Маски, что мы носим. Решения, что мы принимаем.

      Торговая палата снова гудела. Напряжение сквозило в воздухе, звучали команды мастеров, ребята ходили на склад, проверяли всё ли на месте. А ещё из кабинета Дауда слышался такой матерный монолог, что уши заворачивались. Кричала женщина, но голос Инне был не знаком, двери были беспечно распахнуты, являя всем забавное зрелище.       Дауд сидел в кресле, вальяжно закинув ноги на стол, а перед ним ходила худощавая женщина. Надо сказать, внешность у неё была довольно запоминающаяся: выбритая с одной стороны голова, на другую спадали отросшие волосы, болезненная худоба так и вопила о том, чтобы женщину покормили, хотя это, скорее, последствия тюрьмы. Девушка уже видела такое у Корво – впалые щёки, пергаментного цвета кожа, истощение, а ещё огромное количество синяков на руках и лице.       Одежда же на ней была оборванная и неряшливая, но вместе с тем, придавала ей какой-то хищный облик. На обычную моряцкую майку был надет камзол с высоким воротом, вот только один рукав отсутствовал, являя миру изогнутые татуировки угрей. Короткие штаны зелёного цвета были грубо обрезаны у колен, а вот обуви у неё не наблюдалось вообще. И как только не боится вогнать себе занозу в ступню и получить заражение?       Вожак Китобоев откровенно улыбался, явно наслаждаясь обществом крикливой бандитки, как мальчуган, впервые попавший на представление в театре.       – Я, сука, ему покажу, сначала пальцы отрежу, потом язык и яйца. И уж только потом горло перережу.       – Правда? Я слышал, что ты никогда до такой мести не опускалась.       – Эй, меня впервые предали! Хуй с ним, с командой, они за вожаком идут, но Уэкфилд. Нет-нет-нет, он такой милости не заслужил! Мало того, знаешь ли, тюрьма – это далеко не оздоровительный отдых.       – Не выёбывалась бы, всё было бы намного проще, – пожал плечами Дауд, спокойно переходя на её грубый тон.       – И что предлагаешь делать? Если уж умирать, так на своих условиях, хер я этим стражникам дала бы возможность поглумиться надо мной. Короче, хватит разговоров, мы идём возвращать мою банду, и я не намерена тут разлеживаться. Знаешь ли, – женщина сделала глубокий вдох, совершенно не замечая не самые приятные запахи плесени и грязной застоявшейся воды. – Воздух свободы – лучшее лекарство. Так что поднимай задницу и пошли. Напомню, это тебе корабль нужен, а я не люблю быть кому-то должна, особенно такому гавнюку, как ты.       – Тебе силы восстановить надо, – спокойно сказал убийца, но, увидев, что Лиззи собирается выдать очередную порцию отборных ругательств, махнул рукой. – Хотя проблемы твои. Мне надо только чтобы ты доставила меня и часть моей банды к особняку Бригморов.       – Да без проблем, мои ребята не такие дисциплинированные, как твои, но Уэкфилд всегда был трусливой собакой. Ты думаешь, как меня стража поймала? Этот гавнюк просто организовал засаду, сказал им, где моё логово. Сам-то против меня выйти не решился, знал, что я ему спуску не дам. Так что с тебя вывести из строя этого ублюдка, а остальное – моя забота.       – Замётано. Мои ребята уже собрались, так что осталось всего ничего.       Лиззи вышла из кабинета следом за Даудом, но взгляд её тут же упал на стоящую неподалёку Инну.       – О, а это что за куколка? – спросила она и бесцеремонно схватила её двумя пальцами за подбородок.       Девушка тут же клацнула зубами на такую фамильярность. Да, преступный мир жесток, но она – не игрушка и не вещь, чтобы её так рассматривали.       – Ого, а я-то думала ты всем своим зубы-то выбиваешь.       – Я не сторонник твоих методов и в доказательство верности не принимаю уплату выбитыми зубами, как ты, пальцами. Или чем ты теперь принимаешь?       – Очень, сука, смешно! – съязвила та. – Не похожа на твоих.       – Может, меня спросишь или я тут в качестве мебели? – огрызнулась Инна, раздражаясь всё больше от того, что о ней говорят, будто её тут нет.       – Эх, у меня бы не прижилась, я бы тебя прибила быстрее, а вот глазки у тебя красивые.       – Согласен.       Из теней соткался Томас, встал по стойке смирно и быстро заговорил:       – Сэр, всё готово, наши люди в Ткацком Квартале, пока наблюдают и осматриваются, ждут приказов.       – Банды не трогайте. Наша задача – Уэкфилд, Угрям и Шляпникам на глаза не попадаться.       – Слушаюсь, – с этими словами на его месте остались лишь осколки тьмы, тут же исчезнувшие.       – Не знала, что ты гуманистом заделался, – съязвила Лиззи.       – Дело не в гуманизме, а в том, что я не собираюсь совать голову в осиное гнездо, а именно в твой конфликт со Шляпниками. Предпочтут сделать это, только если не будет иного выбора.       – И хер с тобой, сама справлюсь, больно нужно твоё вмешательство.       Лиззи пошла по лестнице вниз, где её ждала лодка. В Ткацкий Квартал проще попасть по разлившемуся каналу, как некогда туда проплыла Инна, Дауд ухмыльнулся и покачал головой.       – Смотрю, вы давно знакомы, – нейтрально заметила девушка, а после брошенного в её строну насмешливого взгляда поспешила добавить. – В смысле, ты никому не позволяешь так с собой общаться.       – Лиззи не из моей банды, да и у неё было буйное прошлое, так что манер ждать не приходится. Или ты ревнуешь?       – Вот ещё! – взъярилась девушка и поспешила пройти следом за бандиткой.       Хотя чего она взъелась? Да, она ревновала, это чувство змеёй зашипело внутри. Было невыносимо осознавать, что какая-то контрабандистка может быть самой собой перед Даудом, а она вынуждена подбирать слова, находить подход, держать чувства в узде. Это всё напоминало какой-то тест, проверку, которую он или его ученики устраивают «зелёным» пацанам.       – Эй, куколка! – крикнула Лиззи, когда девушка вышла на жестяные мостки из торговой палаты.       Радшор теперь слабо напоминал жилой квартал. В том смысле, что и с месяц назад тут было не слишком хорошо, но теперь вода заполнила улицы, снизу можно было пробраться к логову убийц только вплавь. Временная дамба, которую быстро смастерили смотрители во время своего налёта, давно прохудилась, и вода потоком хлынула на улицы некогда крупного торгового центра Дануолла.       Китобои раздобыли моторную лодку, где сейчас и находилась Лиззи Страйд. Выглядела эта железная посудина изрядно побитой жизнью: потёки ржавчины, подгнившие сиденья, но хотя бы мотор не захлёбывался, не стучал и ровно гудел.       – Ты идёшь или мне зря воровань жечь? Поплыли!       Инна очень удивилась, но спорить не стала, решив не демонстрировать свои способности Лиззи. Ну не просить же привезти вещи в Ткацкий Квартал и оставить в лодке или недалеко от берега. Хватало того, что об этом знают все Китобои.       Бандитка села за руль, мотор тихо гудел на холостом ходу, но корпус лодки не вызывал у девушки никакого доверия.       – Не ссы, доплывём, – заверила её Лиззи.       Мотор взвыл и они отплыли от лестницы, что послужила причалом. Инна старалась смотреть куда угодно, но только не на женщину. Не то чтобы она хотела с ней конфликтов или была ей неприятна, просто её изрядно настораживали её сточенные острые зубы. Интересно, её собственные выглядят именно так в другом обличье или нет?       – А я-то думала, Дауд никогда себе бабу не найдёт, – сказала вдруг она. – Хотя, без обид, но cчитала, что Билли своего добьётся, в конце концов.       – С чего ты взяла?       – Брось, девонька, – Лиззи улыбнулась во весь рот так, что кровь застыла в жилах. – Людей, у которых хоть раз был секс друг с другом, вычислить труда не составляет. А уж ты… Да ты меня разорвать была готова, хотя не понимаю почему.       – А смысл мне это делать? Да и зачем?       – То есть готовность это сделать, не отрицаешь? – подначила её Страйд.       – Да иди ты, – отмахнулась Инна.       – Ой, глянь на неё, гордая вся, независимая…       – Стой, – резко крикнула девушка, заметив в одном из домов странный круговорот.       – Что такое? – мигом посерьёзнела Лиззи, потянувшись за кривым тесаком, что был замотан в тряпьё и лежал всё это время на дне лодки.       – Там кто-то есть, – девушка указала на огромный дом возле реки.       Они уже выплыли к самому Ренхевену и сейчас проплывали мимо огромного каменного здания. Сверху зияли провалами не закрытые окна дома, но на торце чётко виднелись красные чумные треугольники. А вот нижняя его часть имела длинный каменный пирс. Значит, отсюда отплывали лодки, может, переправлялись грузы или поступала контрабанда.       – Нас Дауд ждёт, а моя банда не из тех, кто станет подчиняться убийце, – заметила ей Лиззи.       – А за нами следят и это не его люди.       – С чего ты взяла?       – Ты предпочтёшь оставить врага за спиной, или перерезать ему горло сразу? Причалим, осмотримся, и, если мне показалось, поплывём дальше. Пять минут ничего не решат, а Дауд никогда не торопится.       – Ой, деточка, если он действительно никогда не торопится, то я могу только позавидовать, – хищно ухмыльнулась бандитка, но лодку всё же направила к зданию. Борт стукнулся о камень, и они поспешили привязать транспорт к швартовным кольям. Широкие двустворчатые двери здания были едва приоткрыты и приглашали войти.       Лиззи тут же отпихнула Инну и сама прошла вперёд. Бандитка уверенно перехватила рукоять тесака и плавно двигалась, осторожно ступая по засыпанному песком и мусором полу. Это правда был большой склад, но только он давно не использовался, и всё сырье отсюда либо увезли, либо украли. Сверху осыпалась штукатурка, деревянные перекрытия опасно свесились, потолок третьего этажа потрескался и провис, угрожая рухнуть в любой момент.       Запах затхлости, влаги и плесени тяжёлым духом витал в помещении. В дальнем конце виднелась лежащая металлолом железная лестница. Так что пройти дальше не удастся.       – Ну, вот и вся прогулка, а я уж думала…       Сверху вдруг упало что-то странное, Инна тут же ощутила покалывание в пальцах. Рядом творилась магия, потому, несмотря на возмущённый крик Лиззи, схватила её за руку и дёрнула назад. Посреди комнаты лежал череп животного, вытянутая морда, и большие острые клыки внушали ужас, а ещё девушке казалось, что череп за ней следит, будто мёртвая тварь могла это делать. Но какие фокусы были припасены у Далилы, они до сих пор не знали.       Инна вдохнула успокаиваясь, сжала кулаки, пытаясь прислушаться, уловить малейший поток силы, что пронизывал череп и услышала его. Этот шёпот она не спутает ни с чем – невнятное бормотание Бездны, её холодные хищные слова, что пронизывали разум и заставляли вибрировать кости.       Видимо, заколдованная вещь среагировала и подлетела вверх. Мгновение и в тёмном вихре собралась тварь, размером с крупную собаку, оскалила клыкастую пасть и с диким визгом бросилась на них.       – Ёб твою мать! – заорала Лиззи, но не растерялась.       Она рубанула тесаком поперёк тела твари, когда та оттолкнулась и попыталась вцепиться Инне в лицо, и упала навзничь. Правда смертельное для обычного животного ранение заставило заколдованного пса пошатнуться и припасть на одну лапу, когда появился второй враг. Женщина в костюме из живых роз и лиан спрыгнула со второго этажа. Её кожа мигом почернела и ведьма издала душераздирающий крик, оглушив обеих противниц.       Колдовской пёс вскочил из последних сил и кинулся к Лиззи, метя в незакрытую грудь и шею. Вот только та не желала попадаться на клыки просто так, упала на колени и пронзила тесаком грудину твари. На пол с глухим стуком упал всё тот же череп.       – Ха-ха, – скрипуче заявила ведьма. – Неужели вы думали, что всё будет так просто?       Инна ощущала вибрацию, что-то подпитывало кость, вливало силу, но предпринять ничего не успела. На месте умершего пса появился ещё один, всё такой же, но уже здоровый и целый.       – Лиззи! Череп! – заорала Инна, но тут же была сметена с места ведьмой.       Та заорала и оглушила диким визгом, а потом с её руки что-то сорвалось. Девушка успела отойти лишь на шаг, и это спасло жизнь, колдовские лезвия пролетели неподалёку от головы, одно осиным жалом впилось в руку, пробив рукав макинтоша и камзола.       – Далила щедро меня наградит за твою голову, сирена! – прорычала ведьма.       Девушка зло посмотрела на неё, затем перевела взгляд на капающую с рукава кровь, на растекающееся бурое пятно, а потом на Лиззи. Второй пёс был умнее, старался не подходить близко к бандитке, но та тяжело дышала и старалась без нужды не махать клинком. Она устала, вчера только из тюрьмы, истощение давало о себе знать.       – Жаль, Далила не пришла сама, – сказала Инна, сжимая руку на ране и вызывая приступ боли. – Могла бы тебя похоронить.       Тяжёлые капли крови взвесью поднялись в воздух и сотней мелких мошек понеслись к ведьме. Кровь, как и вода, несла жизнь, она же могла её и забрать. Каждое прикосновение кровавой капли обжигало ведьму, а цветы на её жакете стремительно высыхали, отдавая влагу. Женщина исчезла вихрем, а Инна услышала визг твари. Вновь на пол упал череп, Лиззи же с царапиной на щеке и следами укусов на руке расколола его ударом тесака, с противным звуком кость разлетелась, брызнув мелкими осколками.       Ведьма снова появилась неподалёку с куском ржавой трубы, но решила сначала избавиться от бандитки, а не от Инны, и в этом была её главная ошибка. Рана саднила, вызывая болезненные воспоминания, запахи воды, плесени и крови застилали разум, челюсть заныла, скрипнули острые зубы, и девушка бросилась на ведьму. Та не ожидала такой реакции и снова с её руки сорвались лезвия. Одно вонзилось в плечо, второе ужалило в живот, но разъярённая девушка этого уже не заметила, схватила ведьму за руки и вонзила зубы в неприкрытую шею.       Женщина закричала, затем послышались булькающие звуки. Инна сжимала челюсти, острые длинные зубы вонзались в плоть, разрывали гортань и артерии. С противным чавканием отделялось мясо, захлестала кровь, забрызгивая Инну, и она не могла остановиться. Костюм с живыми розами жалил острыми сочащимися ядом шипами, руки онемели, но девушку было уже не остановить. Ощущение чужого страха, податливой плоти и горячей крови во рту возвращало веру в могущество, давало силы, удаляло яд, впрыснутый под кожу. Чужая жизнь водой утекала сквозь пальцы, и сердце перестало биться меньше чем за минуту, но за это недолгое время, напитав до краёв, заполнив силой и исцелив раны нави.       Только лишь когда в руках девушки оказался безвольный и обескровленный труп, разум прояснился. Инна в ужасе отпустила от себя холодное тело, поломанной тряпичной куклой упавшее на пол. Она вся была в крови, лицо, волосы и руки покрывали жуткие разводы.       Лиззи же отходила назад и старалась держать тесак в руках. Хоть Инна и не сомневалась, что бандитка могла за себя постоять, но в её глазах застыл ужас.       – Лиззи, – позвала девушка.       – Заткнулась, сука! – прикрикнула та, но истеричные нотки всё-таки прорезались сквозь угрозу. – Я кишки Дауда себе на кулак намотаю, чтоб ещё раз заставил меня с собой работать.       – Послушай…       – Стой на месте, сука, и не смей идти за мной! Увижу на корабле, прикажу своим псам тебя расчленить и за борт выкинуть. Чтоб ты сдохла, тварь!       Лиззи поспешила выбежать из помещения, захлопнула тяжёлую створку, и, судя по скрежету, попыталась запереть дверь на замок, но потом просто сломала его. Звук двигателя спешно удаляющейся лодки поставил точку в произошедшем.       Инна посмотрела на руки и стала в истерике судорожно срывать с себя одежду, хотелось вымыться, умереть в тот день, когда её семью выселяли из дома. Дауд был прав, она – монстр и это уже ничего не изменит. Затрещала сорванная ткань, полетели в воздух клочья, медленно оседая на пол, острые когти проходились по коже, но раны тут же заживали. Кости уже не просто вибрировали, они звенели от мощи и силы, от впитанной жизни, что оборвалась в таких мучениях.       – Всегда поражался людям, – этот вездесущий насмешливый голос вызвал приступ бешенства.       Впервые Инне захотелось просто разорвать ему глотку, растерзать лицо, лишь бы не видеть эту насмешку в его глазах, кривую ухмылку на тонких губах. И узнать, так ли он хрупок, как хотел казаться.       – Почему, для того, чтобы принять себя, вам обязательно надо пройти сквозь страдания? Зачем все эти сложности?       – Да что ты можешь об этом знать? – зарычала на него девушка, чувствуя, как немеют пальцы и снова сводит челюсть.       – Поверь, я знаю это не хуже тебя, – он безбоязненно подошёл и присел перед ней, скрещивая пальцы.       Девушка отвернулась, попыталась закрыться, поскольку осталась абсолютно нагой. Вся одежда разорванной бумагой валялась вокруг.       – Не стоит меня стесняться. Тем более что я был свидетелем и более откровенного вида. Я знаю, каково это быть другим существом, сначала отрицать всё, что с тобой происходит, пройти через смерть и возрождение. И потом просто стать тем, кем должен был стать. Это не конец, а лишь начало чего-то другого, другой жизни, другой её грани. Ты выбрала свою маску, но это не значит, что ты не сможешь вернуться на другую дорогу.       – Значит, судьбоносное решение, о котором ты талдычил – оно бессмысленно?       – Оно лишь задаёт направление, дальше твоя жизнь, как и жизни других, будет испещрена развилками. Каждое твоё решение может увести в сторону от выбранного пути, может заставить ходить по кругу, путаясь в бесконечном водовороте ошибок. А может привести к началу, туда, откуда началась твоя жизнь в качестве нави. К ощущению власти и вседозволенности или же благородства и чести, но сердце твоё превратится в лёд. Пока что ты очень далека от этого, но придёт день, когда тебе придётся принять и это решение. Жить дальше несмотря ни на что или закрыться в своём горе, а его выпадет на твою долю немало.       – Что мне делать? – в сердцах воскликнула она.       – Ты знаешь не хуже меня. Или тебе надо, чтобы я это озвучил? Этого не будет. Это – твоя жизнь и отвечать за неё можешь только ты. А это, – он указал на разорванную в клочья одежду, – всего лишь кожа. Как змея или ящерица сбрасывают свою шкуру, когда предыдущая становится мала и надо выйти на свет обновлёнными. Смерть не всегда конец. Иногда – это начало чего-то большего, и чем быстрее ты примешь себя окончательно, тем быстрее наладится твоя жизнь. А пока поспеши, Лиззи уже неподалёку от Ткацкого Квартала.       Он растворился дымкой, будто его здесь и не было. Кости ныли, кровь бурлила, требуя действия, а мысли метались в хаосе, в голове поселилось лишь безразличие и апатия. Хотелось разорвать не только одежду, но и содрать кожу, чтобы только не чувствовать ничего. Она только забыла, только заставила себя не вспоминать об этом, скрывшись в панцире насущных дел и проблем, этот эпизод стал стираться из памяти. И вот снова это произошло, только теперь Инна была абсолютно адекватна, сама причиняла себе боль, чтобы вызвать злость на врага.       Дверь не отворилась. Лиззи испортила замок и, похоже, чем-то заклинила ручки снаружи. Лестница обрушилась, и потому выйти с другой стороны не получится. Девушка упала на колени перед дверью, и прислушалась. Волны облизывали пирс, разбиваясь о каменные выступы, стараясь сожрать, сточить и уничтожить каменную коробку русла, высвободиться из ловушки стен и затопить город, главной артерией которого и являлась.       Вода и жизнь. Она изменяется, течёт, преобразуется и пожирает всё, что в неё попадает, но сама никогда не умирает. Шум волн заполнил тело, кости отозвались болью, а потом на пол полилась вода и потекла сквозь порог двери, стремясь соединиться с Ренхевеном.

***

      – Дауд! Иди ты на хуй! Да если бы я знала, во что ты меня ввязываешь, я бы ни за что, повторяю, ни за что не стала бы соглашаться на сделку с тобой. Да лучше бы меня казнили в Колдридже! – бушевала Лиззи на мостике «Ундины».       К моменту её прибытия Уэкфилд был крепко связан, валялся мешком, и старался притвориться любым предметом, лишь бы Лиззи не обратила на него внимания. Дауд стоял, оперевшись о борт, и молча ждал, пока истерика бандитки пройдёт. Он мог бы просто влепить ей пощёчину или же ударить в живот, но унижать на глазах только что возвращённой банды ему не хотелось. Никогда не следовало выставлять лидера слабаком, потому он молчал, пережидая её бешенство.       Только когда она закашлялась, а поток ругательств иссяк, Дауд спросил:       – А теперь будь добра, объясни, что случилось, и без потока матов. Эмоциональную часть мы уже прошли, хотелось бы перейти к объективной, – строго сказал он, прерывая её как только та, наполнила лёгкие воздухом для очередного нецензурного монолога.       – Что случилось? – она всё-таки сорвалась на эмоции. – Не, глядите, ребят, он ещё спрашивает, что случилось?! Ты меня с этой ведьмой отправил! Не мог предупредить, что она людей жрёт.       – Ты о чём? – внешне Дауд остался спокоен, но внутренне похолодел, Соколов упоминал, что нави пожирают людей, дабы напитаться силой.       Лиззи рассказала всё в подробностях. Сложно понять, в чём она преувеличила, а что додумала сама, но убийца видел в её глазах тщательно запрятанный за потоком злости и ярости страх. По её словам выходило, что прислужницы Далилы могли призывать каких-то опасных тварей, которых не убить, если не разбить череп. Что ж, меньше будет сюрпризов и неожиданностей в Бригморе, а вот процесс расправы над жертвой Лиззи описала в сочных красках, Мертвые Угри даже подошли ближе, чтобы услышать подробности.       – И что? – спросил он, когда бандитка закончила.       – И что? Это всё что ты, блядь, можешь сказать? – всплеснула руками она. – Да твою мать, я не самый охуенно добрый человек, но я не пожираю людей и не пью их кровь. Ты бы видел её в тот момент: глаза горят, вся в крови, на пальцах когти. И только попробуй мне сказать, что ты ничего не знал!       – Знал, – не стал отпираться он. – Но это не отменяет нашей сделки, а так же не давало тебе права оставлять её там запертой.       – Да пошёл ты киту в жопу! Я ценю свою жизнь намного дороже, чем хорошие отношения с тобой. Уж прости такие слова, но лучше я буду по гроб жизни тебе должна, чем окажусь ещё раз на одном борту с этой сукой.       – Ладно. Я тебя понял, как скоро сможем отправиться? – спросил он, дабы перевести тему в деловое русло.       – Да проблемка тут нарисовалась из-за этого дерьма, – Лиззи подошла к сжавшемуся в комок Уэкфилду и от всей души врезала ему в живот, отчего мужчина застонал. – Он отдал передающую катушку с двигателя Шляпникам, видите ли, мир хотел с ними купить. Да что-то не получилось, а без неё «Ундина» с этого пирса не сдвинется.       – А в чём проблема другую достать?       – Таких катушек больше не делают, – пожала плечами она. – Потому, если не вернём эту, то наша прогулка по реке отменяется.       – Хорошо, я достану её, но Шляпникам она зачем?       – Да вроде как шьют саваны для трупов, электричество для фабрики вырабатывало водяное колесо, но сейчас оно не двигается. Потому им понадобился передатчик, вот этот кусок дерьма не нашёл ничего умнее, как стащить с «Ундины» маленькую деталь, – она бросила взгляд на ещё больше сжавшегося Уэкфилда. – Что? Не подумал своими куцыми мозгами, как зарабатывать будешь, если корабль не сдвинется с места, а?       – Тогда я пошёл.       – Стой, так просто туда не пробраться. Их бессменному лидеру – Мортимеру Хэту уже лет сто. Говорят, Шляпники наняли ему сиделку и как-то поддерживают в нём жизнь.       – И зачем ты мне это рассказываешь?       – А затем, что он не умирает, потому что подключён к какой-то хитрой системе, и как только умрёт, вся территория фабрики заполнится газом и убьёт любого, кто там находится. Пройти ты сможешь только через главную дверь, Мортимер мне шепнул пароль: «Китовья кость». Но я так и не смогла им воспользоваться, потому что оказалась в тюрьме.       – Зачем? – не понимал Дауд.       – Не знаю, видимо, хотел, чтобы я к нему заглянула на досуге. Пока этот кусок говна меня не предал у нас со Шляпниками было шаткое, но перемирие, а теперь мне туда путь заказан. Так что дерзай, Клинок Дануолла.       Она подошла к Уэкфилду и снова ударила, но уже в челюсть, отчего мужчина сплюнул парой зубов, но что-то Дауду подсказывало, что они ему уже не пригодятся. Потому пошёл вдоль пирса, на ходу отдав команду разыскать Инну. Маршрут лодки был известен, к тому же он очень волновался о её судьбе. Убийца горько усмехнулся, вот так просто, одной песней девчонка ворвалась в его размеренную и понятную жизнь. Никогда не позволяя себе лишнего, тем более отношений, он решил слегка погрузиться в них и завязнуть. И чувствовал, что погружается в это всё сильнее.       Мало того, ему не хотелось думать о том, что уготовила для неё Далила. Ведьма наверняка решит как-то воспользоваться силой нави для укрепления своего положения или же создания дополнительных препятствий на пути к себе. Время утекало, неизвестно на какой стадии рисовки находился портрет принцессы, и если Далила его дорисовала, то сделала ли ещё что-то? Вопросы не давали покоя. Ему хотелось спасти Эмили, даже если для этого придётся пожертвовать всем. Черноглазый ублюдок сам сказал, что на этот раз последствий не миновать и расплата придёт. Что ж, если придётся расплатиться жизнью, то это – приемлемая цена.       Залитый солнцем Ткацкий Квартал вонял сточными водами, плесенью, спиртом и ацетоном. Ткацкая фабрика, что находилась в глубине торговых рядов, шелестела станками, и в почти мёртвой тишине слышался их гул. Тонкие прогулочные мостки теперь были выложены грубыми досками, а швейные мастерские закрыты в связи со вспышкой чумы. Лишь парочка работала, забирая заказы по пошиву одежды или обуви для Мёртвых Угрей. Изысков им было не надо, платили кот наплакал, но хватало на самое необходимое: дешёвые бальзамы Пьеро или разбавленные эликсиры Соколова.       Дауд не стал рисковать и идти открыто, а всё так же пошёл по крышам, как и прибыл к пирсам с Китобоями. Убивать кого-то из банды Лиззи он запретил, ему с этими людьми работать и лучше пусть они не смотрят на них, как на врагов. Бой с ведьмами – это не бой с пьяной швалью в подворотне и даже не схватка со стражей или смотрителями. К тому же кровавое возвращение главаря может ещё больше подорвать его авторитет, в свете того, что Лиззи воспользовалась поддержкой профессиональных убийц.       Среди закрытых ателье и магазинов готового платья стоял столб света. Металлическая конструкция с разрядником на вершине, хищно поблёскивала молниями, рядом стояли двое Шляпников в цветастых рубашках, клетчатых брюках и перетянутых обрезом ткани цилиндрах. Они не ожидали нападения, но через крыши торгового ряда не пробраться на территорию фабрики – слишком высокие стены, шлюзы были перекрыты решётками, а искать другой вход – терять драгоценное время. Разряд молнии убьёт на месте, а щиток на баке с ворованью был закрыт на замок, потому просто вытащить топливо нельзя. Искать ключ – терять время, потому Дауд спрятался за тюками с готовыми отрезами ткани и стал высматривать управляющую панель.       Её можно перепрошить, если есть специальный инструмент. Убийца всегда таскал с собой пару штук, если возникнет необходимость прикрыть тылы при побеге с задания. Панель была возле самого бака, а устройство будет собирать энергию для удара пару секунд, оповещая противным воем всё вокруг, значит, надо действовать максимально быстро.       Он вихрем вылетел из-за тюков, завыл сигнал бедствия, ощерился молниями столб, тут же оживились Шляпники, ища угрозу. Метка на руке сверкнула сквозь плотную перчатку, мир утратил краски, зазвучала песнь сирены, ставшая такой привычной и приятной, после долгих лет мистичного и устрашающего шёпота Бездны. Он поймал время в тот момент, когда электрическая дуга вылетела с линзы, чтобы пронзить цель, а переполошившиеся бандиты застыли в нелепой удивлённой позе. У него десять секунд, прежде чем время снова пойдёт своим ходом.       Монтажный инструмент оттягивал ладонь, снова свет от метки и мир размылся, перенося тело вперёд к панели. Она, к счастью, оказалась безмятежно открыта, и Дауд быстро поставил туда инструмент, замыкая электрическую цепь, затем прокрутил тумблер, успев в последний момент. Шляпники недоумевающее осматривались и не поняли, что теперь тревожный вой извещает об их присутствии. Секунда, яркая вспышка молнии и оба Шляпника превратились лишь в горстку пыли, медленно осевшую на землю, а потом подхваченную бесстрастным ветром. Что ж, убережёт от тех, кто шляется по улицам и может подойти посмотреть.       Он подошёл к двери, где виднелся грубо врезанный динамик и громко постучал:       – Пароль? – раздалось с той стороны.       – Китовья кость.       – Проходи, Шляпник.       Дверь дёрнулась, видимо, там стоял мощный магнит, чтобы кто попало не шлялся на территорию фабрики. Дауд оставил дверь открытой и выставил руку, мигом показались тени, трое Китобоев проникли на территорию ткацкой фабрики. Приказ никого не убивать всё ещё действовал, если конечно их никто не заметит.