Wolfbann

Последние несколько месяцев не были худшими в жизни Дауда, но они и не были лучшими. Он вздохнул, обведя острым, как край лезвия взглядом голубых глаз затопленный Радшор, который он и его китобои называли домом. Это была тихая ночь: дожди еще не зарядили в полную силу, а значит Дауд становился слишком беспокойным, слишком запертым и слишком потерянным в мыслях, и ничего из этого не шло ему на пользу. Это давало слишком много времени, чтобы сосредоточиться на чувстве вины, преследующего его неделями, проникающего в кости и утягивающего вниз, как кровавого буйвола в болото. Это было неисчезающее чувство, крепнущее с каждым днем. Хуже был только сопровождавший это чувство страх, будто он упустил что-то – но он понятия не имел, что. Слишком много проблем, и абсолютно никаких ответов, особенно учитывая то, что он стал брать все меньше и меньше контрактов в ожидании неизбежного. Корво Аттано. Он придет за Эмили – и за Даудом. Это предрешено; вопрос только когда. И со всеми этими угрюмыми размышлениями, Дауд надеялся, что это случится побыстрее. Он глубоко вдохнул, инстинктивно проверяя воздух, выискивая нечто, которого не хватало телу и сердцу. С волной Бездны из метки на левой руке, он выпустил чувства наружу, просеивая с помощью глаз, носа и ушей все открывшиеся следы в поисках чего-то интересного. Но ничто его не звало. Никаких недостающих знакомых признаков: лишь запах гниющего дерева, застоявшейся воды, умирающих от чумы людей, связанных с ним волков, живущих свои жизни высоко над водой внизу. Никакого Корво; ни шепотка на ветру от человека, чью жизнь он разрушил в одиночку. Дауд был уверен, что к этому моменту Корво разбирался с… изменениями, к которым не привык, запутанной новой жизнью, эмоциями и желаниями, не похожими на его собственные. Корво был там, один, и тревога от этой мысли грозила утянуть Дауда глубже в мрачную ловушку. Он знал, что Корво сбежал из тюрьмы – Бездна, он помог Корво найти силы, чтобы достигнуть этого – но не знал, где тот сейчас. Узы между ними стали крепче за последние несколько месяцев – новое ощущение для них обоих, он уверен – но недостаточно, чтобы определить, где Корво находится. Насколько мог судить Дауд, связь с Корво была неожиданным побочным эффектом от ран, нанесенных Королевскому Защитнику, которые привели к обращению. Это совершенно отличалось от его китобоев: они добровольно согласились на изменения, и, по крайней мере, хоть немного понимали, что это за собой повлечет. Сила Бездны дала Дауду способность делиться с ними магией, что помогло построить свою базу, свою стаю. Но с Корво… Это было совершенно чуждо и чрезвычайно мощно. Прошло несколько дней, прежде чем связь установилась; Дауд проснулся в холодном поту, тело кричало от фантомной боли, спину хлестало и жгло невидимой атакой, одновременно с человеком, по ошибке попавшим в тюрьму на другом конце города. И в середине всех этих ослепляющих ощущений одна мысль звучала громче всех: Эмили. ЭмилипожалуйстаскажитемнечтоонинесхватилиЭМИЛИ! Это было такое непреодолимое желание, что Дауд полностью ему поддался; едва что-то объяснив, он послал близнецов забрать девочку прежде, чем Берроуз успеет наложить на нее лапы, молясь Бездне – и человеку, с которым он сливался разумами – чтобы они успели забрать юную Императрицу вовремя. Им удалось вернуть Эмили невредимой, и на какое-то время это дало ему чувство покоя; с ним Эмили была в безопасности, и приспособилась лучше, чем ожидалось. Но у него были лишь несколько планов, и нечем заняться, кроме как нянчиться с девочкой – и вина с тревогой снова начали подкрадываться ближе. По правде говоря, Дауд не знал, убьет его Корво, или пощадит за то, что он сделал. Он заслуживал смерти, в этом он был уверен, но это не значит, что он был к этому готов. Если подумать, Дауд должен был закончить работу и избавить Корво от страданий, но тогда не было времени и места для ошибок. Джессамина была мертва, как и трое его китобоев, спасибо Корво. У него не было иного выбора кроме как отступить, кроме как надеяться, что Корво погибнет от ран, истечет кровью от глубоких красных линий, рассекших руки до мяса. Обычные люди умерли бы к концу дня. Дауду стоило догадаться, что глупо считать Корво Аттано обычным человеком. Он встал с выступа перед финансовым зданием, перед статуей самой Джессамины Колдуин, построенной за год до того, как квартал затопило до признания небезопасным. Она выглядела стойкой, жесткой: а все, что видел Дауд – испуганное лицо женщины, которая видела, как телохранитель пытается последний раз спасти ее, прежде чем стало слишком поздно, прежде чем Дауд вонзил когти в ее горло. Это была быстрая смерть, говорил он себе в отчаянных попытках подавить желчь в горле. Она ничего не почувствовала, истекла кровью слишком быстро, чтобы вообще понять, что случилось. Это все еще не останавливало мучительную боль в животе, не останавливало от сожалений о… что ж, черт, почти обо всем. Он вздохнул и повернул внутрь: сжав левый кулак, он исчез в облаке дыма и вновь появился в слабо освещенной комнате. Он потряс дымящейся рукой и поморщился; силы Чужого были полезны, но имели свою цену. Зуд Бездны забрался под кожу как собственная шерсть, слишком знакомое ощущение в данный момент жизни. Метка, может, и давала ему возможность контролировать волчью трансформацию, но она не прекращала молить об использовании, скребясь в глубине сознания, всегда напоминая, что он существо из мышц, шерсти, когтей и зубов. А не человек, которым все еще пытается казаться. Он носил это проклятие уже почти двадцать лет. Он использовал его, чтобы собрать стаю, найти свое место в трущобах Дануолла – но это не делало его более нормальным, удобным или подходящим. Он ненавидел то, во что превратился, а теперь еще больше чем когда-либо за то, что имел наглость наградить этим проклятием кого-то другого. Дауд поморщился; за все годы работы убийцей, у него было одно строгое правило, которое он возложил сам на себя: никогда не позволяй укушенному телу уйти своими ногами. Корво Аттано, однако, сделал именно так. И теперь, Бездна побери, он не выходил у Дауда из проклятой головы. Дауд подошел к столу, чувствуя, как щекочется шерсть под кожей с каждым шагом. Еще одно напоминание, что он слишком долго был в человеческой шкуре, что зверь под ней становился нетерпеливым. Но сейчас проигнорировал собственные инстинкты; нельзя сделать то, что он хотел, в волчьем теле. На столе тихо, выжидающе стоял старый аудиограф. Карта в нем была пуста; Дауд мгновение смотрел на нее, затем аккуратно щелкнул пальцем в перчатке по записи. С тихим звуком машина ожила, готовая ловить каждое слово. – Корво Аттано сбежал из Колдриджа, – начал он грубым и скрипучим голосом. – Он перепрыгнул через стену, и я уверен, что приземление на другой стороне было не особо приятным. Его мысли… бессвязны с тех пор, поэтому я не могу его найти. Я отправил Билли на поиски, но пока от Корво ни слуху ни духу. Дауд замолчал и облизал губы. – Но это лишь вопрос времени, когда он сюда придет: в поисках меня, моих китобоев, Эмили, ответов. Но что я могу ему предложить, кроме безопасного пути для его дочери, чтобы она смогла сесть на трон? Что я могу сказать ему сейчас, что сделает ситуацию проще, убедит его не убивать меня? Он больше почувствовал, чем услышал порыв ветра снаружи, звук шагов по старому дереву. Он проигнорировал это, замолчав всего на секунду, прежде чем продолжить. – Потому что я знаю, что он захочет, и не только из-за того, что я сделал с его Императрицей. Я помню свое первое обращение: испугавшись голоса в голове, я убил зверя собственными руками, не желая иметь ничего с ним общего. А теперь посмотрите на меня: голова наполнена голосами моих связанных, принимаю форму, которую когда-то ненавидел. Полагаю, теперь моя очередь быть убитым созданным мной монстром. Возможно, так будет лучше. Китобои, они… они мои, но я знаю, что когда я уйду, они справятся и сами, даже без волка. Я могу только надеяться, что Корво пощадит их, убив только меня, и позволит им жить дальше. По связи донеслась нотка веселья, и его губы дернулись в ответ. По крайней мере один из них слушал, но он не стал уделять этому слишком много внимания, чтобы понять точно кто. – По крайней мере, девочка в безопасности. Я позаботился о том, чтобы Берроуз никогда не получил ее в свои грязные лапы. Когда она вернется на трон, и Корво будет рядом, что ж… может, у этого проклятого, уничтоженного чумой города появится шанс стать лучше. Он наконец закончил запись, нажав на кнопку. Сзади послышались тихие шаги маленьких ног, и он почувствовал запах лилий и лета. – Дауд? Дауд обернулся. Он не ожидал, что юная Императрица Эмили Колдуин зайдет, когда он будет делать запись, не думал, что ей вообще будет интересно слушать. Ее лицо, как и всегда, было открытым, любознательным; она всегда задавала один вопрос, имея пять наготове. Он рассеянно поднял бровь и посмотрел поверх ее головы за дверь. Интересно, знал ли тот китобой, который сейчас должен был следить за ней, что она ускользнула, или он отпустил ее, потому что она просто попросила. – Не поздновато ли для активности? – невзначай спросил он. Под его взглядом она старательно выпрямилась, заложив руки за спину и подняла подбородок, пытаясь выглядеть уверенно. – Рульфио сказал, что все в порядке, – деловито заявила она. – Пока меня не поймают. – Так, а это не считается? Она сморщила нос. – Конечно нет; я раскрыла себя. Ты же убийца? Разве ты не знаешь разницы? Дауд ухмыльнулся; некоторые посчитали бы, что угрожающе, из-за того, как растягивались шрамы и чуть сверкали зубы, но Эмили отличалась. Она смотрела гигантским собакам в морды практически без страха. Дауд в ее глазах ничем не отличался. Девочке стоит отдать должное; для будущей Императрицы она была весьма смелой. Он шагнул к ней и опустился на колено, чтобы оказаться на одном с ней уровне. Эмили отвела взгляд и прикусила губу; все признаки ребенка, думающего, что сейчас его отругают. И все же она посмотрела на него, когда он пожал плечами в ответ. – Тут вы меня подловили; я знаю разницу, и вы очень хорошо подкрадываетесь, раз вам удалось подобраться так близко, а я ничего не заметил. Так что я могу для вас сделать в такой поздний час, Эмили? Она глубоко вдохнула, и теперь ей явно было трудно смотреть на него, несмотря на прошлую уверенность. – Ну, эм. Скоро у меня день рождения. Дауд поднял бровь: – О? Она кивнула, перекатываясь с пятки на носок: – Ага. М-мне будет десять в начале месяца. Дауд облизал губы, в животе поселилось чувство холодной тревоги: – Я не могу обещать, что к этому моменту Корво будет здесь. Выражение ее лица сообщило Дауду, что он правильно угадал, что она собиралась спросить. Эмили пожевала губу, на глаза навернулись слезы. – Это не… ты уверен? – Я клянусь, что не лгал, когда сказал, что он сбежал из тюрьмы. Но Билли лучшая из всех, и даже она не уверена, куда он пропал. Эмили сделала еще один вдох и очень заинтересовалась носками своих туфель. – Все… все в порядке. Ты ведь делаешь все возможное, да? Т-ты знаешь, в порядке ли он? – Я не уверен, – мягко ответил он, но тревога тяжелым грузом легла на плечи. Он попытался снова, чуть сместившись. – Но сердце говорит мне, что с ним все будет хорошо. – Его мог найти кто-то плохой? – Нет, и я думаю, им придется сильно побегать, чтобы поймать его. Она улыбнулась, вытирая глаза, и Дауд наклонил голову, внимательно за ней наблюдая. Что-то в виде расстроенной Эмили тянуло в сердце; он придвинулся ближе, не желая дотронуться или напугать ее. – Я знаю, что вы по нему скучаете, – сказал он. Голос звучал грубым рычанием, даже несмотря на то, что он пытался смягчить его. – Но я обещаю, он придет. Как знать, может он уже сейчас на пути сюда. Она фыркнула от смеха: – Ты этого не знаешь. К тому же, ты сказал, что его не будет здесь на мой день рождения. – Я сказал, что не могу обещать, что он будет здесь, – пояснил он, подняв палец. – А я не даю обещаний, которые не могу сдержать. Она задумчиво хмыкнула, изучая его руку, прежде чем протянуть свою. Инстинктивно он взял ее за руку, а она за его ладонь, прослеживая линии на ткани перчаток. – Ты очень мне его напоминаешь, – рассеянно сказала она. Дауд стиснул зубы, но промолчал. – Вы оба хорошо умеете прятаться и сражаться с мечом, – она поморщилась и сжала его пальцы в кулак. – Но Корво совершенно не умеет заводить друзей. Дауд лающе рассмеялся, звучно щелкнув зубами. – Я тоже в этом не очень хорош. – В смысле? – недоверчиво спросила она. – У тебя столько щенков, они все тебя слушают, заботятся о тебе. Разве они тебе не друзья? Щенки. Дауд почувствовал, как уголки губ тронула улыбка, прежде чем он успел стереть ее с лица. – Китобои другие: они… – горло перехватило, когда по телу прошлось инстинктивное чувство, узы, которые связывали их всех с Даудом нерушимыми нитями паутины. – Слуги? Дауд поморщился, качая головой, когда из груди вырвалось рычание. – Бездна, нет, я им плачу, но они не служат мне, как вам служили горничные в Башне. Они связаны со мной, потому что захотели, потому что они… – Потому что они твои? – Да, они мои, – рыкнул он; даже когда он произносил эти слова, под ними потрескивала магия. Это не просто заявление о собственности; китобои были его, его стая, его клан, его связанные. Его на мгновение пронзило стремлением защищать, прежде чем он снова успокоился. Эмили успела это заметить и с любопытством нахмурилась. – Так они принадлежат тебе? Как рабы? – Нет, – подчеркнул он, чувствуя себя все более некомфортно. Он попробовал снова, надеясь немного притормозить поток ее мыслей. – Это трудно объяснить словами, Эмили, но это не так. Я бы сказал, что это как у вас с Корво, но даже это не совсем похоже на то, что они значат для меня. Нет ничего похожего. Они… Семья, сердце, защита, стая. Инстинкт резко поднялся, как ощетинившийся мех, и он затолкал его обратно, судорожно вдохнув. Он разжал кулак; там, где были затянутые в перчатку пальцы, показались кончики блестящих черных когтей. – Мои. Повисла пауза, во время которой юная Императрица снова взяла его за руку, не испугавшись острых новых дополнений. Дауд стиснул зубы под ее пристальным вниманием; он не любил признавать свирепую эмоциональную привязанность, сопровождавшую связь, или поддаваться ей, но она разжигалась сильнее чем когда-либо с бродящей вокруг Эмили, с ее любопытными вопросами и открытым сердцем. Это напоминало ему, что желание защитить – настоящая эмоция, а не побочный эффект метки, который можно игнорировать. Словно чувствуя его мысли, Эмили зубасто улыбнулась и качнулась на каблуках, вслух задав один из своих невинных вопросов: – Так ты можешь поделиться? Дауд напрягся, раздувая ноздри. – Поделиться? Она облизала губы, прослеживая пальчиками жесткие участки его ладони. – Ну, может только на мой день рождения. Они будут твоими все остальное время. Но их же много, да? И они мне нравятся, и ты не можешь просто владеть людьми, так может у меня тоже может быть несколько китобоев? Могут они принадлежать и мне? Что-то было в ее словах, что-то тяжелое. Дауд чувствовал запах, чувствовал, как оно звенит в воздухе, густое, как дым, отчего волк внутри замер. Она действительно была дикой, едва сдерживаемой, как искорка огня, которая ярко вспыхнет, если за ней не уследить. Он посмотрел, по-настоящему посмотрел на девочку перед собой, и задумался: может, не только эмоции Корво заставили его забрать ее в тот день, но что-то большее, что-то более сильное, чем они все вместе взятые. Эта девочка… эта Императрица, была… – Конечно, – наконец сказал он. Медленно, осторожно, он перевернул полутрансформировавшуюся лапу так, чтобы было видно сияющую метку под жирной шерстью. – Хотите, чтобы я показал, как это работает? Он заметил, как у нее засияли глаза и расползлась улыбка, и сжал кулак. Энергия поднималась от метки, как пар. – Метка на моей руке дает силы другим людям, – сказал он рычащим голосом, из-за магии было сложно поддерживать человеческую форму. – Но это работает не на всех, и не сработает на вас. Она перевела взгляд с руки на его лицо, разочарованно нахмурившись. – Почему нет? – Потому что вы мне не принадлежите, – пояснил он, как будто это самая простая вещь в мире. – Вы принадлежите Корво; я не могу вас у него забрать. – Справедливо, – сказала она, согласно кивнув. – А как ты выбираешь? – Ну, мои китобои никому не принадлежали до того, как присоединились ко мне, – пророкотал он, зубы мешали говорить. – Должно быть желание, нужда с их стороны, и эмоциональная привязка с моей. В противном случае… Он встряхнул рукой. Метка резко потухла, оставив ладонь зловеще черной. – Магия просто не сработает. Не всем это подходит. – Я не понимаю, – сказала Эмили, пригладив шерсть поверх метки. – Как это мне поможет? Я не могу заставить щенков принадлежать мне через твою магию. – Возможно, не сегодня, но однажды, – сказал он грубым голосом. – Что до вашего дня рождения, магия может помочь. Я дам китобоям знать, что вы на один день их одолжили; если захотите что-то сделать, они помогут. Фактически, они будут вашими – на один день. Эмили ахнула, глаза засверкали. – Правда? – Я бы не стал вам лгать, Императрица. Она схватила его за руку и подавила слезы, впившись пальцами в тонкую шерсть. – Спасибо, – выдавила она, как будто такой маленький жест значил для нее целый мир. – Конечно, Эмили. Просто дайте мне знать, когда. – Могу я спросить еще кое-что, Дауд? – Хмм? – Можно я посплю сегодня с тобой? Он моргнул, но когда она не встретилась с ним взглядом, то наконец понял, почему Рульфио так легко ее отпустил, несмотря на поздний час и опасную территорию. Наверное, именно об этом она попросила изначально. Он ничего не сказал, только тяжело вздохнул, выпустив воздух, как клапан давления. Тело изменилось, превратилось в облако дыма; он наконец позволил шерсти заменить кожу, клыкам заменить зубы, позволил здоровенному телу покинуть клетку человеческого облика. Большинство людей, которых он встречал, дрожали от ужаса, когда он изменялся. Сила магии страшная штука, особенно когда превращает обычного человека в огромного монстра. Но детская невинность защищала Эмили от предвзятости. Вместо этого она зачарованно и бесстрашно наблюдала, протянув руку к горячему меху, когда он склонил перед ней покрытую шрамами, косматую голову. Он аккуратно потянулся к ее разуму своим, поддерживающе касаясь. – Конечно, Императрица. – Я еще не Императрица, – напомнила она, уткнувшись лицом в густую шерсть на шее. – Не сегодня, – сказал он, обвивая ее своим теплым телом. Она устроилась на нем, как на подушке. – Но, возможно, однажды. Сила его слов прошлась по связи, и она кивнула, поверив. Вскоре после этого ее разум сгладился в ровном ритме сна, и он потянул свои мысли обратно, свернувшись чуть сильнее вокруг ее маленького тельца. Одновременно с этим другой разум коснулся его по Связи; секундное раздражение и смех мелькнули в сознании, и он навострил уши, когда другой большой волк появился в комнате. – Становишься сентиментальнее с возрастом? Красноватый мех растаял, обнажив красное пальто и темную маску, стекло глазниц подсвечивалось на тусклом свету. Дауд фыркнул и закатил глаза, когда Билли встала, вытирая последние нити дыма с рук. – Едва ли, – ответил он, но веселье не исчезло из Связи, и он поморщил нос. – Ты поздно вернулась. Никаких признаков нашего беглеца? Били покачала головой, ее лицо не было видно из-за маски. – Нет, сэр. Похоже, река унесла Корво Аттано куда-то в другое место. Я думаю, что кто-то еще мог найти его первым, и я не хотела встревать, или выдавать себя. Дауд глянул на нее сияющими голубыми глазами. – Кто? Один из людей Лиззи? – Лодочник. Без принадлежности. Он выглядел безобидно… по крайней мере не вонял Берроузом. Я не увидела, куда он его забрал. Дауд фыркнул, обдумывая это. – Это уже что-то. Вторую зацепку исследовали? – Девон и Кирон наблюдают в Винном квартале, пока мы говорим. – Хорошая работа, Билли, – сказал он, и попытался подавить резко поплывшее по связи чувство симпатии. Его первая помощница все равно это почувствовала; он понял это по тому, как напряглась ее поза, как двинулись ноги. – Размяк с ребенком, – пробормотала она, и его губы изогнулись в ответ. – Свободна, Билли, – прорычал он, ощетинившись. Билли удалось сдержать смешок, она поклонилась и исчезла в вихре дыма и пепла. Он почувствовал, как ее разум отступил и вздохнул, плотнее обвившись вокруг крошечной будущей Императрицы. Маленькая капля прежнего страха вернулась, заскреблась, пока Эмили дышала ему в шерсть. Размяк. Он никогда не считал себя мягким, но опять-таки, он и не считал себя твердым. Дисциплинированный, пугающий, компетентный, конечно. Но Билли обратилась к нему так, будто ему этого не хватало, будто он потерял хватку. А потерял ли он? Ему нужно убить, чтобы доказать, что он в любом случае опасен? Или что за ним стоит следовать? Он зарычал глубоко в горле, ненавидя то, какими громкими казались его мысли. Он быстро закрыл разум от любых назойливых китобоев, которые могли уловить эмоциональную вспышку и заинтересоваться. Ему не нужно еще больше вопросительных взглядов, чем те, что он получил за последние два месяца. Ему просто нужно, чтобы Корво добрался сюда. Чем раньше, тем лучше. Тогда он поймет, что делать дальше, что делать с собой, потому что убийства перестали привлекать его как раньше. Убийства не имеют значения, когда ему нужно защищать будущую правительницу, с кровью ее матери на руках и скорбью отца в сердце. Императрица действительно отличалась, горько подумал он, прежде чем наконец свернуться и погрузиться в сон.