***
Лиса коленки сводит и нервно глазами по кабинету директора бегает, не выдерживая уже этот его изучающий, суровый и давящий взгляд. Он молчит уже несколько минут, будто мысли в кучу собирает, а Лиса не то, что разговор первой начать, да даже пошевелиться смелости не набирается. Понимает, что с утра она зря внушала себе хорошие мысли и неважность страхов. Глупость ситуации. Потому что Намджун её на землю возвращает, дает понять, что не все блять хорошо, а ситуация — пиздец. — Лалиса Манобан, может, Вы уже скажите наконец, что все это значит? Все эти… аморальные, грязные и позорные слухи, которые весь день ходят вокруг Вас среди сотни учеников? — Намджун начинает сначала спокойно, но с каждым описанием ситуации тон его голоса все повышается, а взгляд уже открытое разочарование и осуждение выражает, которые буквально под кожу Лисы пробираются. Слышится звук чего-то разбитого — это надежды Лисы окончательно разбились, что у неё аж дыхание перехватилось. Ладони вспотели, а сердцебиение ускорилось от страха. Настоящего страха уволиться с работы, даже две недели не поработав, и причем таким позорным образом, навеки оставляя за собой этот статус бесстыдницы. И все из-за какой-то наглой малолетки. — И какие же слухи?.. — Лиса все прекрасно понимает, теперь больше не обманывает себя, но все еще хочет как-то выйти сухой из воды — ресницами хлопает, и делает поистине удивленный вид, только дрожь в голосе немного выдают её нервность и обман. Намджун от этого вопроса то бледнеет, то краснеет, а потом галстук ослабляет и кашляет тихо. Не понимает, как произнести это наизусть, потому что даже одна мысль такая бесстыдная и аморальная! А ведь ему казалось, что эта Лалиса очень даже адекватная девушка, которая смогла бы хорошо обучить учеников. И Намджун даже мысль не допускал в своей голове о том, что она способна на вторую же неделю с каким-то учеником в кабинете прижиматься! — То, что какая-то девушка увидела, как Чон Чонгук… боже прости, лапал Вашу грудь, а вы даже не сопротивлялись и позволяли ему это делать, — Намджун горло прочищает, пытаясь отогнать стыд, прямой испанский стыд за всю эту ситуацию, а Лиса же губы кусает до крови и руки сжимает, больно впиваясь длинными ногтями в ладони. Чувствуя, как всё лицо горит, а в груди что-то больно сжимается, да ком в горле появляется. Хочется убежать, спрятаться, и во весь голос закричать от этой грёбаной ситуации, в которую она попала. Из-за Чонгука. Да, Лиса до сих пор отрицает свою вину даже перед собой. — И Вы поверили? — Лиса наконец немного смелости набирается и поднимает взгляд обратно на директора. Щурится недовольно, чтобы казаться как больше увереннее, пока Намджун теряется от этой резкой смены её настроения. — Вы действительно поверили этим слухам и слились толпой с подростками, которым только повод дай пофантазировать и стадом на кого-то обрушиться, высосав сплетни из воздуха? — просто Лиса неожиданно вспоминает, что лучшая защита — нападение. И она хочет воспользоваться этим. Хочет защитить себя, свою репутацию и честь. Ведь она реально не совершила ничего плохого. Просто зависла немного. Это еще ничего не значит! — И отчего же тогда вылезли все эти слухи, Лалиса? Не думаю, что кому-то стало настолько скучно, что он такую грязь про левых людей пустил, — протирает подбородок Намджун рукой, и щурится, тоже не думая сдаваться, пусть и убавляет свой пыл, ведь реально, вероятность того, что все это — чепуха полная, очень огромная. Только вот Намджуну реально не понятно, из чего все это началось. Почему именно Чон Чонгук? Почему именно она? — Эти слухи вылезли от того, что у одной девочки фантазия разбушевалась, когда она зашла в кабинет и увидела, как Чонгук помогал мне, когда я пролила на себя кофе — кофе реально пролился, можете даже у уборщицы Кан спросить, которая вчера помогла мне убраться, — Лиса хоть и всеми силами старается сохранить спокойствие и сдержанность, но все равно ей блять так нервно. Это первый раз, когда она отчитывается перед кем-то, первый раз, когда она старается доказать свою правоту — в любой иной ситуации Лиса бы забила и не продолжала спор, но черт возьми, её задевает все это — раньше она никогда в такие ситуации не попадала благодаря своему спокойствию и наплевательскому отношению к проблемам. Но даже эти её черты не защитили её на этот раз. Не защитили перед Чонгуком. — Допустим, — кивает Намджун, желая со всем с корнями разобраться, а не забить на эту ситуацию, или, тем более, увольнять Лису. И то и то может плохо закончиться для его совести и репутации школы. — Но почему тогда вы были одни в кабинете? Если меня не подводит память, то Чонгук не один из тех учеников, которые помогают своим учителям на перемене или занимаются с ними дополнительно… — тянет директор, вот ни разу не понимая этот момент. Чонгук и то в школу еле-как заходил раньше во время уроков, чего уж говорить про кабинет учителей во время перемен. А Лиса уже закипает окончательно, бесясь от этого, в прямом смысле, допроса, устроенного ей упрямым Ким Намджуном, который себя ебать каким детективом возомнил от жалких сплетен учеников. Да в чем проблема? Взял и положил огромный болт на эту нелепую ситуацию, которая скоро должна забыться — так сложно что ли? — Да, Намджун, память Вас не подводит, и поэтому я не понимаю, как Вы до сих пор можете допустить мысль о том, что я кручу роман не просто с учеником, а с Чон Чонгуком? Знаете, этот Ваш ученик уже в печенках у меня сидит своим странным поведением и постоянным издевательством в мою сторону даже вне уроков. Да его за километр обходить хочется, а Вы мне тут устраиваете допрос, давала я ему лапать себя или нет! — снова решает Лиса защитить себя путем нападения, и уже Чонгука вмешивает, чтобы отстали от неё уже. Почему Чонгука никто не осуждает? Он ведь один во всем виноват! Ну ладно, не один, но все равно большая часть вины лежит на нем! И под напором её тона, слов, уверенности и злости, Намджун наконец сдается. Вздыхает шумно, и поддавшись вперед, резко руку учительницы английского хватает, когда она намеревалась подняться и выйти уже из этого душного кабинета, оставив последнее слово за собой. — Ладно, Лалиса, ладно. Простите за мои неуместные вопросы, но мне просто нужно было убедиться, что репутации моей школы ничего не вредит, — виновато произносит он, реально не планируя так сильно давить на неё. Он всего лишь, как директор, в первую очередь о школе заботится. Да, может и репутация у них не такая уж и ангельская, ибо тут и драки были, и воровство, и буллинги, но они хотя бы шли от детей и подростков с трудным характером и максимализмом. Еще никогда до этого в их школе не лажали взрослые учителя, аж в объятия к своим ученикам прыгая, о чем все сейчас говорят благодаря тому, что личные, грязные и «забавные» слухи распространяются со скоростью света, тем более в эре технологий. — А с Чонгуком… я разберусь с ним и поговорю. Но все равно попрошу Вас стараться держаться от него подальше, хотя бы до тех пор, пока сплетни не утихнут. — Да я только с радостью…***
Лиса-то директора еле-как убедила, но вот каким образом убедить всех этих подростков — под огромной загадкой. Да и не обратила бы она на них внимание, если бы они только в своем кругу обсуждали, но не-е-ет, как правило, подростки довольно жестокими и наглыми бывают, чтобы в тени оставаться после таких грязных слухов. — Учительница Манобан, могу я подтянуть свои навыки вместе с Вами после уроков? — спрашивает какой-то ученик сзади, восседая за партой, насмешливым и пошлым голосом, которого друзья поддерживают своим смехом и громким шепотом, что-то наподобие «какие навыки?». Лиса глаза прикрывает, сжав мел в руке, которым она расписывала доску. А потом вздыхает шумно, и изо всех сил держится, чтобы не сбежать из этого кабинета, где она ведет уже третий урок, в каждом классе натыкаясь на таких придурков и насмешек. Паршиво, на самом деле. Но Лиса держится исключительно благодаря мыслям о том, что всё когда-нибудь стихнет обязательно, все забудут и перейдут к другим темам, тем более, с учетом того, что слухи до жути высосаны из пальца. Но держаться не равно не злиться, и именно поэтому Лиса, громко поставив мел обратно, оборачивается. Чаша терпения наполняется, ибо это уже которые по счету малолетки, которые насмехаются и шутят о ней пошло. Странно, Лиса почему-то до сегодняшнего дня думала, что Чонгук и её компашка — единственные балбесы и нахалы в её классах, и вообще, в школе, но как оказалось, она в который раз раньше времени обобщила ситуацию. Но как бы там ни было, больше молча терпеть такое она не намерена. — Енхо, раз ты и твои друзья считают, что твои навыки в английском не хорошие и их надо потянуть, то значит, что я не достаточно учу вас на уроках? — спрашивает Лиса, сводя брови и окидывая взглядом парней, которые только что посмеялись над ней. Старается казаться спокойной, но раздражение так и блещет из неё, потому что да, даже её терпению приходит конец. — Так уж и быть, откройте свои тетради, сейчас мы возьмем тест и повторим основы языка, — тянет Лиса, пока в классе наконец стихают издевательские смешки и шепоты о ней. — Все, — добавляет, окинув глазами и других, невинных учеников в классе, отчего те возмущенно вздыхают и бросают злые взгляды на тех самых парней, из-за которых Лиса сейчас намеревается наказать весь класс. И её даже совесть не мучает. Заслужили.***
Чонгук задирает голову к небу — серое, так и грозится вот-вот устроить дождь, что ни разу не удивительно, ведь сейчас осень, а не май месяц. И к этому времени он уже должен бы быть дома, как и другие ребята из класса, уроки которых закончились еще час с чем-то назад, но он все еще в школе. Стоит сейчас, прислоняясь к стене во дворе, и курит уже вторую сигарету в ожидании. В ожидании, когда Манобан уже выйдет наконец из школы, чтобы поговорить с ней, подойти хотя бы на десять метров — весь день он избегал её ради её же блага, чтобы слухи о ней еще сильнее не заострились. Ему, правда, очень сильно не хотелось портить ей репутацию — даже нос какому-то придурку сегодня в спортзале разбил, который неуместно о ней отзывался и вредил её статусу, отчего сейчас костяшки пальцев руки, которой он держит сигарету, немного побаливают и покраснели. И вот, сигарета летит на асфальт и давится его кроссовкой, когда из школы выходит та, которую он ждал. Ждет в своем укрытии немного, чтобы Лиса отдалилась от главных дверей, чтобы их реально не заметили, а потом наконец за ней ходит. Лиса вначале внимания не обращает, продолжая думать о своем и шагать по дороге, усыпанной падающими листами деревьев повсюду — самый большой, и наверное, единственный плюс этой школы то, что отсюда так и веет загадочной, зачаровывающей, и немного даже мрачной красотой. Но когда она наконец буквально каждой клеточкой тела ощущает внимательный взгляд, обжигающий её спину, и шаги, то оборачивает голову коротко, отвлекаясь от изучения окрестности. Глаза распахивает, видя Чонгука, а потом, взяв себя в руки, гордо подбородок задирает, вновь обернувшись, и продолжает шагать уже быстрее и громче. Не хочет, черт возьми, даже на километр к нему приближаться. — Лалиса! — окликает её Чонгук, и тоже шаги ускоряет, ни разу не думая сдаться от того, что она испугалась. Испугалась всего этого, испугалась слухов, пущенных чертовкой Мирэ, которую он с трудом сдержался, чтобы не напугать или ударить — не его это дело по отношению к девушкам. Но он реально пиздецки зол на эту свою сплетницу-одноклассницу. Потому что Лиса, и так, еле-еле начала понемногу открываться ему, что аж не оттолкнула вчера. А сейчас «благодаря» этим сплетням, она отдалилась как можно дальше, что буквально сейчас от него убегает, словно зверек, напуганный шумом до того, как охотник выстрелил. Но и Чонгук не так простой охотник, как кажется, чтобы так просто смириться с этим сложившимся положением, тем более после вчерашнего. И именно поэтому он не отстает, и бежит за ней буквально, хватая её за руку до того, как она успевает к забору приблизиться. — Да что тебе надо?! — грубо спрашивает Лиса, всё же останавливаясь, и вырывает свою руку от его хватки, зло-зло на него смотря. Не понимая, почему, черт возьми, этот парень так прицепился к ней. Решил окончательно испортить ей жизнь и карьеру? — Поговорить, — отвечает Чонгук, поняв, что Лиса не просто напугана, да еще зла и обижена. И ему так непривычно видеть её такой… эмоциональной. Но тем не менее, до жути интересно и восхитительно, и вела бы Лиса себя так в любой другой ситуации, то Чонгук даже усмехнулся бы. Но сейчас вовсе не хочется усмехаться хотя бы потому, что ситуация, реально, неприятная для неё. Да еще и по его вине. А Лиса же, оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не видит. Эта напряженность и боязнь добавить масла в огонь слухам еще больше ухудшает раздражение и злость Лисы, и поэтому она снова смотрит зло на Чонгука, и фыркает: — Мне не о чем с тобой разговаривать, — и хочет бы развернуться, продолжить свою дорогу, надеясь, что он понял её желание быть оставленной в покое, но нет. Он не понял судя по тому, как снова хватает её за локоть, на этот раз крепче, и к себе тянет. — Нам стоит поговорить хотя бы о том, что весь день вся школа нас обсуждала, — тоже уже раздражается Чонгук и брови хмурит от того, что Лиса так просто убегает. Так… облегчает ситуацию, в самом плохом смысле этого слова. — Знаю, что ты боишься, и поэтому сейчас так отталкиваешь меня от себ… — Боюсь? Отталкиваю? — прерывает его Лиса, искренне поражаясь тому, как он по-своему воспринимает всё это. Губы поджимает, и руки в кулачки сжимает, уверенно на него смотря. — Чонгук, я всего лишь возмущена тому, что меня приписали к чувствам и отношениям, от которых мне даже думать тошно. И я не отталкиваю тебя от себя — чтобы оттолкнуть, нужно сначала хотя бы на сантиметр приблизиться — я просто не хочу находиться в твоем обществе, тем более после всей этой чепухи. Я пришла в школу учить, а не в драмах, и тем более в мелодрамах участвовать из-за какого-то подростка, который не может держать гормоны в штанах. Только что она хотела забить на него, избегать и убежать, но вот он конкретно так выводит её из себя. Своими мыслями и словами порочит её характер похлеще Намджуна и учеников. Так что она должна была это сказать. Да черт возьми, Чонгук со вчерашнего дня являлся главным человеком в её мыслях, перед которым нужно оправдаться и спасти свою репутацию! Хотел поговорить? Вот, получай правду. А Чонгук же губы поджимает от этого, усилив хватку на её руке. Они ни на секунду взгляд друг от друга не отводят и продолжают молчать, нарастив напряжение с каждым мгновением. Лиса, наверное, первая девушка помимо матери, которая вызвала внутри него настолько сильные, негативные эмоции одними лишь словами. — Я думал, мы достаточно вчера сблизились, когда ты не оттолкнула этого «какого-то подростка, не умеющего держать гормоны в штанах», — начинает он, и пытается даже усмехнуться, чтобы не показать свое раздражение, и тем более, обиду. — Серьезно, ты так удобно устроилась, перекинув всю вину на меня и мои гормоны, будто я не знаю, что тогда ты бы аж простонала, если бы Мирэ нам не помешала, — говорит он, склоняя голову вбок и решая, чёрт возьми, показать ей настоящую правду. Не ту, которую она вбила себе в голову, чтобы от совести и страхов избавиться. — Ч-что… Да как ты смеешь?! — ещё больше бесится Лиса от его самоуверенности, и вырывает руку уже из его хватки. Самоуверенный, грубый, эгоистичный хам. Так уверенно говорит, что она бы простонала… Блять. Да зависла она просто! И сама не зная, отчего… — Чонгук, есть такая штука, как «рефлекс». Так вот, у меня он вчера замедлился от шока и удивления, что вполне объяснимо, ведь откуда мне было знать, что ты нагло полезешь лапать меня даже в той ситуации, когда я пролила на себе кофе, — она пыхтит, впервые в жизни не хочет отставать в споре и так яро доказать кому-то что-то. Доказать Чонгуку, что ей плевать на него с высокой башни. Ну да, красивый. Ну да, одним своим взглядом вынуждает все её тело покрыться мурашками и ускорить сердцебиение, как сейчас например, так тяжело на неё смотря своими темными глазами. Но это еще ничего не значит. Лиса легко нижнюю губу облизывает и дышит часто то ли от того, что она так много и так зло все наговорила, то ли от чего-то другого. И сглатывает шумно под напором этого напряженного молчания между ними, пока Чонгук, как назло, чтобы окончательно вызвать в ней самые странные и сильные эмоции, рукой свои длинные волосы взъерошивает и уголки губ вверх тянет, но вовсе не игриво, как обычно, а как-то яростно. И черт возьми, серьезный и злой Чонгук так глубоко в её сердце западает, что она и сама даже не понимает, что с ней. Он будто зачаровывает её. Специальное делает ей паршиво. — Поражаюсь твоей способности обманывать не только окружающих, но и саму себя, Лиса, — наконец произносит он, знает, о чем говорит, потому что вчера, в одну минуту в её глазах и действиях промелькнуло нечто большее, чем просто растерянность или «опоздание рефлекса». Прямо как сейчас — она так странно на него смотрит. Злостно, раздраженно, осуждающие и обидчиво… но на него ли? Если Чонгук еще минуту назад считал, что да, на него, то сейчас ему почему-то кажется, что Лиса злится от всей этой ситуации на саму себя в первую очередь. На то, что и сама ни черта не может контролировать себя рядом с этой малолеткой, которого она всего две недели знает. И эти его слова про ложь настолько её задевают, будто кипятком обливая, что она, не выдержав, даёт ему пощечину — не больно, но довольно ощутимо. — Лалиса Манобан, — всего лишь произносит она, сжав дрожащие пальцы в кулачки, чтобы не показать свою нервность. Чтобы всем своим видом внушить уверенность в своих словах, показать, что контролировала себя, когда давала ему пощечину — на деле она нихуя не контролировала, всего лишь захотела заткнуть его наконец. Надоел уже усложнять ситуацию, вместо того, чтобы, черт возьми, всего лишь оставить её в покое. — Обращайся ко мне на «Вы» и зови меня полным именем, как делаешь со всеми учителями, — уже увереннее говорит, и задрав свой подбородок, разворачивается на каблуках, чтобы оставить последнее слово за собой. — Я-то оставлю, но хотите ли вы этого на самом деле? — спрашивает он нагло, специально выделяя свое обращение к ней, и уголки губ приподнимает, рукой прикасаясь к своей щеке. Та пощечина его ни разу не задевает то ли из-за того, что она даже бьет нежно, то ли из-за того, что он неожиданно вспомнил слова Чимина, который когда-то из какой-то пизды взял, что вначале отношений девушка всегда должна ударить парня хоть раз. Или два. И пусть, что Чонгук понимает, что, скорее всего, Чимин тогда лишь своим опытом поделился, ведь его будучи девушкой, тем более той, которой он заинтересовался, вот ну невозможно не ударить «благодаря» его придурковатости и глупых подкатов. А Лиса же цокает языком. Чертов придурок, наглец, хам — было очень глупо с её стороны думать, что последнее слово в их разговоре будет за ней, и что его мозги вернутся на место после пощечины. Но она все равно не останавливается и выходит на дорогу, решив дальше не продолжать спор и, тем более, доказывать ему что-то. Да и что ей вообще нужно доказать? Конечно она хочет, чтобы он оставил её в покое — это и ежу понятно.***
Джису все на свете проклинает, перебирая быстро ногами расстояние от машины до многоэтажки Лисы, и прикрывая при этом сумочкой голову, чтобы дождь, который усиливается все больше с каждым мгновением, не смочил её полностью. Она даже зонтик не захватила, ибо еще утром, когда она вышла из дома по своим делам, было солнечно. Но главная причина её раздражения кроется даже не в погоде, а в том, что снова блять. Снова она приехала в эту многоэтажку, где не только подруга живет, но и он. Просто необходимо было, ибо её некоторые вещи, привезенные из Америки, остались у Лисы — жестокая ирония судьбы, по вине которой Джису теперь навещает эту богом забытую многоэтажку чаще, чем когда-либо. Чаще, чем когда была в него влюблена и всячески старалась привлечь его внимание. И сейчас Джису всеми фибрами души надеется, что Тэхён дома блять сидит в такую погоду, или где-то там в своей работе застрял, и уж точно не вылезет из лифта — а что, учитывая её невезение по жизни, это вполне вероятно. И в следующую секунду на опыте доказывается её невезение — конечно же не тем, что Тэхён вылез из лифта, слава богу. Но тем, что содержание её той самой сумочки, которой она использовала как зонтик, на кафель рассыпается, когда в глупой попытке как можно скорее зайти в здание она сталкивается с каким-то мужчиной, который тоже «боролся за укрытие» в этот мокрый день. — Ну черт, — шипит она досадливо, не вникая до конца, что случилось, и разглядывая свои вещи по кафелю — конечно же не все рассыпалось благодаря замку, но всякие мелочи вроде ключей из кармашек успели вылезти. Да и плечо немного побаливает, ибо этот незнакомец крепкий по ощущениям от этого нехилого столкновения, и по сути она наверное должна быть благодарна небесам, что сама хоть не грохнулась на этот грязный и мокрый от дождя кафель. — Простите, я Вас не заметил, — говорит этот мужчина, и усевшись на корточки, помогает ей собрать свои вещи. — И Вы простите, я тоже виновата, — говорит Джису правду, потому что не только он торопился из-за этой суеты на улице, и краем глаз разглядывает этого человека. Весь мокрый — первое, что она замечает, потому что от него буквально капала вода. Видимо, у него не просто зонтика, да даже сумочки под рукой не было, чтобы прикрыться, как она. А потом, помимо того, что он мокрый, Джису еще и на его внешность внимание обращает и… замирает. Настолько он красивый и немного приятный (?) на вид, что у Джису сердце аж удар пропускает, и она, качнув головой, чтобы не залипать на незнакомца, на губы улыбку натягивает и поднимается, взяв сумочку, внутрь которой они поспешно все впихнули вместе. — Спасибо, — проговаривает она, пока мужчина продолжает на месте сидеть и теперь сам разглядывать её, но снизу-вверх, что Джису даже неловко становится и вся краска прилипает к щекам. А потом он усмехается коротко, и тоже встает наконец, встряхнув рукой свои мокрые волосы. — Давненько у нас в городе такого дождя не было, — тянет он, чтобы сбить неловкость, и по каким-то причинам все не может оторвать от нее взгляд. Она тоже кажется ему красивой. — А, ну, наверное, — не знает, что ответить Джису, и не только из-за какого-то смущения, но и из-за того, что реально не знает о здешней погоде, ибо даже недели не прошло с её возвращения в город. — А ты живешь в этой многоэтажке? — все не отстает мужчина, и за ней ходит, когда она к лифту направляется. Не хочет так просто прекращать эту встречу, хочет продлить её, потому что она пиздецки сильно в его вкусе, и причем, такой милой кажется. — Можно и так сказать, — пожимает Джису плечами, иронично говорит о самой себе, потому что в связи с тем, как по жестокости судьбы она снова и снова возвращается в это место, реально ощущение создается, что она тут живет. — Меня кстати Джексон Ван зовут, а те… — хочет бы он узнать её имя, пока она вызывает лифт, но как назло его отвлекает телефонный звонок. — Постой, я сейчас, — говорит он, просит, чтобы она задержала лифт не только по причине того, что им обоим нужно подняться, но и того, что он попросту обязан познакомиться с ней. Но и продинамить звонок он не может. А Джису не глупа, прекрасно его намерения продлить эту встречу и общение понимает. Только вот у самой этих намерений нет, и именно поэтому она улыбается широко, немного даже насмешливо, находясь внутри лифта, и нажимает на кнопку, а потом ему ручкой машет перед тем, как двери закрываются. Не дожидается его. Каким бы красивым, на первый взгляд приятным и дружелюбным он ни бы, Джису не намерена заводить общение и, тем более, отношения с парнями. Только не в ближайшие годы, с её-то последним опытом. — Да, Тэхён, будь ты проклят, нашел я твой дом, — тем временем шипит раздраженно Джексон, выплескивая свою досаду на друга, который так не вовремя позвонил, и наблюдает за лифтом — точнее, за тем, на какой этаж та девушка поднимается. — Постой, ты же живешь на седьмом этаже? — спрашивает он, и глаза расширяет, приятно удивляясь от того, что она тоже, видимо, живет на том же этаже. Судьба явно на его стороне.***
— Пиздец, так трудно утром погоду посмотреть перед тем, как выйти из дома? — закатывает Тэхён глаза, и протягивает промокшему до ниточки другу полотенце, сам оседая на кресло рядом с ним. Джексон волосы вытирает, и расстегивает рубашку, чтобы снять и переодеться в принесенные Тэхёном сухие вещи — в конце концов, им еще предстоит многочасовая работа над проектом касательно развития бизнеса в плане ресторанов. Точнее, только Джексону. Тэхён в последнее время не увлекается своим основным бизнесом, предпочитая в доме работать дизайнером — оно и понятно, ведь он только интереса ради решил когда-то сотворить собственное здание и воплотить рисунки в реальность. Кулинарией, управлением ресторана и прочими вещами он никогда не увлекался, вот и передал все свои дела Юнги с Джексоном. И пусть, что Тэхён Джексона всего несколько месяцев знает, в отличие от того же Юнги, с которым он буквально с пеленок вместе, Тэхён доверяет ему ничуть не меньше. Приятный парень этот Джексон. Уже с первых секунд общения может вызвать доверие. Только, бесит немного, ведь каждый раз умудряется улицей ошибиться в поиске его дома несмотря на то, что бывал тут три или даже больше раз. Хотя это можно оправдать тем, что в округе дохуя похожих друг на друга улиц. А Джексон же на этот раз даже радуется, что заблудился, ведь не опоздав, он бы не встретил ту девушку у входа в многоэтажку. Почему-то эта незнакомка так плотно в его голове заселилась, особенно после своей выходки, когда она не дождалась его и нагло улыбаясь, аж ручкой помахала — это воспоминание вызывает теперь у него ухмылку и желание как можно скорее найти её снова. — Слушай, а ты случайно не знаешь одну брюнетку, которая живет в этой многоэтажке? — спрашивает Джексон не выдержав, и на Тэхёна взгляд поднимает, отчего тот вздыхает устало. — Знал бы ты Джексон, сколько брюнеток тут живет, начиная от старухи Чонхва на третьем, которая постоянно заставляет меня нести её сумки, и заканчивая маленькой Хаын, то от жизни бы ахуел, — иронично произносит Тэхён, намекая на то, что раз он спрашивает о чем-то, то должен быть точнее или вообще рот не открывать. Какая к черту брюнетка? — Она, видимо, живет по-соседству с тобой, на седьмом этаже, — уточняет Джексон, и вперед поддается. — На вид где-то двадцати трех-пять лет, красивая такая и… ну блять, ты меня понял, — у Джексона аж язык заплетается в попытке описать ту незнакомку именно по причине того, что она блять незнакомка, и о ней он совершенно нихуя не знает. Но хочет узнать. Уж слишком она в его вкусе. — Постой, на этом этаже? — уже более заинтересованно спрашивает Тэхён, и тоже вперед поддается, нахмурив брови. Вспоминает, что в этом этаже находится всего три квартиры — его; Чону, которому лет сорок, и который явно не подходит под описание брюнетки двадцати пяти лет; и Лисы. — Лалиса что ли? — удивляется Тэхён, явно не ожидая, что Джексон спросит у него про Лису. Они в лифте встретились? — Так её Лалиса зовут?.. — тянет Джексон, и в улыбке расплывается, подумав про себя, что это имя до жути необычное для той девушки, которая чистокровной кореянкой казалась. — Ты с ней в хороших отношениях? — продолжает он докапываться, потому что в данный момент Тэхён единственный шанс на повторную встречу и единственная их точка пересечения. — Ну как сказать, — усмехается Тэхён горьковато, и взгляд отводит. — Не очень, — всего лишь говорит, сам понимая, как абсурдно звучит это описание. Описание для того, как они раньше были чуть ли не братом и сестрой, дружили со школьных классов, с того момента, как их вместе поставили на роль для спектакля. Настолько дружили, что аж квартиры решили на той же улице, том же здании и том же этаже снять, подумав, что это ахуенный шанс и удача для них в то время. А сейчас эта «удача» заставила их сто раз пожалеть, по крайней мере её, в каждую секунду, как она видит его рожу напротив своей квартиры. Наглую, ненавистную и мерзкую рожу, которая так и напоминает ей о том, как он буквально довел до безумия её лучшую подругу. Джису всегда была ближе к Лисе, чем Тэхён, гораздо ближе. А после этой ситуации Тэхён и вовсе стал для Лисы врагом номер один. Так что да, «не очень» слишком нелепое и абсурдное описание. — Ну блять, будь полезен хотя бы один раз в моей жизни, — хнычет Джексон, который возлагал все надежды на Тэхёна и на то, что он, возможно, в хороших отношениях с той «Лисой», и что они вполне могли бы пересекаться на дружеских встречах. Но как всегда Тэхён все поломал своим «не очень». А Тэхён же уже весело усмехается при виде страданий друга от любви с первого взгляда, которая, видимо, так и ограничится тем самым первым взглядом. А хотя… Джексон хороший парень, и подошел бы Лисе, которая парней выбирать никогда не умела еще со школьных времен, раз её считанные отношения заканчивались в считанные дни. — Но может, я ей замолвлю за тебя словечко когда-нибудь при встрече, — пожимает Тэхён плечами, реально не видя проблем в том, чтобы они попробовали, тем более если Джексон так сильно ей заинтересовался — глядишь, и она такой безэмоциональной ледышкой быть перестанет рядом с таким парнем. И Тэхён даже не подозревает, что Джексон покосился не на его бывшую подругу, а на самое чувствительное в его жизни. На его Джису.