А в конце зло побеждает

Признаться честно, я давно не чувствовала себя так хорошо. После разговора с Текной с души моей словно свалился огромный камень, и, засыпая, я долго прокручивала случившееся в голове: вспоминала выражение её лица, неожиданное признание, тепло прикосновений и полный тревоги взгляд. Тот факт, что я была настолько ей небезразлична, на фоне последних переживаний и нескончаемого стресса казался практически нереальным. Словно всё это происходило не со мной. Просто слишком хороший сон, который в любой момент мог оборваться. И счастье моё в самом деле длилось недолго, потому что, едва провалившись в темноту, я впервые за долгое время ступила в чёрную комнату. — Блум! — тут же воскликнула изнемогавшая в ожидании моего появления Дафна и крепко схватила меня за плечи, после чего в ужасе притянула в объятия. — Слава Дракону, ты в порядке! Я так испугалась! — Испу… — повторила я непонимающе, и в следующее мгновение глаза мои удивлённо распахнулись: — Так это действительно была ты?! Тогда, в Океане! — Конечно! — выдохнула Дафна одновременно разгневанно и встревоженно и, отстранив меня, призывно взглянула в глаза. — О чём ты думала, подвергая себя такой опасности?! Не смей обходиться со своей жизнью так безответственно! — Как будто я специально на его посох прыгнула, — буркнула я обиженно, однако Дафна мой саркастичный настрой не разделила и встряхнула меня ещё раз, вынудив восстановить зрительный контакт. — Послушай меня! Как бы сильно ты ни хотела мне помочь, на что бы ни была готова пойти, даже не вздумай — слышишь?! — за меня умирать! Моя жизнь твоей не стоит! — Да что ты?! — отозвалась я, задохнувшись от праведного гнева. — А твоя, значит, стоила моей стократ?! В одни ворота играешь?! — Блум! — воскликнула Дафна беспомощно, и в глазах её забрезжило отчаяние. Пальцы сжали мои плечи сильнее. — Я прекрасно тебя понимаю. Наверное, даже лучше, чем кто-либо. Но, умоляю, прими одну простую истину: в отличие от тебя, я уже мертва. И твоя смерть ничего не изменит. Не говоря уже о том, что платой за моё воскрешение я её ни за что не приму. Я открыла было рот, намереваясь горячо возразить, ведь сказать ей могла всё то же самое, однако шанса мне не дали: в то самое мгновение за спиной Дафны вдруг раскрылась огромная пасть тьмы, и не успела я моргнуть, как она в ней просто растворилась. Пальцы мои беспомощно схватили пустоту. Мозг с трудом обрабатывал произошедшее. Всё случилось… слишком быстро. — Дафна?.. — позвала я неверяще, однако ответом мне была тишина. — Дафна! — повторила я уже громче, чувствуя, как меня захлёстывает паника, и оглянулась, но, кроме меня, в комнате больше никого не было. Она исчезла. Прямо на моих глазах. Снова. — Дафна! — заорала я что было сил, и голос мой эхом прокатился по чёрным сводам. — Дафна! Где ты?! В этот момент пространство передо мной зарябило, но то была не она — по воздуху от искажения распространялись прошибающие волны тёмной, враждебной магии. По спине пробежал холодок. Всё внутри сотрясла мелкая дрожь. Постепенно изображение формировалось в цельную, хоть и всё ещё слегка мутную, картинку, и спустя какое-то время я разглядела знакомый силуэт — такой близкий и в то же время бесконечно далёкий. Её золотое платье. Сияющая маска. Собранные в пышную причёску волосы. И цепи, крепко сковавшие её по рукам и ногам. — Дафна! — позвала я, бросившись вперёд, однако, зеркально копируя мои движения, изображение отодвинулось и вновь насмешливо замерцало впереди. Она не слышала меня. Никак на меня не реагировала. И, казалось, была без сознания. — Что ты с ней сделал?! — зарычала я с плохо скрываемой яростью, даже не сомневаясь в том, кто за всем этим стоит. Сиреникс не ответил. Вместо этого по телу Дафны пробежал отчётливый электрический разряд, заметный даже сквозь все искажения голограммы, и, изогнувшись от боли, она вскрикнула. — Не смей! — рявкнула я, вновь рванув вперёд, и снова изображение сбежало прямо у меня из-под носа. Очередной удар пронзил беспомощное тело, словно наказывая меня за непослушание. — Пусти её! Прекрати! Она здесь ни при чём! Мольбы мои не возымели никакого эффекта, и цепи натянулись лишь сильнее, окончательно превратив Дафну в безвольно распятую куклу. Ещё один разряд. Ещё один её крик. — Стой! — надрывалась я, чувствуя, как глаза стремительно заполняются слезами. — Прекрати! Не надо! Сиреникс не слушал. И осознание собственной беспомощности накатило с такой силой, что колени мои подкосились: не помня себя от ужаса, я рухнула на пол и продолжила во все глаза глядеть на мучения самого дорогого мне человека. Разряд. Ещё один. По щекам моим катились слёзы. Вместо внятных мыслей в голове воцарилась сплошная пустота, и то ли из-за его внушения, то ли просто подсознательно я понимала, что никакой магией не сумею к ней пробиться: передо мной была лишь издевательская иллюзия, в то время как сама Дафна находилась где-то совсем в другом месте. Я могла разнести эту чёртову комнату по камешку, могла вывернуть собственный разум наизнанку, но вызволить её оттуда была просто неспособна. И в том, что происходило, была виновата сама. Это было наказание. За то, что я сунулась на его территорию. За то, что посмела угрожать. Я не помнила, когда именно вернулась в реальность. Словно и не просыпалась никогда, по-прежнему смотрела перед собой невидящим взглядом, в то время как слёзы продолжали самостоятельно стекать по щекам и мочить и без того уже промокшую подушку. Рана в животе пульсировала и горела огнём. В груди раскрылась ледяная, всепоглощающая пустота. Что же я наделала?.. Весь день проходил как в тумане. Я практически ни с кем не разговаривала. Никому не рассказала о том, что случилось. Лишь сидела на уроках, словно зомби, и сверлила взглядом точку перед собой, не слушая ни профессоров, ни болтовню однокурсниц. Обеспокоенные подруги, кажется, что-то спрашивали, но всю вину за своё состояние я не моргнув и глазом валила на рану и регенерацию, неся какую-то чушь про то, что просто восстанавливаюсь. Все мои мысли были сосредоточены на Дафне. На том, как и чем ей можно было помочь. Вытащить оттуда, избавить от страданий, навсегда оборвать её связь с Сирениксом. И ответ был лишь один — известный мне уже очень, очень давно. Он не успокоится. Только не до тех пор, пока один из нас не уничтожит другого. Я практически слышала его гадкий смех у себя за спиной. И, как и всегда, эта злость лишь придала мне решимости. Теперь, когда игра официально вышла за рамки всякого понимания слова «грязная», я готова была пойти абсолютно на всё. Обратиться к кому угодно. Принять чью угодно помощь. Хоть самолично объявить Андросу войну — но разрушить, разорвать, уничтожить Сиреникс на корню, погребя его в обломках его драгоценных Столпов. Лишь бы чёртова рана скорее затянулась. Вечером Стелла вновь открыла в нашей комнате мобильный госпиталь, и, чувствуя тепло её живительного света, я отчаянно молила тело о том, чтобы оно ускорило регенерацию — умело ведь, какие только ранения на мне раньше ни затягивались. Ещё пара дней, и я окончательно встану на ноги. И не успокоюсь до тех пор, пока не доведу начатое до конца. Освобожу её во что бы то ни стало. Той ночью я снова стала свидетельницей представления для одного, и, притянув колени к себе и до боли сжав зубы, молча наблюдала за тем, как Сиреникс измывается над Дафной. Скованная, неспособная пошевелиться, она лишь изгибалась всем телом и, задыхаясь, едва слышно стонала, словно знала, что я всё вижу, и не желала вновь давать слабину. Жмурилась, стараясь сдержаться. Беспомощно рвала цепи, но освободиться не могла ни своими силами, ни с помощью магии. Проснувшись и чувствуя себя невероятно разбитой, — словно все эти ночи не спала, а бегала марафоны, — первым делом я отправилась в ванную менять повязки, и присохшие к крови бинты пришлось безжалостно отрывать. Каждое прикосновение ко швам сопровождалось сдавленными ругательствами. Злость в моей груди кипела и клокотала, заставляя забыть об аккуратности и делать себе лишь больнее. Окончилось всё неутешительно: из-за моих неосторожных движений рана снова открылась и только-только наложенная повязка быстро пропиталась кровью, отдалив момент моего восстановления и возвращения в Океан. Чертыхнувшись, я что было сил врезала кулаком по стене и замычала вновь — на сей раз от боли в разбитых о плитку костяшках. День начался просто отвратительно. Впрочем, проходил он тоже не лучше: поздоровавшись с отправлявшимися на завтрак Текной с Музой и выслушав пятиминутные нотации до глубины души шокированной моим окровавленным видом Стеллы, я позволила ей поколдовать над собой и, превозмогая боль, направилась за едой для оголодавшего Рафа. Потом нехотя отсидела очередную скучную лекцию Палладиума. Потом распласталась по парте на уроке у Дю Фор, вынудив её сделать мне очередное замечание. Потом старательно игнорировала пытавшегося заинтересовать нас новой темой Авалона. И со звонком поняла, что просто схожу с ума. От бездействия. От неспособности помочь. От собственного бессилия. Как будто снова вернулась на первый курс, когда неудержимое раздражение разъедало меня изнутри, отравляя все эмоции. И не было ничего, что помогло бы мне отвлечься. Не за что было зацепиться. Негде отдохнуть. Должно быть, всё было написано у меня прямо на лице, потому что тем вечером Флора первой осторожно поинтересовалась, всё ли в порядке. Натянув на себя как можно более радушную маску, я ответила насквозь лживым «да, не переживай» и изо всех сил постаралась взять чувства под контроль. Уж кто-кто, а девчонки точно не были виноваты в том, что произошло, и единственный, кто заслуживал моего гнева, уже ждал меня в назначенном месте в назначенное время. В моей собственной голове. Спастись от треклятого изображения не представлялось возможным: даже когда я закрывала глаза, иллюзия транслировалась мне прямо на сетчатку, и сбежать от самой себя я могла в переносном смысле, но точно не в буквальном. У меня просто не было иного выбора, кроме как молча наблюдать за страданиями Дафны. Смотреть. Упиваться. И быть не в силах что-либо сделать. Можно ли было придумать пытку изощрённее? Следующей, кто справилась о моём состоянии, стала Текна: поймала меня после второго урока и с выражением лица, которого я никогда прежде у неё не видела, спросила, что со мной происходит. — Схожу с ума от бездействия, — ответила я полуправдой и очень постаралась улыбнуться. — Пройдёт. Как только мы снова окажемся в Океане. — Не раньше, чем ты восстановишься, — отрезала она безапелляционно, взглядом указав в сторону моего надёжно спрятанного под слоем одежды живота, и я смиренно кивнула. — Конечно. Сначала лечиться, потом сражаться. И, завершив воспитательную беседу, я оставила её, направившись за обедом для себя и Рафа. Остаток дня проходил умеренно сносно: во многом потому, что на уроке самообороны Гризельда решила продемонстрировать нам новый магический приём и в качестве подопытной, к большому моему, пожалуй, счастью, вызвать решила не имевшую права на отказ Стеллу. С интересом наблюдая за их противостоянием, на несколько коротких минут я практически сумела позабыть о том, что там, в темноте и одиночестве, под пытками Сиреникса мучилась Дафна. А когда вспомнила, мир снова померк, и на кончиках пальцев заплясали горячие искорки. — Блум, — окликнула меня вечером Текна, остановив практически прямо на пороге между гостиной и нашими с Флорой апартаментами. Возвращаться в чёрную комнату мне не хотелось больше всего на свете, но из-за душевных терзаний и непрекращающейся регенерации я чувствовала себя такой уставшей, что просто не могла противиться тяге поскорее очутиться в объятиях сна. — Ты точно в порядке? — уточнила Текна, когда я остановилась и развернулась к ней, и глаза её подозрительно сощурились. — Сложно не заметить, что ты весь день на взводе. — Сказала же, — вздохнула я вымученно, — просто тревожусь. Чем скорее мы разберёмся с Сирениксом, тем лучше. И уж прости, до этого момента успокоиться я не смогу. — Конечно, я понимаю, — отозвалась Текна на удивление мягко и вдруг улыбнулась. — Мы обязательно с ним справимся. Просто не накручивай себя больше положенного. Побереги силы для сражения. Практически полностью пропустив её слова мимо ушей, я уже хотела было выдохнуть дежурное «ага» и проскочить к себе, но в этот момент Текна вдруг подалась вперёд и заключила меня в крепкие объятия. Брови мои удивлённо поползли вверх: сколько ни жили вместе, никогда не замечала за ней подобной склонности к тактильности, — и ответила я лишь спустя несколько секунд, неловко устроив ладони у неё на спине. Ну, что ж, ладно. Обниматься законом не запрещено. — Дай себе время восстановиться, хорошо? — попросила Текна всё тем же странным мягким голосом и, отстранившись, устремила на меня ровный, успокаивающий взгляд. — А как только придёшь в форму, мы вернёмся к делу. — А… ага… — отозвалась я растерянно и, скомканно улыбнувшись, всё же скрылась за дверью своей комнаты. Ночью кошмар продолжился, и мне было страшно думать о том, что зрелище это стало практически привычным: я просто смотрела и… не чувствовала ничего. Лишь апатию. Пустое отчаяние. Кристально чёткое понимание того, что ничего не могу сделать и никак не способна помочь. Дафна страдала за мои опрометчивые решения. А я сидела в недрах собственного подсознания и наблюдала за её мучениями. Спасительница, которая никого не могла спасти. Добрую половину утра я провела в ванной, бездумно пялясь в собственное отражение и вновь проводя горькие параллели с первым курсом, когда была вынуждена бороться с таким же невидимым врагом, медленно выгорая изнутри и теряя всякую волю к жизни. Сколько воды утекло с тех пор — казалось бы, стала сильнее, набралась опыта, а по итогу всё равно вернулась на исходную. Беспомощная, слабая и потерянная. Знали бы жители Домино, какую королеву им уготовило будущее. Закрутив кран с горячей водой, я остервенело провела ладонью по запотевшему зеркалу, в последний раз заглянула в померкшие голубые глаза и покинула душное помещение, уступив место только-только проснувшейся Флоре. Рана на животе продолжала ныть, но, кажется, процесс заживления всё же шёл, и я изнемогала в ожидании того момента, когда боль перестанет меня сковывать и можно будет начать двигаться без опаски разбередить свежие швы. Ещё совсем немного. Уж в чём-чём, а в этом драконья магия просто обязана была мне подсобить. Потрепав сонного Рафа по голове, я покинула комнату с намерением заглянуть к маэстро до того, как столовая наполнится голодными студентками, однако планам моим не суждено было сбыться: практически на пороге я нос к носу столкнулась с тоже решившей скоротать время в гостиной Текной. — Доброе утро, — улыбнулась она, отчего-то тут же посветлев лицом, и я коротко приподняла уголок губ: — Доброе. В следующее мгновение произошло что-то невероятное: поймав меня за руку, Текна притянула меня к себе и без колебаний поцеловала. Изумлённо распахнув глаза, я застыла как вкопанная и на мгновение, кажется, потеряла всякую связь с реальностью. Разум взорвался потоком невнятных вопросов, сердце испуганно пропустило удар, а сама я боялась пошевелиться, молча наблюдая за тем, как Текна отстраняется, открывает глаза и тут же меняется в лице — словно моя реакция её… обеспокоила. — Блум? — позвала она встревоженно, и взгляд её горел искренним непониманием. — Всё хорошо? На то, чтобы отмереть, мне потребовалось ещё несколько секунд. А затем, всё же взяв себя в руки, я свела брови к переносице и осторожно, практически не узнавая собственный голос, поинтересовалась: — Что ты делаешь?.. В тот миг, казалось, Текна лишилась дара речи. Смотрела на меня недоумевающе — не сканируя взглядом, как обычно, а с абсолютно неприкрытой растерянностью — и мучительно пыталась подобрать нужные слова, не зная, как реагировать на мой закономерный вопрос. — О чём ты? — уточнила она наконец, по-прежнему выглядя донельзя напряжённой, и повисшую в воздухе неловкость можно было без преувеличений резать ножом. Внутри у меня всё встало на дыбы: ну и как мне следовало объясняться? Любые слова сейчас казались до ужаса нелепыми. — Эм… об этом… — Я смущённо махнула рукой, обводя пространство между нами, и коснулась пальцами губ. — О… ну… поцелуе… Изумление на лице Текны стало ещё отчётливее, и никогда прежде я не видела её настолько растерянной. — Не понимаю… — отозвалась она действительно озадаченно, и неловкость окончательно стала неподъёмной. Что, чёрт побери, всё это значило? — Да что на тебя нашло? — всё же спросила я в лоб и тут же об этом пожалела: в глубине глаз Текны блеснул сначала кратковременный испуг, а затем и серьёзная озабоченность. В то мгновение, ровно на секунду, я вновь узнала в ней её прежнюю, однако повод, который этому послужил, меня совсем не радовал. — В каких мы с тобой отношениях? — поинтересовалась она напрямую, и теперь растерялась уже я: вопрос её звучал так, словно ответ был совершенно очевиден и она просто проверяла очередную теорию. — Ну… — начала я неуверенно и не сразу поняла, что инстинктивно шагнула назад. — Не в таких уж точно. Озабоченность в глазах Текны вновь сменилась испугом. Нет, даже не им — самым настоящим страхом. Никогда ещё я не видела на её лице такого выражения. — Ты серьёзно? — спросила она глухо, и я неуверенно кивнула, всеми силами борясь с желанием просто выбежать из квартиры и навсегда забыть об этом странном инциденте. Происходящее отказывалось укладываться в голове. — Ты ничего не помнишь? — Я мешкала, совершенно не понимая, о чём она говорит, и следующим вопросом Текна окончательно меня добила: — Для тебя мы просто друзья? Брови мои изумлённо поползли наверх. — «Просто друзья»?.. — переспросила я ошарашенно, и где-то в груди заворочался спровоцированный непониманием и беспомощностью страх. — О чём ты, чёрт побери? Но Текна, казалось, вовсе не собиралась меня щадить и сбавлять обороты: — Мы никогда прежде не целовались? — Что?! — Изумление на моём лице стало совсем уж неприкрытым. — С чего бы вдруг?! — И летом перед битвой с Небулой ничего не случилось? — Что, например?! — воскликнула я, теряя последние крупицы терпения. Непонимание и растерянность стремительно трансформировались в единственную привычную мне эмоцию — гнев. — Это что, розыгрыш? Муза придумала? Или Стелла?! — Стелла… — эхом повторила Текна, будто вовсе меня не слушая, и, вдруг схватив мою руку, потащила меня к королевским покоям. — Эй! — возмутилась я, но держала она крепко — так просто было не вырваться. — Стелла! — позвала тем временем Текна, распахнув дверь чужой комнаты и полностью игнорируя моё сопротивление. Её сонное Высочество как раз сидело перед зеркалом и лениво расчёсывало волосы, готовясь к очередному учебному дню. — Где твой скипетр? — И вам доброе утро, — отозвалась Стелла, зевая, и смерила нас скептическим взглядом. — Зачем тебе? Вместо ответа Текна потянула меня за руку, выводя вперёд, и наконец отпустила моё запястье. Словно загнанный зверь, я тут же дёрнулась в сторону и прижала руку к себе, а на лице Стеллы ярко зажглось непонимание. — Не поделили что-то? — уточнила она растерянно, и, плотно сжав губы, Текна смерила меня напряжённым взглядом. — Она забыла про… наши отношения, — отозвалась она, вогнав меня в ещё больший шок. — Думаю, опять Сиреникс постарался. Магия твоего скипетра может разрушить чары? Кажется, в тот момент мы со Стеллой выпучили глаза абсолютно синхронно. Поверить в услышанное мне просто не удавалось: забыть? про нас с ней? Текна что, в самом деле считала, что мы с ней… встречались? — Ты серьёзно? — озвучила мои мысли ошарашенная Стелла, и вместо ответа Текна лишь кивнула в мою сторону: — А сама не видишь? Отшатнулась от меня, как от огня. — Но разве такое возможно? — продолжила недоумевать Стелла, и от того, как эти двое старательно игнорировали моё присутствие, во мне снова поднялась волна злости. — Я, вообще-то, прямо тут! — напомнила я о себе с плохо скрываемым раздражением. — Может, объясните наконец, что здесь происходит?! Смерив меня до смерти встревоженным взглядом, Стелла перевела его на Текну и, мгновенно посерьёзнев, молча кивнула. — Садись, — велела она, указав на кровать, и, скрестив руки на груди, я сердито плюхнулась на смятую постель. Стащив с пальца перстень, Её Высочество трансформировало его в скипетр и поравняло с моей головой. — Лучше закрой глаза, — посоветовала она. — Свет Соляриса не всякий выдержит. Шумно выдохнув, я вняла указанию и сомкнула веки, и в ту же секунду по ним ударил действительно яркий свет — такой, словно в лицо мне кто-то направил сразу десяток прожекторов. Приятное тепло успокаивающей волной пробежало по всему телу, даря миг кратковременного умиротворения, а затем всё закончилось, и, подождав, пока с сетчатки пропадут цветные пятна, я открыла глаза и подслеповато сощурилась. — Ну как? Вспомнила? — с надеждой поинтересовалась по-прежнему сжимающая скипетр в руках Стелла, и я обвела взглядом сначала её, а затем и Текну. — Вспомнила что? — отозвалась я и, сев поудобнее, уставилась на них в ожидании ответов. Руки Стеллы опустились, чуть не выронив скипетр. Полный ужаса взгляд устремился на Текну, в глазах которой разлилось что-то куда более горькое и отчаянное. — Совсем ничего не помнишь? — спросила она тихо, и на мгновение в груди у меня что-то защемило: печаль её отнюдь не казалась фальшивой. Казалось, ей действительно было больно. Неужели я на самом деле могла забыть что-то настолько важное? Но, самое главное, неужели всё это было правдой? — Вы не шутите, — поняла я наконец, и раздражение мгновенно сменилось растерянностью. Сбитое с толку сердце ускорило свой ритм, и я обвела подруг испуганным взглядом. — Вы серьёзно? Я забыла… такое?.. Не моргая и не отрывая от меня взгляда, Стелла медленно кивнула. — Не понимаю… — прошептала она и недоумевающе взглянула на свой скипетр. — Как он вообще на такое способен? И почему мой свет не помог? — Полагаю, в случае с Блум его влияние более глубокое, — предположила Текна, плотно сжимая губы. — Помнишь про его связь с Огнём Дракона? — Ага… — отозвалась Стелла безрадостно. — Вот только что нам тогда делать? На несколько секунд Текна задумалась. — Выбора нет. Придётся обратиться к Фарагонде. Брови мои удивлённо взметнулись вверх. — К Фарагонде?! — переспросила я испуганно. — И тем самым выложить перед ней все карты?! Не говоря уже о том, как объяснять саму эту ситуацию… Как вы себе это представляете? — У тебя есть другие варианты? — Стелла скептически изогнула бровь, и я оборвалась. Если они действительно говорили правду и Сиреникс имел на меня столь серьёзное влияние… справиться с заклятьем своими силами мы явно не могли. И кто знал, как ещё он решит подкорректировать мою память? Что, если завтра я проснусь и не вспомню, кто я вообще такая? — Ладно… — пробормотала я в прострации и вперила взгляд куда-то в ковёр. — Хорошо. Но сначала… дайте мне немного времени. Просто всё это переварить… — Конечно, — незамедлительно отозвалась Текна, и внутри у меня всё сжалось от наполнявшего её голос тепла. Никогда ещё я не слышала, чтобы она говорила с кем-либо в таком тоне. А если и слышала, то… просто забыла. — Если что-то случится, сразу зови, слышишь? — судорожно выпалила Стелла, и, кивнув, я поднялась с кровати. Не глядя прошла мимо них и, словно запрограммированный робот, направилась в столовую, уже принимающую первых ранних пташек. Мысли в голове смешивались и путались, мешая думать трезво. Страх сжимал сердце, препятствуя восстановлению его спокойного биения. Мы с Текной… были вместе? С той самой Текной, которая всегда старалась держаться от всех на расстоянии, будто бы просто не испытывая потребности в общении? Да как такое вообще было возможно? Не глядя засунув в себя что-то съедобное и выслушав нагоняй от маэстро, у которого всегда всё было подсчитано и разделено, я подхватила порцию Рафа и всё так же бездумно направилась обратно в квартиру, молясь только о том, чтобы не встретить Текну по пути. Желудок выписывал кульбиты, заставляя всё внутри болезненно сжиматься, и даже рана начала пульсировать с новой силой, напоминая о том, сколько меня окружало проблем. Это не могло быть правдой. Просто не могло. Такое нельзя было забыть. Разве можно было ещё вчера испытывать к человеку чувства, а сегодня, глядя на него, не чувствовать совершенно ничего? Хоть что-то да должно было ёкнуть. Но врать мне у Стеллы не было никаких резонов. И боль в глазах Текны была искренней. Я окончательно запуталась в собственных эмоциях. На урок я не пошла. Проводила Флору, которая, списывая всё на мою рану, не стала даже ворчать из-за очередного прогула, механически потрепала Рафа по голове и, завалившись на кровать, вперила взгляд в потолок. Осознание давалось с трудом. С каждой секундой размышлений я чувствовала себя всё более напуганной и сбитой с толку, и, признаться честно, если в этом и состоял план Сиреникса, деморализация прошла более чем успешно: переварить такое быстро и просто смог бы далеко не всякий. А уж я к числу здравомыслящих и хладнокровных людей точно не относилась. Спустя час, давно покончив с завтраком и заскучав, Раф принялся настойчиво бодать меня в бок, и отмерла я только в тот момент, когда он неосторожно ткнулся носом прямо в швы: болезненно зашипела и тут же его оттолкнула, получив в ответ недовольное рычание. — Ладно, ладно, — сдалась я и, поднявшись с кровати, одёрнула рубашку. — Поняла. Пошли гулять. Задорно вильнув хвостом, Раф первым вылетел из комнаты и всю дорогу до леса постоянно на меня оборачивался, словно проверяя, не отстала ли я и не забыла ли путь, что в данной ситуации было более чем ироничным. Я прекрасно помнила всё. Карту всех школ, в которых успела побывать, Магикс, собственный дворец, Гардинию и одноклассников, однокурсниц, соседок по комнате, все прошедшие сражения и дуэли, свой мимолётный любовный интерес из средней школы и томящуюся в ожидании спасения Дафну. Только одно забыла. Из всего случившегося самое, пожалуй, невероятное. Я и Текна. Закрытая, отстранённая… совершенно естественно поцеловавшая меня в качестве приветствия Текна. Насколько… близкие отношения между нами были?.. Избавиться от тревог прогулка мне не помогла, однако всё же сумела хоть немного привести мысли в порядок, и, исходив предместья Алфеи вдоль и поперёк, я таки решила отправиться на следующий урок и хотя бы постараться вести себя как ни в чём не бывало. Сказать, конечно, было проще, чем сделать, потому что, едва войдя в класс, я пересеклась взглядом с уже сидящей на своём месте Текной и тут же стыдливо его отвела, постаравшись как можно быстрее проскочить мимо. Расположившаяся по соседству Стелла взглянула на меня со вселенским сочувствием, и я почувствовала себя ещё более виноватой — словно прямо сейчас по собственной воле разбивала кому-то сердце. Два оставшихся урока я отсидела как на иголках, и если Стелла только и делала, что при любом удобном случае сверлила меня немигающим взглядом, Текна старалась вовсе на меня не смотреть — уж не знаю, то ли чтобы не смущать лишний раз, то ли потому что делать это, когда я её не помнила, было тяжело. Одно могу сказать точно: ближе к вечеру мне стало настолько невыносимо, что, глубоко вдохнув, я плюнула на все осторожности и направилась к кабинету директрисы. — Можно, мадам? — спросила я, постучавшись, и Фарагонда жестом пригласила меня пройти, всем своим видом показывая, что готова слушать. Совершенно привычно опустившись в её кресло, я зажала ладони коленями и принялась нервно блуждать взглядом по её столу. — В общем… я… не знаю, как об этом лучше сказать… но мне, кажется, нужна ваша помощь. — Касаемо Сиреникса? — понимающе уточнила директриса, и я вскинула изумлённый взгляд. — Вы знаете?! — Знаю. — Фарагонда спокойно кивнула. — Мисс Флора обо всём мне рассказала и очень попросила не заговаривать об этом с вами. Но раз уж вы сами пришли… Я растерянно нахмурилась. — И вы послушались?.. В смысле, никаких выговоров или наказаний?.. — Наказаний? — Брови Фарагонды удивлённо взметнулись вверх. — За что же, можно узнать? Открыв рот, я так и не нашла, что ответить, и, вернув лицу прежнее спокойное выражение, директриса сцепила руки в замок. — Блум, теперь вы в первую очередь не ученица, а принцесса Домино. Разумеется, дела королевства для вас должны быть превыше всего. И разборки между вашими планетами школы никак не касаются — так почему я вдруг должна за что-то вас наказывать? — Но… — выдохнула я растерянно и оборвалась. Теперь, когда Фарагонда всё это проговорила, слова её действительно казались убедительными: с чего вообще я решила, что школа наделит себя правом как-либо вмешиваться в королевские дела? Дипломатия стояла отдельно от учёбы — если бы только, конечно, по злому року судьбы я не училась на Андросе. — Так что вы хотели? — напомнила Фарагонда, видя, что я слишком глубоко ушла в свои размышления, и я отмерла. — А, да… В общем, это касается Сиреникса… Вам много о нём известно? — Относительно, — отозвалась директриса, подчёркивая свои слова кивком головы. — Но если это относится к делу, прошу, поделитесь. — Конечно. — Я отзеркалила её жест и вновь уткнулась взглядом в стол. — В двух словах, Сирениксу моя затея тоже пришлась не по душе и он делает всё возможное, чтобы испортить мне жизнь. И вот… — Я снова замялась, не находя в себе сил рассказать о том, во что и сама толком не верила. Фарагонда не подгоняла, терпеливо ожидая продолжения. — В общем, кажется… он заставил меня забыть чувства к одному человеку… И мы не знаем, как это исправить. Брови директрисы обеспокоенно взметнулись вверх. — Игры с памятью? — уточнила она встревоженно, и я неуверенно кивнула. — Ох, это и правда серьёзнее, чем я ожидала. Честно говоря, даже не думала, что он на такое способен. — Тек… — начала было я и оборвалась, практически подавившись её именем. Однако пришлось продолжить: — Текна считает, что это из-за его связи с Огнём Дракона. Ведь, поглотив Дафну, он поглотил и его. А потому на меня имеет иное влияние, нежели на других. — Ну конечно, очень на то похоже, — горячо закивала Фарагонда и, заметив моё подавленное состояние, ободряюще улыбнулась: — Не переживайте, Блум. Мы сделаем всё возможное, чтобы вам помочь. — Угу, — промычала я безрадостно, а затем спохватилась: — «Мы»?! Ответить Фарагонда не успела — в дверь её кабинета коротко постучались, и знакомый мужской голос вопросил: — Вызывали, мадам? — Да, профессор, — спокойно откликнулась директриса, а я зажмурилась, желая только одного: провалиться под землю и никогда больше не возвращаться. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ну почему это должен быть именно он? «Ну а кто ещё?» — насмешливо поинтересовалась наиболее здравомыслящая часть моего сознания. Кому в играх с разумом и не было равных, так это Авалону — на собственном опыте успела убедиться. И, пока я была поглощена своим сумасшествием, Фарагонда, судя по всему, успела быстро ввести его в курс дела, потому что отмерла я из-за прикосновения: положив руку мне на плечо, Авалон кивнул в сторону двери. — Пойдёмте, Блум, — позвал он спокойно. — Я постараюсь помочь. Смирившись с подписанным мне приговором, я кивнула директрисе и обречённо последовала за ним в чертовски знакомый кабинет. По дороге Авалон не проронил ни слова, и, когда дверь за ним закрылась, мы погрузились в непроницаемую тишину — такую, что, казалось, в ней можно было утонуть. Колени у меня предательски дрожали. — Итак, вы хотите, чтобы я нашёл у вас в голове воспоминания о каком-то человеке? — сразу перешёл к делу Авалон, и, обернувшись, я осторожно кивнула. На лице его по-прежнему была маска прилежного профессора — никакой фамильярности и воспоминаний о прошлом. — Можно узнать его имя? Так будет проще ориентироваться. Я сглотнула. Говорить об этом очень не хотелось, но выбора у меня не было. Да и потом, если Даркар держал его в курсе происходящего, вряд ли хоть какая-то деталь моей биографии была для него секретом. — Текна, — ответила я наконец, и, не моргнув и глазом, Авалон кивнул. — Присаживайтесь, — пригласил он, выдвинув из-под парты стул, и я опустилась на него так, словно заходила на эшафот. А затем, закрыв глаза, я просто отключилась, позволив ему делать со мной всё, что вздумается. Надо сказать, происходящее ничем не отличалось от былых сеансов, когда он разыскивал в моей голове призрак Дафны: та же темнота и едва заметное ощущение присутствия в сознании кого-то постороннего. Перебирал мои воспоминания он аккуратно, быстро и молча, и я всеми силами старалась подавить в себе страх и непрошеные мысли. Если всё получится, что же он там увидит? Как далеко мы с Текной зашли? Что вообще между нами происходило в течение так подло стёртого из моей головы времени? Никогда ещё мне не было так стыдно, как сейчас. Я не знала, сколько времени мы провели вот так в непроницаемой тишине. Тепло чужой магии согревало виски, и на несколько минут, кажется, я даже задремала — очнулась от очередного прикосновения к плечу и испуганно вздрогнула, не сразу вернув себе связь с реальностью. — Закончили, — констатировал Авалон, тут же убрав руку, и я села вполоборота, глядя на него с затаённой надеждой. — Нашли что-нибудь? — поинтересовалась я, изнемогая от неизвестности, однако Авалон сокрушённо покачал головой. — Простите, Блум. Ничего. Опустив взгляд, я тупо уставилась в пол. «Ничего»?.. — Как это понимать? — спросила я тихо, и Авалон отозвался будто бы по-настоящему виновато: — Ни отголосков, ни пропусков, которые бы означали, что какого-то кусочка воспоминаний не хватает. Понимаете, дело в том… что их не запирали и не стирали. Их словно вырвали, переписав вашу память заново. И восстановить то, чего, считайте, никогда не существовало, выше моих сил. Сердце в моей груди болезненно ухнуло куда-то вниз. — То есть всё? Что бы я ни забыла, это уже никак не вернуть? — Боюсь, что так, — подвёл неутешительный итог Авалон, и, в полной прострации поднявшись со стула, я покинула его кабинет без намёка на благодарность или прощание. Значит, отныне мне предстояло всю жизнь существовать с этим гадким чувством вины? Шарахаться от Текны, как от призрака, и старательно избегать её тоскливых взглядов? Чудесный поворот событий, что сказать. В квартире меня уже поджидали, и, стоило мне шагнуть на порог, изнемогающая от нетерпения Стелла подскочила с дивана и чуть не перевалилась через журнальный столик. — У Фарагонды была?! — вопросила она сходу и взволнованно вытянула шею. — Ну что, получилось?! Я одарила её растерянным взглядом. — Нет… — ответила я так тихо, что больше было похоже на шёпот. — Авалон… не нашёл ничего… Вообще ничего. Не в силах поверить в услышанное, Стелла как подкошенная рухнула обратно на диван. — Быть не может… — пролепетала она ошарашенно. — Должен же быть способ… — Нет, если верить Авалону, — призналась я честно и замерла, неуютно обнимая себя руками. Так паршиво мне не было уже давно: хотелось просто сжаться в комок и спрятаться под одеялом, оставив весь реальный мир за границами восприятия. — Скажи… это правда? Всё, о чём вы говорили… было на самом деле?.. Задушенно промычав, Стелла устремила на меня полный сожаления взгляд. — О, Блум, ты её просто обожала, — огорошила она меня ещё больше, и сердце в груди болезненно ударилось о рёбра. — И, разумеется, поначалу ни в какую не хотела признавать, что она тебе нравится, — как будто я совсем слепая. — Стелла фыркнула с притворным возмущением и тут же вновь вернула в свой взгляд безграничное сочувствие. — Вы с ней казались… будто половинками единого целого. Она вынуждала тебя хоть иногда прислушиваться к голосу разума. А ты, в свою очередь, сделала её гораздо мягче, пусть даже сейчас об этом и не помнишь. Тяжело сглотнув, я молча кивнула и прошла к себе в комнату, оставив Стеллу наедине с её размышлениями. Вслед мне раздался долгий печальный вздох. Той ночью спала я беспокойно. В чёрной комнате меня по-прежнему встречало изображение мучающейся Дафны, однако теперь мои мысли были в раздрае не только из-за неё, но и из-за моих собственных чувств: я разрывалась, не в силах сбежать ни от одного из огней, и что было сил вжимала колени в грудь, молясь о скорейшем пришествии утра и вместе с тем отчаянно не желая вновь возвращаться в реальность. Куда бы я ни пошла, меня ждало смятение. И теперь я не могла помочь не только Дафне, но и самой себе. Какое же жалкое зрелище. Проснулась я разбитая и вновь добрых полчаса провела в ванной, но больше не играла в гляделки с собственным отражением, а просто сидела на керамическом бортике и в прострации смотрела в пол, не зная, как себя следовало вести и что нужно было говорить. Ведь Текна помнила обо всём. Чувства в ней всё ещё жили. Во мне же была абсолютная, разрушительная пустота. Разумеется, прямо на выходе из комнаты я снова столкнулась с ней, и, как по команде, в голове сразу же поднялись воспоминания о том, как вчера на этом же самом месте она поцеловала меня, очевидно рассчитывая на ответ, но вместо него натолкнувшись на худшее из разочарований. — Доброе утро, — произнесла она спокойно, однако невооружённым глазом было заметно, что она старательно отводит взгляд в сторону. — Доброе… — отозвалась я смущённо и, проскочив мимо, направилась в столовую. Там меня ждал сюрприз в лице завтракающей в одиночестве Рокси, и, плюхнувшись рядом, я с радостью составила ей компанию, хоть немного отвлёкшись на разговоры обо всякой ерунде: интересовалась тем, как она справляется с учёбой, и спрашивала о весточках из дома. Судя по её рассказу, и Клаус, и Арту безумно по ней скучали, однако, пока они были друг у друга, она была относительно спокойна — хоть и тоже безумно тосковала. — Ты сама-то как? — спохватилась Рокси, обведя меня внимательным взглядом. — Выглядишь, если честно, паршиво. — Чувствую себя так же, — отозвалась я честно, но в подробности вдаваться не стала: — Ты ж меня знаешь, ввязалась в очередные неприятности. — Надеюсь, на сей раз без пылающих жаждой мести фей? — уточнила Рокси с опаской, и я коротко улыбнулась. — К счастью, без. О, нет, в этот раз враг мой был во сто крат хуже. И засел он прямо в моей голове. Но Рокси об этом знать было совсем не обязательно. Пожелав ей удачи на занятиях, я заглянула к маэстро за завтраком для Рафа и направилась обратно в квартиру, после чего сменила курс на кабинет Авалона, возвращаться куда, сказать по правде, мне безумно не хотелось. Однако, как бы то ни было, он был единственным из профессоров, кто спускал мне с рук практически всё, и лишь у него на занятиях я могла спокойно заниматься своими делами: будь то созерцание внутреннего двора, складывание башенок из карандашей или витание в облаках — наградить он меня мог разве что укоризненным взглядом, но никогда не отчитывал официально. Вот и в этот раз я полностью погрузилась в себя, благополучно пропуская мимо ушей всё, что он говорил. И только спустя несколько минут поняла, что взгляд мой был неосознанно прикован к Текне, сидящей на несколько рядов впереди. Смутившись собственных действий, я тут же вперила взгляд в парту, — и сколько уже я вот так пялилась? заметил ли кто-нибудь из девчонок? — однако вскоре, не в силах сопротивляться любопытству, вновь вернулась к своему тайному наблюдению, отчаянно пытаясь восстановить в памяти хоть малейший обрывок украденных воспоминаний. Сложно было поверить в то, что когда-то она могла меня привлекать. Точнее, нет: она была очень красивой, объективно, и, учитывая, как самозабвенно я пялилась, спорить с этим было бессмысленно, однако представить нас вместе… чтобы мы были заинтересованы друг в друге в том самом смысле… у меня не получалось. Едва уловив эту богохульную мысль за хвост, воображение моё оскорблённо фыркнуло и тут же рассыпало у меня по разуму целую тонну ярких образов, и я что было сил зажмурилась, чувствуя, как щёки пылают от стыда. Одна лишь мысль о близости смущала до смерти, а уж переложить всё это на реальность и вовсе казалось чем-то запредельным. Я и Текна… Чтобы я кого-то любила… И чтобы кто-то любил меня… Нонсенс. Но мозг жил своей собственной жизнью, и в итоге я вновь вернулась к тому, с чего и начала, сверля бок Текны пристальным, не замечающим больше ничего вокруг взглядом. Точёный профиль, аккуратное каре, невероятно яркие глаза… Почему только сейчас я заметила, насколько она красивая? С детства увлечённая рисованием, практически всю жизнь первым делом я обращала внимание на внешность: на линии и изгибы, на сочетание оттенков, на то, как красиво человек смотрелся бы на страницах моего альбома, — так почему до этого ни разу не ловила себя на подобной мысли? Удивительно, но, из всего услышанного и увиденного за эти дни, именно этот аргумент показался мне наиболее весомым доказательством того, что с мозгами моими и правда кто-то поколдовал. Уж себе я доверять могла — и неважно, насколько невозможной казалась украденная правда. В тот момент в голове моей что-то щёлкнуло — стоило только мысли о том, что мне хочется её нарисовать, забрезжить на границе сознания. Едва дождавшись звонка и с грохотом вскочив из-за парты, я — насколько позволяла незатянувшаяся рана, разумеется — бросилась обратно в квартиру и, добравшись до своего стола, принялась судорожно перерывать ворох разбросанных на нём бумаг. Даже если Сиреникс подкорректировал мою память, изменить реальность он был не в силах, и мне во что бы то ни стало нужно было найти свой альбом. Спустя минуту тщетных поисков он таки нашёлся — правда, совсем не там, где я ожидала. И, шлёпнувшись на кровать, я принялась спешно листать страницы. Среди кучи волшебных пейзажей, чудных зверей и сверкающих крыльев, а также нескольких набросков подруг, процесс рисования каждого из которых я помнила в мельчайших деталях, я нашла целую гору портретов, которых в моей памяти просто не существовало. Со страниц альбома на меня смотрела Текна: расслабленная и улыбающаяся, в полном боевом облачении и простой одежде, со взглядом задумчивым, открытым и лукаво опущенным куда-то вниз. Казалось, глаза её были живыми: такими реалистичными, словно я глядела не на рисунок, а прямо на неё. Никогда ещё у меня не получалось вложить в свои работы столько чувств — уж это я могла определить безошибочно. — Ну ты и припустила, — пробормотала вошедшая в комнату Флора. — Как твой живот? Идёшь на поправку? — Более-менее, — отозвалась я, судорожно захлопнув альбом. Мысли в голове крутились со страшной скоростью. Какой бы дикостью мне это по-прежнему ни казалось, противиться очевидному больше не было смысла: нас с Текной действительно связывало нечто куда… большее, чем я помнила. Вот только легче от этого совсем не стало. Выходит, я действительно начисто забыла о том, как когда-то любила. Чего стоили тогда эти чувства? — Ты в норме? — поинтересовалась Флора, обведя меня с ног до головы обеспокоенным взглядом, и я натянуто улыбнулась. — Давай только без стотысячного «выглядишь не очень», ладно? Сама знаю, что веду себя странно. — Оцениваешь реальность трезво, уже хорошо, — кивнула Флора серьёзно и отложила учебник на стол. — А кроме шуток, что-то случилось? Вид у тебя, если честно, слегка безумный. На очередную бессмысленную ложь я размениваться не стала. — Сиреникс новый подарок преподнёс. Просто… пытаюсь разобраться, что к чему. — Какой именно? — Флора заметно напряглась, и я замялась, не желая вновь возвращаться к осточертевшему разговору. — Это… немного личное, — отозвалась я наконец и тут же поспешила успокоить: — Никак не связано с тем, что я не отличаю реальность от иллюзии, так что опасности я не представляю, не бойся. — Да что ты, я не об этом тревожусь, — ответила Флора с печальной улыбкой. — Откровенничать не принуждаю, но, если захочешь поговорить, я всегда готова, хорошо? — Конечно, — кивнула я и слабо улыбнулась. — Спасибо. Ответив мне тем же, Флора взяла другой учебник и покинула комнату, оставив меня наедине с разбежавшимися мыслями. До самого вечера я пребывала в умеренной прострации. Было по-прежнему беспокойно и страшно, в голове царил сумбур, от волнения рана периодически начинала пульсировать, напоминая о своём существовании, однако что-то неуловимо изменилось: теперь я была поглощена не самим фактом того, что между мной и Текной что-то было, а размышлениями о том, как это можно было исправить. Неужели действительно не было способа вернуть украденные воспоминания? Существовала ли вероятность того, что с уничтожением Сиреникса падут и его чары, в один момент забравшие всех, кто был мне дорог? Ответа на этот вопрос я не знала. И отчего-то чувствовала себя чертовски виноватой — как будто пошла на это добровольно, решив подвести Текну самым жестоким способом из всех возможных. — Ты меня убиваешь, — сообщила Стелла ближе к вечеру, застав меня за бесцельным шатанием по гостиной, и, схватив мою руку, сунула в неё маленькую круглую шоколадку. — Давай-ка попробуй расслабиться и не изводить себя каждую свободную минуту. Быть может, если отпустишь ситуацию, воспоминания сами вернутся. — Сомневаюсь, что это так работает, — отозвалась я скептически, однако шоколадку приняла и тут же разделила её с собеседницей. — Да как бы ни работало, — отозвалась Стелла беззаботно и быстро сунула угощение в рот. — Более упёртого человека, чем ты, я ещё не встречала. А уж у любви на пути никакие преграды не помеха, так что не вижу повода для беспокойств. — Мне бы твой неубиваемый оптимизм, — улыбнулась я, самую малость повеселев, и Стелла довольно зажмурилась. — Могу поделиться. Бери, не стесняйся. Я улыбнулась ещё шире, и настроение действительно едва заметно улучшилось — больше, по крайней мере, душу мою не съедала серая тоска. Умению Стеллы мгновенно разряжать обстановку и дарить надежду в самой удручающей ситуации можно было только позавидовать. Убедившись, что больше я не собираюсь предаваться бессмысленным терзаниям, Её Высочество упорхнуло на ужин, а я так и осталась стоять посреди гостиной, не зная, чем себя занять. Рана на животе практически затянулась. Ещё совсем чуть-чуть — и я наконец-то вернусь в Океан, и в этот раз разнесу чёртов Столп сразу же, как замечу его очертания. Дверь соседней комнаты открылась, и, кажется, мы с Текной замерли совершенно синхронно: для тех, кто жил в одной квартире, мы слишком сильно не ожидали друг друга встретить. — Прости. — Она тут же потупила взгляд и развернулась, но, едва поняв, что она собирается вернуться в комнату, я выпалила раньше всяких мыслей: — Подожди! Остановившись, Текна обернулась и смерила меня быстрым вопросительным взглядом. Я замялась. — Я всё понимаю, но… избегать друг друга… немного глупо… Если хочешь побыть в гостиной, пожалуйста, не отказывай себе. Какое-то время Текна размышляла над моими словами, а затем, придя к окончательному решению, всё же кивнула, закрыла дверь и прошла к дивану. Повисшую в воздухе неловкость можно было рвать голыми руками, как затянувшую всё от пола до потолка паутину, и я неуютно переступила с ноги на ногу, понимая, что глупо будет уйти после того, как сама предложила не убегать, но при этом понятия не имея, чем можно было себя занять. Уж точно не сидеть вот так в неловком молчании на разных концах дивана. Вняв моему приглашению, казалось, Текна совершенно перестала меня замечать: развернула свой чудо-компьютер и принялась внимательно изучать мелькающие на экране статьи, и я невольно вновь устремила на неё оценивающий взгляд. Теперь, когда мне дали все возможные поводы, непрошеные мысли так и лезли на ум, и я не могла перестать восхищаться её изящной красотой — и не понять, то ли как художник, нашедший идеальную модель, то ли как самый обычный наблюдатель. Из ступора меня вывел лай скучающего Рафа, и, тряхнув головой и совершенно случайно найдя идеальную причину для бегства, я направилась к себе в комнату, но что-то заставило меня затормозить у самого дивана — прямо у Текны за спиной. Будто вовсе потеряв над телом контроль, я уставилась на её макушку, и, не замечая моего взгляда, она заправила за ухо выбившуюся прядь. А затем, не отдавая себе отчёта в своих действиях, я протянула ладонь и осторожно погладила её по волосам. Вздрогнув, Текна обернулась, и, кажется, я сделала что-то совсем не то, потому что в глазах её засветилась столь яркая надежда, что я почувствовала себя последней скотиной на свете. — Прости, — выпалила я смущённо. — Не знаю, что на меня нашло. — И, не дав ей и слова сказать, спешно скрылась в своей комнате и тут же привалилась к двери спиной. Сердце в груди билось как сумасшедшее, и, как ни пыталась, я не могла понять, что именно побудило меня к подобному действию. Недовольный задержкой Раф шлёпнул меня по ноге лапой, но я полностью его проигнорировала, по-прежнему усиленно пытаясь разобраться в собственных мыслях. Почему мне казалось… что я уже делала это раньше? На следующее утро я никуда не торопилась: первым уроком значилась физкультура, и идти на неё подруги запретили мне единогласно — лучше было перестраховаться и не нагружать организм раньше положенного, и, в принципе, я была с ними согласна: не хватало ещё того, чтобы под самый конец выздоровления швы снова разошлись и поиски Столпа отложились ещё на неопределённый период. Взбудораженный Раф скакал по всей квартире, пользуясь тем, что я оставалась за ним присматривать и милостиво разрешила поноситься в гостиной, в то время как девочки спешно натягивали на себя спортивную форму, а Стелла заранее ныла о том, как сильно она устала. Текна по-прежнему сидела на диване, не отрываясь от своего волшебного компьютера, и я сама не заметила, как снова зависла, вперив в неё взгляд. Прервав свою гонку, Раф замер между нами и, склонив голову, внимательно взглянул сначала на одну, а затем на другую. И, схватив мою ладонь пастью, вдруг потянул меня к дивану. — Эй! — воскликнула я, почувствовав не особо бережное прикосновение острых зубов. — Ты чего, приятель? Разумеется, Раф не ответил и, обогнув диван со мной в качестве прицепа, замер возле Текны, изо всех сил притягивая мою руку ближе к ней. Брови мои в изумлении взметнулись вверх, и, подняв голову, Текна ответила не менее удивлённым взглядом. — В чём дело? — поинтересовалась я, когда Раф наконец-то выпустил мою многострадальную ладонь и замер возле нас с победным видом, смотря так призывно, словно очень хотел что-то сказать. Текна смерила его внимательным взглядом и вдруг тихо усмехнулась. — Думаю, он извиняется, — пояснила она, заметив недоумение на моём лице, и я удивилась лишь сильнее: — За что? Она едва заметно замялась. — Раньше он не особо жаловал то, что ты… проводила со мной много времени. Должно быть, теперь думает, что ты из-за него отстранилась. — И, не дав Рафу возможности отреагировать, она быстро потрепала его по голове: — Не волнуйся, ты тут ни при чём. Тот негромко огрызнулся, однако от контакта, вопреки обычаю, не отпрыгнул и лишь чуть отклонил голову, призывая убрать руку. — Он… — повторила я неверяще и устремила на него растерянный взгляд. — Правда? Посмотрев на меня, Раф прижал уши к голове и жалобно заскулил. Беспокойство его Пламени я чувствовала невероятно отчётливо, а потому, растрогавшись, присела и крепко его обняла. — Текна права, малыш, твоей вины тут нет, — проворковала я успокаивающе. — Не переживай. На тебя никто не сердится. Раф продолжил скулить и ткнулся в мою щёку холодным носом. В гостиной повисла тишина: сидя в считаных сантиметрах от меня, Текна молча наблюдала за нашими попытками объясниться и исправить ошибки, в которых никто из нас не был виноват. И, окончательно устав от бездействия, я решилась на отчаянный шаг: — Раз уж он так настаивает, может, прогуляешься с нами? — И тут же, словно стараясь оправдаться, добавила: — Тогда он поймёт, что всё в порядке. — Конечно, — незамедлительно откликнулась Текна и, свернув волшебный монитор, поднялась на ноги. — Пускай хоть кто-то обретёт спокойствие. Слова её лишь усилили гложущее меня чувство вины, и, пристыженно опустив взгляд, я первой направилась к дверям. Дорогу до леса мы проделали в молчании, и только бегущий впереди Раф постоянно оглядывался, проверяя, не вздумали ли мы отстать или, того хуже, позорно сбежать из-под его присмотра. Но сбегать мы не собирались — раз уж решились на эту неловкую прогулку, то идти следовало до конца. И что-то мне подсказывало, что одно неосторожно брошенное слово могло сделать ситуацию лишь хуже. Оказавшись среди деревьев, Раф наконец-то расслабился и, совершенно про нас позабыв, бросился вперёд — гоняться за бабочками да обнюхивать округу, дабы убедиться, что никто не позарился на его территорию. Какое-то время мы шли в тишине, а затем Текна всё же решилась её нарушить. — Как твоя рана? — поинтересовалась она, и, вынырнув из панически мечущихся мыслей, я бросила на неё быстрый взгляд. — Заживает, — отозвалась я, стараясь придать голосу побольше уверенности. — Ещё пара дней, и можно будет снова отправиться в Океан. — Хорошо, — кивнула Текна и, вопреки моим ожиданиям, продолжила разговор: — Галлюцинации больше не мучают? Нахмурившись, я замедлилась и вновь обратилась к своей ненадёжной памяти, однако, как ни напрягалась, так и не сумела вспомнить не то что её присутствия при разговоре о моём противостоянии с Сирениксом, но даже его самого — словно моё сознание просто перескочило через него и уже постфактум приняло как данность. — Пока нет, — всё же ответила я и на всякий случай оглянулась, словно за ближайшим деревом меня мог ждать затаившийся монстр. — Видимо, Сиреникс решил играть по-крупному. Вот и пришло время поздравить себя с первой неосторожно брошенной репликой: потупив взгляд, Текна опустила его вниз и ничего не ответила. Как бы сильно она ни старалась это скрыть, я видела, насколько ей было не по себе. И, попытавшись поставить себя на её место, вполне могла согласиться с тем, что и сама в похожей ситуации чувствовала бы себя по меньшей мере паршиво. Обстановку срочно следовало разрядить, однако я понятия не имела, что можно было сказать. Ну и, разумеется, говорить начала по обыкновению не подумав: — Слушай… — Сорвавшееся с языка слово я осознала слишком поздно, и поворачивать было некуда: Текна уже подняла голову, готовясь услышать продолжение реплики. Досадливо прикрыв глаза, я обругала себя последними словами, но всё же закончила фразу: — Ты можешь… рассказать о нас побольше? Как именно всё случилось? Казалось, вопрос её самую малость смутил, да и сама я, если честно, не была уверена, действительно ли хотела слушать историю, в которой фигурировала в качестве главной героини, но которую вместе с тем совершенно не помнила. Однако шаг в пропасть был сделан, и, вздохнув, Текна кивнула. — Летом. После второго курса, — начала она, и я быстро подняла в голове воспоминания о тех событиях: Маги, Рокси, чуть не начавшаяся война с феями. Да, плавали, знаем. — Ты поцеловала меня перед тем, как выйти на сражение с Небулой. Наверняка думала, что назад уже не вернёшься. Ошарашенная услышанным, я замерла на месте. Тот бой с Небулой я помнила прекрасно — помнила их с Рокси, напуганных и стоящих на ледяном балконе, помнила, как Небула отчего-то признала поражение, не став наносить решающий удар, однако поцелуй? Я готова была поклясться, что ничего подобного не делала. И подлетела к ним тогда только для того, чтобы извиниться за то, что собиралась сделать, ведь, задержись я чуть дольше, они бы непременно попытались меня остановить. — Постой… — пробормотала я, только сейчас наконец поняв, к чему в тот раз относился её вопрос. — Ты поэтому тогда спросила меня про битву с Небулой? Потому что с неё всё началось? — Да, — отозвалась Текна просто и вдруг невесело улыбнулась, опустив взгляд куда-то вниз. — Кажется, на откровения тебя пробивает только под угрозой смерти. Но в тот момент я её не слушала: как завороженная, смотрела на её улыбку — тёплую и ужасно тоскующую по чему-то далёкому — и чувствовала, как сердце в груди взволнованно сбивается с размеренного ритма. Дыхание ускорилось, пробуждая внутри эмоции, которым я не могла дать названия. И, смутившись, я спешно отвернулась, ошарашенная собственной реакцией. Могли ли это быть те самые чувства, о которых все вокруг мне твердили? — Всё в порядке? — обеспокоенно спросила Текна, и, не поворачиваясь, я неловко кивнула. А затем всё же взглянула на неё украдкой и тут же наткнулась на внимательный тёплый взгляд. Я знала, что наверняка пожалею о своих словах, но противиться внезапному желанию не могла. — Можно… я тебя обниму? Блеснувшая в глазах Текны мимолётная радость заставила сердце вновь болезненно сжаться. — Конечно, — кивнула она и остановилась, и, по-детски глупо задержав дыхание, я осторожно её обняла. В то же мгновение её ладони легли мне на спину, прижимая к себе легко и аккуратно, и прикосновение это было таким уютным, что по опустевшей голове прокатилась смутно различимая волна чего-то знакомого. Я… узнавала это. Не могла вспомнить, когда именно такое случалось прежде, однако совершенно точно — и далеко не единожды — уже испытывала это чувство. Спокойствие. Умиротворение. Безопасность. Отдавшись на волю эмоциям, я уткнулась носом в её плечо, и ладони Текны на моей спине сжались ещё бережнее. Сквозившая в её движениях неловкость была не в силах скрыть того, что к подобным контактам она давно привыкла, и происходящее лишь сильнее диссонировало с Текной, которую я помнила: скованной, нелюдимой и попросту не заинтересованной в том, чтобы сближаться с кем-то. Эта Текна была куда более… открытой. Мягкой. Внимательной к моим чувствам. И прикосновения её грели так, словно я наконец-то вернулась домой после долгой разлуки. Лавина нахлынувших эмоций погребла меня под собой уверенно и безвозвратно, и сердце окончательно сбило свой ритм, заставив мысли от волнения смешаться в сплошную неразборчивую кашу. Отношение к происходящему души расходилось со здравым смыслом, и у меня просто не получалось справиться с накатившим: я стояла, замерев, и чувствовала, как в животе порхают пробудившиеся после затянувшейся спячки бабочки. Щекочущее зарождающееся чувство было чертовски приятным — настолько, что, словно наркотик, его хотелось испытывать ещё и ещё. Возможно ли, что, несмотря на все ухищрения Сиреникса, даже без памяти тело моё по-прежнему знало, в чём я нуждаюсь? И, окончательно растерявшись, я отстранилась, чему Текна даже не подумала препятствовать. Смущённо опустив взгляд, я одёрнула рубашку и коротко, словно извиняясь, улыбнулась, после чего продолжила следовать за унёсшимся далеко в лес Рафом — ориентироваться было просто, стоило только прислушаться к его громкому топоту и треску ломаемых веток. Больше мы не разговаривали, однако вся повисшая между нами неловкость как-то незаметно растворилась, и заканчивала затянувшуюся прогулку я практически в умиротворении: рядом с Текной было хорошо и спокойно — то ли инстинктивно, то ли просто потому, что сама она была оплотом непоколебимого спокойствия и уверенности, — и впервые за долгое время я чувствовала себя если не полной сил, то как минимум отдохнувшей. А может, я просто надумала всякого, поддавшись порыву, и на деле прочистить мозги мне помогла банальная прогулка, ведь на природе мне всегда становилось лучше — недаром так любила раньше зачитываться книжками в парке под деревом. Вернулись мы практически к началу второго урока и, оставив Рафа в комнате, я направилась в класс к Дю Фор, где мужественно отсидела всю её невероятно скучную лекцию. И после, во время длинной обеденной перемены, решилась заглянуть к не торопящейся поскорее спуститься в столовую Стелле. Любопытство всё ещё тлело внутри, и унять его так просто не получалось. — Можешь рассказать о нас побольше? — спросила я в лоб, и охочая до любых сплетен Стелла тут же заинтересованно вскинула голову. — О вас с Текной? — уточнила она весьма очевидное, и, кивнув, я опустилась на её кровать. На несколько секунд Стелла задумалась. — Судить я, конечно, могу только по своим наблюдениям… — начала она, чуть сведя брови к переносице. — Вот например, поначалу меня искренне удивляло, что вы совсем не ходите на свидания. А потом, присмотревшись повнимательнее, я поняла, что вам они были и не нужны — вполне было достаточно того, что вы просто находитесь рядом. Я издала невнятное «м-м», и Стелла вынырнула из своих размышлений. — Кончай мычать, это же здорово! — Она расплылась в широкой ободряющей улыбке. — Уверена, как бы сильно Сиреникс ни старался, так просто из души подобные чувства не выдрать. И, глядя на так и бьющую из неё уверенность в собственных словах, я впала в ещё большее смятение. Допустим, с реальностью происходящего я смирилась, но что же мне следовало делать теперь — со всеми этими чувствами и фактами, которые вылили на меня, словно ледяной душ? Возможно ли было полюбить некогда знакомого человека заново? И были бы эти отношения прежними — такими, словно ничего и не случалось? А я? Была бы я всё той же Блум, которая Текне когда-то понравилась, лишившись тех воспоминаний, что по-прежнему хранила она? Ответа ни на один из этих вопросов я не знала. И сильнее всего переживала из-за того, что случилось всё именно сейчас: в тот самый момент, когда я должна была полностью сосредоточиться на Дафне, на том, как её спасти и поскорее освободить, а не разбираться с собственными чувствами и призрачным прошлым. У меня просто не было времени отвлекаться. Каждая секунда моего промедления для неё означала лишь большие страдания. В плену врага, который действовал самыми грязными способами. На обед мы отправились вместе со Стеллой, и, к большому моему облегчению, она не стала продолжать начатый разговор, давая мне время прийти в себя и собраться с мыслями. На уроках же я вновь смотрела на Текну. Подмечала неосознанные жесты и повадки, анализировала собственные чувства и, как ни пыталась отвлечься и убедить себя в том, что сейчас это не имеет значения, усиленно ворошила свою память, стремясь нащупать в ней хоть какой-нибудь отголосок несуществующего прошлого. Но Авалон оказался прав: от другой, сидевшей за этой партой каких-то несколько дней назад Блум не осталось и следа. Куда бы Сиреникс ни забрал мои воспоминания, следы он замёл просто мастерски, не оставив ни шанса на возвращение к прежней жизни. Вечером я расположилась на диване в гостиной, поглаживая по мохнатому боку примостившегося рядом Рафа, который своей необъятной тушей разом занял всё свободное место. Теперь, когда он вымахал, рост его был практически незаметен, однако я готова была поклясться, что он по-прежнему увеличивался в размерах и однажды вполне мог превратиться в настоящего дракона — знал бы кто, откуда Валтор его притащил и чьих ещё генов в нём намешал. — Всё переживаешь? — вырвал меня из глубоких размышлений чей-то голос, и, сфокусировавшись, я перевела взгляд на замершую в дверях Текну: несмотря на относительно успешную прогулку, она продолжала держаться на расстоянии и сохранять умеренную дистанцию, словно не хотела обременять меня больше нужного. — Просто думаю, — отозвалась я и зарылась пальцами в шерсть Рафа. — Обо всём случившемся, о Дафне… Рана почти зажила. Если завтра всё будет в порядке, можно будет наконец-то вернуться к поискам. — Чудесно, — откликнулась Текна и коротко улыбнулась. — Только скажи когда, и мы отправимся туда все вместе. Задержав на ней взгляд, я с оттяжкой кивнула и пробормотала: — Спасибо. Ответив мне тем же она ещё раз улыбнулась, прощаясь, и скрылась в своей комнате. Этой ночью я спала куда спокойнее, чем предыдущей, и не понять было, то ли потому, что просто вымоталась, то ли потому, что мои душевные волнения постепенно сходили на нет. Охарактеризовать свои эмоции было трудно, и я всё ещё боялась дать им название, однако, не будучи совсем уж дурой, прекрасно понимала, к чему всё идёт. Меня фактически насильно ткнули лицом в тот факт, что когда-то я была влюблена. И отпустить эту мысль так просто мозг не мог: обдумывал, анализировал, придумывал различные варианты и не гнушался обращаться за помощью к воображению, и, хотела я того или нет, постепенно разум сдавался натиску бушующих гормонов. Я чувствовала зарождающуюся симпатию. По-прежнему была растеряна и сбита с толку, но отогнать от себя эти мысли была просто не в силах. Ведь Текна, которая по-прежнему испытывала ко мне тёплые чувства, была прямо здесь — стоило только руку протянуть, и я бы нашла её плечо. А в ответ она бы вновь улыбнулась, и в груди бы что-то кольнуло от того, как сильно она была не похожа на Текну из моих воспоминаний. Признаться честно, эта нравилась мне гораздо больше. И в перерыве между занятиями, вновь поддавшись натиску любопытства, — хотя на деле, что-то мне подсказывало, мне просто хотелось снова завязать с ней разговор, — я подошла к ней с очередным вопросом. — А когда всё началось? — Она устремила на меня выжидающий взгляд, и я смущённо пояснила: — Я, ну, про чувства… Когда всё началось для тебя? Казалось, вопрос мой поставил её в тупик: отстранившись, Текна глубоко задумалась и устремила взгляд куда-то вперёд, не видя перед собой ни меня, ни кого-либо ещё. — Я… даже не знаю, если честно, — отозвалась она наконец, по-прежнему пребывая в странном состоянии транса. — Не уверена, что до того, как ты меня поцеловала, давала этим чувствам какое-либо название. Должно быть, они были с самого начала. От того, как просто она это сказала, брови мои изумлённо поползли наверх. — Ты серьёзно? — спросила я неверяще, на мгновение напрочь забыв про всякое смущение. — Но разве в начале ты не была… — Я замялась, не в силах подобрать наиболее корректную формулировку. — Я имею в виду… учитывая слова Стеллы о том, что ты изменилась, какая-то часть моих воспоминаний всё же реальна. И я бы не сказала, что поначалу тебя в принципе интересовали другие люди. Текна вновь на мгновение задумалась. — Ты права, — согласилась она и наконец сфокусировалась, вернув взгляд ко мне. — Помню, как на балу в честь первокурсниц ты сделала мне комплимент. — Губы её растянулись в тёплой улыбке, унося сознание в далёкие воспоминания, и сердце моё снова тяжело ухнуло. — Твоё восхищение было таким открытым… И я подумала, что эта твоя искренность очень милая. Щёки мои запылали от нахлынувшего смущения, и, не выдержав, я стыдливо спрятала лицо в ладонях. Я помнила этот момент. И испытанные эмоции даже в воспоминаниях были столь же ярки, как и тогда: выходит, это было на самом деле, Сиреникс не стал забираться так далеко, какая-то часть прежней меня всё ещё была со мной. Но почему же свои чувства я вспомнила только сейчас? Почему до этого не испытывала ни капли сомнений? — Знаешь, а я, наверное, поняла, — продолжила Текна, вырвав меня из плена постыдного смущения, и, взглянув на неё сквозь пальцы, я заметила на её губах всё ту же тёплую улыбку. — Помнишь, как ты получила Чармикс? Взмыла над деревьями и сорвалась, потеряв контроль, а когда я тебя поймала, мы замерли и уставились друг на друга. И в тот момент… не знаю, может, я просто чувствовала за тебя ответственность, но, думаю, мне действительно нравилось находиться с тобой рядом. От осознания, что я крепко тебя держу, сразу стало спокойнее. Внутренности окатило совершенно нестерпимым жаром, и, сдавленно застонав, я сомкнула пальцы, вновь спрятавшись от мира и её проницательного взгляда в частности. Выслушивать подобное было выше моих сил — смущение затапливало сознание неконтролируемой волной, и всё внутри дрожало, застигнутое врасплох столь неожиданной откровенностью. Я даже подумать не могла, что когда-то мне будут открыто рассказывать о том, как в меня влюбились. — Помню, как после твоего исчезновения Даркар поймал меня и спросил, хочу ли я с тобой повидаться, — и не думала останавливаться Текна, и я сжалась сильнее, уверенная в том, что больше просто не выдержу. — Я согласилась незамедлительно. В тот момент даже не подумала о том, что это может быть обманом или ловушкой. — Перестань… — проскулила я жалобно, однако Текна безжалостно продолжила: — Однажды ты набросилась на меня с объятиями, едва я ступила на порог твоей комнаты, и тут же испуганно отпрянула, думая, что мне подобное не по душе. Но твои прикосновения… всегда вызывали внутри что-то необъяснимое. И лишь спустя долгое время я поняла почему. — Пожалуйста… — пролепетала я едва слышно и, отняв ладони от лица, устремила на неё умоляющий взгляд. — Я сейчас умру от смущения… Перестань… — И это тоже мило, — спокойно отозвалась Текна, глядя на меня с такой невыносимой нежностью, — а осознавала ли она её сама в полной мере? — что, сделав тройное сальто, сердце моё замерло где-то в районе горла. — Раньше тебя было куда труднее смутить. Ответить я ей не смогла: застыла, завороженно глядя в сияющие изумрудные глаза, и какой-то далёкой частью сознания отметила, что впервые за все прошедшие дни я не видела в них ни боли, ни печали — она лишь улыбалась мне, полностью растворившись в мгновении, и опутывала своим взглядом, словно паутиной, выбраться из которой на свободу не было никакой возможности. Заставить меня отмереть смог только разрезавший повисшую тишину звонок, и, вздрогнув, я просто позорно сбежала: подхватила учебник и вылетела из квартиры, спиной чувствуя её обжигающий пристальный взгляд. Сердце не находило себе места, стуча так отчаянно, словно всеми силами призывало меня вернуться и очертя голову броситься в омут нахлынувших на меня чувств. Мысли путались и перемешивались, исключая любую возможность сосредоточиться на новом материале. На сидящую впереди Текну я всеми силами старалась не смотреть, однако старалась так отчаянно, что по итогу наткнулась на нечто куда худшее: лукавый взгляд Стеллы, безошибочно считавшей румянец на моих щеках. — Говорила же, — прошептала она довольно одними губами, и, отвернувшись, я стыдливо спряталась за волосами. Всё это было слишком внезапно. Обрушилось, подобно лавине, и полностью под собой погребло, не оставив мне шанса даже вдохнуть напоследок. Я не была к этому готова. Остаток учебного дня я просидела как на иголках и, едва последний урок подошёл к своему концу, убежала выгуливать Рафа да так и проторчала на улице добрых два часа, выкуривая одну сигарету за другой в беспомощных попытках успокоиться и привести мысли в порядок. А когда вернулась, разумеется, наткнулась на Текну — словно судьба все свои силы бросила на то, чтобы отныне сводить нас как можно чаще. И неважно, что мы жили в одной квартире. Мой измученный мозг во всём видел подвох и желал только одного — спрятаться от всего мира и хоть немного перевести дух. И, сказать по правде, после столь откровенного разговора я ожидала худшего: того, что, подумав, будто всё вернулось в норму, Текна вновь предпримет попытку сблизиться и начнёт вести себя так, словно перед ней была я прежняя. Начнёт слишком много говорить. Обнимет. Или сделает что-то гораздо, гораздо хуже. Но она не делала ничего. Оторвала от своего компьютера взгляд и лишь коротко улыбнулась, после чего вновь принялась изучать мельтешащую на экране информацию. И, чувствуя себя худшим человеком на земле, я как можно скорее скрылась в комнате, выдохнув только в тот момент, как дверь за моей спиной плотно закрылась. Честно, в тот момент я себя практически ненавидела. Остаток вечера я скоротала за домашкой и, когда часы показали половину одиннадцатого, с хрустом разогнулась, разминая затёкшие мышцы. Кажется, всё это время я совершенно не шевелилась, а потому теперь двигаться было больно — особенно сильно ныла поясница, которой я безжалостно впечаталась в жёсткую спинку стула. Ужасно хотелось пить, и, распрощавшись с осточертевшими конспектами, я шагнула в гостиную да так и замерла, боясь пошевелиться, потому что на диване снова сидела Текна. Вот только на сей раз при ней не было ни компьютера, ни захудалой книжки: сложив руки на коленях и выпрямившись так идеально, словно за осанкой её наблюдало с десяток придворных дам, она просто смотрела в пустоту из-под полуопущенных ресниц, и взгляд её был пропитан такой яркой печалью, что внутри у меня всё мгновенно свернулось в тугой узел. Грудь кольнуло, словно кто-то с размаху всадил в неё охотничий нож. И мне вновь стало тошно от самой себя: от того, что одновременно чувствовала себя виноватой и злилась, понимая, что памяти я лишилась отнюдь не по своей воле. Пол скрипнул, стоило мне только неосторожно перенести вес на другую ногу, и, вздрогнув, Текна тут же расслабила плечи. Взгляд её прояснился, стерев все не предназначенные для чужих глаз эмоции. Потупившись, я прошла к кувшину с водой и через силу влила его часть в себя — жажду отбило начисто, но вернуться к себе, так ничего и не сделав, было бы более чем глупо. — Как твоя рана? — раздался из-за спины участливый голос Текны, и, чудом не выронив стакан, я поставила его обратно на стол. — О ней можно не беспокоиться, — отозвалась я приглушённо, и Текна с облегчением выдохнула. — Рада слышать. Значит, завтра отправляемся в Океан? Всё же обернувшись, я одарила её удивлённым взглядом. Волнение спутало все мои мысли, и на какое-то время я начисто забыла о главных своих планах — и ведь правда, всё, я выздоровела, нам следовало как можно скорее приступить к поискам. Не только Дафна не могла больше ждать, но и оставшиеся Столпы вскоре должны были начать восстанавливать разрушенный. Времени было чертовски мало. — Да… — ответила я слегка растерянно и тут же повторила увереннее: — Да. Обязательно. — Тогда до завтра, — смиренно произнесла Текна и, поднявшись с дивана, направилась к себе. И в этот момент что-то внутри меня надломилось: всего на долю секунды, когда она поворачивалась, я увидела тот самый взгляд, который она так старательно от меня прятала. Не смогла ли сдержаться или же просто думала, что я уже ничего не замечу, — это не имело значения; всё, что меня заботило, обжигая виски пульсирующей мыслью, — что Текне было безумно больно. И отчего-то я отчаянно не хотела видеть её в таком состоянии. — Текна, — окликнула я, не отдавая себе отчёта в собственных действиях, и, остановившись у самых дверей, она бросила на меня быстрый взгляд. Силой заставив себя сдвинуться с места, я сделала шаг вперёд и быстро преодолела разделявшее нас расстояние, а затем замерла — в считаных сантиметрах от неё. Текна держалась вполоборота, опустив взгляд и будто бы невзначай прикрываясь волосами. Я сама не понимала, что мной двигало, но поделать с собой ничего не могла: помедлив ровно секунду, я глубоко вдохнула, подалась вперёд и прижалась к её губам. Глаза мои закрылись сами собой, — смотреть на неё в тот момент было слишком стыдно, — и, задержавшись на мгновение, я отстранилась, чувствуя, как щёки пылают от смущения. Случившееся отказывалось укладываться в голове. Я не находила объяснения собственным действиям — словно просто переклинило на краткий миг, не позволило отпустить её, хотя бы не попытавшись что-нибудь предпринять. Когда я открыла глаза, глаза Текны были в изумлении распахнуты, и непонятно было, кого из нас двоих мой неожиданный порыв удивил сильнее, потому что подобной инициативы она явно ожидала ещё меньше меня самой. Но поворачивать было некуда, и, неловко ей улыбнувшись, я выдохнула судорожное «спокойной ночи» и быстро скрылась за дверью своей комнаты, в ужасе привалившись к ней спиной. Что я. Только что. Сделала. Заинтересованный потревожившим моё Пламя смятением, уже дремлющий Раф приподнял голову, однако, найдя меня взглядом, быстро успокоился и вернулся ко сну, уютно устроившись на скрещенных лапах. Я же на негнущихся ногах прошла к кровати и без сил завалилась на смятое одеяло, чувствуя, как всё внутри пылает совершенно не метафорическим огнём. Как завтра я буду смотреть ей в глаза, я даже не представляла. Словно стремясь поскорее избавить меня от мучений, организм позволил мне практически мгновенно провалиться во тьму, и я вновь осталась наедине с худшим своим кошмаром: закованная в цепи, Дафна мучилась и изгибалась от боли прямо у меня на глазах, и я абсолютно ничего не могла сделать — лишь смотрела, беззвучно глотая горькие слёзы, и что было сил сжимала кулаки, клянясь самой себе сделать всё, абсолютно всё, чтобы вырвать её из лап её тюремщика. Чего бы мне это ни стоило. И что бы для этого ни предстояло разрушить. Проснулась я абсолютно разбитая и, как ни пыталась, никак не могла согнать с сетчатки образ измученной и обессилевшей Дафны: её потухшего взгляда и побелевших от давления цепей запястий, будто бы совсем исхудавшего тела и померкшего золотого наряда, который в окружающей её темноте казался больше насмешкой, чем символом силы и надежды. Ополоснув лицо ледяной водой, я уставилась на своё отражение безжизненным взглядом. Даже если бы рана в моём животе была свежа как никогда и из неё по-прежнему хлестала кровь, я бы не обратила на это ровным счётом никакого внимания — отправилась бы в Океан вопреки всякому здравому смыслу, потому что и так тянула уже слишком долго. Не могла больше ждать. Не могла и дальше заставлять Дафну томиться в этом плену. Плевать, что стало бы со мной, но её я вытащить была просто обязана. По обыкновению уступив ванную Флоре, я потрепала всё ещё сопящего Рафа за ухом и, разогнувшись, направилась в гостиную, дабы оповестить только-только начавших просыпаться девчонок о своих планах на этот день. Далеко я, впрочем, не ушла: едва сойдя с порога, замерла на месте и вперила взгляд в расположившуюся на диване фигуру. Девушка была мне незнакома: я ни разу не видела её ни среди однокурсниц, ни среди других студенток, однако сидела она так спокойно и расслабленно, словно чувствовала себя по меньшей мере как дома. И, обернувшись, она вдруг приветливо мне улыбнулась. — Доброе утро, — произнесла она негромко и, поднявшись с дивана, свернула странный зелёный монитор, до этого мерцавший над её запястьем. — Всё в силе? Нахмурившись, я инстинктивно шагнула назад, и девушка практически в точности повторила мой жест, непонимающе сведя брови на переносице. — Блум? — позвала она обеспокоенно, и я растерялась лишь сильнее: откуда она знала моё имя? Что вообще здесь забыла и почему никто ещё этого не заметил? — Ты в порядке? — продолжила девушка, встревоженно дожидаясь моей реакции, и, сглотнув, я прижалась спиной к двери. Ответить я могла только одно. — Кто ты?