Маски, что мы носим. Решения, что мы принимаем.

      «Ундина» встала на якорь у старого пирса. Дерево на нём давно прогнило, покрылось мхом, а железные сваи покорёжили ржавчина и помёт птиц. Лиззи это место не понравилось, о чём она очень эмоционально сообщила Дауду и вышедшей из трюма Инне. Что её в тот момент пугало больше – запустение старого маленького порта или же присутствие девушки понять было невозможно, но та сказала – ждёт два часа и уплывает к чертям собачьим. Она согласилась на роль извозчика, но дальше – не проблемы Угрей.       Дом лодочного мастера представлял из себя груду развалин: крыша провалилась внутрь, стены пестрели кляксами мха, окна были выбиты, а висячий замок на двери держался лишь на честном слове.       Особняк, хоть и был сделан основательнее и дороже, но, скорее всего, представлял из себя не менее плачевное зрелище. Там никто не живёт больше полувека, семья Бригморов сколотила состояние на лесозаготовках и продаже древесного угля. Благо этого добра в окрестностях усадьбы было полно, и власти Дануолла скупали сырьё из-за дешевизны и доступности. Вот только с открытием полезных свойств воровани и началом её повсеместного использования, семья быстро разорилась, поскольку слишком много активов было закреплено на их промысел.       От старого пирса до самого поместья было недалеко, в высокой траве всё ещё виднелись следы некогда выложенной щебнем дорожки. Запахи сырости и болотной ряски усиливались по мере приближения к особняку. Река за прошедшие годы разлилась, подтапливая всё вокруг, и потому вскоре пришлось искать места повыше, чтобы сапоги не застревали в грязи.       Китобоев Дауд отправил на разведку, следовало осмотреться, но приказал пока никого не трогать и на глаза не попадаться, надо было подготовиться. Время уходило, но спешить – значит проиграть заранее, а ему хотелось добраться до ведьмы и сохранить жизни людей. Далила умна и, наверняка, защитила себя, понимая, что Китобои могли прийти в любую минуту, да и её прислужниц не следовало сбрасывать со счетов. Как бы глупы они не были, они оставались серьёзными противниками, владеющими черной магией.       Словно в ответ на это, когда Дауд и Инна поднялись на холм, чтобы внимательно осмотреть скрывающуюся за густыми кронами постройку, девушка указала на белый предмет среди вытоптанного кустарника. Убийца подошёл чуть ближе и тут же выпустил арбалетный болт. Собачий череп гнилым фруктом разлетелся по сторонам, разбрасывая осколки и издав пронзительный короткий визг.       – Ты знал о них? – спросила его девушка, когда Дауд схоронился между камнями и достал подзорную трубу, стараясь разглядеть внутренний двор.       – Да, до меня доходили слухи, что в особняке поселилась небольшая группа женщин, что называли себя ведьмами. Я их не трогал. Они не переходили мне дорогу, да и выглядели сборищем обиженных на жизнь фанатичек, – спокойно отметил он, подмечая статую Далилы в поросшей тиной и плющом чаше фонтана. – В разные времена этот особняк использовали в качестве укрытия контрабандисты, мародеры и прочий сброд.       Двери парадного входа были основательными, такие не выбьешь и незаметно не подойдёшь – много открытого пространства. Оставалась небольшая надежда, что есть проход через оранжерею. Высокую ограду же не перепрыгнешь, да и наверняка там стоят ловушки. А ещё он заметил нескольких ведьм во внутреннем дворике, не считая парочки хрустаков. Ну да, им такое место самое оно для размножения – влажно, тепло и полно перегноя. Псов видно не было, но это не значит, что там не разбросаны черепа, для их вызова.       – И тебя это не беспокоило?       – Есть много людей, заигрывающих с Бездной, но почти все заканчивают плачевно, пока что печальной участи избежал тот, кто сотворил свой шедевр, только он никогда об этом не узнает, – он сложил трубу и кинул в один из подсумков.       – Какой шедевр?       – Тебя, – без обиняков сказал он. – Соколов уже давно докучает Чужому, но тот не спешит лишать его разума, значит, для чего-то этот старый хрыч ему нужен.       – Докладываю, сэр, – Томас материализовался за их спинами. – Во дворе несколько ведьм и ходит парочка псов. Главный вход хорошо охраняется, на заднем дворе пятеро, а ещё я заметил статуи Далилы. Подходить ближе я не стал, чувствую, не просто так они там стоят.       – Окна-двери? Есть возможность пройти через оранжерею?       – Нет. Окна основательно заделаны брусом, внутренние галереи обвалились, некоторые целы, но заложены кирпичом, а перекрытия держатся на честном слове. Взрывать их я бы не решился – себя быстрее похороним. Задняя дверь тоже охраняется, там ходит ведьма с парочкой псов, ещё две стоят возле фонтана. Но можно попробовать фамильный склеп Бригморов, я услышал, как две ведьмы говорили о проходе через него, но они его вроде как деактивировали. Как – не знаю, меня пёс учуял, и я ушёл.       – Значит, надо будет искать по всей округе… Сука, – выругался Дауд.       – А может и нет, – прищурилась девушка.       – Ты о чём? – спросил Томас.       – Я могу их отвлечь, Далила не упустит шанса похвастаться своим триумфом. Она считает меня показушной истеричкой и полной дурой, непонятно как получившей силы, так пусть и дальше так считает. Я отвлеку ведьм, вам будет легче проникнуть на территорию особняка.       – Это исключено, – жёстко отрезал Дауд.       – Сейчас превыше всего – Эмили Колдуин, – твёрдо ответила она ему.       – И ты наивно полагаешь, что эти ведьмы не прикончат тебя на месте?       – Дауд, женщины тщеславны, – вскинула она бровь. – Особенно те, что рвутся к власти. А Далила не только ведьма, но ещё и художница, а художнику нужно признание, триумф, шедевр. Антон Соколов получил свою порцию славы. Ты, правда, считаешь, что его ученица не хочет того же? Даже если свидетелем будет один-единственный человек и вскорости умрёт. Ждите, я их отвлеку.       – А если они тебя всё-таки убьют? – осторожно спросил Томас, кинув взгляд на застывшего в напряжении Дауда.       – Если… когда вы спасёте Эмили, значит, моя смерть будет не напрасна.       И не дав себе ни секунды на размышления, девушка сбежала с холма, несколько раз вдохнула-выдохнула, успокаиваясь, и пошла по тропинке. Она чувствовала на спине прожигающий взгляд и старалась не обернуться, дабы ничем не выдать, что она здесь не одна.       Каменная ограда с острыми зубцами-пиками смотрела в ласковое солнечное небо, а по мере приближение, ботильоны всё больше вязли в грязевой жиже. Да, Инна думала, что Затопленный Квартал – это страшное место, но, глядя на огромный особняк, где поколениями жила одна из самых богатейших семей Дануолла, невольно приходило уныние. Вот так, почти в одночасье потерять всё не из-за произвола властей, а потому что все деньги были завязаны на торговлю дешёвым топливом, ставшим в последствии ненужным.       Во внутреннем дворе раньше радовали глаз клумбы из многолетних цветов, между которыми можно было гулять по аккуратно выложенным дорожкам, сидеть на скамейках и наблюдать за птицами. Сейчас же всё потонуло в гнили, ржавчине и болотистой воде. Ведьмы, должные патрулировать это место, просто сидели и болтали на лестнице, только одна из них ходила туда-сюда, изображая бурную деятельность. Да, дисциплинированности им явно не хватало.       Они заметили Инну, но не стали паниковать или же бросаться в атаку. Это уже было плюсом, значит, удастся потянуть ещё немного времени. Пальцы закололо от магии, за спиной из высокой травы подлетели черепа и появились сотканные из теней собаки, правда, они тоже не спешили нападать.       – Смотрите-ка кто пришёл, – сказала одна из трёх ведьм.       Две встали по сторонам, третья же остановилась впереди, самодовольно положив руку на бедро. Девушка из всех сил старалась не стрелять глазами по округе, не поворачивать головы, выискивая взглядом осколки теней. Далила достаточно умна, чтобы не купится на эту ложь, но её прислужницы, очевидно, такой дальновидностью не блистали, иначе уже подняли бы тревогу и побежали доносить главе ковена, и точно не стали бы разговаривать с врагом, а зарубили бы на месте.       – Мы не ожидали, что ты придёшь одна, и не страшно вот так в открытую сюда являться? – всё так же спрашивала та.       – Вы вроде как трёх ведьм не досчитались, – ухмыльнулась Инна. – Как думаете, куда они запропастились?       – Чужой подери, ты настолько тупа или самонадеянна, что решила, будто справишься со всем ковеном? Да, мы от тебя мокрого места не оставим!       – Когда убиваешь человека, многому учишься, разве Далила вам этого не говорила?       – Не смей произносить её имя, тварь! Ты – всего лишь жалкий эксперимент, продукт безумного гения.       – Именно, – девушка поднесла руку к лицу, лишь небольшим усилием заставляя её измениться.       Ведьмы схватились за клинки, увидев, как кожа меняет цвет, как на пальцах проступают короткие, но острые когти.       – Но ведь безумцы творят шедевры, – блеснули зелёным глаза, слух заполнил шум крови и испуганный стук сердце этих женщин. Сзади подобрались колдовские псы, в них была лишь небольшая толика силы, собранная в черепах. – А вы – лишь жалкие осколки!       Инна зашипела, показывая острые зубы и тут же псы кинулись на неё, попытались подмять. Вот только вцепились они в мокрую одежду, девушка упала на землю потоком воды. Ведьмы тут же стали осматриваться, они слышали её силу, ощущали нутром, но не могли найти или поймать. Что толку бить по воде? От псов надо было избавиться в первую очередь, и Инна подманила их своей силой, они были чувствительнее к потокам Бездны и с лаем кинулись на глубину. Тупые собаки даже не поняли, что случилось, когда хрустаки раскрыли раковины и плюнули кислотой, мгновенно прожигая сотканные из магии тела. Оба черепа упали в воду, Инна тут же их подняла и разбила о камни, теперь настал черёд ведьм. Они наверняка позовут на помощь, но надо было отвлечь хотя бы этих, чтобы Китобои смогли спокойно проникнуть на территорию, выиграть время.       Одна ведьма неосмотрительно забралась в воду по колено вслед за псами, но не подходила к хрустакам, остановившись возле раскидистой толстой яблони, давно превратившейся в гнилой остов. Места было мало для приобретения оболочки, а силы уходили стремительно, поддерживать водную форму становилось всё труднее с каждым мгновением. Потому Инна подобралась ближе, дождалась, пока женщина обернётся, материализовалась и вынырнула, хватая за отворот живого цветущего розами жакета. От неожиданности ведьма нелепо взмахнула руками и упала, выронив клинок. Последнее что она ощутила удар когтей разорвавших ей горло.       В руку впилось лезвие, крик потонув в воде, затем вокруг шеи и живота обвились лозы, выросли шипы, ядовитыми шпорами впились в кожу, вызывая лишь дикую ярость. Вынырнув из воды, девушка увидела Далилу собственной персоной. Она стояла рядом со своими ведьмами и надменно глядела на неё.       – Всё не можешь избавиться от своей морали? – насмехаясь, спросила она, и еще одна лоза обвила руки, заломила их назад, оставляя рваные раны от шипов.       Пронзительный крик сорвался с её губ, противницы попятились, Далила схватилась за голову, зарычала не в силах слышать этот высокочастотный звук. Одна женщина упала, теряя сознание, вторая начала рвать на себе волосы и кричать в ответ.       На руке Далилы вспыхнула метка Чужого и по лицу холодными когтями хлестнула сила. Крик прервался на секунду, и этого хватило ведьме, чтобы приказать оплётшим девушку лозам вышвырнуть её из воды на более сухое место. Брыкаясь в сети, Инна снова превратилась в женщину, поджала ноги, в полной мере ощущая воздействие яда. Он туманил сознание, не рассеивал концентрацию, путал мысли, не давая запеть.       – Леди, – подошла к Далиле одна из ведьм, вытирая рукой кровь из носа. – Мы тут поймали смотрителей, одного скормили его дружку. Так может второго уже ей скормить?       – Нет, – после недолгого раздумья сказала она. – Её ждёт участь получше. Как-никак мой учитель создал свой шедевр, а я этот шедевр использую для себя.       Далила схватила девушку за подбородок и заглянула в глаза:       – Ты зря сюда пришла. Думаешь, я не понимаю, что ты отвлекала сестёр от этого грязного выскочки – Дауда?       Ведьмы за спиной хозяйки стали в панике переглядываться.       – Что ж у тебя получилось. Ты дала ему фору, но это уже ничего не изменит, когда ритуал будет завершён, – затем она повернулась к подчинённым. – Несите этот мешок с рыбьими потрохами в мой зал. Я хочу, чтобы она насладилась каждой минутой моего триумфа. А потом… потом я скормлю тебе Дауда, он будет умирать медленно, а ты будешь жрать его по кусочкам. Ты ведь жрешь людей, навь. Думаю, он будет отличным пропитанием.       Далила отошла, и пока ведьмы затаскивали девушку внутрь, Инна увидела, как безумная художница встала на пьедестал неработающего фонтана и превратилась в статую. Тело быстро поблёкло, утратило краски, оставляя лишь белый цвет, а фигура застыла в одухотворённо-мечтательной позе. Яд всё-таки сделал своё дело и девушка потеряла сознание.       Очнулась она уже в знакомом и одновременно незнакомом месте. Бездна. Неподалёку парили маленькие островки земли, куски водопроводных труб, уличные фонари, источающие сиреневый свет и поворачивающиеся вокруг своей оси. Девушка сидела прикованная к мраморному столбу в окружении статуй ведьмы и, похоже, женщина решила превратить её в розовый куст. Иначе никак не объяснялось то, почему Инна была обвита лозами так плотно и основательно, что двинуться нельзя. Шипы не царапали кожу, они были под ней и разливали по телу яд, только теперь парализующий и запирающий силу внутри.       В центре острова, как и прежде, росло раскидистое великолепное дерево, а под его корнями находился почти завершённый портрет. Фигура Эмили выглядела пугающе, глаза её Далила окрасила в красный, длинный струящийся ворот белой блузки подхваченным ветром флагом струился в воздухе, а за её спиной виднелась глубина белого, переходящего в сиреневый цвет. Проход, через который душа принцессы должна была или улететь в Бездну или остаться в этой чудовищной, но по-своему красивой картине. Не хватало лишь нескольких мазков, чтобы придать лицу окончательно прорисованные черты, чётче обозначить тени.       – Великолепно, не правда ли? – спросила появившаяся словно из ниоткуда ведьма. – Горазда же ты спать, думала притворяешься, а нет. О, не волнуйся, я приняла меры предосторожности, Дауд нас не побеспокоит, мои сёстры об этом позаботятся. Так как тебе моя работа?       – Омерзительно, – прошипела она и тут же застонала.       Лианы дёрнулись, разрывая кожу, а яд обжигающим огнём прошёлся по всему телу.       – Антон всегда говорил, что критика полезна, – Далила вышла вперёд, к каменному алтарю и распаковала краски и кисть. – Вот только я предпочитаю, чтобы критики были осторожнее в словах и действиях. Как видишь, твоя вязкая неуклюжая защита не помешала мне закончить портрет, вот только пришлось извести в два раза больше краски. Ты хоть представляешь, каких усилий стоит, приготовить их как положено?       – Хочешь, чтобы я тебя пожалела? Вот только мнения своего не изменю, – твёрдо заявила девушка.       – Веришь? Мне всё равно. Сегодня ты увидишь, как создаются шедевры. Я, Далила Копперспун, стану законной правительницей этой прогнившей Империи.       – И для этого надо погубить маленькую девочку?       – Ой, только не надо читать мне мораль. Или ты всерьёз считаешь, что после того, как Дауд убил мать на глазах Эмили и после полугода плена, она будет способна править островами? Взгляни трезво, идиотка. Я не гублю её, а оказываю милость своим действием, избавляю от бремени, которое она будет не готова принять. А ведь я считала тебя достойной встать рядом со мной… Воистину сила – не равно мозги. Ты так и осталась дурой, разве что смелости и дерзости прибавилось. А смелый дурак вызывает только отвращение.       Инна кинула взгляд в сторону и заметила метнувшуюся тень, впрочем, ей это могло просто показаться из-за яда и боли. Но она решила ещё немного отвлечь ведьму. Вряд ли она с кем-то делилась своими планами, не могла долго выговориться, может, удастся вызвать её на откровения. В конце концов, она свято уверена в своей безопасности, почему не воспользоваться этим?       – Почему? У тебя ведь есть власть данная Чужим, зачем тебе Империя?       – Зачем? – женщина странно застыла, задрожала всем телом. – Зачем!       Она кинулась вперёд, вцепившись девушке в шею, совершенно не замечая острых шипов. Или же они просто не причиняли вреда своей хозяйке.       – Знаешь, каково это, слышать каждый год во время празднования дня рождения младшей сестры: «Доченька, потерпи ещё годик, в следующий раз я тебя представлю обязательно, обещаю». И слышать эти обещания постоянно, видеть, как твоя младшая сестрёнка получает всё – банкеты, любовь слуг, лучшие платья, кукол и профессиональных гувернанток. А ты так и остаёшься дочкой поварихи, несмотря на то, что отец у меня и Джессамины был один, – закричала она, кипя от праведного гнева.       – Этого не может быть… – не верила ей девушка, поскольку отец Джессамины, император Эйнхор, всегда любил только свою покойную жену, что умерла родами вместе со вторым его ребёнком.       – Он был мужчиной, – уже спокойнее сказала она, отпуская Инну. – А любому мужчине нужен секс, и, наверное, тебе известно, что после него могут родиться дети. Конечно, зачем ему нужна была дочь от бабы на одну ночь? Ему была нужна только та, что рождена от любимой жены. И сейчас, спустя столько лет я понимаю, он не хотел меня там видеть. Он искал любой повод, чтобы избавиться от нежеланного приплода и нашёл его. Мы играли с Джесси, и она нечаянно разбила дорогую вазу, а обвинила в этом меня. И что ты думаешь? Справедливый император, любимец простого народа, открытый человек, вышвырнул меня с матерью из Башни, как помойных крыс, без денег, без будущего, без всего!       Она отошла, взялась за краски и кисть, повертела их в руках, взглянула на портрет Эмили и с гордостью произнесла.       – Но я поклялась, что получу своё так или иначе. Чужой дал мне для этого сил, и я сяду на трон! Маленькая Эмили даже не поймёт, что с ней произошло… возможно. Но это я должна быть и буду на её месте. Отомщу отцу, пусть он этого уже и не увидит. И не криви лицо, сука! Он не испытывал жалости ко мне, когда вышвырнул на помойку, приговаривая к голодной смерти! Так с чего я должна испытывать жалость к его внучке? Даже несмотря на то, что она моя племянница… Так что ты знаешь предысторию, а теперь, позволь представить свой шедевр.       Она издевательски поклонилась, и пошла к портрету, взяла палитру с подставки и стала аккуратно дорисовывать лицо девочки, громко и чётко выговаривая:       – Эмили Колдуин. Дочь Джессамины Колдуин. Наследница Империи. Я взываю к тебе из Бездны! – на этих словах Далилу охватило сияние, из земли стал подниматься чистый белый свет.       С каждым взмахом кисти, черты хищного, страшного, но такого узнаваемого лица Эмили приобретали всё больше чёткости, а свет становился всё ярче, слепя глаза. Инна пошевелилась, но шипы сильнее впились в кожу, впрыскивая очередную дозу яда. Сознание на мгновение помутилось, но в беспамятство она не впала, видимо, Далила, правда хотела представить свой шедевр во всей красе.       Ведьма взяла краску из новой палетки и смешала с теми, что были в палитре, сделала новый аккуратный мазок.       – Взываю тебе через охру из Морли, через кармин из панцирей жуков, серконосский лазурит, веридиановую желчь, – продолжала меж тем Далила, полностью погрузившись в процесс. – Через оттенки твоей плоти, нарисованные пандуссийским мелом. Холст выткан на том же станке, что и ткани для твоих одежд. Эти кисти сделаны из твоих волос.       Ещё один бесполезный рывок заставил Инну застонать от боли. Шипастые лианы сдавили тело, полностью лишая какой-либо способности двигаться. Она чувствовала эту силу, ворованью стекающейся сюда со всех углов Бездны, но не могла дотронуться до них, не могла ухватить ни одну из нитей, пресекая ритуал. Далила полуобернулась и подмигнула ей с хищной ухмылкой на губах.       Девушке стоило больших усилий, чтобы не закричать от досады. Что если метнувшаяся тень ей просто почудилась? Что если Дауд напоролся на ловушку в особняке, что если его Китобои угодили в изящно расставленный капкан и даже не догадались об этом. Коварство ведьм нельзя недооценивать.       Ещё один мазок, очерчивающий линию скул юной принцессы.       – Эмили. Ты не можешь меня ослушаться. Моя сила велика. Моя власть неодолима.       От острова откололся небольшой кусок. Всё вокруг застонало, кости Инны сковал приступ боли, будто по ним всем одновременно ударили молотом. Воздух потустороннего мира звенел от магии, ведьма вырывала эту силу так, что всё вокруг протестовало против неестественности происходящего, но противиться власти её слов не могла.       Далила отложила палитру, краски и кисть на подставку и пошла к алтарю, оставляя свет за собой. Она снова подмигнула плачущей, но скованной Инне и подняла руки, загоревшиеся синим огнём, а затем стала совершать пассы и громко кричать, вторя надсадному вою Бездны, поднявшемуся ветру силы:       – Кисть касается краски. Кисть касается холста. Кисть касается Бездны. И вот я вижу тебя, Эмили Колдуин. Дышу твоим воздухом, чувствую, что ты делаешь.       Портрет стал оплывать, превращая лицо маленькой девочки в жуткую гримасу, оно будто стонало от боли, от невыносимости предстоящего. Краски с холста потекли на землю, устремились к ведьме, окутывали её, рисуя новый силуэт, новую жизнь для неё.       Огромный магический круг заключил Далилу в объятия, приподнял над землёй, заставив женщину воспарить. Она прервалась, чтобы бросить очередной уничижительный взгляд, но не стала прерывать ритуал, ради глупых оскорбительных реплик. Время зубоскальства ушло, настало время творить свою историю.       – Утренний свет в пабе. Холод ночного воздуха в развалинах, где ты спишь. Речная вонь.       Краски смешивались в водовороте силы, окружая Далилу в танце цветов. Бездна стонала, рычала от гнева из-за выбираемой из неё силы, струилась к ведьме, на чьей руке горел золотым светом знак её хозяина.       – Образ касается глаз. Глаз касается разума. Разум касается Бездны, – Инна увидела осколки теней, появившиеся возле портрета.       Сила Бездны дрогнула, когда клинок впился в ткань холста, Далила была опьянена своей силой, не замечала этого, но в любой момент могла обернуться, увидеть врага. Девушка собрала остатки силы, потянулась к потоку Бездны, что стягивался к ведьме, ухватила, но тут же застонала от сильно удара, отдавшемся в костях. Краска продолжала течь, рисунок упал, но вместо него встал другой, колдовская рама затягивала пустоту, подчинённая ритуалу, она просто продолжала концентрировать энергию, заставляя картину мироточить, исполняя волю творящей ритуал ведьмы.       – Я чувствую твою любовь к Корво Аттано и твоей мёртвой матери. К твоей заботливой Каллисте. Чувствую твой страх. Твоё желание учиться, твою мечту стать великой. Это и моя мечта. Мой страх. Ты становишься моей.       Едва заметная тень снова растворилась среди пейзажа, удалилась на безопасное расстояние. На фоне творящейся магии след другой метки стал едва заметной песчинкой в океане силы, что Далила, опьяненная триумфом, просто не замечала. Она считала, что Дауд просто нападёт, постарается прирезать её, вот только не учла, что его стиль несколько изменился за последнее время.       – Мы почти закончили! Закрой глаза, Эмили! Усни навсегда! Узри Бездну под собой, освободи место для меня. Сдайся, Эмили. Сдайся мне сейчас же! Краска течёт, кровь течёт, жизнь бежит.       Короткие отрывистые команды били по разуму, кости ломило, будто их выдирало из тела. Шипы всё сильнее вонзались в плоть, они росли проникая всё глубже под кожу, пуская кровь, отравляя ядом.       – Старое уходит, новое приходит. Достаточно ты жила в этом теле, маленькая девочка.       Водоворот краски собрался в сферу и Далила не глядя бросила её в картину. Открылась белоснежная воронка, откуда подул ветер Бездны. Шипы вдруг ушли, лианы ослабли, меняющее реальность колдовство сработало, оно жило, дышало и не чувствовало.       – Да. Ритуал завершён, я…       Ведьма вдруг дёрнулась в испуге, её потащило к воронке, Далила в панике попятилась, ухватилась за алтарь, отчаянно пытаясь удержаться и не оказаться в ловушке картины. Ураганный ветер подхватил её, тащил к себе с яростью голодного зверя, которому пообещали сытный кусок мяса.       – Что происходит? – истерично завизжала ведьма, цепляясь за камень из последних сил. – Это неправильно. Во что я превращаюсь? Кровь Чужого… что это за трюк?       В этот момент впереди появилась тень, собравшись из осколков темноты. Мужчина держал в руках свёрнутую и грубо вырезанную из рамы картину. Далила бросила полный ненависти, злобы и страха взгляд:       – Дауд!       Пальцы ослабли, обломанные ногти прочертили камень, подхваченная ветром женщина полетела навстречу судьбе и белёсое марево схлопнулось, поглотив её. Теперь вместо портрета юной принцессы в раме красовалось изображение того самого парящего среди Бездны острова, где и проводился ритуал.       – Полагаю, это ей уже не пригодится, – Дауд достал из внутреннего кармана потёртую зажигалку и запалил картину с двух сторон, наблюдая, как она занимается неестественным синим пламенем. Когда холст сгорел окончательно, убийца подошёл к валявшейся на земле Инне. – Ты как?       – Отлично! Знаешь, никогда не думала, что победа может принести столько радости.       Яд всё-таки сделал своё дело, мир вокруг помутился, размылись границы его лица и окружающего пространства, голос едва долетал до неё, а потом всё поглотила тьма.