Месть Потомков

Огромная летающая голова с мелкими, недоразвитыми конечностями, растущими там, где кончалась шея, широко разинула клыкастую, испускающую клубы черного дыма, пасть. Пламя, вырывающееся с ее темных губ, словно адская слюна, превратилось в сгусток огня. Но выплюнуть им в жалкую кучку измотанных, израненных людей, все еще смеющих противостоять демонам, ей не довелось. Чудовище упивалось своей непобедимостью, тем ужасом и сумятицей, которую оно внесло в скудные ряды противника, и на мгновение ослабило бдительность. Но именно этого мгновения хватило Маршаллу Блэку, чтобы сорвать чеку с плазменной гранаты, и закинуть ту между острых, как бритвы, страшных зубов твари. Вслед за этим прямо ей в морду полетел заряд дроби от другого солдата, прикрывая нового командира. Выстрел заставил демона инстинктивно дернуться и захлопнуть челюсти. Он даже не успел осознать свою роковую ошибку, как граната взорвалась внутри его головы, разметав ее куски по всему холлу. - Готов, сука! – радостно воскликнул Луис Дево, но тут же его лицо исказилось от боли, и он схватился за бедро. Предыдущая тварь не хотела помирать так легко, и унесла с собой жизнь одного из солдат, а так же нанесла серьезные ожоги его товарищам. Маршалл перехватил его под руку и взвалил на плечо. - Открывайте, черт вас дери! – его тяжелый кулак обрушился на тяжелую дверь в ангар, электронное табло на которой светилось красным. Заперто. - Третий взвод, открывайте! – рядом с ним громыхнули еще несколько кулаков. Табло пискнуло, загорелось зеленым, и с глухим шелестом дверь распахнулась. Семь еле живых, раненых десантников и один оставшийся неповрежденным робот-охранник, ввалились в ангар. Он представлял собой огромное помещение, посреди которого зияла многометровая бездна, над которой располагались порт, площадка для приема грузов, а так же проход к складам и небольшой зал ожидания. В порту стоял обесточенный шатлл, большая темная машина, очертаниями напоминающая крупное насекомое. Его двери были плотно закрыты, трап опущен и задвинут так, что между шаттлом и площадкой находилось расстояние в пару метров, не позволяющее проникнуть внутрь космического перевозчика «Darkstar». На самой площадке и возле складов располагался третий взвод. Около двери, через которую вошли остатки первого взвода, сновали четыре робота-охранника. Они вновь заперли выход и встали вплотную к нему, приняв боевую стойку. Навстречу солдатам вышел взводный, человек средних лет, с суровым лицом. Он обвел внимательным взглядом каждого из новоприбывших, и только после этого позволил первому взводу пройти внутрь ангаров. Раненых расположили на скамейках в зале ожидания. К ним подскочили двое солдат, распаковывая медикаменты. Взводный отвел в сторону Блэка. - Доложить обстановку. Маршалл снял тяжелый шлем, обнажив коротко стриженную, мокрую от пота голову. - Периметр прорван, сэр. Взводный Хаст погиб. Со мной – все, кто сумел выжить в этой мясорубке. Грубый толчок в плечо чуть не сбил его с ног. Маршалл крякнул и пошатнулся. Глаза взводного пронзили его тяжелым взглядом. Его пальцы крепко сжали ворот бронежилета солдата. - Кто дал приказ отступать к ангару? Блэк поджал губы, и глаз не отвел. - Я, сэр. Я взял на себя ответственность по причине смерти взводного. Мы уничтожили херову тучу этих ублюдков, но главного так и не одолели. Командир третьего взвода разжал пальцы и похлопал рядового по плечу. Маршалл хмыкнул. Недоверие, тяжело висевшее в воздухе, рассосалось. Взводный объяснился: - Не похож ты на одержимого. А был бы похож – дальше этого порога живым не прошел. Как тебя звать, сынок? Блэк представился. - Так вот, рядовой Блэк, мы здесь сидим и дрожим, как крысы, загнанные в угол. Отступать уже некуда. Дальше нас, сам понимаешь – только космос. Возьми у парней боеприпасов и готовься к бою. Забирая амуницию для себя и товарищей, Блэк заметил, что склад А больше не заперт. Он нахмурился. В прошлом он часто стоял на посту у ангарских складов, и знал, что именно склады А и Б находились на особом положении и имели свои собственные протоколы безопасности. И он не спорил – взрывчатку и плазму уж точно не следовало бы хранить, не заперев их на большой сложный замок. И тот факт, что сейчас один из них больше не находился под охраной, заставил его поежиться. Луис Дево, несмотря на то, что обгоревшее бедро не позволяло ему нормально ходить, упрямо взвалил плазмомет на плечо и запихал свежевыданные припасы к нему себе в подсумок. Он заметил косые взгляды товарища и шепнул ему на ухо: - Даю на отсечение свою собственную ногу – они заминировали «Darkstar». Маршалл хотел ответить, что и сам это понял. Был ли это приказ штаба, или же взводный сам принял такое решение – уже не имело значения. Отдавать шаттл было нельзя. А значит, что скорее всего, эту ночь им не пережить. Но он не успел и рта раскрыть, потому что за дверью раздался тревожный механический гул. Он нарастал, и через пару мгновений сменился оглушительным грохотом стрельбы. Что-то злобно зарычало в холле, сотрясая стены. С высокого потолка ангара на головы людям посыпались куски щебня и едкой пыли. - Турель! – гаркнул взводный, пытаясь перекричать грохот. – Штаб поддерживает нас, но это ненадолго! Всем приготовиться к бою! Камеры с турелей не писали звук. И Маккормик был этому несказанно рад. То, что ему пришлось увидеть в одном из мониторов, было и без того настолько отвратительным и жутким, словно пришло из глубин его детских ночных кошмаров. Взмокшие от пота пальцы инженера не отрывались от клавиш, заставляя шестиствольную автоматическую пушку, переведенную теперь в ручной режим, безжалостно поливать свинцом голову, плечи и грудь непомерно большого рогатого гуманоида, размеры которого сыграли с ним плохую шутку. Чудовищу было тесно в холле, и оно вынуждено было передвигаться на полусогнутых. Шершавые копыта, разбив вдребезги плитку пола, теперь застревали в дырах вскрывшейся металлической решетки напольного покрытия. Монстр не мог ни развернуться, ни ударить или схватить турель, примостившуюся между двумя выступами балконной балки. Пару раз исполин начинал делать замысловатые пассы руками, и тогда между его когтистых пальцев возникало пламя. Но, словно одумавшись, он прекращал странные действия, и пламя исчезало. Чего бы ни пытался этим добиться монстр, понял Маккормик, он боялся, что запертый в такое узкое пространство, заденет самого себя. Пули изрешетили всю его морду и плечи, оставив на плоти глубокие рытвины, но они быстро затягивались, не давая турели нанести врагу серьезный урон. У Финнеаса перехватило дыхание. Он не сможет убить это существо, и лишь останавливает его, не давая пройти к ангару. Но долго его сдерживать не получится. Турель в таком режиме быстро начнет нагреваться и в конечном итоге ее сервоприводы просто перегорят. - Что же делать… - прошептал инженер, побледнев. Сидевший за соседним терминалом «Пилигрим», встал и, прихрамывая, подошел к Маккормику. Он быстро оценил обстановку. - Отдайте управление мне, а сами свяжитесь с ангаром. Пускай атакуют его, пока я буду сдерживать этого урода! Дважды просить Финнеаса было не нужно. Он отнял затекшие, онемевшие руки от клавиш, и в ту же секунду их заменили пальцы Пола Гамильтона. Маккормик быстро освободил стул и взгромоздился за другой терминал. Он проверил сперва окна оставшихся турелей – мало ли, но не обнаружив ничего подозрительного, вывел на экран программу видеосвязи и стал искать канал с ангаром. - Сэр! – окликнул командира третьего взвода солдат, сидевший у терминала связи. – К нам пытается пробиться сигнал из военной зоны, но не штаба! - Соединяйте! – рявкнул взводный, надрывая голос из-за канонады за стенами, и быстрым шагом подошел к терминалу. Монитор зарябил, и на нем появилось лицо инженера-робототехника. - Послушайте! – голос Финнеаса дрожал и срывался в фальцет. – Мы не сможем долго удерживать то, что пытается прорваться к вам! Воспользуйтесь… воспользуйтесь его временной беспомощностью и уничтожьте его! - Черт… - взводный в сердцах сплюнул на пол. Он рывком вытащил из кармана брюк КПК, задев им об угол ограждения. Девайс обиженно звякнул, но остался цел. Военный ответил на это крепким словцом и открыл меню команд, подаваемых роботам-охранникам. - На позиции, сукины дети! – рявкнул он, и замахал рукой, подгоняя два десятка солдат выстроиться напротив двери. Топот их сапог, щелчки перезаряжаемых и приводимых в боевую готовность плазмометов и редкие сдавленные матюки потонули в оглушающей какофонии грохота, волной ворвавшейся в ангар, когда механические паучки отворили дверь, и ее створки разъехались в стороны. Зрелище было не из приятных. Огромная, раскрасневшаяся от злости и мелких ран, рогатая туша бушевала в приемной всего в нескольких метрах от людей. Ее пасть, заполненная клыками в четыре ряда – два сверху и два снизу – размером каждый со штык-нож, сочилась вязкой густой слюной с кровью и могла бы с легкостью перекусить человека пополам. Подойти к двери и выломать ее пудовым кулаком не давала автоматическая шестиствольная пушка, визжащая от перенапряжения где-то под балконом второго яруса КПП. Пули месили плоть чудовища, заставив его замереть на месте, хрипеть от ярости и прикрывать глаза громадной когтистой ручищей. К какофонии звуков присоединились роботы, тут же открыв огонь из своих пулеметов. Они метили монстру в ноги, преимущественно в колени, поскольку быстро сообразили, что копыта врага прострелить не удается. Следуя командам взводного, механические пауки обстреливали демона короткими очередями, не переступая через порог, чтобы не попасть под пули разошедшейся не на шутку турели. Правое колено чудовища подломилось с неприятным хрустом, тело его на мгновение потеряло равновесие и завалилось набок. Возмущенный рык оглушил солдат. - Огонь! Пора вспомнить, где мы забыли собственные яйца! – захрипел командир взвода и надрывно закашлялся. Следуя приказу, десант принялся поливать противника плазмой поверх голов роботов. К ним присоединились Блэк, Дево и еще трое солдат первого взвода. Выдержать такое демону было уже не под силу. Он упал на колени, яростно завывая, ослепленный ненавистью и плазмошарами, которые выжгли ему глаза. Турель перегрелась, прокрутилась еще несколько оборотов и затихла, воняя горелой проводкой и раскаленным металлом. Теперь шум боя состоял из стрекота пулеметов, шипения плоти под очередями плазмомета, и радостных воплей солдат, чувствующих близкую победу. Маршалла Блэка распирало ликование. С безумными глазами он палил и палил в это большое, алое от собственной крови, тело монстра, и каждый его выстрел был местью за погибших товарищей. За взводного Хаста, которого он всегда уважал, хотя мужик этот был тот еще сухарь, и служба с ним медом не казалась. За снайпера, спасшего ему жизнь. За остальных ребят, с которыми еще пару суток назад он перекидывался в казармах шутливыми ругательствами, а в свободное от службы время пил на кухне дрянное порошковое пиво. За всех, чьи голоса он больше не услышит, и чьих не увидит больше лиц. За всех, от кого осталось так мало, что почти и нечего отослать родным. Пальцы солдата намертво вдавились в гашетку, с потрескавшихся губ летели вязкие пузыри слюны. В похожем состоянии, близком к трансу, были и остальные. И только Луис Дево, наименее поддавшийся яростному опьянению, сумел заметить, как в когтистых лапах твари, промежь пальцев стали разгораться огни. Дево видел такое ранее. И помнил, что когда огни станут ярче, рогатый демон поднимет руки, соединит ладони, и из них вырвется широкий направленный столб огня, сжигающий все живое вокруг. Дево помнил, что именно так погиб взводный Хаст и все, кто находился рядом с ним. Их пепел, смешавшись, вместе с их же обгоревшими конечностями, лежал прямо за спиной у монстра. И потому Дево закричал, опуская оружие. Он кричал и толкал людей, заставляя их очнуться. - Ложись! – надрывался он. –Ложись! - Прекратить огонь! Упор лежа! – поддержал его взводный и сам кинулся на пол. Солдаты повиновались. Над их головами, обжигая затылки, проревело пламя. Стены за пару секунд раскалились до красна, жар перекинулся на пол. Огонь уничтожил уже молчащую турель и двоих замешкавшихся десантников. Их обугленные ноги глухо упали, а сверху, словно черно-серый снег, медленно ложился пепел. Чудовище было вымотано до предела. Оттого его атака была в разы менее мощной и длительной, чем прежде. Сейчас оно хрипело, захлебываясь кровавой мокротой, и старалось подняться на израненные ноги. Всего несколько метров отделяло его от ненавистных людей. Всего несколько взмахов когтистой сильной лапой, чтобы превратить их хрупкие тела в мясной фарш. Ему не суждено было пройти эти несколько метров. - Пожрать бы, - тоскливо вздохнул Кларк Олдман. – Уже и не помню, когда в последний раз что-то ел. Его живот громко забурчал, подтверждая слова ученого. Темнокожий ремонтник хмыкнул, в его глазах заблестели веселые искорки. - А я помню, - хохотнул немолодой ученый, прижимая к груди перебинтованный обрубок руки. Он потихоньку пришел в себя и выглядел уже намного лучше. - Часов тридцать назад, на кухне Альфы. О’Нелли положил мне разогретого говна в тарелку и назвал это «пудингом». Но, братцы, скажу я вам, на вкус это было все-таки дерьмо. Мэдиссон фыркнула, пытаясь удержать смешок, но не выдержала и присоединилась к гогочущим мужчинам. Взрыв смеха разбудил раненого десантника. Он подскочил на кушетке и завертел головой, оглушенный, ничего не понимающий спросонья. Рита уселась рядом с ним на край кушетки и положила руки ему на плечи, успокаивая. Парень несколько раз инстинктивно дернулся, пытаясь освободиться, но через пару секунд уже пришел в себя и издал тяжелый вздох. Раненая челюсть не давала ему говорить, поэтому к разговору он не присоединился. Доктор подала ему стакан с тонкой трубочкой для питья. Солдат благодарно посмотрел на нее и получил в ответ подбадривающую улыбку. - Доброе утро, Монтана, - ехидно бросил в его сторону Томас Эдисон. Раненый что-то замычал, сердито отмахиваясь от сослуживца, и принялся сосать воду через трубочку. - Да какое утро, балбес, - заворчала Мэдиссон. – Глубокая ночь. Где-то вдалеке застрекотал пулемет. Его шум время от времени прерывал нечеловеческий злобный рев, каждый раз заставляя вздрогнуть всех присутствующих. Желание смеяться моментально отпало. Олдман снова хмуро покосился на автомат Риты. - Даже не думай, - предупредила она. Некоторое время в лазарете царила тишина. Напряженные до предела, люди прислушивались к звукам боя, проходившего всего в паре кварталов от них. Доктор и ее санитар меняли повязки пациентов, и Рита заметила, что руки Биглза дрожат. Парень хоть и старался не показывать вида, был страшно напуган. Как и все мы, подумала Мэдиссон. Как и все мы. - Я не слышу больше других выстрелов, - нахмурился Томас. – Только пулемет. Плазмометы тихие, но несколько минут назад свои голоса подали дробовики, а это значит, что запасы плазмы у парней закончились. И теперь я не слышу даже их. - Ладно, - доктор выбросила в ведро перепачканные кровью бинты и вытерла руки смоченной в спирте салфеткой. - Дойду до кухни, принесу чего-нибудь пожевать. Авось и прихвачу с собой немного новостей. Биглз, ты за старшего. Санитар кивнул. - Погодите-ка… - ремонтник нахмурился. – Ничего не слышите странного? Рита замерла у дверей медотсека и прислушалась. Отголоски битвы в комплексе Бета заглушали многие звуки. Но кое-что она все-таки выцепила. И не она одна. - Что-то шуршит, - буркнул Кларк, поежившись. – Где-то рядом. - Скорее, будто ногтями по стеклу, - скривился однорукий ученый. Он заерзал на месте, крутя головой по сторонам. – Никак не пойму, откуда это. Выстрелы сбивают с толку. - Тихо! – прикрикнула Мэдиссон, напряженно вслушиваясь. Люди подчинились и моментально замолчали. Медленно, женщина кружила по лазарету, пытаясь найти источник непонятного звука. Первым делом она проверила изолятор, заглянув в перепачканное кровью окно наблюдения. Трупы и их остатки были мертвы, как им и положено, и не шевелились. Женщина сложила полные губы в трубочку и тихонько выдохнула. Шуршало не здесь. Повернувшись, она чуть не столкнулась с Эдисоном. Он молча указал ей на главные окна медотсека, закрытые тяжелыми металлическими жалюзи, блокировавшими вид на поверхность планеты, и, приглушающими почти полностью завывание песчаной бури, бушевавшей снаружи. Рита кивнула в ответ и направилась к ним. Ее ладони легли на гладкую поверхность створок жалюзи. Пальцы ощутили легкую вибрацию. Медленно, затаив дыхание, доктор приблизила лицо к окнам и приникла к ним ухом. Все присутствующие напряженно наблюдали за ней. В глазах каждого – тревога. Томас застыл в полуметре от доктора. Дыхание Риты прервалось. Сердце затрепыхалось в груди, словно раненая птица. Ее охватила мелкая дрожь. Что-то было там, снаружи. Что-то совсем рядом. Мэдиссон слышала легкий шепот совсем близко, словно кто-то ждал, пока она приложит ухо к створками жалюзи, и теперь нашептывал ей что-то шипящим глухим голосом. Слов она не могла разобрать. Да и неизвестно, были ли то вообще слова, или же просто набор звуков, выплевываемых ей в уши. Шепот был наполнен ненавистью и злобой, настолько концентрированными, что ей показалось, будто металл под ее кожей раскалился докрасна. Эта ненависть обжигала ее до самого сердца, заставляя тело дрожать все сильнее под волнами неистовой злобы, пахнущей смертью. Что бы это ни было, оно желало только одного. Убить все живое, что встретит на пути. Пожрать их тела и нивзвергнуть их души в бездонные ямы, жуткие провалы, полные бесконечного пламени и бесчеловечных страданий. Оно желало большего, чем просто крови. Оно желало выжечь весь мир. Очередная обжигающая волна нахлынула на нее, и доктор, не выдержав, резко отшатнулась, издав звук, похожий на оборванное, захлебнувшееся рыдание. Ее зрачки расширились от ужаса. Она налетела спиной на Эдисона и вскрикнула от неожиданности. Он обнял ее, наплевав окончательно на уставные правила, и она, развернувшись, прижалась к нему всем телом, спрятав мокрое от слез лицо на его груди. - Черт возьми, да что там? – воскликнул Олдман. Он попытался подняться на ноги, но раны не дали ему этого сделать. С глухим стоном, ученый опустился обратно на кушетку. Ремонтник, не обращая внимания на пот, струящийся ему прямо на глаза, неистово молился, прижав к полным темным губам маленький нательный крестик. - Отче наш, сущий на небесах… - Мэм? – подал голос Биглз. Он внезапно охрип, нижняя губа санитара слегка оттопырилась и дрожала. Рита отстранилась от солдата и отошла в сторону. Она достала из шкафчика початую бутылку виски и сделала большой глоток прямо из горлышка. Поставив виски на стол, закрыв лицо ладонями, она стояла так несколько секунд, приходя в себя. С кушетки поднялся раненый Монтана и направился к окнам. Эдисон поймал его за локоть на полпути и остановил. - Не надо. Монтана бросил на него неодобрительный взгляд, но подчинился. - Доктор, еб вашу… - начал было закипать Олдман. - Заткнись, - ответила Рита, отнимая руки от лица. Она выглядела резко постаревшей лет на пять. Кожа посерела, под глазами обострились черные круги. Голос все еще подрагивал, но паника ушла. - Что там? – спросил однорукий ученый, стараясь, чтобы его голос звучал мягко. Он сердито шикнул на Кларка, который погрозил ему кулаком. - Нельзя открывать окна, - пробормотала Мэдиссон и снова приложилась к бутылке. - Нельзя их открывать, - повторила она, уже громче. – Что-то там снаружи. Не знаю, что, но оно… Просто кипит от ненависти к нам. - Согласен, - кивнул Эдисон. – Иначе свихнемся, как Уиллис. - Солдат, что сошел с ума и разнес нам весь изолятор, - пояснила доктор в ответ на вопросительные взгляды штатских. – Перед тем, как напасть на нашего повара, он, как говорили, долго смотрел в окна. - А, - понял ремонтник, все еще сжимая в потных пальцах крестик. – Поэтому все позакрывали здесь. Лампа на потолке медотсека затрещала. Ее свет стал втрое ярче, а к треску добавился нарастающий гул. На мгновение она погасла, но вскоре вновь заработала, и люди испустили облегченный вздох. Нервы и так напряжены, и сидеть в темноте никому не улыбалось. Далеко за их спинами, где-то около приемной комплекса, умирала под стрекот пулеметов, судя по протяжному, полному боли и отчаяния, звериному вою, сотрясающему стены, огромная неведомая тварь. Его перебил целый взрыв радостных воплей, полных ликования человеческих голосов, показавшихся в этот момент всему комплексу самыми родными на свете. Всего через пару мгновений им вторили не менее радостные крики из военной зоны, где тоже услышали конец боя и поняли его значение. - Живы… - прошептал Эдисон. – Живы! Они отбились! Смеясь, он схватил Мэдиссон, прижал к себе и смачно поцеловал девушку в полные губы. Она, шокированная, оттолкнула его, и засмеялась. Не унывая, Томас тут же прижал к себе сослуживца. Монтана, переполненный такими же эмоциями, радостно хлопал его по плечу и громко мычал. - Ай, да сукины дети! – загоготал темнокожий ремонтник, и попытался сплясать, но раненая грудь отозвалась громким кашлем и приступом боли. Мужчина, надрывно кашляя в кулак и морщась, все же радостно махал рукой и дал пять однорукому ученому. Даже Олдман, не выходивший из мрачного настроения с тех пор, как прибыл в комплекс Бета, прояснился в лице. И в этот момент люстра на потолке медотсека заискрилась и взорвалась, осыпав головы и плечи всех присутствующих мелким битым стеклом. Эдисон охнул – несколько стекол вонзились ему в щеку, чудом не попав в глаз. Помещение уже третий раз за сутки окутала тьма.Кто-то вскрикнул от неожиданности и тут же осекся. Мэдиссон рванулась было к выходу, но налетела на стол. Его угол больно врезался в нее, броня смягчила удар, но все же низ живота пронзила острая боль. Женщина на мгновение задохнулась, не в силах ни кричать, ни сказать что-либо, и согнулась пополам. - Какого черта? – возглас принадлежал однорукому ученому, в нем сквозили истерические нотки. - Успокойтесь! – это крикнул уже Олдман. Судя по последующему грохоту и чертыханию Кларка, он тоже налетел на что-то в темноте, и больная нога напомнила о себе. - Отставить панику! – Эдисон пронесся мимо Риты к выходу, чудом не споткнувшись о нее. Он ориентировался на тусклое зеленое табло электронного замка. Но стоило солдату добраться до двери, как табло сменилось на красное, выдав статус «Неисправность». - Что? – не поверил своим глазам десантник. – Какая, нахер, неисправность?! Он сердито ударил кулаком по табло, но его статус остался прежним. - Да что там такое? – не унимался искалеченный ученый. Паника в его голосе нарастала. Справа от Риты послышались глухие щелчки. Она рванулась на звук всем телом и столкнулась с санитаром, который пытался включить настольную лампу. Она не поддавалась его усилиям. Биглз ожесточенно выругался. Мэдиссон не помнила, чтобы за долгие месяцы ее работы с ним, санитар хотя бы раз матерился. Из-под входной двери была видна тоненькая полосочка света. Значит, в коридоре, соединяющим медчасть с военной зоной и штабом десанта электричество сохранилось. - Дверь не работает! – Эдисон снова ударил по электронному замку рукой. Безрезультатно. – Чертова дверь не работает! Доктор с трудом поднялась на ноги, нащупала кресло и придвинула его к себе. Боль притупилась, и голова немного прояснилась. Краем уха она приметила, как что-то двинулось мимо нее. Но не к двери, около которой ругался рядовой Эдисон, как следовало бы, а в сторону окон. Рита вытянула руку, пытаясь наощупь понять, кто это, но лишь кончики пальцев скользнули по ткани и схватили пустоту. Негромко пиликнуло широкое табло управления жалюзи, и надпись « Жалюзи опущены» сменилось на «Жалюзи подняты». Зашелестели ставни, медленно раздвигаясь, складываясь и уезжая вбок. В комнату, луч за лучом, стали врываться мутно-рыжие полоски света. - Нет… Нет! – закричала доктор. – Кто открыл окна? Кто?! - Что, блядь, здесь происходит? – бушевал Олдман. – Сказано же было – не открывать! - О, господи… - прошептал Биглз. Взгляд его темных глаз был прикован к окнам. – Там что-то есть… Напротив всех присутствующих стояла темная фигура. Холодный свет падал ему со спины, не давая рассмотреть лицо этого человека. Словно жуткие инфернальные крылья, раздвигались за ним ставни жалюзи, обнажая тяжелую песчаную бурю на поверхности Марса, ревевшую, словно дикий раненый зверь. Биглз был прав. Что-то двигалось посреди бури, прячась в ее завихрениях. И оно приближалось. Нельзя было видеть это, знала Мэдиссон. Но губы не слушались, а глаза продолжали смотреть. В помещении стало тихо. Все замерли, не в силах оторваться от дурманящих разум завихрений грязно-рыжего песка за толстым пыльным стеклом. Они приблизились, и люди, наконец, смогли понять, что пряталось в буре. Десятки изувеченных человеческих лиц, в глазницах и широко открытых ртах с порванными губами которых бушевало пламя, замерли толпой снаружи подле лазарета. Они облепили все окна, полностью закрыв их собой. В медотсеке больше не было темно – огненные отблески загнали тьму по углам. Ремонтник, что поднял жалюзи и открыл окна, поднял руки в приветственном жесте, по-прежнему стоя лицом к людям. Кожа посерела, на толстых губах выступила пена. Он улыбался.