Ты лапочка-девчонка. К одиннадцати дома. Ведешь себя прилично, В каком-то смысле слова.
Коннор знает, что семья Эркер – чертовы набожные фанатики, погрязшие в пуританских нравах Викторианской эпохи. Знает, что маленькая, послушная, прилежная Ричи старается изо всех сил эти нравы не нарушать. Не расстраивает родителей. Не гуляет ночами. Безупречно учится. Юбка не выше колена, макияж – ни лишней вызывающей линии. Лишь вызывающий, неправильно-бросающийся, взгляд холодно-голубых глаз. Взгляд, искрящийся от эмоций. Взгляд, слишком сильно цепляющий Конни. Коннор знает, что правильное место идеально-приличной Ричи Эркер – церковь в воскресенье. Слишком скромная, слишком покладистая, слишком невинная. Слишком, но… не совсем. Коннор знает, что Ри не всегда беспрекословно подчиняется взглядам родителей, редко и, безусловно втайне, нарушая некоторые их уставы. Коннор знает, что Ричи Эркер не ходит в церковь. Конни считает, что ей и не нужно. И все равно, даже нарушая запреты, она остается слишком идеальной. Ведь даже без походов в церковь в воскресенье… над ее головой едва ли не парит нимб. Едва ли. Она не ходит в церковь, она нарушает запреты, но это не главное. Взгляд. Коннор уверен, что обладательнице такого чертового ледяного взгляда нимб не положен. Конни считает, что она даже без нимба и крыльев – богиня. Коннор знает, что нимб все же есть, а она – его любимое проклятье.А я обычный мальчик, Я ничего не стою. Но я обезображен Твоею красотою.
Коннор, задумчиво не сводя глаз со своей одногруппницы в другой части аудитории, пропускает половину лекции, думает о том, как бы на перерыве еще пересечься с девушкой. Думает о том, что не стоит этого делать. Они не подходят друг другу. Ведь в Конноре нет ничего, что подходило бы для идеальной Ричи Эркер с почти-нимбом на голове. Коннор верит, что он обычный. Упорно верит в то, что он нормальный. Теперь нормальный. Конни считает ее невероятно красивой. Светлые жемчужные волосы, тонкие черты, едва уловимая улыбка, мягкая насмешка, идеально-очерченные голубые глаза. Лунная девушка. Он не должен общаться с ней. Парень кивает с привычно-доброй для него улыбкой на предложение Лео сходить сегодня с ними в бар, куда собираются многие из их группы. Коннор улыбается уголком губ, когда краем уха слышит от парня, что Ричи Эркер с подругами тоже там будет. Вопрос о разговоре на перерыве отпадает сам собой. Коннор пытается снова сосредоточиться на словах преподавателя, но у него не выходит. Все мысли сводятся к одному. Они увидятся вечером.И у меня созрел отличный план.
Конни слишком воодушевлен. Мысль о нормальности с появлением чертовой Эркер в жизни Коннора звучит с каждым днем менее убедительной. Образ, пугающий образ, снова преследует парня. Снова сводит с ума.Когда себя такую готовишь ты ко сну, Приду и разрисую тобою тишину.
Коннор привык, что уже около месяца проводит частые вечера в пустой квартире, которую Конни так удачно снял лишь с одной целью. В квартире, окно которой выходило прямиком на окна дома пуританской семьи Эркер. А идеальная Ричи, приличная девочка, так неидеально, неприлично не зашторивает окно в своей комнате. Позволяет видеть Конни, мысленно рисующему белым по черному, ее, такую прекрасную, молчаливую. Конни уверен, пока что молчаливую.Когда затянет полночь, и ты пойдешь ко сну, Приду и разрисую тобою тишину.
Конни часто наблюдал за образом прекрасной Лунной девушки, смерть которой слишком важна, слишком нужна ему. Коннор любовался ее прекрасной обнаженной фигурой, когда она переодевалась из своих строгих юбок в милую пижаму, не зная, с каким восхищением наблюдает за этим обычным, но притягательным, донельзя эротичным, действием парень по другую сторону улицы. Конни представлял, как хватает Луну за жемчужные волосы, которые Ричи тщательно расчесывала перед сном, представлял, как она кричит. Коннор хотел бы просто поцеловать девушку, обнять ее, просто быть с ней рядом. Но не мог.Сижу за барной стойкой. Держусь довольно стойко. Пока ты там как надо – Под каблучки помада.
Коннор весело смеется с друзьями, опрокидывая в себя еще один стакан с виски. И, если честно, он уже не особо знает, какой это стакан по счету. Парень усмехается, выхватывая из толпы девчонок идеально, как и все в ней, танцующую Ри. Смотрит на ярко, но по-эркеровски не вульгарно, накрашенные красным губы. Следит за тем, как плавно, осторожно и красиво, даже несмотря на высокий каблук, двигается под музыку девушка. Радостно смеется, и, кажется, что сквозь громкие басы и шумную компанию рядом, парень слышит этот смех со своего места.И может это счастье. А может это больно. А может вместо сердца Коктейль из алкоголя.
Коннор любит ее смех, ее грацию, ее улыбку. Ее искренняя счастливая улыбка такая редкая. Такая красивая. И он счастлив, что может видеть ее. Что может слышать ее голос. Но, пряча свои чертовы эмоции глубоко, прямиком к его прошлому, Коннор просит бармена повторить, двойную, и отворачивается от танцпола, как ни в чем не бывало, бросая парням шутку и вслушиваясь и комментируя истории Лео и Джейсона. Запирая сердце, пытается залить его еще, и еще, и еще одной порцией крепкого напитка. Ведь невероятно больно, что Конни просто ее голоса недостаточно. Мало. Не то. Ему не нужен ее смех. Он хочет слышать из уст Лунной девушки иное, не менее громкое и искреннее. И Коннор не хочет этого.Но к счастью есть один прекрасный план.
Коннор хотел бы верить, что он нормальный. Конни рушит, убивает эту веру, как рушил в детстве его хорошие картинки, его игрушки. Его сюжеты.Когда себя такую готовишь ты ко сну, Приду и разрисую тобою тишину.
Конни возвращает в прошлое, которого не существует, вынуждает снова тайком следовать за Ричи Эркер, провожать ее. Подниматься в квартиру. И ждать. Наблюдать за девичьим силуэтом в облегающем сером платье, тихо и тайно входящим в свою комнату. Воображать, как раз за разом она исчезает в темном сюжете сказки. Как прекрасно, мелодично громко растворяется в тишине стен.Когда затянет полночь, и ты пойдешь ко сну, Приду и разрисую тобою тишину.
Коннор считал, что она идеальна. Он был прав. Но для Конни Лунная девушка могла быть еще совершеннее. Ведь она то самое олицетворение сказки папы Хэнка.Приду и разрисую тобою тишину.
Беря в руки острозаточенный карандаш, наблюдая за девушкой, Конни снова рисует смерть Луны на гильотине. С нетерпением ожидая, когда, наконец, сможет воплотить сюжет из детства в жизнь. Иначе, зачем он еще нужен?