***
Уверив отца в абсолютной ненужности провожать ее дальше, Пенни попрощалась с ним и зашагала вдоль перрона. Сегодня на вокзале было как-то особенно людно. На платформах девять и десять стояли поезда и ждали часа своего отправления. Пробившись через толпу провожающих, Пенни поймала взглядом нужную стену, за которой прятался мир волшебников. Хотя она преодолевала этот путь не в первый раз, мысль о том, что она может сильно стукнуться о стену не покидала ее. Пенни сделала глубокий вдох, встала вместе с тележкой напротив стены и уже хотела побежать, как кто-то резко потянул ее за шарф назад. — Совсем голову потеряла?! — зашипела на Пенни статная пожилая женщина в пальто, отделанном черным мехом, и причудливой шляпе с широкими полями. — У нынешнего поколения нет ни капли ответственности. Неужели ты не видишь, что вокруг полно маглов? Думаешь, они настолько глупы, чтобы не заметить исчезновение в стене молодой особы, которая бежит сломя голову? — Извините, мадам… — испуганно пролепетала Пенни. — Я не подумала… — Оно и видно, — процедила женщина, поджав губы. — Твои родители что, не рассказали о элементарных правилах безопасности, которые нужно соблюдать, при переходе на платформу девять и три четверти? — Нет, мадам. Мои родители — маглы, мадам. — Тогда нужно было самой быть более ответственной и думать головой. Под строгим взглядом дамы в странной шляпе, из которой во все стороны торчали перья, Пенни почувствовала себя виновной во всех смертных грехах. Она опустила глаза в пол и начала бормотать какие-то неловкие извинения, пока над ней не сжалились. — Ну, полно, чем дольше мы стоим здесь, тем больше вероятность опоздать на поезд, — женщина укоризненно покачала головой. — Слушай внимательно. Разбегаются перед стеной только пугливые первокурсники. Для старшекурсников подобное — дурной тон. Сейчас ты спокойно подойдешь к стене, постоишь там несколько секунд, а потом незаметно толкнешь в нее тележку и пройдешь сама. Я понятно объяснила? — Да, — быстро кивнула Пенни. — Тогда вперед. И помни: я буду наблюдать за тобой отсюда. Хотя постой, пойдешь с моим внуком для верности. А вот и он. Не прошло и года, Невилл! — дама нахмурилась и грозно посмотрела Пенни за спину. — Надеюсь ты нашел свою дорожную сумку? — Да, да, бабушка, — за спиной Пенни послышался знакомый голос, — она лежала за скамейкой, у которой… — Я так и знала! Идут годы, а ты все не меняешься! Прошу, не утруждай меня глупыми отговорками, — увидев, что Невилл открыл рот, чтобы что-то сказать, его бабушка нахмурилась и поправила мех на воротнике. — Меньше слов — больше дела! Теперь постарайся не ударить в грязь лицом и покажи этой девочке, как правильно переместиться на платформу, с которой отправляется экспресс, на который вы оба не хотите опоздать. Не хотите же? Пенни с Невиллом замотали головами. Они даже не успели толком поприветствовать друг друга, а Августа Лонгботтом уже поставила их рядом, как воспитанников детского сада на экскурсии. — Ровным спокойным шагом, вперед! — скомандовала она и два солдатика практически маршируя, покатили свои тележки в сторону стены. — И спину ровнее, не горбитесь как вопросительные знаки! — Здравствуй, Пенелопа. Извини за бабушку. И это… Не оборачивайся пока, — еле слышно сказал Невилл, когда полпути было позади. — В мыслях не было. Все-таки я еще слишком молода, чтобы умирать, — прошептала в ответ Пенни. — И, да, привет, Невилл. Не ускоряя и не замедляя шаг, они приближались к стене. На секунду Пенни захотелось остановиться, но в ее воображении сразу всплыло недовольное лицо Миссис Лонгботтом. Поэтому она только слегка зажмурилась, и через секунду услышала свисток паровоза. Практически все ученики уже сели на поезд и махали из окон родителям, оставшимся на перроне. — Твоя бабушка, надеюсь, не будет преследовать нас всю дорогу до Хогвартса? — спросила Пенни и с опаской оглянулась на стену. — Моя спина не выдержит долгого нахождения в столь ровном состоянии. — Нет… — Невилл залился красной краской. — Она вообще обещала проводить только до вокзала. Но потом я перепутал платформы… И сумку еще оставил… Поэтому бабушка сказала, что не успокоится в этот раз, пока не будет уверена, что я точно попаду на поезд. Думаю, она и сейчас допускает вероятность, что я не успею запрыгнуть в вагон. Но из-за тебя сделала мне поблажку и не потащила за шиворот через стену. — Несладко тебе приходится, — заметила Пенни. — Ты, наверное, один из немногих, кто не радуется, когда родители говорят, что отправляют погостить на лето к бабушке. — Вообще-то я живу с ней, — тихо сказал Невилл и толкнул тележку вперед. — Как живешь? Я имею в виду, все время, целый год? — Пенни последовала за ним. — Да. — А почему не с родителями? — Я… Я не могу жить с родителями. Пенни резко остановила тележку, так что клетка с совой чуть не упала на каменный пол. Учитывая то, как неохотно, ответил Невилл, Пенни показалось, что тема родителей — одна из тех, о которой не стоило разговаривать с ним ни при каких обстоятельствах. А такое случается только в некоторых исключительных случаях. — Невилл, извини, — Пенни виновато посмотрела на мальчика, подбирая правильные слова. — Я не знала, что твои родители… То есть, я не хотела как-то задеть… — Ты неправильно поняла, — поспешил поправить ее тот, — мои родители живы. Просто есть некоторые причины, по которым мы не живем вместе… — Ясно. Нависла давящая тишина. Пенни в своем воображении билась головой о стену от того, какую неловкую ситуацию создал вопрос, который она задала без задней мысли. Теперь они вместе с Невиллом, не говоря ни слова, катили тележки вдоль поезда, глазами ища более-менее разгруженный вагон. Ускорить или замедлить шаг кому-то из них было глупо, а молча идти, ощущая послевкусие столь странного диалога, странно и неприятно. «Трой! Маллет! Моран!», — послышалось из окна одного купе. Невилл и Пенни вздрогнули и посмотрели в сторону доносящихся звуков. В ту же секунду со стороны купе к окну прильнул светловолосый парень с причудливой розеткой зеленого цвета, приколотой к свитеру. При виде Невилла его глаза загорелись, он широко улыбнулся, а потом забарабанил по стеклу. Затем из-за его спины показался парень повыше и потемнее и жестами показал на свободное место в купе. — У тебя, как я вижу, уже готова бронь, — слегка усмехнулась Пенни, наблюдая за этой картиной. — А, что? — переспросил Невилл, пытавшийся разобрать, что наперебой с розеткой пытается выкрикнуть Симус. — Я говорю, что тебя уже ждут, — пояснила Пенни. — Давай, не расстраивай бабушку и полезай поскорей в вагон, а то все ее старания будут тщетными. Быстро попрощавшись друг с другом, они разошлись.***
— Да где тебя носило? — Барт одним рывком втащила чемодан Пенни в купе. — Запрыгнула с последним гудком. Мы уже думали, что все, нужно искать новую соседку в комнату! — И какие пока подобрали кандидатуры? — спокойно произнесла Пенни, закрывая за собой дверь. — Что-то не вижу очереди из желающих заселиться в печально известную комнату. — Барт в шутку подошла к какой-то третьекурснице и, резко положив руку на плечо, так что то хрустнуло, заявила, что она будет жить с нами, если наша прошлая соседка не успеет на поезд, — сказала Ким и с укором посмотрела на подругу. — Та потеряла дар речи и стала бледнее, чем до этого. — Я не виновата в том, что у людей нет чувства юмора! — пожала плечами Барт. — И в том, что у них недостаток кальция в костях — тоже, — иронично добавила Пенни. Когда в начале вагона заскрипели колесики тележки со сладостями, Ким, величественно выпрямившись и гордо подняв нос, таинственным голосом заявила: — Девочки, у меня есть новость! Но торжественность момента была упущена, потому как нос ее зачесался и она несколько раз громко чихнула, отчего подруги, вежливо пожелав здоровья, тихо захихикали. — Точнее не новость, — поправила Ким сама себя, доставая платок, — а слух. Но очень реальный! В Англию привезли драконов! — Шутишь?! — вскрикнула Барт, выпучив от изумления глаза. — Никак нет. Папа на неделе проболтался маме. Родители доверяют друг другу, поэтому часто делятся трудностями с работы. Так вот, отец жаловался, что румыны как-то напортачили с драконьими паспортами, поэтому клетки задержали на границе на целые сутки. Весь таможенный отдел стоял на ушах! — Наверное как всегда — не сделали какую-нибудь прививку от бешенства, — усмехнулась Пенни, не осознавая масштабы новости. — Драконы — не какие-то там кошки или собаки, — оскорбленно заявила Ким. — К твоему сведению, их существованию присвоен гриф секретности, а немногочисленные особи живут в строго охраняемых заповедниках. Их не встретишь каждый день. Они как… Как… Как улыбка профессора Снейпа! — С этим ты загнула, в отличии от улыбки нашего декана драконы существуют, — с серьезным лицом сказал Барт. — А сколько их привезли? И зачем? — Никому не известно, — торжественно прошептала Ким. — А те, кому хоть что-то известно, тщательно это скрывают. Ясно одно — готовится что-то грандиозное! — Либо Хагрид все-таки будет мстить и приведет на урок в качестве примера существо, которое гарантированно сожрет Малфоя, — вставила Барт, и подруги разразились звонким смехом. И все-таки новость о появлении драконов в Англии стала не самой шокирующей за этот день. Она, несомненно, проигрывала назначению на должность преподавателя Защиты от Темных Искусств всем известного и, чего уж тут скрывать, достаточно пугающего мракоборца Аластора «Грозного Глаза» Грюма, столь эффектно появившегося в обеденном зале. Но и это событие можно было отправить на скамейку запасных после того, как Дамблдор громко и торжественно произнес: — С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трех Волшебников. Пока Пенни приводила в чувство поперхнувшуюся пудингом Барт, а ученики Хогвартса гудели, как рой пчел, директор рассказал о Турнире, который, наконец, решено было возродить в этом году усилиями министерств нескольких стран. Взглянув из-под очков-полумесяцев на взволнованных волшебников, Дамблдор добавил, что стать кандидатом на роль чемпиона могут только старшекурсники, чем вызвал неодобрение особо ярых желающих проявить себя. В чьих рядах оказалась и Барт, еще недавно чуть не распрощавшаяся с жизнью от потребления коварного десерта. -…Короче я считаю, что, если и возрождать Турнир, то таким, каким он был всегда. Без всех этих дурацких ограничений, — все еще возмущалась она, плетясь за подругами до гостиной факультета. — Это дискриминация какая-то! — А вот и нет, — возразила Ким. — Это элементарные правила безопасности. Слышала, что сказал директор? Задания трудные и опасные. — Может тогда и проводить не стоило? — настороженно спросила Пенни. — Есть много нетравмоопасных соревнований. Волшебные шахматы например, как не приду в столовую — обязательно кто-то в них играет. — «Ферзь на G5. Шах и мат, господа», — нарочито заунывным голосом протянула Барт. — Скукота! Турнир — вот настоящий способ узнать, кто лучше всех. Здесь тебе и зрелищные битвы и герои, остающиеся в истории на века. Почему его вообще отменили? — По-моему в последний раз сильно пострадали судья, когда состязание вышло из-под контроля, — задумчиво сказала Ким. Но, увидев испуганные глаза Пенни, добавила, — но откушенные пальцы и уши все-таки удалось нарастить!***
— Как думаешь, с ней все будет в порядке? — неуверенно произнесла Ким, взглянув на подругу. — Ну пока между Барт и безрассудствами стоим мы, вероятнее всего, — Пенни в последний раз оглянулась на дверь лазарета и глубоко вздохнула. Разочарованная до глубины души тем, что не может участвовать в турнире, Барт пыталась «проявить себя» на всех уроках. И не всегда в положительном ключе. Вот и на уходе за Магическими Существами она, завидев, что все пытаются касаться мерзких омаров только кончиками пальцев или вообще ветками, невозмутимо взяла в руку целую горсть и тут же получила несколько уколов от острых жал. Хотя Хагрид и уверял, что «это только детеныши, да и не опасные еще, наверное», Ким и Пенни потащили подругу в больничное крыло после того, как на сдвоенной паре по прорицаниям ее взгляд показался им еще более туманным, чем стекла профессора Трелони. Выйдя во внутренний двор девочки увидели уже до боли знакомую картину: Поттер и Малфой яростно кричали друг на друга, а за каждым из них стояла группа поддержки, готовая при малейшей необходимости вступить в бой. Уизли с Грейнджер и Крэбб с Гойлом соответственно. Приглядевшись Пенни заметила, что во время того, как Гарри уже развернулся, чтобы уйти, Драко вскинул руку вместе с палочкой. — Гарри, осторожно! — вырвался голос Пенни. Но они с Ким стояли слишком далеко, чтобы ее предупреждение было услышано. Хотя это не было так уж необходимо. Что-то громко бахнуло и Малфоя окутал столб дыма. А через секунду на его месте уже корчился какой-то зверек. — Ой! — от испуга икнула Ким и прикрыла рот руками. — Пенни, ты это видишь?! Потерявшая дар речи Пенни только кивнула и проводила взглядом «Грозного глаза» Грюма, который, хромая, подходил к участникам спора, держа перед собой палочку. — Он применил заклинание против ученика! — дрожащим голосом прошептала Ким, но замолчала, когда с ужасом увидела, как побежавший хорек, повинуясь движениям палочки нового профессора взмыл в воздух. — Немедленно разойдитесь! Пропустите! — через толпу глазеющих учеников пробиралась профессор МакГонагалл.***
Слухи о произошедшем в тот день во внутреннем дворе Хогвартса разлетелись по школе быстрее снитча, только подогревая интерес к новому преподавателю. О нем судачили на каждом углу, в том числе и в гостиной Слизерина. Вот только в отличии от гриффиндорцев, изнывающих от желания посетить урок ЗОТИ, волшебники с зелеными галстуками относились к мракоборцу не так положительно. Несмотря на то, что даже здесь находились те, кто на дух не переносил Малфоя, поступок Грюма находил одобрение у единиц. К тому же старшекурсники говорили, что профессор на уроках смотрит косо в сторону тех, у кого на мантии пришита эмблема со змеей. — Только подумала, что нормальный преподаватель, как на тебе… — пробурчала Барт, настроение которой не задалось с самого утра. — Опять этот чертов фаворитизм. Как будто мы козлы отпущения какие-то. Если все это из-за придурка Малфоя, то ему не жить. — Не думаю, что профессор стал судить факультет по одному человеку, — Ким тоже не была в восторге от предстоящего урока. — Тогда еще хуже: он просто заранее решил, что, раз большинство переловленных им темных волшебников со Слизерина, то можно начать ненавидеть «потенциальных» прямо сейчас. Бред! А знаете что? Да плевать, — Барт крепко сжала учебник. — Все равно не продержится и года. — Думаешь, его отравит Снейп? — поинтересовалась Пенни. — Периодически замечаю, как он сверлит его спину взглядом. — Хорошо бы, — с надеждой вздохнула Барт. Нарушая тишину стуком своей деревянной ноги Грюм вошел в класс. Приказав убрать учебники куда подальше, он проковылял к столу и сел. Грюм провел перекличку, глядя на отзывающихся учеников только механическим глазом, затем захлопнул журнал и кинул его на край стола. Методика преподавания мракоборца разительно отличалась от методики профессора Люпина, на уроках которого не возбранялся смех, а иногда даже звучали мелодии со старого патефона. Сейчас всем было понятно, что нарушитель порядка рискует… Было страшно предположить чем, но рискует точно. Поэтому боявшиеся пикнуть юные волшебники слушали каждое слово своего нового преподавателя. Грюм ясно выразил свое желание не тянуть кота за хвост и хриплым голосом огласил тему урока: «Непростительные заклинания». Пока некоторые ученики настороженно переглядывались, сомневаясь в соответствии заявленной темы пану, новый профессор ЗОТИ уже успел поднять с места Уизли и услышать первое заклинание, карающееся волшебным законодательством. Империо. Грюм небрежно открыл ящик стола и достал специально подготовленного паука. Не не секунду не сомневаясь он направил на него палочку и произнес непростительное заклинание. Пенни не было смешно еще тогда, когда паук беспомощно задрыгал конечностями в воздухе, повинуясь желанию палочки мракоборца. Когда же профессор, прикрикнув на учеников, едва не заставил членистоногое сначала утопиться, а потом выкинуться в окно, по ее спине прошелся холодок. Но овладевший ею страх сменился на негодование, когда Грюм буквально выдавил из сжавшегося и трясущегося Невилла следующее заклятие: Круциатус. Далее последовала его демонстрация. А когда по классу пронеслось громкое «Авада Кедавра» и паук замер навсегда, Пенни уже не замечала, как ее ногти впивались в ладони так сильно, что оставались заметные борозды, а полные откуда-то взявшейся злости глаза смотрели на Грюма. Она сама не понимала, почему была так зла и на кого. Возможно на профессора-мракоборца, который абсолютно точно был безумен. Это было несложно понять, учитывая, с какой хладнокровностью он издевался над живыми существами, и дело было не только в пауке. Не шевелящийся Невилл теперь сидел бледный как смерть. А возможно на некоторых однокурсников, смотрящих на Грюма с восхищением. Это теперь так будут проводиться их уроки? Да этот человек всегда нападал на темные силы, а не защищался от них. Как только Дамблдор мог… — А теперь вопрос на сообразительность, — прокряхтел Грюм и плюхнулся на стул, отхлебнув из железной фляжки. — Какое из этих заклинаний самое ужасное, а? Не надо шептаться, как мыши, просто встаньте и скажите! — Все они в равной степени ужасны, поэтому и считаются «непростительными», — сурово заметила Гермиона. — Мне интересно, что считаете вы, — отрезал мракоборец и завращал механическим глазом в поисках жертвы. - Вот ты, встань! Боковым зрением Пенни увидела, как встает сидевшая рядом и дрожащая как осиновый лист Ким. — Мне кажется, что… — начала она еле слышно. — Громче! — Авада Кедавра, — пискнула Ким и тут же села на место. — Ну еще бы, — послышался голос с задних парт, — мгновение и ты все — покойник. Грюм ухмыльнулся. — Резонно, но… Довольно посредственные выводы… — зрачок механического глаза прищурился. — Теперь твоя очередь. Да, да, ты. Та, что сидит и замышляет, как бы избавиться от того, кто посмел спросить ее дорогую подругу, — профессор ЗОТИ ухмыльнулся. Встретившись с ним взглядом, Пенни на мгновение окоченела, но собралась с силами и встала. — Скажи, какое заклинание… — хотел было повторить вопрос Грюм. — Империо, — неожиданно для самой себя перебила его Пенни, а затем на одном дыхании продолжила, — с его помощью можно сделать ужасные вещи. — И какие же, — как бы с заинтересованностью спросил мракоборец. — Пытать. — Так для этого есть Круциатус, разве не так? — Пытать не в физическом плане, — Пенни уставилась на одной ей ведомую точку в парте. — В этом заклинании самое ужасное то, что с его помощью можно заставить делать самые ужасные вещи самых честных людей… Которые никогда не смогут простить себе этого. Например заставить убить дорогих им людей. А затем оставить на съедение собственному горю и совести. С этим невозможно смириться. Это действительно… страшно. Сказав последнюю фразу, Пенни под пристальным взглядом профессора и однокурсников села.***
Когда перед ужином Пенни, Ким и Барт вышли в общую гостиную Слизерина, у лестницы их встретила одна из старшекурсниц. — Вот, подпишите, если хотите, — она протянула девочкам длинный свиток и перо. — Мы собираем подписи. — По какому это поводу, — поинтересовалась Барт, взяв в руки свиток. — Вообще-то там все написано, — высокомерно заметила слизеринка. — Мы написали петицию, в которой просим немедленно убрать Аластора Грюма с должности преподавателя Защиты от Темных Искусств. Собрав максимальное количество подписей, наш староста передаст эту бумагу в родительский комитет школы. А там уже решат, насколько правомерно все то, что происходит на занятиях. И вне их. Не говоря ни слова, Ким взяла перо и поставила роспись. То же самое сделала, пожав плечами, и Барт. Пенни же с потянулась за свитком, но на полпути остановилась и вопросительно взглянула на старшеклассницу. — Если хочешь подписывать — подписывай, — раздраженно вздохнула та. — Сейчас важен каждый голос. Этим поступком ученики Слизерина только усерднее капнули яму под собой. Грюм никуда не делся. Судя по всему ему сделали только небольшой выговор. Но теперь, едва заметив ковыляющую фигуру в противоположном конце коридора, слизеринцы пускались наутек.***
Близился октябрь. Месяц, когда в Хогвартс должны были прибыть делегации из школ, принимавших участие в Турнире Трех Волшебников. И пока все с интересом обсуждали возможные кандидатуры участников из Хогвартса, Пенни улучила момент, оторвалась от подруг и, осторожно оглядываясь по сторонам, пошла в совиную башню. Там на одной из свободных жердочек ее уже ждал величественный ворон с блестящими черными крыльями и запиской, привязанной к одной из ног.