***
Окончив с прической для Ким, девочки прибрались в комнате и спустились вниз. Там они с заинтересованным видом выслушали монолог миссис Лейн о том, что, когда она была в их возрасте, её мать ни в коем случае не отпустила бы гулять по большому городу дочь одну. Однако она, Мелисса Лейн, считала себя более прогрессивной матерью и надеялась на сознательность стоящих перед ней молодых особ, которым настоятельно рекомендовала не общаться с незнакомцами, избегать безлюдных улиц и возвращаться домой не позже девяти, а лучше даже восьми вечера, так как некоторым из них есть о чем поговорить с родителями. Все это время подруги кивали так, что к моменту, когда они наконец-то выбрались на улицу, у каждой побаливала шея. — И так все лето, — пожаловалась Пенни. — С момента, как я вернулась из Хогвартса, сплошные поучения. Это делай, это не делай, а это уже научись делать правильно, Пенелопа Лейн! — Аналогично. Вчера целый вечер меня расспрашивали, где живет подруга, к которой я направляюсь, будут ли тут взрослые и оборудован ли дом камином, — возмутилась Барт. — Камин-то тут причем? — Да так, неважно. Важно то, что родители нам не доверяют. — Справедливости ради, — осторожно вставила Ким, — у них есть все основания… Ты ведь не собираешься гулять с нами по Лондону, Пенни. — Если бы я сказала, куда собираюсь на самом деле, мама бы меня и за порог не выпустила, — в свое оправдание сказала Пенни. Действительно, если бы миссис Лейн узнала, что её дочь направлялась на рандеву с бывшей сиделкой Мэгс, которая прислала странное приглашение непосредственно в Хогвартс, минуя дом Лейнов, то не только бы не выпустила из дома, но и заперла в собственной комнате, лишив её, на всякий случай, всех магических штучек. Конечно, врать нехорошо. Но бывает и ложь во благо. А в письме Марии прослеживалась какая-то нотка отчаяния, неспроста же она решила прислать письмо. Именно об этом размышляла Пенни, когда, в очередной раз отказавшись от помощи подруг и попрощавшись с ними, садилась на автобус до вокзала. Там она заскочила в электричку, следовавшую в пригород, и уже буквально через час оказалась на пустынной остановке «Village of sunny meadows».***
Дом престарелых «Silent Lodge» был просто прекрасным местом для пожилых людей, которых тяготила жизнь в шумном мегаполисе. Здесь обитателям предлагали комплексное лечение, пятиразовое питание, обставленные со вкусом номера в викторианском стиле, ухоженную территорию вокруг здания, прекрасно приспособленную для освежающих прогулок, и разнообразнейшие виды досуга, такие как бильярд, настольный теннис, просмотр фильмов по пятницам, клубы по интересам, танцевальные вечера. В общем, заведение представляло собой рай для тех, кому за шестьдесят. По крайней мере такой вывод можно было сделать из разговора с девушкой, которая в красках рассказала о «Silent lodge» Пенни, умудрившейся найти контактный номер благодатной обители в справочнике. Однако кроме адреса узнать ничего более подробно не удалось, так как сотрудница колл-центра поинтересовалась, является ли звонившая совершеннолетней. Пришлось поспешно попрощаться и бросить трубку. Теперь Пенни стояла на абсолютно пустом перроне. Остановка оправдывала свое название только частично: пути четко проводили линию между простиравшимися до самого горизонта золотыми полями пшеницы и стеной смешанного леса, отбрасывавшего длинную тень. На платформе не было ни кассы, ни киосков, ни скамеек с мусорными баками, ни вообще хотя бы малейшего намека на присутствие человека. Каркнул ворон, пристально разглядывавший девочку с забора, и, громко хлопая крыльями, взлетел. Первой мыслью Пенни было перейти на противоположную сторону, дождаться поезда и вернуться домой. Однако она не имела ни малейшего представления, когда следующая электричка доберется до этой Богом забытой остановки. Побродив вдоль перрона в поисках стенда с расписанием, она наткнулась на лежавшую в кустах табличку «Частный дом престарелых «Silent lodge» 1,5 км». Оглядевшись по сторонам, Пенни наконец заметила неприметную дорогу, уходящую вглубь леса, и сломанную палку, где, видимо, некогда красовалась найденная надпись. Сломанные таблички и безлюдные места редко когда бывали предвестниками чего-то хорошего, но день был таким невероятно солнечным, пение птиц таким радостным, а атмосфера такой беззаботной, что Пенни все-таки пошла по тропинке. Лес оказался не таким густым, как на первый взгляд. Уже после половины обещанного расстояния он начал редеть и вдалеке показались белые стены дома. Чем ближе подходила к нему Пенни, тем в более ровные ряды выстраивались деревья, которые скоро сменились аккуратно обстриженными самшитовыми кустарниками. Дорожка расширилась, выпрямилась и наконец вывела к аллее, ведущей прямо до входа в здание. Вокруг все еще не было ни души. Дойдя до входа, Пенни огляделась по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, зашла внутрь, потревожив висевший над дверью колокольчик. Первым, что бросалось в глаза в светлом холле, была парадная лестница, накрытая потертым темно-зеленым ковролином, который также лежал и на полу и очевидно не сочетался с остальным интерьером помещения. Аккурат справа от входа находилась длинная деревянная стойка, покрытая в несколько слоев белой краской, которая все-таки местами отваливалась. Вдоль обеих стен тянулись ряды стульев с высокой спинкой и некогда роскошной обивкой. В самом центре холла стоял чугунный стол с витиеватыми ножками, более уместный в саду, чем в доме, а на нем возвышалась хрустальная ваза с белыми пионами, теряющими свои лепестки. Пенни оглядела все это великолепие и, подойдя к стойке, нажала на звоночек. Никто не отозвался. Пенни позвонила еще раз. Снова ничего. После еще нескольких попыток она бросила эту затею и, приподнявшись на носочки, заглянула за стойку. — Что-то ищешь, милочка? От неожиданности Пенни резко развернулась, ударившись о стойку коленкой. — Да не пугайся ты так, вон, смотри, может, синяк будет! Давай приложим что-нибудь холодненькое. Перед Пенни стояла приземистая медсестра лет пятидесяти с букетом свежих цветов и секатором в руках и ласково смотрела на девочку. — Все в порядке, спасибо, но как вы тут оказались? — Зашла через входную дверь, разумеется, я же не волшебница какая-нибудь, — хихикнула женщина. — А колокольчик не звенел потому, что его звук раздражает некоторых наших постояльцев, пришлось приноровиться. Медсестра положила букет и секатор на стойку, зашла за нее и, поправив чепчик, радостно сказала: — Добро пожаловать в «Silent lodge»! Чем могу помочь тебе, дорогуша? — Я… — Пенни растерялась, — я пришла кое-кого проведать… — Как похвально! Молодые люди так редко навещают своих стариков, что у меня аж сердце кровью обливается. О твоем приходе должны были уведомить меня или это спонтанное решение? — женщина открыла ветхий журнал и стала листать страницы. — Ну, меня пригласили, так что… — Пенелопа? — Что, простите? — Милочка, твое имя Пенелопа Лейн? — Да, — Пенни поежилась. — Конечно, как же я могла забыть! — медсестра захлопнула журнал и расплылась в широкой улыбке. — Мы ждем тебя с первого дня лета! Пойдем, сейчас как раз тихий час, отведу тебя в сад. Какая же ты все-таки хорошая девочка, иная бы и не откликнулась на письмо. Женщина быстро защебетала и потащила Пенни в сторону прохода слева от главной лестницы. Под восторженные возгласы о том, какая же Пенни хорошая внучка, они минули длинный белый коридор и вышли через застекленную дверь в сад. Там под четким руководством медсестры они сделали еще несколько поворотов и оказались у фонтана, окруженного пушистыми кустами. За фонтаном в зарослях дикого плюща виднелась мраморная беседка. — А теперь иди, милочка, — женщина аккуратно подтолкнула Пенни вперед, — мы, конечно, без предупреждения, но пусть твое появление будет сюрпризом! Он точно тебе обрадуется! — Он? — Пенни встрепенулась. — Вы, по-моему, что-то перепутали, я пришла навестить Марию, бывшую сиделку моей бабушки. Это она пригласила меня. — Марию? — медсестра заволновалась. — А ты сама точно ничего не путаешь? Последняя постоялица с таким именем… — Кэрол, это ты? — из беседки послышался чей-то негромкий голос. — С кем ты там споришь? — Да, да, это я, — медсестра отвлеклась и опять стала подталкивать вперед Пенни. — Простите за беспокойство, Отец, но к вам посетитель. А точнее, посетительница. — Она пришла? Неужели… Пусть тогда побыстрее заходит. — Ну же, не стой на месте, дорогуша, видишь, как тебя ждут. Неспособная больше сопротивляться напору Кэрол, Пенни очутилась у входа в беседку. Она осторожно поднялась по ступенькам и заглянула внутрь. В темном углу, где растительность особенно плотно окутывала беседку, Пенни различила фигуру, которая поднялась и медленно двинулась к ней навстречу. — Наконец-то мы встретились, Пенелопа. Ну что же ты жмешься к балке, подойди, я посмотрю на тебя. Из тени, щурясь от яркого солнца, вышел старик среднего роста в светло-сером ситцевом костюме и белой рубашке из хлопка, которая, несмотря на жару, была застегнута на все пуговицы. Одной рукой он опирался на трость, а второй прижимал к груди голубую льняную шапку. Взглянув на Пенни, он резко вздохнул, задержав воздух на несколько секунд, а потом выдохнул, и его губы стали едва-едва подрагивать. — Пенелопа, — голос старика стал еще слабее, чем до этого, — так вот какая ты… Видит Бог, именно такой я тебя и представлял. А как же ты похожа на Маргарет в молодости. От всего происходящего Пенни стало как-то не по себе, и она попятилась назад, когда у стариках на глазах появились еле заметные слезы и он с распростертыми руками пошел на нее. — Что здесь происходит? — спросила Пенни настолько спокойно, насколько могла. — Где Мария? Кто вы такой? И откуда Вы знаете мою бабушку? — Прости, детка, прости… Я совсем потерялся из-за всех эмоций, — старик остановился на месте и, достав из кармана платок, вытер мокрые глаза. — Должно быть, я тебе испугал, вот полоумный дурак! Только, прошу, не уходи, я все тебе объясню, по крайней мере, постараюсь. Присаживайся. Но Пенни не сдвинулась с места. — Я не хочу показаться грубой но… — начала она, -…но я останусь только в том случае, если Вы представитесь и скажете, откуда Вам известно, кто я. — Да, да, конечно, — старик надел шляпу и слегка поклонился, — мое имя Финеас Сеймур, но не думаю, что оно тебе хоть о чем-то говорит. Пенни как будто ударило током. Это имя она не забывала никогда. Потому что именно его Мэгс чаще всего называла в бреду, именно оно было под запретом в доме Лейнов, и именно его она услышала от отца в один из их первых дней в Англии. Но делать какие-либо выводы пока было рано. — Ошибаетесь, — сдержанно сказала Пенни. — Это имя мне известно. — Неужели? Кто же рассказал обо мне? Маргарет? Или твоя мама? — Отец. — Ясно… Тогда, может, ты знаешь, что я твой… — …Дедушка? Вы это хотели сказать? Да, я знаю, что так звали маминого отца, но Вы — не он! — Пенни нахмурилась. — Почему же ты так думаешь? — Потому что он пропал много лет назад. Мама говорила, что он, скорее всего, уже давным-давно мертв! Старик тихо выслушал Пенни, тяжело вздохнув, достал из внутреннего кармана пиджака затертую карточку и протянул ей. — Пенелопа, я понимаю, что в это сложно поверить. Но, возможно, это придаст моим словам вес… Пенни не нужно было брать в руки фотографию, чтобы разглядеть уже знакомые три фигуры. Вместо этого она пошатнулась и, прислонившись спиной к балке, пролепетала: — …Мария… Где Мария? Я приехала к ней? — Для тебя такие новости — действительно большое потрясение, но… — Просто скажите, где Мария… — Пенни соображала все медленней, мысли путались, закружилась голова. Прежде, чем она успела обмякнуть и упасть, ее подхватила никуда не уходившая медсестра и посадила на скамейку. — Кэрол, ей плохо, принеси воды, — приказным тоном сказал Финеас. — Да, Отец. — Быстро! Женщина спешно удалилась, а старик тем временем сел на другой конец скамейки и уже спокойным, вкрадчивым голосом произнес. — Пенелопа, постарайся не волноваться, нам очень нужно поговорить наедине. — Я не буду с вами говорить, пока… — тихо начала Пенни. — Марии здесь нет. Но некоторое время назад она приезжала сюда, чтобы забрать свою тетушку. Не буду скрывать, я знал, что она присматривает за Маргарет, поэтому расспросил ее о том, все ли с ней в порядке. У Марии добрая душа, Пенелопа, но, наверное, ты знаешь это и без меня. Она рассказала обо всем, что знала сама. Даже о том, что ты сменила старую школу на новую, где ученикам разрешено держать сов, — Сеймур усмехнулся. — А мне слишком хорошо известно, что только одно учебное заведение настолько лояльно к питомцам. — И Вы написали мне письмо? — Да. Старина Винч, как всегда, услужил мне. С крыши в беседку впорхнул ворон и уселся на плечо к старику. — Надеюсь, ты простишь меня за то, что я воспользовался добрым именем Марии, чтобы заманить тебя сюда, как бы ужасно это ни звучало. Но разве были у меня еще шансы связаться с внучкой, находящейся в Хогвартсе? — Вы знаете о Хогвартсе? — с сомнением спросила Пенни. — Знаю ли? — Сеймур рассмеялся. — Я провел там лучшие семь лет своей жизни, а ты еще спрашиваешь, знаю ли я о нем. — Но в Хогвартсе учатся только… — Все верно, Пенелопа. Там учатся волшебники, такие, как ты и я. Финеас внимательно посмотрел на внучку в ожидании реакции. Но Пенни только молча теребила в руках веточку дикого плюща и о чем-то думала, смотря на нее. — Маргарет тоже, — добавил Финеас. — Она была неплохой волшебницей до того как… — Вы представляетесь моим давно пропавшим дедом, о котором мама даже вспоминать не хочет, — перебила его Пенни. — Потом говорите, что волшебник, и что моя бабушка, которая не в состоянии сейчас нормально держать спицы в руках, — волшебница. Пенни усмехнулась и подняла взгляд на удивленного деда. — Знаете, это могло бы объяснить многое. — О, я так рад, что ты… — Если бы я поверила. А я не верю Вам. — Разве фотография тебя не убедила? — Финеас нахмурился. — Допустим, Вы волшебник, но откуда мне знать, что человек на фото действительно Вы? — В этом ты несомненно права, — старик крепко сжал трость и придавил пытавшегося взобраться на его ботинок муравья. — Глупо с моей стороны было полагать, что встреча пройдет гладко. Просто… Финеас посмотрел куда-то вдаль и, вздохнув, продолжил с дрожью в голосе: — …Просто мне показалось, что я наконец смогу воссоединиться с семьей. Не сразу, постепенно. Тревожить Маргарет опасно, твоя мама не захочет и слышать обо мне. Но ты, Пенелопа… Хотя бы попытайся меня понять. Я словами не могу описать, какие чувства переполнили меня, когда я узнал, что моя внучка все-таки волшебница! — Все-таки? — переспросила Пенни. — Твоя же мама не обладает магией, так бывает в волшебных семьях, когда-нибудь я объясню тебе подробнее. Так вот, я вспомнил Хогвартс. Вспомнил свой первый рейс на Экспрессе. Платформа девять и три четверти… Все куда-то бегут, спешат, а я стою у поезда и не понимаю, в какой вагон сесть. Дальше все смутно... Только запах горючего и новой обивки у сидений в купе. Ах, еще и вкус лакричных палочек, которые мне посчастливилось попробовать! А какие были ощущения у тебя? Попытайся вспомнить поподробнее. Разве это не те самые моменты, когда в голове проносится «вот оно, настоящее волшебство!»? Так? Пенни кивнула и перед ее глазами предстал ярко-красный гудящий поезд, в который она села по зову сердца, ее первые разговоры о волшебстве с соседкой. А Финеас воодушевленно продолжал: — А путешествие на лодке до замка? Разве не захватывающий душу вид открывается с озера? Не припомню, кто из профессоров встречал нас в первый день. А ты помнишь? Да, Пенни четко помнила и лесника Хагрида, и МакГонагал, сумевшую навести тишину одним взглядом, и кучу первокурсников, и необыкновенный потолок в обеденном зале, и парящие в воздухе свечи, и причудливую поющую шляпу, и еду, волшебным образом очутившуюся на тарелках, и… — Ты справляешься с учебой в Хогвартсе? Голос Финеаса мгновенно вытащил ее из вороха воспоминаний, отчего Пенни растерялась. — С учебой? — переспросила она. — Да, насколько ты преуспеваешь на уроках? — Вроде того, с большинством дисциплин все идет хорошо. Вот только, — Пенни смущенно потупила взгляд, — с заклинаниями я пока не сильно дружу… — О, не беспокойся, это, видимо, наша семейная черта, — Финеас с добротой посмотрела на внучку. — Помню, сколько времени отец потратил на меня за лето после первого и второго года. Сколько я ни бился, у меня все не получалось проклятое «Акцио». Единственным, что прилетало ко мне, был очередной подзатыльник от отца, когда на пол летела новая ваза. Но он все-таки добился результата от бестолкового сына. Все-таки родственники иногда могут дать даже больше, чем самые лучшие преподаватели. — Наверное… — грустно пробубнила Пенни. Пока они с дедом многозначительно молчали, она вспоминала, как Барт хвасталась сегодня утром новом выученным бытовым заклинанием. Ничего сверхъестественного, оно просто заставляло аккуратно складываться одежду. Но в Хогвартсе о таком узнать было нельзя. Бытовые заклинания были своеобразной привилегией волшебных семей, членом которых Пенни не являлась. По крайней мере до этого дня. Если новоявленного странного деда можно было назвать семьей. Но его слова заставляли задуматься. — А как складываются отношения с однокурсниками? — поинтересовался Финеас. Пенни скривилась. Весьма безобидное вопросы, которые задавались для поддержания беседы, били ей под дых. Она что-то нечленораздельно промямлила, но Финеас, видимо, заметил, что затронул какие-то животрепещущие темы, и спокойно произнес: — Хотя кому до этого есть дело? После окончания школы о них можно будет забыть. Главное — не ввязываться в ненужные конфликты. А если кто-то все-таки проявляет неуважение, так сказать, то можно выучить несильное оборонительное заклинание, чтобы… Ах да, заклинания… — он осекся и снова замолчал. В какой-то момент Пенни показалось, что Финеас говорит все это нарочно. Каждый его монолог сводился к заклинаниям, в которых она не была сильна. Но если раньше она уповала на то, что, будучи из семьи маглов, не обладала правильными генами, то теперь оправдания у нее не было. — А вы, когда учились, во всем были лучше всех? — раздраженно спросила Пенни. — Говорю же, заклинания давались мне с большим трудом. Хотя знаешь, дело было не во мне. Финеас помедлил еще несколько минут, как будто бы раздумывая, говорить или нет, но, в конечном итоге сказал: — Палочка. У меня просто не было правильной палочки. — То есть способности волшебника зависят не только от него самого? — Конечно! Глаза Пенни загорелись, впервые она услышала, чтобы кто-то разделял ее мнение. Права она была, не поверив профессорам и Олливандеру. — Правда, теперь я понятия не имею, где бы она могла находиться. А из скольких передряг она меня вытаскивала, сколько поединков мы с ней одолели… — печально протянул Финеас. «Я знаю, где она!» — чуть не сорвалось с языка Пенни, но она вовремя одумалась. Хорошо, что она еще не успела растерять всю бдительность. Но несмотря на это, ей хотелось поговорить с дедушкой еще больше. Даже если он не был ее настоящим родственником, у него было что рассказать, у него была мудрость, которой он мог поделиться. Да он мог просто выслушать ее. Привыкшей держать все проблемы в себе Пенни порой так не хватало совета взрослого. Но не того взрослого, который бы, выслушав ее жалобы насчет школы, сказал «все будет хорошо, просто старайся», а того, кто бы предложил настоящее решение проблемы. Того, кто действительно знаком с волшебным миром. — А вот и я, — по ступенькам в беседку поднялась запыхавшаяся Кэрол, — прошу меня извинить, на кухне ни одного чистого стакана! Не успели помыть после обеда. — Тебя только за смертью посылать, — снисходительно отозвался Финеас, — хотя, еще годик другой, и она придет раньше тебя. — Вы еще в самом расцвете сил, Отец. Вот теперь и внучка будет вас посещать. Верно же, дорогуша? Пенни замешкалась с ответом, а Финеас взял из руки медсестры стакан и жестом показал ждать снаружи. — Не обязательно, — сказал он, обращаясь к Пенни. — Я имею в виду, не обязательно больше меня навещать. Я познакомился с внучкой. Мы, несмотря на некую неловкость, поболтали. Что еще нужно старику, который готов был всю оставшуюся жизнь провести в одиночестве? К тому же я вижу, что ты все еще сомневаешься в моих словах. Просто обними за меня Маргарет и твою маму. И ничего им не рассказывай, договорились? Пенни кивнула. — Спасибо. Огромное тебе спасибо, Пенелопа. Не отчаивайся из-за того, что что-то не получается в учебе. Может, просто ты еще не нашла то, в чем действительно хороша, или это просто не преподают в Хогвартсе. Тем более в нашем роду все волшебники были особенными. А теперь давай прощаться. — Прощаться? — неожиданно для самой себя удивилась Пенни. — Поезда не так часто ходят в этих краях, — с улыбкой покачал головой Финеас. — Если не поспешишь, пропустишь последний. Если хочешь, Кэрол проводит тебя. Отказавшись от предложения, Пенни поднялась со скамейки и поправила юбку. Подумав о том, как же стоит попрощаться с дедушкой, она неуверенно протянула ему руку и произнесла: — Приятно было с вами познакомиться. — И мне тоже, — Финеас с удовольствием пожал руку в ответ. — Прощай, Пенелопа. Будь здорова. — И вы тоже. До свидания. Когда фигура девочки скрылась из виду, старик встал и сурово посмотрел на Кэрол, которая все еще ждала у беседки. С его лица сползла приветливая улыбка, а брови нахмурились. Один движением он смахнул с плеча ворона и приказал ему: — Проследи, чтобы она не заблудилась. Затем Финеас выпрямился, расправил плечи и сделал несколько шагов таким уверенным шагом, что, казалось, он совсем забыл о трости в руках. Но по мере того, как он приближался к медсестре, хромота возвращалась. Дойдя до выхода из беседки, Финеас твердым голосом задал женщине вопрос: — Почему ты не предупредила меня о ее приходе? — Извините, Отец, я подумала, что появление внучки будет для вас приятным сюрпризом… — пролепетала Кэрол. — Думала она… «Думать» — не твоя сильная черта, Кэрол, не забывай об этом. — Извините… — Ты ведь знаешь, у меня слабое сердце, — стал оправдываться Финеас, заметив тень страха на лице медсестры, — такая поистине радостная новость могла обернуться для меня весьма плачевно. — Я сглупила, простите меня… Простите… В следующий раз такое не повторится. Финеас хотел еще что-то сказать в нарекание, но вместо этого в очередной раз глубоко вздохнул и погладил Кэрол по плечу. — Ты признаешь свою вину, и я прощаю тебя, — его голос зазвучал так же ласково, как до этого, в разговоре с Пенни. — Таков наш путь — прощать! Кэрол подняла на старика полные преданности глаза.***
Мчась на старой электричке до Лондона, Пенни, как обычно, думала о многом. После встречи с родным дедушкой, о которой она никогда и не мечтала, на душе остался странный осадок. Особенно от их прощания. Хотя Пенни зачем-то сказала «до свидания». Конечно, Финеас Сеймур сам акцентировал внимание на том, что больше не ждет встреч. Но «не ждет» и «не нуждается» — совсем разные глаголы. Этот пустой, грустный, старый дом в заброшенном местечке, эта обходительная медсестра Кэрол с ее приторно-сладким «дорогуша», эта заросшая беседка в самом укромном месте сада, где прятался Финеас от палящих солнечных лучей… Там не было плохо. И все-таки что-то в «Silent Lodge» неумолимо отталкивало Пенни. Ей не хотелось возвращаться туда. Но там оставался ее дедушка. Пенни вспоминала, с какой грустью на лице он говорил о потерянной семье, и ей хотелось пожалеть старика. Наверное, в следующий раз надо будет сказать «прощай». В следующий раз.