***
Инна остановилась возле пирсов, впереди начиналась глубина, а за спиной оставался родной город, ставший теперь просто местом, где пропала сестра и умерли родители. Девушка обернулась, глядя сквозь мутные воды на очертания металлических журавлей, на маслянистые потёки воровани на поверхности. Страх перед бесконечными глубинами, перед огромными просторами никуда не исчез, но в этом мире ей нет места, он выталкивал её из себя, как скидывает мать мёртвого ребёнка. Сделав последний вдох, ощутив маслянисто-гнилой привкус воды во рту, Инна поплыла вперёд, но тут голова взорвалась дикой болью. Девушка обхватила её руками, пытаясь погасить приступ, но он раскалённой иглой проникал дальше, и затем послышался голос: – Ты думаешь, сможешь меня остановить, глупая тварь? Что он тебе наобещал такого, чего не смогу дать я? – Инна не сразу узнала голос Далилы, до такой степени он был искажён и вибрировал от злобы. – Я думала, ты сможешь сделать правильный выбор, но ты столь тупа, что позволила эмоциям снова завладеть собой. Твоя вязкая защита недолго продержится перед моими чарами, скоро вы все узнаете мой гнев, и первым на своей шкуре это прочувствует он. А тебе советую плыть прочь, иначе я буду отрывать от твоего хвоста чешую и скармливать тебе же. Боль прекратилась, а Инна в ужасе осматривалась по сторонам в поисках ведьмы. О чём она говорила? О какой защите? Осознание пришло через мгновение – Эмили. Девушка отдала свою камею, дав успокаивающую песнь. Что задумала эта ведьма, и о ком она говорила? Вначале она подумала на Корво Аттано. Они ведь встретились только что, но отмела от себя эту мысль. Лорд-защитник был не в восторге от её появления и не собирался подпускать непонятное существо к принцессе. Неужели, Дауд? Он ведь преследовал её, искал. Далила приняла подарок Эмили как угрозу себе? Инна резко развернулась и поплыла обратно, стремясь попасть в Затопленный Квартал как можно быстрее. В способностях Китобоев она не сомневалась, но ведьмы коварны, по крайней мере, так учили сказки. А от внезапного и хорошо спланированного нападения даже профессиональные убийцы могут серьёзно пострадать. Радшор встретил тишиной, в том смысле, что и раньше здесь было тихо, но сейчас в воздухе молниями скользило напряжение. Налетевшие за пару часов свинцовые тучи готовы были не только разразиться ливнем, но и погружали всё вокруг в удушливую тьму. Девушка привычно огибала колонию хрустаков, не заметивших её, одежду нашла на привычном месте, никто не собирался её трогать. Быстро надев её, застегнув макинтош и накинув капюшон, Инна пошла к железнодорожной станции. Идя туда она уже понимала, что Далила не шутила с угрозами – она ощущала себя неуютно, не чувствуя ни единого взгляда. Осознание того, что за тобой постоянно наблюдают, стало настолько привычным, что со временем Инна перестала обращать на это внимания. И сейчас отсутствие пристальных взглядов жгло неестественной тревогой. Пройдя за двери станции и оказавшись возле остова разобранного рельсомобиля, наткнулась на первый труп. Развороченное тело Китобоя было посечено осколками, рядом лежало ещё несколько тел, изрубленных клинком и со всаженными в глаза арбалетными болтами. Убийца дорого продал свою жизнь, но вот синие мундиры и глухие золочёные маски с жуткой рожей говорили сами за себя – смотрители. Неужели, они всё-таки осмелились прийти в Радшор, дабы разворошить осиный улей? Инна старалась не показываться, держась теней, она осторожно и очень медленно ступала по лестнице к аллее перед торговой палатой. То, что она видела, не укладывалось в голове. Неподалёку стоял шарманщик в компании двоих смотрителей, что избивали пленного Китобоя. Они абсолютно не глядели по сторонам, смеялись и шутили, рассказывая с каким упоением будут сжигать еретика на костре. Убийца не сопротивлялся, связанный по рукам и ногам, он мог только стараться сжаться в комок, как дитя, чтобы фанатики не так сильно отбили ему нутро подкованными сапогами. Девушка не знала, что делать. Нападать смысла не было, здесь наверняка полно адептов Аббатства Обывателей, да и стоит ей появиться, как шарманщик закрутит рычаг инструмента, гася магию. В этот момент её схватили сзади, зажали рот, и мир померк. Желудок скрутило спазмом, горло сдавило, на секунду она перестала дышать, а тело рвануло с место куда-то в сторону. Инна оказалась прижата к стене Китобоем, что всё ещё зажимал ей рот, но тут же скинул маску. – Это я, – Фёдор выглядел намного лучше, чем накануне вечером, но лоб обильно покрывала испарина, в коротком ежике волос тоже виднелись капли пота. Инна моргнула, призывая отпустить её, кричать она больше не собиралась. – Что произошло? Где Дауд? – обеспокоено спросила девушка. Фёдор кинул на неё странный взгляд, а Инна сейчас испытала жгучую потребность узнать, где он. Сердце стучало, и в голове отдавалась одна мысль: «Лишь бы с ним всё было хорошо». – Не знаю. Он с утра ушёл никому ничего не сказав, один. – А Билли? Томас? – Билли увязалась за ним, а Томаса схватили. Он сейчас там. Фёдор указал на порушенное здание, которое использовалось в качестве входной заставы в торговую палату. Там на втором этаже Китобои устроили пост, где хранили небольшой боезапас, дабы не бегать внутрь за лишним десятком болтов. – Как такое могло произойти? Вы же контролируете всё? – Понятия не имею. Меня отправили в дальний дозор, а когда услышал взрывы и выстрелы, рванул сюда, а тут уже полно трупов и всё кишит смотрителями. – Надо вытащить Томаса, он ведь помощник Дауда, сможет всех собрать. – Я бы с удовольствием, но там – открытое место, шарманщик с приятелями. Снять его не проблема, но остальные убьют Томаса в ту же секунду. – Я могу помочь, – кивнула девушка. – Чем? – А ты догадайся, – хитро прищурилась она. – Уверена, что его не зацепишь? – Нет, а у нас есть выбор? Фёдор кивнул и нацепил маску на лицо, а потом спросил: – Тебе что-нибудь нужно? – Желательно их видеть, иначе, и правда, могу задеть Томаса. – Идём. Китобой взял её за руку и снова мир померк, закружилась голова, а в лицо ударил резкий порыв ветра, сбивая с ног. Они оказались на соседней крыше, откуда открывался вид на аллею внизу и правую часть торговой палаты. На импровизированной заставе лежали тела Китобоев, в основном юнцов, носящих светло-серые макинтоши, но было достаточно много тех, кто ходил в чёрном или синем. Похоже, привычка Томаса не надевать карминовый плащ, как у Дауда и Билли, сейчас спасла ему жизнь, или уберегла от жестоких пыток. Его противогаз валялся на полу, светлые волосы налипли на лицо из-за потёков крови, но он был в сознании. – Песнь сработает не сразу, – предупредила девушка. – Так что будь готов в любой момент снять шарманщика. Если она прервётся… – Понял, начинай. Китобой осколками тьмы исчез, оставив девушку одну на крыше. Инна не знала, куда он направился и где засел, а ещё снова почувствовала на себе обжигающие взгляды. Попрятавшиеся убийцы во все глаза следили за ней, может, из любопытства, может из ненависти, ведь из-за неё они оказались в таком положении. Мертвых товарищей не вернуть, но следовало исправить хоть что-то. Инна глубоко задышала, пытаясь вспомнить молитвы смотрителей, хвалёные Семь Запретов, вбиваемые с детства в голову каждому, они не должны ничего заподозрить до последнего момента. Мать ходила в Аббатство и часто брала с собой дочь, но это было очень давно. Губы зашевелились будто сами собой, воспоминания вспыхнули ярким прожектором в кромешной темноте. Нависающие сверху ливневые тучи никак не хотели разрождаться дождём, лишь удушающим одеялом окутывали и без того замученный болезнью и беззаконием город. Но сейчас эта духота напомнила стены Аббатства, прокуренные помещения, где было нечем дышать от запаха ладана. Песнопения, должные отпугивать еретиков и гасить чёрную магию, сейчас слышались в головах смотрителей. Они стали возбуждённо переговариваться, совершенно позабыв о Томасе, постепенно пение нарастало, сдавливая головы, ломя виски и вызывая боль. Инна чувствовала, как мечется их разум в клетке черепа, как трепещет душа от неясного ощущения опасности. Девушка хотела раздавить чужую волю, почувствовать, как она лопнет, словно гнилой фрукт. Они были слабы, до чего же слабы по сравнению с Даудом. Враги пошатнулись, начали трясти головами, сгоняя наваждение, пытаясь унять усиливающуюся песнь, смешавшую в себе все Семь Запретов, сливавшихся в безумном танце слов. Шарманщик упал с болтом под черепом, служитель грузно упал на свой инструмент. Оставшиеся смотрители выхватили клинки и заорали, но тут сверху налетели двое убийц, они быстро расправились с полубезумными и неадекватными людьми, схватили Томаса и исчезли в неизвестном направлении. Инна сильно выдохнула, как выброшенный на берег и почти утонувший человек. Надо было срочно спрятаться, пока её не нашли. Больше она ничем помочь Китобоям не сможет, Томас их организует, пока не вернутся Дауд и Билли. – Еретичка! – услышала она глухой голос. Смотритель прибежал по жестяному мосту от соседнего здания, вытащил узкий длинный меч и бросился на девушку. Правда, он просто сбил её с ног, а не пронзил клинком, как бы это сделал Китобой. Похоже, фанатики были уверены в своём превосходстве и не спешили убивать деморализованных и застигнутых врасплох убийц. Инна отпихнула его от себя и попыталась сбежать, но смотритель схватил её за плащ и дёрнул назад. Капюшон оказался скинут в мгновение, а потом он схватился за её хвост, оттянул голову назад и приставил клинок к затылку, прямо по линии волос. – Будешь молить о пощаде? – спросил он, надавливая лезвием на кожу. Инна вскрикнула от боли, понимая, что одно неловкое движение и смотритель её оскальпирует. Мало того, ему ничего не стоило перерезать открытое горло. Однако он вдруг дёрнулся, рука, сжимающая меч ослабла, а следом послышался свист рассекаемого воздуха. Голова в жуткой маске с гулким стуком упала рядом, а потом тяжело осело тело, из-под которого Инна едва успела выползти. – Где Томас? – спросил вставший рядом на колено Дауд. – Не знаю, – не сразу ответила Инна, ощутив какой радостью наполнилось сердце просто от осознания того, что он жив. – Фёдор с Китобоями его освободили, но смотрители внутри торговой палаты. Похоже, они напали изнутри. – Знаю, кто-то им подсказал, – мрачно отозвался он, – заглянул в их стихийный штаб по дороге. Не высовывайся, а я пойду, отобью своих людей. Девушке оставалось только кивнуть, она здесь ничем не поможет, и потому пошла на выход с крыши. Жестяные мостки были кое-где разрушены, в воде плавали трупы, которых уже начали потихоньку поедать миноги. Ну да, ненасытным рыбам всё равно, кто упадёт в их голодные пасти – смотритель или Китобой. Инна дошла до здания с выбитыми окнами, ставни на нём были разобраны, хотя знак чумы ярко выделялся на фоне серой кирпичной кладки. Изнывая от любопытства, она проникла туда через окно и увидела металлические ящики с припасами – гранаты, эликсиры, а на столе лежал разложенный план Радшора со схемой нападения на три здания, где могли скрываться убийцы, в том числе и на торговую палату. Смотрители намеревались зайти в лоб, что логично, но, раз они стольких убили и взяли в плен, значит, правда зашли изнутри. Нападение застало Китобоев врасплох, а проклятая музыка лишила свободы перемещения. – Разве Дауд не говорил тебе, что губит кошку? – услышала она глухой голос Билли. Женщина материализовалась перед столом с разложенным планом и вальяжно стала обходить по кругу. Инна пыталась отойти, но разорвать расстояние не получалось. Против профессионального убийцы она не выстоит, как бы ни пыталась. – Знаешь, я ведь не думала, что Хьюм поведётся на всю эту авантюру, – самодовольно сказала Билли, скрещивая руки на груди. – Но смотрители сейчас так хотят выслужиться перед Кругом Властных, что достаточно только поманить пальцем. И вот – они уже здесь. – Зачем? – не понимала девушка. – Они же твои друзья, ученики, соратники. – В этом налёте погибли или погибнут только слабые, сильные и хитрые останутся. Пора Китобоям хорошенько обновиться. – Билли, а как же Дауд? – А что Дауд? – в голосе прорезался металл. – Он размяк, проявил слабость полгода назад, когда оставил в живых этого проклятого серконосца – телохранителя императрицы. А потом пил, как портовый грузчик, клял себя за это задание. Его время ушло, теперь я займу его место. – Но ты же любишь его, – изумилась Инна. – Люблю, – подтвердила она. – И теперь гляди, что бывает, когда любовь эта безответна. – И ты не боишься мне всё это рассказывать? – Нет, и знаешь, почему? Потому что тебе, пугливой соплячке, он не поверит, а я рядом с ним уже много лет, так что твоё слово против моего ничего не стоит. Инна кинулась к окну, пытаясь выскользнуть наружу и броситься в воду, там у неё будут шансы улизнуть, но Билли появилась впереди и отпихнула в помещение ударом ноги. Тут же послышался лязг металла и узнаваемый крик Фёдора: «Беги!» Китобой сцепился с Билли насмерть, прижал её к стенке, но та растворилась ворохом теней и появилась за его спиной. На счастье он успел завести клинок назад и заблокировать удар, пнул её в живот, вынуждая отступить. Девушка не могла сдвинуться, заворожено глядя, как дерутся два профессиональных убийцы, хватая, швыряя, и пытаясь достать друг друга в невообразимо тесной комнате. Они то исчезали, то появлялись, слышалось тяжёлое дыхание из-за масок, щёлкали тетивами арбалеты, стальные болты с гулким треском вонзались в стены и ящики, иногда ломаясь. Билли в очередной раз исчезла, напала сзади и на этот раз истощённый и измученный боями со смотрителями Фёдор, пропустил удар. Женщина ударила клинком по левой руке и вывела из строя арбалет, затем локтем в шею. Потерявший на секунду равновесие Китобой расплатился за это жизнью. Длинный клинок вошёл в грудь с точностью хирурга пронзив сердце. На секунду Инна представила картину, как Дауд это проделал с Джессаминой – ровный, точный и безжалостный удар не оставляющий ни единого шанса жертве. С противным чавканьем Билли вытащила меч из его груди и взмахнула, стряхивая кровь. Инна тут же подлетела к Фёдору, он был ещё жив, жадно глотал воздух, но сил снять противогаз у него уже не было. Девушка стащила его с головы парня и посмотрела на стремительно бледнеющее лицо и гаснущие глаза. Он хотел что-то сказать, но сквозь хрипы слов было не разобрать, а потом взгляд его застыл, голова бессильно упала. В этот момент рядом с Инной взорвалась граната и всё окутала удушливая противная взвесь, она щипала глаза, забивалась в нос, вызывая приступ сильного кашля. А потом Билли придавила девушку к полу и завела ей руки за спину, быстро стянула грубой леской так, что та впилась в запястья. – А теперь идём, и учти, услышу хоть одну ноту в голове, перережу тебе глотку. Я, в отличие от Дауда, не буду с тобой нянькаться. Пока они шли обратно, то слышалась возня, короткие вскрики, взрывы и выстрелы. Шла борьба, пальцы Инны кололо от творящейся неподалёку чёрной магии, изредка их сменял металлический скрежет шарманки, но быстро стихал, обрываясь. Шли медленно, и на этот раз девушке избежать судьбы не удастся, но ей было уже всё равно. Умирающий за секунды Фёдор всё стоял перед глазами, он пытался её защитить, хотя понимал, что шансы против лучшей ученицы Дауда ничтожны. Когда они вернулись к торговой палате, всё уже было кончено, Китобои смогли взять себя в руки и отбить атаку. Большинство из мастеров остались живы, а выжившим новичкам хватило ума не высовываться и не ломиться в драку очертя голову, пытаясь снискать славу и расположение главаря. Некоторые смотрители были убиты, но многие оказались в плену. Не оставили шансов лишь шарманщикам, те валялись в нелепых позах со своими чудовищными инструментами, пятнами виднеясь на грязных улицах Затопленного Квартала. Дауд стоял на открытой площадке импровизированной заставы и с интересом наблюдал, как Билли подгоняет связанную Инну вперёд. – Что случилось? – спокойно спросил он, когда помощница ударила девушку в спину и та упала на колени. – Да вот пришла эту шлюху наказать. Всё такой беспомощной прикидывалась, а сама смотрителям строчила письмо, поймала в их штабе за этим делом, так ещё и Фёдора заколдовать умудрилась. Не удивлюсь, что оба приложили к этому руку, – самодовольно сказала Билли. Инна стояла на коленях и не поднимала взгляд, понимая, что её слова здесь ничего не изменять. Ну, действительно, кому Дауд поверит быстрее? Своей ученице? Или чудовищу? Да и ей было всё равно, одно радовало – убьют быстро, Китобои не склонны пытать своих жертв. – Я всегда восхищался твоим умом, Билли, – похвалил её Дауд. – Но никогда не думал, что ты считаешь идиотом меня. – Мастер… – Я видел их план в штабе, он предполагал лобовую атаку, – перебил её он. – А они зашли изнутри по шлюзам, иначе таких жертв не было бы. Эта девочка тут не при чём, да и Фёдор половины ходов не знал. Но вижу по твоему лицу, что ты знаешь, кто это мог быть. Билли посмотрела по сторонам, на освобождённых и собравшихся Китобоев, которых оказалось немало, на пленённых смотрителей, сидящих по углам и боящихся даже дышать. На Дауда, что стоял скрестив руки на груди и выжидательно глядел на неё. Девушка чувствовала этот мятущийся взгляд, даже не видя его, слышала вибрацию костей и шума крови, перегоняемый колотящимся сердцем. – Это ты, – прошипела Инна, чем привлекала внимание всех. В звенящей тишине её голос прозвучал приговором судьи отправляемому на казнь узнику. – Что ты хотела доказать? Его несостоятельность, некомпетентность? Или тебе так обидно быть вечной собакой у ног хозяина? Билли занесла клинок, Инна закрыла глаза, мысленно смиряясь со своей участью и не желая сопротивляться. Жизнь её закончилась в тот миг, когда застрелили отца, когда пропала Анна, а дальше пошло всё по накатанной. В тот самый день, когда стоящий перед ней убийца пронзил сердце Джессамины Колдуин. Чёрная магия ледяной волной окатила кожу, потом кто-то схватил её за плечи и кинулся в сторону. Девушка смогла увидеть, как Билли повисла в воздухе, а из руки Дауда льётся зелёный свет, метка Чужого золотом сияла сквозь плотную кожу перчатки. Женщина провисела в воздухе всего несколько мгновений, а потом Дауд отпустил её, но та не шмякнулась на пол, а упала на колено. – Как всё напыщенно, – послышался резкий металлический голос. На обломках третьего этажа стояла женщина, что заставила Инну вскинуться на звук. Она сразу её узнала – тёмный костюм, обвивающий тело лозами, шикарный воротник из живых роз, короткие зачёсанные назад волосы и рубленое мужское лицо. Далила. – Вот только какого черта он всё ещё жив? – скрипуче и зло закричала ведьма на Билли. – Ты должна была просто перерезать ему глотку! Неужели, это так тяжело сделать? – Он заслуживает лучшего, – покачала головой она. – Зачем я только тебя послушала? – Значит, ты выбор сделала, впрочем, как и эта бестолковая тварь, отчаянно цепляющаяся за свою человеческую сущность, – Далила перевела взгляд на Инну, которой развязывали руки, а потом на главаря итобоев. – Воистину, Дауд, ты редко окружаешь себя женщинами, вот только все они, как на подбор, ограниченные идиотки. Что не слишком хорошо характеризует тебя самого, не находишь? Если бы твоя цепная собачка тебя предала, это было бы так красиво. Но бригморские ведьмы ещё покончат с тобой, помяни моё слово! Тебе следовало забыть моё имя в тот же день, когда услышал его. И даю последнее предупреждение, если я увижу хоть одного из твоих псов, то вырву ваши сердца и сдеру с вас кожу! Она исчезла в волшебном вихре, подняв едва заметный ветерок и разнося запах гнили и болотной ряски. – Вы ведь знали, как и я, – Билли сняла маску и отбросила её, – что однажды это случится. Что я займу ваше место. В тот день, когда вы пощадили Корво Аттано, когда не справились с собой, я подумала, что вы слабы… я поторопилась. Однако женщина подняла взгляд и твёрдо заявила: – Но я жалею лишь о том, что не нашла себе союзника лучше, чем Далила. Она сговорилась со смотрителями, они должны были смести это место, я думала, что вместе мы вас точно одолеем, но Хьюм ударил слишком рано. Эти фанатики… Она презрительно посмотрела на пленных, те старались не шевелиться и вообще не отсвечивать, понимая, что сейчас в меньшинстве и в руках Китобоев, никогда не отпускающих своих жертв. – Моя жизнь в ваших руках. Билли опустила голову, Дауд напряжённо застыл перед ней, глядя сверху вниз на свою ученицу. Казалось, время остановилось, стих ветер, лишь удушающий воздух давил на легкие. – Документы, за которыми мы шли, – спросил он, не торопясь вытаскивать оружие. – Они настоящие? – Да, – ответила та, кинув полный ненависти взгляд на Инну. – Архивные бумаги смотрителей нелегко подделать. Убийца протянул ей руку, и Билли вытащила сложенный лист бумаги, отдала. Судя по деформациям и просвечивающимся чернилам, он был весь исписан. – А теперь убирайся отсюда, – приказал он, убирая бумагу в нагрудный карман макинтоша. Билли ошеломлённо подняла на него взгляд, видимо, не ожидая пощады и готовая принять от своего учителя самую страшную кару. Он ведь не прощал, никому и никогда. – Покинь город и если наши пути пересекутся ещё раз, то я уже не буду столь милосерден. Женщина встала с колена, едва держась, чтобы не заплакать. Но непонятно от чего, то ли от злости, то ли от счастья. Осколки теней стали ответом на его приказ, Инна не сомневалась, что Билли выполнит его, она слишком сильно любила Дауда и уважала его, чтобы после такого вернуться и подло ударить. Раз не смогла этого сделать, когда ему никто бы не помог, то вонзить нож в спину – значит, навлечь на себя гнев банды. Такого они ей не простят и разорвут на клочки в ту же секунду. – Что делать с ними? – спросил Томас, указывая на пленных смотрителей. – Отпустить, но без снаряжения, – ухмыльнулся он, кидая взгляд на пойманных фанатиков. – Я сегодня добрый. Потому предоставлю господам смотрителям на своей шкуре ощутить все прелести карантинной зоны Дануолла. Если судьба будет к ним благосклонна, то они не превратятся в плакальщиков, а примкнут к группам людей, что всеми силами стараются выжить в катакомбах Радшора. Если же нет… Что ж, мы дали им шанс. Посмотрим как хвалёные Семь Запретов и Литания Белого Утёса помогут выжить среди чумы и крыс. Шлюзы затопить, которые не сможете – взорвите, будем прокладывать другие пути сквозь карантин. Выполнять! А ты – за мной, есть разговор. Инна обречённо посмотрела на расходящихся Китобоев, тащивших за собой упирающихся смотрителей. Последним явно не улыбалось оставаться здесь на съедение крысам и без запасов эликсира. Однако осознавать, что эти уроды окажутся в таком же беспомощном положении, как и обычные жители Дануолла, оказалось неожиданно приятно.Часть 9
9 июня 2020 г. в 12:49
В последние пару дней принцессе всё тяжелее удавалось уснуть, она всё чаще убегала и пряталась, истязая Каллисту, но женщина не винила её. Десятилетняя девочка слишком многое вынесла: смерть матери, плен и полгода в грязном борделе под аккомпанемент вестей о казни Корво Аттано.
Лорд-защитник старался проводить с Эмили как можно больше времени в перерывах между заданиями. Он пытался, отчаянно пытался показать, будто ничего не случилось, но весь его внешний вид говорил о другом. Полгода в Колдридже не пощадили его: он осунулся, постоянно ходил в закрытой одежде, несмотря на пока ещё теплые дни. Ему не хотелось показывать шрамы от пыток цепного палача лорда-регента, не хотелось показывать, как они порой ноют. А ещё он теперь постоянно зачёсывал волосы на левый бок, дабы не показать уродливый шрам от ожога на виске.
Но Эмили Колдуин хоть и была ребёнком, оставалась, прежде всего, наследницей трона. И, несмотря на малый возраст, она говорила, что всё хорошо, и они могут говорить о маме, не боясь ранить её. Каллиста видела, как морщился Корво при упоминании Джессамины, но улыбался девочке, не смея показывать слабость. Он вселял в неё уверенность, что всегда будет рядом, несмотря ни на что защитит её, и никто не посмеет больше причинить ей боль. Но вечерами принцесса снова превращалась всего лишь в маленькую девочку, уходила к берегу за башней и плакала, сидя на камне.
Корво и Каллиста однажды застали её такой, беззащитной и хрупкой. Гувернантка уже сделала шаг, но лорд-защитник схватил её за плечо и покачал головой.
– Нет, – резко выдохнул он. – Ей надо выплеснуть эмоции.
– Но ведь…
– Каллиста, кем бы она ни была, Эмили – ребёнок. Я… смирился с потерей Джессамины, с тем что не справился, не уберёг её. Но она всё это время была в плену и не могла себе позволить проявить слабость, – он кивнул на плачущую девочку, чьи худые плечи вздрагивали от бессильных рыданий. – Дай ей эту возможность. Когда она сядет на трон, у неё больше таковой не будет.
Она хотела возразить, сказать, что это жестоко, но в следующую секунду поняла, что он прав. В конце концов, он знал её намного лучше, и девочке, что так быстро пришлось взрослеть, эти отчаянные слёзы в высшем свете не простят. Пока она может быть просто ребёнком, пусть будет. Возможно, это последние дни перед тем, как ей придётся учиться надевать маски.
– Каллиста, – дверь в башню тихо отворилась, выводя гувернантку из транса.
Это оказалась Лидия – кухарка, уборщица и горничная в «Песье Яме». Девушка чуть моложе Каллисты стояла на пороге с большим подносом еды. Она принесла фрукты и графин с водой.
– Идём, тебе поесть надо, – тихо сказала Лидия, беря Каллисту под руку, когда поставила поднос на широкий стол.
– А если она проснётся, а меня рядом не будет? – обеспокоилась гувернантка.
Несмотря на взбалмошный и непоседливый характер будущей императрицы, Каллиста очень привязалась к ней. И она хорошо помнила ночь, когда девочка плакала во сне и только лишь забравшаяся в её кровать гувернантка, согревшая, как заботливая мать, своим теплом, заставила унять слёзы, успокоиться и уснуть. И, несмотря на неудобство узкой кровати, маленькое одеяло, укрывавшее лишь девочку, не заставили женщину хоть на секунду разжать объятия и взять такое же со своей кровати.
И сегодня, несмотря на сонный вид и отдых после обеда, принцесса сразу же после ужина пошла спать, но иногда вздрагивала под одеялом, поджимала ноги. Девочка не высыпалась, но причина оставалась неясной.
– Я всё понимаю, но не могу приносить сюда больше. Каллиста, ей нужно учиться быть самостоятельной. Рано или поздно она станет императрицей и не сможет больше быть той, которую ты видишь.
– Наверное, ты права, – в голосе гувернантки прорезались горькие ноты. – Только я быстро перехвачу что-нибудь и вернусь.
– Ладно, пошли.
Они покинули комнату, Каллиста в последний раз глянула на Эмили, мирно посапывающую в кровати, включила настольную лампу и только после этого закрыла едва скрипнувшую дверь, ей не хотелось, чтобы Эмили проснулась в темноте.
В тот же момент девочка заметалась на постели, ей снилось сиреневое марево, голос, что звал её, манил за собой в эту бесконечную даль. А она не могла сопротивляться, слыша лишь этот приказной тон, громкий, звонкий, женский. Вначале она подумала на маму. Но нет, у неё никогда не было таких режущих ноток, никогда и никуда она не тащила дочь силой. Но девочка не могла даже закричать, заплакать или позвать на помощь, ей хотелось ухватиться хоть за кого-то – Корво или Каллисту, но обоих не было в этой бесконечной синеве.
А потом стало спокойно, девочка просто повисла среди синевы, услышав песнь, мягкий голос укачивал на волнах, укрывал ото всего вокруг, заглушал первый голос, что прервался на миг.
Эмили проснулась, с трудом разлепив глаза и не увидела Каллисту. Девочка взяла расчёску и причесалась, взглянула на себя в маленькое зеркальце. За окном опускалась ночь, снова погружаться в сон не хотелось, там очень страшно. Вот только песня не уходила, Эмили подумала, что на этот раз поёт мама, но нет, голос незнаком.
Не обращая внимания на оставленный на столе перекус, девочка подошла к окну и отодвинула тяжёлую штору. Она увидела её, закричала в восторге, но тут же прикрыла рот рукой, боясь потревожить кого-либо. Быстро скинув ночную сорочку, девочка переоделась в мешковатые брюки, длинную рубашку с подшитыми закатанными рукавами и снова выглянула наружу. Она всё ещё была там.
Принцесса выбежала из башни, не запирая скрипучую дверь, залезла в окно «Пёсьей Ямы», где за стенкой спал Корво, но она не стала его будить. Он не поверил ей тогда, да и вряд ли русалка покажется при взрослых. Каллиста и Лидия, ужинавшие в общем зале, недоумевающе проследили за пронесшимся мимо вихрем, с трудом узнав в нём Эмили. Гувернантка побежала было следом, но Лидия её остановила и попросила не трогать. Принцесса достаточно разумна, чтобы не бежать в объятия плакальщиков или ещё чего похуже, пусть проветрится, лучше спать потом будет. Однако та решила на всякий случай разбудить Корво, очень подозрительно было её поведение.
Эмили выбежала на каменистый берег за башней, где часто сидела и плакала и поражённо застыла. На камнях сидела русалка, самая настоящая. Она выглядела странно, даже немного пугающе, особенно, когда улыбнулась широким ртом, нечаянно продемонстрировав острые зубы. Но девочка всё равно подошла, вглядываясь в переливы света на длинных распущенных золотых волосах, на мерцающие неестественной зеленью глаза. И, несмотря на загрязнённые воды реки, от нее не пахло гнилью или мертвецами, наоборот шёл ободряющий запах морского бриза.
– А я знала! – воскликнула, наконец, девочка, когда подошла совсем близко, чтобы разглядеть блики едва заметной чешуи на коже и красивый длинный рыбий хвост, что так же переливался зеленоватыми оттенками в отсветах далёких речных фонарей. – Я знала, что ты – настоящая! Ты красиво поёшь.
– Спасибо, – голос у неё странно отдавал эхом волн, и слышались нотки грусти.
– А почему у тебя нет короны из раковин?
Русалка засмеялась, прикрыв рот рукой, чтобы ещё больше не пугать Эмили. По телу девочки прошла дрожь, но та решила, что будущая императрица не должна бояться сказочного существа.
– Где же я в Ренхевене найду раковины? – спросила она. – За ними разве что в Пандуссию плыть.
– А ты оттуда?
– Нет, – голос русалки сорвался, и та опустила взгляд, – я родилась здесь.
Эмили не сразу сообразила, что задела какую-то чувствительную струну. Ведь она так же вела себя, когда спрашивала Каллисту о похоронах мамы, она не видела этого ничего, сидя в борделе под присмотром близнецов-Пендлтонов.
– Прости, я, наверное, слишком много вопросов задаю.
– Это нормально. Я бы тоже задавала вопросы, увидев русалку, – повисла пауза, и Эмили не знала, куда себя деть и как продолжить разговор. Наверное, надо сказать что-то нейтральное, перевести тему или же облечь всё в лёгкую шутку, как это делала мама, ведя переговоры со знатью. – Леди Эмили, у меня не так много времени. Я пришла вручить вам подарок.
Девочка во все глаза уставилась на переданное украшение, камею с портретом девушки, в чьих волосах красовалась водяная лилия. Переливы голубого и зелёного цветов обрамления приковывали взгляд.
– Кто это? – спросила девочка.
– Это я, – ответила русалка и её красивые глаза увлажнились. – Та, которой я больше никогда не буду.
Морская дева накрыла ладошку Эмили своими, чем снова немного напугала, ярко показав острые когти, и сказала:
– Носите её с собой, она вас защитит. Моя песнь всегда будет с вами.
– Спасибо, но…
– Леди Эмили, вам сейчас нужны все ваши силы. Вы должны…
Русалка вдруг вскинулась, упала с камня, обрызгав Эмили водой. Девочка испугалась, протянула руку, но её тут же схватили за плечо и завели за спину. Она сразу узнала Корво, он закрывал её собой и держал на прицеле упавшую в песок русалку, зажимавшую попавший в плечо арбалетный болт.
– Корво, нет! – взмолилась Эмили, хватаясь за рукава его плаща, оттягивая на себя, не давая ему целиться ей в голову. – Она ничего мне не сделала, пожалуйста, не убивай её.
Русалка подняла глаза, и в них промелькнул отблеск удивления и какого-то странного узнавания. Песнь её стихла, и девочка испугалась, что никогда не услышит её больше.
– Что тебе надо, тварь?! – спросил лорд-защитник, не сводя прицела, хотя принцесса усиленно тащила его за рукав, пытаясь помешать.
Морская дева отнеслась к этому спокойно, не делала резких движений, но он видел, что ей было неприятно оставаться на камнях, ей хотелось в воду.
– Я просто хочу её защитить. Ты же знаешь, какая ей грозит опасность.
– Знаю, но мы сами разберёмся с заговорщиками, как только падёт Хайрем Берроуз, Эмили сможет вернуться в Башню.
– То есть, главная опасность для тебя – лорд-регент? – русалка была явно удивлена.
– Я сделаю всё, чтобы он заплатил сполна, – просто ответил он, не желая вдаваться в объяснения.
Русалка с громким стоном вытащила арбалетный болт из плеча, закрыла рану, тут же затянувшуюся.
– Тогда делайте свою работу, лорд-защитник, – сказала та и подползла к кромке воды, всё ещё чувствуя, на себе его взгляд и готовясь в любой момент услышать короткий звук спускаемого курка на арбалете.
Он успел только прищуриться, когда русалка скрылась под водой, напоследок взметнув блестящий хвост над поверхностью. Эмили кинулась к реке, зажимая подаренное украшение, но вскоре плечи её опустились, и она с грустью посмотрела на портрет, а потом на Корво.
Ей хотелось высказать ему всё, но она просто ушла, оставляя его на берегу одного. Почему взрослые готовы в любой момент разрушить сказку? Особенно тогда, когда маленькая девочка в ней так нуждается? Но хотя бы есть драгоценный подарок, и она ни за что его не отдаст. Спрятав камею в нагрудном кармане рубашки, Эмили пошла в бар, искать Каллисту.