***
«Я хочу, чтобы ты называла меня папочкой». Черт на аватарке, несколько глупых записей со стихами на стене и круглосуточное «онлайн» возле имени. Он платил много. Слишком много. Больше, чем кто-либо другой. Называл её Солнцем, Котёнком, самой красивой и волшебной. Она обожала его. Делала все, чтобы ему нравилось. Изо всех сил старалась угодить. Выполняла любые просьбы и указания. Кроме одного: предложения встретиться. Она безумно боялась этого. Прекрасно понимала, какой возраст у тех, кого она интересует. Прекрасно понимала, что многие из них скрывают, кто они и как выглядят. Он говорил, что ему чуть за двадцать. Что он начальник крупной компании, что живет в Москве и занимается стрельбой. Но фотки все равно не присылал. Как бы она не вымаливала. «А такое папочке нравится?» Изящное фото у зеркала на фотоаппарат: тонкий топ, под которым виднеются торчащие соски, голый животик и трусики с низкой посадкой. Он был единственным, кому она присылала своё лицо. Потому что он единственный говорил, как прекрасны её глаза и губы, порой даже пренебрегая красотой обнаженного тела. Но в один день он пропал. Просто исчез: сначала перестал отвечать, потом пропал из сети и вовсе удалил страницу. Она ждала. Долго ждала. Перечитывала переписку, продолжала писать - бесконечно много писать. Но все же сдалась. Забыла. Забыла все, кроме имени.***
— Алекс... - прохрипела она, — Александр Плисакин. Все сложилось в один пазл. Он шагнул ближе - она нащупала ручку двери. Та оказалась открыта. — Помнишь? - ещё шаг. Она распахнула дверь и, залетев внутрь, тут же захлопнула её. Попыталась нащупать пистолет. — Черт! Снова спиздил! - рявкнула она и принялась тянуть к двери тумбу. — Ты разве не этого хотела? Брось эту ерунду! Выходи! - блондин толкнул ручку и рассмеялся, — ты че теперь, шкериться будешь? Совсем глупенькая? Девушка судорожно огляделась по сторонам. Покрытая пылью дорогая мебель. Резные шкафы, кожаные диваны и лакированный паркет. Серебряная посуда под стеклом и мощёный кирпичом камин. Алекс, несмотря на все жизненные обстоятельства, не застал нищету и неблагополучие. У него всегда были связи, хорошие условия и средства. Наверное, именно поэтому совести в нем не осталось. Она просто была не нужна. Баррикадировать дверь было больше нечем - все слишком тяжелое, чтобы сдвинуть с места. Она взвыла, пытаясь найти хоть какой-то выход. Взгляд вдруг упал на большое окно в другом конце гостиной. За ним - просторный дворик и дыра в заборе. — Отлично, - тихо усмехнулась она и поспешила к нему. Осторожно подняла защелку и, открыв окно, нырнула в него рыбкой. Приготовилась к жесткому приземлению и кувырку по траве, но неожиданно оказалась в крепких руках Алекса. — Куда собралась? Она завизжала: — Отпусти! Не трогай! Отпусти меня! На него сыпались сотни слабых ударов. Она не понимала, почему не может бить сильнее. Руки словно не слушались - она лишь легонько шлепала его по лицу и шее. А он смеялся. Снова мерзко, так липко и самодовольно. Но безумно сексуально. Сексуальность вперемешку с ужасающей опасностью. В руках - смерть и её маленькое хрупкое тело. В глазах - ненависть и жар, заметный даже в ночном мраке. — Отпустить? Ради Бога, - блондин разжал руки, и она свалилась прямо на землю, больно приложившись спиной. Поморщившись, он уселся на её бёдра и своими, будто невзначай, потерся о них. — И что теперь? Она узнала его фамилию. В глуши, в неизвестном посёлке, посреди ночи. Один на один с ним. Узнала его фамилию. Теперь он должен был избавиться от неё. Убить, распотрошить, расчленить и закопать на заднем дворе. Так, чтобы никто больше не узнал. Чтобы не пришлось рисковать и глупо доверять девчонке, которой сломал жизнь. Он не идиот. В нем нет любви и сострадания. Он убьёт её, не моргнув и глазом. — А что теперь? - недоуменно переспросил он. — Я знаю твою фамилию. Грохнешь меня? — А ты расскажешь кому-то? - он склонился к её лицу, - в нос ударил резкий запах пороха. Она впервые ощутила, что от него пахнет порохом и лавандой. Самое странное сочетание из всех. Металлический, горьковатый с нежнейшим, цветочным. Кажется, в этом был весь он. Необъяснимое произведение самых противоположных множителей. Смертельный вальс неподходящих друг другу партнеров. Мелодия из двух самых фальшивых нот. — Нет, никому! - она замотала головой, вытянув руки вперёд. Ладони уперлись в его покатую грудь. Она тут же почувствовала напряжение. Его тоже что-то беспокоило. Её прикосновения заставляли его нервничать. — Поцелуй папочку, - голос его стал сиплым, каким-то вымученно нежным. Он будто выкурил целую пачку самых крепких сигарет и запил бутылкой ликера. Крис лишь продолжала смотреть ему в глаза. Ладони сжались в кулаки, дыхание замедлилось. Она не верила ни одному его слову и всегда была готова защищаться. Каждая секунда с ним - натянутые струны нервов. Каждое слово - смертельный риск. Он ещё ни разу не нарушил своего слова, но она почему-то все равно готовилась к этому. — Давай же, - нетерпеливо рыкнул он, мягко ухватившись за ее запястья, — сделай это по-настоящему. Как чувствуешь. Не в порыве. Не в страхе. Поцелуй меня, как хочешь. Ты же хочешь? Она бросила взгляд на его пальцы, поглаживающие её предплечья. Прикрыла глаза и, приподнявшись с земли, коснулась его горячих губ. Блондин мягко опустил её обратно на спину, не отрываясь от губ. Сырая трава защекотала голую поясницу, отчего она заулыбалась сквозь поцелуй. Он тут же отцепился, но она принялась отрывисто целовать все его лицо: щеки, нос, лоб, подбородок, скулы. Будто только этого и ждала всю жизнь. Будто заветные грезы наконец-то воплотились в реальность. Будто он был единственным, кто так нужен. Сладкая, жесткая кожа с недельной щетиной. Ловкие, нежные руки. Мягкие губы. Именно так, как она себе и представляла. Именно то, что и было необходимо. — Я люблю тебя, - горячо прошептала русая, чувствуя, как приливают слёзы. Распахнув глаза, он застыл на месте: — Что ты сказала? — Я тебя люблю. Как глупая девчонка. Люблю-люблю-люблю, - принялась твердить она, схватив его за щеки, — меня тошнит от этого чувства. Я четыре года изо всех сил отрицала это, переубеждала себя. Но ты прав, я искала тебя только потому, что ты мне нужен. Потому что умираю без тебя. Потому что безумно люблю. Он тут же вскочил на ноги и глубоко вдохнул, что-то выискивая глазами по сторонам. — Что? Тебе никогда не говорили о любви? - хмыкнула она, следя за его движениями. — А? Блять, закрой рот, - он лишь махнул рукой. Обхватил голову и провёл по волосам. Снова вздохнул и громко рыкнул. — Черт! Почему ты вечно сбиваешь меня с толку?! Что в тебе такого особенного? Сука, - процедил он сквозь зубы и резким движением поднял девушку с травы. Она обхватила ногами его торс и обняла за шею. — Может, ты тоже любишь меня? - донёсся до его ушей шёпот - по телу прошлись мурашки. — Я? Люблю?