Темное пророчество

Он не отпускал ее руку ни на секунду. Они шли уже около часа без остановки, молча, думая каждый о своем. Одетая в коричневую мантию, Гермиона немного согрелась; только голые ноги, уже привыкшие к неровной почве и впивающимся иголкам, оставались холодными, как и рука ее пленителя. В спешке побега она практически не замечала окружающих их звуков: ни периодического скрежета в кустах, ни ломающихся где-то неподалеку веток, ни воя волков. Ее беспокоил только тот, кто шел рядом с ней, цепко держа ее руку в своей ладони. Он был смертельно бледен, кровь из глубокой раны все также сочилась, не позволяя повязке высохнуть, по вискам его струился пот. Как это вообще возможно? Холодная лихорадка? Он был холоден как труп, при этом потел. Периодически он запинался, но продолжал идти дальше. – Подглядываешь? – его рот исказила кривая усталая ухмылка. Гермиона резко отвела взгляд, немного смутившись. – Раздумываю, сколько ты еще протянешь. – На лучший исход для себя можешь не надеяться: убежать я тебе не позволю, – оборвал все надежды одной фразой. Грейнджер поджала губы, чувствуя поднимающуюся волну раздражения внутри. При взгляде на него можно было подумать, что он вот-вот умрет, а голос, несмотря на усталые нотки, был крепок и тверд. – А ты… – набрав побольше воздуха в легкие Гермиона решилась, – ты вообще можешь умереть? Снова. Насколько я знаю, чтобы стать вампиром ты уже должен был умереть однажды… – Думаешь я в болевой агонии выдам тебе все карты? – он иронично приподнял бровь. – Просто запомни, что от меня не убежать и расслабь свой вечно неспокойный мозг. Гермиона вскинула подбородок, сдерживая все разрастающееся раздражение: – Не думай, что я просто так смирюсь с пленом. – Почему нет? Я уже сказал, Нотту я тебя не отдам, а женщин я не насилую. Не насилует? Гермиону как ледяной водой окатило. Значит ли это, что он все же хочет ее взять? – Но бьешь, – ответила она, побоявшись озвучить главный мучающий ее вопрос. Драко резко повернул голову в ее сторону. Глаза его сузились, засверкав недобрыми искрами. – Ты убила моего лучшего друга, Грейнджер. То, что ты испытала в тот момент – наименьшее из всего, на что я был готов. И в какой-то степени, тебе нужно быть благодарной Нотту – если бы не он, я бы тебя задушил. – А ты уничтожил весь мой отряд, – в ответ прошипела Гермиона, – и если бы только моих друзей ты убил, о, скольких же ты убил, ты хоть сам помнишь?! – горячо воскликнула Гермиона. Он задел болезненную, сердечную рану, что пульсировала в ней, не утихая. Когда ее самые близкие мертвы, она здесь, в полуплену с непонятным отношением Малфоя. Он стремится утвердить свою власть над ней, но не убивает ее. И это вводило в недоумение. – Так почему бы тебе не сделать этого сейчас? Убить меня? – вызывающе задала вопрос Гермиона. Она понимала: опасно его провоцировать, но что действительно ему мешало убить ее сейчас? Почему, по его мнению, она не должна была пытаться убежать от него? Ведь друга не вернуть, а она – его убийца – здесь. – Потому что я так решил, – кратко ответил Драко. – Что решил? Сначала выбить из меня всю информацию, а потом все-таки свершить месть?! – горячо воскликнула Гермиона. Перманентное ощущение опасности стало возрастать, страх вновь толкал на опасные речи. Она попыталась вырвать свою ладонь из его ладони, но он лишь крепко, до боли сжал ее руку. Драко почувствовал поднимающуюся волну гнева. Она ступила на тонкий лед еще когда вспомнила больную тему убийства Гойла, не нужно было ей сейчас его злить, он и так с трудом держался. Чувствовал, как живительная сила драгоценными красными каплями вытекает из его раны, впитываясь в повязку, а с каждой каплей – его энергия. Раздражение лишь усиливало пульсирующее давление крови по вискам. Но он не зверь. Драко резко остановился и, дернув ее за руку, близко прижал к себе, склонившись в катастрофической близости над ней, почти касаясь кончиком носа ее носа. – Мы не настолько разные, Грейнджер, как ты думаешь, – вдруг прошипел Драко. – Ты глубоко заблуждаешься, Малфой! Мне мерзко даже думать, что я чем-то похожа на тебя, – презрительно выплюнула Гермиона. – Да? Тогда я сниму с тебя розовые очки и покажу истину: ты убила невиновного человека, единственного из всех нас, кто заслуживал жить, даже не разобравшись в ситуации. – Драко сделал паузу, – ты увидела зеленый луч, летящий в рыжего выродка, и тут же отомстила. Ты даже глазом не моргнула, как размозжила череп Гойла. И что ты почувствовала тогда, Грейнджер? А? Что ты почувствовала?! Гермиона плотно сжала губы и зло смотрела прямо в лицо Драко, всем видом показывая свою ненависть. И молчала. – Я скажу тебе: удовлетворение. Ты убила не то, что глазом не моргнув, ты почувствовала удовлетворение, отомстив. И знаешь почему я еще тебя не убил? Не убил за то, что ты прикончила моего друга, имея такую возможность? – верхняя губа Драко задергалась в недовольном жесте, дыхание его было тяжелое и частое, а глаза зло прищурены. – Потому что я поступил бы точно так же. Он резко оттолкнул ее от себя, и она чуть было не упала, если бы Драко снова не схватил ее за руку. – А сейчас я вижу в тебе пользу. Идем. Ей ничего не оставалось, как только идти за ним, пытаясь перемолоть горький осадок в груди, оставшийся от слов Малфоя. Прошли времена, когда Гермиона была чересчур самонадеянна – слишком дорого ей обошлись эти уроки. Но и принять, что они с Малфоем в чем-то похожи – было немыслимо сложно. Невозможно. Нет, она не похожа на него. Он – убийца! Но кто же тогда она? Гермиона считала, что она на правой стороне, за ней правда и добро. Но что было на самом деле? Ведь она тоже убивала. Она тоже… Убийца? Так чем же на самом деле они отличаются? – Куда мы идем? – тихо спросила девушка. – Ты знаешь, где мы находимся? – она оглянулась, но вокруг, казалось, на километры нет ни признака живой человеческой души – лишь ночные звуки глухого леса. – Нет, но и заклинание локации нельзя сейчас использовать – его могут отследить. – И какой план? У тебя вообще есть план? – Грейнджер, – поморщился Драко, – ты слишком много задаешь вопросов. – Взял в плен – теперь терпи, – отозвалась девушка, ощутив злорадное удовольствие. – Я могу просто засунуть кляп тебе в рот и мне не придется ничего терпеть, – невинно вскинув брови ответил парень, но Гермиона почему-то чувствовала – он не шутит. Гермиона возмущенно открыла рот. – Ты ведешь себя совсем не как раненный! – Я раненный вампир, а эта маленькая ремарка вносит некоторые коррективы в слово «раненный», – криво ухмыльнулся Драко. Пожалуй, впервые он почувствовал какую-то положительную собственную реакцию на свою особенность. И его самого это заинтересовало. Девушка снова нахмурилась, на некоторое время замолчав. Она понимала, что с чужой палочкой нельзя было пытаться трансгрессировать – слишком высока вероятность расщепиться. Но ведь Малфой – Пожиратель, и у него была еще одна способность перемещаться. Она уже хотела задать вопрос, как вдруг подумала, что ей будет далеко не на руку, если он использует трансгрессию черной метки. Больше возможностей убежать именно в лесу, на открытой местности, чем там, куда он ее приведет. – Куда мы все-таки идем? Малфой тяжело вздохнул: – К единственному человеку, которому я все еще могу доверять. Гермиона нахмурилась: – Твоя мать? – Гермиона не знала, какие отношения у Малфоя с матерью. Она вообще не знала, какие были отношения в чете Малфоев, просто если бы спросили ее – она бы ответила, что ее родители именно те, кому она могла бы доверять даже в самой безнадежной ситуации. Но по себе людей судить нельзя. Драко как-то грустно хмыкнул и его губы искривились в печальной усмешке: – С матерью мы не общаемся. Гермиона в удивлении широко открыла глаза: – Почему? Она ведь тоже на стороне Волдеморта? – Грейнджер точно знала, что Нарцисса Малфой после смерти мужа приняла метку и служила темному Лорду. И для нее оказалась шокирующей новость, что сын – приближенный к Повелителю – не общается с матерью. Драко мельком взглянул на Грейнджер и его взгляд зацепился за удивленное выражение лица девушки. Что ж, в том, что произошло два года назад уже давно не было тайны. – Я не оправдал ее надежд. – Ты? Что же она ожидала от тебя такого, чего ты не оправдал? Судя по вашим ценностям, она должна гордиться тобой. Ты – известный убийца в кругах магглорожденных, – презрительно сказала Гермиона. Малфой криво улыбнулся: – Именно этого она от меня и не ожидала, – Драко видел, как презрительное выражение лица сменилось на непонимающее, и он продолжил, – когда Волдеморт поручил мне убить Дамблдора, Нарцисса взяла непреложный обет со Снейпа, чтобы он убил директора, потому что была уверена – я не смогу этого сделать… – горький смешок, – что ж, я ее разочаровал. Смешанный спектр чувств овладел Гермионой: сожаление о том, что сама мать не знала, какого зверя вырастила; невозможность поверить в то, что одна из нынешних пожирательниц вполне могла оказаться хорошим человеком; и смятение от того, как Малфой рассказывал об этом: ему было горько. От его рассказа веяло безысходностью и смирением. Он принял потерю матери в угоду служению темному Лорду, и от осознания этой мысли Гермионе стало мерзко. Но что тогда значила его фраза там, у озера? – Вампиром ты тоже стал по приказу Волдеморта или был им всегда? – задумчиво задала вопрос девушка, но Драко не успел ответить: отчётливый волчий вой совсем недалеко прервал их беседу. Гермиона вздрогнула: дух захватило от испуга. Волки рядом не к добру. Нападут ли они? – Волки! – воскликнула она, замерев на месте. Драко остановился вместе с ней, но в отличие от нее он не был напуган. В его глазах разливалось волнами предвкушение, и Гермиона, заметив этот взгляд, непонимающе нахмурилась. – Вовремя, – криво усмехнулся Драко. Голодные волки почувствовали присутствие путников, и особенно остро ощутили запах крови. Волки – лесные дикие собаки, чувствовали себя хозяевами леса. Они были голодны, в гостях они видели лишь пищу, одна из них – легкая добыча, а другая – уже раненная, зовущая, манящая. И на свою беду не почувствовали они в раненном хищнике энергетику опасности, поэтому вампир, замерев, сосредоточился, и лишь сильнее ментально сжал свою ауру, позволяя диким животным подобраться ближе. – Стой рядом, не двигайся, – приказал Драко. Он опустил руки вдоль тела. – Дай мне палочку! – воскликнула Гермиона, но Малфой не видел опасности для них, поэтому просто покачал головой в отрицательном жесте и сунул палочку себе за ремень штанов. – Малфой! – Замри, я сказал! – жестко произнес Драко, все еще сдерживая в себе ауру внутреннего зверя, подпуская хищников ближе, но Гермиона, охваченная паникой, лихорадочно оглядывалась, сквозь темноту замечая страшный оскал и пугающие узкие глаза. Волки подбирались все ближе, захватывая путников в кольцо, и Гермиона неосознанно жалась ближе к Драко, почти впритык вставая у него за спиной. Малфой же не поднимал взгляда, боясь спугнуть животных. Эти волки не были для вампира проблемой, более того, сейчас они представляли для него желанный способ восстановления. Жаль это не олень, но в догонялки играть сил не было. А эта мелкая пища сама шла к нему в руки. Круг угрожающе рычащих зверей сужался, и в один миг один из волков набросился на стоящую за спиной Малфоя девушку. – Малфой! – закричала во все горло обезумевшая от ужаса Грейнджер, и выставила руки над головой, закрывшись. Драко, резко развернувшись, схватил летящего в прыжке волка за горло и тот забился в руках вампира безвольным мешком, отпираясь лапами, задыхаясь и теряя силы. Глаза вампира налились кровью, клыки угрожающе вытянулись, и он оскалился как самый опасный хищник. Он поднес поверженного зверя ближе и вонзил клыки в горло и тут же откинул от себя, с левой руки кулаком сбивая второго волка. На него кинулся еще один волк, и также был схвачен за горло в тиски. Сдавленный хрип и скулеж поверженных испугал остальных нападавших и те, поняв, что раненая добыча им не по силам, словно побитые собаки, ринулись прочь. Вампир, не теряя времени, вонзился клыками в волка и стал пить, чувствуя, как с каждым глотком его тело наполняется энергией, концентрируясь в плече. Кровь латала его рану, ускоряя регенерацию, а физическая сила возвращалась в ослабленное тело. Небрежным движением отбросив обескровленный труп, вампир подошел к другому волку и также выпил его кровь, третий же, со сбитой мордой, убежал с остальными. Но и этого было достаточно. Драко выпрямился, хищно облизал губы и провел пятерней по волосам, чувствуя себя уверенно и блаженно, словно в эйфории. На восстановление магических способностей уходило по меньшей мере два дня, но физическая сила возвращалась и это было прекрасно. Он взглянул на девушку. Гермиона стояла неподалеку, вся дрожа от испытанного ужаса. Ей казалось, она в каком-то маггловском фильме ужасов с эффектом присутствия: реалистичная борьба хищников, в которой она чуть сама не стала ужином, хрустящие звуки переломанных костей, ужасные хлюпающе-чавкающие звуки, а апофеозом картины являлся аристократ-вампир собственной персоной. С хищной улыбкой, опасно-манящим блеском в глазах, излучающий силу и власть над ситуацией. О, Мерлин, как же она попала. Он медленно разбинтовал раненое плечо и стал расстегивать рубашку, не отводя взгляда от ее полных ужаса глаз. Он вдруг криво ухмыльнулся и его окровавленный оскал еще больше ввел ее в состояние паники. Что он делает?! Малфой снял с себя рубашку, оголив жилистый торс, и Гермиона обратила внимание на его пресс и ярко-выраженные косые мышцы живота, перекатывающиеся в ритм его движений. Он вытер челюсть от крови, затем отбросил рубашку и подошел к ней. – Грейнджер, посмотри, что с раной, мне плохо видно, – он протянул ей палочку. О, Мерлин, а тон! Тон такой, как ни в чем не бывало, будто все нормально! Словно они в прекрасный солнечный день по саду гуляют! Ужасно-пугающее спокойствие! – Грейнджер? – он вопросительно приподнял бровь, – пошевеливайся, мы недалеко от темницы ушли, а ты орала так, что возможно, там же тебя и услышали. Гермиона дернулась, выхватив у него палочку. – Люмос, – тихо произнесла она и навела огонек на плечо парня. Ей пришлось подойти к нему очень близко: палочка не принадлежала ей и люмос светил блекло. Случайно прикоснувшись к его голой груди рукой, Гермиона, словно обжегшись, тут же отпрянула. Неожиданное прикосновение подобно оголенному проводу, пропустило заряд по ее телу. Его близость так странно на нее действовала: дыхание участилось, а сердце моментально ускорило ритм. Страх? Она подняла глаза и увидела кривую улыбку и пристальный взгляд светлых глаз. Его хмельные глаза, помимо уверенности, излучали что-то еще, что Гермиона уже ранее видела. Что испугало ее не меньше произошедшей звериной бойни. Мужское вожделение. Она вдруг почувствовала на своем плече прикосновение его руки и тут же снова отпрянула. – Если хочешь, чтобы я осмотрела рану, держи свои руки при себе! – задыхающимся тоном прерывисто произнесла Гермиона. Драко прищурился, почувствовав перемену в ее настроении и хмыкнул. Да, она его боялась, но Малфой не отказался от желания овладеть ею, пусть на это и потребуется некоторое время. Он в любом случае собирался держать ее при себе. Он поднял руки вверх в шутливом жесте и Гермиона, нахмурившись, подошла ближе, стараясь не дотронуться до него. Невероятно: глубокая рана перестала кровоточить и уже хорошо затянулась, у краев покрывшись темной коркой. – Немыслимо, – тихо прошептала Гермиона. У нее проскользнула мысль о том, что палочка у нее в руках и она могла бы попытаться бежать, но… Как же чертовски опасен он был. Еще не время. – Туши. Судя по твоей реакции, все нормально, идем, – все еще ухмыляясь сказал Драко и, схватив ее за руку, дернул за собой. Он шел размашистым, уверенным шагом, девушка с трудом поспевала за ним. Спустя полчаса среди высоких стволов деревьев они увидели небольшую лачугу, спрятанную под низкими кронами деревьев. И ее можно было бы даже не заметить, если бы шли они буквально в нескольких метрах в стороне, но по странной случайности путники вышли аккурат прямо на домик. – Здесь кто-то живет? – удивленно вопросила Гермиона. – Возможно, нам помогут! Драко хмыкнул. Он не рассчитывал на помощь посторонних и особенно незнакомых, но сейчас они находились в неизвестной им глуши и если существует вероятность того, что кто-то укажет, где они находятся, то почему бы не попробовать? – Идем, не думаю, что там может быть кто-то опаснее меня, – сказал Драко, направившись к домику. Гермиона глубоко вздохнула, подумав, что он чертовски прав, и поплелась за ним. Не успел Драко нащупать ручку двери, как она сама же отворилась и на пороге возник старик в длинной серой робе из мешковины. За его спиной в доме горел тусклый свет свечей, практически не давая освещения. – Заблудились? – скрипучим голосом спросил старик. – Подскажи, старик, где мы находимся? – спросил Драко, пытаясь вглядеться в лицо хозяина лачуги. – На верном пути, – ответил старик, неслышно хмыкнув. Малфой скривился. Он терпеть не мог эти вокруг-да-около ответы, особенно, когда он задавал прямой вопрос. – Старик, еще раз спрашиваю, мы находимся в Англии? На юге? На Севере? Уилтшир далеко? – Девочка, ты совсем замерзла, проходи в мою скромную обитель, погрейся, я как раз нагрел чая, – пробурчал старик, игнорируя Драко, и схватил Гермиону за руку костлявой рукой. Драко сам не понял, как девичья ладонь выскользнула из его ладони и Грейнджер вдруг оказалась по ту сторону порога от него. По ту сторону порога. Драко недоуменно смотрел, как девушка, увлекаемая стариком, отдалялась от него в глубь лачуги, а он, черт побери, не мог переступить порог без разрешения хозяина. Малфой поймал взгляд Гермионы и он, за доли секунды, из растерянного превратился в понимающий. Вампиры не входят без приглашения. Она вдруг схватила обеими руками костлявую руку старика и взмолилась: – Вы не должны впускать его! Пожалуйста, не приглашайте его, он опасен! – Грейнджер, – предостерегающе тихо протянул Драко. Старик на секунду замер, переведя взгляд с Гермионы на Малфоя, и стукнул себя по лбу. – Ох, ну конечно! Входи, чего стоишь на пороге, – махнул он рукой, приглашая Драко и тот, недоуменно проведя пятерней по волосам, переступил порог. Странный, необычный старик… Он снова встретился с взглядом Грейнджер, увидев в ее глазах фатальное разочарование. – Вы сейчас такую ошибку совершили… – покачала головой девушка. – О, не переживай за меня. Мой дом – моя крепость. Проходи, я только что сварил кашу, – он провел Гермиону к деревянному столу, приглашая сесть. Грейнджер огляделась. Лачуга была очень маленькая: слева от входа небольшая деревянная кровать с накиданными на нее шкурами, справа от двери узкая лавка. Стол, за которым сидела Гермиона, был напротив входа, из обычного дерева, скрепленный топорно спиленными ветками. На столе горела толстая свеча, но свет она давала тусклый, оставляя лачугу в полумраке. В домике было тепло, и Гермиона, оглянувшись, не увидела печи, значит старик тоже маг, раз тут было как-то тепло без маггловских способов нагрева. Гермиона подобрала под себя ноги и плотнее укрылась мантией. Малфой расположился напротив за столом. Старик перед ними тут же поставил по кружке горячего, дымящегося чая с ярко-выраженным травяным запахом. – Благодарю, старик, я не нуждаюсь… – Пей, быстрее восстановишься, – прервал его тот. Драко недоуменно приподнял бровь. Кто такой этот старик? Складывалось ощущение, будто он знал, что парню нужно восстановить магические способности. Малфой протянул руку к кружке и повел носом, принюхиваясь. Принимать напиток от незнакомца всегда было опасно. Стоит ли рисковать? Драко бросил взгляд на Гермиону. Та обхватила кружку обеими руками и маленькими глотками стала пить чай. Видимо этот старик вызвал в ней доверие. Какая же наивная, годы войны ничему ее не учат. Малфой же сымитировал глоток и поставил чашку на стол. – Кто ты, старик? – задал вопрос Драко. – Я хранитель этого леса, – просто ответил хозяин лачуги, присаживаясь на третий стул. – Друид, если так понятнее будет. Вот ждал вас, думал, когда же наконец придете. – Откуда ты знал, что мы придем? – недоуменно спросил Малфой. – Деревья шепчутся о происходящем, а ветер приносит вести. – Вы умеете общаться с деревьями? – восторженно переспросила Гермиона. – Как вы это делаете? – Грейнджер, не за тем мы здесь, – поднял в останавливающем жесте руку Малфой, – скажи, где мы сейчас? Нам нужно в Лондон. Как нам выбраться? – А ты уже готов встретиться с реальностью, вампир? – склонив голову на бок, задал вопрос старик. Его костистое лицо было все в мелких морщинах, ему явно было уже много лет, но впавшие глаза излучали живой, пронзительный взгляд. Казалось, он зрит в саму душу, если таковая имелась. – Что ты имеешь в виду? – спросил Драко. – Ты еще не готов. Поживите у меня пару дней, восстановитесь. Затем пойдете. Дам вам кров, тебе пищу, – обратился он к Гермионе, – а ты себе сам добудешь. – Нет, мы не можем тут оставаться, – кратко ответил Драко, вставая. Этот старик его настораживал, он не собирался задерживаться долго недалеко от места, где его держали в темнице, но озвучивать свои доводы не считал нужным. – За нами, скорее всего, будут охотиться, – сказала Гермиона, поставив кружку на стол. – Мы не можем остаться, даже если бы хотели. – О, насчет этого не переживайте, – махнул рукой старик, – высокие кроны кедровых сосен скрывают лачугу. Никто не найдет эту скромную обитель, если я сам не захочу. Вот там ваше место, – кивнул в сторону правой стены от входной двери. – А ты поешь, – с повелительными нотками обратился он к девушке. – Ночь была тяжелая для всех. Старик поднялся и пошел на выход из домика. Гермиона молча проводила его взглядом и повернулась к Малфою. – Чушь какая-то, – он скривился, упав обратно на стул. Старик казался дружелюбным, но странным. И почему-то знал то, чего знать не мог – и это настораживало Драко. – Мне кажется, он… – Гермиона запнулась, – на нашей стороне. Выражение «наша сторона» ощущалось на вкус неправильной. У них не было общей стороны, он взял ее в плен после убийства всего ее отряда. Но как по-другому описать то, что они вдвоем в обители друида и хозяин дома воспринимает путников вместе? – Какая только ему от этого выгода, – задумчиво протянул Драко. – Может он сейчас пошел передать своим, что мы здесь. – Вдруг выдал он предположение и тут же встал со стула, намереваясь пойти за друидом, но входная дверь отворилась и сам объект разговора вошел с корзинкой в руках. – Грибы днем насобирал, забыл из-под дуба забрать, – простодушно ответил старик и поставил корзинку у входа. – На дворе глубокая ночь, ты почему сам не спишь? – подозрительно спросил Малфой. Ему не давала покоя вся ситуация – все казалось очень странным. – Так сказал же: вас ждал. Гермиона переводила взгляд с Малфоя на старика и вдруг почувствовала неимоверную усталость, вмиг свалившуюся на нее за весь прожитый день и тяжелую ночь. В теплом доме, от горячего чая тепло приятными волнами разливалось по телу, создавая расслабляющую истому. Глаза ее стали слипаться, и она, прикрыв рот рукой, зевнула. Разговор стал отходить на задний план. – Малфой, давай останемся, я так устала… – тихо промолвила Гермиона, плотнее кутаясь в показавшуюся ей уютной мантию. – А я и говорю, оставайтесь. Тебе по меньшей мере два дня надо, – обратился он к Малфою. Затем прошел к правой стене и, достав из-под широкой лавки шкур, накидал сверху. – Иди сюда ложись, девочка, отдыхай, натерпелась ты. Гермиона от чего-то впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности и беспечно повиновалась, пройдя к лавке. Забравшись с ногами, она отодвинулась к стене, свернулась калачиком, обернувшись мантией и почти сразу же упала в объятия Морфея. – Я слежу за тобой, старик, – предупреждающе сказал Драко. – Оставь при себе угрозы, вампир, ты не хуже меня знаешь, почему ты должен жить, – резко проворчал друид. – А в этой девчонке спасение твое, так берег бы ее лучше! Драко вдруг замер, резко перевел взгляд на тихо спящую девушку и нахмурился. – Что ты знаешь? – Достаточно, чтобы помочь тому, о ком ночь шепчет. А теперь я спать. В лес выходи только по надобности и осторожно: ты в безопасности пока кроны древнего кедра над тобой. Он прошел к своей кровати и расположился на шкурах, отвернувшись к стене. Драко же остался стоять в раздумьях. Он подошел к широкой лавке, на которой спала Гермиона, и прилег с краю на спину, закинув руки под голову. Уставившись в потолок, Драко задумался. Своими ответами этот друид вызвал вопросов больше, чем дал информации. Что значит «в ней спасение»? И какого черта о нем шепчет ночь? *** Раннее утро выдалось ярким и солнечным. Мягкие лучи восходящего светила проникали через узкое окно, неприятно щекоча бледную кожу. Драко поморщился и присел на краю кровати. С момента, как они легли, прошло не более трех часов, и наступил рассвет. Малфой любил момент, когда встает солнце: в предрассветный час дневные существа еще спали, а ночные – уходили на покой, и было что-то феерическое в этом коротком промежутке времени: мирная жизнь. Безмолвная, прекрасная. Он обернулся и посмотрел на спящую рядом девушку. Межбровная морщинка разгладилась, лицо перестало быть напряженным, а веки невесомо подрагивали – ей снился сон. Ее длинные каштановые волосы небрежно разметались по шкурам, а сама она казалась спящим ангелом. Совсем не похожа на настоящую себя, усмехнулся Драко. Колючая, своенравная и свободолюбивая. Что же имел в виду друид, сказав, что в ней его спасение? Может, она все же поможет ему в его планах? У Драко возникала уже эта идея. Может, он движется в правильном направлении, и стоит попытаться склонить ее на свою сторону. Пока что нужно вернуть себе магические способности. Пусть друид и казался странным, спрашивая, готов ли Драко к реальности, но спеша выбраться из плена, он действительно не подумал: а что ждет его там? Их ведь кто-то предал. Его кто-то предал, напав на Мэнор. Более того, потеряв в плену вторую палочку, Малфой подверг себя риску быть преданным самому темному Лорду. А если Лорд узнает, какие заклинания Драко ею творил… Малфой потер переносицу и устало вздохнул. Рассвет был прекрасен, если бы не реальная жизнь. Он встал с кровати и двинулся на выход. Лучший способ быстрее восстановить способности: кровь. Много свежей крови. *** Сквозь сон Гермиона услышала звуки громыхающей железной посуды друг об друга. Откуда-то доносился запах свежеприготовленного мяса, и девушка почувствовала, как желудок ее скрутило от голода. Она не ела уже больше суток. Открыв глаза, Грейнджер приподнялась на локтях и увидела друида, что-то делающего у обеденного стола. – О, ты уже проснулась! Вставай, иди умывайся, от двери направо ручей, умоешься и приходи, как раз готово будет, – доброжелательно проскрипел старик, не оборачиваясь. – Хорошо, – еще толком не проснувшись ответила Гермиона. И почему он вызывал у нее такое безоговорочное доверие? Потянувшись, она вдруг вспомнила, что не одна здесь. – А где Малфой? – А черт его знает, на рассвете ушел. И сердце ее вдруг затрепетало, а в голове моментально родились идеи побега. Если его нет сейчас, у нее есть возможность убежать! Поможет ли ей старик? – Я была так невежлива ночью… Как вас зовут? – спросила Гермиона. – Я давно живу в лесной чаще и нет у меня уже собственного имени, кроме как друид. Так можешь меня и называть. Гермиона подбежала к нему и, схватив за локоть, умоляюще заглянула в глаза: – Пожалуйста, друид, помоги бежать от него! Пока он не пришел у меня есть шанс! – Не стоит тебе этого делать, девочка, – мягко произнес старик, высвободив свою руку. – Почему? – отчаянно спросила она. – Только с ним ты будешь в безопасности, поверь. – Ты просто не знаешь, на что он способен! – горячо воскликнула Гермиона, чувствуя волну отчаянного раздражения на добродушного старика. – Он – убийца! Он – Пожиратель Смерти! Он – вампир! – Да, все это он, но в нем есть то, за что еще можно и нужно побороться. – Нет в нем ничего светлого, – зло ответила Гермиона. – Будь честна хотя бы с собой, раз мне говорить правду не хочешь. Не благодаря ли ему ты сейчас тут, а не в плену или желудке лесных волков? Горячий стыд обжег лицо девушки и Гермиона отвернулась от друида. – Благодаря ему я вообще оказалась в плену. – Норны плетут удивительные нити судьбы, девочка, и ваши с ним неразрывно связаны. – Откуда ты столько знаешь, друид? Она испытывала как благодарность за кров и пищу, так и раздражение за речи старика. Он говорил загадками то, что Гермиона не могла сейчас никак принять. Неужели он правда не видел, какой Малфой?! – Скоро ты сама во всем убедишься, к чему слова, – покачал головой старик. – Иди к ручью, но не долго. Гермиона размашистым шагом вышла из домика, пытаясь подавить в себе сожаление и раздражение от разговора. Что за нелепицу он нес? Гермиона считала, каждый сам кузнец своей судьбы: она не верила ни в предсказания, ни в пророчества. Ручей оказался довольно широким, и Гермиона, аккуратно присев у берега, набрала воды в ладошки и стала умываться. – Как спалось, Грейнджер? – услышала она ненавистный голос с ленивыми нотками. Она даже не обернулась, продолжая умываться. – Хорошо. И не появись ты, день таким бы и остался, – закончив умываться, она выпрямилась и обернулась. Драко стоял с широко расставленными ногами в грязных штанах, с крещенными на оголенной груди руками, а сам он – олицетворение уверенности и самодовольства. Откуда? Как он мог так выглядеть, будучи полуголым и грязным? – О, Малфой, – раздраженно выдохнула Гермиона, почувствовав смятение и отвела взгляд, – ты можешь как-то перестать быть таким самовлюбленным? – она задрала носик и собиралась пройти мимо, как он схватил ее за локоть. – Что? Мне послышалось? Грейнджер, о чем ты? – непонимающе и удивленно ухмыльнулся Драко. Он заметил, каким взглядом она осмотрела его и ему это польстило, и позабавило. – Об этом вот! – ткнула она пальцем в голую грудь Драко и попыталась вырвать локоть, но парень лишь ближе притянул ее, прижимая к себе. Сквозь ткань одежды он почувствовал, как быстро забилось ее сердце, а в широко распахнутых глазах – волнение и испуг. – Отпусти меня. – Вообще-то я пришел с просьбой. – Да неужели? – ехидно сказала Гермиона. – А хватание за локоть — это обязательный пункт в просьбе? – Не убегай, и не будет подобных мер, – повел плечом Драко, смотря прямо ей в глаза. Между ними не было свободного расстояния и его близость приводила девушку в смятение. Она злилась на него, потому что не могла держать себя в руках. – Что тебе надо? – прошипела она. Драко поднял палочку в другой руке и сказал: – Всего лишь очисти мне штаны. И тут Гермиону осенило. Он почему-то не мог использовать палочку. Связано ли это с тем, что она чужая? Или это как-то связано с тем, что у него и так две палочки? А может, он не мог больше колдовать? – Почему ты не можешь сделать это сам? – Когда я сильно истощен, я временно теряю магическую способность, пока не восстановится организм, – ответил Драко. Гермиона поджала губы. Что ж, даже без магии он оставался сильнее ее. А учитывая, что палочка плохо слушается, не стоило и пробовать ее использовать против него. Она взяла палочку из его рук. – Ты помнишь ведь, Грейнджер… – предостерегающе начал Драко, но ему не нужно было продолжать: Гермиона уже хорошо знала, что он скажет. – Да не буду я ничего делать! Она направила палочку на его штаны и взмахнула ею, произнося заклинание. Штаны стали немного чище. Она закусила губу, покрутила древко в руках и протянула ему, отвернувшись. – Благодарю, – сказал Драко, взяв палочку. Девушка незаметно кивнула и уже собралась идти в домик, как Драко снова схватил ее за руку. – Грейнджер. Что ты думаешь о друиде? Что? Он спрашивает ее что она думает о друиде? Почему вообще его это интересует? – Чокнутый. Драко хмыкнул. – Похоже, мы оба изменили свое мнение о нем. – Ты считаешь нет? – приподняла бровь Грейнджер. – Вчера он сказал мне странные вещи, – Драко закусил уголок губы и взгляд Гермионы тут же переместился на его рот, и это не ускользнуло от внимания Драко. – Я думаю, все же нам нужно уйти сегодня. Нет времени ждать. – И куда ты собираешься идти? – К Снейпу, для начала. Там мы будем в безопасности. И Гермиону как ледяной водой огорошило. «С ним ты будешь в безопасности». Она нервно засмеялась: – Как я могу быть с тобой в безопасности? С тобой и правой рукой самого темного Лорда? Ты издеваешься надо мной, – она тряхнула головой. – А действительно, какого черта я вообще о чем-то тебя спрашиваю? – раздраженно сказал Драко. – Ты все равно идешь туда, куда я скажу. И делаю я с тобой все, что хочу. Иди ешь и мы выдвигаемся, – грубо сказал Малфой и развернулся в сторону домика. *** Он присел за стол и сложил руки на груди, ожидая, пока Гермиона поест. Но девушка, которая еще полчаса назад была безумно голодна, не могла проглотить и ложку каши после странного окончания разговора с Малфоем. Она вдруг осознала, что он относился к ней намного мягче, чем обычно относятся к пленницам и врагам. Она, ослепленная собственной скорбью, погруженная в свои страдания от перенесенных событий, совсем не видела настоящего, живя прошлым. Мельком взглянув в суровое лицо парня, она снова уткнулась в кашу. Может, она поступает глупо, во всем ему переча? Может, стоит выбрать другую тактику поведения и всего лишь дождаться момента, когда он расслабится и тогда она сможет убежать? – Не нужно так смотреть волком, – отвлек от размышлений Гермиону хозяин дома. – Вы, наконец, вступили на свой путь, но вы так далеки еще друг от друга. – Я устал от твоих загадок, друид, – раздраженно отмахнулся Драко. – Ты можешь отмахнуться от меня, вампир, но от пророчества тебе никуда не деться. Истинный свет уже потух во мраке тьмы, так позволь же из тьмы родиться свету. И Драко замер. Он медленно перевел широкие от удивления глаза на старика. Затем резко встал и ладонями уперся в стол, нависнув над стариком. – Что ты знаешь, друид? Отвечай сейчас же и без загадок! Гермиона непонимающе переводила взгляд с Малфоя на друида. – Всему свое время, вампир, но знай – ты на верном пути. Драко стукнул по столу кулаком. В нем поднималась волна злости, но что-то сдерживало его от нападения на старика. Не эта ли магия, что присуща друиду? Малфою хотелось схватить старика за горло, душить его, пока не выбьет все ответы, но он лишь резко отодвинул стул и направился к входной двери. – Быстрее доедай, жду на улице! – бросил он Гермионе. Возле лачуги рос вековой дуб. Драко спиной прислонился к нему и закрыл глаза. Он слышал это пророчество лишь раз, но именно оно определило его цель жизни. Малфой понятия не имел, откуда лесному друиду известно темное пророчество, одни загадки и ни одного ответа. Он терпеть не мог всех этих прорицателей, не дающих прямых ответов. Спустя пару минут из домика вышла Грейнджер. На ней не было лица, белее белого. – Грейнджер, что случилось? – Ничего, – отозвалась девушка глухим голосом. – Он что-то еще сказал? – Нет, все нормально… Лондон в той стороне, – как-то отстраненно махнула рукой девушка. – Мы, оказывается, недалеко, – и неспеша направилась в ту сторону, понуро опустив голову. Что же такого он ей сказал?