А в конце зло побеждает

Объясняться с Фарагондой нам всё же пришлось, и сделать это я вызвалась одна: так всяко вышло бы и проще, и быстрее, да и ответственность, как ни крути, целиком лежала на мне. Флора осталась с Музой в лазарете, пообещав обязательно сообщить нам, когда она очнётся. Стелла же с Текной отправились обратно в квартиру, пускай и затея моя им вновь пришлась не по душе. Несмотря на ожидание худшего, Фарагонда не стала меня ни наказывать, ни отчитывать. Наоборот — даже поблагодарила за сообразительность в оказании Музе первой помощи, благодаря чему, по заверениям директрисы, теперь ей не грозило ничего серьёзного. Лишь об одном Фарагонда меня настоятельно попросила: не переусердствовать в наших поисках в дальнейшем и тщательно рассчитывать время пребывания в Океане, чтобы больше подобного ни с кем не повторилось, и я клятвенно пообещала, что ни в коем случае такого не допущу. Право слово, я была озабочена состоянием Музы с той самой секунды, как Текна объяснила причины её истощения, и мысль вновь отлучить подруг от операции — хотя бы её, если остальные пойдут в категорический отказ, — настойчиво билась в виски. Случившееся сегодня и так было слишком опасно. Освободить Флору удалось благодаря чистой импровизации, Стелла и вовсе могла лишиться жизни, если бы только Тританнус того захотел, а про концовку моего безумного плана лучше было тактично промолчать: если бы только я не успела закрыть Стеллу от удара Лейлы, если бы другие русалки также решили проигнорировать меня и вместо этого покончить со своими противницами, с благополучным исходом можно было навсегда попрощаться. Я не могла и дальше продолжать испытывать судьбу, не зная, в какой именно момент ей надоест прикрывать меня за все самоубийственные выходки. Вернувшись в квартиру и сообщив относительно радостные известия томящимся в ожидании Стелле с Текной, я заперлась у себя в комнате и уткнулась в Рафа, восстанавливая растраченные силы. Невесёлые мысли вступали в противостояние с чувством долга, а встревоженное сердце лишь подливало масла в огонь: одна часть меня хотела сдержать своё слово и довести начатое до конца вместе, позволив подругам хоть немного помочь мне и облегчить мою ношу — ну, или как минимум создав видимость этого, — другая же… не желала ничего того, о чём бы я не размышляла уже тысячу раз. И разлад с самой собой меня убивал. Бесконечные самокопания, постоянные сомнения и неспособность придерживаться намеченного курса настолько осточертели, что хотелось просто плюнуть на всё и сбежать, взяв дело в свои руки. Тогда никто, кроме меня, не рисковал бы. Не было бы никакой ответственности и постоянного страха не успеть, не помочь, не спасти. Стоило ли это того? Я не знала. Практически весь день я так и провела в своей комнате, и вернувшаяся вечером Флора сообщила, что Муза до сих пор не проснулась — но, если верить словам мадам Офелии, состояние её было стабильным и беспокоиться было не о чем. До смерти вымотанная, я заснула в то же мгновение, как голова моя коснулась подушки, и тогда погрузилась в полноценный кошмар: видимо, устав от однообразия, Сиреникс решил разбавить демонстрацию страдающей Дафны капелькой классических ужасов, и меня выдёргивало из одного страшного сна в другой, вынуждая убегать, сражаться и трястись от беспомощной дрожи, когда существа с жуткими мордами окружали таким плотным кольцом, что места между нами практически не оставалось. Боль от их клыков и когтей чувствовалась так ярко, будто в то же самое время тело моё безжалостно терзали в реальности. И одновременно с тем, как одно из мохнатых чудовищ повалило меня на землю и с наслаждением вгрызлось в предплечье, до ушей моих долетел далёкий приглушённый лай. Монстр сжал пасть сильнее, вырвав из моего горла болезненный вскрик, и, словно отзываясь на это действие, лай стал громче и яростнее — а затем меня выдернуло в реальность, и я распахнула глаза с шумным судорожным вдохом. — Блум! — донёсся до меня испуганный голос Флоры, после чего она отчего-то зашлась сдавленным кашлем. Раф продолжал надрываться. И только спустя несколько секунд я поняла, что вся наша комната была заполнена дымом. Подскочив, как ошпаренная, и даже не до конца осознав ситуацию, я одним жестом погасила стремительно разгорающееся пламя и изумлённо оглядела испорченную кровать: одеяло тлело, подушка закоптилась, а простыня была безбожно прожжена. Ошарашенная едва ли не больше меня самой Флора замерла прямо на середине движения, свесившись с кровати так сильно, что вот-вот грозилась упасть. Раф перешёл на низкое утробное рычание и не мигая сверлил меня враждебным взглядом. В следующее мгновение — видимо, после спада адреналина — руку мою обожгло внезапной болью, и, опустив взгляд, я неверяще уставилась на ряд кровоточащих проколов на предплечье, образующих подозрительно похожий на след от челюсти полукруг. — Блум… — повторила Флора уже гораздо тише, и, едва я успела спрятать руку под почерневшее одеяло, дверь нашей комнаты распахнулась, впустив внутрь встревоженную Текну. — Что случилось? — спросила она требовательно и, остановившись взглядом на мне, изумлённо открыла рот. — Ты… — Простите, — тут же спохватилась я и подскочила с хрустящей постели, старательно заводя руку себе за спину. Отмерев, Флора тоже спустила ноги на пол и первым делом открыла окно, дабы выпустить скопившийся дым на улицу. — Я… я случайно… — пролепетала я с непередаваемой растерянностью: как вообще, после стольких лет и тренировок, я умудрилась снова сорваться? Что, если бы Рафа не оказалось рядом? Что, если бы пламя всё же вспыхнуло и задело Флору? — Ты цела? — вместо этого спросила Текна и шагнула ко мне, но я тут же выставила перед собой здоровую руку. — Да, — выпалила я поспешно. — Лучше не подходи. — Но… — Не надо, — оборвала я и замотала головой. — Мне нужно… немного времени… И, воспользовавшись их замешательством, я подхватила свою одежду и скрылась в ванной. Выкрутив кран с горячей водой до предела, я обессиленно опустилась на керамический бортик и неверяще уставилась на окровавленное предплечье, рана на котором зияла в том же самом месте, куда монстр вонзил свои клыки. Значит, мы вернулись в прошлое во всех возможных смыслах? Не только сила была мне больше неподвластна, но и по пробуждении мне было суждено вновь находить на своём теле всё новые приветы от кошмаров? Замечательно. Чудесно. Просто прекрасно. Атомная бомба с механизмом отложенного действия снова вступила в игру. В ванной я просидела ещё долго, безрезультатно приводя мысли в порядок и пытаясь хоть немного успокоиться. Получалось, сказать по правде, отвратительно: сердце продолжало колотиться где-то в горле, а в ушах по-прежнему стояло утробное рычание окруживших меня монстров, которые только и ждали подходящего для нападения момента. По коже бежал замогильный холодок, и пульсирующее в груди Пламя практически умоляло меня позволить ему устранить все притаившиеся в тенях угрозы, настойчиво и очень неприятно ударяясь о рёбра. Не то чтобы я и раньше не сходила с ума, но привыкнуть к этому было не так-то просто. Спустя неопределённое количество времени я всё же набралась смелости для того, чтобы вернуться обратно в комнату, и принялась приводить себя в порядок: смыла с руки кровь, привычными движениями наложила повязку, переоделась и десять раз убедилась в том, что из-под одежды ничего не выглядывало. А когда вышла из ванной, обнаружила, что Флора с Текной уже избавили мою бедную кровать от сожжённого белья, заодно с ним выкинув и безнадёжно испорченные подушку с одеялом. — Блум! — первой заметила меня Флора и наперегонки с Рафом бросилась ко мне: оказавшись рядом, она схватила меня за плечи, а он бесцеремонно втиснулся между нами и устремил на меня призывный взгляд снизу вверх. — Ты как? Всё в порядке? — Со мной-то да, — отозвалась я безрадостно, устремив взгляд на обугленное пятно на краю матраса, и машинально опустила ладонь Рафу на макушку. — Прости, я даже не предполагала, что так может получиться. — Ерунда, — отмахнулась Флора с ободряющей улыбкой. — Главное, что все целы, а остальное мелочи. — Да… — отозвалась я эхом и опустила взгляд. Главное, что все целы. Надолго ли? — Мне сходить за новым комплектом? — раздался из-за спины Флоры негромкий голос Текны, и, с задержкой осознав её вопрос, я перевела взгляд на неё. — Или, если хочешь, сегодня можешь занять кровать Музы, — предложила она в качестве альтернативы, видимо, чтобы не будить никого из профессоров посреди ночи, но, ещё раз взглянув на свою уничтоженную постель, я лишь помотала головой. — Не надо, — отозвалась я тихо. В ушах снова встал далёкий вой голодных чудовищ. — Я больше не лягу. — Блум, так нельзя, — начала Флора обеспокоенно, но я слабо улыбнулась: — Всего одна ночь, не волнуйся. Для меня это раз плюнуть. Неодобрительно сжав губы, она всё-таки отпустила мои плечи, и, получив меня в своё безраздельное пользование, Раф тут же активно завилял хвостом. — Ложитесь спать, — обратилась я ко всем присутствующим, изо всех сил пытаясь скрыть сквозящее в голосе огорчение. — Простите за переполох, но обо мне можете больше не волноваться. Я просто посижу в гостиной. И, не дожидаясь их ответа, я покинула комнату. В квартире повисла оглушительная тишина. Последовавший за мной Раф первым запрыгнул на диван, дождался, пока я сяду рядом, и, устроив голову на моих коленях, свернулся тёплым мохнатым калачиком. Зарывшись пальцами в его шерсть, я устремила взгляд в пустоту. В следующее мгновение вой невидимых чудовищ раздался прямо у меня над ухом, и, вздрогнув, я напряглась всем телом, силой удерживая себя на месте. Всё это было лишь в моей голове. Здесь никого не было. Как оказалось секундой позже, кто-то всё же был: с головой погрузившись в облепившие меня иллюзии, я начисто упустила тот момент, когда Текна вышла в гостиную и замерла рядом с нашим импровизированным обеденным столом. Шум закипающего чайника донёсся до меня как сквозь вату, но оборачиваться я не стала, продолжая буравить взглядом одну точку — будто это хоть сколько-нибудь помогало отрешиться от иллюзий. — Держи, — раздался вскоре у меня над ухом мягкий голос, и, всё же отмерев, я взглянула на кружку с горячим чаем в её руках. Быть может, смочить горло было не такой уж плохой идеей. — Спасибо, — отозвалась я и сразу же сделала глоток. Текна замерла, держась на каком-то совершенно нелепом расстоянии: все нормальные люди в такой ситуации подошли бы практически вплотную, чтобы не нужно было тянуться, но она предпочла остановиться в паре шагов от дивана, словно вокруг меня был выставлен невидимый барьер — или, может, она просто опасалась, что я могу снова не сдержать свою силу. И только подняв взгляд, я поняла, что дело было совсем не в этом. Ей было больно смотреть на меня. Поймав мой взгляд, она спешно отвернулась и, помедлив ещё мгновение, выдавила напряжённое «доброй ночи», после чего бесшумно скрылась за дверью своей комнаты. Я снова осталась одна. Лишь Раф умиротворённо сопел под боком, не имея ничего против бушующего во мне Огня — даже наоборот, для него, казалось, его разгул был только в радость. До тех пор, пока он никому не угрожал, конечно же. Как и обещала, в гостиной я провела весь остаток ночи и подумать успела о многом, и под конец этого импровизированного психологического сеанса больше всего меня волновал один-единственный, безусловно наиболее важный вопрос: и как только Стелла умудрилась не проснуться от устроенного нами шума? Лай Рафа, казалось, мог разбудить даже мертвецов, однако крепости сна Её Высочества позавидовала бы даже Спящая Красавица — и это определённо был тот талант, которого мне недоставало. Особенно сейчас, когда сон мне был попросту заказан. Утром я чувствовала себя умеренно паршиво. Голова знакомо ныла, укус на руке тоже периодически давал о себе знать, то прожигая всё огнём, то начиная чесаться, однако на фоне главной проблемы это были сущие мелочи, ведь заканчивать игры с моим подсознанием Сиреникс даже не думал. Я видела силуэты, вспышкой проносящиеся мимо входной двери. Краем глаза замечала, как тени начинают извиваться и тянуться ко мне со всех углов. Слышала вой невидимых зверей и старые добрые звонки несуществующего телефона. Один раз даже дёрнулась от прикосновения к плечу, но, испуганно обернувшись, не увидела за спиной никого — даже намёка на чьё-либо присутствие. Присутствие, которое чувствовала постоянно. Я готова была поклясться, что в комнате кто-то был. Наблюдал за мной. Буравил немигающим взглядом. Выжидал, когда я расслаблюсь, чтобы атаковать в самый неожиданный момент. И я не могла убедить себя в том, что всё это мне лишь казалось. Волосы на затылке стояли дыбом. Едва за окнами забрезжил рассвет, я подорвалась с дивана и бросилась умываться, после чего сбежала на кухню к маэстро, только-только занявшему своё рабочее место. Появлению моему он удивился, однако прогонять не стал, и я отчаянно постаралась забыться в готовке и мытье посуды, ни на секунду не переставая ощущать присутствия призрачной опасности. А затем, когда маэстро однажды обернулся, вместо его лица я увидела гниющий кусок мяса, и тарелка выпала из моих рук, со звоном разлетевшись на сотню осколков. — Простите, простите, простите, — выдохнула я судорожно и рухнула на колени, принявшись сгребать их в одну кучу. Укус заныл, и руку свело мучительной судорогой. Вопреки ожиданиям, маэстро не стал на меня ругаться. — Ты точный здорова? — поинтересовался он напряжённо, и я даже думать не стала о том, как паршиво, судя по всему, выглядела. — Да, — отозвалась я приглушённо, складывая в ладонь самые крупные осколки. — Просто плохо спала. Простите. И, прибрав за собой, я покинула кухню добровольно — хотя сам маэстро даже не думал гнать такую нерадивую помощницу взашей. Ещё около получаса я провела в столовой, сидя за пустым столом в гордом одиночестве, однако, стоило только начать появляться первым голодным феечкам, позорно сбежала и оттуда: не хотела видеть ни их, ни уродливые иллюзии, занимавшие их место в самый неожиданный момент. Я не знала, куда можно было спрятаться. Не могла просто взять и закрыться от всего мира, хотя в тот момент мечтала лишь об этом. Всё, что мне оставалось, — лишь скитаться по школе неприкаянным призраком, шарахаясь от людей, как от прокажённых. Сиреникс насылал свои галлюцинации выборочно, не придерживаясь ни расписания, ни закономерности, ни последовательности. Я могла услышать грохот прямо за своим плечом и на целый час остаться в тишине, при этом ни на секунду не расслабляя напряжённого тела, а потом вдруг увидеть чудовищную тень за поворотом, судорожно вздрогнуть и вновь погрузиться в мнимое спокойствие на следующие полчаса. И это выматывало похлеще нескончаемого кошмара: тогда я хоть знала, чего ожидать, а сейчас лишь мучилась в неизвестности, и каждый удар оказывался парадоксальной неожиданностью. Когда я вернулась в квартиру, Стелла уже не спала и была в курсе нашего маленького ночного происшествия. — Ну ты отожгла! — невольно скаламбурила она, осматривая сожжённую мной кровать. — Гризельда тебя убьёт. — Стелла! — одёрнула её Флора с нескрываемым возмущением, и Её Высочество виновато вскинуло ладони: — Да я ж атмосферу разрядить пытаюсь, не сердись. — Не смешно, — буркнула Флора и окинула меня сочувствующим взглядом, но мне от её жалости стало лишь хуже: право слово, уж лучше бы обернули всё в шутку и просто похихикали, гадая, какое наказание Гризельда подберёт для меня в этот раз. Как будто я сама не знала, насколько всё было плохо. — Выше нос, — приободрила Стелла и хлопнула меня по плечу. — Если заставят опять убирать школу, можешь на нас рассчитывать. — Угу, — отозвалась я негромко и невзначай шагнула назад, прерывая контакт. Поднимать взгляд я старалась как можно реже и вместо этого лишь глубоко, размеренно дышала, не переставая твердить себе, что всё в порядке и опасности нет — что бы я ни увидела. — Блум! — раздался вдруг полный боли и отчаяния голос Дафны, и, судорожно вскинув голову, я вгляделась в пустоту за окном, однако ожидаемо никого там не нашла. — Блум? — Стелла непонимающе склонила голову, и я сжала кулаки. — Ничего. Послышалось что-то. Уловив боковым зрением движение, я поняла, что они с Флорой переглянулись. После этого я вновь погрузилась в туман, оставшись бороться с мешающими сосредоточиться на реальности иллюзиями в одиночку. Во время практического занятия у Палладиума, когда он выставил на наши парты горшки с цветами и велел научиться направлять свою магию сквозь живых существ так, чтобы никоим образом им не навредить, вместо растения я увидела склизкое извивающееся щупальце, которое быстро покинуло землю, шлёпнулось на пол и на полной скорости поползло ко мне, стремясь забраться под одежду. Задохнувшись на середине вдоха, я зажмурилась и из последних сил заставила себя застыть, в то время как ледяное щупальце обвило мою ногу и принялось стремительно подниматься выше. Всё внутри задрожало. Инстинкты вопили о том, что мне следует как можно скорее просто испепелить угрозу, однако я как заведённая твердила себе, что всё это не по-настоящему. Ни монстр. Ни его юркие движения. Ни омерзительное ощущение слизи на моей коже. Искры заплясали на кончиках пальцев, готовясь вот-вот сорваться огненным вихрем, и я сжала кулаки, удерживая себя от каких-либо действий, а поняв, что тактика не работает, не придумала ничего лучше, чем что было сил вдавить пальцы в укус на предплечье. Острая боль пронзила всю руку, и я закусила губу, не позволив себе застонать. Когда я открыла глаза, цветок вновь мирно дремал в своём горшке, но, опасаясь того, что магия может сорваться, я не стала даже пытаться колдовать и по итогу задание безбожно провалила. Со звонком я пулей вылетела из класса и направилась в лазарет, где меня ждали единственные хорошие за тот день новости: Муза очнулась, ни капли не сердилась и чувствовала себя практически хорошо. — Офелия сказала, что сегодня меня никуда не выпустит, но уже завтра я вполне могу вернуться к занятиям, — сообщила она, с удовольствием уплетая доставленный прямо до постели завтрак, и ухмыльнулась: — Не то чтобы я туда рвалась, конечно. — Рада слышать, — отозвалась я, не отрывая взгляда от складок небрежно отброшенного в сторону одеяла. — Мне очень жаль, что так получилось. В ответ Муза только фыркнула. — За то, что использовала нас как приманку, извиняться ещё можешь, но уж в этом-то ты точно не виновата, — заверила она с едва заметным сарказмом и, так и не дождавшись моей реакции, тяжело вздохнула: — Шутка, если что. Я не дура, прекрасно знала, на что шла. — Ага… — протянула я неопределённо, с трудом разбирая её слова: в голове моей снова нещадно выла пожарная сирена, разрывая барабанные перепонки и вызывая жгучее желание начать биться лбом о ближайшую стену. — Блум?.. — Голос Музы вдруг как-то неуловимо изменился, и, подняв взгляд, я заметила, что она склонила голову и словно прислушивалась к чему-то. — Ты… ничего не слышишь? — Нет, — тут же выпалила я и, пожелав ей скорейшего выздоровления, спешно покинула лазарет. Отлично, не хватало ещё того, чтобы моё безумие начало прорываться в реальный мир. Следующим уроком стояла физкультура, и соблазн вновь её прогулять был велик как никогда, однако я всё же заставила себя втиснуться в спортивную форму, накинула сверху куртку, чтобы скрыть перевязанное предплечье, и направилась в зал, где мадам Трено вновь подготовила для нас замысловатую полосу препятствий — обычно подобные тренировки я любила и с удовольствием наблюдала за тем, как с испытанием справляются остальные, однако в этот раз по понятным причинам всё было совсем по-другому. Вместо причитаний и смеха однокурсниц я слышала то оглушительное хлопанье крыльев, то отдающиеся дрожью во всём теле раскаты грома, бьющие, казалось, прямо у меня в голове. По потолку ползли угрожающие трещины. Снаряды тряслись и дребезжали, собираясь вот-вот развалиться на части. Своё имя я услышала не сразу и, выйдя на линию старта, поняла, что колени у меня подкашиваются. Всё шло относительно неплохо ровно до середины полосы. А потом сбоку на меня бросился огромный разъярённый медведь, и, соскользнув с платформы, я совершенно инстинктивно выставила перед собой ладони и отбросила его назад мощной огненной волной. — Блум! — раздался испуганный голос мадам Трено, в то время как эхо неистового рычания постепенно затихало вдали. Последние искорки моего пламени рассеивались в воздухе, а сама я сидела на полу и широко раскрытыми глазами глядела в пустоту, где всего секунду назад зияла широкая пасть чудовища. Всё-таки попалась. — Простите… — выдавила я и, с трудом поднявшись на ноги, вылетела из зала быстрее, чем однокурсницы с профессором успели отмереть и сказать хоть что-нибудь. В тот момент я понимала как никогда отчётливо: дальше так продолжаться не могло. Как ни пыталась сдерживаться, как ни твердила себе о самоконтроле, перебороть инстинкты у меня не получалось. Я была опасна, и я не могла допустить, чтобы в следующий раз на траектории случайно выпущенной силы оказался кто-то живой. Продолжать оставаться в Алфее было попросту нельзя. Только не рискуя зажарить того несчастного, кто осмелится встать рядом со мной в неподходящий момент. Влетев в свою комнату и несказанно обрадовав не ожидавшего увидеть меня так рано Рафа, я вытащила из шкафа сумку и принялась спешно скидывать в неё все попадающиеся на глаза вещи. Одежда, альбом, сотовые — всё отправилось внутрь неаккуратной кучей, и, подумав мгновение, я добавила к ним и аптечку, которая давно уже стала моим лучшим другом. Взбудораженный Раф крутился рядом со мной, прижимаясь к боку и заинтересованно заглядывая в сумку, и, услышав тревожное «гав!», я успокоила: — Не волнуйся, тебя я не оставлю. Словно поняв меня, он задорно вильнул хвостом. — Блум! — раздался из гостиной другой, куда более обеспокоенный голос, и спустя секунду на пороге комнаты показалась Стелла. — Это ещё что?! — воскликнула она возмущённо, заметив в моих руках сумку, и я выставила перед собой ладонь, сразу и рот ей заткнув, и запретив к себе приближаться. — Сама видела, — отрезала я безапелляционно. — Я не могу находиться рядом с людьми, пока так легко позволяю себе сорваться. Поэтому, пока всё не кончится, побуду там, где с моей силой, в случае чего, хотя бы смогут справиться. — И это что-то — Домино? — Стелла вопросительно изогнула бровь, и я кивнула. — Я не сбегаю, честное слово. Где меня найти, ты знаешь. И должна понимать, что так будет безопаснее. — Понимать — не значит соглашаться, — протянула она безрадостно, мгновенно помрачнев. — Ты же там совсем одна будешь… Так и с ума сойти недолго. — Сойду — хотя бы никто не пострадает, — подвела я неутешительный итог и сделала глубокий вдох. Всё это было просто до невозможного неправильным, однако другого выбора у меня не было — по крайней мере на данный момент. — Объяснишь остальным, ладно? — попросила я уже мягче, и Стелла взглянула на меня с нескрываемой тоской. — А как всё закончится, я вернусь, и всё станет как раньше. Обещаю. — Хотелось бы… — протянула она совсем убито и молча приняла моё решение. Горько улыбнувшись, я повесила сумку на плечо, положила ладонь Рафу на макушку и велела кольцу перенести нас в мои покои. И только тогда, кажется, впервые за весь этот безумно суматошный день, я наконец-то смогла просто выдохнуть и остановиться. Дальнейшие мои действия протекали без спешки. Отпустив Рафа заинтересованно осматривать все уголки комнаты, которую до этого он видел лишь однажды, я скинула сумку на кровать и принялась небрежно раскладывать вещи по местам, не чувствуя ни капельки уюта в этом огромном безжизненном помещении. Честно говоря, я даже не представляла, как смогу здесь жить. Сидеть в комнате и делать вид, что меня не существует, проблемы не представляло, но, помимо этого, мне всё ещё нужно было как минимум есть, и вариант тайком пробираться за едой на кухню был так же плох, как неловко сидеть с родителями за большим обеденным столом. Может, за подкреплением стоило наведываться в Алфею? Или и вовсе… Впрочем, вариант «заглянуть домой» я отмела в ту же секунду, как он возник в моей голове. Стоило мне только появиться на пороге, и у родителей бы сразу возникли закономерные вопросы, а заставлять их волноваться ещё больше, чем раньше, я категорически не хотела. Не говоря уже о том, что близость со мной в данный момент была банально опасна — и именно для того, чтобы избежать возможных жертв, я и отдалилась от всех, кто был мне дорог. Что ж, выходит, с этой временной изоляцией оставалось лишь смириться. А так как королю с королевой рано или поздно всё равно стало бы известно о моём прибытии, сообщить о нём я решила первой. Ну и объясниться заодно, дабы избежать возможных сюрпризов. Едва заметив, как я направляюсь к двери, Раф встрепенулся и за два прыжка оказался возле меня, беспокойно виляя хвостом. Я смерила его внимательным, чуть грустным взглядом, а затем сделала глубокий вдох, улыбнулась и призывно хлопнула по бедру. Это с Фарагондой мы договорились о том, чтобы он отсвечивал как можно меньше, дабы по рядам учениц не прокатилась волна обоснованного, по большому счёту, недовольства. У себя же дома прятать Рафа не было никакой необходимости — здесь он был таким же полноправным хозяином, как я сама. Не говоря уже о том, что я прекрасно понимала, как сильно ему осточертело почти всё время сидеть в четырёх стенах, когда само его нутро требовало свободы и приключений. Двигаясь по лабиринтам коридоров и вновь неловко кланяясь встречающейся по пути прислуге, я добралась до королевских покоев, однако никого, кроме дежурных стражников, там не нашла и была вынуждена поинтересоваться местоположением родителей у них. Вытянувшись по струнке, один из мужчин сообщил, что в данный момент король с королевой принимают подданных, и, как бы интересно мне ни было, я предпочла держаться от этой церемонии подальше — ещё не хватало, чтобы меня заметили и приобщили к происходящему, дабы привыкала и набиралась уму-разуму. Судя по словам стражника, освободиться они должны были не раньше чем через час, а потому время это я решила посвятить Рафу и вместе с ним, чрезвычайно довольным и скачущим вокруг меня радостным щеночком, направилась во двор. Прилегающий к дворцу сад был чрезвычайно красив. Выложенные светлой плиткой дорожки разрезали пышные заросли кустов и огромные цветники, сочетание цветов в которых было подобрано так мастерски, что взгляд сам собой снова и снова возвращался к ним, рассматривая, изучая и отпечатывая в памяти. В центре сада непринуждённо журчал крупный мраморный фонтан, увенчанный настолько живым изваянием дракона, что казалось, будто он вот-вот начнёт шевелиться и сойдёт со своего места. Тут и там порхали яркие бабочки, на которых Раф тут же нацеливал свою пасть. Розовые кусты пестрели крупными, тяжёлыми бутонами, и разливающийся по воздуху аромат мгновенно дарил телу и мыслям умиротворение — и, пожалуй, именно оно было необходимо мне больше всего. Неспешно бредя по каменным дорожкам, я то и дело невесомо проводила по цветам ладонью и глубоко дышала, впервые за долгое время выдворив из головы все беспокойства и страхи. Взбудораженный Раф скакал где-то впереди, периодически возвращаясь ко мне и тычась носом в живот — привлекал внимание совсем как ребёнок, призывающий маму поторопиться и скорее посмотреть на найденную им безделушку. На горизонте зеленела рябящая полоса начинающегося леса, но заходить так далеко я не собиралась: не хватало ещё по незнанию устроить драку с каким-нибудь представителем местной фауны. В этом умиротворении мы с Рафом провели добрых полтора часа, пролетевших, признаться честно, без преувеличений как один миг. Никогда ещё мне не дышалось так легко и спокойно, а измученный Сирениксом мозг окунулся в незапланированную передышку так опрометчиво, что забыл даже о постоянном напряжении в ожидании очередного подлого удара. И только осознав это, я искренне удивилась: в Алфее эта скотина терзала меня на каждом шагу, так с чего вдруг тут позволила устроить практически полноценный отпуск? Единственная догадка, которая шла на ум, — это чрезвычайная близость Ядра. Если предположить, что оно влияло на мои силы хоть сколько-нибудь, вполне возможно, и разум мой оттого окреп, а потому пробраться в него так просто Сиреникс больше не мог. И это не могло не радовать. Вернувшись во дворец, перед чем нам с Рафом пришлось основательно поплутать по зелёным лабиринтам сада, я сразу направилась в королевские покои, и на сей раз меня там ждали — а судя по отсутствию удивления на лице Оритела, стражники уже успели доложить родителям о моём прибытии. — Блум, — поприветствовал он меня, поднимаясь с плетёного кресла, с которым, честно говоря, воспоминания у меня были связаны не самые приятные. — Рад тебя видеть. Ты по делу? Отрицательно промычав, я покачала головой, и тогда взгляд Оритела скользнул к прижавшемуся к моему боку Рафу: уши его были опущены, а глаза — неотрывно прикованы к незнакомцу, словно он пытался решить, стоит ли ему доверять. Я опустила ладонь ему на макушку. — Это Раф. Мы с ним поживём тут немного, вы не против? — Что ты, — мгновенно отмер Орител и вернул взгляд на меня. — Разумеется нет. Но как же школа? Всё в порядке? Вот тут я замялась: с одной стороны, им с Марион было прекрасно известно о моих злоключениях, однако говорить об этом всё равно было самую малость неловко. Окончательно запутавшись в сетях личных проблем, я просто сбежала от учёбы, которая сейчас должна была быть моим главным приоритетом. Подобных ли качеств ожидали родители от своей единственной наследницы? Орител ждал ответа, и молчать ещё дольше я просто не могла. — Пока терпимо, — отозвалась я наконец и сразу поняла, что формулировка была выбрана не лучшая. — Ма… — Я уже почти произнесла «Марион», однако в последний момент решила, что прозвучу слишком грубо, если назову её по имени, а потому пересилила себя: — Мама здесь? Лучше бы вам обоим объяснить, чтобы потом не пришлось повторять. — Здесь. — Орител кивнул и следующим кивком указал в сторону ванной комнаты. — Приводит себя в порядок после встречи. Объяснение его ясности не внесло, но уточнять я не стала и лишь неловко переступила с ноги на ногу. Раф, к моему удивлению, не спешил ни шевелиться, ни подавать голоса — так и замер возле моего бедра, продолжая присматриваться к новому члену семьи, однако не торопясь признавать его за своего. Та же неловкость чувствовалась и в позе застывшего Оритела, и в глубине души мне стало чрезвычайно смешно от осознания всей катастрофической комичности происходящего. Подумать только: отец и дочь боялись друг друга так, что не могли и слова вымолвить. Идеальный сюжет для семейного ситкома. Атмосфера разрядилась лишь спустя долгую минуту, когда дверь ванной скрипнула и в комнату вышла Марион — совершенно домашняя, без официального макияжа и с рассыпавшимися по плечам кудрями. Только тогда я поняла, что Орител имел в виду: с официозом на сегодня было покончено, и Марион наконец-то могла сбросить с себя маску королевы и вновь стать обычной женщиной, чьи монаршие обязанности остались за тяжёлой дверью покоев. — Блум! — просияла она, едва меня увидев, и поспешила к нам. — Как я рада тебя видеть! — Привет, — отозвалась я неловко и вся подобралась, но, вопреки ожиданиям, Марион не стала набрасываться на меня с объятиями. И, отмерев, я поспешила всех всем представить: — Это Раф. Он очень зависим от моего Огня, так что оставить его в Алфее я не смогла. Надеюсь, вы будете не против. — Ну конечно нет, — полностью разделила позицию мужа Марион и адресовала Рафу тёплую улыбку. — Откуда же он такой взялся? Никогда не слышала о существах, связанных с Огнём Дракона напрямую. — Ох… — только и выдохнула я, быстро поняв, что эта часть моего рассказа как минимум одного из родителей очень не порадует. — Эм… Не то чтобы он был связан с ним с рождения… — Я оборвалась, не находя в себе сил продолжить и раскрыть одну из своих сокровенных тайн, однако Орител с Марион смотрели призывно, и молчать слишком долго я не могла. Пришлось собрать всю свою волю в кулак. — Если вкратце, Валтор с ним что-то нашаманил и из обычного щенка вылепил магического гибрида. А потом зачем-то всучил его мне. Безусловно, в тот момент я слукавила: о целях его мне было известно прекрасно, однако открыто сказать родителям — особенно Орителу — о том, что всё это было сделано лишь для того, чтобы в критический момент во имя спасения самого Рафа я примчалась помогать его нерадивому хозяину, я просто не могла. Ни при каких условиях. — Блум, ты уверена, что он не опасен? — тут же напрягся Орител, и, при всём моём уважении и понимании, я не скрываясь вскинулась — Раф давно уже стал полноценным членом моей семьи, и нападать на него я в равной степени не позволила бы ни незнакомцам, ни собственным родителям. — Уверена, — отозвалась я сухо, недвусмысленно намекая на то, что тему эту лучше закрыть, и неосознанно перевела взгляд на Марион, обидевшись на Оритела, совсем как маленькая. Казалось, Марион поняла всё мгновенно: выражение её лица смягчилось, и она поспешила увести разговор в другое русло. — Итак, а что насчёт «оставить в Алфее»? Собираешься пожить во дворце? — Угу, — кивнула я угрюмо и опустила взгляд. — Помните, я рассказывала о том, что моя сила не всегда была стабильна? В общем, сейчас… снова происходит что-то типа этого. — Ох, Блум… — На лицо Марион мгновенно наползла тень беспокойства, и она приобняла себя руками. — Насколько всё серьёзно? Что произошло? — Пока ничего страшного, — поспешила успокоить я. — Всё дело… в Сирениксе. Он то и дело подкидывает мне галлюцинации. Заставляет сорваться. Усомниться в реальности. И я не хочу подвергать окружающих риску оказаться не в то время не в том месте. Поэтому, пока всё не закончится, лучше побуду здесь. Если рядом никого не будет, некому будет и вредить. Марион молчала, прожигая меня скорбным сочувствующим взглядом, а быстро взглянув на Оритела, я увидела на его лице смешанное с тревогой напряжение. Новости их не обрадовали, но идти мне было больше просто не к кому — уж если здесь мне дадут от ворот поворот, то придётся действительно прописаться в рядах отшельников. И, разумеется, об этом они даже не думали. — Мне так жаль, милая, — выдохнула Марион с болью и досадливо прикрыла глаза. — Говорила ведь… — перебила я, не желая вновь переливать из пустого в порожнее, однако она выставила ладонь и оборвала мою заготовленную тираду. — Я знаю. Помню. И по-прежнему поддерживаю твоё решение. Но переживать за тебя мне это не мешает, правда ведь? Поджав губы, я негромко вздохнула. — Правда. — Здесь тебе всегда рады, дорогая, так что оставайся столько, сколько тебе необходимо, — продолжила тем временем Марион. — И если тебе что-то понадобится… информация, заклинания или просто совет… не стесняйся обратиться за помощью к нам, хорошо? В любое время дня и ночи. — Угу, — кивнула я и выдавила из себя быструю улыбку — дежурную и совершенно не радостную. — Спасибо. — Мы точно ничем не можем помочь? — впервые за долгое время подал голос Орител, и я подняла на него взгляд. В глазах его светилось раздражение, однако причиной его и близко была не я или наши постоянные размолвки. — Невыносимо думать о том, что ты разбираешься со столь серьёзной задачей в одиночку, в то время как мы просто сидим сложа руки. — Не так уж и «сложа», — отстранённо заметила Марион, и наши с Орителом взгляды тут же устремились на неё: мой был вопросительным, а вот у Оритела — почти что укоряющим, словно он очень старался что-то от меня скрыть. — В чём дело? — быстро поинтересовалась я, и, взглянув на мужа, Марион мягко произнесла: — Она имеет право знать. Орител поджал губы, а Марион обратилась уже ко мне. — На Андросе готовятся к боевым действиям, — сообщила она без прикрас и прямо в лоб. — Вчера прислали официальное уведомление о том, что больше они не намерены терпеть твоё преступное самовольство и отныне переходят к решительным мерам. Поэтому Домино также приступает к мобилизации, дабы открытое наступление не застало нас врасплох. В тот момент из-под ног у меня словно выбили землю. В горле поднялся ком, голова закружилась, а дыхание сбилось и отказалось возвращаться к размеренному ритму. Война. Настоящая, полномасштабная… очередная война. И всё из-за меня. Кулаки мои сжались помимо моей воли. — И каков ваш ответ? — всё же поинтересовалась я, вроде и понимая, что уже его услышала, но вместе с тем чувствуя себя просто отвратительно: ведь если бы я… если бы не зациклилась в своём эгоизме, если бы ни слова не сказала родителям про то, что узнала от Даркара, и просто позволила вещам идти своим чередом… ничего этого не было бы. Ни в чём не повинные люди не стояли бы на пороге новой войны. Их жизни не были бы под угрозой. Что ни говори, но это было серьёзно. Кто-то действительно мог умереть. Просто взять и не вернуться домой, навсегда оставить свою семью без отца, сестры, матери или брата, обречь своих родных на те же страдания, что испытывала я сама. И такую жертву во имя её жизни Дафна никогда бы не смогла принять. В тот момент мне стало так тошно от себя самой, что, словно откликнувшись на неозвученные желания, Пламя в груди ударилось в рёбра с небывалой силой и практически вывернуло меня наизнанку, сорвав с губ негромкий болезненный стон. Но родители, кажется, не обратили на него внимания — смотрели друг на друга и будто вели мысленный диалог. Я видела, как тяжело им было принять решение. На одной чаше весов стояли жизни безоговорочно доверявших им подданных, ещё и близко не оправившихся после кровопролитной войны и двадцатилетней заморозки. На другой же — жизнь всего одна, зато принадлежавшая человеку, ради которого они готовы были отдать всё на свете. Человеку, который был куда способнее меня. Мудрее. Сильнее. Опытнее. Та принцесса, что действительно могла помочь своему королевству обрести былую мощь. И в тот момент я поняла. Легко и просто, не представ ни перед какими дилеммами и ни секунды не сомневаясь. Домино нужна была правительница, которая знала его и любила, которая могла бы разрешить возникшие проблемы и повести людей вперёд, в светлое и спокойное будущее, а в случае опасности — защитить и мыслить трезво, в первую очередь думая о благополучии вверенного ей народа. Домино нужна была Дафна. Не я. — Скажите Андросу, что не поддерживаете меня, — произнесла я отрешённо, и, вздрогнув, Орител с Марион устремили на меня встревоженные взгляды. — Скажите, что осознаёте всю серьёзность ситуации и хотите сохранить ваш союз. И что вы пытались образумить меня, однако я не пожелала слушать. — Но, Блум… — попыталась возразить Марион, и я выставила перед собой ладонь. — Ты говорила, что решение остаётся за мной, верно? Но правите Домино сейчас вы, и именно ваши действия станут катализатором будущих событий. Поэтому скажите Андросу всё, что он хочет услышать. Пообещайте хоть охоту на меня открыть, чтобы я отвечала за все свои действия перед трибуналом. — И думать забудь, — оборвал меня Орител, однако я заткнула и его и наконец-то подняла на них взгляд, всматриваясь в окутанные тенью тревог и переживаний лица. — Вы доверяете мне? — спросила я прямо, и родители растерялись, не сразу найдя подходящие слова. — Всё, что мне нужно, — лишь немного времени. Всё закончится, как только я найду последний Столп. Обещаю. Лицо Оритела помрачнело ещё сильнее. — Ты хоть понимаешь, о чём говоришь? — вопросил он сухо, и я устремила на него спокойный взгляд. — Ты предлагаешь нам фактически публично отречься от тебя. И Андрос не станет молчать, когда однажды ты взойдёшь на престол. — А кто сказал, что на него взойду я? — поинтересовалась я равнодушно, и их с Марион лица приняли абсолютно одинаковые выражения. — Если всё получится, Дафна вновь вернётся в наш мир, и Домино получит ту королеву, в которой нуждается. — Но Андрос всё равно откроет на тебя охоту! — воскликнула Марион в отчаянии. — Мы ни за что не бросим тебя сражаться за свою жизнь в одиночку! — Это и не потребуется. — Я качнула головой и слабо улыбнулась. — Просто поверьте мне. Я всё улажу. Родители уставились на меня совершенно потерянно. Я понятия не имела, догадывались ли они о моих намерениях хотя бы в глубине души или же действительно не понимали, что я собираюсь сделать, и искренне болела за второй вариант. Пускай они не станут ни о чём меня спрашивать. Пускай они просто вслепую доверятся и блестяще отыграют свою партию, позволив мне самостоятельно исправить собственные ошибки. Пускай хоть одним тяжёлым решением для них станет меньше и им не придётся выбирать между двумя дочерьми. — Потяните ситуацию ещё немного, — попросила я, так и не дождавшись их ответа, и, шагнув в сторону двери, увлекла Рафа за собой. — Назначьте им встречу и пообещайте полное содействие в стремлении меня остановить. А я сделаю то, что требуется. На этом я покинула их покои, направившись обратно в свою комнату на бездумном автомате. Семенящий рядом Раф периодически бросал на меня тревожные взгляды, словно проник в самые мои мысли и прекрасно понимал, что я замышляю, однако отговорить от безрассудства никак не мог. И я была искренне этому рада: пусть уж лучше в курсе моих планов будет тот единственный, кто при всём желании не сможет высказать мне своё неодобрение. Я не хотела об этом говорить. Не хотела думать ни о будущем, ни о чём-либо вообще. Происходящее было целиком и полностью на мне. Из-за моего эгоизма, моей недальновидности и легкомыслия сотни ни в чём не повинных людей оказались под угрозой, и на сей раз я не могла оправдать себя ни благой целью, ни банальным незнанием — как, к примеру, в тот раз, когда, пытаясь спасти Рокси, мы случайно выпустили на Землю обозлённых фей. Жизнь Дафны без сомнений стоила хоть десятка самых могущественных трансформаций, но заплатить за её воскрешение жизнями непричастных людей я просто не могла. А вот одну разменять была всё же готова. И очень надеялась, что этого хватит, чтобы Андрос свершил своё возмездие. Вернувшись обратно в комнату, я без сил завалилась на кровать, и запрыгнувший на матрас Раф тут же примостился рядом со мной, ткнувшись своей мохнатой щекой в мою. Вопреки обыкновению, он не спешил издавать никаких звуков, однако душой я чувствовала, насколько он был подавлен — а оттого и жался ко мне, как тоскующий щенок, стремящийся забыть в тепле знакомого тела все свои переживания. Я могла надеяться только на то, что, когда всё закончится, Дафна сможет о нём позаботиться, и отчаянно старалась не думать о том, какой удар нанесу оставшимся на Земле родителям своим сумасбродным решением. Об этом просто нельзя было задумываться. В тишине мы с Рафом провели, по моим ощущениям, несколько часов. Я просто лежала, тупо глядя в потолок, и безрадостно прокручивала в голове все свои подвиги, неизбежно приходя к одному простому выводу: всё, что я когда-либо делала, было сплошной чередой ошибок, проколов и недочётов. Окружающим я приносила лишь тревоги и беспокойства. Свою жизнь наполнила всевозможными проблемами практически собственноручно. Пыталась как лучше, но по итогу лишь всё портила, будучи неспособной просчитать всё хотя бы на пару шагов вперёд и трезво прикинуть, какими последствиями обернутся мои необдуманные действия. Наверное, я действительно заслуживала такой конец. Ведь ничего путного из такой ходячей катастрофы точно не выйдет. Размышления мои прервал негромкий стук, и, приподнявшись на локтях и заметив, что Раф задремал, я устремила взгляд на дверь. Открывшись, она пропустила внутрь Оритела. — Не помешал? — спросил он несколько скованно, и я бездумно мотнула головой. — Подумал, если вдруг тебе нечем заняться… не хочешь потренироваться со мной? Научу тебя фехтовать на мечах, если тебе интересно. — На мечах? — переспросила я, чувствуя, как в разлившейся внутри пустоте зажигается крошечная искорка интереса. Орител кивнул, и только тогда я заметила, что он тоже сменил свой королевский наряд на простые штаны и свободную рубашку. Сознание прострелило странным чувством дежавю. Нахмурившись, я опустила взгляд и попыталась схватить ускользающую мысль за хвост: я точно… уже видела его однажды в подобной одежде. Но не сама. Как будто… чужими глазами. Едва я это осознала, разум тут же прекратил упрямиться и покорно подкинул мне нужное воспоминание, заставив губы раскрыться в шумном выдохе. Ну конечно! Точно таким же я видела его в образах прошлого, что давным-давно показывала мне Дафна: в простой одежде, с мечом в руках и ловко парирующим удары своего противника. Того самого, что из верного партнёра по тренировкам в одно мгновение стал самым заклятым врагом. Неужели он собрался учить меня тому же, чему когда-то обучал Валтора? — Конечно, — всё же откликнулась я, отмерев, и вновь вернула взгляд к Орителу. Любопытство в груди разгорелось пуще прежнего, заставив апатию временно отступить. — Очень интересно. Коротко улыбнувшись, Орител вышел обратно в коридор, и я спешно последовала за ним, оставив Рафа дремать на кровати в одиночестве. Спустя несколько минут петляний по полупустым коридорам мы достигли тренировочного зала, который по размерам, надо признаться, практически ничем не уступал тронному. Высокие каменные стены были украшены алыми гобеленами, изображавшими рыцарей в сверкающих доспехах с победными знамёнами в руках. Между четырьмя колоннами, поддерживающими своды помещения, нас ждало такое же ярко-красное полотно, истёртое многочисленными парами ног, а в углу расположилась стойка со всевозможными мечами, шпагами и рапирами, только и ждущими, когда их снова возьмут в руки и пустят в дело. Зал был действительно огромным. И минимальный интерьер лишь усиливал производимое им впечатление: ничего лишнего, только площадка для тренировок, ты сам да побывавшее в бесчисленном множестве боёв оружие. Абсолютное уединение с собственным мастерством. — Полагаю, тебе ещё не доводилось сражаться на мечах? — уточнил Орител вполоборота, остановившись возле стойки для клинков и словно выбирая, какой подойдёт ему лучше. — Да нет как-то… — отозвалась я пространно, в последний раз обводя зал взглядом, и вернула его к отцу. — Хочешь сказать, их в самом деле до сих пор используют в бою? — Орител взглянул на меня вопросительно, и я пояснила: — Пару лет назад я была на каком-то военном параде, и там вполне было представлено оружие дальнего боя. Да и у специалистов, вроде как, стрелковое в ходу. — Понимаю. — Орител кивнул с каким-то отстранённым видом, и взгляд его вновь скользнул к мечам. — Да, боюсь, спустя двадцать лет они несколько утратили актуальность. Теперь это не больше чем хобби. В глазах его мелькнула застарелая грусть, и я тут же попыталась нацепить на себя как можно более жизнерадостное выражение лица — впрочем, особо стараться и не пришлось: мне действительно было очень интересно. — Да и пусть, — отмахнулась я, ободряя отца. — Даже если и не пригодится, я с удовольствием научусь. Он взглянул на меня с нескрываемой благодарностью, и сердце моё кольнуло. Так наш урок и начался: выбрав несколько клинков, Орител предложил мне взять каждый в руки и самой решить, с каким мне комфортнее всего обращаться. Не сказать, что я чувствовала между ними особую разницу, однако спустя пару минут я всё же остановилась на одном из самых неприметных и простых, и Орител повёл меня в центр зала: сначала показал правильную стойку, затем предложил повторить за ним основные взмахи и, убедившись, что я хотя бы научилась держать меч в руках, объявил о начале сражения. Конечно, на настоящий бой это не походило от слова совсем — скорее, Орител просто демонстрировал мне основные удары в замедленной съёмке, в процессе подсказывая, как правильно блокировать, под каким углом держать клинок и как использовать заминку противника для проведения контратаки или занятия более выигрышного положения. И по его движениям, и по объяснениям легко было понять, что занимался он этим давно и профессионально, и наблюдала за его перфомансом я с таким же удовольствием, как и впитывала в себя новую информацию. А впитывалась она невероятно легко: уж не знаю, сказался ли мой искренний интерес, преподавательский талант Оритела или же возможная наследственность, но получалось у меня… сносно. О том, чтобы потягаться с отцом — да даже обычным стражником — в полноценном бою, речи, разумеется, не шло, однако и опозориться в каком-нибудь показательном поединке мне не грозило, и, несмотря на внешнюю суровость, Орител оказался щедр на похвалу. — Отлично, — прокомментировал он после серии удачно отбитых мной выпадов и отвёл свой клинок в сторону. На лице его по-прежнему оставалось сдержанное выражение, однако глаза выдавали предельную удовлетворённость и какую-то по-детски яркую радость — словно он очень скучал по таким вот дружеским спаррингам, а успехи мои были к тому приятным плюсом. Взгляд его задумчиво прошёлся по мне от пяток до самой макушки, и я неосознанно закусила губу, предчувствуя серьёзный монолог. Неужели сейчас будет какое-то большое «но»? — Твоё тело прекрасно знает, как надо двигаться, — прервал наконец своё молчание Орител, и я не стала спешить расслабляться, не совсем понимая, к чему он клонит. — Знаю, ты сама рассказывала о том, что была вынуждена много сражаться, но, думаю, до сих пор я не до конца понимал, сколько на самом деле битв ты оставила позади. — Да ладно… — пробормотала я неуверенно, всё ещё оставаясь в лёгком смятении. Что за неожиданный разговор по душам? — Я просто очень хотел, чтобы ты получила этот опыт во время безопасных тренировок, — продолжил Орител, опустив полный сожалений взгляд на свой меч, и я неловко переступила с ноги на ногу. — И жалею о том, что не сумел подготовить тебя к этим трудностям. — Эй, — окликнула я мягко и попыталась улыбнуться, но вышло, судя по ощущениям, не особо удачно, — жизнь-то не кончилась. Смотри, сколькому ты меня сегодня научил. Если бы ты не предложил, я бы и меч, наверное, никогда в руки не взяла. Орител поднял на меня свой тяжёлый взгляд, и в неуловимое мгновение он вдруг просветлел, наполнившись неожиданной родительской теплотой. — Конечно. Ты права. И так как твоё тело уже умеет правильно двигаться, всё, что остаётся, — научиться вести себя с мечом. Как только ты примешь клинок продолжением своей руки, сражения станут такими же естественными, как колдовство. — А Ма… — начала я с любопытством и вновь запнулась, практически подавившись воздухом. — Мама… Она тоже умеет фехтовать? — О, ещё как, — охотно отозвался Орител и улыбнулся приятным воспоминаниям. — Ничуть не хуже меня. Но она не особо жалует оружие, поэтому её редко удавалось уговорить на спарринг. Будто лично прочувствовав эту тёплую ностальгию, я не смогла не улыбнуться, и какое-то время мы с Орителом так и стояли в тишине, глядя в разные стороны и не спеша прерывать повисшее молчание. Лишь спустя долгую минуту он встряхнулся и, кивнув на свой меч, предложил мне продолжить занятие — с тем лишь условием, что теперь мы попробуем сразиться в нормальном темпе. Я ответила ему нетерпеливым согласием. Как выяснилось позже, мы так увлеклись, что проторчали в зале целых два часа, забыв про отдых, перерывы и все остальные дела. Орител атаковал, я защищалась, потом мы менялись ролями и в наступление шла уже я, и практически каждый раз в конце спарринга я оказывалась либо на полу, либо с пустыми руками, однако ни капли не была этим расстроена: наоборот, лишь сильнее загоралась азартом и интересом и с нетерпением ждала того момента, когда наберусь достаточно мастерства, чтобы сразиться с отцом на равных. — У тебя прекрасно получается, — похвалил Орител, всё же вспомнив про время и решив поставить точку в сегодняшней тренировке. Признаться честно, я не особо заметила за собой прогресса, однако, услышав его слова, не смогла подавить в себе довольную улыбку. — Хочешь, продолжим завтра? — предложил он, ставя меч обратно в деревянную стойку, и, совершенно перед этим не подумав, я тут же откликнулась: — Конечно! Орител коротко улыбнулся и опустил взгляд в пол, а я запнулась на середине шага, всё же осознав свои слова. Завтра?.. А будет ли оно у меня? Прощаясь со мной у дверей зала, Орител сообщил, что стол будет накрыт к ужину ровно в восемь и они с Марион будут очень рады видеть меня рядом с собой, а затем развернулся и просто ушёл, не наседая больше необходимого. Последовав его примеру, я направилась в свою комнату, однако всё приподнятое настроение как ветром сдуло: на тело навалилась свинцовая усталость, правая рука с непривычки отказывалась нормально двигаться, а сердце сжималось под тяжестью тревог и сожалений. Я слишком… слишком сильно облажалась. И исправить всё могла лишь тем способом, который причинил бы моим близком ещё больше боли. Как ни крути, а радоваться было просто нечему. И я предпочла отключиться от реальности. Не думать ни о чём, перестать гадать и анализировать, расслабиться и забыться в полубессознательности, оставив всё происходящее идти своим чередом. В общем, просто завалилась на кровать и закрыла глаза, прогнав из головы абсолютно все мысли. В идеале, конечно, было бы лучше и вовсе заснуть, но в моей ситуации сон послужил бы отнюдь не избавлению, и момент возвращения в чёрную комнату я готова была оттягивать так долго, как только возможно. Я была практически у цели. Дафне предстояло потерпеть ещё совсем чуть-чуть. Не знаю, сколько я провела без движения. Может, всего двадцать минут, а может, ещё несколько часов, но в конечном итоге медитация моя была прервана самым бесцеремонным образом: громким и глухим шлепком. Очередной звук удара чего-то тяжёлого о стекло застал меня прямо в середине движения, и, вздрогнув, я всё же окончательно приняла сидячее положение. Затем последовал ещё шлепок. И ещё. И ещё один. В изумлении распахнув глаза, я вперила взгляд в окно, в которое в этот самый момент одна за другой, словно заправские камикадзе, врезались крупные чёрные птицы. Стекло стремительно покрывалось кровавыми разводами с прилипшими на них перьями — словно каплями с кисти, оставленной прямо над холстом каким-то рассеянным художником. Ещё одна птица бездумно впечаталась в окно, издав последний предсмертный вопль и камнем соскользнув вниз. За ней другая. А потом третья, четвёртая и пятая. Тело моё сковало ужасом, и нельзя было сказать, что пугало больше: эта кровавая картина или же сама ситуация в целом. Не мигая и не шевелясь, я в оцепенении смотрела на стремительно несущуюся к моему окну стаю. И в глубине души уже знала, что вот-вот произойдёт. Летящие в первых рядах птицы что было сил впечатались в стекло, и под натиском их тел и острых клювов оно не выдержало: громко хрустнуло и пошло крупными неровными трещинами. Только в тот момент отмерев, я взвизгнула и подскочила с кровати так резко, что на секунду в глазах потемнело. В голове воцарилась паника, мешающая трезво соображать и хоть как-то координировать свои действия. И та секундная фора, что у меня, возможно, была, стремительно растворилась в творящемся хаосе. Сдавшись под давлением таранящих его птиц и в одно мгновение покрывшись целой сеткой расползающихся трещин, стекло издало последний предсмертный стон и рассыпалось на тысячу мелких осколков. Грохот врезающихся в преграду тел тут же сменился оглушительным хлопаньем крыльев и надрывным карканьем, и не успела я даже осознать произошедшее, как комната наполнилась птицами. Агрессивными, безумными и отчего-то нацелившимися на меня. Вдохнуть не получалось. Глаза инстинктивно зажмурились, пытаясь уберечь себя от прямого попадания острых когтей. А ощущение крыльев и перьев на лице стало точкой невозврата, и, в ужасе закричав и сжав голову руками, я потеряла над собой контроль. Почувствовала только окативший всё тело жар — даже взрыва не услышала, потонувшего за гулом и хлопаньем крыльев. Огонь вокруг пылал хаотично и бесконтрольно, превращая окружившие меня тела в тлеющие угольки. Я слышала, как, шелестя, сожжённые трупы с характерным шлепком падают на пол, однако звук и не думал становиться тише, словно на место погибших птиц сразу же прибывали новые. Истерично замотав головой, я зажмурилась ещё сильнее и, кажется, окончательно спустила огонь с цепи. Сердце колотилось так быстро, что до инфаркта было рукой подать, а воздух отказывался спускаться в лёгкие, словно вместе с кислородом я боялась вдохнуть ещё тонну окровавленных перьев. И в следующий момент я услышала испуганный крик. Крик, который принадлежал не мне. С усилием заставив себя открыть глаза, я отняла ладони от головы и вгляделась в танцующие вокруг меня вихри пламени. Птичьих тел было так много, что сквозь них практически невозможно было что-либо разглядеть, и слезящиеся глаза отнюдь не помогали сконцентрироваться, однако спустя несколько секунд я всё же увидела: человека… женщину, рухнувшую на пол возле входной двери и в ужасе прикрывшуюся руками. Одежда выдавала в ней фрейлину. — Уходите! — крикнула я, изо всех сил стараясь перекричать гул сотен крыльев, однако женщина то ли не услышала меня, то ли была слишком напугана, чтобы двигаться. Бросить её вот так я не могла. И если в одиночестве меня сковало страхом и паникой, сейчас передо мной замаячила вполне конкретная цель: увести ни в чём не повинного человека как можно дальше от этого безумия. — Я сейчас! — крикнула я снова, собрав все остатки воли в кулак и сделав первый шаг в направлении испуганно сжавшейся фрейлины, однако в этот момент, содрогнувшись всем телом, женщина вдруг что-то проскулила. Остановившись, я вся обратилась в слух, и, хоть вместе с тем усилился и гомон птиц, мне всё же удалось разобрать, что она говорила. — Ваше Высочество… — молила она с придыханием, едва сдерживая слёзы. — Пожалуйста, успокойтесь… Слова её окатили меня как ушат ледяной воды. Я просто… замерла. Застыла на полушаге, опустив руки и в прострации глядя куда-то между снующих вокруг птиц, и, отзеркалив мои движения, пламя остановилось тоже, сначала просто зависнув в воздухе, а затем в одно мгновение растворившись. И, когда я с оттяжкой моргнула, птицы исчезли вслед за ним. Ни трупов. Ни перьев. Ни разбитого окна. Сердце продолжало колотиться как сумасшедшее. Ноги дрожали, внутренности болезненно сжимались, а в мыслях по-прежнему царил кавардак, но даже через эту неразбериху до меня чертовски быстро дошло, что всё это было очередной иллюзией. Тем, от чего я так старательно бежала, чтобы никому не причинить вред. И что по итогу? Чуть не спалила ни в чём не повинную женщину. Устремив на сжавшуюся фрейлину затуманенный взгляд, я тяжело сглотнула и подавила отчаянный всхлип. Совесть требовала, чтобы я сейчас же к ней подбежала, помогла подняться и убедилась, что она в порядке, однако разум останавливал тело от необдуманных действий: не напугает ли её моя близость ещё больше, после того как я чуть не испепелила её огненным торнадо? — Вы… целы? — спросила я глухо, чувствуя необычайную сухость в горле. Отняв руки от головы, женщина осторожно оглядела комнату и изо всех сил постаралась убрать с лица панический ужас. — Д-да, — отозвалась она дрожащим голосом и с горем пополам поднялась на ноги. Стиснув зубы, я завела руки себе за спину и крепко сжала кулаки. Нельзя приближаться. — Простите меня, я не специально, — всё же попыталась объясниться я, хоть и понимала, что никакие слова не могли исправить случившегося. — Я… временно не могу это контролировать. Сделав глубокий вдох, женщина поджала губы, как будто хотела улыбнуться, но на полпути передумала, и кивнула. — Я знаю, Ваше Высочество. Ваши родители предупредили. Именно поэтому я и вызвалась вас проведать. — «Поэтому»?.. — переспросила я непонимающе, и брови фрейлины чуть дёрнулись вверх. — Много лет назад с вашей сестрой, Дафной, тоже происходило нечто подобное, — объяснила она просто, и внутри у меня всё сжалось. В столь ненадёжной памяти на удивление быстро поднялись нужные воспоминания: да, Дафна рассказывала мне об этом случае. Когда-то и она была вынуждена бороться с собственной силой — и в процессе чуть не покалечила одну из служанок. — Поэтому, — продолжила тем временем фрейлина, — я решила, что лучше пойти мне, дабы, в случае чего, не пугать неподготовленных девочек. — Вы добровольно решили снова пойти на риск? — уточнила я удивлённо, и фрейлина чуть склонила голову. — Служить вам — моя прямая обязанность, и я прекрасно понимаю, что вы это не со зла. Пожалуйста, не переживайте из-за случившегося. Не хочу, чтобы вы изводились так же, как ваша сестра когда-то. — Как будто это так легко… — пробормотала я, отчего-то запросто позволив словам сорваться с языка, но фрейлина лишь ободряюще кивнула. — Все целы, а значит всё в порядке. А теперь, если позволите, я вернусь к тому, ради чего и заглянула. Ваш пёс только что принял ванну и сейчас ужинает, так что если захотите его найти, направляйтесь на кухню. — Раф? — Вот теперь брови мои по-настоящему изумлённо взметнулись вверх, и только в тот момент я поняла, что даже не обратила внимания на его отсутствие. — Вам удалось в одиночку его утащить? Фрейлина тихо засмеялась. — Он очень не хотел уходить, но, когда я упомянула вас, заворчал и всё же согласился. Впрочем, всем своим видом он дал понять, что лучше его не трогать. — Поразительно, — восхитилась я искренне, и женщина снова вежливо улыбнулась. — Отдыхайте, — посоветовала она напоследок и, разгладив платье, развернулась. — Я удостоверюсь, что другие фрейлины вас не побеспокоят, так что не волнуйтесь о своей магии. — Спа… сибо… — пробормотала я ей вслед, и тяжёлая дверь покоев закрылась за её спиной. Признаться честно, этот будничный разговор настолько сбил меня с толку, что весь охвативший меня ужас как-то незаметно растворился. Вроде и следовало переживать да вновь начать изводить себя бесконечными «а если бы», но почему-то не получалось: сердце лишь радовалось тому, что я никому не причинила вреда. И даже комната каким-то образом осталась невредимой, словно разум бессознательно отдал огню команду рассредоточиться по воздуху и не прикасаться ни к чему, кроме взбесившихся ворон. Шумно выдохнув, я без сил рухнула на кровать и раскинула руки в стороны. В голову лезли мысли о том, что, случись подобное в Алфее, всё наверняка закончилось бы куда более плачевно, и я лишь горько усмехнулась от всей безысходности ситуации. Что бы я делала, если бы случайно убила кого-нибудь из подруг? Думать об этом было до дрожи страшно, но перестать я не могла, лишь глубже закапываясь в жуткие образы, полные неподвижных обгоревших тел. И в одном я была уверена наверняка: жить после этого дальше я бы не смогла. Даже если бы не преуспела со своим и без того самоубийственным планом, даже если бы Лейле удалось каким-то образом мне помешать, я бы лишила себя жизни самостоятельно. Не нашла бы в себе сил смотреть близким в глаза. Не сумела бы себя простить. От того, что эти мысли больше меня не пугали, по спине пробежал холодок. Спустя какое-то время я вспомнила про отцовское приглашение на ужин и, прислушавшись к урчащему животу, направилась в обеденный зал. К моему удивлению, я совсем не беспокоилась из-за того, что фрейлина могла рассказать им о случившемся, и не чувствовала ни капли неловкости или смущения — должно быть, потому что с самого начала ожидала чего-то подобного. Глупо ведь было стыдиться того, из-за чего ты изначально и обратился за помощью, не правда ли? Когда я вошла в просторное помещение, родители уже ужинали, негромко о чём-то разговаривая, и, увидев меня, мгновенно изменились в лице: у Оритела оно просто смягчилось, а у Марион озарилось радостной улыбкой. — Блум! — позвала она, подавив в себе порыв подскочить из-за стола. — Ты как раз вовремя! Присаживайся. Заприметив накрытое для меня место, я опустилась на дубовый стул и тихо поблагодарила тут же поднёсшую мне блюдо с запечённым цыплёнком фрейлину. В дверях, внимательно наблюдая за королём с королевой и готовясь в любую секунду сменить посуду или что-то им поднести, стояли ещё две служанки, однако знакомой я среди них не заметила. — Нравится? — поинтересовалась Марион, глядя, как я без особого удовольствия жую сочного цыплёнка, и я кивнула, постаравшись вежливо улыбнуться. Я была прилично голодна, однако для наслаждения едой настроение было неподходящее. — Мы с папой как раз говорили о том, что и вкусов-то твоих совсем не знаем, — продолжила тем временем Марион. — Поэтому, если что-то будет не так, сразу говори, не стесняйся. Наш шеф-повар готов удовлетворить любую твою просьбу. — Да и это сойдёт, спасибо, — пробормотала я, глядя на несчастного выпотрошенного цыплёнка. — У меня нет особых предпочтений. Кивнув, Марион, казалось, уловила моё отсутствующее настроение и вернулась к трапезе, оставив меня наедине с едой и собственными мыслями. Внимательно слушавший Орител последовал её примеру, и над столом повисла несколько неловкая тишина — как будто я не ужинала с родителями, а пришла прямиком на королевский приём. Дома, на Земле, подобного никогда не случалось. — Налить вам вина, Ваше Высочество? — раздался у меня над ухом спустя какое-то время негромкий голос, и, взглянув на застывшую с кувшином в руках фрейлину да немного подумав, я помотала головой. Только усугубить разлад с собственным сознанием мне сейчас не хватало — а потом, для полного счастья, ещё и отрубиться, нырнув в заготовленные Сирениксом кошмары. Честно говоря, я вообще не планировала спать этой ночью, однако не была уверена, что после такого смогу осилить ещё одно путешествие в Океан — слишком велик был риск отрубиться от перенапряжения и усталости. Заканчивался ужин всё в том же молчании, и я отчётливо видела, что родителям не по себе: тут у них война на носу, нужно мобилизовать войска и успокоить народ, спасение Дафны застыло где-то на середине, а я веду себя так, словно совершенно ничего не происходит, и даже не думаю заводить разговор о насущном. Но что вообще я могла сказать? Вывалить на них свой идиотский план? Похвалить погоду? Или предложить устроить пикник на выходных, как будто к тому времени всё будет в порядке? Как будто то время у меня просто… будет. Когда с ужином было покончено и я уже собиралась встать из-за стола, из коридора раздался знакомый нетерпеливый лай, и спустя несколько секунд, виляя хвостом аки вертолёт, в обеденный зал влетел откормленный Раф. Следом за ним спешила очередная незнакомая мне фрейлина, из-под носа которой он, судя по всему, и ускользнул. — Простите, мне никак было его не удержать! — тут же рассыпалась она в извинениях, на что я лишь помахала рукой. — Всё в порядке, — успокоила я переживающую девушку. — Он никогда не слушается. Теперь я за ним присмотрю, спасибо. Несколько раз судорожно поклонившись и не поднимая взгляда на наблюдающих за нами короля с королевой, фрейлина спешно удалилась, а я укоризненно уставилась на возмутителя спокойствия. — Договаривались же, что будешь слушаться. — Гав! — ответил он исчерпывающе и, приподнявшись на задних лапах, попытался опереться мне на бёдра, но я тут же сделала шаг назад, не собираясь становиться его подставкой. Недовольный Раф издал утробный рык. Я перевела взгляд на родителей. — Вы не против, если он будет разгуливать по дворцу? — уточнила я неуверенно. — Не хочу больше запирать его в комнате… — Разумеется нет, — с готовностью кивнула Марион, однако всё же предупредила: — Только если он не станет бросаться на прислугу. — Можете не беспокоиться, — заверила я. — От людей он предпочитает держаться подальше, так что с этим проблем возникнуть не должно. — Тогда договорились, — Марион как-то натянуто — словно очень устала, но всё равно старалась остаться вежливой — улыбнулась, и, дав Рафу сигнал следовать за мной, я направилась на выход из зала. Фрейлины тут же почтительно склонили головы — жест этот успел изрядно мне надоесть. Я была никем, и расшаркиваться передо мной не было никакой необходимости. Вернувшись в комнату, я снова завалилась на кровать, и наевшийся Раф с готовностью улёгся рядом, благо теперь места хватало не то что на нас двоих, а ещё на целую роту солдат. Я не знала, сколько провела вот так без движения: не следила за временем и особо ни о чём не думала. Очнулась только в тот момент, когда один из телефонов тихо пискнул. «Проверка, проверка, как там наш лунатик?» — гласило сообщение от Её Высочества, и, несмотря на полное отсутствие желания отвечать, я всё же напечатала: «Пока все живы. Чего не скажешь о тебе, если снова опоздаешь на лекцию Гризельды». Ответное сообщение ограничилось ёмким сморщенным смайликом, и я отбросила телефон куда подальше. Глаза слипались, голова до ужаса противно ныла, а мысли то и дело проваливались куда-то в темноту, но я отчаянно боролась с сонливостью. Вновь оказаться в лабиринте кошмаров было страшно. Я устала от монстров, от громких звуков, от видений мучающейся Дафны и от неспособности отличить реальность от вымысла, убедить себя в том, что всё это не по-настоящему. И пускай формально самоубийственный план был лишь необходимостью, вызванной отсутствием альтернатив, где-то в глубине души я понимала: я действительно хотела, чтобы всё это кончилось, и чем жирнее будет точка — тем лучше. Я ужасно вымоталась. Интересно, думала бы я так же, если бы помнила о том, что нас связывало с Текной? Мне искренне не верилось, что один-единственный человек мог хоть как-то изменить сложившуюся ситуацию, однако Стелла… казалась весьма уверенной, убеждая меня в обратном. Не то чтобы, конечно, это имело хоть какой-то смысл. Я по-прежнему её не помнила. Спустя какое-то время, следить за которым я давно уже перестала, наевшийся и нагулявшийся Раф громко засопел и, перевернувшись разок, чуть не придавил меня к кровати своим тяжёлым боком. Окружившие меня тепло и мягкость заставляли веки наливаться свинцом, словно увещевая скорее отдаться на милость тьме, и я решила воспользоваться ситуацией, выбравшись из-под мохнатого тела и поднявшись на ноги. Часы показывали одиннадцать, и я понятия не имела, по какому расписанию жил дворец. Во сколько ложилась прислуга, завершив все приготовления к следующему дню? А родители? Придерживались ли они богатырского режима с подъёмом в шесть и отходом ко сну задолго до полуночи, учитывая, как много дел у них должно было быть распланировано в течение дня? Выяснять не хотелось, ровно как и видеть кого-либо, а потому взаперти я просидела ещё полтора часа, меряя комнату шагами, внимательно изучая каждый уголок стен и мебели, листая неизвестным образом оказавшийся в сумке учебник и конкретно сходя с ума от ощущения намертво застывшего времени. И самым обидным было то, что я даже не знала, чего именно ждала. Утра, чтобы отправиться в Океан? В прошлый раз время суток нисколько меня не остановило. Но если не этого, тогда чего? Казалось, я чувствую, как клетки мозга иссыхают и осыпаются пылью прямо в черепной коробке. И даже Сиреникс подозрительно затих, ничуть не помогая мне стряхнуть с себя сонливость, хотя раньше ночь была его излюбленным временем для активности. Ближе к часу я всё-таки не выдержала. Выскользнула из комнаты, оглядываясь так воровато, словно пробралась во дворец тайком, и направилась уже известной дорогой в тренировочный зал, не придумав ничего лучше, чем устроить себе индивидуальную тренировку. Вариант полетать также казался заманчивым, однако я не решилась подниматься в небо в таком состоянии — падение с высоты двенадцатиэтажного дома вряд ли закончилось бы хорошо. Выудив из стойки смутно знакомый меч, я прикинула его по руке и убедилась, что именно им сражалась сегодня с отцом. Теперь оставалось вспомнить лишь все его наставления: как правильно стоять, как держать руки и осанку, где стоит расслабиться, а где лучше оставаться напряжённой, и прочее, прочее, прочее. В отличие от теории по какой-нибудь природной магии, к этой информации мозг мой был открыт всегда, а потому восстановить в голове нужные знания не составило труда. Я замахнулась, разрезав затупившимся лезвием воздух, перенесла вес на другую ногу, развернулась и вновь рубанула по пустоте. Добавила к этому ещё одним взмах по кривой. Вернулась в исходную позицию и повторила все шаги цельной связкой, превращая поэтапное наступление практически в танец: плавный, единый и на удивление уверенный. Всё-таки Орител был прав: к сражениям тело моё привыкло едва ли не больше, чем к мирной жизни. На какое-то время сонливость оставила меня в покое, и даже мигрень, казалось, притупилась, вернув сознанию относительную ясность. Я кружила по просторному залу, взрезая мечом невидимых противников, колола, рубила, перекидывала клинок из руки в руку и порой срывалась в самый настоящий танец — толку от такого в битве было чуть больше нуля, однако мне было весело, и это главное. Наверное, теперь я в полной мере понимала, почему Орител так любил фехтование. Процесс действительно увлекал, и, оттачивая движения и выпады, я чувствовала непередаваемое удовольствие — как будто вновь безукоризненно справилась с очередной полосой препятствий на физкультуре. И я увлеклась. Увлеклась настолько, что не замечала присутствия в зале постороннего до тех пор, пока в спину мне не прилетело увесистое заклинание, вынудившее меня завалиться вперёд и чуть не напороться на собственный клинок. Даже не осознав до конца, что происходит и кто атакует, я развернулась и на автомате выставила меч перед собой — и это-то меня и спасло, заставив уже занёсшую руку для добивающего удара Лейлу остановиться в каких-то двух жалких метрах от меня. — Ты?! — выдохнула я ошарашенно, и глаза Её Высочества полыхнули яростью. — Покончим со всем здесь и сейчас! — прорычала она, даже не пытаясь сдерживать переполняющую её ненависть, и, выхватив из стойки первый попавшийся меч, с оглушительным звоном отбила выставленный клинок. Сонный и измученный мозг плохо отражал происходящее, и прожить дополнительную минуту мне вновь удалось только благодаря инстинктам: тело само собой откатилось в сторону, вынудило меня подняться на ноги и до смешного неловко отбить её следующий выпад. С первого взгляда было ясно, что Лейла управляется с мечом куда лучше меня, да и сил в ней сейчас было в разы больше: она не устала, наверняка отлично выспалась, а злость была замечательным мотиватором — по себе знала. Мы вновь скрестили клинки, разрезав ночную тишину пронзительным лязганьем, и рука моя дрогнула, вынудив отступить для перегруппировки. Лейла продолжала напирать, размахивая мечом и оттесняя меня всё дальше; не давала времени ни оружие перехватить удобнее, ни просчитать следующее движение. Голова моя не работала от слова совсем. Все данные Орителом советы отказывались выстраиваться в стратегию, тело сдавало, и, разумеется, ненадолго покинувшая меня мигрень спешно осознала свою ошибку и решила вернуться именно в этот момент — ни секундой позже или раньше. А вишенкой на торте послужил истошный женский вопль откуда-то из-за спины, и, вздрогнув, я пропустила очередной удар, позволив Лейле без проблем выбить меч у меня из рук. С глухим клацаньем клинок покатился в сторону. В глазах помутнело, и я осела на пол прямо перед противницей: безоружная, беззащитная и более чем обречённая на смерть. — Жалкое зрелище, — прошипела Лейла без намёка на сочувствие, и я подняла на неё хмурый взгляд. Крик затих вдали, и удовлетворённый диверсией Сиреникс оставил меня на растерзание своей вернейшей последовательницы. — Как ты вообще сюда попала? — поинтересовалась я, понимая, что терять мне всё равно уже нечего. Вместо ответа Лейла сжала ладонью висящий у неё на шее кулон, и с оттяжкой я поняла, что он наверняка был сравни моему кольцу: телепортируйся куда хочешь и когда хочешь. — Ждала ночи, — сообщила она, отпустив подвеску. — Не хотела, чтобы нам кто-нибудь помешал. — Что ж, повезло, — отозвалась я безразлично и опустила взгляд. У меня не было сил сражаться. И если Лейла действительно хотела со всем покончить, ей стоило бы поскорее опустить этот меч мне на шею — чего же она ждала, когда я даже не думала сопротивляться? Прошло ещё несколько секунд. Лезвие по-прежнему было направлено на меня, рука Лейлы не дрожала, однако она отчего-то медлила. И тогда-то до меня и дошло: она в самом деле собиралась убить меня. Решиться на такое было не так-то просто. — Ну? — вопросила я, вновь устремив взгляд ей в глаза. Губы её были плотно сжаты. — Я пощажу тебя, если ты пообещаешь остановиться, — произнесла она наконец с ноткой, отдалённо похожей на надежду: пожалуйста, мол, сдай назад, не вынуждай меня пачкать руки в крови. — Столпы восстановятся, а на Андросе тебе устроят трибунал, и войны между нашими королевствами удастся избежать. — Не остановлюсь, — просто ответила я, не обращая на направленное мне практически в глаз лезвие никакого внимания. — Ни за что. — Одна жизнь не стоит целой трансформации! — воскликнула Лейла отчаянно, качнув меч так опасно, что остриё его чуть не коснулось моей щеки. — Неужели ты не осознаёшь, что лишишь магии сотни, если не тысячи, колдунов?! — Превращения, — поправила я по-прежнему безразлично. — Всего лишь превращения. Оставьте свою магию себе и травку какую-нибудь съешьте, чтобы дышать под водой. — Дело не только в этом! — рыкнула Лейла, вновь заводясь, но в этот момент проняло и меня, и я устремила на неё полный злобы взгляд. — А в чём же? За какие такие способности ты готова без угрызений совести заплатить жизнью моей сестры?! — За сохранение наследия! — яростно рявкнула Лейла. — За доступ в Океан, который будет навсегда потерян без Сиреникса! Дафна знала, на что шла, когда согласилась стать Хранительницей! — Ну так покажи мне, где в вашем договоре прописано, что в один момент её просто превратят в бестелесного призрака и сделают безвольной марионеткой, на которой можно будет отыгрываться при плохом настроении! — отозвалась я, практически сорвавшись на крик. Голова ныла всё сильнее с каждой секундой, и перед глазами то и дело плясали тёмные пятна, как будто я вот-вот готова была вырубиться. Впрочем, стать ещё более беззащитной, чем сейчас, я бы уже не сумела. Лейла беспомощно зарычала, поняв, что к соглашению нам прийти не удастся, и сжала пальцы на эфесе меча крепче. Лезвие качнулось и упёрлось мне в грудь. Теперь до полной победы её отрезало лишь одно нажатие. — Раз не желаешь отступиться, у меня не остаётся выбора, — выдохнула она сквозь плотно сжатые зубы. — Убью тебя и предотвращу войну. Спасу оба наших дома от бессмысленного кровопролития. — И чем же тогда твоя решительность принципиально отличается от моей? — поинтересовалась я вполголоса. На мгновение Лейла, казалось, опешила, не сумев сразу найти ответ на мой вопрос, однако хватки не ослабила, и остриё меча ощутимо кольнуло меня сквозь кофту. Я прикрыла глаза. Ну давай, бей уже. — Мне жаль, что так получилось, — раздался наконец её голос, и я сделала глубокий вдох. Обострившиеся чувства подсказали, что меч движется назад — Лейла замахивалась, чтобы пронзить меня сразу и наверняка. Однако удара не последовало. Задушенно вскрикнув, она вдруг принялась отчаянно с кем-то бороться, и, распахнув глаза, я увидела лишь то, как появившийся из ниоткуда Даркар с силой скручивает её руки за спиной. Отброшенный меч отлетел к стене и с жалким «звяк» застыл возле колонны. — На этом объявляю спарринг законченным, — холодно сообщил Даркар, и Лейла что было сил дёрнулась, пытаясь освободиться из его хватки, однако он даже не шевельнулся, словно был выточен из цельного камня. — Что, благородно принять поражение не можешь?! — воскликнула она яростно, взглядом меча молнии. — Будешь прикрываться стражей?! Прятаться за их спинами, даже когда они будут умирать за твои ошибки?! Растерянно открыв рот, я так и не нашла, что ответить: пускай сама я Даркара и не звала и на сохранность мою ему наверняка было глубоко плевать, технически он служил при дворе и с точки зрения Лейлы сейчас исполнял свои прямые обязанности. — Не то чтобы мне было до вашего сражения хоть какое-то дело, но, как по мне, Её Высочество вполне смиренно готово было принять свою участь, — всё с тем же убийственным спокойствием прокомментировал Даркар и вдруг переместил одну руку Лейле на горло, пресекая все её попытки извернуться. — А теперь настоятельно советую вам вернуться к себе домой, если не хотите, чтобы своей единственной наследницы лишился уже Андрос. — Тебя спросить забыла! — рявкнула Лейла, полностью игнорируя сжавшую её шею руку и продолжая отчаянно пытаться вырваться, однако в следующее мгновение по полу прокатилась тёмная волна, и ноги её оказались скованы ожившими тенями: они извивались, перемешивались и сливались в единое целое, словно только и дожидаясь команды подняться выше и поглотить её всю. Замерев, Лейла устремила на них настороженный взгляд. Даркар склонился чуть ниже. — Видишь ли, Высочество, сила Дракона не единственная, что когда-то облюбовала эту планету. — В голосе его было столько убийственного льда, что волосы у меня на затылке встали дыбом, а по спине побежали мурашки. — Поэтому в последний раз предлагаю Андросу хорошенько подумать перед тем, как развязывать заранее проигрышную войну. В неуловимое мгновение по залу распространился замогильный холод, а воздух ощутимо потяжелел и будто бы даже потемнел, словно тени постепенно заполняли собой всё свободное пространство, превращая его в запечатанный от стороннего проникновения склеп. Особой веры моей памяти не было, но всё же… я никогда ещё не видела, чтобы Даркар колдовал вот так. Это совершенно не походило на наши тренировки, хотя тогда я была уверена, что он нисколько себя не сдерживал. Сейчас он был по-настоящему раздражён. Серьёзен. И разлившаяся по воздуху аура была его истинной силой — тем самым тёмным, осквернённым пламенем, которое являлось естественным противником Огня Дракона. Лейла не двигалась, наверняка тоже прочувствовав всю нависшую над ней опасность, и я во все глаза смотрела на эту немую сцену, не в силах отделаться от ощущения, что часть даркаровской злости приходилась и на меня — а мне, в отличие от Лейлы, не поступило милостивого предложения поскорее от неё сбежать. Спустя несколько секунд копошащаяся чёрная масса под ногами Лейлы вдруг пошла рябью, и в одно неуловимое мгновение, не успев издать ни звука, она провалилась в темноту. Сомкнувшись над её головой, тени покачались над поверхностью пола ещё немного и лениво впитались в старые доски, не оставив после себя ни следа. Вот так просто и быстро — как будто совершенно ничего не произошло. Уронив голову на грудь, я шумно выдохнула и упёрлась руками в холодный пол. Постепенно воздух разряжался, вновь становясь прозрачным и невесомым, однако ощущение лёгшего мне на плечи холода не спешило пропадать, и, выглянув из-под волос, я подняла на Даркара осторожный взгляд. — А я всё гадал, когда же ты сломаешься, — разрезал тишину его бархатистый голос, отчётливо разбавленный металлическими нотками разочарования, и расползшиеся по углам тени угрожающе колыхнулись. «Замечательно», — пронеслось у меня в голове, и я скривилась, недовольно поджав губы. Только третьего отца с поучительными лекциями мне сейчас не хватало.