As you shook in the middle of the night / Пока ты дрожишь в ночной тиши

      Субботние вечера обычно были посвящены совместному просмотру фильмов. Для Лютика и Геральта это стало такой же незыблемой традицией, как Вафельный день, ещё с тех пор, как они только подружились. Лютик порой шутил, что их самая большая ссора произошла так раз потому, что Геральт однажды предпочёл просмотру субботнего фильма секс с Йеннифер, и несмотря на то, что причина была (почти) не в этом, в любой шутке есть доля правды.       Прибытие Цири несколько усложнило дело. Фильм, который Лютик до этого успел выбрать, назывался «Кошки», о котором Геральт знал немного, но был уверен, что едва пристойный вид антропоморфных кошек был не для детских глаз. — Геральт, ей двенадцать, — настаивал на своём Лютик. Их спор по этому поводу произошёл в субботу через неделю после появления Цири. — Во-первых, она точно раньше видела голых людей, а во-вторых, они даже не совсем люди. — Но они голые, — парировал Геральт. — О чём разговариваете? — за последние двадцать четыре часа Цири начала потихоньку выбираться из своей раковины безопасности и иногда встревала в разговор в самый его разгар. Стоит отметить, что сейчас они спорили, расположившись в проёме двери в ванную комнату. — О, ни о чём, — беззаботно ответил Лютик. — Просто… обсуждаем, какой фильм посмотреть сегодня вечером. — Я видела постеры к «Кошкам», пока делала… пробежку, — сказала Цири. — Они идут сегодня по телевизору? Я бы хотела посмотреть! — Бл… хммм, — вовремя одёрнул себя Геральт. — Хорошо. Мы посмотрим «Кошек», — Лютик глянул на него с победной ухмылкой, и Геральт слегка толкнул его в грудь. — Да! — радостно вскликнула Цири и убежала в гостиную. Плотва, привыкшая к странным звукам, издаваемым Лютиком, как ни в чём не бывало спала на диване. — Победа за мной, мм? — прошептал Лютик на ухо Геральту и последовал за Цири, тихо посмеиваясь себе под нос. Геральт же врос в пол, продолжив стоять в дверном проёме, и пытался прийти в себя после… что бы это ни значило, Геральт почувствовал грёбаное смущение. — Хмм… — в итоге пробормотал он и направился на кухню. Они заказали на ужин пиццу; на вопрос о пожеланиях Цири та перечислила такое количество начинок, что Геральт не только не был уверен в том, что запомнит всё это, но и боялся представить результат. Когда он позвонил в доставку, оператор на другом конце три раза попросил повторить все начинки, что Геральт и сделал, но всё же сомневался, стоит ли Цири есть такую ‘сборную солянку’. И совсем не помогало то, что Лютик на заднем плане смеялся, сложившись пополам и обнимая руками свой живот. — По крайней мере, она ест овощи, — сделал вывод Лютик, смотря на пиццу, сдобренную горой из разных начинок, которая возвышалась над его скромной Гавайской. — Они тут есть. — Хмм, — Геральт положил на свою тарелку три куска пиццы с пеперони, не забыв о «полезном дополнении» — брюссельской капусте, стараясь не запачкать всё вокруг соевым соусом, которым Лютик её полил. Попытка оказалась провальной, но он хотя бы пытался. Когда он сел за стол, Цири уже уминала свой хлебно-овощной ужас. — Это вкусно! — сказала девочка, вовремя вспомнив о манерах принцессы и проглотив пиццу перед тем, как говорить. — Бабушка всегда… использовала… — она замолчала и вернулась к еде. Геральт и Лютик обменялись обеспокоенными взглядами. — Кстати, это моя любимая пицца, а я пробовал много пицц, поверь, — неловко улыбнулся Лютик, возвращая их разговор к теме еды, — Геральт, помнишь, как мы однажды всю неделю ели только пиццу? — Да, у нас не было денег на что-либо другое, — ответил Геральт. — Я помню. — Я бы хотела есть только пиццу, — задумчиво сказала Цири, оживляясь. — Когда я была маленькой, я пыталась уговорить маму на это, но она слишком любила овощи. — Большинство мам их любят, — вздохнул Лютик, кидая на Цири сочувствующий взгляд. — Вот я ем овощи только потому, что по ночам моя мама залезает ко мне через окно и насильно кормит ими.       Геральт уставился на свою тарелку, на которой лежала брюссельская капуста. Лютик посмотрел на него краем глаза и тоже взял себе немного капусты. Цири хохотнула. — Не слушай Лютика, — посоветовал Геральт. — Он просто маленький врунишка.       Цири засмеялась во весь голос. — О Геральт, — выдохнул Лютик. — Ты не понимаешь шуток. — Что насчёт того, чтобы устроить пробежку завтра утром, Цири? — спросил Геральт, пропуская слова Лютика мимо ушей. — Обычно я встаю рано и бегаю по часу. — Да, давай! — восторженно ответила Цири с полным ртом пиццы. — Я не делала пробежку, настоящую пробежку, с тех пор как… — весёлый настрой в её голосе испарился за секунду. — Ты знаешь, — прошептала она. — Отлично, — улыбнулся Геральт. — Он бегает в дождь и жару, — с нечитаемым выражением лица сказал Лютик. — Снег и слякоть, град и солнце, ибо ничто не способно помешать Геральту Ривийскому делать его ежедневную пробежку, — он откусил немного от корочки и задумчиво пожевал её. — О, звучит как поэма, которую я слушал когда-то давно. — Ты слушаешь поэмы, Лютик? — удивился Геральт. Лютик с тем же выражением лица кинул в него оставшийся кусочек пиццы, но Геральт ловко его поймал. Глаза Цири расширились от удивления. — Как ты это сделал? — спросила она. — Он просто ниндзя, — абсолютно серьёзно ответил Лютик. — Кунг-фу — китайское боевое искусство, а ниндзя — японское, — на автомате сказал Геральт. — Вааау, — глаза Цири стали ещё шире. — То есть… о… у тебя есть… чёрный пояс, или… что-то такое? — Четвёртая степень, — гордо заявил Лютик, будто он приложил какое-то усилие, чтобы Геральт её получил. — Так что с нами в доме находится СиФу Ривийский. — Ты можешь кого-нибудь убить? — поинтересовалась Цири, наклонившись ближе к Геральту. — Я не знаю… — замялся Геральт. — Может быть. — А у тебя с собой есть сейчас… как это называется… ну, та длинная режущая штуковина? Ты должен показать её Цири, — сказал Лютик. — Нет, моего гуань дао нет дома, — ответил Геральт. — Но я могу сводить Цири на мой урок, — он преподавал в подростковом кружке каждую среду и был уверен, что Весемир не будет против, если он приведёт с собой Цири. — Я буду самым защищённым парнем в городе, — сказал Лютик. — Никто не посмеет подойти на километр ко мне, окружённому такими мастерскими бойцами.       Геральт ничего не ответил, поскольку ел пиццу, но изогнул бровь. Цири усмехнулась.       Геральт подозревал, что фильм не придётся ему по душе, и не прогадал. Ему не приносило никакого удовольствия наблюдать за знаменитыми актёрами, которые из кожи вон лезли, чтобы показать, будто они снимаются вовсе не в отвратительной экранизации «Кошек», приправленной не менее отвратительной графикой, но он молчал, потому что Лютик и Цири явно имели диаметрально противоположное мнение. Они вскрикивали при любом действии, которое кошки производили на экране, и к «Полуночи» обнимали друг друга и всхлипывали. Геральт, который всегда был главным по попкорну, закинул в рот большую горсть и улыбнулся, смотря на плачущего перекота-недочеловека. — Геральт, неужели ты настолько непробиваем, что тебя нисколечко не задело это гениальное произведение? — прохрипел Лютик сквозь смех. — Смотрите! Смотрите, это же Йэн Маккеллен! — Он пил молоко из миски… стоя, — прошептала Цири. — Почему он это делал?!       Кошка с непристойно сильно выпирающей грудью спустилась по лестнице, начиная петь о Макавити. — Господи Иисусе, я не могу смотреть на это, не могу! — взвыл Лютик, закрывая лицо ладонями, но оставляя щелку между пальцами. Макавити появился на экране и, заканчивая песню, уверенно скинул с себя плащ. Цири и Лютик одновременно взвизгнули. Геральт на автомате закрыл уши, стараясь не опрокинуть миску с попкорном. — Нееееет! — Цири сползла на пол. — Почему? Почему? Почему? — Гер-альт! — простонал Лютик. — Геральт, почему он такой голый? — Я не знаю, Лют, — Геральт выдохнул, смотря на бесстыдно раздетого кота. — Я не знаю. Слава богу, кот переоделся, и Лютик успокоился. Цири свернулась на полу в позе эмбриона. Фильм продолжился, и когда старик Дьютерономи повернулся к зрителям, чтобы поведать о необходимости заботы и любви к кошкам, Лютик нагнулся через стол и захватил целую ладонь попкорна. — Святые угодники, — пробурчал он, жуя попкорн. — Что мы только что увидели? — Понятия не имею, — ответил Геральт. — Я рада, что мы посмотрели это, но ещё я расстроена, — с пола послышался голос Цири. — Я не знаю, что чувствую. — Представь, будто мы в кинотеатре, — Лютик поднял взгляд на потолок. — Вау.       Плотва, ретировавшаяся из комнаты после второго крика Лютика и Цири, вернулась и забралась на колени Геральта. — Думаю, я вполне справляюсь с кошачьими правилами, правда? — сказал Геральт, почёсывая Плотву за ушком. — И обращаюсь с тобой так, как и должен, — Плотва заурачала и начала мять лапками его джинсы. — Плотва никогда бы не стала колотить лапами по полу и мяукать вместо того, чтобы хлопать в ладоши, — улыбнулся Лютик, протягивая руку к кошке и гладя её у основания хвоста. — Она хорошая девочка. — У меня точно будут кошмары с котами сегодня, — сказала Цири. Она всё ещё находилась на полу, но теперь лежала на спине, и её распущенные волосы разметались по ковру. — Очень много кошмаров. — У меня тоже, — рука Лютика переместилась на спину Плотвы, почти касаясь ладони Геральта. — Может, Плотвуша поспит сегодня со мной? Геральт — большой и сильный мальчик, ему не нужна защита от котошмаров. Не нужна, Плотва! Эй, не нужна! — Не эксплуатируй Плотву, — вмешался Геральт, слегка шлёпнув Лютика по руке. — Она взрослая и независимая кошка. — Лютик шлёпнул его по руке в ответ. Плотва встала, потянулась и перешла на колени Лютика, сворачиваясь на них клубком. — Плотва любит меня, — усмехнулся Лютик. — Может, ты и её отец, но я её крутой дядя, у которого она тайком берёт внусняшки. — Пока ты не попытаешься снова накормить её французским ванильным мороженым, — ответил Геральт. — Это было так давно, Геральт. Я никогда не повторю этой ошибки, — с насмешкой на губах сказал Лютик. — Кошки едят мороженое? — удивлённо спросила Цири. — Нет, не едят, — отрезал Геральт и посмотрел на часы. — Пора ложиться спать. Кое-кто завтра утром идёт на пробежку, — Цири с трудом подавила зевок. — Мне нравится эта идея, — сказал Лютик, спуская Плотву на пол и взъерошивая волосы Геральта. — Спи сладко и даже не думай о том, чтобы украсть мою кошку. — Спокойной нооочиии, — пропела Цири. — Тебе помочь с диваном? — спросил у неё Геральт, вставая и бережно обхватывая миску с попкорном. — Я справлюсь, — улыбнулась Цири. От тихой, скромной девочки, которая постучалась к ним ночью неделю назад, не осталось ровным счётом ничего, и Геральт, обмывая миску из-под попкорна, задумался: что же явилось причиной таких перемен? Всё, что он делал, — это проводил с ней время. Возможно, в этом и таится секрет успешного родительства. Он думал об этом, пока чистил зубы и когда лёг в постель, беря книжку. Плотва пришла к нему и устроилась рядом как раз за несколько минут до того, как он выключил свет. Наверное, ей надоели елозанья Лютика во сне. Их первая квартира была довольно маленькой, и Геральту понадобились месяцы, чтобы привыкнуть к тому, что Лютик постоянно ворочался.       Геральт точно не знал, во сколько проснулся, но его комната всё ещё была поглощена темнотой, которую нарушала только тоненькая полосочка лунного света, пробивавшаяся через щелку между шторами. Плотва тихо сопела в его ногах. Геральт не мог понять, что разбудило его, пока не услышал плач, доносящийся из гостиной. Это был неразборчивый полустон-полушипение, и означал он только то, что человек, издававший его, был в опасности. Геральт поднялся с постели и поспешил в коридор, не до конца осознавая, что он делает. Свет во всём доме был выключен, но Геральт смог различить очертания Цири, завернувшейся в одеяло. Она переворачивалась с боку на бок и время от времени всхлипывала. Геральт пересёк гостиную и осторожно встал на колени рядом с диваном. — Цири, — прошептал он. — Цири, проснись.       Она инстинктивно отвернулась от него, и он мягко потрепал её по плечу. — Цири, — в ответ она что-то пробурчала и, вскрикнув ещё раз, резко села на кровати. — Бабушка… — произнесла она одними губами, бешеным взглядом всматриваясь в темноту. — Цири, всё хорошо, — Геральт сел на корточки, — ты в безопасности, — Цири повернулась, смотря на него широко распахнутыми глазами. — Я видела, как всё горело, — прошептала девочка. — Цинтра. Я вижу её каждую ночь во сне, снова и снова. Она горит, — Геральт поднялся и сел на край кровати рядом с ней. — Ты хочешь поговорить об этом? — осторожно спросил он. Цири покачала головой и сложила руки на коленях. — Я хочу, чтобы это прекратилось, — тихо ответила она. — Я не хочу забывать свою семью, но… я хочу забыть, — Геральт кивнул. — Я понимаю, — мягко сказал он. Внезапно Цири развернулась и уткнулась лицом в его грудь. Геральт удивился, но быстро сориентировался, обнимая её и запуская пальцы в её волосы. — Когда я засыпаю, я вновь оказываюсь там, — её голос приглушался тканью футболки Геральта, — во дворце, и слышу взрыв бомб и крики. Они разрушили всё, Геральт. Всё. Я видела, как люди сгорали заживо. Они убили мою бабушку. Они убили Эйста. Они убили всех. У меня больше никого нет. Я одна. — Ты не одна, — сказал Геральт. — У тебя есть я. И Лютик. И мы присмотрим за тобой. Я обещаю.       Цири тихо всхлипнула, и Геральт устроил свой подбородок на её макушке. Так они просидели некоторое время, пока Цири не выбралась из рук Геральта. Она вытерла слёзы рукавом своей ночной рубашки и посмотрела на него. — Когда… когда я была маленькой, бабушка читала мне, пока я не засыпала, — сказала Цири, и её голос опустился до того же шёпота, что и в ночь, когда она пришла к ним. — Знаю… знаю, сейчас я старше, но… — Давай я найду книгу, — незамедлительно ответил Геральт. Он встал и подошёл к книжной полке. На них размещались фэнтези- и научно-популярные книги Геральта вперемешку с третьесортными криминальными романчиками и сборниками поэм Лютика. Какая из этих книг подойдёт ребёнку? Наконец его выбор остановился на книге, которую они с Лютиком оба любили. Он не знал, понравится ли она Цири, но пробовать стоило. Он вернулся на кровать, устраиваясь в дальнем углу, и открыл первую страницу. Цири легла на подушку и приготовилась внимательно слушать. — «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену…»* *Первое предложение из книги Джейн Остин «Гордость и предубеждение» ------       Сегодня воскресенье, а это означало, что у Лютика будет концерт в кофейне вечером. Пока Геральт торчал на работе, а Йен была «очень сильно занята», что бы это ни означало, Цири настояла на том, чтобы помочь Лютику с подготовкой. Она прошла вместе с ним за кулисы и села на усилитель звука, пока сам Лютик обсуждал с барабанщиком их репертуар. — Что это? — спросила Цири, указывая на чехол для лютни. На людях она была более закрытой и тихой и больше походила на того ребёнка, которого они обнаружили на ступенях своего дома. — Это лютня, — пояснил Лютик, открывая чехол и показывая девочке его содержимое. — Старинный инструмент, но мне нравится использовать его в моих песнях, потому что он круто звучит.       А ещё ему нравилось, когда все восхищались тем, как он на ней играет, но Цири об этом знать необязательно. — На ней я играю и в октябре на фестивале «Ренессанс». — О, я бы хотела побывать на одном из таких фестивалей… — сказала Цири, притягивая колени к груди и устраивая на них подбородок. — Поучаствовать в рыцарском поединке или устроить с кем-нибудь бой на мечах. Думаю, это было бы весело, — Лютик звякнул струной гитары и кивнул. — Это одна из множества вещей, которыми там можно заняться, — ответил он. — Мы с Геральтом посещаем его каждый год. Я уверен, он покажет тебе, что и как делать. Это больше по его части. — Он знает, как драться на мечах? — глаза Цири расширились от удивления. — Наверное? — Лютик не был уверен, что Геральт умел пользоваться средневековыми европейскими мечами. — Я знаю, что у него есть меч Дао, который китайский, да. Иногда он тренируется с ним в гостиной, когда спортивный зал закрыт. — Вау, — по восторженному лицу Цири стало ясно, что теперь для неё Геральт — самый клёвый человек в мире, и Лютик не мог не согласиться с этим. Он отставил гитару и взял лютню, начиная её настраивать. Цири подошла ближе и взяла тетрадку с репертуаром. — Что такое «Соседу моему заплатите зарплату»? — О, это глупая песенка, которую я написал для Геральта очень-очень давно, — ответил Лютик, с преувеличенным вниманием регулируя колки лютни. Он сыграл первый аккорд припева с веселым диссонирующим звоном. — «Соседу моему заплатите зарплату, и будет он счастлив, и будет он счастлив, о-о-о»!       Цири хохотнула. — И сколько же здесь песен посвящено Геральту? — вскинула брови девочка, пробегаясь взглядом по листу тетради. — «Ливень» звучит очень круто, и… погоди, «Дочка рыбака»? — Забей. Просто тупая песня. Не знаю, спою ли её сегодня, — ибо он никогда не простит себе, если невольно станет причиной того, что двенадцатилетняя девочка будет бегать по их дому и повторять всякие пошлые песенки. Она и так пела песни из «Кошек» днями напролёт, и этого было достаточно. — «Парень через дверь» тоже о Геральте, — сделала вывод Цири. — А у тебя котелок варит, не так ли? — Лютик закончил с настройкой лютни и сыграл быстрый перебор. — Чудно. — Любой, у кого есть глаза, скажет, что ты с ума сходишь по Геральту, — ответила Цири, возвращая тетрадь на место. — Это очевидно. — Хммм… — Лютик взял тетрадь и засунул в задний карман джинсов. — Начинаем? — Ещё две минуты, Лют, — Ивонн, бас-гитаристка, сунула голову в дверь его гримёрки. — Скоро буду! — Лютик помахал рукой. — Хей, может, найдёшь себе местечко? Вот… пять долларов на вкусненькое, и никакого кофе, а то Геральт меня убьёт, — он потрепал Цири по волосам и взглядом проследил, как она скрылась в толпе. — Чёрт, — пробормотал Лютик, надевая гитару на спину. Люди собрались в полукруг у невысокой квадратной платформы, служившей сценой, когда он вышел из-за кулис и с улыбкой поклонился фанатам. Среди них он заметил Цири, которая пыталась удержать булочку на бокале с чём-то, издали напоминающим манговый смузи. — Все готовы? — спросил Райли, сидящий за ударной установкой. — Естественно, — усмехнулся Лютик, ставя лютню на подставку и подключая гитару к усилителю, и кивнул. Райли сосчитал до трёх, и они погрузились в музыку. Толпа радостно закричала, узнав первые аккорды. — Парень через дверь — ох! — он так хорош собой, Знаешь, я хочу гулять с ним ночи напролёт. «Поймешь, поймёшь ли, что околдован я тобой? Поймёшь, поймёшь ли, что моя душа тебя зовёт? Поймешь, поймёшь ли, что околдован я тобой?»       Песня продолжилась в том же духе, и Лютик заметил, как всё больше и больше людей начали подпевать. Это была вроде-как-просто-дурацкая песня о том, каково быть бисексуалом, но людям она нравилась. Записывающие компании гонялись за Лютиком несколько лет после её премьеры, чтобы подписать контракт с «Одуванчиком», но Лютик оставался непреклонен. Ему нравились музыкальные посиделки в кофейнях и барах, к тому же его руки не были связаны какими-либо обязательствами перед компанией и их группа могла писать любые песни, какие захочет, и петь их там, где захочет. Бесплатно в центре парка средь бела дня — да не вопрос! Конечно, они могли бы договориться с компанией, но Лютик любил чувствовать себя независимым творцом искусства.       Песня закончилась, и толпа взорвалась аплодисментами. В конце песни инициативу перехватили фанаты, и Лютик удивился, как они вообще смогли сделать это. — Привет всем, — сказал он в микрофон, и толпа снова закричала. — Мы «Одуванчик», — ещё больше криков. — И это была песня «Парень через дверь», — толпа продолжила гудеть. — Думаю, эту вы тоже без труда узнаете.       Он игриво подмигнул, и несколько девушек в первом ряду упали в обморок. Они с лёгкостью справились со всеми песнями. Бешеная энергия, вызванная «Заплатите монетой», была ошеломительна, особенно для такой невзрачной на первый взгляд песни, но Лютик привык к этому. На «Ливне» стояла гробовая тишина, и создавалось ощущение, будто люди вслушивались в то, что он пел, и осмысливали каждое слово. Когда стихли последние аккорды, понадобилось несколько секунд, чтобы зал очнулся и захлопал. Лютику действительно было интересно, поняли ли его слушатели, что он только что буквально открыл им своё сердце. — К сожалению, следующая песня будет на сегодня последней, — сказал он, и по кофейне пополз гул разочарования. — Но зато какая! Она написана не нами, но для нас она как своя.       Ещё одна причина, по которой они стали популярны, — это перепев песен Карли Рей Джепсен, ярым поклонником которой был Лютик. Публика сошла с ума, когда они начали играть «Может, позвонишь мне». Эта песня напоминала Лютику о Геральте, как и большинство песен о любви, но именно эта была особенной, потому что благодаря ей он вспоминал, как началась его влюблённость. И каждый раз, когда он играл её и среди толпы был Геральт, он не забывал установить зрительный контакт с ним, флиртующе подмигивая. Он спел последнее слово; толпа подскочила на ноги, щедро рукоплеща, и аплодисменты не стихли даже тогда, когда группа скрылась за занавесом. — Всё прошло отлично, — отметила Ивонн, закрывая чехол со своей бас-гитарой. — В этой кафешке люди порой ещё более шумные, чем в барах. — Это из-за кофеина, — предположил Райли. — Крепкий эспрессо ударяет в задессо. — Рай-ли! — шикнул Лютик. В гримёрку вошла Цири. — Что ж, походу мы сегодня зависнем в клубе, — сказала Ивонн. — Думаю, Лют, ты не пойдёшь, да? — Да. Я на работу завтра с утра, — ответил Лютик. — Беее, — Райли показал ему язык. — Он пацан-трудяга, Райли. Не пытайся смутить его тем, что он получает деньги на оплату счетов, — Ивонн подошла к Лютику и положила ладонь на его щёку. — Передавай от нас привет своему парню, хорошо? — Он не мой парень! — кинул он друзьям вслед, когда они вышли из комнаты, посмеиваясь. Цири стояла в углу подальше от незнакомцев, но стоило им уйти, как она появилась перед Лютиком с ухмылкой на губах. — Однажды он им станет, — в певческой манере сказала она. — Прошло всего несколько дней, Цири, а ты уже примкнула к команде против меня? — усмехнулся Лютик. — Это для твоего же блага, — Цири похлопала его по предплечью и добавила. — Мне понравилась твоя музыка. Она… странная, но в хорошем смысле. — Спасибо, — ответил Лютик. Он опустил защёлки на футляре с гитарой и перекинул ремень чехла с лютней через плечо. — Готова идти домой? — Да, — радостно закивала Цири, подхватывая усилитель. Они вышли через чёрный ход и свернули к аллее, где их ждал старенький синий автомобиль Лютика. Когда Лютик сел за руль, Цири включила радио и на какой-то из радиостанций нашла поп-песню. Оказалось, что эта радиостанция проводила программу «Выходные «Назад в прошлое», и самой подходящей песней была, конечно же, песня Бейонсе «Незамужние девушки». Ни Цири, ни Лютик не возражали против сомнительного представления радиостанции о прошлом и всю дорогу до дома подпевали радио так громко, как только могли, благоразумно закрыв окна.       Геральт сидел на диване и смотрел фильм, когда они с грохотом ввалились в квартиру. Цири тяжело дышала, ибо перед этим протащила усилитель через весь двор от гаража до двери. Геральт повернулся на звук и посмотрел на них из-за спинки дивана. — Как всё прошло? — спросил он. — Просто отлично, — ответил Лютик. — Цири, можешь, пожалуйста, отнести усилитель вон туда, к подставке для гитары? — Цири послушно выполнила все указания, а Лютик разложил инструменты по местам. — Что смотришь? — Цири с разбега запрыгнула на диван, из-за чего пульт, лежавший на краю, упал на пол. Геральт поднял его и положил на стол. — «Магию шахматного бокса», — ответил Геральт. — Это старый фильм, — кадр, который он поставил на паузу, показывал двух мужчин, застывших в воздухе и готовых пнуть друг друга. — Сколько раз ты его пересматривал, Геральт? — спросил Лютик, роясь в холодильнике, чтобы достать контейнер с остатками карри и контейнер с рисом. — Четыре? Пять? -…десять, — шепнул Геральт. Лютик вывалил рис в карри и подошёл к дивану, садясь между Цири и Геральтом. — Клянусь, он знает этот фильм наизусть, — хохотнул Лютик, когда Геральт нажал на «продолжить». Десять минут они просидели в тишине. Ну, по большей части потому, что Лютик был занят поглощением риса с карри. Цири же завороженно наблюдала за происходящим в фильме. Она даже не заметила, как Плотва слезла со спинки дивана и забралась на её колени. Когда начались титры, Лютик поднялся и пошёл на кухню, чтобы помыть контейнер. — Ты можешь делать всё это? — спросила Цири, указывая на экран. — Это же безумие! — Ну, кое-что я могу, — смущенно ответил Геральт. — Ну не скромничай, — улыбнулся Лютик. — Я видел, как ты тренируешься, Геральт, и бьюсь об заклад, ты можешь делать всё это. — Не всё, — Геральт выключил телевизор и встал. — Пока… не всё.       Цири занялась своей кроватью, а Лютик отправился в ванную, чтобы подготовиться ко сну.       Лютик проснулся глубокой ночью и почувствовал невероятную жажду. Со вздохом встав с постели, он максимально незаметно пробрался на кухню. Но прежде чем добраться до раковины, он увидел Цири и Геральта, сидящих на диване. Голова Цири лежала на плече Геральта, который тихо читал ей. Как можно осторожнее, Лютик налил воду в стакан и выпил её, прислушиваясь к нежному баритону Геральта. Он читал «Гордость и предубеждение», стараясь подобрать для каждого героя свой голос. Оба — Цири и Геральт — были так поглощены книгой, что не заметили, как Лютик прошёл мимо них. Лютик вернулся в свою спальню и лёг под одеяло с устойчивым ощущением теплоты в районе сердца. Чёрт, он действительно влюблён в Геральта.