Темное пророчество

Приближающиеся шаги становились слышны все отчетливее. Хруст сухих веток разносился с ветром, приносящим омерзительный запах. Шаги мягкие и грубые, походка плавная и вразвалку – Драко сосредоточенно щурился, пытаясь разглядеть кто идет. Он встал рядом с деревом, чтобы заметить неожиданных встречных первым, а затем быстро принять решение, как себя вести. Егеря были на стороне Лорда и для Драко они были скорее неопасны, но в обществе Волдеморта каждый друг другу враг. Ему часто приходилось сталкиваться с этим сбродом: отбросы собственных племен и рас, отвергнутые либо за провинность, либо по собственному желанию, но мало было таких, кто по второй причине вступал в этот бродячий отряд. Егерем мог стать любой: от оборотней, до заурядных волшебников, лишенных палочки. Они были отбросами общества и жили так же: питались чем попало, разбойничали, насиловали и убивали ради наживы. И если до прихода Волдеморта они были вне закона, то с приходом к власти Волдеморт позволил им вести свою деятельность законно. Они отлавливали не только магглорожденных, но и всех неугодных. А неугодным, как известно, мог стать каждый – зависело от настроения Темного Лорда. Драко размышлял какой из отрядов сюда идет и знал ли он кого-нибудь из них. Физически он их не боялся, главное, чтобы они не успели учуять запах Грейнджер. Драко все же тешил себя надеждой, что они ее не услышали. На проселочной дороге появилось несколько темных силуэтов. Драко сосредоточился и насчитал семь человек, но людьми были далеко не все. Из-за голов впереди идущих виднелась косматая голова полуоборотня – он был высок, как оборотень, но достаточно худой для чистого представителя этой расы. Все они были одеты в темные одежды: один из них был в черной мантии – явно изгнанный волшебник, другие два в кожаном брючном костюме черного цвета, оборотень был в одних штанах и безрукавке. Группа шла быстрым шагом, видимо, они тоже давно поняли, что рядом кто-то есть: либо по слуху, либо по запаху. И Драко надеялся, что все же по запаху, потому что девичий крик ничем другим не обоснуешь, в то время как запах можно было еще списать на то, что он недавно был с девушкой. Они заметили его почти сразу же, как и Драко заметил их. На расстоянии не было видно взглядов, но парень знал – они смотрят прямо на него. Чем ближе егеря, тем отчетливее Драко понимал, что знает главного. Не самая удачная встреча: этот предводитель сброда всегда был скользким и подозрительным типом, но Малфоя побаивался, так как тот имел положение и власть. Драко двинулся им навстречу, глубоко вздохнув, вспомнил, кто он есть, и придал своему лицу высокомерный взгляд с небольшим отголоском презрения. Как обычно. Ничего нового. – Болли, – несколько недовольно протянул Драко, – что ты тут делаешь? – Лорд Малфой, какая неожиданная встреча, – почти любезно ответил человек, шедший впереди всех. Его мерзко-приторный тон сразу вызвал у Драко отвращение. – И не один? – Ты видишь здесь кого-то еще, Болли? – Драко изогнул бровь. Он демонстративно обвел взглядом каждого из отряда, и сосредоточился на одном худощавом парнишке, что стоял прямо за командиром. Его он не знал. Тонкие черты лица, бледность кожи, впалые орбиты глаз, вид неухоженный, а запах… Драко понял. Тоже вампир. Тот также нахмурился и повел носом. – О, понимаете, – начал Болли, – как оказалось, да. Варант учуял запах грязнокровки. Толстые, неухоженные брови командира егерей приподнялись в красноречивом жесте, а затем мерзкая улыбочка растеклась по его грязной физиономии. Драко вдруг бросило в жар, он усилием воли заставил сердце биться в том же ритме, и каменное лицо не выдало ни эмоции. – Болли, я чувствую, – произнес вампир, стоящий позади Болли, подозрительно смотря на Малфоя. – здесь была грязнокровая сука, она вопила! – выплюнул он слова словно гниль, глаза его узко сощурились, превратившись в щелки и он вперился взглядом в Драко. – Не видели, случайно? – поинтересовался Болли. Драко не успел ничего ответить, как Болли легким кивком головы дал команду оборотню и тот, сорвавшись с места на четыре лапы, метнулся в ту сторону, куда убежала Гермиона. Но реакция у оборотня была в разы хуже, чем у вампира, и оборотень, поравнявшись с Малфоем, горлом напоролся на вытянутую левую руку Драко, и, опрокинулся на спину, захрипев. – О, Лорд Малфой, вам есть что скрывать? – восторженно удивился Болли. Он до чертиков ненавидел Малфоя, как и любого аристократа, что имел власть и положение, и то, что Драко мог оказаться потенциальным предателем темного Лорда вселило в егеря надежду. Надежду выделиться и получить привилегии за поимку предателя крови. Все бросились на Драко молниеносно, словно кто-то спустил курок: никто не ждал своей очереди, гурьбой накинулись на Малфоя, только Болли стоял в стороне. Остальные пытались схватить Драко, скрутить ему руки, но Драко был полон сил, и уворачивался от всех со стопроцентной удачливостью. Проскользнув под рукой одного, он со спины вонзился мгновенно выросшими клыками в трапецию и выдрал кусок мяса, от чего человек заорал во все горло и, вырвавшись, убежал в сторону. Кто-то схватил Драко за мантию и он, вывернувшись из одежды, обмотал ее вокруг шеи нападавшего и резким движением вывернул шею в обратную сторону, тело его тут же обмякло. Драко почувствовал как кто-то тяжелый накинулся на него, обхватив за горло, и тут же спереди подбежал другой егерь, пытаясь заломить ему руки. Драко с силой оттолкнул обмякшее в его руках тело убитого егеря и с размаху ударил головой сзади схватившего. Тот, не удержав равновесие, упустил Малфоя, и Драко вонзился клыками в шею нападавшего спереди. – Ты за это поплатишься, Болли! – в порыве драки кинул угрозу командиру егерей Драко. Болли, сначала уверенный в своей победе в силу явного количественного преимущества, сейчас сильно засомневался в успехе своего отряда. Он слышал невероятные сплетни о Драко Малфое, но не верил… И очень зря. – Для тех, кто укрывает грязнокровок у темного Лорда отдельная темница и набор заклятий, – чуть дрожащим голосом ответил Болли, – здесь точно была грязнокровка, Варант не ошибается! Болли отвернулся и что-то прошептал своему вампиру и тот, кивнув, со скоростью, на которую способны только вампиры, рванул в ту сторону, куда убежала грязнокровка. Твою мать! выругался про себя Драко. Он мельком огляделся и понял, что уложил пятерых, остался только Болли. У того были свои методы ведения боя: он достал волшебный кнут, который словно змея сам тянулся к жертве, подчиняясь воле хозяина. Но у Драко не было времени сражаться с этим выродком, он лишь угрожающе оскалился, наморщил нос и показал окровавленные клыки. Взглядом пообещав тяжелую и мучительную расправу, Драко рванул следом за вампиром, внутри молясь успеть прежде, чем он что-то сделает с Грейнджер. И откуда такое рвение? Мельком проскользнуло в голове у парня. Гермиона бежала максимально быстро, насколько была способна. От взгляда, что одарил ее Малфой перед тем, как отпустить, у нее до сих пор не прошли мурашки. Кого он там услышал? Кого увидел? Неужели существовал кто-то еще более опасный для нее, чем сам Малфой? Были ли это берберы? И откуда это необъяснимое чувство, что с ним – безопасно? Кровь била по вискам, заглушая собственные шаги. Грудь разрывалась от нехватки кислорода. Гермиона бежала, постоянно оглядываясь назад, подгоняемая стоящим перед ее глазами взглядом Малфоя. Куда же ей бежать? Просто вперед, куда глаза глядят? Она одновременно и желала увидеть сзади кого-то, и боялась. Охваченная чувством паники, чувствуя себя без палочки беспомощной жертвой, сейчас ей некогда было подумать о том, что это ее шанс сбежать. Она просто бежала, постоянно оглядываясь и вдруг, споткнувшись, упала. Больно подвернула лодыжку. Как можно скорее поднялась, и тут же рванула дальше, но на ногу практически невозможно было ступить и Гермиона чуть не заплакала от отчаяния и безысходности, охвативших ее. Сквозь боль и слезы она продолжала быстро идти, иногда срываясь на бег, стараясь не напрягать больную ногу, как в очередной раз обернулась и увидела. Быстро приближающийся силуэт в темном одеянии. Сначала у нее дух захватило – она подумала, это Драко, но потом поняла, что волосы у незнакомца темные… Не прошло и пяти секунд, как тонкая бледная рука схватила девушку за плечо и резко дернула на себя. Гермиона громко то ли вскрикнула, то ли всхлипнула, с заплаканными от паники глазами, и упала на спину, больно ударившись затылком об землю. Смахнув пелену с глаз, она широко открыла глаза и увидела склонившуюся над собой оскалившуюся гримасу неизвестного вампира с вытянутыми белыми клыками. Ее сильно дернули за руку и подняли на ноги, но она не удержалась на одной здоровой ноге и, потеряв равновесие, упала прямиком в объятия чудовищного незнакомца и вдруг почувствовала острую боль на плече. Она громко и пронзительно закричала, срываясь на писк. И тут же снова движение, кто-то резко оттолкнул Гермиону от ужасного вампира и вот он уже валяется в стороне от нее с неестественно вывернутой шеей. Гермиона упала на землю и, поднимая глаза, увидела его. Драко. Он тяжело дышал, ноздри его широко раздувались, грудная клетка быстро и рвано вздымалась, брови его нахмурены, а во взгляде… Возбуждение, беспокойство и сосредоточенность. Он снова весь в крови, лицо его испачкано, мантия порвана. Он молча подошел к ней и протянул руки, чтобы поднять. – Эварте статум! – откуда-то раздался до боли знакомый голос, и боевым заклинанием Драко тут же отлетел на несколько метров в сторону от Гермионы. – Петрификус тоталус! Инкарцеро! Малфой так сосредоточился на Гермионе, что не увидел подоспевших сзади. Волшебные путы плотно окольцовывали руки и ноги Драко, он упал навзничь боком, застыв в смиренной позе. Гермиона отвела взгляд от Малфоя и увидела… – Джордж?! – она не узнает собственный шокированный голос, полный неверия. – О, Мерлин, Джордж! Ты жив! Гермиона со стоном попыталась подняться с земли, опираясь на одну здоровую ногу, и протянула руки к человеку, который, как ей показалось, был из ее прошлой жизни. – Гермиона! – воскликнул Джордж, заключая ее в объятия, – не могу поверить! Как ты здесь оказалась?! – он переводит взгляд на Драко и поверженного вампира. – Так, все потом, сначала разберемся с ними. Малфой! Просто невероятно! Проворный ублюдок! – Джордж подошел Драко и с размаху пнул его под ребра, от чего Драко скрючился. – Нам доложили, что он сбежал с какой-то шлю… – Джордж осекается. Он снова хотел задать вопрос, но увидев зареванную и до чертиков напуганную девушку, замолк. – Гермиона! – девушка снова повернула голову и увидела спешащих Джинни и Эрни. – Джинни? – Гермиона закрыла рот рукой, пытаясь сдержать рвущиеся рыдания от того, что она, наконец, со своими. – Но что вы сами тут делаете? – она, хромая, двинулась навстречу подруге и не было сил у нее сдержаться. Она громко всхлипнула. Словно плотину прорвало от напряжения последних дней. Ей не верилось, что она видит знакомые, родные лица. – Мы захватили Мэнор, прочесываем местность от остатков пожирателей. Все узнаешь в замке, – Джинни обняла рыдающую подругу и повела в обратную сторону, к замку. Подоспели еще несколько человек из ополчения, и занялись валяющимися вампирами. Тот, которого отрубил Драко, не был мертв, лишь отключился на время, поэтому его нужно было убить по всем правилам. Гермиона кинула последний взгляд на Драко, и… пожалела. Глаза его были темнее тучи, как в моменты ярости, он не мог даже двинуться из-за петрификуса. Лучше бы она не смотрела. Драко смотрел прямо на нее с нескрываемой злостью… А также укором и… ожиданием. Буря противоречивых эмоций овладела Гермионой. Она так мечтала избавиться от плена, от самого Малфоя, накануне кричала ему, что ненавидит, наверно, даже искренне желала ему смерти… Но вот он лежит перед ней сейчас связанный, и что она испытывает? Ощущение неправильности. Но почему? Задает сама себе вопрос Гермиона. Ведь он – Пожиратель, он – вампир, он – последователь Лорда, и он… только что снова спас ее, а сам оказался пойманным словно дикий зверь. Зачем он это сделал? Почему не убил раньше или просто не бросил ее? Неужели считает информацию, коей она обладает, настолько ценной?.. Но ведь он видел, что она сама не знала о берберах… Она чувствовала, что должна была что-то сказать, но слов не находила. Не могла же она попросить отпустить его, потому что он ее сейчас спас? И не только сейчас… Ведь изначально она попала в плен из-за него! Он столько ужасного натворил! Стольких убил! Но сколько раз за то время, что им пришлось быть вместе, он спас ее? Как сейчас поступить? Явный укор в его глазах кричал красноречивее неозвученных слов. Неблагодарная… блики разочарования в его взгляде, словно осколки раскаленного пламени, обжигали совесть Гермионы. Не сумев больше выдерживать его взгляд, она отвернулась и, опустив голову, последовала с подругой в замок. Наконец-то она снова в родных объятиях! Заткнув голос совести, кричащий внутри, словно письмо-кричалка, Гермиона натянуто улыбнулась Джинни и попыталась сосредоточиться на том, что она, наконец, среди своих. Она дома. – Не переживай, Гермиона, сейчас отведем тебя к колдомедику, тебя быстро на ноги поставят. О, Мерлин, как же я рада, что ты в порядке! Когда Эрни сказал мне, что возвращаться домой нельзя, я была в ярости… – Что? – переспросила Гермиона, не понимая, о чем речь, – о чем ты, Джинни? – О, Гермиона… – тяжело вздохнула рыжая, — это так сложно объяснить, – она поджала губы, не находя слов, чтобы объяснить подруге. Она слишком хорошо знала Грейнджер, которая воспринимала только белое и только черное, как ей правильно донести, что произошло? – Говори, как есть. – В тот день, когда наш отряд настиг Малфой со своей сворой, за мной гнался один пожиратель, но я сумела убежать и аппарировать. На подходе к дому меня перехватил Эрни и… Он сказал, что на наш дом случилась облава и не позволил мне вернуться, сказав, что уже все равно слишком поздно, – она поджала губы, опустила голову и нахмурилась. Девушка ожидала, что Грейнджер разойдется гневной тирадой, обвинит в предательстве и трусости… И была бы права, потому что Джинни на самом деле так себя и ощущала. Но также понимала – вернись они тогда с Эрни – их бы тоже схватили. Гермиона смотрела на подругу с широко открытыми глазами, с трудом веря в то, что слышит. Облава? Предатель?! Малфой… что-то такое говорил. – Есть информация, кто предатель? – тихо спросила Гермиона. Уизли удивленно посмотрела на подругу. Не такой реакции она ожидала. Эмоциональная вспышка, обвинения в предательстве, трусости, несправедливости… Но не это. – Нет, Эрни лишь сказал, что… Его предупредили. А кто – не знаю. Я и не стала настаивать, я благодарна человеку, который предупредил нас. Ужасно, что не получилось донести весть раньше, так бы… – Уизли глубоко вздохнула. Сложно было говорить о смертях близких. Но Рон не первый, кого она потеряла за эти два года. Каждая смерть воспринималась угасанием надежды на победу и усилением усталости от такой жизни. – Ты действительно считаешь, что это какой-то доброжелатель? – подозрительно сощурившись спросила Гермиона. Все в голове смешалось: какой-то неизвестный информатор, странное поведение Малфоя, его слова о предателе в ополчении, друид, говоривший, что только с Малфоем она в безопасности… – А кто еще, Гермиона? – будто это очевидно ответила Джинни. – Благодаря ему хоть кто-то остался жив. Грейнджер все это время шедшая с опущенной головой вдруг подняла глаза и ошалела… – Берберы?! Что они здесь делают? – Руководство заключило с ними союз, – тихо ответила Джинни и по ее тону сложно было понять одобряет она это или нет. – К сожалению, альянс был заключен наскоро, поэтому… Насколько я знаю, берберы не стесняются в методах ведения боя. – Она поджала губы. – Собственно, благодаря им мы и сумели захватить Мэнор. Благодаря им и нашему информатору. В рядах Пожирателей агент ополчения, что неслыханная удача. Он рассказал нам о координатах Мэнора, и мы тут же напали. – Ты была здесь прошлой ночью? – Конечно, Гермиона. Мы нашли Сьюзен и Анджелину… Я надеялась найти и тебя, но нам сказали, что берберы поймали Малфоя с какой-то девкой. Я даже и не думала, что это могла быть ты! – А зачем им Малфой? – удивленно спросила Гермиона. – Не им, конечно, а руководству Ополчения. Просто у берберов мощные темницы, а здесь, в Мэноре, его все же сложно будет держать. Профессор Грюм сказал, что такие, как Малфой, очень опасны и им нужна особая защита. Не знаю, что он имел в виду, но похоже был прав. – Она обернулась, бросив взгляд на Малфоя, который был весь в крови. – Как он вообще умудрился сбежать из темницы! Да и ты… – Джинни осеклась, – Гермиона, а как ты убежала? – Он взял меня с собой, – напряжение не отпускало Гермиону. Чем больше она узнавала новостей, тем больше появлялось вопросов. Пазлы не складывались в картину. Союз с живодерской расой, предатель в рядах пожирателей, доброжелатель в Ополчении… Неужели никто не задался вопросом, кто спонсировал Малфоя сведениями для создания облавы? Джинни снова поджала губы и виновато взглянула на подругу. Сколько ей пришлось перенести в плену? – Гермиона, ты… Ну, ты как вообще? Просто я пыталась поговорить с Сьюзен и Анджелиной, они… Ну, знаешь, им плохо морально сейчас. Им многое пришлось перенести. – Я в порядке, Джинни, – натянуто улыбнулась Гермиона, сжав руку подруги. Она была благодарна Уизли за беспокойство, но рассказывать о своем изнасиловании, странных эмоциях в отношении Малфоя Гермиона была не готова. – Хорошо, – облегченно улыбнулась в ответ Джинни. – Пойдем, я провожу тебя в нашу комнату. В связи с тем, что замок огромный, сюда стеклись большинство отрядов Ополчения. Наш отряд расформировали, нас осталось тро… Трое человек. Девочки еще не готовы снова вступить в ряды, хоть мы на них и надеемся. Все думали, ты погибла. Не погибла, но что-то надломилось. – Руководство сейчас разрабатывает план. Я не в курсе, нам не рассказывают. Но тебя, думаю, пустят, ты же все-таки наш командир, если не решишь оставить пост, – осторожно сказала Уизли. – Конечно, не решу! – горячо воскликнула Гермиона и Джинни одарила ее теплой улыбкой. Подходя к замку, Гермиона была в шоке – Мэнор был разрушен. Запах горелого до сих пор разносился ветром по местности, бардак на территории еще не был убран, а повсюду слонялись люди и берберы. – Джинни, как они себя ведут? – тихо спросила Гермиона, когда девушки проходили мимо зооморфов. Некоторые из них ходили в коричневой мантии в человеческом виде, а некоторые оставались в животном. – Нормально, но я стараюсь с ними не контактировать. Если честно, они частенько даже между собой ругаются. Кстати новость! – вспомнила рыжая, – сюда прибыла сама профессор Макгонагал. Руководство готовит какой-то глобальный план и держит его в секрете. Она прибыла помогать и тоже будет участвовать. – Это отличная новость! – и Гермиона действительно была рада, что один из ее глубоко уважаемых профессоров здесь. Несмотря на все нестыковки и сомнения Гермиона почувствовала вновь зарождающуюся надежду на победу. Но укор в глазах Малфоя она так и не смогла выкинуть из головы. *** Министерство магии, как обычно, было переполнено людьми, но сегодня особенно сильно – после произошедшего в Малфой-Мэноре на званом вечере в честь дня рождения Лорда Малфоя. Все общество было поднято на уши, погибло много известных личностей, а сам Малфой-Мэнор пропал с радаров всех магических карт и заклятий. Было очевидно – он захвачен. Теодор Нотт вышел на широкие ступени главного входа здания и довольно вздохнул полной грудью. Несмотря на сгустившиеся ближе к вечеру тучи и в целом ухудшение погоды, внутри его переполняло удивительное чувство свободы и предвкушение чего-то еще более приятного. – Что ж, поздравляю, Нотт, – поравнялся с Теодором Тони, – я хоть и надеюсь, что это не навсегда – ничего личного, друг, просто хочу, чтобы Малфой все-таки вернулся, и ты сам знаешь почему, но ты теперь главный, а это ответственность и я уверен, ты справишься. Тео криво ухмыльнулся и хмыкнул: – Конечно справлюсь. Но все равно спасибо. – Ты куда сейчас? Идем домой? На разведку только ночью выдвигаться. – Нет, у меня дела есть. Отправь сову Крэббу и девочкам из отряда. Пэнси я сам сообщу. – Окей. Ну до встречи, – ответил Энтони и, достав палочку, взмахнул ею и аппарировал. Тео проводил друга прищуренным взглядом и предвкушающая улыбка заиграла на его лице. Он чувствовал, что все делает правильно, ведь, как известно, когда идешь по своему пути – сами высшие силы тебе помогают. Он развернулся обратно в здание и, дойдя до вестибюля, подошел к определенному камину и назвал адрес, где проживала Пэнси Паркинсон. В Министерстве некоторые камины были запрограммированы для аппарации к определенным личностям, остальные же были заблокированы. Этот, например, позволял переместиться в дом к любому из его отряда. Появившись в камине гостиной ее дома, он стряхнул с пиджака оставшуюся золу и, зачесав волосы назад, направился в коридор, искать хозяйку дома. Ее дом был небольшим, по меркам аристократов, но уютное обустройство, которым занималась сама Паркинсон, создавало впечатление очень комфортного жилища. – Пэнс! – позвал Тео. – Иду! – отозвалась девушка. Теодор замер в коридоре, пытаясь определить откуда раздавался голос, и пошел по направлению в спальню. Дверь была приоткрыта и он, толкнув ее, не стал входить, а лишь уперся плечом в косяк, осматривая спальню девушки. Давно он не был у нее в гостях. После того раза она приходила к нему лишь дважды, а он и подавно был здесь в последний раз еще в хогвартские года, когда их семьи плотно общались. Но тут все изменилось. Ее широкая кровать с прозрачным балдахином сразу бросалась в глаза, и Теодор неосознанно представил на ней Пэнси, стонущую, извивающуюся под ним… – Тео! – отвлекла его от мыслей та, о ком он думал, – я же сказала, что сейчас приду. Ее голос звучал недовольно и взволнованно. Она появилась из соседней двери, одетая в короткое белое платье, а на ногах – пушистые тапочки на маленьком каблуке. Как всегда, с идеальной прической и ярким мейком она выглядела превосходно. Вот только в глазах не было обычной дерзости: преобладало волнение и беспокойство. – Я слышал, – лениво ответил Теодор, чувствуя прилив вожделения, смотря на Пэнси в ее комнате рядом с такой манящей кроватью. Он оттолкнулся плечом от двери и, войдя в комнату, сел на небольшой диван около окна. – Лучше расскажи, слышал ли ты что-нибудь о Драко? – она подошла очень близко и присела на стульчик возле своего косметического столика. – Что произошло? Куда он делся? Он жив? Она сыпала вопросами, а с каждым новым словом о Драко в Тео, наравне с вожделением, нарастало раздражение, постепенно перерастающее в злость. – Нет, о Драко пока ничего не слышно, – соврал Тео, прекрасно зная, что тот в плену. Он увидел ее поникший взгляд, губки ее расстроено надулись и Пэнси нахмурилась, – но сегодня мы были у Джагсона. Меня назначили исполняющим обязанности командира, – в его голосе явно звучала гордость. Надо же, думал Тео, как оказалось все просто: нужно было просто убрать первого и сразу же занять место, которое должно принадлежать ему по праву. По праву достоинства, потому что он достоин. – Я надеюсь, временно исполняющим обязанности. Я чувствую, Драко должен быть жив, просто надо его найти! – Мэнор был захвачен. О нападениях уже донесли Лорду, и, насколько я знаю, скоро планируется общее собрание. А сегодня ночью все отряды будут прочесывать местность и искать замок, мы тоже идем. – Отлично! – воодушевленно воскликнула Пэнси, – мы с девочками будем готовы, – она тут же поднялась со стула и, теребя пальцы, стала ходить по комнате. Было очевидно – она на взводе. – Не могу поверить, что эти гнусные ополченцы вытворили такое! Просто ужасно! Как вспомню прошлую ночь… – Перестань, Пэнси, ты даже ничего не успела увидеть – я увел тебя оттуда раньше, чем началась основная заварушка, – он тоже поднялся и стал медленно к ней подходить. Пэнси, почувствовав его движение, неосознанно попятилась в другую сторону, к свободной стене. – Даже этого мне хватило, чтобы запомнить! Я не могу понять, как могло это произойти! Ведь знали местонахождение только приглашенные… – А ты не хочешь меня поблагодарить? – перебил ее Нотт, подойдя к ней достаточно близко, и Пэнси вдруг осознала, что ей больше некуда отходить, сзади нее только стена. Теодор медленно приближался к ней, нависая над ней, практически на голову. На его лице играла легкая улыбка, а глаза выдавали то самое вожделение, к которому Пэнси уже давно привыкла. – Я… – Пэнси уже хотела сказать, что благодарила его, но вспомнила, что нет. Скривив губы в недовольной гримасе, она ответила, – Тео, мне вообще сейчас не до этого. Не до себя в том числе! Драко пропал! Мы не знаем, жив он или уже мертв, а вдруг он сейчас страдает! Конечно, я благодарна тебе, но… Теодор не стал дослушивать ее дерзкую реплику, протянул руку и с силой прижал девушку к себе за талию. Положил руку на затылок и впился наглым, бесцеремонным поцелуем ей в губы, почти болезненным. Он уже чувствовал себя победителем. Нотт был практически уверен, Драко не вернуться из плена живым. Ополченцы ему не позволят. И он уже начал пожинать плоды своих действий. Пэнси замычала ему в губы, уперлась руками в грудь, но после ее слов это лишь усилило раздражение парня, и Нотт резко надавил рукой на плечо Пэнси, с силой вжимая ее в стену, и от неожиданности она ударилась головой. Но пока что все, совершенно все, крутилось вокруг гребанного Малфоя. – Ауч, что ты, твою мать, творишь?! – Пэнси удалось немного повернуть голову в сторону, и она тут же начала возмущаться, потирая ушибленный затылок. Но подняв взгляд вверх, увидела налитые злостью глаза парня, нависающего над ней, и всерьез испугалась. Его рука с плеча переместилась ей на горло и сильно сдавила, перекрывая кислород. Пэнси в ужасе удушья широко открыла глаза, обхватила обеими руками его запястье и пыталась ослабить хватку, впиваясь ногтями до крови. – Ты, черт возьми, была первая, о ком я подумал в момент, когда напали ополченцы, – он наклонился очень близко к ее лицу, почти касаясь носом ее носа и злым шепотом чеканил каждое слово. – Та, о ком я думаю каждое утро, просыпаясь, – его вторая рука снова переместилась на узкую талию девушки и прошлась жестким, хватающим движением до ягодицы, болезненно сжимая. – Та, чье капризное поведение я терплю вот уже который год, – рука резко переместилась с ягодицы вверх, через талию на грудь. – Я столько для тебя сделал, стольким ради тебя пожертвовал, а ты просто неблагодарная сука! Не ослабляя хватки, он снова впился жестким поцелуем в ее губы. Пэнси не хватало воздуха, она открыла рот, пытаясь вдохнуть, но меж открытых губ нагло проник настойчивый язык парня, обводя ее полость по кругу. Он чуть ослабил хватку, чтобы она могла вздохнуть и с силой оттянул ее нижнюю пухлую губу. Он телом придавил ее к стене так, что она почувствовала степень его возбуждения в районе своего живота и сильно испугалась. Ведь она прекрасно знала о его извращенных предпочтениях в спальне, но с ней, тогда, два года назад, он не был жесток, все было в допустимой норме. Она так привыкла, что он бегает за ней, терпит ее дерзкий характер, но не предпринимает никаких действий, что Паркинсон практически перестала его воспринимать всерьез и уважать. Но что такого произошло сейчас? Неужели она так сильно вывела его из себя? Но что она такого сделала? Пэнси не поняла. Она вела себя как обычно. Резко отстранившись от девушки, Нотт отошел на несколько шагов назад. Он тяжело и рвано дышал, а глаза его были сощурены, выдавая страсть и ярость в одном флаконе. – В десять вечера у Тони у дома. Не опаздывать. Развернувшись, он быстрым шагом вышел из комнаты Паркинсон и пошел по направлению гостиной с камином. Он был готов сорваться на той, которую так давно желал для себя. Но нет. Терпение. Нужно запастись терпением. Все будет. Всему свое время. *** Джинни отвела Гермиону в комнату, в которой стояло четыре кровати, прикроватные тумбочки, шкаф, диван и два кресла. Комната была переделана почти под спальню в гриффиндорской башне, только без соответствующих цветов. Но было уютно. – Вот кровать, как раз рядом со мной. Здесь вещи для тех, кого спасли, в основном это девочки. Думаю, к нам еще кого-нибудь подселят. Ты пока можешь принять душ, а я схожу за колдомедиком, – протараторила Джинни и тут же выбежала из комнаты. Гермиона молча ковыляя, пошла в ванну смыть с себя не только грязь, пот и кровь, но и противоречивые ощущения, что она испытывала после произошедшего. Она корила себя, что смолчала, когда Драко спас ее и сам был схвачен. Но даже сейчас, стоя под душем спустя время, она не знала, как должна была поступить. Она чувствовала свою вину в том, что его поймали, но ведь так и должно было быть? Он ведь пожиратель! Но он спасал ее не раз, даже в последний, после поцелуя… Воспоминания о поцелуе и горячих губах Малфоя отозвались тянущей истомой в груди, и щеки тут же залило румянцем. Ей было стыдно такое испытывать, но стыдясь саму себя она смаковала это воспоминание, медленно воспроизводя в голове его руки на своем лице и теле, его горячие губы на ее губах, и язык… Конечно, у Гермионы был опыт поцелуев. Но никогда подобного она не испытывала от близости и прикосновений. Наверно, таким бурным эмоциям поспособствовала сама обстановка: она пережила шок после увиденного на поле, все смешалось и вылилось в остроту чувств. Да, так оно именно и было. И такая мысль устроила рациональный ум Грейнджер. Но вот после того, как Малфой позволил ей бежать, он сам был пойман. А что она могла сказать или сделать в тот момент? И что теперь с ним будет? То, как он вел себя в отношении нее не меняло его в глазах остальных ополченцев. И как бы то ни было, противный червячок сомнений в груди все сильнее кусал и жалил. Гермиона надела на себя вещи, предоставленные ополчением: джинсы, свободная серая футболка и кеды. Вещи ей были велики, она и так была худенькой, а за время последних событий совсем, казалось, исхудала. Когда Грейнджер вошла в комнату, то увидела ожидавших ее Грюма, Кингсли и профессора Макгонагал. Они расположились на стоящих у окна креслах и диване. Конечно, она была рада их видеть, хоть несколько и неожиданно это было в спальне, после душа, тем более с такими напряженными лицами, как у них. Впрочем, это не было странно. События прошедших дней заставляли быть собранными и сосредоточенными. – Гермиона, здравствуй, – произнесла профессор Макгонагал довольно напряженным голосом. Она выглядела точно также, какой запомнила ее девушка: в строгой мантии и плотно собранным пучком на голове. – Здравствуйте, – поздоровалась со всеми Гермиона. – Прости, что не даем тебе времени отдохнуть, – произнес Кингсли, и в этот момент еще одна волшебница вошла в комнату – колдомедик. Она жестом пригласила Гермиону присесть на кровать и стала осматривать рану на плече девушки. – Но нам необходимо поговорить с тобой. Мы проводим такой разговор с каждым, кто побывал в плену у Пожирателей. К сожалению, девочки из твоего отряда не готовы сейчас к диалогу, но мы надеемся, что ты сможешь нам помочь. Гермиона почувствовала то самое ощущение нужности и причастности, что всегда ее мотивировало брать на себя ответственность. Она сосредоточилась на командирах Ополчения, выпрямила спину, насколько позволяли раны, и серьезно ответила: – Конечно, чем я могу быть полезна? – Мы знаем, что Малфой был пойман прошлой ночью, и не один. Берберы решили, что с ним была его девушка, но после сегодняшних событий, мы так поняли, это была ты, – сказал Кингсли. – Да, берберы схватили нас обоих. Я говорила им, что я из ополчения, но меня никто не послушал, – подтвердила Гермиона и на нее вновь нахлынул ужас прошлой ночи. – Так вы теперь в союзе с ними? – задала очевидный вопрос Грейнджер. Она знала ответ, но ей хотелось слышать, что побудило командиров изменить свое решение и все же заключить с зооморфами союз. Ведь насколько она помнила, первые переговоры не принесли союза и тогда она была этому рада. – Да, мы теперь в союзе, – ответил Кингсли. – События требовали быстрых решений, а наших сил уже давно не хватает. Наши ряды редеют на глазах, а берберы сильные и… – Что вы им предложили? – спросила Гермиона и встретила молчание сосредоточенных взглядов. – За что они борются? – Это сейчас не тот вопрос, который мы пришли с тобой обсудить, Гермиона, – строго ответила профессор Макгонагал. – На то были причины. – Так расскажите, – взмахнула здоровой рукой девушка. Она считала себя практически равной командирам, но сейчас почувствовала, что ей не собираются давать ответы на ее вопросы, скрывая часть правды и это ее покоробило. – Гермиона, об этом потом, сейчас мы пришли с конкретными вопросами, – вставил Кингсли. – Так вот, Малфоя поймали вместе с тобой, – он сделал упор на последнее слово. – Вообще удача, что они схватили Малфоя, а не убили. Эти берберские командиры между собой договориться не могут: одному подавай труп Малфоя на колу, другой же понимает, что он может быть полезен, – недовольно вставил Грюм. Гермиона нахмурилась и поджала губы. Ей не нравился происходящий разговор. – Гермиона, – снова аккуратно начала профессор Макгонагал, – расскажи о своем плене. Где ты была, у кого, что они делали, о чем говорили. Любая мелочь может быть полезна. Девушка перевела взгляд на профессора и немного смягчилась, ведь, в конце концов, она потом все может узнать. И, набрав воздуха в легкие, она сказала: – После произошедшего в нашем доме меня забрал Нотт, – Гермиона сглотнула, вспомнив последнюю ситуацию перед попаданием в особняк Нотта. – Там… Я ничего там не видела, не успела. Там была лишь преданная ему домовиха и такая же преданная ему девушка, Эми. В доме Нотта я ничего не успела понять, он… Он… – она замялась, не могла подобрать слова и решила пропустить момент собственного изнасилования. Ей никому не хотелось рассказывать о своем унижении. – Потом меня привели в Мэнор, в комнату, в которой развлекались пожиратели. Это истинный притон, – поморщилась она. – Из Мэнора же я и бежала. – Как это произошло? Тебя не держали, как остальных? – спросила Минерва. – Меня заперли в комнате, но мне посчастливилось найти палочку, с помощью которой я выскользнула из комнаты. – Чья это была палочка? – Это была палочка Драко Малфоя. – твердо ответила Гермиона, – меня привели в его комнату. – Гермиона, – обратился к ней Кингсли. Он встал с кресла и, подойдя к девушке, достал из мантии две палочки, – чья из этих палочек принадлежит Малфою? Гермиона взглянула на них, и ей даже не надо было брать их в руки – она узнала. – Они обе принадлежат ему, – ответила Грейнджер и тут же нахмурилась, встретив удивленные взгляды командиров. – Невероятно, – ошарашенно произнесла Минерва, закрыв рот рукой, – как это возможно? – Что не так? – спросила Гермиона. – Мисс Грейнджер, невозможно иметь одновременно две палочки. Они обладают собственным, скажем так, разумом и энергетикой. Палочка является проводником магии волшебника, и всегда энергетически сливается с ним в одно целое. Многие волшебники в истории пытались владеть двумя палочками, но они не работали в полную мощность, конфликтуя между собой. – А эти? Не конфликтуют? – для Гермионы это была новая информация и она была сбита с толку также, как и остальные. – Нет, мы проверяли их, в том числе последние использованные заклинания, и они работают со стопроцентной силой. – Но зачем ему две палочки? – недоуменно задала вопрос девушка. – Мы разбираемся с этим, – ответила Макгонагал и тут же поднялась, красноречиво давая понять, что разговор окончен. Гермиона поняла по их взглядам, что они еще что-то знали и скрывали это. – Спасибо тебе, Гермиона, за помощь. Отдыхай и набирайся сил, мы надеемся на тебя в дальнейшем. – К-конечно, – смятенно произнесла она. Кингсли открыл дверь, но в проходе случайно столкнулся с входящей в помещение девушкой. – Упс, прошу прощения, – извинился он. – Ничего, все хорошо, – тихо, почти шепотом ответила русая девушка. Гермиона перевела взгляд на нее и удивлению ее не было предела. Она отстранилась от колдомедика, которая колдовала над ее плечом и поднялась с кровати. – Ханна?! О, боже, Ханна, неужели это ты! – Гермиона тут же подбежала к девушке и крепко обняла ее. – Как давно ты здесь?! Ханна опустила глаза в пол и натянуто улыбнулась. – Недавно. Мне… Мне тоже удалось сбежать, – ответила она. *** В темнице была кромешная тьма. Подземелья Мэнора не имели окон, а клетки делались в самой земле. Стены обкладывались грубым холодным камнем и закрывались толстой железной дверью с узким окошком для подачи еды пленникам. Драко же ни еды, ни воды не приносили вот уже больше суток. По крайней мере, так казалось ему, потому что в темноте полностью терялось ощущение времени. Он сидел у стены, упершись спиной и откинув голову назад. С каждой минутой чувство безысходности охватывало его все больше и больше. Попасть в плен дважды за сутки? Да что происходит с этим миром, он словно перевернулся! И надо же было – прямо в его день рождения. Какая горькая ирония. А еще смешнее – сидеть в темнице собственного замка. Вот это высший класс, браво, Малфой. Злорадствовал сам над собой Драко. За время нахождения тут, Драко осмотрел каждый уголок темницы, пытаясь найти лазейку, но темница была укреплена мощнейшими магическими заклятиями, каких у берберов в темнице не было, и их каждый час обновляли маги, которых Драко не слышал, лишь видел сияние, охватывающее железную стену с обратной стороны. Он снова горько усмехнулся. Значит, Ополчение все же создало союз с берберами. Это объясняет усиленную мощь ополчения, но не объясняет, кто же выдал координаты Мэнора? К сожалению, это мог быть кто угодно: от пожирателей, до высокопоставленного гостя, которого пригласила Пэнс. Пэнси… Надо же, за все время, проведенное с Грейнджер, он практически не вспоминал о Паркинсон. Он надеялся, она выжила, как и другие из его отряда. По крайней мере, их трупы он тогда не нашел, хотя возможно, в пылу пожара был такой хаос, и он просто не заметил? Ведь он спешил вернуться к… Грейнджер. Вот же ж сука неблагодарная. Подумав о ней, Драко ощутил невиданную до этого момента горечь в груди. Искреннее разочарование и даже боль. А потом разрастающуюся изнутри злость. Он убеждал себя, что информация в ее голове нужна ему, но он не любил обманывать сам себя. Что-то влекло его к ней: волевая дерзость, находчивость, упрямство, решительность, непокорность... Чем-то она напоминала ему самого себя, только он «не покорялся» скрытно, хитро, по-слизерински. Он усмехнулся собственным мыслям. Ее вечно вздернутый подбородок как бесил, так и возбуждал желание покорить упрямицу. Ему безумно понравилось, как она расслабила губы, стоило ему прикоснуться к ней. И пусть это был эффект неожиданности, он сработал ошеломительно. Но как его влекли черты ее характера, также сейчас он был чертовски зол на нее. Он столько раз ее спасал, и стоило ему попасть в лапы ополченцев, она просто промолчала. Молча ушла. Неблагодарная сука. Она влекла его словно огонь мотылька. И брось он Грейнджер, его бы не постигла та же участь, что неразумного насекомого. Но сейчас он был здесь из-за нее. Драко тряхнул головой, прогоняя сумбурные мысли о Грейнджер и задумался, что он должен был сейчас делать. Просто принять свою участь и позволить выпытать стратегические планы? Он понимал, его специально держат под замком и изводят, чтобы он ослаб и был легко подвластен заклятиям, сывороткам и пыткам. Что ж, отсюда он вряд ли выберется, похоже, исход предопределен. Возможно, это не так и плохо, если Ополчение начнет открытую войну против Лорда, вот только что грозит самому Драко за раскрытие стратегических точек, планов и решений? Однозначно, в лучшем случае его ждет Авада. В худшем же… Возможно, та же показательная смерть, что и его отца. В любом случае, ополчению даже повезло, что он вампир – он будет жить очень долго и его организм сможет вытерпеть в разы дольше, чем человеческий. Интересно, подумал Драко, они наверно сейчас все дружно обсуждают, что Драко Малфой вампир. И даже если я однажды отсюда выберусь, пятно позора кровопийцы на весь мир с меня не будет стерто никогда. Драко так погрузился в свои мысли, что услышал приближающиеся шаги только когда кто-то уже начал открывать окошко железной двери. Он навострился и сощурился. – Малфой? – разрезал тишину тонкий девичий голосок. Драко тут же поднялся и быстро подошел к двери. Но ничего не ответил. – Малфой, я… – Зачем пришла, Грейнджер? Позлорадствовать? – его голос был словно сталь, холодная и беспощадная. Он, накрученный своими мыслями, был зол на нее, но также самому себе не признаваясь, был… приятно удивлен, что она пришла. – Малфой, кто это был? Там, – она волновалась. Голос сбивался, дрожь сквозила в каждом слоге. Почему она так волновалась? Он был за закрытой дверью, ей нечего бояться. – Егеря, – кротко ответил Драко. На самом деле сидя в камере в одиночку, он гадал, придет ли она? Спустится ли к нему в темницы? Им было что обсудить. – Ты их почувствовал, да? Драко будто видел, как она теребит пальцы рук и закусывает губы. – Зачем ты пришла, Грейнджер? – проигнорировал ее вопрос Драко. Да, ему было чертовски интересно. Он просто сгорал от любопытства, желая услышать то, что казалось очевидным. Между ними было что-то, чему не было названия. – Я… – она снова запнулась, а затем, набрав воздуха в легкие, выдала залпом, – я хотела сказать тебе спасибо, что спас меня. Если бы не ты… – А за прошлые разы сказать спасибо не хочешь? – сказал Драко. Голос его наполнился эмоциями: сдерживаемая злость явно ощущалась в тоне, напускной холод исчез. – Что? – опешила Гермиона. – За спасение из трясины, например, как тебе? Или из темницы берберов? – С берберами произошло недоразумение, меня посчитали погибшей и не… – Что ж, жаль не удалось проверить, да? Мало ли что они с тобой бы сделали как с девкой Малфоя. Не знаю, может, ты бы украсила своим прекрасным тельцем то самое поле? – еле сдерживая злость перебил Драко. – Что ты хочешь от меня, Малфой?! – ее голос вдруг тоже приобрел нотки еле сдерживаемого раздражения. Он будто видел, как щеки ее краснеют от возбуждения, брови нахмурены. – А может, стоило тебя оставить на съедение волкам? – продолжал Драко. – К чему ты ведешь? – Не знаю, может к тому, – Драко сделал паузу, приблизившись к окошку максимально близко и вкрадчивым шепотом произнес, – что ты мне должна. Драко ждал ответа, но Гермиона молчала, лишь прерывистое дыхание говорило о том, что она все еще стояла там. – Я столько раз тебя спасал, Грейнджер, – продолжил Драко горячим шепотом, – неужели ты, благородная гриффиндорка, не отплатишь мне тем же? – Я не могу тебя освободить, – сквозь зубы произнесла Гермиона и Драко понял: она думала об этом. Совесть грызла ее изнутри, именно поэтому она здесь. Но только «спасибо» его, увы, не спасет. – Можешь, Грейнджер, я спасал тебя, теперь же и ты верни мне долг. Разве не завещал вам Годрик Великий быть благородными? – Ты стольких убил, Малфой! – И сколько раз спас тебя? – Ты не можешь просить меня об этом, – покачала головой Гермиона. – Я и не прошу, – его голос снова приобрел стальные нотки. – Просто ты доказываешь именно то, о чем я тебе и говорил. – Что? – подозрительно переспросила Гермиона спустя секунду молчания. Драко снова наклонился ближе к окошку: – Вы, ополченцы, ничем не отличаетесь от Пожирателей: также ищете выгоду только для себя. Гнилые, неблагодарные, беспринципные, – злостно выплюнул последнюю фразу Драко и шумно отошел обратно к стене, чтобы она поняла, что разговор окончен. И она поняла: окошко громко звякнуло об железо, и он услышал быстро удаляющиеся шаги. Малфой глубоко вздохнул и сел на пол, устало опустил голову на колени. Ему все еще хватало физической энергии, но вот морально… Он был опустошен. Не признаваясь себе, он надеялся на ее помощь, что она поможет ему, ведь он действительно столько раз спасал ее жизнь. Почему она казалась ему другой? Но оказалась такой же, как и любой на этой войне: эгоистичной и беспринципной. Зачем вообще она приходила? *** Словно гонимая дементорами, Гермиона бежала по лестнице из подземелий вверх. Сердце ее стучало как бешенное, а дыхание было частое и сбитое. Был уже поздний вечер, и все разбрелись по своим комнатам, она же, так и не сумев успокоить свою совесть, решила попытать удачу с выражением словесной благодарности. В конце концов, он ведь должен понимать, что она не может его освободить! А уж за спасение она благодарна. Но ему, как оказалось, слова благодарности не сдались. Решительным шагом она направилась к себе в комнату, к девочкам, не переставая думать о Малфое. Его охранял один лишь охранник, но и он там был не особо нужен: заклятия вполне могли сдержать любую физическую силу, а палочки у Малфоя не было, поэтому ему там сидеть до последнего. Его, наверно, будут пытать? Гермиона нахмурилась. Вряд ли они его убьют сразу, Грюм ведь сказал, что он ценный пленник. Ее вдруг передернуло. А ведь Малфой был в чем-то прав, говоря, что Ополчение также не отличается благородными методами ведения войны. Она надеялась, это должна быть какая-то сыворотка правды, или что-то подобное… Дойдя до двери комнаты, Гермиона вошла внутрь и увидела, что Ханна давно спит, а Джинни будто ждала ее, тут же повернувшись в ее сторону. – О, Гермиона, где ты была? – спросила Джинни. – Ходила голову проветрить, – отмахнулась Грейнджер и, взяв вещи, прошла в ванну. Переодевшись и умывшись, она вернулась в комнату и скользнула под одеяло. – Ты как? – обратилась к Гермионе рыжая. – Нормально, – Гермиона тяжело вздохнула и смотрела в потолок. – Я тогда выскользну ненадолго, – тихим шепотом произнесла Джинни. – В смысле? – переспросила Гермиона, – ты куда? – К Эрни. – К Эрни? Вы что, вместе? – удивилась Грейнджер. Когда успело все это произойти? – Да. С того самого момента, как он спас меня от облавы. Он мне давно нравился, но я не знала, что тоже ему нравлюсь. – Ну что ж… Я рада за тебя, – улыбнулась Гермиона. – Гермиона, я хотела спросить, – Джинни замялась, подбирая слова, – я знаю, что творят с пленницами, но ты была там недолго, поэтому… ну… Он не успел тебя тронуть? – Кто? – насторожилась Гермиона. – Этот ублюдок Малфой, кто же еще. Ты же от него бежала… – А, – Грейнджер поджала губы. Странно, все во всех бедах винили Малфоя, будто только от него исходит зло. Конечно, Малфой ее не тронул, но она перенесла изнасилование от другого мужчины, и воспоминания о нем ненавистью обожгли грудь девушки. – Нет, он меня не тронул. – Фух, я так рада, что тебе удалось выбраться оттуда невредимой! – в ее голосе слышалось облегчение. Вот только это не было правдой. Она не вернулась оттуда невредимой. Но рассказывать о собственном изнасиловании, чтобы к ней относились как к сломанной жертве, ей не хотелось. Она многое пережила за войну. Видела много смертей, на ее глазах убили Рона. То ужасное поле, усыпанное трупами на кольях, оторванные конечности и разлагающиеся трупы. И сколько еще смертей ей суждено увидеть? – Да, удалось, – спокойно ответила Гермиона, решив для себя, что ненависть к ублюдку, изнасиловавшему ее, не позволит изменить отношение окружающих к ее стойкому характеру и воле к борьбе. С другой стороны, к ублюдку, который ее не единожды спасал, она больше не могла относиться исключительно с ненавистью, как не старалась. Следующие несколько дней прошли довольно быстро: она была постоянно в кругу друзей, их основной задачей было патрулирование местности, но в целом, они были предоставлены сами себе, и это помогло Гермионе прийти в себя после плена. Но ее не покидали мысли о Малфое и его словах. Она знала, что его морят голодом, чтобы легче было допрашивать, и она понимала, что без этого никак, но… Перестать думать о нем она не могла. Что-то внутри противилось этому, вредный голос совести не замолкал, продолжая напоминать о том, что Малфой оказался прав – она эгоистичная и беспринципная. Такая же как те, против кого она сражается. Гермиона гнала эти мысли, что было сил, но перед сном они всегда возвращались, из-за чего она плохо спала. Был уже поздний вечер, Гермиона готовилась ко сну и уже легла в постель, когда к ней на кровать присела Джинни с горящими от возбуждения глазами. – Гермиона! – воскликнула она. – Что, Джинни? – улыбнулась Грейнджер, – что случилось, что с тобой? – Мне нужно срочно с тобой поделиться, я не могу держать в себе, – полушепотом затараторила рыжая, а потом наклонилась к Гермионе и прошептала, – мы с Эрни переспали. Гермиона неосознанно изменилась в лице, улыбка сошла с ее лица, и она невольно съежилась. Но поняв свою неуместную реакцию, девушка заставила себя улыбнуться. – Это просто невероятно! – Я рада за тебя, – ухмыльнулась Гермиона, пытаясь скрыть смущение. Она адекватно понимала, что обоюдный секс по любви должен приносить удовольствие, и вряд ли бы об этом так много писали в романах будь это неправдой – да-да, Грейнджер иногда читала романы о большой и чистой любви – но говорить об этом было выше ее сил. – Я просто не ожидала, что все будет так классно, я так боялась, что будет больно, – продолжала делиться рыжая, – я понимаю, что ты думаешь, – ткнула она пальцем в Грейнджер, – «Ой, Джинни, о чем тут говорить, такие вещи не обсуждаются», – процитировала возможную реплику Уизли, – но прости уж, ты единственная моя близкая подруга и тебе придется меня слушать. – Хорошо-хорошо, – в защитном жесте подняла руки Гермиона. Что ж, разве она могла отказать подруге, если той нужно было высказаться? – Я помню, что ты еще не… Ну, в общем, – сделала паузу Джинни, – я тебя уверяю, бояться нечего. Главное – сильное возбуждение, и все будет хорошо. Гермиона смущенно отвела взгляд, тень печали легла на ее лицо, и она не смогла этого скрыть, но Уизли этого не заметила, решив, что Гермиона просто смущается. – Правда! Он когда меня поцеловал мурашки по спине пробежали, а в груди такое чувство, трепещущее… Будто стая саранчи там танцы устроила. – Танцы саранчи? – повторила Гермиона и сорвалась на смех. Да, Джинни явно не быть поэтом. Но все же, Гермиона призадумалась… Трепещущее ощущение от поцелуя… Гермиона неосознанно вспомнила поцелуй Малфоя и невзначай прикоснулась к губам. – Ой, ну ты меня поняла! – Поняла, да, – кивнула Грейнджер. – Это удивительное чувство, – продолжала Джинни. – Знаешь, в какой-то степени я даже знала, что с Эрни все так будет – первый наш поцелуй сразу был необычным. Меня кинуло в жар, и эта саранча в груди… – Джинни сильно жестикулировала руками, рассказывая. – Даже не верится. Мне теперь кажется, все знают об этом. Во мне что-нибудь изменилось? – Нет, Джинни, ты все такая же, – с улыбкой ответила девушка. – Я рада за тебя, Джинни. За вас обоих, – Гермиона взяла подругу за руку и сжала, выражая поддержку. Но сама она оказалась в смятении. Он… Он волновал ее. Она его боялась, и в то же время ненавидела. Но поцелуй был… Каким он был? Прошло несколько дней, а она до сих помнит вкус его горячих губ. Что же на самом деле она испытывает к Малфою? *** – Что там с Малфоем? – спросила Гермиона на завтраке у одного из парней из смежного отряда, – столько дней он уже здесь. Его уже допрашивали? Есть какая-то информация? – Конечно его допрашивают, но командиры не разглашают информацию. Продолжают круциатусом кормить ежедневно, – беззаботно ответил тот, поглощая завтрак. – Что? В смысле регулярно? – Гермиона застыла с вилкой в руках. – Грюм сказал, что каждый может попрактиковаться в круциатусе на нем. В его темнице есть окошко, так вот через него можно спокойно колдовать, он не может достать. Он сначала кидается к двери, но потом падает и корчится, – закончил парень с довольной ухмылкой. – Я спускался пару раз, но мне скучно. В темнице ничего не видно, а он даже не кричит. Молча корчится. Грейнджер тут же подорвалась со стула. – Как давно это происходит и почему я об этом не знала? Все воззрились на нее с удивлением. – Так в этом нет никакого секрета, откуда я знаю, – пожал плечами парень и снова уткнулся в тарелку. Гермиона сглотнула, в ужасе смотря на соплеменника. – Так это Грюм позволил? А Макгонагал в курсе? – Они все в курсе, это с их разрешения все начали, Гермиона, – тихо сказала Джинни, потянув подругу за руку, чтобы та села. – И ты знала? Почему не рассказала?! – Я не думала, что тебя это может волновать, – удивленно ответила Уизли. – Я подумала, ты захочешь забыть свой плен как страшный сон, поэтому не заводила разговор, старалась не напоминать. Гермиона потеряла дар речи от того, что услышала. Получается, над ним издеваются, отыгрываются за всех Пожирателей и Лорда в том числе? С каких пор это стало нормой для светлой стороны войны? И давно ли они стали использовать круциатус для развлечения? Достаточно было нескольких дней без еды и воды. Он уже давно слаб, не опасен, а они продолжают пытки. Разве это оправданная жестокость? Что-то произошло с этим миром. «Ты мне должна». Гулким эхом отразился голос Малфоя в голове у Гермионы. Она прикрыла ладонью рот и невидящим взглядом уставилась в тарелку. *** Гермиона лежала в кровати рядом с Джинни и широко открытыми глазами смотрела в потолок. С самого утра день не задался. Малфой не выходил у нее из головы. Был ли он ее проклятием жизни или все же спасением? Ее не покидало чувство тревоги, неправильности, совесть не замолкала ни на минуту. После их встречи в темнице, когда она пришла поблагодарить, он заставил ее стыдиться самой себя, собственной натуры, и Гермионе было противно от того, что она признавала его правоту. Он снова спас ее, но слова благодарности ему были не нужны, и сейчас она прекрасно понимала почему. Он знал. Он знал, что его ждет и как с ним будут обращаться. А вот она все еще верила в благородство и великодушие… Что же произошло с теми, за чью сторону она боролась? Они стали… такими же. Можешь, Грейнджер, я спасал тебя, теперь же и ты верни мне долг. Разве не завещал вам Годрик Великий быть благородными? Конечно, Гермиона думала об этом. Освободить его, ведь он спасал ее столько раз! Как чертовски неприятно было признавать правоту врага, но именно свое чувство справедливости Гермиона и ценила. Но освободить Малфоя… Это было практически также неслыханно и невероятно, как… Как что? Как то, что Малфой будет ее спасать из раза в раз? Эта мысль током ударила по мозгам, разливаясь волнами возбуждения по телу. А ведь он действительно творил неслыханное! И тот поцелуй… О, Мерлин! Поцелуй… Он так целовал ее… Никогда не подумала бы, что Малфой так целуется. Гермиона неосознанно облизала губы, и бабочки в груди снова затрепетали, как тогда. Она тут же разозлилась на себя. Гермиона не знала, чем Малфой руководствовался, когда спасал ее, целовал, или сказал тогда бежать… Но она точно знала, что не может остаться в долгу. Только не тогда, когда люди, в которых она верила, которым доверяла больше, чем себе, ведут себя как звери. Как те же враги, против кого они сражаются. Это было ужасно. Все нутро Гермионы сопротивлялось таким методам. И пусть с ним потом придется бороться снова, но она просто не может по-другому. Чувство возбуждения усилилось, она плотнее сжала челюсть и тихо выскользнула из кровати, захватив палочку Джинни. Гермиона была одета в закрытую пижаму, и, накинув мантию и обувшись в кеды, вышла из комнаты, наколдовала на себя маскировочные чары, и на цыпочках направилась по уже известному ей коридору вниз, к темницам. Широкий темный коридор, спускающийся вниз по ступенькам, очень плохо освещался. Настенные факелы давали тусклый свет, но Гермионе яркий свет был и не нужен: она старалась оставаться незамеченной. Держась одной рукой за стенку, она аккуратно, семимильными шагами ступала по ступенькам, боясь поскользнуться или издать лишние шорохи. Она слышала только свое рваное дыхание и громкое сердцебиение. Словно вор, творящий незаконное. Но именно так оно и было: она собиралась освободить опасного пленника. И очень надеялась, что это останется только между ними. У темницы Малфоя поочередно дежурили ополченцы. Одного человека было вполне достаточно, и он нес службу больше для галочки, чем для настоящего эффекта: на темницу накладывались заклятия, чтобы изнутри ее невозможно было открыть, только с внешней стороны. Осторожно спустившись, Гермиона застыла на последней ступеньке. Охранник дремал, откинувшись на стену. Она не хотела, чтобы узнали, что это она освободила Малфоя, поэтому, накинув капюшон, наставила палочку на охранника: – Соноро! – наслала она сонные чары на ополченца и тот лишь сильнее уронил голову себе на грудь, уснув волшебным сном. Быстро подбежав к двери, она произнесла отпирающие заклинания, дернула железный засов и тот с громким лязгом отодвинулся. Гермиона распахнула дверь и сказала в темноту: – Уходи, Малфой! Больше я тебе ничего не должна! Она вглядывалась в темноту, но ничего не было видно. Тусклый свет факелов не освещал эту область. Она держала палочку наготове, на всякий случай, хоть шестым чувством отчего-то знала, что Малфой ничего ей не сделает. Неспешной, ленивой походкой Драко показался в проеме темницы. Она увидела его: высокого, худого, с голым торсом и с широкими плечами, и отчего-то дух ее захватило. Он снова был весь перемазан в грязи и крови, но от этого, почему-то, совершенно не казался ей противным. Сердце, которое отбивало двести ударов в минуту до сего момента, вмиг замерло. Драко небрежно провел рукой по волосам, зачесывая их назад. Прищуренный взгляд стальных глаз, что не отрываясь смотрели на Гермиону, завораживал. Он уперся руками в косяк темницы и неспеша огляделся. Увидев справа сопящего охранника, он удивленно изогнул бровь и снова перевел взгляд на Гермиону, и рот его исказила кривая ухмылка, обнажив ровные белые зубы. Грейнджер хотела поторопить его, чтоб он убрался скорее, но Драко вдруг переместился к спящему охраннику и резким движением рук поднял его, спрятавшись от девушки за охранником, и обхватил его за горло так, что лишь одно движение и шея того будет сломана. От такого движения охранник стал бормотать сквозь сон, заклятие крепкого сна стало отступать и он практически пришел в себя. В ужасе он широко открыл глаза и попытался что-то сказать, но Драко так сильно сжал того за горло, что его лицо начало багроветь от недостатка кислорода. Гермиона в шоке открыла рот, не ожидавшая такого поведения. – Наложи на себя Силенцио или я убью его, – серьёзно сказал Драко. У Грейнджер были секунды, чтобы понять, что она никак не сможет заколдовать Драко, не попав в охранника, которым он прикрывался словно щитом. – Я не буду кричать, Малфой. Я же сама тебя освободила, уходи! – Я дважды повторять не буду, – вкрадчивым, стальным голосом повторил Драко и по его серьезному взгляду Гермиона поняла, что ей не остается ничего другого, потому что он действительно выполнит угрозу. Гермиона поджала губы и уже пожалела, что решилась на эту авантюру. Навела на свое горло палочку и произнесла заклинание. Резким движением рук Драко вывернул шею охранника в другую сторону и тот мгновенно обмяк в его руках. Малфой бросил тело, выхватил у Гермионы палочку из рук, и властно прижал за талию к своему телу, припав к ее губам в жарком поцелуе. От неожиданности у Гермионы вырвался беззвучный стон, и Драко лишь сильнее углубил поцелуй, обхватив ее за затылок. Мурашки побежали по всему позвоночнику, а в груди снова это трепещущее чувство. «Словно саранча танцует». Гермиона, захваченная в кольцо его рук, смогла лишь положить руки ему на грудь и попытаться его оттолкнуть, но… Кому она собралась врать? Этот поцелуй вдыхал в нее жизнь. Она провела руками по его нагой груди, снова издав беззвучный стон, который утонул в сплетенных губах, так и не появившись на свет из-за заклинания. Драко оторвался от нее и наклонился близко к ее уху, прикоснувшись по касательной губами к ее щеке. – Признайся, Грейнджер, ты же именно этого хотела, ради этого спустилась в подземелье и ради этого такая правильная девочка нарушила правила своего же Ополчения, освободив пленника? – горячим дыханием Драко обжег ее ухо и, не дожидаясь ответа, потянул за собой вглубь темниц. Гермиона ошарашено открыла рот, в ужасе оглядываясь на труп охранника. В голове – сумбур. Он просто выбил землю из-под ее ног, она бежала, ведомая Драко, а сама не могла привести в норму сердцебиение и собственное смятение мыслей. И все же, положа руку на сердце, почему она его спасла? Только ли из чувства долга? Как ее ела совесть! Но только ли дело в совести? И Гермиона, в ужасе от собственных ощущений, поймала так легко и долго уворачивающуюся мысль в голове – она что-то к нему чувствует. Но это ничего не меняет. Они по-прежнему враги. Они долго шли по узким коридорам подземелий. Там не было освещения, кромешная тьма, ни одного факела, и Гермиона не знала, как он понимает куда идти, она без него уже бы врезалась в стену. Спустя некоторое время они остановились, и Гермиона услышала какое-то шуршание. Драко водил рукой по стене, пытаясь что-то нащупать. Вдруг, камни на стене задвигались и расступились перед ними, открывая тайный проход. Из тайного хода пахнуло холодным сырым воздухом. Малфой перехватил руку Гермионы поудобнее, и они снова в быстром темпе стали куда-то идти. Она чувствовала, что проход идет под наклоном в гору. Похоже, это был тайный выход из подземелий. Они долго шли, петляя в узком коридоре, и вот снова резко остановились, упершись в стену. Снова шуршание, движения рук Малфоя и камни расступились, открыв проход в очередное темное помещение, но оно уже имело дверь, сквозь щелку которой проникал тусклый свет основного коридора. Это был чулан. Малфой приложил ухо к двери и прислушался. Затем приоткрыл дверь, огляделся и, кинув мимолетный взгляд на Гермиону, вышел в основной широкий коридор замка. Стояла глубокая ночь. Замок спал, но дежурные ополченцы сторожили коридоры, Гермиона знала и надеялась, что кто-нибудь их заметит. Но к ее великому сожалению, они не стали блуждать по основным коридорам. Малфой прошел вдоль стены к соседней двери и скользнул туда. Это оказался его кабинет: широкий стол, книжные стеллажи, полные книг, широкое окно. Драко прямиком прошел к дальнему стеллажу и, скользнув рукой по корешкам книг, толкнул одну ничем не примечательную книгу, и тут случилось невероятное: в области пустой стены появилась дверь и открылся очередной проход. Малфой повернулся к девушке: – Грейнджер, веди себя спокойно, ты меня поняла? – он смотрел прямо ей в глаза и говорил, будто с ребенком. Она пыталась взглядом прожечь в нем дыру, но лишь скрипя зубами кивнула. Он вернулся к столу и открыл один ящик, достал оттуда небольшую сумку и короткую бечевку. Мгновенно скрутив руки девушки перед собой, он завязал их узлом и вместе с ней прошел в тайную комнату. – На время, пока соберу основное. Я знаю, ты непредсказуема, – хмыкнул Драко, и Гермионе даже показалось, будто это было сказано не с укором, а… будто ему это нравилось. Вздор. Отпустив ее, он стал быстро кидать прозрачные склянки с блестящими извивающимися, словно змея, нитями в сумку. Гермиона огляделась: в углу стоял омут памяти. Он прячет свои мысли и воспоминания? Да что он, черт побери, скрывал? Две палочки, тайные мысли… Поистине, Драко Малфой был намного более загадочен, чем она себе представляла и в ней проснулся страшный интерес разгадать его. Понять мотивы. Что он скрывал. Эта тайная комната была разработана на случай, если что-то пойдет не так и Драко нужно будет быстро скрыться. Здесь был основной набор в рюкзаке для быстрого исчезновения из магического мира. В том числе и портал. Бросив сумку на пол, Драко подошел к стоявшему закрытому платяному шкафу и стал расстегивать штаны. Оглянувшись на Гермиону, он ожидаемо ухмыльнулся на ее реакцию: девушка сначала смотрела широко открытыми глазами, а затем демонстративно отвела взгляд. – Ничего такого, чего ты не видела, Грейнджер, – тихо, с тенью улыбки сказал Драко. Он достал из шкафа спортивные черные маггловские штаны, джемпер с кроссовками и быстро переоделся. Маггловские вещи у Малфоя? Он стал похож на обычного симпатичного маггловского парня… С белыми, хоть и грязными волосами, но… Уже не аристократично-высокомерный Малфой. Схватив рюкзак и достав из него перочинный нож, Драко разрезал Гермионе путы и достал небольшую монетку, закутанную в платок – портал. Неожиданно она оказалась крепко прижата телом к Малфою. Гермиона подняла удивленный взгляд и последнее, что она увидела перед тем, как мир ее перевернулся, были стальные, практически идеального серого цвета глаза, смотревшие на нее с вожделением. Завораживающие, но не пугающие. Больше нет...