего, не был насильником! — О, да?! Зато, ты — убийца! Правильно, что тебя закрыли в дурке! Ты в край неадекватная! Да чтоб ты сдохла в муках, тварь, за моего брата! Скольким ты еще вреда причинила, помимо Адама? Сколько всего ты еще от меня скрывала, стерва? Все те смерти подростков твоих рук дело тоже?! — А что бы ты на моем месте сделала, а? Строишь из себя святую, а сама в тайком, мы обе, знаем была влюблена в собственного братика, но при этом открыто ненавидишь. Ой-ой-ой, грешница какая, — самодовольная улыбка растеклась вдоль моих губ, от того факта, что я раскрыла неожиданно самый темный секрет уже бывшей подруги, но она оборвалась, так как мне залепили смачную пощечину. Место удара полыхало практически огнём из самой преисподни. Мои губы затряслись, а рыжеволосая молча притаилась, дожидаясь моего ответного слова или действия. Внутри разрослось с новой силой пламя и с более мощным нажимом вжала девушку в стену, на что она часто задышала, начиная задыхаться. — И что? Убьешь меня так же, как и его? Мне было плевать на ее вопрос и на то, что я рискую подставиться правоохранительным органам. Пелена ярой злобы одолела мной, и я была в восторге, что на сегодняшний день мне, пусть какое-то время, не придется нести наказание за темное желание. Но внезапно разнесся хлопок входной двери. Идентичный, когда вернулась Марго. Я обомлела, сразу догадываясь, что это значит.«Вот, черт! Это ее родители!»
— Я ведь могу зак-кричать… — не ее роль смелой девчушки, явно. Страх все равно выдается. Глаза — зеркало души, и они никогда не скрывают истинных эмоций любого человека. — Боюсь, будет уже поздно. Ты умрешь от нехватки кислорода, милая. — Тебя п-поймают. Не сом-м-мневайся. И уже на этот раз ты не выберешься из этой дурки. Так и сгниешь там медленно и мучительно, а родителям только в радость, что они от тебя изб-бавились. Сама говорила, что… Кх-кх… Они считают тебя отродьем, — не знаю, что произошло, но Марго от кряхтящего состояния вдруг переменилась. Ее эмоции выражали невыразимый словами ужас, когда она таращилась на меня, будто увидела монстра из хоррор фильма. — Эт-то еш-ще что?.. — Что? — не совсем поняла о чем она, но не остановилась на медленной пытке. — Ты о чем? — Марго? Доченька, ты у себя? — мать девушки, судя по всему, разгребала пакеты с продуктами на кухне, подзывая дочь к себе. — Выйди пожалуйста и помоги мне все разложить. — И что же мне с тобой делать? — Л-лучше вали, пока есть возможность. — Ты мне угрожаешь? — А на что это похож-же, стерва? Рано или поздно ты ответишь за содеянное, развратная дрянь. И за смерть не только моего брат-тца. — Доча? — мое сердце, считай, замерло, когда та женщина постучала по древку двери в нашу комнату. — У тебя все нормально?«Вот подстава! Но я же не могу ее оставить в таком виде. Она свидетель и может в любой момент дать о мне знать самой Кэтрин. И начнутся поиски! Сволочь! Что теперь тогда?»
— Нет! Не в пор-рядке! Профукала я тот момент, когда ослабила хватку на шее. Тихо выругавшись, пришлось пока что освободить ее, и подхватывая набитый рюкзак, выскочила с балкона в высоком в прыжке, легко изворачиваясь во время полета вниз. Приземлилась по итогу на четвереньки и какие-то секунды прямо в таком положении и помчалась прочь. Во второй раз такой спецэффект меня не поразил, да и думать о нем было не подходящее время. Крики Марго было настолько громко, что уловимы в радиусе от ее дома десяти метров. Кажись, ее мама уже тоже в известии о моем возвращении в город. Я бежала со всех ног, единожды чуть не споткнувшись, но сумев выровнять баланс. Агрессия и прочие негативные эмоции расстворились, не успев и моргнуть, но на их месте вступила печаль, обида и тревога.«Какая же я глупая! И правда надеялась на ее помощь?! Насколько же это жалко, я не могу! Изменилось бы что-что если б мне удалось вспомнить, что отец Джессики шериф? Тогда это, конечно же, объясняет почему вся правда вылилась наружу. Но много ли знают о том, что я сделала? Вся школа, сказала она? Черт, кого я обманываю? Естествено, не удивлюсь, если заголовки обо мне в школьной газете не уходят и по сей день».
Пробегая мимо рядом стоящего мусорного бака, разъяренно его пнула и схватилась за голову. Глазницы принялись напитываться кровью, что было тем более лишним в данной ситуации. — Ну уж нет! — аккуратно проморгав и подтерев капельки красной жидкости, я помахала перед собой, чтобы высушить глаза. — Надо держаться. В конце концов, это ведь еще не конец, правда? Хотя, кому я вру? Я в полной жопе! — треснув кулаком по кирпичной стене здания в зашедшем переулке, до меня сразу не дошло, что ссадин на костяшках даже не осталось, а вместо этого образовалось углубление в стене. Вот так чудеса. Но мне было плевать. Хочу, в прямом смысле этого слова, убить кого-нибудь. Вот чтобы истерзать прям полностью в фарш. Оперевшись об эту самую стену, я склонила голову вниз, обдумывая новый план. — Если Ваалберит мне ничего путного не посоветует, я просто сброшусь с моста. Ибо я блять уже реально не знаю что делать! Надежда только на тщеславного демона… Иронично, — собрав волю в кулак, мне удалось отпрянуть от кирпичной преграды. В голове крутилось столько сомнений, что просто не счесть. И самое страшное, что и обратиться за советом не к кому. Утерев подступившую кровь с век, я медленно обернулась на проезжую часть. Кто-то из прохожих косо заглядывали в подворотню чисто из животного любопытства, но, а большинство попросту прошли мимо. Как забавно. Эти люди сами твердят на камеру, что все должны помогать друг другу, а в итоге что мы имеем? Кругом одно лицемерие и жестокость. Итак давно ясно, что уже поздно что-то изменить. Ни под каким гнетом властей общество не поменяется. Ни под какими проповедями церквей. Социальных глупых роликов. Просто не сможет. Я тихо фыркнула сама себе под нос и громко закричала. — Знаете что? Да к черту этот ваш гребанный мир! К черту всех! Я просто так не сдамся! Убью каждого, если потребуется! Слышите меня, твари божьи?!***
Мои ноги целенаправленно и твердо брели в глушь летнего леса. Оторваться от города получилось минут двадцать как назад, но все же стоит уйти подальше, так как если меня кто-то увидит за тем, что я собираюсь провернуть — мигом сообщат куда-нибудь. Особенно, не сомневаюсь, этим заинтересуются все церковные связи города. Вокруг столько интересных запахов. Хвоя одна из моих любимых, после кофе и, по последним событиям, рыбы. Да, последнее время меня так и прет на морепродукты, что готова буквально разорвать за кусочек свежего лосося. Пока ветки хрустели при каждом уверенном шаге под кедами, приходилось постоянно поддергивать лямки рюкзака. Спустя еще пять минут я посчитала, что расстояния предостаточно еще как. Рядом ни души. Никак не сомневаюсь в этом. Да и небольшой площади полянка оказалась приличная. — Прекрасно. Думаю, здесь и начну. Отбросив вещи как можно дальше, принялась откидывать стопой ораву шишек, косвенно которые предполагаю, будут только мешать. Покончив с ними, подобрала с земли крупный обычный серый камень. — Только попробуй не явиться ко мне. Я тебе яйца поотрываю, приятель. Вот обещаю, — ловко очертив круг на земле, внутри нее я нарисовала идеально симметричную пентаграмму. Ни разу не запыхавшись, отбросила творение природы подальше в траву. Остался теперь один недостающий элемент. — Где бы найти что-нибудь острое? Так, главное собраться, Ники. Ты сможешь, — не долго думая, мне явилось озарение. Чуть не ли подпрыгнув к стволу сосны, я принялась рыться в сухой зеленой траве, надеясь, что не подцеплю какого-нибудь клеща или не наколюсь на какой-нибудь шприц. Ну, правильно. Мне ж забот мало. Проще сейчас начинать медленно помирать, что вполне у меня неплохо получается. — Да должно же быть хоть что-то, прошу! — до меня дотронулось нечто холодное в зелени. Повертев со всех сторон, оттряхнув при этом от земли, смогла убедиться, что это осколки разбитой бутылки. — Бинго! — возвратившись к пентаграмме собственного производства, я вдруг осознала, что начинаю понемногу нервничать от предвкушения встречи с секретарем Ада. Как бы, мы длительный период не находили контакт. Не отрицаю того, что уже соскучилась по этому демону-смерти, пусть и наглому засранцу. Упав на колени, мои тонкие посиневшие пальцы ловко провертели кусок стекла, а нижняя губа поджалась зубами. Прекрасно понимаю, что рискую получить заражение крови и прочее, но, сами же видите, мне итак терять нечего, кроме своей души, так что пойду на пролом. Прикрыв глаза, я зачитала небольшое призывное заклинание на латыни, которое единственное помнила наизусть. Блокнотик, который мне когда-то по счастливому случаю достался был нагло утерян вопреки, а все благодаря Кэтрин, когда она вместе со своим персоналом перерыла мои вещи дома, убедившись, что я приняла путь сатанизма раз и навсегда. Холодное стекло приложилось к внутренней стороне руки, начиная от запястья, заканчивая до локтя — все было искромсано шрамами, предоставляющие разы прошлых вызовов нечисти из Преисподни. Зажмурившись, кожа легко поддалась разрезу, от чего я тихо прокряхтела, стиснув зубы от непривычной боли, и сжала кисть в кулак. Нет, ничего страшного. Так все и должно быть. Невтерпеж вниз потекли алые струйки, обрамляя всю поверхность и приземляясь прямо на наземный рисунок. — Именем Владыки тьмы я призываю тебя, Ваалберит! Явись! Подул сильный ветер, срывая за собой зелёные листья деревьев; небо покрылось тучами и прямо надо мной разнесся гром. Моя кровь, что попала на земной рисунок, растеклась по всей пентаграмме, не торопясь впитываться в почву. И вот, время будто остановилось, притормаживая мир на паузу. Слабо сощурившись из-за порывов ветра, мне предстало зрелище, как из земли в самом центре рисунках начинает сгущаться тьма потоками, струясь как как вихрь теневой волны.«Он услышал меня! Ну хоть на этом, вашу ж мать, спасибо!»
Те самые «теневые волны» принялись срастаться воедино, преображаясь в силуэт человека. Я воодушевленно и с восхищением дождалась момента, когда чужеродная масса постепенно преобразилась в темнокожего красивого мужчину с золотой серьгой в правом ухе, красными, как кровь радужками глаз, белыми, как молоко дредами, тростью с серебряной рукоятью с мини-моделью гаргульи как из Нотр-Дама черного поблескивающего дерева и… в женском голубом платье с какими-то дурацкими стразами?«Никогда не привыкну к его образам…»
Секретарь Ада, задерживая на плечах свою трость, медленно обернулся назад, растягиваясь в улыбке как чеширский хитрый котяра. Его острые идеальные клыки всего производили на меня несравнимое впечатление. — Николь Парсонс! Вот так сюрприз! Я уж начал думать, что ты решила прекратить сотрудничество со мной. — Не делай вид, что тебе неизвестно, где я была. — А ты права. Снова. Так уж и быть. Но и сама посуди, я не могу войти на территорию церкви, да и у тебя не было на то возможности призвать меня, ведь я прав, детка? — Тут и я с тобой солидарна. И все же, я предлагаю перейти сразу к делу, — поднявшись с колен, мы остановились друг напротив друга, но на мое известие демон порывисто захохотал. Его приятный звонкой смех разнесся чуть не ли по всему лесу, но вот тем не менее, его реакция заставила меня принахмуриться.«Кажется, понимаю к чему это он».
— А как я считаю, тут и так все понятно. Наш контракт с тобой придется разорвать, — мое лицо исказилось еще больше в гневной гримасе, что только раззабавило нечестивого. Я была до максимальной степени удивлена. — Ой, да брось. Не делай такое сладкое личико. Ты и сама знаешь причину его разоглашения, — его тонкие, практически костлявые пальцы, усеянные золотыми кольцами приподняли мой подбородок до своего уровня, сам при этом ехидно оскалился. — Ну так давай поменяем условия! В чем проблема?! — яростно негодуя, я сдернула кисть руки секретаря с себя, как какого-то жалкого клопа. Впрочем, демон и бровью не повел. Его всегда подобные жесты только забавляют. — Я же могу тебе приносить в жертву кого захочешь! — Сладкая моя, тебе это не нужно от слова совсем. Ты отныне не нуждается в моей помощи. Теперь ты вольна делать что захочешь и когда захочешь. И никто тебе не указ, дорогуша. — Ты издевешься?! Просто скажи, что ты не хочешь больше брать мою кровь в качестве оплаты лишь из-за того, что я лишилась девственности, — поражаюсь, как я терплю, чтобы не вдолбить пощечину этому демону, но сами понимаете, что так переть на гораздо высшее существо чем ты — верная смерть. Так что приходиться держать эмоции под контролем, что поделать. — Твое положение сложилось достаточно сложным образом, так что дело не только в твоей кровушке. Я бы еще даже подумал отказываться ли от нее лишь по этому поводу, — кончиком пальца Ваалберит подобрал с контура пентаграммы каплю моей жидкости, прислоняя ее к языку. Его довольное скрипучее мычание прозвучало в моем сознании, как эхо. Он хищно облизался своим длинным змеиным языком, а радужка вспыхнули. Не посчитайте, что меня удивит такое поведение, ведь я последние шесть лет являлась его полноценным клиентом, но закатить глаза я не удержалась. — Ну и ну. Действительно. Ты счастливица. Сам приспешник Сатаны дал тебе зеленый свет на счастливое будущее, зайка. Тем более, не в моих правилах вмешиваться. Не занималась бы ты сексом или же занималась — все равно сделку пришлось бы отменить, — секретарь из Преисподни еще раз облизал свои пальцы. — Может, уже пояснишь, о чем ты вообще говоришь? О каком приспешнике речь? И какое в жопу светлое будущее?! Я без понятия как мне быть и что делать! Единственное на кого я могла рассчитывать так это на тебя, сукин ты сын, а ты мне вместо своих же поставленных условий не прекращаешь что-то пояснять загадками! — Оу, обожаю когда ты злишься, детка. Но пока не об этом. Так ты, выходит, еще не знаешь от слова ничего? Как прискорбно, — вложив всю экспрессию темнокожий демон сделал вид, что обиделся до максимальной степени, на что в ответ на его действия гневно сдула пучок своей челки, ожидая когда, наконец, закончится этот театр. — Уж прости, что не уследил, детка. Последние дни мои драгоценные клиенты не давали мне прохода. Сторонников Темного Лорда становится все больше с каждым часом. Тик-та-ак… И каждый нуждается в осо-о-обенном внимании.«Для меня он, конечно, стал неплохим соратником, но иногда он так чертовски бесит».
— Мне повторить свои вопросы снова или как? — раздраженно моя бровь взлетела вверх. Его спокойствие еще больше выводило из себя, что в принципе является привычным делом, как я сама убедилась за время нашего сотрудничества. — А мне нечего дать в качестве ответа, малышка. Не в моей конфиденциальности раздавать подобного рода информацию. Все, что ты должна была услышать из моих уст, я уже озвучил. — Ну ты же секретарь Сатаны! Это твоя прямая обязанность, Вал! — К сожалению, ты и сама не понимаешь, что с тобой произошло. Только и поэтому не унимаешься со своими вопросами. Всему свое время, Николь. Пора бы уже научиться терпению спустя шесть годиков то. — Да как ты!.. — Оу, — демон раскрыл золотые карманные часы на подвеске, переиграно возражая лишь для того, чтобы позлить меня, что в принципе получается у него отменно уже который чертов раз. — Пять минут прошло? Какая досада. Уж прости меня, детка, но смирись, что ты зря отвлекла меня от дел. Я рассказал тебе итак больше, чем должен был, а теперь прошу удалиться, сеньорита, — он любезно и все так же, не убирая самонадеянного оскала, в поклоне припустил цилиндр. Мои руки в смятении сложились после этого на груди. — Времени не в проворот, когда столько сладких грешных душ нуждаются во мне. — И что, ты просто уйдешь? Вот ты на полном серьезе сейчас? — А похоже, что я шучу? Просто прими тот факт, что мы навряд ли встретимся в дальнейшем. Ты, конечно, всегда была одной из моих любимиц, но твоей душой с этого момента я не имею права распоряжаться. Дальше только за тобой. — Постой! Хотя бы намекни, как мне быть. Я правда не понимаю… Демон устало выдохнул, укутываясь в бархатный атласный красный плащ поверх своего платья со стразами, разглядывая меня, словно, вспоминая первую нашу встречу, когда я еще была бедным, жалким, беззащитным и невинным ребенком. — Все произойдет однажды с тобой. Не сомневайся. Появятся еще те, кто действительно сможет о тебе позаботиться, но как это принято, за счастье дается своя наценка, — постойте-ка, он в печали? Хотя по идеи ухмыляется. Так он не шутит, что это наша последняя встреча? И только сейчас я осознала, что по-настоящему ничего не стою без сотрудничества с Ваалберитом. Вот тебе капзда… Все те жертвы, которых я когда-то отправила по доске вниз — все мои желания их мучительной смерти всегда исполнял он. В редких случаях мне самой удавалось запачкать руки. Но как же теперь? — Не уходи, — и пусть надо мной смеются, посчитав, что так относиться к высшему существу крайне жалко, но мне… Показалось, что если он сейчас покинет меня, я останусь совсем одна. И это пугало. В одиночку я никак не дам отпор Кэтрин и всем ее подчиненным, да и… Просто тайно не хотелось остаться совсем без поддержки. Секретарь вальяжно взмахнул дредами, натягивая шляпу ниже. Его трость стукнула по почве, отдаваясь по малой шкале землетрясением. — Прощай, Ники… Не факт, что мы встретимся в Аду, но я буду ждать тебя. Всегда. Было приятно иметь с тобой дело, не смотря на то, что сейчас ты выглядишь чрезмерно жалко… Хех. Какая прелесть. Прям как тогда шесть лет назад, — он изучил меня взглядом буквально за долю секунды и хитро облизнулся не по детски. — Даже самому не по себе, что буду скучать по столь очаровательной малышки, вроде тебя. Вспышка темной материи на долю миллисекунд парализовала мои органы зрения, из-за чего пришлось прикрыть их ладонями. Хлопок. И процесс жизни пришел в норму: вновь зашелестели листья и буря стихла, наполняя рощу пением птиц и убирая с горизонта кучевые черные облака. Это был последний оскал, который мне удалось запечатлеть в своей памяти об Валлберите, демоне, соглашающим сделки с людьми. Сначала я пыталась переварить информацию, отдышавшись, после призыва нечисти, пристально не отрывая ориентира от центра пентаграммы, где еще недавно, на каблуках мои просьбы о помощи выслушивал он. И вот, мои нервы дали слабину, и я гневно стукнула по грунту, увалившись еще раз на колени и склонившись максимально наземь, практически соприкасаясь лбом с землей. — Черт! Черт! Черт! Черт! — на каждом слове мои кулаки встречались с почвой, размазывая рисунок, а голова поникла вниз еще больше. — Да какого хрена?! — крикнула я в пустоту, не жалея своих голосовых связок. — Почему все так?! Почему?! Я же… Я же просто хотела на свободу… — медленно подползая к стволу сосны, моя спина устало облокотилась об нее, а колени поджались к груди. Сердце бешено заколотилось, а губы предательски поддались дрожи. Слезы рвались наружу и сдерживать их с каждой пройденной секундой становилось все сложнее и сложнее. Запрокинув голову к рассеянному ясному небу, где свободно порхали птицы, капля крови все-таки с подставой выбежала, марая зелень под о мной. — Я обязательно что-нибудь предприму… Я себе обещаю. Но не факт, что у тебя получится…