Темное пророчество

Us (Original Mix) - Movement 1997г. Каминный зал, украшенный дорогими шкурами диких животных, в сумраке горячих настенных факелов, выглядел достаточно уютно, несмотря на общую цветовую гамму в серо-черных тонах. Это был любимый зал Пэнси, в котором Нотт всегда принимал ее у себя. Ведь она частенько к нему заходила в поисках утешения от больной любви и страданий, которые Драко неосознанно ей причинял. – Он снова ушел с этой Сирин, Тео, – глухо произнесла Пэнси, держа стакан на весу, пока парень наливал ей красное сухое. Она сидела в глубоком кресле около камина, смотря в огонь, поджав ноги под себя. Слезы наворачивались на глаза, и она боялась моргнуть, ибо они ручьем падут на белую шелковую блузку. – Он проводит с ней больше ночей, чем со мной. Он никогда не остается у меня ночевать, а с ней он все ночи напролет… – С чего ты взяла, Пэнс? Может у них есть какие-то дела, – попытался утешить Нотт, но не слишком старательно. – Какие могут быть дела всю ночь напролет, Тео, с ума сошел, – грубовато отозвалась девушка в своей дерзкой манере и Нотт чуть усмехнулся. Даже будучи подавленной она оставалась собой. Тео вальяжно расположился на противоположном кресле со стаканом огневиски в руке. Он окинул её взглядом: подавленная, с большими, ярко накрашенными глазами на мокром месте, ее пухлая нижняя губа была по-детски выпячена и немного подрагивала, будто вот-вот она готова была разрыдаться, но держалась. И что-то нежное затрепетало в груди у парня, а в животе свело узлом – как она нравилась ему: нежная, хрупкая куколка с дерзким характером. – Ну, всякие, Пэнс, мы тоже часто уходим на разведку, более того, сутками не появляемся дома, – ответил он, потягивая огневиски. – Да, но… – она замолкла, мельком взглянув на Нотта и снова отвернулась к камину. Глубоко вздохнула. – Я не могу по-другому реагировать. Мне плевать на шлюх, что вы там трахаете, но эта одна и та же постоянно, из ночи в ночь! – в ее голосе послышались нотки злости, смешанной с обидой. – Просто ты ему менее важна, чем… Он сам, Пэнс. Девушка резко зыркнула на него. Он посмел так откровенно высказать ту мысль, что крутилась на задворках сознания, но она всячески избегала ее озвучивать даже у себя в голове. – Я важна ему, Тео, – то ли для него, то ли больше убедить себя отозвалась Паркинсон звонким голосом. – А может… – Тео вдруг поднялся и, преодолев расстояние между ними в два шага, опустился на колени перед ней, – есть кто-то, кому ты… по-настоящему дорога? Он протянул левую руку к ее прелестному личику и большим пальцем руки мягко провел по щеке, переходя на пухлую нижнюю губу, что всегда его так возбуждала. Странно, но с ней он не хотел жестокости или насилия, ему не было интересно ее сломать или помучить. От нее он хотел взаимности. Парень поднял на нее взгляд, а Пэнси, будто зачарованная, прерывисто задышала, смущенная, смятенная. Она не ожидала таких откровенных действий от того, кто столько времени оставался ей близким другом, поддержкой. Он знал об ее отношении к Драко и всегда оставался в стороне… Но что он делал сейчас? Зачем? Позже, вспоминая, Пэнси не могла вспомнить тот самый момент, когда жесткие губы Нотта накрыли ее собственные, и она ощутила терпкий вкус крепкого, нелюбимого ею, алкоголя, но этот поцелуй, его внимание, забота, будто она одна такая во Вселенной, были как спасительный круг в ее утопающем состоянии низкой самооценки и ничтожества из-за того, что всего один человек, который был ей нужен, своим равнодушием ранил хлеще ножа в сердце. Позже, Пэнси с отчаянным ощущением непоправимости содеянного вспоминала, что натворила, отдавшись порыву близости с человеком, который, оказывается, любил её, но которого не любила она. Позже, Пэнси долго думала, почему она так и не смогла выбрать Тео, даже зная, как он ее боготворит. Просто потому что есть тот человек, и есть не тот, и в этом вся ирония любви. Но она всеми способами пыталась добиться любви того человека. *** Слава Мерлину, на столе оказалась обычная вода в прозрачном кувшине с лимоном. Быстрым движением налив в пустой стакан воды, Гермиона выпила залпом и вдруг почувствовала необъяснимую дрожь, пробежавшую по ее обнаженной спине. Она повела плечом, будто стряхивая с себя это эфемерное прикосновение, но ощущение не пропало и, охваченная недоумением и интересом, обернулась. Малфой, будь он проклят. Стоял так невообразимо, вопиюще близко, буквально в паре шагов, нависая над ней, и в нос ей проник строгий запах древесного перца и герани. Такой необычный, специфический, ни с чем не перепутаешь. В своей неизменной классической белой рубашке с расстегнутыми тремя верхними пуговицами, он выглядел так расслабленно опасно, и смотрел так пронзительно своими светлыми глазами, будто два луча, пронизывающие ее до самых костей, и во взгляде было что-то неведомое Гермионе, интригующее, пугающее. Недоумение сменилось возмущением и злостью. Это все из-за него. Он виноват в том, что после убийства Дамблдора и Гарри все пошло под откос, а теперь и весь ее отряд уничтожен, а она здесь, изнасилована и раздавлена, пребывает в качестве шлюхи-пленницы. С его легкой руки произошли все самые ужасные события в ее жизни, и сейчас она ненавидела его всей душой, намного сильнее, чем самого Лорда. Она высокомерно вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза также, как он, будто принимая вызов этого негласного поединка, но вдруг его каменное, ничего не выражавшее лицо расслабилось и губы искривились в усмешке. – А где Нотт? – спросил он ее, не отводя взгляда. – Плевать я хотела, где твой Нотт, – резко ответила девушка и тут же мысленно одернула себя. Она же обещала себе попробовать другую тактику. Но было уже поздно. – О, да ладно, Грейнджер! – громко воскликнул Блейз из-за стола, обернувшись. Вслед за ним обернулись и другие мужчины, сидящие за столом. Гермиона узнала Крэбба-младшего, Пожирателя, который схватил ее и еще двое неизвестных ей крепких, молодых парней. Все опьяневшими глазами смотрели на нее, а взгляды липкие и мерзкие. Драко засунул руки в карманы, продолжая наблюдать за ее испуганной, дерганной реакцией. Надо признать, он с трудом отошел от собственного ошеломления, узнав в очаровавшей его незнакомке Грейнджер, но как только Гермиона открыла рот, его наваждение стало проходить. Блейз встал из-за стола и направился в их сторону, вальяжно держа стакан с алкоголем в руке. – О-о, ну и вырядил тебя Нотт! – Забини уже изрядно напился и вел себя откровенно развязно. Его белая рубашка полностью расстегнута, а движения были хаотичными, несобранными. Он окинул Гермиону плотоядным взглядом, от которого девушке стало тошно. – Он мне сегодня рассказывал, как изрядно повеселился с ней, – подхватил Драко, не отводя взгляда от Гермионы. – Говорил, хоть и бешеная, как сука, зато с чертовски узкой щелью. Ему нужно было восстановить субординацию между ними для себя. Но что-то противное по отношению к себе шевельнулось у него в душе, смотря на хрупкую, очаровательную девушку, которую он в порыве гнева отдал известному в своих кругах садисту. Конечно, она убила его близкого друга, но Драко, остыв от горячки, обдумывал ситуацию. Он не был глупцом, чтобы не понять ее действия: она видела летящий луч смерти в ее друга (только ли?), и тут же отомстила за него. И Малфой знал – он поступил бы также. Только этим пониманием не вернешь Гойла, как и ее друзей. Гермиона вмиг покраснела, ее сильнее бросило в жар, потом побледнела от невиданного ранее унижения. Он издевался над ней, позорил, оскорблял. После той травмы, что нанес Нотт, ей приходилось испытывать на себе еще и унизительное обращение от этого демона. Драко протянул к ней руку и нежным движением провел вдоль плеча, поднимаясь к шее. С момента, как он стал вампиром, острота его чувств усилилась, и эта одна из причин, по которой Малфой так любил секс. Он позволял ему раствориться в ощущениях, забыв про реальность. И он брал ту, что хотел. Он провел большим пальцем по скуле, на которой бледнел шрам от вчерашнего удара и Малфой прекрасно понял, откуда тот взялся. Грейнджер не могла просто так дать себя изнасиловать. Драко с интересом разглядывал ее. Она была поразительно хороша собой, он не помнил ее такой. – А кожа нежная, бархатистая… Да, видит Мерлин, я погорячился, отдав тебя Нотту. Может, стоило приберечь ее для себя? – обратился Драко к Забини, продолжая взглядом следить за своими движениями, на ее скулы, губы, волосы, и в конце – в глаза. Карие, большие от испытываемого стресса. Девушка вдруг замерла под прикосновениями Малфоя, чувствуя себя загнанной в угол. Его касания не были грубыми, но страх мужского желания отозвался паническим ужасом, и Гермиона резко отпрянула, отступив назад на шаг. Ей стало страшно, она поняла, что пропала именно в тот момент, когда осознала этот огонь желания в глазах Малфоя. Все смотрели на нее с отвратительным скользким намеком, но только он так, что не было сомнений – он возьмет её. Не хватало ей еще одного изнасилования! Нет, нет, она этого больше не вынесет! Гермиона резко развернулась и почти побежала на другой конец комнаты, желая спрятаться. На секунду ей стало плевать как это выглядело, ею овладел просто человеческий, девичий страх очередного насилия. И как странно и одновременно прекрасно, что ее никто не схватил, не пытался остановить, лишь мужской издевательский смех вдогонку, ведь тут некуда бежать. И плевать, она была рада избавиться хоть на минуту от этого ужасного общества. – Фиу, - присвистнул Блейз, делая глоток алкоголя, – а Нотт как знал кого выбирать. Как он разглядел под теми обносками такую фигурку? Драко продолжал смотреть вслед Гермионе, а перед глазами этот фантастический вырез на спине и этот вид… Он почувствовал, как желание обладать ею усилилось, а Забини только подлил масла в огонь его размышлений. Что ж, Нотт неплохо уже с ней развлекся, разве нет? Почему бы не развлечься и ему? – Так где, собственно, Нотт? – повинуясь мыслям, задал вопрос Драко, и поставил пустой стакан огневиски на стол, чтобы налить еще. – Да здесь я, в чем дело? – отозвался Теодор, подходя к друзьям. Он взял целую бутылку огневиски и сделал несколько больших глотков. Ситуации с Пэнси наедине никогда не оставляли его спокойным, и он чувствовал, что снова подавлен от очередного отказа и равнодушия Паркинсон. Он не собирался сдаваться, но неприятный осадок оставался. – Грейнджер где? Видели? – Убежала сопли вытирать. Сильно ты к ней приложился, раз девчонка до сих пор отойти не может, вон как реагирует. Может ей зелья для расслабона подлить? – хохотнул Забини. Желваки на лице Тео заиграли бликами от факелов и лицо его приобрело ожесточенное выражение: – Нет, она нужна мне в трезвом уме. Грейнджер – его новая игрушка – жалкий суррогат того, что ему действительно было надо. Пэнси… Как же она стремилась попасть в эту комнату к Драко! А как только увидела его, Тео… Как будто между ними ничего не было, и он лишь жалкий наргл, раздражающий комар для нее. Zack Hemsey - See what I've become Нотт бросил взгляд на блондина. Что такого было в Малфое, чего не было в нем? Обида, непонимание захватили его нутро, а алкоголь возвел в степень негативный фон. Блондинистые волосы? Положение командира отряда? Фамилия? Вампиризм?.. Его глаза потемнели от скрытой злобы, чуть заметно сузились, и он скрыл свой взгляд в бокале огневиски. – Тео, – позвал его объект размышлений, – я возьму ее себе. Ты же не против? – вопрос исключительно риторический. Не против? Не против?! – Чем тебя не устраивают другие шлюхи? Или Пэнси? – недоуменный вопрос вырвался у Нотта и он неосознанно всплеснул руками. Он действительно не понимал Драко, когда за ним бегала по уши влюбленная такая девушка, тот регулярно искал утешение в чужих объятиях. Драко усмехнулся, сделав глоток огневиски. Все его мысли уже занимала Грейнджер в этом чертовски соблазнительном платье с ее распущенными длинными волосами. Он уже представлял, как прижмет ее к своему телу, проводя рукой по бедру, заставляя стонать от удовольствия. Да, безусловно, он заставит ее стонать. Драко не любил насилия в постели, слишком много жестокости было в его жизни, чтобы еще переносить его и в плотские удовольствия. Он сам был олицетворением насилия как источник его собственной жизни и стремился снизить его градус, в отличие от Нотта. – Тео, вопрос не стоит в том, кто меня не устраивает, я просто хочу ее, и менее дорогой Пэнси для меня не становится, – ответил Драко. – Я заберу ее после вечера, – добавил он и пошел обратно к столу, не дожидаясь ответа, потому что знал – все знали – Малфой просто поставил Нотта перед фактом. Ведь он командир, и ему никто не смел перечить. Особенно что касалось каких-то шлюх. – Тэнк! – громко позвал он домового эльфа и тот тут же появился рядом. – Отправь мисс Грейнджер ко мне в комнату, пусть дожидается там. – Да, господин, – отвесив поклон, домовик исчез. Теодор сделал глубокий вдох и верхняя губа его дрогнула – легкое проявление сдерживаемых эмоций. Праведная злость охватила его. Малфой… всегда во всем первый, всегда во всем лучший: лучшая девушка, лучший замок, лучшая должность, лучшие шлюхи. Нотт же… Всегда второй. Второй. Осознание этого топором по сердцу рубануло. Разрубило так, что в грудине закровило, а боль разошлась к периферии, отдаваясь тупым ударом в печени. Праведная злость завладела им от несправедливости сложившейся ситуации. Руки его затряслись, комок подкатил к горлу. Что с этой жизнью не так: одним достается все самое лучшее, сочное, а другим – только ошметки со стола? А стоит завладеть чем-то более или менее интересным – жизнь, будто насмехаясь, отбирает и отдает первому. Второй. Это мерзкое слово разливалось отвратительным, тошнотворным дегтем во рту. А осознание собственной второсортности – омерзением к... нет, не к себе. К первому. Тому, кто вальяжно сидел за столом, окруженный верными шестерками. Тому, кто стоял у него на пути к желаемому. Теодор часто и прерывисто задышал. Блейз и остальные ушли вслед за Драко. Чертовы шестерки… С громким стуком поставив пустой стакан на стол, Нотт размашистым шагом развернулся и вышел из комнаты. Малфой, сам того не подозревая, только что нажал на спусковой крючок и уничтожил последние капли терпения Теодора. Потому что он больше не хотел быть вторым. *** Lana Del Rey - Gods & Monsters Гермиона рванула к дальнему углу комнаты, в котором практически не было свечей. Она пробегала мимо диванов, на которых мужчины трахали молодых пленниц, стараясь даже не смотреть, потому что и так была смущена, унижена до предела и наконец увидела деревянную, узкую дверь. Не веря собственному счастью, она тут же направилась к ней и к ее радости, та была не заперта. Быстрым движением распахнув ее, Гермиона вышла из этого притона подальше от этих змей. Это оказался чулан: узкое помещение с каменными, необработанными стенами, с различными приспособлениями для уборки, но совершенно без окон и дверей, полная темнота. Но Гермиона не боялась темноты, она боялась тех, кто находился по ту сторону двери. Прохлада от камня успокаивала разгоряченное тело. Прижавшись лицом к холодной стене, она дрожала и тихо постанывала сквозь зубы от страха и безмерного унижения. Ее ужаснейшим образом изнасиловали, и об этом знали все вокруг, еще и смели потешаться. Она снова была будто в трансе, и ей хотелось плакать, но слез не было. Только колющее чувство в грудине и сухие глазницы. Как же на нее смотрел Малфой! О, Мерлин, это было ужасно. В его взгляде не было той маниакальной жестокости, что была в Нотте, но была скрытая опасность, предупреждающая. А что, если Малфой все же захочет ее взять? Изнасиловать также, как это сделал Теодор? От этих мыслей чувство безысходности и собственного бессилия только сильнее захлестнуло ее и Гермиона, будучи уже в отчаянии, стукнула кулачком по стене и застонала вслух. Громко, надрывно. Без слез. Еще больше злясь, что нет даже их, чертовых соленых слез, которые хоть немного помогали ослабить тугой узел боли в грудине. Музыка громко играла в комнате и ее никто не слышал. Она прислонилась обнаженной спиной к холодной каменной кладке и съехала вниз, чувствуя, как острые углы камня царапают спину, но она этого не замечала. Гермиона не знала, сколько просидела в закрытом чулане, но выходить оттуда она сама не собиралась, в глупой надежде, что, может, о ней все же забыли. Но спустя какое-то время раздался громкий хлопок трансгрессии и в чулане появился домовой эльф. – Мисс Грейнджер? – официально, почти деловито и сухо осведомился он. – Нет, – с ходу ответила Гермиона, понимая, к чему здесь эльф. Ведь в особняке Нотта за ней точно также приходила Дора… – Мисс Грейнджер, – уже утвердительно сказал домовик, игнорируя ее ответ, – мистер Малфой приказал привести вас к нему в комнату. И мир перевернулся. Время застыло, а легкие отказались работать – она забыла, как дышать. Ее бросило в жар, она физически чувствовала, что лицо запылало. Теперь они собирались насиловать ее по кругу. И не было больше моральных сил выносить это, она долго ходила на грани, всем нутром желая продолжать жить, выбраться из плена, освободиться, но сейчас, ей казалось, не было просвета в тьме, и она одна во всем мире. Она в отчаянии стала умолять домовика: – Пожалуйста, помоги мне, не отводи к Малфою, он изнасилует меня, убьет меня! – умоляла Гермиона задыхающимся голосом. Голосом, испуганной очередного насилия, девушки. Но домовик, как и следовало ожидать, остался глух к мольбам пленницы, и не удостоил ее ответом, схватил за руку и трансгрессировал в хозяйскую комнату. С болезненным криком Гермиона упала на колени в центре комнаты на пушистый белый ковер. Но кричала она не от физической боли. Она подняла голову и огляделась. Комната была небольшая, но уютная, обставленная в черно-серебристых тонах. Шикарно, дорого, аристократично. Широкая кровать с мягким изголовьем и металлической фигурной окантовкой, резные, из черного дерева колонны и серебристая ткань балдахина, большой, старинный сундук у подножия кровати, а слева от кровати – закрытое широкое окно с тяжелыми темными портьерами; камин у правой стены из белого камня, покрытого серебристым напылением, а над камином – большой портрет Лорда Драко Малфоя. Несмотря на молодой возраст, там он выглядел в разы старше, и опасный взгляд художник передал идеально. У левой стены оказалось две двери. Гермиона встала на ноги, поправила платье и бросилась к окну, ведь она понятия не имела какой этаж. Вздох разочарования вырвался у девушки, когда она поняла, что находится высоко над землей, вероятнее всего, третий этаж. Она направилась к первой от окна двери, за ней оказалась ванная комната. Богато украшенная настенными фресками и мозаикой в том же черно-серебристом стиле, широкая ванна. Девушка забежала туда в поисках чего-то, что могло бы ей хоть как-то помочь, осмотрела все шкафчики, но не защищаться же зубной щеткой? Выйдя оттуда, она пошла в другую комнату – это была гардеробная. О, черт возьми, пресловутая классика… И тот самый, перцово-древесный, его запах разносился по всей комнате. Ей не хотелось рыться в вещах Малфоя, и делать она этого не стала, но… Вдруг здесь есть потайные шкафчики или двери? Насколько она знала, во всех старинных особняках, и тем более таких замках, подобными вещами не пренебрегали. Даже в доме у Сириуса были потайные комнаты. Но обыскивая ящики, раздвигая костюмы, ничего она не нашла и в злости смела все наручные часы, что стояли аккуратно на одной из полок, со злорадным удовольствием наблюдая за бардаком в этом идеально аккуратном, идеально чистом месте. И произошло неожиданное – в стене, что казалась совершенно плоской без выступов, открылся ящик и Гермиона поспешила в него заглянуть. Не веря своей удаче, она достала оттуда волшебную палочку и сердце ее затрепетало от лучика надежды, промелькнувшего в груди. Она тут же сняла обувь и босиком бросилась к двери, открыла ее простым заклинанием и выскользнула в коридор, крадясь вдоль стены, в надежде добраться до лестницы. Она прошла уже несколько дверей как услышала чьи-то шаги, эхом отдающиеся в пустынном коридоре. Сердце, что колотилось с бешеной скоростью, вдруг замерло, и сама она перестала дышать, а потом с удвоенной силой начало биться и она подумала, что такой стук могут даже услышать. Нащупав рукой ручку двери, Гермиона молилась, чтобы она оказалась открыта и молитвы ее были услышаны. Буквально ввалившись в комнату, она запоздало подумала, что это могла быть и жилая комната, но это оказалась не комната, а открытая веранда, открывающая неописуемой красоты вид на звездное небо в ночи. И не будь она сейчас беглянкой – залюбовалась бы. Но голова ее была забита лишь способом сбежать. Возможно, это уже мог быть Малфой, поэтому девушка спешила, как бы он ее не хватился и быстро не нашел. Она бросила взгляд налево и увидела стоящие в ряд разного рода метлы. То, что пришло ей в голову – сильно не понравилось, но разве был другой выход выбраться с третьего этажа замка? Драко сидел за столом и играл в карты с друзьями, периодически поглядывая на часы, чтобы можно было уйти, не вызвав подозрений. Не то, чтобы его сильно волновало, что они подумают, просто это было бы… Слишком. А чего именно слишком – он объяснить сам себе не мог. Эта хрупкая, воинственная девчонка его очаровала и мысли о ее теле не давали ему покоя. Он гадал, наверняка ее темперамент раскроется также и в постели? Он предвкушал. Не в силах уже ждать, чувствуя себя чертовски эмоционально закрученным, он попрощался с друзьями ближе к полуночи и вышел из комнаты. Еще, где-то на задворках сознания, он подумал о том, что странно, что Пэнси его больше не искала. Обычно в ее стиле пытаться помириться, предварительно дав ему остыть. Но он не стал уделять этому внимание сейчас, будучи в предвкушении. *** Extreme ways (Jason Bourne) О, Мерлин, как же она ненавидела летать! Что уж там, она совершенно не умела, но отчаяние поистине творит чудеса и Гермиона пролетела целых пять метров, не вписавшись в дерево исключительно благодаря вовремя наколдованной Вингардиум Левиоса. Западное крыло, в котором находилась веранда, выходило аккурат в сторону леса и это еще одна благодать, которой Гермиона успела порадоваться. Бросив метлу, мысленно поблагодарив ее за помощь в побеге, она бежала в чащу леса, что было сил. Платье мешало размашистым шагам, и она высоко подняла его, держа в руке, побежала. Хвойные иглы впивались в ступни, сухие ветки царапали ноги, кустистые растения будто нарочно били по лицу, пытаясь остановить, но девушка не останавливалась. Бежала, охваченная паникой, не оглядываясь. Темная ночь швыряла в лицо свежий ветер и в какой-то момент он показался ей запахом свободы. Сердце билось в неустанном ритме, оно ликовало. Девушка добежала до небольшой, достаточно узкой речки. Воды ее громко бурлили, создавая пену и завороты на выступающих камнях, темная вода не позволяла видеть дно, насколько глубоко в ней или мелко, но подгоняемая страхом, всего лишь на миг остановившись, она тут же вступила в холодную воду. То, что могло ожидать ее там, в воде, было ничто по сравнению с тем, что она оставила позади. Приподняв платье до бедер, вступила на мокрые, скользкие камни на дне речки и быстрым, насколько позволяла ситуация, шагом, стала идти. Река все сильнее углублялась, а дно из каменного постепенно превращалось в илистое. От ледяной воды застучали зубы, но она усилием стискивала челюсти, продолжала идти. Ноги стали утопать в мягкой почве реки, каждый шаг стал даваться все труднее, а стопы – погружаться глубже и вот ее ноги уже по колено в мягком, илистом дне. Дернув ногу наверх, Гермиона вдруг ощутила, что ей не хватает сил достать ее со дна и трясина засасывает ее в свои объятия. Охваченная паникой, она сильнее дернула правой ногой, но лишь сильнее утопала. Вода уже доходила до пояса, она почти по колено в речной топи и Гермиона стала оглядываться в поисках спасительных действий. Люмос зажигать нельзя – ее могут увидеть, но за что зацепиться? И как? Ничего не видно. Паника все сильнее охватывала девушку. – Экспеллиармус! – раздался твердый голос с берега, и палочка выскользнула из рук Гермионы и тут же четко легла в ладонь ее преследователя. Отчаянный вздох разочарования вырвался из груди Гермионы, и она увидела его, сливающегося с сумраком в ночной тьме, но белый торс и волосы выдают личность. Она еще отчаяннее, лихорадочнее задергала ногами, пытаясь удержать равновесие руками, но стала лишь сильнее утопать в трясине и упала в воду. Тут же резко вскочив, продолжила попытки выбраться. Вся мокрая, в облипшем платье, с распущенными, мокрыми волосами, липнущими к лицу… Он, сложив руки на груди, молча смотрел за ее безуспешными попытками выбраться, а она с ужасом оглядывалась на него. Он не предпринимал никаких действий. Неужели он будет просто так смотреть на то, как она тонет? Конечно, они враги, но так хладнокровно реагировать на ее отчаянные попытки выжить?! О, Мерлин, какой кошмарный человек! Страх смерти охватил все ее существо и, наверное, не будь она гордой бывшей гриффиндоркой, молила бы о помощи хоть лесного чудовища, но она не произнесла ни звука в его сторону. Но и не бросая попыток выбраться самой, хотя было очевидно – это невозможно. Он был зол на нее. Он приказал домовику отправить ее дожидаться в спальню, чтобы никто не мог больше ее тронуть. Сам в неистовом предвкушении ждал часа, охваченный томлением, и вот он пришел и увидел лишь несусветный бардак в собственной гардеробной и, черт побери, украденную его личную палочку, а самой Грейнджер нет. Видит Мерлин, ей помогали высшие силы, иначе как можно было так невзначай найти его потайной ящик, в котором он прятал то, что было опасным обнаружить даже для Драко? У него было две палочки: одна для авроратских дел, которую могли в любой момент проверить, и другая, которой он стирал память и скрывал воспоминания. Моментально проштудировав коридор и комнаты, он вышел на веранду и заметил, что одной из метел нет. Одним прыжком спустившись на землю, ему даже не пришлось включать свои инстинкты и обострённый нюх: при попытке к бегству она чуть не врезалась в дерево, бросила там же метлу, а сама бежала по лесу, ломая ветки как разъярённый тур – идти по ее следу не составило труда. И сейчас, с холодным расчетом он наблюдал, как девушка барахталась в воде, зная, что тонет. И вот она уже почти по шею в илистом дне, и крик безысходности, бессилия, отчаяния разнесся далеко на километры леса. Она должна была понять, что убегать – плохая идея. Пусть вкусит сполна страх и ужас того, что ее ожидает в окрестностях Мэнора. Видя, что Гермиона начала уже захлебываться, Драко подошел к ближайшему дереву, легко оторвал толстую ветку и, войдя в воду до места, где кончаются камни и начинается топь, протянул ей спасительную палку. Охваченная предсмертной паникой, Гермиона тут же схватила ее и почувствовала, как быстро болотистое дно отпускает ее из своих зыбучих клешней, и радость спасения накрывала ее, где-то на задворках сознания отмечая, что он для такого жилистого мужчины очень силен. Но эта радость была недолгой. Ровно до момента, пока руки стальной хваткой не схватили ее за плечи. Гермиона почувствовала себя прижатой к твердому торсу и ощутила этот запах. Перцово-древесный, так быстро ставший ненавистным, запах. Запах ее плена. Гермиона снова закричала, что было сил, вопила, как сумасшедшая, лягалась ногами, пытаясь вырваться, но Малфой лишь молниеносно развернул ее к себе, продолжая держать за плечи. – Либо ты сама сейчас закроешь рот, – твердо, на повышенных тонах сказал он, – либо я заткну тебя. Ему, порядком, надоели ее крики, но он так остро чувствовал ее почти осязаемый страх, что пугать ее еще больше уже не было смысла. Кажется, она достаточно натерпелась. Она вдруг замолчала, тяжело дыша, смотрела на него огромными глазами. Глазами страха, паники и ужаса. Так смотрят на него звери в миг перед его укусом. И ему от ее страха стало тошно. Он отпустил Гермиону и отошел на шаг, скрестив руки на груди. Она обхватила себя за плечи и опустила голову, приходя в себя от только что пережитого. Она чуть не захлебнулась, но ее спасли. И поймали. Спасли, поймали, чтобы снова сделать пленницей. Сейчас, пережив миг, в котором была на волосок от смерти, она вновь подумала, что лучше бы дала себе умереть. Но инстинкт самосохранения, что так силен в каждом человеке и особенно в гриффиндорце, с его огнем в сердце и тягой к жизни, побудил ее схватиться за спасительную ветку. Благодарить его? Как? И зачем? И за что? Она не могла. Все равно нужно бежать, нужно пробовать, и в следующий раз, лучше позволить себе умереть, чем быть схваченной. She wants revenge - Tear you apart Драко окинул ее взглядом. Белое длинное платье насквозь промокло и вызывающе прилипло к телу, практически не оставляя места для фантазии. Ее затвердевшие небольшие соски темными горошинами выделялись на фоне упругих полушарий груди, изящная талия, с прорисовывающимися линиями плоского живота, косых мышц и ребер, округлые бедра, а ниже… Драко опустил взгляд и увидел, как тонкая ткань промокшего платья явственно вырисовывает очертания сокровенного женского естества. Парень ощутил естественное напряжение ниже пояса и завороженно склонил голову набок, прекрасно осознавая, что утолить желание своего тела ему с ней сейчас не удастся, а он уже и забыл каково это, когда девушка, которую он захотел, недоступна. Гермиона тряхнула головой, откидывая волосы за спину. Ей было не до того, как она выглядит. После холодной воды начало знобить, она покрылась мурашками и почувствовала, как зубы сами начали стучать друг об друга. Усилием воли стискивая их, она посмотрела на парня перед собой и снова увидела в нем этот огонь желания. У нее больше не было палочки, но отчаяние затмило голос разума, и она рванула вдоль реки что было сил. Ей показалось очень быстро, но не прошло и пары секунд, как Малфой ее настиг. Как? – Ты серьезно думала, что это сработает? – насмешливо произнес парень. – Отпусти меня! – Можешь забыть, мы возвращаемся, – перебил ее Драко, перехватывая за руку. Он подумал, что можно было бы высушить ее платье, но ему слишком понравился этот вид, да и ей не повредит прочувствовать все прелести побегов. – Отпусти меня! Ты, исчадие ада, я ненавижу тебя, я лучше позволю убить себя на месте, чем переживу то, что ты собираешься сделать со мной! – Уверена? – хмыкнул Драко, продолжая тянуть ее за собой. – Потому что пять минут назад ты не так твердо была настроена умереть, и сама приняла мою помощь. – Это элементарный порыв инстинкта, и мне тошно, что я поддалась ему! – гневно выкрикнула Гермиона, пытаясь вывернуться из мертвой хватки. – Не тебе мне рассказывать об инстинктах, грязнокровка, – резко остановился Драко и навис над ней, почти прикасаясь к ее телу своим торсом. В нос ей снова ударил запах его одеколона, и она почти болезненно ощутила, насколько он ей ненавистен. – В тебе не осталось ничего человеческого, ты зверь, нет, ты хуже зверя! Смерть ходит с тобой под руку, там, где появляешься ты со своим отрядом – все умирают! Я ненавижу тебя, ты – монстр! И все твое окружение – монстры! – кричала Гермиона в сердцах. – И я рада, что убила хотя бы одного из вас. Отчаяние, охватившее ее, толкало на опасные речи, но будь Драко действительно монстром, они бы его не тронули. Но он не был. Его глаза вмиг потемнели, а вены на шее взбухли и стали бугриться, разгоняя бурлящую злость по кровотоку. Ее слова, как само отражение его внутреннего состояния, личной боли и перманентного страдания от того, кем он являлся, сильно задели в самое сердце и он почувствовал, как дёсна над клыками зачесались, а сонная артерия на ее шее проявилась ярче, каждым ударом пульса привлекая к себе внимание. Драко зло прищурился. Конечно, она о нем такого мнения, и чертовски права. Никто не собирается ее переубеждать, ведь Малфой и сам знал, кто он. – Кое в чем ты права, грязнокровка, я монстр, – страшным шепотом произнес парень. – Вот только огорчу тебя, Грейнджер, из всех настоящих монстров ты убила не того. – Он убил Рона! – Эта Авада была пощадой, милосердием для твоего рыжего недоумка! – повысил Драко голос. – Потому что Круциатус Нотта медленно и мучительно сводит с ума любого, и если бы Грег не избавил его от этого, спустя пять минут он бы сам молил о желанной смерти, – его голос снова превратился в пугающий шепот, отчего каждое слово впивалось тысячей иголок прямо в сердце Гермионы. – Грег был другим, – с горечью в голосе произнес Драко и двинулся в сторону Мэнора, дернув ее за руку. – Ну конечно, милосердная смерть от палочки Пожирателя смерти! О, Мерлин, как трогательно! – язвительная реплика, но сколько боли в ее голосе. Она повиновалась и пошла следом. Внутри все бурлило и отказывалось принять такую правду, что она могла убить не того, но память любезно подсунула испытанный ею Круциатус Нотта, от которого, казалось, сходишь с ума, и то, как она быстро почти отключилась. Он действительно был ужасен. Неужели правда Гойл таким образом избавил Рона?.. Вероятно, тогда они все были обречены. Но признать, что убила не того – слишком сложно, слишком больно, мучительно, страшно. А бурлящая кровь в венах, состоящая сплошь из адреналина и кортизола, не позволяла закрыть рот. – Не верю, что Гойл был самой добродетелью. Он бы не выжил в вашем логове монстров, – зло выплюнула Гермиона. Губы Драко искривились в неестественной гримасе: то ли улыбке, то ли презрительно, но она этого не увидела. – Ты ничего не знаешь, Грейнджер, поэтому просто закрой рот или я сам это сделаю. Девушка тяжело задышала, стиснув зубы, но промолчала. Хорошо сейчас хватило благоразумия это сделать. Столько вопросов роилось в голове, а между тем, они преодолели уже половину дороги, Гермиона успела далеко убежать. Но вдруг Драко резко остановился и повел носом, учуяв горелый запах, исходивший со стороны замка. Что это? Откуда? Смятение охватило Драко, и он резко ускорил шаг. Гермионе пришлось бежать, чтобы поспевать за ним. Чем ближе они подбирались к замку, тем явственнее ощущался запах горелого, человеческие вопли и крики борьбы. Что-то внештатное происходило в Мэноре и Драко, охваченный тревогой, толкнул Гермиону к первому попавшемуся дереву. – Инкарцеро! Девушка не успела даже осознать, как волшебные веревки обвились вокруг рук и талии, тесно прижимая ее к дереву. – Что ты делаешь? – воскликнула Гермиона, пытаясь безуспешно дергаться и вырываться, но магические путы и были на то магическими, чтобы полностью принимать форму связываемого и нисколько не поддавались физическому растягиванию. Она же не чувствовала ничего необычного в воздухе и действия парня показались ей неадекватными и до одури страшными. Что, если он хочет оставить ее здесь, чтобы она сгнила своей смертью? – Подождешь здесь, вернусь либо я, либо пришлю Нотта за тобой, – он также наколдовал на нее маскирующие чары, на случай нежеланных свидетелей, и Силенцио, чтобы она никого не смогла позвать, и вмиг исчез, направившись к замку. Драко выбрался из леса аккурат в момент, когда из окна третьего этажа вылетел волшебник. Повсюду раздавались человеческие голоса, выкрикивающие заклинания, женские рыдания, крики, вопли и… Звериный рёв. Малфоя как ледяной водой обдало. Неужели нападение на Мэнор? При его мощнейшей защите его как-то смогли обнаружить и напасть? Драко побежал в замок и запрыгнул через выбитое окно на первый этаж западного крыла. Запах гари повсюду и был бы он человеком, здесь не смог бы находиться. Он бежал по пустынному коридору на голоса борьбы, а сквозь закрытые двери комнаты сочился едкий туман. Осмотрев комнату, в которой все находились, он увидел трупы знакомых лиц, но ни одного парня из его отряда не было и Малфой облегченно выдохнул. Добежав до основного холла, он увидел, как огромный черный медведь переламывает хребет хрупкой волшебнице в нарядном платье и Драко узнал в ней ту, что поздравила его с днем рождения. Берберы напали на его замок, полный гостей. Нужно срочно отыскать Пэнси, Нотта, Блейза и остальных. Драко направился в восточное крыло с целью найти Паркинсон, но на пути ему встретились два медведя и один волшебник в коричневой мантии. – Это Малфой, вот он! Убить его! – воскликнул волшебник и поднял палочку, наставляя на Драко. Два медведя тут же бросились на него, а человек стал сыпать боевыми заклятиями. Медведи были невероятно сильны, но не особо поворотливы, в отличие от жилистого Драко. Он вмиг сгруппировался, сосредоточился на своих звериных инстинктах, обнажая клыки, и когда полетело первое заклинание, поднырнул под лапу одного, закрываясь им как щитом и впился зубами в лапу другого, раздирая острыми клыками толстую шкуру зооморфа. Медведь зарычал, заскулил от боли, а Драко резко подпрыгнул. – Авада Кедавра! – в прыжке послал заклятие Драко в стоящего в середине коридора волшебника. Тот успел увернуться, отпрыгнув в сторону, но и Драко проскочил, не оборачиваясь, побежал искать Пэнси. Повсюду слонялись медведи, люди не только в коричневых мантиях, но и в обычной одежде, кое-где еще звучали звуки борьбы и боевых заклинаний, человеческие крики и мольбы, но Драко, быстро пробегая мимо всего этого, не увидел знакомых лиц. Весь замок был разрушен изнутри, занавески полыхали огнем, мебель перевернута и разодрана, в воздухе ощущался тошнотворный смрад горящей плоти. Драко осторожно, прячась по углам, следил за неразберихой, что происходила, но не было никого из тех, кого он искал. В надежде, что они спаслись, Драко быстрым прыжком выпрыгнул из окна, пока его не обнаружили и пронесся мимо западного крыла, в сторону леса. Он был в недоумении, что вообще происходит. Сначала ополченцы с берберами напали на особняк Нотта, теперь на Мэнор. Кто следующий? Кто руководит нападениями? Откуда они знают, как обойти защиту? И первое, что Драко пришло в голову – предатель. В их рядах затесался предатель и с этим нужно было что-то делать, потому что в свои планы третью сторону он в расчет не брал. *** Over - Portishead Гермиона осталась одна, казалось, в чаще леса, и сначала ею овладело только возмущение и праведный гнев, но спустя пять минут одиночного нахождения в темном лесу девушка остыла и стала явственно ощущать холод и зной глубокой ночи, пробирающий до костей ветерок сквозь мокрую легкую ткань платья. Ей стало холодно, она почувствовала, как сильно замерзла и зубы начали стучать друг об друга. Чаща леса, полная диких, непонятного ей происхождения звуков, начала её пугать. То с одной стороны, то с другой доносились странные звериные крики, где-то послышался даже рёв, и девушка на миг порадовалась, что она под маскирующими чарами. Но что, если придет какой-то зверь и учует ее, а она даже не сможет позвать на помощь? А кого звать? Пожирателей? Гермиона усмехнулась. О Мерлин, за три дня ей пришлось столько всего пережить, но она все еще не готова принять свою судьбу прямо здесь, будучи привязанной к дереву. Но Малфой, появившийся будто из ниоткуда, прервал ее размышления. Он взмахнул палочкой и снял с нее Силенцио, а затем, с широко распахнутыми глазами вперился в нее и спросил: – Что ты знаешь о берберах? – Что? – недоуменно скривилась Гермиона. Вот же непредсказуемый человек. Что-что, а этого вопроса она сейчас никак не ожидала, но вдруг окунулась в свои воспоминания, о которых даже не собиралась в данный момент думать… На опушке леса, в кругу у костра сидит Гермиона, а рядом с ней ее товарищи из отряда. Они тихо посмеиваются над чем-то, обстановка дружественная. Из-за ее плеча выходит большой, высокий мужчина со странной, специфической внешностью: глаза у него маленькие, черные, крупный нос, губы тонкие, волосы косматые, каштановые, и одет в коричневую мантию. Но выражение лица располагающее. Он присаживается рядом с Гермионой… Грейнджер вдруг осознала, что этого она никак не могла сейчас вспомнить, поэтому напрягаясь, сконцентрировалась на этом мужчине и внезапно его лицо приобрело черты Рона Уизли. Драко тут же прекратил попытки легилименции и хмуро, но удивленно посмотрел на нее: – Что это было? – Что? – переспросила Гермиона, пытаясь спрятать свой невроз. – Я спросил, что ты только что сделала? Кто это был? Ты смазала образы! – Не понимаю, о чем ты говоришь, – Гермиона вздернула подбородок. Она понятия не имела, что он хотел увидеть и зачем ему берберы, но если ей удалось спутать его планы – прекрасно. Малфой левой рукой схватил ее за подбородок и с силой надавил так, чтобы она почувствовала силу, но ей не было катастрофически больно. – Я спросил тебя, что ты знаешь о берберах? – То же, что и все, тебе по книжке рассказать? – пыталась храбриться Гермиона, но глаза его сузились и хищный блеск в них невероятно пугал ее. Малфой хотел что-то еще сказать, но вдруг развернулся, прислушиваясь к чему-то, чего Грейнджер в помине не слышала. Звериный рёв. Медвежий. – Уходим отсюда, – Драко резко повернулся к ней, снял с нее маскирующие чары и путы и, схватив за руку, быстро потянул за собой в обратную сторону от Мэнора. Трансгрессия в лесу окрестностей Мэнора была ограничена, чтобы никто не мог внезапно аппарировать и напасть на замок, но, видимо, нападавшим это не помешало. А Драко, конечно, был силен, но и умом не обделен, чтобы вступать в схватку с полчищами зооморфов. Гермиона, увлекаемая им, чуть не упала, но подстроилась под ритм и побежала. – Что происходит? – испуганно спросила она сбившимся голосом. – На Мэнор напали. – Правда? Кто? Ополченцы? – в ее голосе явно слышалась надежда. – Я надеялся, что ты поможешь мне это понять. – Что ты имеешь в виду? – недоуменно переспросила она, роясь в голове, как такое возможно. Теория, что это Ополченцы, на самом деле была шита белыми нитками, потому что действие жучка на ней закончилось еще давно, в особняке Нотта, и она думала, что за ней пришли именно они. Но кто сейчас напал на Мэнор? Ей было неизвестно. И волнительно. Кто бы это ни был, у них был общий враг – Пожиратели Смерти. Грейнджер внезапно дернулась, и ее рука выскользнула из руки Малфоя, а затем развернулась и что было мочи побежала в обратном направлении. – Помогите! Я здесь! Спасите!! Но разве могла она далеко убежать? Не более, чем три метра и Драко схватил ее за руку, резко разворачивая к себе и она, не удержав равновесия, упала прямо к нему в руки, прижавшись мокрой грудью к его торсу. Он крепко сдавил ее в объятиях и ладонью зажал рот. – Еще слово – и ты труп, – тот самый, страшный шепот, сковывающий горло и парализующий движения. Или это просто он так ее сдавил? Девушка боялась поднять взгляд на него и рвано дышала, пытаясь успокоить рвущиеся рыдания от бессилия. Запах ее плена снова держал в стальных тисках и не было ей спасения. Гулкая тишина обволакивала ее разум, она слышала лишь толчки бурлящей крови, отдающиеся в висках, но внезапно прозвучал отдаленный звериный рёв, и она навострилась. То, что Драко услышал задолго до нее. Сердце ушло в пятки от осознания, что сюда сейчас прибежит медведь… Так значит, тут берберы? Невероятно! Но как?! Epic Intense Suspenseful Action Music - Super Hero - Dramatic Instrumental Background Fight score Малфой дернул ее за руку и уже собирался бежать, как перед ними появился волшебник в коричневой мантии, а сзади подоспели три бербера. В животном обличии они были разумны, хоть и подвластны звериным инстинктам. Их окружили. Гермиона, напуганная внешней агрессией, невольно жалась к Драко, но вдруг снова подумала, если они против Пожирателей, они не могут быть против нее. – Я из Ополчения, меня взяли в плен, я вам не враг! – громко сказала она. Незнакомый волшебник в коричневой мантии осмотрел ее проницательным взглядом с головы до ног, подмечая, как она выглядит и лишь криво усмехнулся. Он поднял палочку, произнося первое боевое заклинание. – Ступефай! – воскликнул он, но Драко быстро парировал. Со всех сторон стали наступать трое берберов. Малфой наколдовал протего и достал из увеличенного кармана штанов другую палочку, штатную, протягивая ее Гермионе: – Если хочешь жить, защищайся. Грейнджер удивленно воззрилась на две палочки у него в руках, но без лишних слов схватила ее и тут же послала заклинание в волшебника в коричневой мантии: – Экспеллиармус! Петрификус тоталус! – ей приходилось колдовать протего и уворачиваться, и это было изнуряюще, но то, что происходило в бое Драко с медведями было поистине впечатляющим. Прошмыгнув мимо одного медведя, Драко оказался за его спиной и послал ему в затылок Сектусемпру, которая оставила лишь небольшую царапину на спине противника. Главная сложность борьбы с берберами состояла в том, что их зооморфная сущность создавала их толстой шкуре сильнейший магический барьер и прорвать его заклинаниями было очень сложно. Только если посылать сразу несколько заклинаний в одну цель. Поэтому с ними предпочитали не связываться, покуда они не представляли угрозы и оставались в стороне. Но вот их трое и Драко, бросив затею попытаться пробить защиту палочкой и спрятав ее в потайной карман брюк, обнажил свои клыки. Его глаза вмиг потемнели, вены на шее змеями забугрились и он, по-звериному оскалившись, запрыгнул медведю на спину, впиваясь в его шею клыками, разрывая зубами могучую плоть зооморфа и сонную артерию. Тот протяжно заревел от боли, закидывая руки себе за спину, пытаясь сорвать юркого вампира со спины, но тот уже спрыгнул на землю, а из пробитой крупной артерии фонтаном стала бить кровь. Спустя несколько секунд бербер потерял равновесие и упал на землю, пытаясь лапой прикрыть рану. Гермиона обернулась на громкий стон бербера и взгляд ее упал на Малфоя, чья челюсть была вся в крови, стекающая по подбородку на грудь, измазывая белоснежную рубашку в ярко-алый цвет. Она застыла в удивлении, открыв рот, и пропустила петрификус от волшебника, упав будто замертво. Драко хищно задрал верхнюю губу, сморщив нос и обнажая окровавленные клыки. Его звериные инстинкты обострились, он чувствовал будоражащий запах крови, ноздри его затрепетали, а свежая кровь, попавшая в глотку, приносила чувственный экстаз. Он был возбужден. Через доли секунды два бербера синхронно накинулись на него, Драко выскользнул из рук одного, запрыгнув спереди на другого, также целясь зубами в шею. Схватив за ухо медведя, вампир вцепился зубами в шею, как вдруг почувствовал режущую боль на спине: второй бербер схватил его когтистыми лапами за плечи, глубоко раздирая плоть, и откинул назад. С протяжным стоном вампир упал на спину, но у него не было времени восстанавливаться, он тут же встал на ноги, как внезапно со спины прилетает заклинание. – Петрификус Тоталус! И Драко неожиданно снова падает на спину, не успев защититься. Он взглядом находит Гермиону, она в трех метрах от него лежала также неподвижно, как и он. Один бербер труп, второй ранен, а третий подошел к нему и поднял на руки. Из-за заклинания говорить Малфой не мог, но догадывался, раз их не убили, значит для чего-то нужны. И теперь они оба в плену. Вот только у кого?