///
– Хватит язвить, – просит Юля, выбрасывая на стол пикового короля. – Белла, – объявляет она комбинацию, даже не стараясь сдержать победоносную улыбку; партия заканчивается, и взятки идут далеко не в пользу Тины – та закатывает глаза и наигранно-рассержено фыркает: – Хватит заводить меня в тупики. – Все честно, – тянет Юля, забирая последние две карты; очевидно, что Юля опять выигрывает: Тина же едва уклоняется от байта. – Ну, у меня одиннадцать, – слегка разочарованно тянет она, выкладывая одну-единственную взятку перед Юлей. – Уже можно считать себя полностью невезучей? – Скорее толерантно побежденной, – отвечает Юля, но в ее словах нет ни капли скромности; ей наконец-то удается обойти Тину – самую азартную женщину на Юлиной памяти. Возможно, сегодня Тина проигрывает партию. Но определенно не Юлино сердце. – Будешь? – Тина указывает на бутылку белого сухого, и Юля тут же кивает: – С тобой буду все, что угодно. И она ни капли не лжет. Обычно Юля не пьет, правда: Тина же опьяняет одним присутствием, а алкоголь становится лишь очередной необходимой дозой; им высказаться друг другу искренне почти невозможно – обстоятельства то запрещают; им играть на эмоциях гораздо выгоднее – флирт еще ни разу не доводил до порочного. Но всегда нужно делать исключения. Тина льет в бокал ей вино: светлое, в меру терпкое и явно богатой выдержки; Юля смотрит завороженно, как тонкие пальцы смыкают стекло, а ногти отпечатываются на поверхности тихим постукиванием; Юля уверена, что имей Тина желание, то покорила бы весь чертов мир. Тина выпрямляется, а Юля забирает алкоголь, полностью откинувшись на высокое кресло; они сидят у тлеющего камина и в полумраке: Тине на лицо падают мерцающие, длинные тени, и смотрит она куда-то вперед и будто сквозь Юлю – отчего-то у Юли щемит, дрожит и похрустывает; Тина выглядит уставшей, но совсем не расстроенной: ее уголки губ чуть приподняты, а щеки покрыты нежным, пряным румянцем: она явно думает о чем-то интимном. – Ты бы смогла бросить все и уехать? Туда, где привычному нет места, – спрашивает Тина, делая глоток вина; вопрос звучит будто тревожно и болезненно; пару мгновений Юля понятия не имеет, что ответить. И ведь действительно: а могла бы Юля? Семья, карьера, заработок – звучит так наивно и типично; самое банальное оправдание, которое только может найти женщина чуть старше двадцати шести; Юля вздыхает: – Дай мне возможность, я бы потерялась на краю света. Тина наконец переводит взгляд на нее, и в лазурных глазах блестит незнакомое: яркое, острое и вот-вот жаждущее вырваться на волю; Тина выпрямляется и опускает бокал на столик между ними, облизывает губы и снова произносит: – Я понимаю, что тебя многое держит. Меня тоже. Но, знаешь, иногда так хочется отпустить. Она не уточняет, но Юля чувствует: Тина устала, Тина желает вырваться и быть свободной; у них обеих невыстраданного и безнадежного через край накопилось, готовое треснуть и рассыпаться болью в любой неосторожный момент; Юля осведомлена, каково это: кричать в толпу и не быть услышанной. – Мне помогают эти вечера с тобой, Юлечка, – вновь обращается Тина, и ее слова значат так много, что под ребрами опять звенит от внезапной тяжести; их редкое совместное времяпровождение для Юли бесценно абсолютно так же – ей, честно, от недостатка Тины плакать хочется. – С тобой я не ощущаю себя загнанной в угол, – добавляет она, и Юля чувствует, как собственное сердце трещит от трепета и сожаления; Тина устраивается в кресле с ногами, подгоняет к груди колени и охватывает их руками; она не ждет Юлиного ответа и все еще смотрит куда-то мимо: Юля бы все отдала, чтобы хоть на миг понять, о чем Тина думает, что тревожит ее сознание; и Юля бы отдала еще больше, чтобы стать основной причиной раздумий Тины. Но, вообще-то, в таком Юля едва ли может признаться. Даже самой себе. Поэтому она продолжает игнорировать это явно односторонние притяжение – Тина выглядит ужасно милой и уютной, такой, какой позволяет видеть себя лишь избранным людям; у Юли в голове не укладывается, каким образом они оказались у Тины в доме и под конец длинной, холодной осени; ноябрь запоминается туманами, ливнями и запахом сожженых листьев – таким же запахом гари, какой встречает Юлю в ее родном семейном очаге: невербальным, едва уловимым, но стойким и угрожающим. Будто намекающим, что ей там не место. – Играем еще? – предлагает Юля в надежде вернуть непринужденную атмосферу и снова раскладывая перед Тиной карты. – Или ты не готова, чтобы я и в этот раз обставила тебя? – А может я поддавалась? – парирует Тина, а на ее губах опять играет хитрая улыбка. – Может я просто хочу позволить взять тебе контроль над ситуацией? – она чуть прищуривается и кончиком языка проводит по нижней губе, чем заставляет Юлю нервно дернуться. – Тебе ведь тоже порой необходимо ощутить триумф. И черт, в этот момент Юля совсем не уверена, что Тина говорит про карты. – Что ты имеешь в виду? – Юля действительно забывает про то, что лишь предложила разложить очередную партию; отчего-то душой чувствует, что Тина вот-вот решится на разговор посерьезнее. – Ничего необычного, – бросает Тина, отпивая вина, а затем мягким и тихим, шелковым голосом добавляет: – Готова поспорить, что тебе нравится доминировать. И в этот самый момент Юля думает, что ослышалась; Тина смотрит вкрадчиво, почти заигрывает и, возможно, чувства Юли не настолько и односторонние, какими они казались минуту ранее: Юля не спешит отвечать, не уверенная, имеет ли право продолжить эту игру уже-совсем-не-в-карты; с Тиной никогда не было и не будет просто – Тина как агония, ледяная, манящая и замкнутая, но до умопомрачения привлекательная, и Юля вдруг начинает дрожать от осознания, что Тина понимает природу Юлиной привязанности; между ними никогда не бывает до или после – между ними только здесь и сейчас. – Ты не так уж и не права, Тина, – наконец тянет Юля, складывая карты в колоду, предполагая, что в любой другой ситуации азарт этим вечером мог бы развиться чуть иначе прежнего; Тина кивает, снова пьет и опускает бокал с вином на стол, облизнувшись и закусив нижнюю губу. И Юля соврала бы, сказав, что это не является чем-то до безумия сексуальным, хоть Тина для Юли далеко не об одном искусственном сексе – кто-то, быть может, назвал бы это любовью, но ни в одном словаре мира не найдется точного определения; поэтому Юля считает, что лучше не вкладывать то, что она чувствует к Тине в единое, непонятное слово – ни в каком абсолютно не хватит силы и смысла. Они молчат несколько минут – Юля допивает вино и покорно ждет, пока Тина объявит, что вечер окончен; по правде говоря, Юля не хочет уходить, но искать повод остаться кажется лишь обманом и глупой надеждой, что со временем превратится в наивные и никому не нужные намерения: у них нет возможности поговорить честно друг с другом даже один на один – судьба к подобному, к сожалению, совершенно не склонна. – Поможешь? – просит Тина и жестом указывает на бокал в Юлиной руке, сама забирая со стола свой и пустую бутылку; Юля не отвечает, лишь приподнимается с места и забирает бокал за собой. В ответ Тина мягко улыбается и, также поднявшись, уходит на кухню. В доме слишком просторно – где-то почти пусто, будто не хватает определенных элементов декора и мебели; Юля ступает следом, вдруг ощутив себя чересчур уязвимой под высокими потолками и в полутьме помещения; она идет осторожно, пытаясь не пошатнуться от легкого волнения и дискомфорта – пускай они распили всего лишь бутылку, Юля никогда не была особо стойка к алкоголю. – Спасибо, – благодарит Тина, когда Юля опускает бокал в раковину на кухне. – За вечер. Спасибо за этот вечер, – уточняет она, разворачиваясь к Юле лицом. Они стоят ближе положенного: Юля различает мелкие морщинки около глаз Тины, впадины возле губ и над подбородком; Тина не спешит отступить, позволяя Юле рассмотреть черты своего лица детально и полностью, позволяя Юле впечатать момент в памяти так глубоко, чтобы в какой-то миг затрепетало сердце – Тина прекрасна, прекрасна до боли и неприемлемого желания, такого, от которого сводит грудину и электричеством жжет в пространстве; Юля кусает щеку со внутренней стороны и не знает, сможет ли вообще оторваться. – Мне тоже нравится то, что я вижу, Юлечка, – снова заговаривает первой Тина, и у Юли, очевидно, перехватывает дыхание. Значит ли это то, что Тина считает Юлю красивой? – Тина, что…– Юля пытается спросить, что Тина имеет в виду, Юля желает узнать, как они пришли к такому сейчас; Юля жаждет забыть о границах и прижать Тину к стене, наплевав на сдерживающие ее запреты. – Тише, – обрывает ее Тина, прикладывая палец к Юлиным губам, а затем опуская ладонь ей на щеку; от прикосновения Тины Юле становится жарко – она чувствует, что кожа лица буквально пылает под Тиниными пальцами, но Тину подобное совсем не заботит – Тина делает еще один шаг вперед, и теперь расстояния вовсе не существует; Юля чуть наклоняет голову, и Тина шепчет ей совсем уже в губы: – Я никогда не хотела поцеловать тебя больше, чем сейчас. И ее слова становятся поводом – Юля срывается первой, подается вперед и целует Тину; Тина отвечает сразу же, ее рука перемещается на Юлину шею, а ногти с силой впиваются в края рубашки – Юля чувствует волну тепла, накрывающую все ее тело, Юля чувствует, как звезды рассыпаются перед ними, Юля чувствует, что пьянеет с новой силой от каждого касания Тининых губ, и Юля клянется, что этот поцелуй превращается в самую отчаянную молитву, самую совестную исповедь и самый непростительный грех, на который только способна ее душа. Если человеку подвластно укротить время – то с Тиной Юля обладает им всем; если человек способен существовать без воздуха – то с Тиной Юля никогда не задохнется. Тина целует нежно и сладко, как подобает вдохновленной, изысканной любовнице; Тина ощущается вином и пряностями, мятой и солнечным светом – в Юле не остается места для волнения и былой неловкости, а жар внизу живота подтверждает, что Юля требует большего; Юля опускает ладони Тине на талию, сминает ткани одежды и прощупывает Тинин позвоночник – Юля толкает Тину чуть в сторону и разворачивает, заставив ту опереться бедрами о столешницу; поцелуй не успевает обрести необходимого напора, потому что Тина прерывает его, но не выворачивается из объятий; она поднимает глаза на Юлю, кусает нижнюю губу и с довольной ухмылкой произносит: – А я говорила, что порой тебе нравится доминировать. – А я ответила, что ты не ошиблась, – голос Юли чуть подрагивает, но она пытается сохранить спокойствие; ей неистово нужно поцеловать Тину снова, сильнее, ей нужно продемонстрировать то, что она не успела высказать – но Тина лишь улыбается и опять прикладывает указательный палец к губам Юли. – У нас закончилось вино. Но, может быть, ты захочешь остаться на еще одну партию?///