***
Комната осталась такой же, всё те же обшарпанные стены, шкафы, стол в небольшом закутке, вот только лампа мерцала неестественным синеватым сиянием. Дауд бросил взгляд на лежавшую возле стены девушку, на её лице застыла умиротворённая улыбка, но она не дышала. Он встал с кровати, натянул брюки и подошёл к столу, на удивление пачка с сигаретами лежала там, как ни в чём не бывало, так же как и потрёпанная жизнью зажигалка. Вот только искра никак не хотела поджигать фитиль, хотя заправлял он её недавно. – Извини за неудобства, – послышался голос Чужого неподалёку. Хозяин Бездны стоял неподалёку от кровати и пристально смотрел на Инну. Сон и застывшее в вязкой бесконечности время по воле капризного юнца. – Признаться, я думал, когда она уснёт, ты убежишь, – пожал плечами Чужой, поворачиваясь к нему лицом. – И с чего ты это взял? – Так ведь поступают все плохие парни – воры, барыги и убийцы. Стоит девушке заснуть, и они растворяются в ночи, будто их и не было. – Тебя ещё и на дешёвые дамские романы тянет? – Значит, и я способен тебя удивить, что не может не радовать. Как и сделанный ею выбор. Навь импульсивны, бегут за чувствами быстрее, чем за разумом, но ей удалось себя сдержать и в поместье Бойл и здесь, с тобой. Ты же решил дать ей возможность самой выбрать свою маску. И что теперь? Как в старые добрые времена, когда тебе ещё не были чужды такие порывы, сделаешь вид, будто ничего не было? – Ты же знаешь ответ, зачем спрашиваешь? – Иногда всё-таки хочется его услышать, узнать, не врёт ли отмеченный мной самому себе. – Это моя ответственность, – выдавил из себя Дауд. – Что ж, для начала вполне достаточно. Чужой растворился во мраке, а потом и комнату затопила непроглядная тьма.Часть 14
19 июня 2020 г. в 09:34
Скрежет рычага управления вернул Инну в реальность минут через двадцать. Всё то время пока они ехали, девушка смотрела наружу: мимо проносились темные улицы, едва горящие фонари, заделанные стальными ставнями окна и двери. Около получаса назад она побывала в пышущей жизнью среде, где купались в богатстве, пили вино, слушали музыку, смеялись и обсуждали несусветную чушь. В то время как буквально через канал уже стояли дома, наполненные воющими живыми трупами и воняющими крысиными стаями, распространяющими болезнь.
Две стороны Дануолла. Богатство и праздность на фоне болезни и смерти. До чего же лицемерно устраивать пышный приём на фоне всеобщей разрухи, но какое дело сёстрам Бойл до нужд города? Они развлекались, упивались своим положением и даже затеяли глупую игру на фамильную камею.
Девушке становилось противно, ведь когда-то и она входила в это число. Возможно, займи её отец полгода назад «правильную сторону», то и она бы сейчас развлекалась на приёмах, вела светские беседы, возможно, даже вышла бы замуж за этого слизняка-Рона. И её бы не волновал город: его плач, его стон в каждом пустом здании, в каждой тихой и мёртвой улице, в переругивании стражников, что мечтают приглянуться какому-нибудь вельможе и пойти служить у него, а не патрулировать опасные полные крыс и плакальщиков улицы.
– Ты идёшь? – спросил её Дауд, когда выбрался из кабины посреди улицы.
Инна даже не знала, где они находились. Вроде бы они пересекли деловой квартал, углубившись в город. Судя по осыпающимся зданиям, некоторые из которых представляли из себя лишь голые стены, то они, правда, находились неподалёку от Радшора.
Не успела она опомниться, как убийца схватил её за руку и мир мгновенно расплылся, став нечётким, в лицо ударил ветер, желудок скрутило, а потом она неуклюже упала на балкон второго этажа одного из домов.
– Ребята быстро привыкают, – бросил он, достав ключ из кармана мундира и отперев дверь.
Девушка последовала внутрь и обнаружила там вполне жилую квартиру. Только лишь по слою пыли на тумбе и полках можно было понять, что хозяин тут появляется редко, если вообще появляется. Обширная гостиная пустовала, камин оказался заложен, но оставлен бывшими хозяевами в качестве декорации и лишней полки.
Дауд на ходу снял мундир, оставшись в светлой рубашке с высоким воротом, и прошёл в дальнюю комнату, там была небольшая выгородка с рабочим столом и стулом, куда скомканной тряпкой упал камзол офицера стражи. Убийца включил светильник, который засверкал, отказываясь загораться, но всё-таки залил комнату неравномерным светом. Дальше шла узкая кровать, приставленная к левой стене, а у дальней – широкий шкаф, судя по всему оружейный или же он загораживал проход в смежную квартиру. В старых районах, к которым относился и Радшор, часто многоквартирные дома переделывались из особняков. Возводились стены на месте коридоров и проходов, и строители не морочились, просто закладывая слоем кирпича. У правой стены тоже находился шкаф, но на этот раз обычный платяной, где Дауд, видимо, держал сменную или маскировочную одежду.
– Почему ты не остановил меня? – ей хотелось спросить совершенно другой вопрос.
Воспоминание о случившемся в рельсомобиле отдавалось жаром в теле. Девушка не хотела выставить себя дурой, и он мог просто это сделать, дабы проверить реакции, в конце концов, проучить, указывая на место. Но отчего-то она не сомневалась, что он всё слышал, всё знал, иначе не подошёл бы так быстро после случившегося с Роном.
– Потому что ты сама туда пришла.
Он подошёл к столу и вытащил из ящика пачку сигарет. Чиркнула зажигалка, и Дауд с наслаждением затянулся, выдыхая дым со знакомым запахом крепкого дорогого табака.
– Я и к Софии пришла сама, но тогда ты меня остановил. Снова хочешь отделаться отговоркой? – возразила она.
– Ты пришла к ней не для этого. Ты шла туда, чтобы выяснить правду о сестре, о семье, о том, что случилось в тот вечер. На приём к Бойлам ты явилась из-за мести, хотела наказать этого парня. Вопрос был только в том, насколько серьёзную цену ты ему назначишь. Как поступишь? Пойдёшь на поводу у эмоций решив, что тебе всё дозволено, или всё-таки сдержишь себя и накажешь его по справедливости.
Взгляд Инны заметался. Она вспомнила слова Чужого: «Благородство или вседозволенность? Джессамина Колдуин или Леди Бойл? Какую маску наденешь ты?» Вот что он имел ввиду! Два образа, диаметрально противоположных друг другу. Две женщины, одна из которых никогда не посмела бы судить о человеке, руководствуясь лишь эмоциями, и вторая, готовая устраивать пышные приёмы и плевать хотела на остальных, купаясь в роскоши, пока вокруг собирает жатву смерть. Решение, после которого пути назад бы не было…
– Ты – не Китобой, – голос Дауда вывел из панических мыслей.
– Слышу слова Билли, – заметила она и тут же прикусила язык, увидев, как в полумраке он прищурил глаза.
– И, тем не менее, нечто общее у вас есть. Ты постоянно задаёшь вопросы, хочешь понять причины, как и она. Другие просто свыкались со своей жизнью и слепо выполняли приказы, но ей было не всё равно, она ждала ответов, как и ты. Билли была рядом долгие годы и могла определять, кого следует брать в ученики, а кого нет. Не будь ты так опасна, в первую очередь для себя самой, ни я, ни она, не взяли бы тебя в банду.
– Потому что я маленькая пугливая идиотка? – спросила девушка, тяжело облокачиваясь о стену.
– Не в этом дело. Я встречал таких, как ты, обучал, они показывали прекрасные результаты, но потом мне же приходилось избавляться от них.
– Почему?
Дауд сделал очередную затяжку и продолжил:
– Убийства – эта работа. Нам дают заказ, платят деньги, мы выполняем его, и живём своей жизнью. Но встречаются те, кто слишком сильно вязнет в этом, слишком рьяно и с несвойственным наёмному убийце удовольствием берётся за дело. И постепенно это перестаёт быть заработком, это становится жизнью. Они превращаются в монстров. И если бы сегодня ты сделала иной выбор, то стала бы монстром.
– И ты бы убил меня? – прямо спросила девушка.
– Да, – ещё одна затяжка, и он затушил сигарету в тяжелой керамической пепельнице. – Взгляни вокруг. Вот что случается, когда один человек очень хочет власти и считает себя более достойным кандидатом на роль правителя Империи, нежели благородная, спокойная и заботливая женщина… И когда другой соглашается выполнить его просьбу за щедрое вознаграждение.
– Хотя бы честно, – сказала она.
Ей очень хотелось спросить о произошедшем в рельсомобиле, но огромным усилием воли она подавила это желание. Потому решила дать ему возможность переодеться и пошла в гостиную, намереваясь приоткрыть балконные двери, впустить немного свежего воздуха, поскольку в квартире было слишком душно. Вот только в тишине она услышала шорох одежды, и любопытство взяло верх. Никогда не думала, что будет вот так, как малолетка, подглядывать за кем-то, но удержаться просто не смогла.
Дауд скинул светлую грубую рубашку, и в неясном свете лампы девушка увидела крупный ожог на правом плече, идущий до локтя. Так и представился взрыв бака с ворованью, как брызнувшая в стороны горючая маслянистая жидкость прожгла одежду до того, как он её скинул.
Резкий порыв ветра всколыхнул выбившиеся из причёски волосы, и Инна испуганно вжалась в стену, оборачиваясь.
– И как? Интересно? – спросил он, наклоняясь к ней.
Девушка тяжело вдохнула, не зная как себя вести и чувствуя себя донельзя глупо. В голове всплывали слова Билли, что Дауд не интересуется ни мужчинами, ни женщинами. Чёрт, она была его правой рукой, он знал её много лет, готовил себе замену и при этом не подпустил столь близко. С чего вдруг она? С чего вдруг ему заинтересоваться именно ей? Потому что русалка? Потому что Чужой так сказал?
– Нет, – Инна едва нашла в себе силы отвернуться от него.
Убийца взял её за подбородок и развернул к себе лицом, заглянул в глаза, где одновременно плескались жажда и испуг.
– В рельсомобиле ты была готова разодрать на мне мундир, – припомнил он ей, вжимая собой в стену. – Что случилось?
– И тебя это не беспокоит? А если раздеру тебя?
– Это не самая страшная смерть, поверь мне. Уж, я-то в этом разбираюсь.
Она попыталась вывернуться, но слишком вялым вышло сопротивление, потому что на самом деле никуда бежать ей не хотелось.
– Нет, я не могу так… Я – не Эсма Бойл, которая зациклена только на сексе.
– Странно слышать это сравнение, особенно когда, – он протиснул бедро между её ног, заставив громко вздохнуть и вызывая дрожь во всём теле, – у тебя никого не было.
– Ты ведь даже Билли так близко к себе не подпускал. Чем же я это заслужила?
Вместо ответа он вытащил заколку у неё из волос, заставив их рассыпаться по плечам. Провёл пальцами, впервые не затянутыми в грубую кожу перчаток, по линии скул, подбородка, опускаясь к ключицам.
Инна ощущала слабость и безволие, тело горело, а на коже будто оставался огненный след от его пальцев. Сопротивляться было бесполезно, он был сильнее её, да и руки будто превратились в кисель, лишь дрожали от покалывания, а сердце испуганной птицей билось внутри.
– Билли никогда не пела тех песен, что поёшь ты, сирена, – он взялся за застёжку жакета и одним движением пальцев расстегнул её, затем быстро вторую и третью. – А ещё она никогда не держала в руках мой разум, заставляя вспоминать, что я не только убийца, но ещё и человек.
– Так это был ты? Там, на жироварне? – она вспомнила первый опыт, когда поймала в сети чужой покрытый ледяной коркой разум, как держала в руках, размышляя раздавить его, как клопа, или же отпустить на волю, а потом был удушающий захват, холодный ветер Бездны, что удержал от опрометчивого шага.
– Я успел приказать людям уйти, а вот сам не смог. Едва хватило сил, чтобы окатить тебя порывом Бездны.
Жакет полетел на пол, оставляя её только в лёгкой кремовой блузе с высоким воротом.
– Не самые лучшие ощущения в моей жизни, но слишком уж отчётливо я помню вибрацию собственных костей, биение сердца и открытый разум, что слышал твой голос.
Дауд снова увлёк её в поцелуй, долгий, сильный, плотнее прижимая её к стене, не оставляя ей возможности дернуться. Лишь судорожно цепляться за его плечи, больше не сокрытых одеждой, ощущать запах крепкого табака и его кожи, пьянеть от нахлынувших эмоций и прикосновений сильных рук.
Снова раздался треск ткани, зазвенели по полу оторванные застёжки блузы, испуг холодной иглой пронзил разум, выбивая из дурмана. Вряд ли этот человек, привыкший властвовать, командовать и убивать не испытывая эмоций, будет вести себя ней по-другому.
Правда, сопротивляться не получалось, слишком расслаблена она была, в голове стучала только одна мысль: «Всё будет хорошо, не надо бояться!» От последних проблесков гаснущего в чувствах разума отвлекли прикосновения к груди и животу. Убийца скользил по коже огрубевшей за годы владения клинком ладонью, окончательно превращая Инну просто в жаждущую ласк куклу, у которой нет мыслей, нет сожалений, лишь только желание.
Дауд прервал поцелуй, когда обоим понадобился воздух и тут же подхватил девушку под бёдра, ухмыльнулся, когда она совершенно естественно скрестила лодыжки у него за спиной. Ей хотелось что-то сказать, как-то заполнить эту неловкую паузу, но почему-то заворожённой мышью смотрела в карие глаза убийцы и не получалось выдавить из себя ни слова.
– Расслабься, – нарушил тяжёлую тишину он. – Сейчас это – всё, что от тебя требуется.
Инна снова позволила себе утонуть в долгом поцелуе, в незнакомых, но настолько приятных ощущениях, что сливались в дикой пляске: желание и испуг, предвкушение и сомнение. Она даже не сразу обратила внимание, что больше не чувствует спиной холодную и шершавую штукатурку стены, и стало чересчур свободно. Лишь скрипнувшая пружинами кровать дала ей возможность вернуться в реальность, но теперь всего на пару мгновений.
С ног девушки упали туфли, громко стукнувшись об пол, потом Дауд расстегнул пуговицу на её брюках и медленно стащил их вниз. Инна в этот момент села на кровати и всё так же наблюдала за тем, как легкая ткань скользит по ногам, оставляя её практически обнаженной перед ним.
– Красиво, – он потянул за лямку белого кружевного лифа. Корво, видимо, передал Пендлтону её замечание, а тот решил продолжить игру, и попросил служанок подобрать в гардеробах нужный размер. – Интересно, выбирал Тревор Пендлтон или сам Корво?
– А что? Ты умеешь ревновать? – весело и просто слетели эти слова с губ, как тогда в своей нелепости и озорстве она скинула плащ перед Корво и прыгнула в воду, обрызгав его. Это несвойственная ей шутка пришла в голову внезапно и почему-то очень понравилась. Или же то было от нави, что любили забавляться, завлекая моряков и рыбаков в свои сети разными проделками?
– Я умею многое, о чём ты ещё не знаешь.
Он положил левую руку ей на грудь, и в темноте вспыхнула золотом метка, успокаивающей волной сила Бездны вливалась в кожу, доставала до крови, наполняла кости. В ответ Инна прикрыла глаза и в голове зазвучала мелодия, та самая, что она впервые спела на жироварне Гривза. Шум океанских волн, переклички китов и звонкий женский голос лились сквозь сковывающий мрак комнаты.
Когда поток прекратился, девушка раздосадовано вздохнула, но тут же тихо застонала, когда Дауд провёл рукой по внутренней стороне её бедра, а потом скользнул пальцами под тонкую ткань белья. Инна рефлекторно схватилась за его руку, пытаясь оттолкнуть, но сил не хватало. От новых накатывающих волнами ощущений кружилась голова, и постепенно Инна перестала судорожно сжимать бедра, хотя это было бесполезно. Она лежала на кровати, стараясь не стонать слишком громко, в тишине дома это мог услышать кто угодно: от плакальщиков до патруля стражи. Если последним вообще в голову взбредёт сунуться вглубь чумных улиц.
Убийца склонился над ней, впился зубами в нежную кожу шеи, девушка покорно откинула голову, не обращая внимания на жестокую ласку, после которой наверняка останутся синяки. Вот только сейчас её это не волновало совсем, тело пронзала крупная дрожь, лоб покрылся испариной, и осталось лишь одно желание – узнать, что будет дальше.
В какой-то момент Инна выгнулась, протяжно застонала, вцепилась в плечи Дауда, едва услышав короткое шипение в ответ, а потом успокоилась, когда осталось только ощущение полной опустошённости. На фоне этого она не сразу услышала звон пряжки ремня, затем отчётливое шуршание одежды.
Когда Дауд стащил с неё бельё. А потом отстегнул и отбросил лиф, девушка зарделась, попыталась отстраниться, но он быстро подмял её под себя, снова впиваясь жестокими поцелуями в шею. Инна прекрасно знала, как это всё происходит, в конце концов, девочки из любого общества об этом узнают довольно рано. Но всё же страх назойливо маячил на границе сознания, отвлекая, не давая расслабиться, снова погрузиться в эмоции. Хотя ощущение крепких мужских рук, запаха табака и кожи был подобен наркотику, в них хотелось окунуться сильнее, забыть о реальности, хотя бы ненадолго, ощутить себя абсолютно беззащитной и одновременно с этим защищённой.
Когда Дауд скользнул в неё, Инна снова вцепилась ему в плечи, оцарапала и сильно, судя по ответному рыку. Он быстро завёл её руки и сцепил над головой, прижал собой к матрацу, не давая возможности вывернуться. В нос ударил запах крови, горячей свежей крови. Пересохший рот тут же наполнился слюной, а челюсти заныли, готовясь к изменению, до невозможного хотелось вампиром вцепиться в шею, узнать какая она на вкус сейчас, но всё-таки намного больше ей хотелось другого. И даже ощущая отчётливую ноту боли, у неё уже не было ни единой мысли противиться случившемуся. Пусть сегодня рухнет мир, пусть другие строят заговоры, козни и делят власть. Сейчас ей хотелось быть с ним – властным, сильным и несгибаемым.
Девушка подставляла шею для грубых ласк, кусала губы не зная, как определить свои чувства, то ли боль, то ли удовольствие. Но каждое его движение срывало с губ стон, ей хотелось освободить руки, обнять, просто чтобы был хоть какой-то якорь, говорящий, что всё происходящее не сон. Сильные и грубые толчки выбивали воздух из лёгких, а комната наполнялась абсолютно незнакомыми вязкими и дурманящими запахами.
Убийца всё-таки отпустил её, дал ей возможность схватиться за него, как за самую реальную и видимую часть мира. Боль не отступала, но стала привычной, естественной и отошла на второй план. Хотя ей всё тяжелее было сдерживать стоны и рвущиеся наружу крики от каждого его движения.
Он снова положил левую руку возле сердца и призвал силы Бездны. Пропущенной через тело молнией пронеслась эта энергия, добираясь до каждой клетки, наполняя бегущую кровь, Инна только через секунду поняла, зачем он эта сделал, ощутив грубые и сильные движения. Убийца будто вдавливал её в кровать, а затем резко с низким рыком выдохнул ей в губы.
Тяжелое дыхание сплеталось, горло окончательно пересохло, а разжимать объятия не получалось, хотелось продлить этот момент, просто оставить всё как есть хотя бы ещё на минуту-другую.
– Дауд, – только и смогла вымолвить она, когда он отстранился от неё.
– Спи, – тихо сказал он ей, прогладив по растрёпанным волосам. – У тебя был насыщенный вечер.