Темное пророчество

Солнечный свет, проникающий сквозь тонкий тюль, заставляет Гермиону поморщиться и перевернуться на другую сторону, но спать дальше у нее уже нет желания, она проснулась окончательно, а вместе со сладким сном ушло забытие. Суровая реальность врывается в ее сознание. Мгновенно пролетают воспоминания вчерашних событий и несмотря на то, что она чувствует себя вполне отдохнувшей, вставать не хочется. Жить не хочется. Никого видеть не хочется, особенно его… — Я вижу, ты проснулась, — слышит Гермиона ненавистный голос Драко. Она утыкается лицом в подушку и делает глубокий вздох, отдающий горечью в груди. Пытается привести свои мысли в порядок, собраться, вспомнить, ради чего ей стоит жить. А причин жить много, и одна из них стоит прямо тут, в дверном проеме ее комнаты. — Думаю, нам нужно поговорить, — говорит Драко, и от его слов Гермиона чувствует поднимающуюся злость в груди. Обычная фраза, сказанная будничным тоном, а ее почти трясет от ненависти. Как такое возможно: один его голос вызывает дикую злость? Гермиона снова глубоко вздыхает и повторяет про себя как мантру, что главное выжить. А чтобы выжить, нужно правильно себя вести. Больше никакой искренности, больше никаких эмоций, только холодный расчет. Она разворачивается и садится в постели, прикрываясь одеялом. Вчера, после ухода Драко, Гермиона некоторое время сидела на диване, поддавшись порыву жалеть себя и лелеять мысль о быстрой смерти, потому что жить ей совсем не хотелось. Но как это всегда с ней бывает, на смену жалости к себе приходит трезвый ум, а вместе с ним и решимость. И Грейнджер вовсе не собирается поддаваться разрушающему чувству жалости, ведь у нее уже был план действий. Смутный, правда, но она всегда руководствовалась лишь основными, ключевыми целями, действуя по ситуации. Она взяла себя в руки и пошла обследовать дом, в который ее привел Малфой. Как и следовало ожидать, ни открыть окно, ни дверь она не могла — заколдованно. Значит, она полноценная пленница и рабыня. Что ж, видимо жизнь к этому ее и подводила, раз сколько она не пыталась избежать этой участи — все же в этот капкан угодила. И Гермиона намерена усвоить этот урок полностью. По мере исследования дома, на ее пути появился Тэнк и сообщил, в какой комнате хранятся ее вещи. Она отправилась туда, приняла душ и переоделась в вещи, в которых спала в убежище. Смотря сейчас на ненавистного мужчину, стоящего в твердой, вызывающей позе со сложенными руками на груди, Гермиона поднимает на него взгляд и принимает вызов. Но, уже не в той манере, к какой привыкла. Она усвоила — та линия поведения не работает. Нужно играть. И Гермиона не дожидается продолжения реплики Драко, не спрашивает, о чем он хочет поговорить, она делает ход сама. — Сегодня встреча с Джинни. Ты намерен оставить меня дома? — ее голос звучит твердо, уверенно, словно от плачущей и сходящей с ума девушки не осталось и следа. Словно она осталась там, во вчера. — Зависит от тебя, — отвечает Драко, смотря на нее пристальным взглядом. — Нам нужно поговорить о том, что произошло вчера и о нашем будущем. Новая волна злости поднимается в Гермионе, но она закусывает губу, чтобы не высказать то, что так и рвется наружу. — Нет смысла говорить о том, что произошло вчера. Ты уже сделал достаточно, чтобы не было никакого нашего будущего, — спокойно, почти равнодушно отвечает она. — А если бы я этого не сделал, нашего будущего не стало бы несколькими часами ранее, еще на встрече отряда, где ты вытворила сумасбродный поступок! — повышая голос, говорит Драко. Он долго решался на попытку снова заговорить с ней и попытаться объясниться, но она, упрямица, не хочет идти на контакт, и его взбесило то, что она не ценит его стараний и поступков. Ее голос звучит так равнодушно и твердо, что он режет ему сердце, и Драко просто не может поверить, что она действительно решила, что это конец. Он не спал всю ночь. Он принял решение осуществить свою угрозу и показать, каким он может быть, раз она не ценит его такого, но для начала… Последняя попытка достучаться до нее. Разве для кого-то еще он бы делал повторных попыток поговорить? Волочится, словно собачонка, терпит ее ненависть, равнодушие, пренебрежение! Да она должна благодарить его за то, что спас ее шкуру, и за то, что все еще пытается поговорить, объясниться, а что в ответ она?! Обиженная и оскорблённая?! Он пережил не меньше, чем она вчера! Драко отталкивается плечом от дверного косяка и, засунув руки в карманы, медленно подходит к ней. Его глаза опасно прищурены, мельком проскальзывает презрительная гримаса. В его позе столько сдерживаемой силы и ярости, что Гермиона чувствует исходящую от него опасную энергетику, но старается не поддаваться страху. — Скажи мне, Грейнджер, — его голос звучит тихо и напряженно, сдерживаемое раздражение слишком явное и Гермиона напрягается. — Что вообще тебе пришлось пережить на этой войне, помимо смертей близких? Она вскидывает голову, чтобы смотреть прямо ему в лицо. — Что ты имеешь в виду? — сдержанно уточняет Гермиона. Драко останавливается возле ее кровати и нависает, вперив взгляд в Грейнджер: — Ты видела смерти, ты убивала сама, но приходилось ли тебе переступать через себя хоть раз? — Я не всегда делаю, что хочу, — твердо отвечает Гермиона. — Да? — вскидывает бровь Драко. — А вот мне видится наоборот. Мне много раз приходилось переступать через себя в этой войне, но я сумел приспособиться и продолжаю добиваться своего. Не тараном, а умом, — Драко достает руку из кармана и стучит указательным пальцем себе по виску. — Ты же… делаешь только то, что хочешь. Гермиона молчит, ожидая продолжения его мысли, но разговор ей уже не нравится. К чему он ведет? — Ты вступила в ряды Ополчения и воевала на их стороне, убивала, выполняла что тебе прикажут, но… — Драко делает паузу, — до момента, пока не решила, что их методы недостойны твоей преданности. И что ты сделала? Ты поступила так, как считала нужным. — Ты собираешься попрекать меня тем, что я освободила тебя из темницы? — Гермиона издала прерывистый смешок. — О, поверь, в этом нет надобности, я сама виню себя в этом. — И ты наверняка знаешь, что предателей никто не жалует. — Я не предатель, — горячо воскликнула Гермиона. — Я преследую все ту же цель, просто другим способом. Предатели вредят своим соратникам, я же — на их стороне! — Так скажи мне, Гермиона, — склонил Драко голову на бок, будто задумался, — а что ты делаешь сейчас? Гермиона молчит, сжимая губы и отважно смотря прямо ему в лицо. Драко подается чуть вперед и продолжает: — Ты же не умеешь делать то, что нужно, ты умеешь только то, что хочешь. И ты понимаешь только слово «хочу». А если приходится, то ты ведешь себя подобно обиженному ребенку. Ты даже предаешь по щелчку пальцев, как только тебе кажется, что что-то идет вразрез с твоим мнением. Его слова больно жалят Гермиону, и она резко вертит головой. — Нет! Что ты несешь?! Я была предана своим друзьям! — Нет? Разве нет? Скажи Гермиона, какова цена твоей преданности? Потому что я смотрю, ты с легкостью можешь предать и меня, и может я зря переступаю через себя и пытаюсь с тобой поговорить? — А какова цена твоей преданности, Малфой? — зло парирует Гермиона. — Ты близкий соратник Лорда, при этом готовишь план по свержению! А ведь он, уверена, на тебя надеется. — В свое время у меня не было выбора, — пожимает плечами Драко и слышит скептический хмык от девушки. — А если бы был, я все равно был бы на стороне своей семьи. И сейчас я в праве изменить свое будущее. — Что ж, кое-что нас все-таки объединяет, — ехидно отвечает Гермиона, — мы оба хотим другого будущего для себя. И в твоей преданности я сомневаюсь не меньше, Малфой, чем ты в моей! Драко расплывается в опасной, будоражащей улыбке, похожей на оскал и резко подается вперед, толкая ее на кровать. Гермиона широко открывает глаза, но сжимает губы, чтобы не провоцировать сильнее, но каждый диалог, каждый чертов их разговор выходит боком, и она видит — Драко снова взбешен. — Маленькая лживая сука, — говорит Драко, — в отличие от тебя, я привык делать то, что от меня требуется, и я настолько привык так жить, что, встретив тебя, решил, что ты достойна исключения, и шел у тебя на поводу! — Драко морщится в злой гримасе, бушующая злость охватывает его нутро и направляет все на ту, что так много значит для него, и кто не идет на контакт, на себя, что становится таким зависимым от нее, что не может просто взять и забыть, забить, не обращать внимания. — Ты не умеешь ценить хорошее отношение, — цедит он сквозь стиснутые зубы и резко дергает пряжку ремня на брюках. — Знаешь, Грейнджер, а я ведь вчера даже не кончил, думая только о тебе и твоем душевном состоянии. На лице Гермионы ясно отражается ужас понимания, что он собирается сделать. — Нет, Драко, нет, — тихо говорит Гермиона, схватив одеяло, и пытается отползти на другой конец кровати, но Драко хватает ее за лодыжку и тянет к себе. Гермиона вскрикивает и чувствует, как слезы боли и бессилия снова жгут глазницы. Ее мучитель снова собирается сделать с ней это и плотный узел горьких эмоций вновь разрастается в груди. Он стаскивает с себя брюки и рывком откидывает одеяло на пол, подминая Гермиону под себя. Она отворачивается, сжимает челюсти до хруста зубов, закусывает губы до ранок и зажмуривается. Не хочет видеть, не хочет быть здесь, не хочет присутствовать… Не хочет ненавидеть, но только это сейчас и есть. — Еще вчера утром ты стонала от удовольствия, когда я был в тебе, сама насаживалась на мой член, ластилась, как кошка, — быстро проговаривает Драко, попутно стягивая с Гермионы нижнее белье, — а как что-то пошло не по-твоему, так готова вычеркнуть меня из своей жизни! — Драко грубо нащупывает вход в лоно девушки и тут же резко входит, без подготовки, без предварительной ласки руками. Гермиона громко вскрикивает от боли, ведь она совсем сухая и напуганная, всхлипывает, упирается ему в плечи, пытаясь отодвинуть его, но все безрезультатно. Драко начинает делать резкие толчки, вонзаясь глубже, раздирая девушку, и впивается поцелуем в искусанные губы. Ему самому больно и противно, что так все происходит, что ему приходится насиловать ее, когда он хочет ее отдачи, ее чувств, стонов, ее любви, что она так щедро дарила ему еще вчера, но это все было будто в прошлой жизни. И он пытается забрать у нее хоть частичку того, что она все еще может ему дать — секс. И он берет ее насильно. Эта боль в груди, словно ядовитая стрела с насечками, раздирает душу. Она нужна ему, как воздух, неужели она не понимает, что, закрывшись в себе, ранит его сильнее, чем любое боевое заклинание и физическая рана? Драко быстро двигается в Гермионе, доводя себя до болезненного финала. Сухие стенки влагалища неприятно натирают член, но в совокупности с душевной болью эта боль дополняет общее отчаянное состояние и Драко находит в нем даже свой особый кайф. Мерзкий, неправильный, но доводящий до исступления. Он с рыком кончает и падает на Гермиону, уткнувшись ей в шею. Вдыхает любимый аромат ее волос и чувствует, как Гермиону трясет, она содрогается в немых рыданиях. Ему мерзко от себя, что делает такое с ней, что вообще способен на такой поступок. Он злится на нее, что она так эгоистично думает только о себе и не хочет поговорить, обсудить, дать шанс… Он почти ненавидит. Себя. И ее. Драко принимает безэмоциональное выражение лица и, поднявшись на руках, нависает над ней. — Рабыня Грейнджер… — протягивает Драко полушепотом, ощущая неприятный горький привкус от словосочетания. Оглядывает ее мокрые от слез щеки, зажмуренные глаза, закушенные губы. — Если бы ты просто дала нам шанс, мы бы избежали этих проблем в общении. Резко поднимается с кровати и молча одевшись, выходит из комнаты, ни разу не обернувшись на свернувшуюся калачиком Гермиону. В промежности мерзко саднит, словно нежные стенки влагалища натерли наждачкой. К этим ощущениям прибавляется состояние отчаяния и бессилия, и горький узел в груди достигает таких размеров, что Гермиона уже не может точно объяснить локализацию этих чувств. Они охватили ее полностью. И он еще смеет говорить о каком-то шансе… Она убьет его. Однажды убьет. Эта мысль такая острая и яркая в ее сознании, что притупляет остальное, и Гермиона понимает, что все ее прочие цели – ничто, по сравнению с целью выжить и убить Малфоя. Малфой — смысл ее жизни и главная ее цель. Гермиона поднимается на кровати, чувствуя, как из влагалища вытекает тягучая сперма. Ее передергивает от омерзения, но она, шмыгнув носом, лишь кривится в гримасе отвращения и направляется в душ. У нее много дел сегодня. Малфой уйдет на встречу с Джинни — какой же она была дурой и как ошибалась в нем, так подставив подругу — а ей нужно отыскать два зелья. Одно не должно составить труда — противозачаточное. Не хватало еще забеременеть от этого ублюдка. А другое — то, что навредит ему. Благо здесь есть какая-никакая библиотека. Она перероет все книги о вампирах. *** — Где он? — резко спрашивает Драко у Блейза, появившись у того дома. — Идем, проведу, — махает рукой мулат и Малфой направляется за ним по узкому коридору в углубление особняка. — Везет тебе, Малфой, похмельем не страдаешь. У меня так голова раскалывается со вчерашнего, что я еле встал. Ты так и не сказал, зачем тебе Смит? Что ты решил? — Нужна небольшая услуга от него… Как страховка, — криво ухмыляясь, отвечает Драко. — Не думаю, что Уизли так просто вернет мне палочку, — они зашли в комнату, в которой кроме кровати ничего другого не было. — Блейз, оставь нас. Забини молча кивает и закрывает за собой дверь. — Малфой, — напряженно произносит Смит. — Так и знал, что однажды пойдя с тобой на сделку никогда от тебя не отвяжусь… — По правде говоря, я рассчитывал, что тебя прикончат раньше, — отвечает Драко. Он подходит ближе и встает напротив кровати, на которой сидит Захария, и засовывает руки в карманы. Его поза уверенная, а аура, исходящая от Малфоя, давит и заставляет съежиться. — Но даже к лучшему, что ты выжил. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня. — Нет, Малфой, я больше ничего не буду для тебя делать! Драко красноречиво приподнимает бровь. — То есть тебе уже плевать на мать? — Малфой понятия не имел, что с матерью Захария, но это был тот первый рычаг давления, с помощью которого Смит работал на Драко. — Она уехала из Англии, и ты ее больше не найдешь. Можешь делать со мной все, что хочешь, но я больше не буду тебе подчиняться… Хотя что стоит тебе использовать Империус, — сокрушенно отвечает Смит и роняет голову на колени. Драко недовольно морщится и закатывает глаза. После утреннего происшествия с Грейнджер его все бесило и быстро раздражало. Внешне он был спокоен, но внутри его пожирало чувство собственного отчаяния от того, что не знал, как все исправить, как вернуть его Гермиону. Понимал, что сам сильнее закапывал в яму их отношения, но как по-другому ее вытащить на эмоции… Он просто не знал. — Плевать. У меня все равно нет ни времени, ни желания уговаривать, — Драко достает из пиджака палочку Джинни и направляет на парня. — Легилименс! Драко окунается в воспоминания Захария и рыщет в поисках его друга Эрни. Драко помнит, Смит рассказал другу о нападении на штаб, и, если из отряда Грейнджер осталась жива рыжая, значит Макмиллан ее спас. Если его догадка верна, то их должно что-то связывать, а значит, у него будет стопроцентный козырь перед Уизли. Он просматривает их ссору, как раз Драко предполагал, что Макмиллан убьет Смита за предательство, но тот оставил его в живых… Драко скользит глубже и видит, видит их разговор… Макмиллан простил Смита и снова с ним общается, с ума сойти! Драко никогда не простит предательства близкого. Как они слабы в своем благородстве, отмечает Драко… И, наконец, видит то, что искал — Макмиллан рассказывает другу о своей связи с Уизли. Малфой выныривает из сознания Смита и криво ухмыляется. Чертовски удобно обладать проницательностью и логическим мышлением. — Нет… — шепотом произносит Захария. — Империо! — произносит Драко, не давая Смиту передышки после легилименции. — Пошли сейчас же патронуса Эрни Макмиллану, скажи, что это срочно, пусть придет на встречу в то же место, где ты рассказал ему о нападении на его штаб, — Драко протягивает Смиту его палочку и Захария, полностью под влиянием непростительного, взмахивает древком, наколдовывая серебристого зайца. Смит делает все в точности, что приказал ему Драко, а следом Малфой произносит сонное заклинание и тот падает в магическое забытие. — Блейз! — зовет Драко. — Я тут, — отвечает Забини, выходя из гостиной. — Сбор отряда через три часа вот в этом месте, и мне нужно еще человек 20 для подстраховки. Пригласи Роя и его людей, — Драко наколдовал карту в пространстве с отмеченной красной точкой, — а сейчас возьми с собой Тони и идите в это место, — добавил он, ткнув пальцем в еще одну точку в магическом районе Лондона. — Там на углу Бэкер-стрит и Второй аллеи есть небольшой закоулок. Туда должен прийти Макмиллан. Схватите его и приведите сюда, — он подошел к бару и налил себе огневиски. — Сегодня я намерен вернуть то, что принадлежит мне. Злость становилась уже перманентным состоянием для Драко, он постоянно чувствовал зуд над клыками. Жажда крови с утра усилилась, и он почти мечтал о том, чтобы эта встреча оказалась ловушкой, в которой он сможет выплеснуть свой гнев и разорвать столько шей, сколько будет угодно его внутреннему вампиру. Он хищно и самодовольно улыбнулся, как и всегда, будучи на шаг вперед противника. *** — Блейз, Дафна, Малкольм — вы держитесь левого фланга в пятидесяти метрах от меня. Тони, Тео, Астория — вы правого на такой же дистанции, — командует Драко, когда весь отряд уже был в сборе и до встречи оставалось с полчаса. — Пэнси, Крэбб, Трейси — вы обходите место встречи с тыла. Всем наложить маскировочные чары, скрыть энергетику. — Ты уверен, что она все же придет не одна? — уточнила Трейси. — Почти на 100 процентов, — ответил Драко. — Ваша задача — взять в плен как можно больше людей ополчения. Вероятнее всего они тоже будут под маскировочными чарами, поэтому важно успеть первыми обнаружить врага. Убивать только если не можете схватить, — делает акцент Драко. — Да, убить проще, чем схватить, — протянула Дафна. — Зачем они тебе? — задает вопрос Тео, склонив голову на бок. — Есть определенные планы на них и это важный пункт сегодняшней вылазки, — размыто отвечает Драко, а затем достает несколько монет-порталов, укутанных в платки, заколдованных на темницу на территории его особняка. — Используйте это, но для начала обязательно оглушить. — О, с этим будет проще, — согласилась Трейси, протягивая руку. — А что делать с берберами? Их тоже в плен? — спрашивает Блейз. — Нет. На них в медвежьем обличии не действуют боевые заклинания, но проявите смекалку, используйте акцио, вингардиум левиоса, и все, что мать-природа предложит, — просто отвечает Драко, мельком вспомнив о Бьерне. Мертв ли он? Зооморфы чертовски живучие твари и он не удивится, если все-таки встретит своего врага. В какой-то степени будет даже рад окончательно прогрызть ему шею. — А кто в человеческой форме — убить. Самим не обнаруживать свое появление, только, когда я дам сигнал. Всем понятно? Все напряженно кивнули. — Рассредоточиться и приступайте. Думаю, они так же прибудут раньше. Вряд ли у вас будет много времени после того, как предательница крови решит оповестить о своем присутствии. Он проследил, как все наложили на себя маскировочные чары и исчезли из поля видимости, а сам пошел в ту сторону, где ждали его люди Роя. — Здорова, дружище, — пожал руку Драко Рою. — Расскажешь почему мы здесь? — отвечает тот. — Само собой. Когда я был в плену, у меня украли палочку соответственно. Я хочу вернуть ее, — Драко сделал паузу, оглядев парней, стоявших за Роем, и удовлетворенно отметил, что людей вполне достаточно. — Уверен, это ловушка. Но и мы не промах, — скалится Драко, даже не осознавая, какой жути наводит на парней из чужого отряда. Было что-то хищное, звериное в его улыбке, что заставляло опасаться, даже зная, что Малфой союзник. — Мне нужно переговорить с предательницей крови, у меня есть козырь, после которого она точно вернет то, что принадлежит мне. Драко наколдовывает карту в пространстве перед собой. — Вот здесь будет встреча, — указывает палочкой Драко в точку. — Вам нужно рассредоточиться по периметру и ждать моего сигнала. В зависимости от хода разговора я приму решение и пущу инсендио в дерево. Как только увидите огонь — нападаете. — Отлично повеселимся! — в предвкушении подхватывает Рой и широко улыбается, но из-за шрама на губе улыбка выходит все равно устрашающей. — Парни! Рассредоточиться в 50 ярдах от точки! — командует Рой, и Драко, коротко кивнув, проверяет наличие палочки Макмиллана в кармане и двигается в сторону места встречи. *** Вальяжно прислонившись спиной к дереву, Драко пропускает меж зубов тонкую как соломинка веточку дерева, осматривая местность из-под полуопущенных ресниц. Поза — сама безмятежность, но внутри он напряжен и насторожен. Принюхивается к чужеродным запахам, прислушивается к необычным звукам… Он слышит, как тихо хрустит валежник под ногами его соратников, шелестят листья не от ветра, а от человеческого движения, потоки легкого, летнего ветерка приносят запахи, и Драко слышит, он чувствует мерзкий запах… зооморфов. Вампир расплывается в самодовольной ухмылке. Всё, как он и ожидал. Она пришла не одна, еще и берберов прихватила. Видимо, не такой уж простушкой является эта Уизли, вот только за Гермиону немного обидно. Подруга подставила. Что, если бы они не поссорились, и он пришел бы с Грейнджер? Конечно, он также привел бы и свой отряд — это не обсуждается, но Гермиона тогда подверглась бы опасности. Все же, кое-что в их ссоре даже к лучшему. Услышав приближающиеся нескрываемые шаги, Драко отталкивается от ствола дерева и выпрямляется. Из-за деревьев виднеется силуэт низкой девушки с ярко-рыжими волосами, она идет одна. Малфой складывает руки в карманы и ждет. — Где Гермиона? — громко кричит Джинни издалека. Драко демонстративно хмыкает, склонив голову на бок. — Я не собираюсь отчитываться о своей шлюхе перед предательницей крови. Ты принесла что должна была? Джинни замирает, не успев близко подойти, и Драко видит, как на ее веснушчатом лице отражается гримаса злости. — Черта с два ты их получишь, Малфой, — шипит она и вскидывает палочку вверх, колдуя заклинание сигнала в воздух, но Драко успевает это заметить и в доли секунды преодолевает разделявшее их расстояние. Схватив ее за руку, он выбивает палочку и скручивает ей руки, склонившись над ухом: — Я бы не поступал на твоем месте так опрометчиво, предательница крови, — злостно шепчет Драко. — Не хочешь узнать, куда пропал твой любовничек? Драко расплывается в улыбке, увидев, как на лице Джинни отражается понимание и страх. — Да-да, Уизли, о Макмиллане я и говорю. — Я тебе не верю, ты врешь! БЬЁРН! — кричит Джинни во все горло, и Драко видит, как со всех сторон высокие кусты раздвигаются, медвежьи и людские силуэты появляются из-за деревьев и быстрым шагом направляются к ним. Драко резко отпускает Джинни, отталкивая от себя, мельком понимая, что его враг-бербер жив и находится здесь. — Инсендио! — поджигает он рядом стоящее дерево, подавая сигнал отряду Роя, а затем обращается к девушке. — Ты слишком предсказуема, Уизли, — затем он резко достает палочку Макмиллана из внутреннего кармана пиджака и наслаждается гримасой страха и неверия, отразившегося на лице Джинни. — Узнаешь? Если хочешь увидеть своего любимого еще раз, то на этом же месте сегодня в полночь я жду тебя одну, с моими палочками, — последнюю фразу Драко договаривает приглушенно, чтобы никто из его людей не слышал, что речь идет о двух палочках. Но стоявший под маскирующими чарами за ближайшим деревом Теодор Нотт все слышал, а затем быстрым шагом удалился на безопасное от Малфоя расстояние, продолжать свою миссию. Быстрым движением Драко прячет палочку обратно во внутренний карман и, оглядевшись, наконец, позволяет внутреннему вампиру взять над ним верх, и он оскаливается, задрав верхнюю губу, демонстрируя длинные и острые клыки. Злость и жажда убийства охватывают Драко. Желание вонзиться в живую плоть, словно бушующее пламя, разгорается в груди и накрывает его с головой. Он в измененном состоянии сознания, его злость, которую он сдерживает с утра, течет по венам, увеличивая его силу и ловкость, адреналин бьет по вискам, побуждая к действию, и вампир рычит по-звериному, бросаясь на первого попавшегося бербера. В лесу разгорается страшная бойня. Повсюду слышны крики боевых заклинаний: непростительные, защитные, режущие, ранящие; звериный рык разной тональности смешивается с человеческими воплями боли и ненависти — борьба идет не на жизнь, а на смерть. Куски откушенной и разорванной плоти с глухим звуком падают на землю, кровь ручьем стекает на девственно чистую, зеленую траву, обагряя ужасом смерти лесную поляну. Мерзкий металлический запах крови витает в воздухе, казалось, сам воздух в пространстве сгустился до плотности тягучей субстанции. И сейчас это именно то место, где больше всего желает быть Драко. Он разрывает плоть противника словно тряпичную игрушку, вонзается клыками в шеи врагов, наслаждаясь льющимися потоками бордовой крови. В этом ужасе смерти, суматохе бесконтрольно бойни, он чувствует свою отдушину. Запах крови будоражит его, вкус опьяняет, придает сил и усиливает азарт. Его сопровождает сама смерть, словно тень его, ступает от врага к врагу, его руками забирая жизни без разбора. Драко отстраняется от очередного бербера, и выпускает собственный сигнал в воздух, оповещая свой отряд об отступлении. Им должно было хватить времени взять в плен достаточно людей, теперь пора отступать. Малфой еще раз оглядывается в поисках своего заклятого врага, но не находит его и, минуя врагов, перемещается к Рою. — Отзывай своих, Рой! Мы здесь закончили! — Ты получил свою палочку? — Нет, но готов поспорить, скоро она сама мне ее принесет на блюдечке. Уходим! *** — Скольких удалось поймать? — резко спрашивает Драко, появившись в холле особняка Тони. Все были слегка потрепаны, но поскольку их обязанность была не убить, а захватить, то никто из отряда практически не пострадал. Только Малфой был весь в крови и грязи. Его классический костюм местами был порван, короткие белые волосы были алого, местами бордового цвета, а все лицо — словно полотно из небрежно нарисованных кроваво-бордовых оттенков. — Нам удалось пять человек, — отвечает Блейз, напряженно смотря на Драко. Сколько бы раз он не наблюдал командира в таком состоянии, всегда хватала жуть от подобного кровавого зрелища. — Нам удалось шесть, но и одного пришлось убить, — отвечает Пэнси, скрестив руки на груди. Ей не нравилась эта история с возвратом палочки, и будь у них с Драко старые отношения, она, возможно, избежала бы полевых работ, но сейчас, решив не сдаваться так просто, старалась находиться с ним как можно больше. Пусть и в кругу отряда. — Зачем тебе они живые, может скажешь нам? — Скажу, но позже. Тони? — вопросительно смотрит на него Драко. — Четверо. — Тео, а ты где был? — нахмурившись, спрашивает Астория, — мы тебя совсем потеряли с Тони. — Как же, я отошел от вас всего метров на 5! — отмахивается Тео, удивленно приподнимая бровь. Драко переводит взгляд с Астории на Тео и недоверчиво прищуривается. Тео что-то явно скрывает и это что-то необходимо узнать в кратчайшие сроки. У него в отряде завелась темная лошадка. Слишком темная. — Итого пятнадцать человек, — задумчиво протягивает Драко, делая вид, что не заметил небольшой перепалки между ребятами. — Отлично. Проверили, чтобы палочки остались в лесу? — Конечно, — отвечает Тони. Все члены отряда были собраны и серьезны, после подобной вылазки всем было не до шуток, а серьезный вид Малфоя заставлял лишь сильнее напрягаться. — Тебе самому удалось вернуть палочку? — спрашивает Тео, не подавая вида, что знает об истинном количестве палочек. — Нет, но встреча прошла результативно. Скоро она будет у меня. Все, отдыхаем, пришлю сову с местом и временем новой встречи. Все молодцы, — подводит итог Драко и, взмахнув палочкой, перемещается на территорию своего особняка. Возле основного дома стоит небольшая пристройка, предназначенная ранее для прислуги, но поскольку особняком давно не пользовались, Драко переделал ее под темницу. Он чувствует, как запекшаяся кровь неприятно стягивает кожу, а волосы слиплись от густой жидкости, но были дела, которые имели первостепенную важность. И он открывает дверь небольшого домика, входя внутрь. Темно. Но Драко и не нужен свет, чтобы видеть: за грубой, железной решеткой лежат без сознания волшебники. Его отряд отлично справился с работой: противники оглушены, но живы, несмотря на мелкие травмы и царапины. Пересчитав и удостоверившись, что пленников пятнадцать, Драко открывает дверь и, схватив за шиворот ближайшего парня, выволакивает его из темницы. Прислонив неподвижное тело к стене, вампир приставляет палочку к виску парня и проникает в его разум. Он внедряет ему новые воспоминания, о том, что ему нужно делать, когда Ополчение нападет на темного Лорда и ставит блок на данный приказ, добавляя особое кодовое слово, чтобы волшебник не помнил об этом до момента, пока Драко не произнесет слово-триггер. Драко был уверен: их война не окончится падением Темного Лорда. А значит, необходимо подстраховаться и проредить ряды Ополчения бойцами-камикадзе, закодированными на уничтожение собственных соратников в гуще бойни. Но об этом плане Драко, конечно же, не собирался рассказывать Гермионе. Закончив с кодировкой, Драко достает из кармана монету-портал и с помощью нее позволяет ополченцу вернуться обратно в место, где он был оглушен. *** Тео возбужденно мерил свою комнату вдоль и поперек широкими шагами. Сегодня он узнал, что Малфой планирует в полночь забрать через Уизли две свои палочки, но что же еще он планирует?! Тео знал, весь отряд был в курсе, но чертов Малфой все продумывает и даже им доверяет частично… Но если Нотт проследит сегодня за Драко, эти воспоминания никуда не денутся, и у него будет козырь… А если хорошо подготовиться, то и неопровержимый компромат. От роящихся мыслей уже голова идет кругом. У него есть шанс выбить себе достойную должность и не последнее место под солнцем… А также Пэнси. Последнее время она сама не своя, но Тео был не в курсе почему. Да и никто не знал. У нее ли сейчас Драко? Вряд ли, скорее всего он отправился домой, он был весь в крови, словно чертов хищник. И Нотт поморщился. Чертовски опасный хищник… Не дай Мерлин сойтись с ним в открытом бою. Вряд ли Тео поможет волшебная палочка — Драко разорвет ему глотку быстрее, чем он успеет развернуться, чтобы убежать. Тео усмехнулся. Он и не собирается с ним сражаться в открытую. За него все сделают стратегия и план. А пока… Стоит попытать счастье у Пэнси. Он быстрым шагом добрался до камина в соседней комнате и, набрав в руку летучего порошка, аппарировал в дом к Паркинсон. — Пэнс! Мгновение было тихо, а затем донесся девичий голос: — Чего тебе? Тео пошел на звук и когда приблизился к гостиной, увидел, что у нее гости: Дафна, Мили, Астория и Трейси. — Оу, похоже, у вас девичник, — криво ухмыльнулся Тео, — празднуете удачно проведенную операцию. — Поздравляем Асторию с посвящением, — отвечает Дафна, — это ее первая вылазка. Нотт криво хмыкнул. Астория ему не особо нравилась, особенно после сегодняшнего ее выпада. Чуть не спалила, но Драко, похоже, не заметил. — Поздравляю, младшая Гринграсс, надеюсь, ты будешь также полезна, как и старшая Гринграсс. — Не сомневайся, — приторно-сладко улыбнулась блондинка. — Вообще, я к тебе, Пэнс. — Я это уже поняла, ты же ко мне домой заявился, как к себе домой, — несколько недовольно протянула девушка. — Идем. — затем обернулась к девочкам и добавила, — я быстро. Они вышли из гостиной и зашли в пустую комнату. Пэнси прошла вглубь комнаты и, сложив руки на груди, недовольно уставилась на Тео. — Учти, сегодня я дома не одна, и если вытворишь что-то подобное, как в прошлый раз — буду кричать. — Брось, Пэнс, — обиженно сказал Тео, подходя к ней, — я не хотел тебя пугать. — Это уже не важно. Что хотел? — Всего лишь узнать, как ты. Ты сама не своя с тех пор, как вернулся Драко. У вас… Все хорошо? — Ждешь не дождешься затащить меня в постель? — ехидно скривилась девушка, но Тео был достаточно проницателен, чтобы понять, что попал в точку. — Неужели он оттолкнул тебя? — он удивленно приподнял бровь. — Если это все, о чем ты хотел поговорить, то извини, мне некогда, — резко ответила Пэнси, не сумев сдержать свою боль, и Тео однозначно понял, что Малфой виноват в ее настроении. И он не хотел упускать момент. Тео схватил ее за локоть, останавливая. — Я сразу понял, что с ним что-то не то, когда он притащил эту грязнокровку, — быстро проговорил Тео. — Даже несмотря на то, что пустил ее по кругу на вечеринке. Все не так просто. Он бросил тебя? Променял на грязнокровную шлюху, Пэнс! Паркинсон резко выдернула свой локоть и развернулась к Тео, зло смотря в его глаза. — С чего ты взял, что это из-за грязнокровки? — Я думаю, их что-то связывает, — задумчиво ответил Тео, понимая, что завладел вниманием Паркинсон. — Так он бросил тебя? Пэнси с мгновение молчала, обдумывая, что говорить Тео, а что нет, и не встретив осуждения или порицания, в конце концов понимая, что Тео относится к ней по-особенному и не скрывает своего беспокойства, решила ответить: — Да, в первый же день, как объявился. Он разорвал со мной отношения и сказал, чтобы я не появлялась в отряде. Теодор с трудом сдержал эмоцию воодушевления, поджав губы. — Вот ублюдок, — тихо произнес Нотт, тем самым, пытаясь поддержать Пэнси. Но Пэнси уже думала о своем… А ведь правда, в словах Тео есть рациональное зерно… Он ведь притащил эту грязнокровку. И в первый же день бросил ее, Пэнси… — Это все грязнокровка, — словно гниль презрительно выплюнула Пэнси. — Пэнс, — позвал ее Тео, нахмурившись. — Это все он. Он бросил тебя. Не будь грязнокровки, была бы другая. Он не ценит тебя, не любит. Ты ему никогда не была нужна, — Тео понимал, что говорит злые, обидные слова, но ему не нужна была ее ненависть в сторону какой-то грязнокровки. Нет, он хотел обрушить всю ее злость и боль на Драко. — Не утруждайся, Тео, — остановила его Пэнси, — я прекрасно осознаю, какой Драко на самом деле, — затем сделала паузу и, подняв на него глаза, сказала, — если это все, я пошла к девочкам. — А меня не пригласишь? — невинно спросил Тео. — Вы же нас на свои вечеринки не берете, — пожала плечом Пэнси и скрылась за дверью. Что ж, это становится уже интереснее. Значит, грязнокровка играет немалую роль для Малфоя, раз он бросил Пэнси… Вот же дурак. Но теперь у Тео есть козыри на руках и сегодняшняя ночь со встречей Малфоя с членом Ополчения станет решающей для них всех. Aut Caesar, aut nihil. * *** Гермиона в отчаянии опускает руки, упершись поясницей в столешницу. Она обыскала все шкафчики на кухне, где обычно у волшебников стоят зелья, но противозачаточного так и не нашла. Ее это напрягает, ей совсем не хочется обращаться к нему с такой просьбой. Ей вообще не хочется с ним разговаривать, несмотря на то, что она все же это планирует. Гермиона переживает, как проходит встреча. Все ли в порядке и принесла ли Джинни палочки? Ей хочется верить, что нет. Но в таком случае остается только молиться за то, чтобы Уизли осталась жива, учитывая с кем она имеет дело. И все это по вине Гермионы. В холле раздается хлопок трансгрессии, и Гермиона ощущает быстро усиливающееся волнение в груди. Драко вернулся. Прошло уже полдня, и встреча должна была уже состояться. Волнительно теребя пальцы рук, Гермиона выходит из комнаты ему навстречу и ужасается, прислонив руки ко рту. Он весь в крови: от макушки до пят. Его белые волосы теперь алого цвета, его лицо в бордовых потеках, классический костюм разодран и местами висит клочьями, но его осанка… Словно он только что со светского раута: надменный, с высоко поднятым подбородком, чуть прищурившись и склонив голову на бок. Похоже, все прошло хуже, чем Гермиона ожидала. Она хочет спросить, что случилось, но язык не слушается. Грейнджер застыла в шоке, одновременно желая узнать подробности и не желая слышать об очередных смертях своих соратников по его… по ее вине. — Что, даже не спросишь, как прошла встреча? — его голос звучит ехидно и самодовольно. — Все прошло даже лучше, чем я предполагал. Уже сегодня я верну себе палочки. — Она жива? — спрашивает Гермиона тихим голосом. — Пока да, — вызывающе отвечает Драко. Азарт убийцы сошел на нет, но он все еще чувствовал прилив сил в теле, он был сыт и доволен тем, как все удалось провернуть и убить двух зайцев сразу. — Не убивай ее, — голос тихий, но твердый. Неестественно спокойный для Гермионы, тем более в свете текущих обстоятельств. Драко вскидывает бровь, удивляясь ее тону, а не фразе. Что с ней стало? Обычно она кричит как безумная, бросается драться, сейчас же… — Что ж, — лениво протягивает Драко и кривит губы в усмешке, — это вполне может зависеть от тебя. Сказав это, Малфой коротко хмыкает и разворачивается к лестнице, направляясь на второй этаж, в ванную. Странно, но… Гермионе не потребовалось много времени, чтобы понять, что он имеет в виду. И она глубоко, полной грудью, вдыхает воздух, соглашаясь сама с собой, принимая обстоятельства и первую ситуацию, в которой она поступит вопреки собственным желаниям. Она закрывает глаза и закусывает нижнюю губу. Может, в какой-то степени он был прав, говоря, что она не умеет делать то, что нужно, вопреки собственным желаниям. Но он хороший учитель, а она способная ученица. И она покажет ему, как хорошо она умеет усваивать материал. *** Уже стемнело. За окном сгустились тучи, открывая лишь часть ночного светила и предрекая ночной ливень. Драко сидит в своем кабинете за столом, обдумывая дальнейшие действия. Суматоха событий позволила ему немного воспрянуть духом, потому что отношения с Гермионой высасывали из него все моральные силы, и сейчас он обдумывал, как поступить дальше. Он принял решение вести себя с ней отвратительно, как с настоящей рабыней, чтобы она почувствовала разницу между ним любящим и действительно плохим, каковым она его сейчас считает. Он хотел довести ее до точки, когда она сама, наконец, будет умолять его остановиться и попросит об откровенном разговоре. Но и он страдал от такого отношения к ней не меньше. Ему хотелось ее нежности, ее улыбки и ласки, а она ненавидит его так, словно и не было между ними ничего хорошего до момента, пока не случились те роковые события. Он понимал, что тоже виноват, тоже был несдержан с ней, но сколько еще это будет продолжаться? И как из этой ямы выбраться? Драко не знал. У него не было опыта отношений, чтобы понимать, как правильно действовать. И он действовал по наитию. Откинувшись на спинку сиденья, Драко устало потер переносицу и накрыл глаза рукой. Он послал сову Астории, что ждет ее завтра к себе, еще нужно было решить, как выяснить, что скрывает Тео, а также узнать, на какой стадии в поиске замка Лестренджей Ополчение… Но его размышления прерывает короткий стук в дверь. Дверь неспешно отворяется и на пороге появляется Гермиона. В очаровательном длинном белом платье с открытыми плечами и кружевным поясом на талии, с распущенными, волнистыми волосами, словно ангел… Его нежный, любимый ангел. — Можно? — она сосредоточена и немного напряжена, но ее лицо не выражает никакой враждебности. — Да, проходи, — Драко склоняет голову на бок и складывает руки в замок перед собой на коленях в ожидании, что она скажет и зачем пришла. Гермиона подавляет нерешительность и, закусив губу, делает два шага вперед. — Я… подумала над твоими словами, — ее голос звучит тихо, но уверенно, и она делает еще несколько шагов, обходя стол, направляясь к Драко. — И поняла, что ты был прав. Малфой чуть рот не открыл от удивления, услышав подобные слова. Чтобы Грейнджер признала свою вину? Серьезно? Он недоверчиво приподнимает бровь и прищуривается, но молчит, позволяя ей продолжить. Гермиона опускает взгляд в пол, затем в сторону и снова возвращается к лицу Драко. Затем делает еще пару медленных шагов, сокращая между ними расстояние, и останавливается прямо перед Драко. — И я бы хотела, — тихо говорит Гермиона, поднимая руки к груди, — как-то загладить свою вину, — не отводя взгляда от Драко, она легким движением скользит по своим голым плечам ладонями, снимая платье, позволяя ему спуститься до талии и оголить грудь. Лицо Драко не выражает никаких эмоций, но что творится у него внутри: просто вихрь эмоций! Гермиона, его Гермиона, сама пришла к нему, проявляя подобную покорность и выражая признание своей вины. Радость, вожделение, вкус победы, неописуемое возбуждение охватывают Драко, и он рывком хватает ее за руку, потянув на себя и впивается страстным, голодным поцелуем ей в губы. Гермиона коротко вскрикивает, но тут же кладет руки на плечи Драко и отвечает на поцелуй. Драко охватывает огонь возбуждения, ее ответная ласка кружит ему голову и он, не сдерживаясь, задирает подол платья, ведет рукой по ее обнаженному бедру вверх и сжимает ягодицу. Скользит другой рукой по затылку, зарываясь в шелковистые волосы и глухо рычит от охватившего желания. Драко подхватывает ее за талию и резким движением стряхнув все со стола, сажает ее на край, раздвигая ноги. Ведет рукой к промежности и понимает, что она даже не надела трусики… И тут его осеняет. Гермиона, сегодня утром ненавидевшая его, так просто пришла сама и принесла себя словно на блюдечке? Он чувствует, как вставший колом член болезненно давит в брюках, но он обхватывает ее волосы на затылке и оттягивает назад, заглядывая Грейнджер в глаза. Он не хотел смотреть. Ему нравилось то, что происходило в данный момент, но внезапно возникшее чувство фальши словно деготь в бочке меда бесповоротно оскверняет волшебство момента. И ему нужно было убедиться, что он не прав, что Гермиона действительно осознала вину, пришла по своей воле, хотела помириться… Но Драко видит то, что заставляет его болезненно скривиться — злость в ее глазах, скрытая под маской равнодушия. Нет желания. Нет настоящего ответа, только фальшь, игра, мишура, слишком плохо скрытая ненависть. Все та же, что и утром. Он проводит рукой до промежности и чувствует, что она чертовски сухая. Драко тяжело и шумно вздыхает, его глаза наливаются злостью, и он резко отталкивает от себя Гермиону, отворачиваясь от нее и некоторое время молчит, собираясь с мыслями. Что он должен сейчас сделать? Что сказать? Он почти готов убить ее. От обиды, за неумелый обман… — Тебе нужно приложить больше усилий в актерской игре, если хочешь добиться успеха, — он делает паузу, недобро скалясь. — Потому что сейчас твои жалкие попытки выглядят смешно и нелепо. Сказав это, Драко резко разворачивается, и его улыбка выглядит презрительно-зло. Он окидывает ее таким взглядом, будто увидел ничтожество, а Гермиона наскоро поправляет платье, скрывая грудь, и Драко, коротко хмыкнув, выходит из кабинета, оставляя девушку наедине с собой. Ему больно от того, что она — сама искренность, настоящая, живая, то, за что он так ее ценил — попыталась его обмануть, воспользовавшись его глубокими чувствами к ней. Это злит и ранит его даже больше, чем ее опрометчивый поступок на первой встрече отряда… Но больше всего его злит осознание того, что он почти повелся. *** Ровно в полночь, в назначенное время встречи, Драко прибыл заранее и стоял под кроной дерева в тени листвы. Тучи, как и ожидалось, разразились сильным дождем, с громом и молнией, что было под стать его настроению. Он снова ощущал перманентную злость, Гермиона своим поступком только усилила его негативное состояние и сейчас, ожидая прибытия Джинни, он нервно стучал пальцами по локтю. Услышав приближающиеся шаги, Драко вышел из темноты, являя свое присутствие. — У меня нет времени обмениваться любезностями, ты принесла палочки? — резко говорит Драко, нависая над низкой рыжей волшебницей. Джинни закусывает губу и глубоко вздыхает. На ее лице отражается явный страх, но не за себя, а за того, ради кого она это делала. Достав из внутреннего кармана сверток, она протягивает его Драко. Выхватив его, Малфой разворачивает ткань и узнает свои палочки. Довольно, но криво улыбаясь, Драко надменно смотрит на рыжую и говорит: — Все вы одинаковые, у каждого есть слабое место, на которое надави и вы сломаетесь словно спичка, — выплевывает он и разворачивается, но Джинни его останавливает. — Подожди! А как же Эрни?! Мы ведь договаривались! Драко делает театральный взмах рукой, якобы совсем забыл: — Ах да, совсем из головы вылетело, — хмыкает Драко и взмахнув рукой, левитирует из-за дерева бездыханное тело Эрни Макмиллана к ногам Джинни. — Видишь, я сдержал свое слово. Ты принесла мои палочки и увидела своего любимого, так что мы в расчете, — мерзко добавляет Драко и тут же аппарирует, так и не заметив затаившийся в кустах силуэт молодого человека с темными волосами и самодовольной, предвкушающей усмешкой. *** Палочки теперь у него… Он должен чувствовать радость, но ощущает пустоту в душе. Он мог бы и не убивать Макмиллана, но постоянно сопровождающая его злость постоянно требует выхода, и он сам удивляется, как мысль зарекрутировать в отряд камикадзе рыжую так и осталась мыслью. Наверно, не оставляет в покое просьба Гермионы не убивать ее… Странно, он так злится на нее, и все равно исполняет ее просьбы… Чертова Грейнджер. До встречи с ней у него было много проблем, но было одно желание и цель, а сейчас помимо проблем у него полное отсутствие целостности желаний, потому что он как готов убить ее, так и превозносить до небес, исполнять ее желания и делать все, чтобы она улыбнулась ему. Но она скупа на положительные эмоции. Как статуя. Неживая, холодная. Разбить ее? Может внутри там еще остался огонь и радость к жизни? Драко поднимается на второй этаж и как вчера открывает дверь ее спальни, застывая в дверном проеме. Она лежит на кровати, наверно спит. Он подходит к ней и присаживается на корточки, заглядывая в глаза, гладит по волосам и болезненно хмурится… Гермиона неожиданно открывает глаза и смотрит на него. Их напряженные взгляды встречаются и Драко чуть прищуривается, закусив губу. Он не знает, что сказать, не знает, как попытаться, чтобы достучаться до нее. Он не хочет от нее фальши, но будет ли вообще она способна дать ему то, в чем он так нуждается? — Я хотел… — Плевать, — резко прерывает его Гермиона и поворачивается к нему спиной. Ей не все равно, сердце стучит в груди, он вторую ночь приходит к ней и нежно гладит по голове, смотря на нее и думая, что она спит. Такой нежный жест, жест заботы и ласки, но за этой нежностью следует жестокость и Гермиона больше не хочет отвечать ему. Волнение охватывает ее, но она делает вид, что спокойна, что ей на самом деле плевать. Драко же чувствует, что так долго копившаяся злость дошла до предела и горячими волнами расплывается по нутру. Он резко хватает одеяло и рывком отбрасывает на пол. Хочет до конца играть роль обиженной? Интересно, а где же будет этот конец? И чем это все кончится? Гермиона разворачивается на спину и садится на кровати, а Драко подается вперед, нависая над ней, и злым шепотом цедит: — Знаешь, я тут подумал, у меня с моей рабыней действительно не может быть никаких вопросов, и я всего лишь хотел сказать: раздевайся. На лице Гермионы тут же отражается неподдельный испуг, и она пятится на другой конец кровати, подальше от Драко, но он и не делает попыток до нее добраться, а лишь говорит: — Либо ты сама раздеваешься и то, что я хочу от тебя пройдет безболезненно и, вероятнее всего, приятно, либо я снова возьму тебя силой. Ты же хочешь полноценно окунуться в роль рабыни, так ведь, Грейнджер? Иначе бы не стала вести себя как сука. Сердце Гермионы резко участило свой ритм и ее даже бросило в жар от страха изнасилования, но сейчас он предлагает альтернативу, и… Она ведь уже догадалась, что имеет власть над ним в сексуальном плане, он хочет ее… Остается лишь вопрос ее желания и ума взять эту власть в руки и использовать это против него. Грейнджер вскидывает подбородок и смотрит Драко прямо в глаза. Он засунул руки в карманы и ждет от нее решения. Он решил, что возьмет ее хоть как, а Гермиона… Она поднимается с кровати, встает по другую сторону от нее и, не отрывая взгляда от Драко, поднимает сорочку, стягивая ее через голову. Остается полностью нагой, лишь рассыпавшиеся по голым плечам и груди волосы частично ее прикрывают. — Хороший выбор, — чуть хрипловатым голосом говорит Драко, пожирая ее глазами, и Гермиона замечает в его взгляде огонь вожделения. Ведь он успел возбудиться сегодня вечером там, в кабинете, но сам же все прекратил, и сейчас он хочет ее не меньше. Гермиона чувствует небольшое смущение, а вместе с ним и неосязаемую власть, как женщина над мужчиной, и не отводит взгляд, а следит, как Драко опускает руки и обходит кровать, вставая напротив нее. Он медленно поднимает руку и проводит большим пальцем руки по скуле, переходя на нижнюю губу. Неспешно наклоняется к ее лицу, не прерывая зрительного контакта, и тихо шепчет: — Позволь нам насладиться друг другом, как мы делали это до вчерашнего дня, — и припадает к ее губам в мягком, нежном поцелуе, углубляя его. Настойчиво проникает языком, наслаждаясь ее податливостью и покорностью. Гермиона закрывает глаза и позволяет себя целовать. Как бы она ни старалась культивировать в себе равнодушие — не получается. Она испытывает к нему все, что угодно, но только не безразличие. Он заставляет ее испытывать неведомые по своей силе эмоции, одно его присутствие уже словно меняет структуру пространства, и она физически ощущает, если он рядом. И если пару дней назад она могла сказать, что это любовь, то после произошедшего — это ненависть. Но ненависть — не то чувство, что могло бы сделать его нежные ласки противными. Он жесток и несдержан, когда зол, но, когда он такой… Это не должно быть больно, и не будет… фальшиво. И Гермиона отвечает на поцелуй, ответно его лаская. Кладет руки ему на плечи и притягивает за затылок ближе к себе, вжимаясь в него. Его ладонь накрывает левую грудь и несильно сжимает, лаская набухший сосок, мягко, нежно, но несмотря на такую ласку, Гермиона все еще помнит, как он утром взял ее на сухую и немного вздрагивает. Драко резким движением скидывает с себя пиджак и разрывает поцелуй, делая красноречивый жест глазами на свою рубашку. — Раздень меня, — говорит Драко с ошеломительной хрипотцой в голосе. Он до невозможности возбужден, но он также не хочет повторения утренней ситуации и покуда она ведет себя так открыто и покорно, Драко не сделает ничего, что будет ей неприятно. Гермиона кладет руки на его грудь и расстегивает пуговки одну за другой, а Драко продолжает играть с ее сосками и грудью. Скинув с себя рубашку, он взглядом приказывает ей лечь на постель, а сам избавляется от нижней части одежды и ложится на нее, нависая сверху. Гермиона закусывает губу и немного хмурится, опасаясь повторения его грубости, но Драко начинает покрывать ее мягкими поцелуями, проходится по нежной шее, чуть оттягивая кожу, обжигая горячим дыханием, ласкает руками грудь, спускается ниже, накрывает ладонью лобок и начинает нежные ласки клитора. Гермиона не может сосредоточиться на удовольствии, она не чувствует того возбуждения, что было раньше, но прикосновения не болезненны и ей на самом деле приятны его поцелуи… Они расслабляют, окутывают в особое пространство ощущений тепла и уюта, где нет ненависти и желания убить. Но она не позволяет себе расслабиться, довериться. Она пытается оставаться закрытой. Но между ними давно уже установилось понимание без слов и Драко чувствует, что она не возбуждается так, как возбуждалась ранее, а он этого хочет. Хочет ее возбуждения, хочет ее ответной реакции, искренних стонов, чистых оргазмов, от которых он сам теряет голову. И он спускается ниже, обхватывает губами стоячий сосок, ведет языком по кругу ореолы, засасывает его, переходит на другой, неспеша ласкает, продолжая ласки рукой внизу живота. Ведет мокрую дорожку из поцелуев по центру живота вниз и, обхватив ее под колени, раскрывает Гермиону сильнее. Гермиона громко и прерывисто вздыхает. Ей не по себе, но она не сводит ноги и чувствует, как горячий, тугой язык Драко прикасается к ее мягкой, нежной плоти и это вызывает в Гермионе неконтролируемые ощущения удовольствия. Драко по кругу обводит языком бугорок, чуть надавливает на него, спускается языком ниже, к лону и проталкивает язык внутрь, от чего у Гермионы вырывается стон. Он довольно ухмыляется и продолжает ласки нежных складочек, возвращаясь к бугорку, раздвигает половые губы руками и вылизывает ее промежность, вырывая теперь уже громкие стоны один за другим. Позволив Драко себя там ласкать, Грейнджер ощущает, что волна возбуждения накрывает все ее существо и она чувствует, как тугой комок предоргазменного состояния собирается там, внизу живота, и она уже не хочет, чтобы он останавливался. Ей нужна эта разрядка, она чувствует, как вибрации словно тонкие ниточки растекаются по всему телу от низа живота до сосков, заставляя их стать тверже. И она уже извивается под Драко, полностью отдавшись власти ощущений. После всего пережитого: страха, злости, ненависти — эти ощущения удовольствия словно оазис в кошмарных буднях Гермионы. И она планировала играть роль, чтобы он доверился ей, и отомстить ему потом, но сама не осознавала, что она зависима от него также, как он от нее. Эмоционально и физически. Драко концентрируется на ее клиторе, продолжая дерзкие ласки языком, и чувствует, что Гермиона вот-вот уже кончит и он продолжает держать темп движений, когда пальцы Гермионы путаются в его волосах и она с громким криком начинает сокращаться, подтягивая колени к себе. Драко подается вверх и смотрит на гримасу удовольствия, отражающуюся на лице девушки. Его своенравной, эмоциональной, такой трудной… Его личное проклятие и спасение. Ее эмоции — как доза жизненного эликсира для него. Он припадает к ее губам, и чувствует, как Грейнджер вся извивается от остаточных ощущений оргазма и, нащупав рукой лоно, входит в нее с нескольких резких толчков. Она возбужденная, внутри мокрая, горячая, сама кладет руки ему на шею, притягивая к себе и обхватывает ногами за талию. Чувство ошеломительной наполненности накрывает Гермиону, и она словно в измененном состоянии сознания отдается потрясающим ощущениям от трения стеночек внутри ее лона. Драко сразу набирает быстрый темп, врывается в нее грубо и резко, но ей совсем не больно, ведь тело готово его принять, а после оргазма она еще более мокрая. Драко закусывает нижнюю губу Гермионы и чуть оттягивает, смотрит на ее затуманенный пеленой возбуждения взгляд и криво ухмыляясь шепчет: — Теперь тебя что, каждый раз вылизывать перед тем, как взять? — резкий толчок вырывает рваный стон изо рта Гермионы, и следом она в такой же манере отвечает: — Было бы неплохо. Драко выходит из нее практически полностью и резко входит до конца. Движение получается несколько болезненным, но при этом донельзя чувствительным и возбуждающим. Малфой обводит внимательным взглядом лицо Гермионы и застыв, говорит: — Я же вижу, что сейчас ты не играешь. К чему все это было? — намекая на ситуацию в кабинете. Гермиона отворачивается, чтобы не смотреть ему в глаза. Как не вовремя он решил поговорить об этом… Но Драко хватает ее за подбородок и поворачивает обратно к себе: — Тебе не идет фальшь, Гермиона, — и впивается требовательным поцелуем в ее губы, наращивая темп, доводя себя и ее до исступления. Весь их секс подобен созависимому владению. Он берет ее в том темпе, как ему нравится, целует грубо, по-хозяйски, даже доставляя ей удовольствие языком, он владел ею. Но владеть добровольно, когда она сама отдается, и владеть, как сегодня утром — чертовски разные вещи. И Драко ловит себя на мысли, что она владеет им не меньше, чем он ею. И он больше не хочет жестокости. Он хочет ее такую. И у них есть шанс. Да, Драко уверен, у их отношений еще есть шанс. Вот только Гермиона, несмотря на полученное удовольствие и приближающийся второй оргазм, думает по-другому.