Шляпник.

Приходить вовремя явно не было пашиной целью по жизни. Он нёсся по лестнице, стараясь не наебнуться и успеть к началу «любимой» физкультуры. Что он забыл на последнем, пятом, этаже школы сейчас в такой спешке он и не вспомнил бы. Ноги то и дело норовили подогнуться от усталости и скорости, с которой Личадеев передвигался по опасно крутой лестнице, но он честно и до последнего пытался не выебываться и идти как нормальный человек, но почему-то решив, что спрыгнуть с последних четырёх ступенек сразу на бетонный пол будет гораздо эффективнее, чем просто пройти по ним, он так и делает. Но жалеет о поспешном и необдуманном решении, как только его ноги касаются горизонтальной поверхности. От ступни и до колена все прошивает такой неожиданной и сильной болью, что Паша еле удерживается, чтобы не вскрикнуть. Он медленно оседает на колени, стараясь не совершать резких движений. Личадеев тихо матерится себе под нос, а после все-таки поднимается на трясущихся ногах и заставляет своё сопротивляющееся тело добрести до физкультурного зала. Хватаясь за ручку двери и делая неосторожный шаг вперёд, он не удерживается и глухо стонет от боли, но сразу же заставляет себя замолчать, поправить шляпу и очки и с невозмутимым видом пройти в помещение. У Паши возникает острое чувство дежавю. Учитель, все такой же подтянутый, спортивный, стоит перед неровным строем из его, пашиных, одноклассников, только некоторые из них уже сидят на скамейке позади остальных. Видимо он пришёл ещё позже чем в первый раз. — Какие люди, — с откровенным сарказмом произнёс Юрий Юрьевич, — радость моя, как хорошо, что ты пришёл, — подражая какой-то барышне из старой мелодрамы, сказал он. Паша почему-то смутился и перевёл взгляд с улыбающегося учителя на свои кеды. — Извините за опоздание, — тихо пробубнил он полу и вновь поднял глаза на учителя, что с неподдельным интересом всматривался в него самого, — Можно войти? — продолжил уже громче, и голос гулким эхом разнесло по залу. — Прошу, — шутливо проговорил Юрий Юрьевич показывая за спины ребят, на скамейку и проводил его взглядом, когда Паша, прихрамывая, прошел на место и снова сел на самый край сиденья. Паша попытался абстрагироваться и достал из кармана рюкзака телефон, открывая учебник и принимаясь повторять то, что учил весь прошлый день, слава богу физры у них два дня подряд не было. Вышло это на удивление неплохо. Сначала он даже не отвлекался на шумевших одноклассников, перекидывающих друг другу легкий волейбольный мячик. Личадеев внимательно перечитал весь параграф, закрыл глаза и начал проговаривать все в голове, а потом, когда ему прилетело чем-то в плечо, он с перепугу уронил старый телефон на грязный пол зала и уже приготовился с возмущениями накинуться на нападавшего. Он заметил на другом конце зала сгибающегося от смеха Рудбоя, а рядом с ним Мирона, что кажется отчитывал его за нападение на беззащитного ребёнка. То, что им самим только недавно исполнилось восемнадцать, они, видимо, в расчёт не брали. Ваня наверное активно его прослушал и вытянул вперед руки, жестом призывая Пашу вернуть мяч. Личадеев тут же подобрал мяч и постарался со всей силы бросить его в этого дылду так, чтобы он прилетел ему куда-нибудь побольнее, особо не целясь. Но Рудбой проявил чудеса ловкости, когда успел перехватить мяч сильно левее своей головы, а потому зашатался, стараясь удержаться на одной ноге. А Паша который до сих пор не отошёл от внезапного приступа не пойми чего, вдруг схватился за свою шляпу и словно фрисби кинул ее в парня и только после этого краем глаза заметил отделившегося от стены Юрия Юрьевича. Ваня, вновь чудом ничего не сломав, выронив мяч, упал на колени таким образом, что шляпа оказалась у него на макушке, но немного накренилась вперёд, закрывая Евстигнееву обзор на происходящее. А пашин гнев на Ваню сменился легкой боязнью перед учителем, что нарочито медленно приближался к ничего не подозревающему парню. Юрий Юрьевич остановился в шаге от него и ловким движением, взявшись за поля, снял с Вани шляпу. Тот секунду молчал, а после перевёл взгляд выше и глупо улыбнулся. — Прости.те? — наигранно виновато извинился он и поднялся с коленей. Учитель лишь закатил глаза и развернулся, намереваясь вернуться на прежнюю позицию, но будто только сейчас заметив предмет у себя в руках, повернул голову в пашину сторону и сказал: — После уроков придёшь, заберёшь, заодно параграф расскажешь, — и пошёл дальше, лёгким движением накинув котелок на свою голову. Паше оставалось молча охуевать, наблюдая за Юрием Юрьевичем, и кидать озлобленные взгляды на Рудбоя, что только с невозмутимым видом пожимал плечами, мол, сам виноват, не надо было своими вещами кидаться.

***

В среду физкультура была не первым уроком, но и не последним, потому оставшиеся четыре урока Паша просидел как на иголках, постоянно зачёсывая назад спадавшую челку, которую, по идее, должна была держать шляпа, но ее у Личадеева забрал физрук с обещанием отдать после уроков. Паша невольно отметил, что она Юрию Юрьевичу удивительно хорошо подошла. — Чего стоишь, иди давай, — Паша не заметил, как остановился посреди забитого школьниками коридора, пока его сзади не окликнул знакомый голос. — И вам доброе утро, Андрей Иваныч, — повернув голову на источник звука, сказал он. Трудовик, как обычно потрёпанный, с выбивающимися во все стороны волосами и неловкой, почти пьяной походкой, кивнул в ответ. — А вы куда идёте? — не то, чтобы ему было очень интересно, просто хотелось как-то отвлечься от предстоящей сдачи пересказа Юрию Юрьевичу. — Да к физруку вашему иду, — ага, отвлёкся. — Я тоже, — ответил Паша. Вот так совпадение, не правда ли. Они прошли молча ещё два пролёта, а после и по коридору первого этажа и дошли до физкультурного зала. Храмота почти прошла, так что двигался он уже относительно быстро. Паша неловко переминался с ноги на ногу, когда Андрей Иваныч входил в помещение, пока здоровался с в миг повеселевшим Юрием Юрьевичем, пока они обсуждали какие-то школьные нововведения. В какой-то момент Паше даже показалось, что он сможет просто сейчас уйти и никто не заметит и не вспомнит, а ему не надо будет ничего отвечать, только вот шляпу хотелось бы вернуть, но как назло Личадееву, что бегал глазами по кабинету, на глаза она все никак не попадалась. А нет вон… — Так, Паша, ты за шляпой? — на миг оторвав своё внимание от второго учителя, проговорил Юрий Юрьевич. …она. — Да, все правильно, — Паша Кивнул и посмотрел на учителя. Что-то внутри перевернулось. Юрий Юрьевич сидел на стуле, откинувшись на спинку, все в той же белой майке, что и с утра на уроке, только теперь поверх была чёрная кожаная куртка. Как Паша не заметил ее с самого начала? Вкупе с относительно длинными волосами и этой своей бородкой с усами, он выглядел по меньшей мере как важный член какого-нибудь байкерского клуба. Личадеев даже не удивился бы, если бы после школы увидел его уезжающем на железном коне. Ему показалось, что так Юрию Юрьевичу идёт даже больше, чем с его шляпой. — Что ж, тогда заберёшь ее сразу после того, как расскажешь мне про гандбол, — притворно мило улыбаясь, изрёк учитель. Паша не то чтобы этого тона испугался, но задницу как-то рефлекторно сжал. — Совершенствование техники передвижений проводится при изучении и…- Личадеев начал уверенно, почти не останавливаясь и не глядя на Юрия Юрьевича. Тот в свою очередь бесстыдно рассматривал парня. Паша взглядом упирался то в серо-желтую стену напротив, то в висевшие на той стене плакаты, оставшиеся кажется еще со времен СССР с какими то лозунгами и цитатами. Тут он подумал, что наверное неприлично стоять рассказывать что-то человеку при этом даже не глядя на него, а потому переместил взгляд с тренажера позади учителя на него самого. Мужчина смотрел все так же открыто, и они встретились глазами. Пашин собственный рот вдруг забыл как выдавать членораздельную речь, так что повествование зависло на протяжном Э-э-э. — Молодец, почти без запинок, — учитель прервал его на середине выразительного звука, хотя Паша в общем-то против не был. Весь материал забился в какие-то особо удаленные уголки его мозга, а самой первой маячила мысль о том, что глаза у преподавателя странные, почти черные. И непонятно было нравились ли они ему, или же хотелось спрятаться от настойчивого взгляда. — Пять? — просто для галочки спросил он. — Нет, четыре, — и увидев, как Личадеев набрал в легкие воздух для возмущенного вопроса, пояснил, не дав Паше начать, — потому что не в срок. Парень сразу сдулся и опустил взгляд. — До свидания, — вновь подняв глаза сказал он и уже собирался выйти из зала, как учитель окликнул его. — Стой, чудо, ты шляпу забыл, — произнес учитель и, игнорируя вытянутую руку, сам заправил Пашину челку назад и водрузил на его голову головной убор, а после вновь опустился на кресло, — Пока. Паша только кивнул и быстрым шагом, почти бегом, покинул помещение. Теперь Личадеев думал, что у Юрия Юрьевича не только глаза странные, но что он весь какой-то необычный. И хер знает, хорошо это или плохо.