А в конце зло побеждает

— Давай избавим друг друга от пустых разговоров и разойдёмся так, будто ничего не случилось? — предложила я, поднимаясь на ноги и устало потирая переносицу. Голова вновь принялась гудеть, умоляя меня хоть немного поспать. Мне катастрофически не хватало отдыха. Но Даркар мою гениальную стратегию эскапизма не оценил. — Думаешь, она бы это одобрила? — спросил он холодно, и я замерла, уперев взгляд в пол. Так, значит? На больное давить собрался? — Что за неожиданная забота? — поинтересовалась я в ответ. — Неужто на ностальгию пробило? Или для меня ещё какая грязная работа нашлась? Вскинув голову, я устремила на него выжидающий взгляд — смотрела прямо в глаза, не мигая и не собираясь по обыкновению сдаваться первой, вчитывалась, пытаясь распознать тщательно запрятанные эмоции, и не видела ничего, кроме осуждающего равнодушия. Он что, правда был разочарован во мне? Он?! — А я ведь звала тебя, — прошипела я, по-прежнему не отрывая от него взгляда. — Давным-давно, когда Сиреникс только начал пробираться в мою голову. Думала, раз уж ты втянул меня во всё это, хоть немного помочь удосужишься. И знаешь, что получила в ответ? — Даркар продолжал глядеть на меня абсолютно нечитаемо, и я сощурилась. — Ничего. Ты не соизволил даже отозваться. — Я не мог тебе помочь, — отозвался он просто, и кулаки мои сжались. — Спасибо за своевременное уведомление. А хочешь знать, как закончилась эта история? Я начала сходить с ума. Галлюцинировала. Путала реальность с иллюзией. Потеряла чёртову память. Была в шаге от того, чтобы покалечить ни в чём не повинных людей. — Бороться с захлестнувшей меня злобой не хотелось и не получалось, и я даже не думала о том, чтобы остановиться — как будто давно уже переполненную дамбу наконец-то прорвало, и с каждым слетевшим с губ словом я чувствовала опустошающее облегчение. — И самое смешное во всём этом? — В голос мой просочился яд, и Даркар, явно попавшись на крючок, чуть сощурился. — Едва объявив Сирениксу войну, я махом проскочила точку невозврата. Лишилась малейшего шанса повернуть назад и передумать. А знаешь почему? Потому что Дафна, — я шагнула вперёд, и палец мой уткнулся в его закрытую доспехами грудь, — твоя драгоценная, ненаглядная Дафна стала его марионеткой. Если я отступлюсь, уже никто не спасёт её от истязаний, а довести начатое до конца — значит развязать между двумя планетами войну. Так что да, поверь, мне глубоко плевать на чьё-либо одобрение. И уж тем более. Я не нуждаюсь. В твоих чёртовых. Нотациях. — Последнее предложение я цедила практически по слогам, но продержать маску праведного гнева до конца не сумела: в глазах потемнело, тело пошатнулось, и я зажмурилась, изо всех сил пытаясь удержать себя в сознании. Да уж, только в таком состоянии в Океан и отправляться. Даркар молчал. Тишина в зале стояла столь оглушительная, что биение собственного сердца казалось мне ударами гонга, а кровь шумела в ушах так, словно где-то рядом бушевала полноводная река. В голове всё мутнело и плыло, мешая скоординироваться. Складывалось ощущение, что меня совершенно не метафорически шатает и я вот-вот просто рухну на пол. Но всё же я открыла глаза, исподлобья глядя на абсолютно непроницаемое лицо Даркара. Мне было плевать, как он отреагирует на мой пылкий монолог: пусть злится, пусть разочаровывается ещё больше, пускай хоть на атомы меня распылит в приступе тёмного колдунского гнева. Я уже ничего не боялась. И должна была дотянуть лишь до того момента, как доберусь до последнего Столпа, — а потом гори всё синим пламенем. Мне так хотелось, чтобы всё это наконец закончилось. Даркар поднял руку — расфокусированный взгляд с трудом сконцентрировался на этом движении, и я как в замедленной съёмке проследила за тем, как она плавно приближается к моей голове. — Не смей… — выдохнула я испуганно, на удивление быстро поняв, что он собирался сделать, однако остановить не смогла: пальцы коснулись моего лба, и я как подкошенная рухнула на пол, провалившись в пугающую темноту.

***

Спала я ожидаемо ужасно. Металась по бесконечным извилистым коридорам, практически безуспешно пытаясь сбежать от преследующих меня чудовищ, давала заранее обречённый на поражение бой и влетала прямиком в тупики, полные пауков, шипящего пламени и острых когтей; а затем место действия менялось, и я, дрожа, пробиралась по застигнутому штормом ночному лесу, чувствуя, как меня преследуют чёрные силуэты без внятных очертаний; а затем оказывалась в глухих непроницаемых пещерах, где из темноты на меня смотрели сотни светящихся глаз голодных хищников; а затем обнаруживала себя посреди кучи истерзанных трупов друзей и близких, не понимая, то ли сама это натворила, то ли просто их не спасла; а затем… Меня преследовали монстры и грохот, пробирающий до костей ветер, обжигающее пламя и сверкающий острый лёд, сердце колотилось как сумасшедшее, мертвенная тишина сменялась яростными визгами и оглушительным воем, и я лишь беспомощно всхлипывала, стремясь зацепиться хоть за что-нибудь — и, кажется, в реальности сжимала что-то большое, мягкое и тёплое. А потом, в одно неуловимое мгновение, всё вдруг изменилось. Кошмары растаяли в тенях, из которых они и выползали, сменяя друг друга, словно в калейдоскопе, и я осталась в темноте — но не той, что была создана Сирениксом, а куда более тихой и безопасной. Практически… знакомой. В какой-то момент мне показалось, что я чувствую, как кто-то успокаивающе гладит меня по волосам, и тогда я сжала свой неведомый спасительный круг сильнее, ужасно боясь лишиться этой последней опоры и вновь упасть в пучину иллюзий. Когда я проснулась, распахнув глаза и судорожно всхлипнув, то обнаружила себя на кровати в обнимку с устроившимся рядом Рафом — тем несчастным, за кого так отчаянно цеплялась. Он не спал: лежал, приподнявшись на передних лапах, и смотрел на меня так внимательно, словно всё это время чувствовал себя доктором и тщательно наблюдал за состоянием своей пациентки. — Сторожишь… — выдохнула я слабо и с трудом разжала стиснувшие его руки. Дабы помочь мне освободиться, Раф приподнялся и тут же вернулся в исходное положение. — Спасибо, приятель. — Улыбка моя по ощущениям вышла такой же слабой, как и голос, однако я всё же протянула руку и мягко потрепала его по макушке. Склонив голову, он легонько ткнулся носом мне в запястье. В голову полезли мысли о том, что из-за нашей с ним связи я наверняка разбудила его своими кошмарами, а потому бедняга, скорее всего, всю ночь не спал, вынужденный охранять меня от невидимого врага. Кстати о времени — найдя взглядом часы, я с изумлением обнаружила, что день был в самом разгаре: вовсю шёл четвёртый час. Стараниями Даркара я проспала половину суток. Давненько мне такого не удавалось. Ужасно хотелось на него разозлиться — за то, что без спроса отправил меня в это царство кошмаров и вообще так бесцеремонно прервал наш диалог, даже не удосужившись хоть что-нибудь мне ответить, однако нельзя было не признать: каким-то образом мне всё же удалось выспаться, и чувствовала я себя… сносно. Мигрень исчезла. В голове прояснилось, перед глазами перестали плясать тёмные пятна, мозг снова начал адекватно воспринимать происходящее. И теперь у меня в запасе была ещё пара дней, прежде чем недосып вновь превратит меня в пустую обессилившую оболочку. Возможно, именно этой паре дней и суждено было стать моими последними. Собравшись с силами, я привела себя в порядок и вместе со своим верным стражем направилась на кухню, дабы перекусить перед запланированным путешествием. Будь то сегодня или завтра, но я твёрдо намеревалась поставить во всём происходящем точку. Я обязательно всё исправлю. Чего бы мне это ни стоило. Снующему по кухне персоналу моя затея есть в обществе простой прислуги, практически на ходу и без правильно накрытого стола пришлась не по душе, однако я с жаром заверила их, что не имею совершенно ничего против и вообще несколько тороплюсь, а потому буду очень признательна, если они просто поставят передо мной тарелку с чем-нибудь съедобным. Расценив это как приказ, шеф тут же направился к большой плите, в центре которой я некогда своими руками разжигала огромный костёр, а его помощники засуетились возле холодильников, доставая на свет божий всевозможные гарниры. Да уж, представления о перекусе у них с маэстро Сфоклией ощутимо отличались. До сих пор Сиреникс меня не беспокоил, и я даже думать не стала о том, что могло послужить тому причиной. Быть может, устал, а может, выспавшийся разум укрепил выстроенные внутри стены и пробиться обратно с прежней лёгкость враг не мог — в любом случае, значение имело только то, что пока я была предоставлена исключительно самой себе, и нельзя было терять ни минуты. И, как выяснилось чуть позже, так думала не я одна, потому что, вернувшись в комнату, я обнаружила там целую толпу нежданных гостей: Стелла сидела на кровати и болтала ногами, Флора стояла чуть в стороне, приобняв себя руками, Текна расположилась у окна, устремив взгляд на улицу, а Муза нацепила на себя наушники и покачивала головой в такт играющей музыке. — Вы откуда тут? — выдохнула я удивлённо и подсознательно замерла на пороге, не рискуя подходить ближе. Очередной взрыв мог случиться в любой момент, и я не могла это контролировать. Красноречиво вздёрнув брови, Стелла ответила мне неверящим «хах?!». — Прости, дорогая, а Столпы уже искать не надо? — вопросила она и театрально захлопала глазами. — Что ж, могла бы и предупредить! Я тяжело вздохнула, одним взглядом прося её прекратить клоунаду. Подходить к ним я по-прежнему не решалась, и только Раф по-хозяйски прошествовал в комнату, обошёл Музу, как незначительный предмет мебели, и завалился на кровать у Стеллы за спиной. — Не думаю, что это хорошая идея, — начала я настолько спокойно, что казалось, в голосе вообще не осталось эмоций. Честно, мне чертовски надоело снова и снова поднимать эту тему: ну почему они не могли просто прислушаться к моим словам и отступить, позволив мне разобраться со всем самостоятельно? Неужели это было настолько трудно? Тем более сейчас, когда мой план… мягко говоря, не пришёлся бы по душе никому из них. — Ага, это может быть опасно, нам лучше остаться в стороне, — пробормотала Стелла с отсутствующим видом и, поднявшись на ноги, кивнула в сторону окна. — Пошли. Я не стала спорить. Молча позволила Стелле телепортировать нас к пруду на заднем дворе, следом за ней вошла в воду и без особого энтузиазма перенеслась в Океан. По сторонам я не смотрела, старательно избегая всех направленных на меня взглядов. Говорить о чём-либо тоже желания не было, и первые полчаса — а может, и все два: следить за временем под водой было чрезвычайно трудно — мы провели в гнетущей тишине, просто двигаясь вперёд и внимательно вглядываясь в окружающие нас силуэты рифов, огромных кораллов и рассыпанных по воде, словно бусины, разноцветных рыб. — Чувствуешь что-нибудь? — подала наконец голос Стелла, устремив на меня отчего-то покрасневший взгляд, и, прислушавшись к ощущениям, я честно помотала головой. Казалось, мы вошли в Океан так далеко от последнего Столпа, как только было возможно: я не чувствовала ни намёка на то, что он был где-то в пределах досягаемости. Лишь мёртвая тишина. Абсолютное радиомолчание. Сказать по правде, продолжать поиски в этой области было практически бессмысленно, однако я проглотила предложение попытаться телепортироваться куда-нибудь ещё и продолжила целеустремлённо двигаться вперёд. Сложившаяся ситуация весьма удачно играла мне на руку: пускай мы потратим несколько часов впустую, пускай девчонки устанут и объявят сегодняшние поиски завершёнными, и тогда я смогу со спокойной душой вернуться к ним в одиночку, не беспокоясь о том, что у моего последнего сражения могут оказаться ненужные свидетели. Но, разумеется, пройти так легко и радужно мой план не мог: на исходе второго часа — ну, или же четвёртого, ведь я по-прежнему не была уверена в своём ощущении времени — Сирениксу всё-таки удалось пробиться в мой окрепший после двенадцати часов сна разум. В одно мгновение вода вокруг нас потемнела. Казалось, невидимый осьминог хаотично расстрелял весь океан едкими чернилами: пятна расплывались, теряли границы и ползли во все стороны, стремительно погружая меня и моих спутниц в непроглядный мрак. До боли сжав зубы, я зажмурилась и продолжила плыть вперёд, не обращая на средней степени паршивости иллюзию никакого внимания. Право слово, можно было бы придумать и что поинтереснее. Сиреникс воспринял эту мысль как личный вызов. Следующим, что на меня обрушилось, стал оглушительный грохот, первым делом почему-то заставивший меня подумать о схождении лавины: гигантской, ревущей и сметающей всё на своём пути. Вздрогнув, я сжалась всем телом и на автомате закрыла уши руками, хоть и знала, что подобным от иллюзии никак не спастись. Сквозь шум и рокот прорвался звук, смутно похожий на моё имя, однако я понятия не имела, кто из подруг меня звал. Всё внутри дрожало и тряслось. Сердце заходилось бешеным биением, а в голове звенела острая, обжигающая боль — такая, словно барабанные перепонки грозились вот-вот лопнуть. Разумеется, я застыла на месте, и скрыть происходящее от спутниц не было никакой возможности. Рёв усилился, словно лавина подобралась ко мне на расстояние вытянутой руки, и я не сдержала жалобного стона, не в силах бороться с накатывающими на разум эмоциями. Внутренности сжимались так сильно, что я не была уверена, что смогу продержаться до конца сего представления. Но мне и не пришлось. Не сразу почувствовав прикосновение к своим вискам, я вновь начала воспринимать реальность только в тот момент, когда звук начал медленно сходить на нет: не оборвался, как это случалось обычно, а затихал так, будто кто-то уверенно откручивал регулирующий громкость ползунок назад. Разлепив мокрые от выступивших слёз ресницы, я вгляделась в замерший передо мной силуэт: лицо Музы было напряжённым и сосредоточенным, брови сошлись на переносице, а пальцы намертво приклеились к моим вискам, с трудом удерживая рёв Сиреникса под контролем. — Знала ведь, что мне тогда не послышалось, — пропыхтела она полузадушенно, едва найдя в себе силы отвлечься от задачи первостепенной важности, и я снова тяжело моргнула, неверяще вслушиваясь в практически совсем затихший звук. Муза закрыла глаза, зажмуриваясь, и последним нечеловеческим усилием затолкнула Сиреникс обратно в моё подсознание, после чего рывком меня отпустила и согнулась пополам, отчаянно пытаясь отдышаться. — Ты как? — тут же подхватила её Текна, и Флора последовала её примеру, позволив обессилевшей Музе опереться на своё плечо. Стелла глядела на меня с нескрываемой тревогой, словно только и ждала того, что я снова согнусь в очередном приступе. — Спасибо… — выдохнула я всё ещё абсолютно неверяще, и голос мой, кажется, не вместил в себя и сотую долю той благодарности, которую я испытывала. Я даже… подумать не могла, что подобное будет возможно. И уж тем более не ожидала такой жертвенности от Музы, вместо профессоров на занятиях предпочитающей слушать музыку. — Ерунда, — отозвалась моя спасительница, по-прежнему тяжело дыша, и распрямилась, опираясь на плечо Флоры. — Получилось ведь? — Да, более чем, — заверила я, тряхнув головой для проверки и не услышав ни намёка на остаточный звон. Казалось, под черепом вообще воцарился вакуум, и немногочисленные мысли с грохотом рассыпанных кубиков перекатывались из угла в угол. — Как тебе удалось? — Хороший вопрос. — Муза фыркнула в неудачной попытке усмехнуться. — Я… ну… услышала шум, и тело как-то само принялось действовать. Технически это было не сложнее, чем звукоизолировать комнату, однако он уж очень рьяно сопротивлялся… — То, что тебе удалось его перебороть, — само по себе чудо, — восхитилась я со всей искренностью, и Муза криво улыбнулась. Кажется, она начинала приходить в себя, однако надолго её, скорее всего, не хватило бы: долго пребывать в Сирениксе она и так не могла, а теперь вдобавок ко всему ещё и сознательно сократила свои силы, вызвавшись помочь мне. Ещё не больше получаса — и нам обязательно нужно будет возвращаться. В воздухе — хотя точнее будет сказать, в воде — повисла тишина: все замерли, не сговариваясь глядя на меня и будто ожидая моего вердикта. — Ты в порядке? — участливо спросила Стелла, и я поспешила кивнуть, быстро отведя взгляд в сторону. Подсказок у меня не было, а потому двигаться можно было в абсолютно любом направлении, и, убедившись, что Муза пришла в себя, я поскорее направилась вперёд. Где-то на задворках сознания включился мысленный отсчёт, то и дело норовящий ускориться и заставить меня свернуть миссию прямо сейчас, однако я противилась этому жгучему желанию, дабы не вызывать лишних подозрений. И в этом была моя ошибка. Спустя десять, максимум — двадцать, минут меня прострелило знакомым тянущим чувством. Словно кто-то отключил окружавшее его защитное поле, Столп возник на моём внутреннем радаре яркой пульсирующей точкой, и тело практически дёрнулось в указанном направлении, но я вовремя успела остановиться, стараясь ничем не выдать так некстати накатившего озарения. Я не могла позволить подругам последовать в эту битву за мной. Слишком боялась: и не понять, того ли, что мне придётся покончить с собой прямо у них на глазах, или же того, что под их испуганными взглядами я на это просто не решусь. Стиснув зубы, я чуть свернула, взяла курс в сторону от нарисовавшегося на горизонте Столпа и, не глядя по сторонам, продолжила движение. А через несколько минут глубоко выдохнула, обернулась на своих спутниц и постаралась придать лицу хоть какое-то выражение — в меру усталое, в меру опечаленное, каким, мне казалось, оно и должно было бы быть. — Ничего, — констатировала я негромко и, быстро скользнув по всем четверым взглядом, опустила его к тёмной глубине. — Продолжать поиски тут бесполезно. Предлагаю вернуться. — Но мы же даже не приблизились… — пробормотала Флора растерянно, и я как можно беззаботнее пожала плечами. — Значит, вернёмся завтра. Не хочу, чтобы вы убили на это место весь свой день. А Музе и так уже пора обратно на поверхность. — Я кивнула в её сторону: заметно напряжённая и тяжело вздымающая плечи на каждом выдохе, она неопределённо поджала губы. — Хочешь снова оказаться в лазарете? — надавила я с абсолютно искренним опасением. Муза опустила взгляд. — Вот именно. Спасибо за вашу помощь. Но на сегодня нам лучше закончить. На лицах Стеллы и Флоры светилось явное разочарование: словно именно от них зависел успех сегодняшней миссии и они безбожно всё провалили, не оправдав возложенные на них ожидания. А вот Текна смотрела на меня нечитаемым, пронзительным взглядом — таким, будто сканировала меня на всех существующих частотах и очень пыталась докопаться до чего-то внутри. Впервые за наше недолгое знакомство она не казалась ни подавленной, ни расстроенной, ни смущённой. Скорее… она была чем-то не на шутку встревожена. Я отвела взгляд. — Я позвоню завтра, хорошо? — обратилась я к Стелле, заметив, что она нервно крутит на пальце свой магический перстень. — Отправляйтесь сразу в Алфею. Намёка прозрачнее нельзя было и придумать, и, не особо заботясь о манерах, я первой телепортировалась обратно на Домино. Что ещё я могла им сказать? Спасибо вам за всё? Я счастлива, что смогла с вами подружиться? Прощайте? Раф спрыгнул с кровати в то же мгновение, как я материализовалась посреди комнаты, и, словно мысли мои прочитав, тут же обвился вокруг моих ног, низко-низко помахивая хвостом и встревоженно заглядывая в глаза. То и дело из горла его вырывался беспокойный скулёж. Лапы нервно вальсировали вокруг моих ботинок. — Спокойнее, малыш, — выдохнула я устало и, присев, сжала его щёки ладонями. — Всё будет хорошо. Но Рафа моя ложь не проняла, и, не переставая скулить, он принялся тыкаться в меня мордой, короткими урывками вылизывая лицо. Казалось, в нём разом бушевало столько эмоций, что он готов был вот-вот воспламениться. — Спокойнее, — повторила я отстранённо, каждой клеточкой тела чувствуя, как острая боль сжимает сердце. — Спокойнее… Не выдержав, Раф всё же гавкнул. Я вернула взгляду фокусировку и не преуспела в попытке улыбнуться. — Всё будет хорошо. Обещаю. — Раф несогласно мотнул головой, но я проигнорировала этот жест. — О тебе тут позаботятся. Огня здесь хватает, а Дафна, я уверена, станет прекрасной хозяйкой. Последовавший за этим низкий лай вышел на удивление похожим на хриплое «нет!». Боль в груди стала настолько невыносимой, что я зажмурилась и с трудом сдержала подступающие к глазам слёзы. — Так надо, — прошептала я дрожащим голосом. — Так будет… правильно. Раф не переставал напрыгивать на меня и всеми силами пытаться высказать всё, что думает по поводу моей затеи, однако я всё же сумела отстранить его и добраться до кровати, на которой просто свернулась в клубок и уткнулась носом в мохнатый тёплый бок. Собачье сердце стучало раза в два быстрее положенного, хвост продолжал беспокойно метаться из стороны в сторону, а влажный язык то и дело проходился по моему носу, скулам и щекам. Я изо всех сил старалась убедить себя в том, что скучать по всему этому не придётся — ведь как только всё закончится, я уже никогда ничего не почувствую. Проведя в этом бездействии около получаса, дабы дать подругам время окончательно переключиться на собственные дела и заботы и забыть о том, что сегодня мы вообще были в Бесконечном Океане, я собрала остатки практически покинувшей меня воли в кулак, поднялась с кровати и сделала глубокий вдох. Испуганный Раф тут же подорвался следом, но я жестом остановила его, не позволив спрыгнуть на пол. — Сидеть, — скомандовала я тоном, не терпящим возражений. Раф протестующе гавкнул, однако я полыхнула на него самым суровым взглядом из всех, на какие только была способна, и повторила ещё твёрже: — Сидеть, Раф. Громко, чрезвычайно отчаянно заскулив, он ещё несколько раз дёрнулся было ко мне, но всё же уселся на кровать и уставился на меня готовым вот-вот заплакать ребёнком. — Вот так, — проговорила я уже мягче и, убедившись, что он больше не собирается шевелиться, медленно опустила руку. Казалось, в тёмных глазах разлился целый океан горечи и страха, а беспокойно метавшийся хвост безвольно опустился на сбитое одеяло. Я стиснула мохнатые щёки руками. — Когда наступит утро, за тобой придут, понял? Не бойся и не переживай. Ты ни за что не останешься один. В этот раз Раф не ответил мне даже скулежом — лишь смотрел так печально, что сердце у меня разбивалось на тысячу крошечных осколков. — Прощай, малыш, — выдохнула я и, поцеловав его в лоб, сделала шаг назад. Последним, что я услышала перед телепортацией, был горький тоскливый вой. Когда я вновь оказалась в Океане, глаза мне всё же застелили слёзы, и я злобно их сморгнула, строго-настрого запретив себе плакать. Осталось потерпеть совсем немного — и тогда я наконец смогу забыть обо всём, что так долго меня мучило. Раз и навсегда. Быстро нащупав в себе путеводную ниточку к последнему Столпу, я не раздумывая поплыла в нужном направлении. Больше не нужно было ни осторожничать, ни задумываться о стратегии — мне осталось дать последний открытый бой, и грубая сила была единственным, что сейчас имело значение. А так как необходимость беспокоиться о последствиях отпала сама собой, я могла совершенно себя не сдерживать. И спустя неопределённое количество времени, течение которого в Океане будто зацикливалось и издевательски ходило по кругу, я на полном ходу вылетела к грозно возвышающемуся в отдалении Столпу. — Лейла! — выкрикнула я, даже не думая сбавлять скорость, и в следующую секунду окружающий меня мир погрузился в хаос: целая орда русалок, тритонов и магов разгневанным пчелиным роем ринулась мне навстречу, и я потонула в телах и оплетающей меня по рукам и ногам магии. Я видела один лишь огонь. Пламя окружило меня плотным, обжигающим коконом, баюкая и защищая, наполняло собой всё пространство между мной и телами постоянно наскакивающих противников и, казалось, подчистую сжигало саму воду вокруг нас. Я не дралась. Практически не шевелилась. Только чувствовала, как слёзы бесконтрольно бегут по щекам, выпуская разрушительную магию вместе со всеми накопившимися внутри эмоциями, и в какой-то момент окружающий меня огненный ураган взвыл свободно и неукротимо, словно возвещая весь мир о своей победе. Вокруг не осталось никого. Перегревшиеся и лишённые сил тела медленно опускались на дно, неспособные тягаться с силой куда более древней и могущественной, чем та, что была заключена в них. До меня не долетело ни одного вражеского заклинания или орудия, но я всё равно чувствовала себя такой измождённой, будто меня сначала пропустили через мясорубку, а потом бросили в клетку к оголодавшим львам, сражаться с которыми пришлось не на жизнь, а на смерть. Дорожки от слёз горели на щеках так, словно плакала я кислотой. Сделав рваный вдох и сжав кулаки, я повернулась к Столпу и с трудом сфокусировалась — перед глазами всё ещё всё плыло. — Лейла… — повторила я надсадно, не позволяя себе забыть о главном своём неприятеле, и спустя несколько секунд взгляд наконец нашёл её: она замерла в нескольких метрах от идеально гладкого камня, ошарашенная, растерянная и откровенно напуганная. Зависший рядом Набу до побеления костяшек сжимал свой магический посох. Последнее препятствие на моём пути. Я метнулась вперёд, но добраться до них так и не получилось: на пути у меня резво возникли Тресса с Нереусом и, скрестив трезубцы, преградили мне дорогу. — Ну уж нет, — прошипела Тресса ядовито. — Только через наши трупы. — Нет, — отозвалась я отстранённо и, будто исполняющий программу робот, махнула рукой. — Сегодня умрёте не вы. Сорвавшееся с кончиков пальцев Пламя в одно мгновение разрослось до полноценного вихря и поглотило брата с сестрой так быстро, что Нереус не успел даже подумать о том, чтобы разрезать магию своим волшебным трезубцем. Два голоса огласили затихший Океан одновременными болезненными криками, и я видела, как кулаки оскалившейся Лейлы сжались. — О какой человечности ты вообще смеешь говорить?! — прорычала она и, разъярённо встряхнув головой, бросилась ко мне. — Ты похожа на чудовище больше, чем обитающие на глубине монстры! — Как будто у меня остался выбор, — отозвалась я всё так же механически и бездумно уклонилась от её выпада, вынудив на всех парах пронестись мимо меня и забарахтаться в неловкой попытке остановиться. Я могла успокоить её, унять гнев и переживания, объяснить, что моё Пламя воздействовало на её солдат исключительно на магическом уровне и я никогда не давала ему установки убивать, но… какой в этом был смысл? Чем сильнее она бы меня возненавидела, тем легче нам обеим было бы со всем этим покончить. Пламя за моей спиной вспыхнуло сильнее, не давая магии Лейлы даже приблизиться к объятому огнём со всех сторон телу, и я развернулась, безучастно наблюдая за всеми её потугами пробиться. Глаза щипало от слёз и жара. Нижняя губа дрожала. Сказать по правде, в тот момент, не делая абсолютно ничего и одерживая при этом практически неоспоримую победу, я действительно чувствовала себя худшим в мире чудовищем. Разве могла такая сила находиться в руках обычных людей? Разве я заслуживала хоть толику этой неоправданной мощи? — Прошу, перестань, — вновь подала я голос, глядя на то, как Лейла не оставляет попыток избавиться от окружающего меня Огня, рыча и отдавая колдовству всю себя. — Сама же видишь, что эту магию ни тебе, ни всей твоей армии не одолеть. — Значит, буду пытаться, пока не умру! — рявкнула Лейла, вновь запустив в меня целую вереницу сотканных из воды снарядов, но Пламя расплавило их все до единого. — Не смей считать, что особенная магия даёт тебе право творить всё, что угодно! — Я никогда так не считала, — отозвалась я, чувствуя, как голос всё сильнее тонет в завываниях бушующего Пламени. — И поступила бы точно так же даже в том случае, если бы сила моя была самой заурядной. Я просто обязана, понимаешь? — Как и я! — взвыла Лейла, в отчаянии ударив по огненной стене руками. — Я не позволю тебе лишить мой народ Сиреникса! Не допущу развязывания войны! Я молчала, с болью в сердце наблюдая за тем, как она снова и снова терпит поражение в борьбе с неравной силой. Подобному упорству и преданности своим идеалам можно было только позавидовать — и я была уверена, что, в отрыве от всей этой ситуации, она была смелым и порядочным человеком, однако судьба решила свести нас в качестве врагов, и изменить это было не в моих силах. — Я тоже, — ответила я приглушённо и, полностью исключив её из зоны своего восприятия, развернулась к Столпу, последним рубежом защиты которого оставался напряжённый до предела Набу. Не сговариваясь, мы бросились друг на друга, но ни магия его, ни оружие до меня даже не достали — Пламя взревело, одним рывком разрослось и, отделившись от объявшего меня ореола, снесло Набу далеко в сторону. Больше между мной и Столпом не стояло ничего. Для того, чтобы всё закончить, остался лишь один удар. И я вложила в него все свои силы. Не имея больше магической поддержки в лице подруг, я была вынуждена обратиться к крайним мерам в лице Ярости Дракона, и, вырвавшись из разом обессилевшего тела, огненный зверь с диким рёвом набросился на каменную конструкцию. Камень треснул, нехотя сдаваясь под натиском мощных клыков, и спустя несколько секунд Столп оказался благополучно перекушен пополам, а сама я пошатнулась и схватилась за закружившуюся голову. Обратный отсчёт начался: ещё пара минут — и я не смогу справиться даже с безобидной стайкой рыб. А значит, пришло время наконец поставить во всём этом точку. Я развернулась, найдя Лейлу плывущим взглядом, и мир вокруг замер. Где-то за моей спиной рушилось гигантское изваяние, рассылая по воде ощутимые каждой клеточкой тела волны и тяжело уходя на бесконечную глубину. Огонь вокруг меня с каждой секундой пылал всё слабее, словно выпущенное заклинание перекрыло кран, из которого до этого бесконтрольно хлестала драконья магия. Я смотрела, смотрела, смотрела и… не могла заставить себя заговорить. Всё было кончено. Столпов в Океане больше не осталось, и ничто не могло заставить их вновь начать самовосстанавливаться. Мне оставался лишь последний шаг: сложить оружие, взять всю ответственность на себя и попросить Лейлу покарать меня прямо здесь и сейчас, дабы у Андроса больше не было причин мстить непричастному Домино. Всего два слова — совсем как тогда, с Небулой. Убей меня. Пожалуйста, убей меня. Всё внутри меня дрожало. От слабости, страха и перенапряжения, от неверия в то, что, сколько бы я ни боролась и ни пыталась во что бы то ни стало двигаться вперёд, по итогу я всё равно оказалась вынуждена позорно сбежать: и ведь не только потому, что иного выхода не существовало, а потому… что и сама этого хотела. Измученная и уставшая, я просто не представляла, как после всего этого смогу вновь вернуться к обычной жизни. К чему… мне вообще возвращаться? И в тот момент взгляд мой наткнулся на взгляд Лейлы: она смотрела на Столп, обломки которого стремительно шли ко дну, и в глазах её почему-то не было ни злости, ни неверия, ни отчаяния. Скорее, они были полны боли и сожаления — как будто в это самое мгновение она наблюдала последние минуты жизни близкого человека. В голове у меня заворочались смутные, едва различимые на фоне царящего там гула вопросы: я усиленно пыталась понять, что происходит и почему её реакция не имеет ничего общего с тем, что я ожидала, однако самостоятельно прийти к умозаключению мне не дали. Повернувшись к застывшему где-то за моей спиной Набу, Лейла с нескрываемой горечью кивнула ему, и кивок этот значил только одно: «Давай». В то же мгновение в памяти у меня поднялись строки одной из прочитанных той далёкой ночью легенд: о невероятно могущественном устройстве, способном управлять не только Столпами, но всем Бесконечным Океаном, спрятанном так глубоко и надёжно, что, если верить преданиям, ещё никому не удавалось его найти. — Трон Императора… — прошептала я в ужасе, и Лейла тут же полыхнула на меня яростным взглядом. — Вот теперь всё действительно кончено, — прошипела она, сощурившись. В голосе сквозила ненависть и боль. — Для тебя. Она бросилась вперёд, пользуясь тем, что окружающий меня Огонь окончательно сошёл на нет, однако я быстро выкинула её за границы своего восприятия: не моргнув и не дёрнувшись, так с широко раскрытыми глазами и телепортировалась прочь, растаяв буквально у неё перед носом. Я чувствовала местоположение Трона как никогда отчётливо: словно огромный вулкан, пульсирующий и рассылающий магию во все уголки Бесконечного Океана. Он был недоволен. Зол. И практически изнемогал от желания наконец-то выплеснуть на кого-то скопившуюся в нём мощь. Я не могла допустить его активации. Если он сумеет восстановить Столпы, всему действительно настанет конец — и тогда гибель будет ждать не только меня, но и навсегда застрявшую в лапах Сиреникса Дафну. Окончание перемещения я почувствовала раньше, чем увидела смену обстановки: идущие от Трона импульсы были столь сильны, что казалось, будто я вновь оказалась рядом с Ядром Домино, однако сам настрой магии, её чуждость и чувства, которые она поднимала в глубине души, совсем не походили на Огонь Дракона. Я ощущала злость. Низкий гул, сопровождавший каждый выброс энергии, походил на истерику избалованного ребёнка, который впервые в жизни не получил желаемое. А холодок, бегущий по спине, ясно давал понять, что соприкосновение с этой магией не сулит ничего хорошего — причём не только для меня, но и вообще для любого живого существа. Сиреникс был в такой ярости, что не задумываясь поглотил бы всех, кто осмелился бы к нему приблизиться. С трудом сфокусировавшись, — энергии в теле практически не осталось, и я тратила все силы на то, чтобы просто двигаться, — я нашла взглядом гигантский каменный трон и почему-то первым делом обратила внимание на полное отсутствие растительности вокруг: словно водоросли и кораллы изо всех сил старались держаться как можно дальше от мёртвой почвы, опасаясь за собственную жизнь. А потом я увидела движение наверху и тогда-то и поняла, что скрывалось за тем молчаливым кивком Лейлы. Они с Набу с самого начала были готовы к тому, что остановить разрушение Столпов не удастся. И, стоило только этому случиться, Набу тут же помчался к Трону, дабы привести в действие крайние меры безопасности. Я метнулась следом, но из-за выигранного им времени при всём желании не сумела бы покрыть разделившее нас расстояние и в тот момент, когда Набу рывком развернулся и, не давая себе шанса передумать, опустился на Трон, только-только достигла его каменного основания. Зажмурившись, он вцепился в гладкие подлокотники, и очередной выпущенный Сирениксом импульс показался мне куда мощнее предыдущих — будто сила концентрировалась в одной точке и вот-вот готова была взорваться. — Не смей! — раздался вдруг у меня за спиной испуганный оклик, и подоспевшая Лейла с силой схватила меня за руку — что удивительно, не пыталась ни атаковать, ни колдовать: замерла рядом, препятствуя моему движению, но, будто вовсе не обращая на меня внимания, во все глаза смотрела на воцарившегося на Троне Набу. — Что происходит? — спросила я хрипло, прикладывая неимоверные усилия к тому, чтобы удержать себя в вертикальном положении. Мозг отказывался нормально функционировать и, не чувствуя твёрдой почвы под ногами, клонил тело то в одну сторону, то в другую. — Если вмешаться в процесс, то вы оба просто погибнете, — процедила Лейла сквозь зубы, по-прежнему не отрывая взгляда от Набу. — Ты и так достаточно натворила. Но теперь уже ничего не изменить. Однако блеф её меня не пронял — пускай про гибель она и не шутила, даже при лучшем раскладе всё остальное выглядело далеко не так радужно. — Он в любом случае уже мёртв, — произнесла я прямо, нисколько не пытаясь подсластить пилюлю. — Ты ведь не можешь не знать эту легенду. Всякий, кто осмелится воспользоваться властью Трона, должен будет дорого заплатить. — Ты сама не оставила нам выбора! — воскликнула Лейла отчаянно и стиснула мою руку так сильно, что, мне показалось, хрустнула кость. По коже разлилось онемение. — Ты вообще себя слышишь?! — возмутилась я, каким-то образом даже найдя в себе силы на праведную злость. — Я жертвую трансформацией, чтобы спасти близкого, но ты жертвуешь любимым, чтобы спасти треклятую трансформацию! В чём здесь благородство?! Что в этом правильного?! — В том всё и дело! — столь же разъярённо отозвалась Лейла. — Уже неважно, что правильно, а что нет! Ты довела всё до точки невозврата! — Да как бы не так! — рявкнула я злобно и вырвала руку из её хватки с такой неожиданной силой, что казалось, Лейла и сама на секунду удивилась. — Если ты готова стоять и просто смотреть, как дорогой тебе человек сводит счёты с жизнью ради спасения бестелесного монстра, то мы с тобой никогда друг друга не поймём! Развернувшись, я запечатала свой взгляд на каменном основании и уверенно двинулась вперёд, намереваясь хоть наизнанку себя вывернуть, но разобрать его на составляющие, и Лейла в панике закричала «стой!», однако прикоснуться к Трону я так и не успела: очередной импульс вышел настолько сильным, что без преувеличений сотряс весь Океан, и нас с Лейлой снесло назад, как будто Трон стремился вымести со своей территории всех чужаков. Зажмурившись от летящего в глаза ила и мусора, я прикрылась руками и тяжело выдохнула от боли в принявших на себя весь удар рёбрах. Царящее внутри опустошение смешалось с разгоревшейся во мне злостью, и, признаться честно, чувство это было мне ново: я всё ещё могла двигаться, однако прекрасно понимала, что, как только адреналин спадёт, я, скорее всего, просто рухну замертво. И в смысле отнюдь не фигуральном. Я ведь с самого начала знала, что живой отсюда уже не выйду, не так ли? Наконец проморгавшись и разогнав поднявшуюся перед лицом грязь, я напряжённо вгляделась в вершину Трона, пытаясь понять, что произошло и чем вообще занимался Набу, однако Набу там не обнаружилось. Лишь мутный, слабо мерцающий портал, вокруг которого расплывалась алая лужа крови. Замершая всего в паре метров от меня Лейла мучительно долгую секунду силилась осознать представшую перед ней картину, а затем лишь тихо выдохнула и в ужасе закрыла рот ладонью. Я отказывалась верить своим глазам. Изумлённо пялилась на неё секунду, две, все десять, совершенно не обращая внимания на продолжающую бесконтрольно бить из Трона энергию и усиливающуюся вибрацию, заполнившую, казалось, всё пространство Океана, и отчётливо понимала, что она ничего не собирается делать. Просто… стоять и смотреть. Смиренно. Покорно. Вот так спокойно отдав любимого Сирениксу на растерзание. — А ведь ты почти заставила меня поверить в то, что чудовище здесь — я, — выдохнула я презрительно и, развернувшись, оставила Лейлу в одиночестве упиваться горем, которое я никогда бы не смогла принять. Пульсирующий портал мигал и расплывался в своих очертаниях, то ли маня и подзывая, то ли, наоборот, предупреждая о том, что он вот-вот закроется и находиться рядом опасно. Но меня это не волновало. Этой встрече давно уже следовало состояться, и я не собиралась упускать шанс наконец-то предстать со своим мучителем лицом к лицу. Беспрепятственно преодолев всё расстояние до вершины Трона, я не раздумывая скользнула прямо в портал. Я готова была увидеть практически что угодно: от глубоководной пещеры до самого настоящего Ада — но вот чего точно не ожидала, так это так хорошо знакомой мне чёрной комнаты. Гладкие зеркальные плиты были наполнены такой концентрированной темнотой, что казалось, именно они высасывали весь свет из воздуха. На стыках их невозможно было заметить ни единого шва. А в самом центре… прямо передо мной… — Дафна… — выдохнула я неверяще да так и замерла, не в силах поверить в то, что в самом деле её вижу. — Блум… — ответила она с нескрываемой печалью в голосе. — Что же ты делаешь? Брови мои непонимающе сошлись на переносице. — О чём ты? — Всё это. — Дафна разочарованно обвела пространство вокруг нас руками. — Ты сражаешься с невиновными. Заставляешь хороших людей идти на жертвы во имя спасения того, что им дорого. Готова променять что и кого угодно на возможность добиться своей цели. — Ты шутишь?.. — Голос мой сел, и я едва нашла в себе силы выговорить два этих слова. — Ты меня… обвиняешь? — Что ты, милая, — отозвалась она мягко. — Конечно нет. Просто пытаюсь заставить тебя и саму взглянуть на все свои действия со стороны. Разве ты не видишь, что действуешь по принципу «цель оправдывает средства»? — Какие средства, Дафна?! — выдохнула я неверяще. — Я из кожи вон лезла, чтобы не причинить никому из солдат Лейлы серьёзного вреда! Я оттолкнула от себя подруг, боясь, что, помогая мне, они окажутся в опасности! Чёрт возьми, я умереть готова, если тем самым смогу предотвратить войну между Домино и Андросом! Я… — Я оборвалась, просто не зная, что ещё можно было сказать. — Я делаю всё, что в моих силах, чтобы остаться единственной, кто по итогу пострадает… — О, милая, даже не сомневаюсь, — заверила меня Дафна скорбным голосом и вдруг сощурилась. — Ведь ты так это любишь. — Что?.. — Я подняла на неё изумлённый взгляд, и Дафна пожала плечами. — Всё это благородство. Игра в супергероя. Ты ведь и сама понимаешь, что скрывается за маской жертвенности? — Маской?.. — переспросила я как в трансе. Дафна склонила голову набок. — Трусость, Блум. Это ведь так просто — создать проблемы и сбежать, надеясь, что все проникнутся твоей благородной жертвой и мгновенно забудут о своих целях и идеалах. Как тогда с Небулой, — помнишь то лето? — так и здесь, прямо сейчас. — Голос Дафны наполнился притворной жалостью. — Ты та-ак боишься взять на себя ответственность за свои поступки и чужие жизни, с которыми всегда будешь неразрывно связана, что тебе проще сбежать и стать в глазах людей мученицей, нежели неопытной, глупой и самонадеянной принцессой, которая привела своё королевство к уничтожению из-за собственного эгоизма. Я смотрела на Дафну во все глаза, не в силах поверить в услышанное. И пускай давно уже стало очевидно, что говорила я совсем не с ней, шок был слишком силён для того, чтобы быстро его перебороть. — Смерть — это выход, Блум, твоя правда, — продолжила тем временем Дафна. — И, знаешь, даже сейчас я тебя поддержу. Ты устала. Тебе всё сложнее отыскивать в себе силы, чтобы двигаться дальше. Я понимаю. И если ты правда считаешь, что без тебя всем станет лучше, то поступай так, как подсказывает тебе сердце. — Разумеется, — всё же отмерла я и тяжело сглотнула. — Трон уже наверняка начал восстанавливать Столпы. Умру я — и больше ничто не будет угрожать их целостности. Тебе ведь только это и надо? — Не мне. — Дафна осуждающе покачала головой. — Всем тем людям, что носят в себе Сиреникс. Что не представляют себе жизни без Бесконечного Океана. Что проходили испытания, пытаясь доказать, что они достойны этой силы. — Они-то, безусловно, может, и достойны, — прошипела я, сжимая кулаки: с каждой секундой от мысли о том, что эта сволочь так беззастенчиво использовала на своей грязной сущности светлый образ Дафны, я заводилась всё сильнее. — Но вот сам Сиреникс не достоин ни единого последователя. И одного из самых преданных, между прочим, он прямо сейчас распылил на молекулы. — Ах, он ещё жив, — беззаботно отмахнулась Дафна. — Но количество сил, необходимое для активации Трона, слишком велико. После такого истощения их необходимо чем-то восполнить. — И чем ещё можно перекусить, как не фанатом, правда? — сощурилась я, и Дафна с улыбкой закивала. — Я знала, что в конечном итоге мы друг друга поймём, — протянула она с нескрываемым удовольствием. — А теперь позволь подарить тебе долгожданный покой, сестрёнка. Я даже не сомневалась, что именно этим всё и закончится, а потому подсознательно уже давно была готова к тому, чтобы отразить удар, и, как только темнота вокруг нас расплылась на вязкие чернильные пятна, глубоко выдохнула и просто замерла. Взгляд остекленел. Тело расслабилось до такой степени, что я практически его не чувствовала. Огненная магия вновь обернула меня в свой плотный кокон, и лицо Дафны исказилось в оскале, когда все метнувшиеся ко мне теневые сгустки просто расплавились от соприкосновения с Пламенем. Я не могла сказать, что контролировала её. А точнее, я совершенно точно этого не делала — выключатель внутри щёлкнул будто бы сам по себе, как инстинкт, древний и обычно спящий, почувствовав нависшую надо мной опасность, и он не был похож ни на моего ручного дракона, некогда отбиравшего управление над нашим общим телом, ни на пробуждающееся время от времени животное чутьё. Магия покидала тело беспрепятственно и бесконтрольно. Заполняла собой всё пространство, разрасталась, расширялась, отодвигала чёрные границы и теснила их всё дальше, как напуганных ярким светом летучих мышей. Я не должна была больше колдовать — ни после использования Ярости Дракона, ни, тем более, после того количества сил, которые уже потратила в противостоянии с армией Лейлы, — и я не стала даже задумываться над тем, почему это всё равно происходило. Быть может, смирившийся со смертью мозг сорвал с себя все внутренние ограничения. Быть может, чувствуя, что скоро моя сила угаснет, Огонь Дракона решил до конца иссушить неиссякаемый источник и наконец покинуть моё тело, найдя себе куда более вменяемое вместилище. Я знала только то, что после такого просто не должна была выжить — даже если Лейла и не решится собственноручно меня прикончить. А ещё — что Сиреникс, нацепивший на себя лицо Дафны, порыкивал и кривился, неосознанно отходя от приближающегося к нему Огня всё дальше. — Увидимся в Аду, — улыбнулась я ему криво и закрыла глаза, окончательно потеряв над происходящим всякий контроль: как физический, так и визуальный. Я чувствовала пустоту внутри, как если бы все мои органы выскребли из тела и оставили развороченные рёбра проветриваться на лёгком бризе. Дышала так легко и свободно, словно меня окружал не огонь, а чистейший насыщенный кислород. И узнавала в этой пьянящей лёгкости коварную предсмертную агонию, под влиянием которой я даже не замечу момента, когда сердце моё перестанет биться. И в это мгновение пространство, в котором Сиреникс нас запер, огласил болезненный крик — такой знакомый и родной, что на мгновение я вновь почувствовала своё сердце, сжавшееся от страха и непонимания. А затем что-то изменилось, и темнота, которая раньше была не в силах пробиться через окружившую меня огненную завесу, легко хлынула прямо сквозь Пламя, пронзая моё тело десятком острых игл. Стиснув зубы, я глухо застонала и с трудом открыла глаза. Сиреникс улыбался. Тьма наступала, пробираясь всё глубже под мою кожу. Наполнивший воздух Огонь дрогнул, будто на мгновение потерял свою подпитку. Казалось, в тот момент время замерло. Я слышала замедлившееся биение собственного сердца, шум крови в ушах, треск Пламени и сотрясающую тело дрожь. И какой-то далёкой частью сознания понимала, что просчиталась: вновь поддалась самонадеянности, совсем забыв о том, что и у Сиреникса была собственная искра Огня Дракона — та самая, которую он так подло отобрал у похищенной Дафны. Наивное Пламя просто пропустило его, приняв за своего. Готова поклясться, в следующую секунду я услышала настоящий животный рык — и не со стороны, а словно прямо у себя под черепом — и, если бы не знала лучше, решила бы, что он принадлежал дракону. Но драконов здесь не было. Был лишь Сиреникс да я, принявшая последнее глупое решение в своей жизни. Я снова закрыла глаза. Игнорируя пронзающую всё тело боль, расслабилась и отключилась от всех органов чувств. А потом, едва нащупав связь с по-прежнему окружающим меня Огнём, просто впустила магию Сиреникса в себя — куда она так отчаянно пыталась пробраться. У меня никогда не получилось бы описать, на что это было похоже. Пустота внутри разрослась настолько, что тело вмиг онемело, как после наркоза, и всё моё естество вдруг сжалось до оголившегося беззащитного мозга: не осталось ни туловища, ни рук, ни ног. Я не ощущала себя в пространстве. Не могла сказать, было ли мне горячо или холодно, больно или хорошо. На мгновение я стала тем самым никем и ничем, которым всегда себя и считала. Первым вернувшимся ко мне ощущением стал жар. Грудь горела настолько нестерпимо, что в какой-то момент она начала казаться ледяной — обжигающе-ледяной, перегружающей нервные окончания настолько, что, облей меня кто-нибудь кипятком, я бы этого просто не почувствовала. Вдохнуть не получалось. Тело отказывалось двигаться. Казалось, я, сама того не заметив, проглотила весь Сиреникс целиком и теперь он сконцентрировался внутри ядовитой чёрной дырой, готовящейся вот-вот взорваться и распылить меня на молекулы, но вместе с тем что-то было… не так. Я не чувствовала ни намёка на тяжесть. Не было давления. Даже сама магия — и та сидела внутри удивительно тихо, совсем не пытаясь вырваться и вернуться обратно к хозяину. Так что же именно я тогда в себя… впустила? Ответа на этот вопрос я найти не успела: словно закончив заряжаться и набирать силу, Пламя внутри меня рвануло без предупреждения и сразу в полную мощь. Воздух вокруг содрогнулся, наполнившись глухим звоном — то не было похоже ни на стекло, ни на камень, и оставалось только гадать, из какого материала были сотканы магические измерения. Окруживший меня Огонь Дракона послужил будто вакуумной прослойкой, и от взрыва меня даже не пошатнуло. А когда я открыла глаза, увидела, как горит сама темнота — и где-то в её недрах корчился от боли обожжённый Сиреникс. В следующее мгновение меня с силой выплюнуло обратно в Бесконечный Океан, и я едва успела увернуться от шлёпнувшегося практически прямо на меня тела. Безо всякой задней мысли я на автомате ухватила его за шкирку, а когда пригляделась, признала в нём Набу: на лице и теле его сияло столько порезов, словно на него обрушился церковный витраж, глаза были закрыты, и признаки жизни отсутствовали напрочь. Трон Императора дрожал и негодующе трясся, вот-вот готовый разлететься на тысячу кусочков и по возможности забрать с собой на тот свет всех присутствующих. — Набу! — практически оглушил меня испуганный крик Лейлы, и, подлетев к нам на всех парах, она тут же вырвала его бездыханное тело из моих рук, взвалив его на себя. — Набу! — вновь позвала она. В глазах её блестели слёзы, и она безуспешно трясла его за плечи, пытаясь привести в чувства. Я смотрела на них безучастным взглядом, машинально прокручивая в голове всё, что успел рассказать Сиреникс. Кем он тогда назвал Набу? Добычей?.. — Набу! — продолжала отчаянно звать Лейла, сжимая губы в попытке не заплакать при чужаках. — Набу… Нет… Он был… пищей. Всё так же не меняя своего безучастного выражения, — честно, в тот момент мне казалось, я уже никогда не смогу проявить никаких эмоций, — я вытянула перед собой руку и направила раскрытую ладонь прямо на спину Набу. — Что ты… — С секундной задержкой заметила мои движения Лейла и крепче стиснула его тело, наверняка считая, что я решила воспользоваться ситуацией и добить хотя бы одного из них. Поступи я так, избавило бы это меня от дальнейших проблем? Кто знает. Без какого-либо напряжения вновь открыв в себе магический источник, я молча направила Огонь в тело Набу, и, задеревенев, Лейла немигающим взглядом наблюдала за тем, как энергия проходит прямо внутрь него, по крайней мере на первый взгляд, не причиняя никакого вреда. Понятия не имею, сколько это длилось: шоковое состояние отрезало меня от ощущения усталости, а лихорадка не позволяла почувствовать ни перегрева, ни переохлаждения, и сигналом к остановке послужило лишь долгожданное движение Набу: слабо дёрнув головой, он издал болезненное мычание и вроде бы открыл глаза. Лейла выдохнула с таким непередаваемым облегчением, что казалось, будто сейчас она просто разрыдается. В следующее мгновение, закончив свои приготовления к эпичному завершению, Трон взорвался с оглушительным грохотом, и тысячи крупных и мелких камней полетели во все стороны — а в частности, прямо в нашу троицу. Лейла в ужасе сжалась, прикрыв собой Набу, а я, заторможенная, не успела даже дёрнуться — Пламя взметнулось между нами и Троном грозной стеной, и я снова оказалась в пугающем магическом вакууме: всё вокруг ревело, дрожало и рушилось, но на том маленьком пятачке, где стояла я, царили покой и умиротворение. Я была под абсолютной защитой своего Огня. И пробиться через него не могло ничто. Даже Сиреникс. Поняв, что обломки не спешат превращать их с Набу в кровавую кашу, Лейла всё же разогнулась и с нескрываемым изумлением уставилась на меня — а выглядела я в тот момент не лучшим образом: глаза остекленели, взгляд расфокусировался, рука по-прежнему была вытянута вперёд, как у оголодавшего зомби, тянущегося к своей добыче. Опомнившись, я медленно её опустила и, моргнув, перевела взгляд на Лейлу — но её по-прежнему не видела, слишком погружённая в свои мысли. Теперь всё действительно было кончено. Я по-настоящему уничтожила Сиреникс. Дафна должна была… обязана была вновь обрести себя в этой реальности. А Тередор с Ниобе никогда не простят ни мне, ни Домино того, что я сделала. И всё, что мне оставалось, — это покорно сложить свою голову, чтобы отвести от королевства гнев Андроса и спасти невинных людей от бессмысленного кровопролития, ведь теперь, сколько ни бейся, уже ничего нельзя изменить. Но я… медлила. Смотрела на Лейлу, совершенно её не замечая, и раз за разом прокручивала в голове слова Сиреникса. Я сбегала от реальности, боялась взять на себя ответственность и довести начатое до конца, какими бы скверными последствия у моих решений ни оказались, — разве был он неправ, обвиняя меня в трусости и слабости? Я сдалась под тяжестью навалившегося… нет, осознанно взваленного на себя груза. Добровольно опустила руки. Только и могла, что жалеть себя да упиваться собственными несчастьями. Что бы сказала мама, если бы узнала, о чём я думаю? Была бы она разочарована или разбита? Увидела бы я в её глазах слёзы? А как бы они с папой продолжили жить, если бы однажды на их пороге появилась Стелла и, едва сдерживая рыдания, сообщила, что меня больше нет? Возненавидели бы они Дафну, узнав, что именно из-за неё они лишились единственного ребёнка, и Оритела с Марион, которые в своём стремлении вернуть действительно любимую дочь с готовностью поощрили мой самоубийственный порыв? А Дафна? Что почувствует она, когда выяснит, что я разменяла свою жизнь на её, не прислушавшись к мольбе не сметь ставить мёртвых выше живых? Все эти двадцать лет она жила мыслями об одном лишь моём благополучии. С радостью довольствовалась теми короткими встречами, что нам отводились, пускай всё остальное время и находилась в темноте и одиночестве. А теперь я вырвала её из этого покоя в чужой изменившийся мир — в мир, где я уже никогда не смогу её встретить, в мир, в котором она будет вынуждена существовать одна. Если я сейчас погибну… принесённая ей двадцать лет назад жертва разом обесценится. Ведь, брось она тогда меня и останься на передовой с родителями, возможно, им удалось бы отбить Домино и не прибегать к лишившему Марион сил заклятью. Она пожертвовала собой, чтобы я могла жить, но я решила свести все её усилия на нет, сделав долгие годы мучений в моём подсознании бессмысленными. Навернувшиеся на глаза слёзы сорвались с ресниц двумя крупными каплями и тут же оказались высушены бушующим вокруг нас Огнём. Моргнув, я с трудом сфокусировала взгляд на Лейле. Я… не могла умереть здесь. Просто не имела на это права. — Проклятье разрушено, — произнесла я хрипло, едва найдя в себе силы ворочать языком, и поняла, что голос мой дрожит. — Прежде чем Андрос успеет сделать первый шаг, мы объявим всему Магическому измерению, что вы знали о пленении Дафны. И даже если нам придётся воевать, подумайте о том, как ваши союзники отнесутся к тому, что вы препятствовали освобождению кронпринцессы дружественного королевства. Казалось, слова эти вылетели из меня совершенно бессознательно: в голове царила пустота и неразбериха, я понятия не имела, что мне следовало делать теперь, и уж точно не собиралась целенаправленно кому-то угрожать, но разум, видимо, решил иначе и взял дело под собственный контроль. Лейла продолжала смотреть на меня совершенно нечитаемым взглядом: то ли напуганным, то ли удивлённым, то ли просто борясь с накатившим на неё шоком. Механически подняв руку, я вытерла с щеки не успевшую высохнуть дорожку от слёз и перевела плывущий взгляд на отрезавшую нас от обломков Трона огненную стену. И в это мгновение, словно специально дожидаясь окончания моего монолога, груда камней ожила в последний раз и выдала такой импульс, что казалось, он прошил меня насквозь и теперь уж точно выбил из лёгких весь воздух. Нас всех с силой отшвырнуло назад, а в следующую секунду обстановка вокруг сменилась, и, хоть и не узнала это место, я быстро поняла, что находилась уже далеко не в Бесконечном Океане. А ещё отчётливее — то, что я задыхалась. Сиреникса во мне больше не было, а следовательно, возможностью дышать под водой я тоже больше не обладала. Сдавленно выдохнув и тут же хлебнув воды, я едва успела велеть магическому кольцу перенести меня куда-нибудь на берег, не заботясь даже о том, что местности я не знала и окончиться это могло весьма плачевно, и, рухнув на влажный песок, зашлась хриплым кашлем, сплёвывая всю проникшую в лёгкие воду. Тело дрожало от жара, обжигающего холода в груди и несовместимого с жизнью перенапряжения. В голове гуляла звенящая пустота. И перед тем как сдаться натиску темноты, мне нужно было убедиться лишь в одной-единственной вещи. Я понятия не имела, в какую точку Магического измерения могло выкинуть Дафну. Велика была вероятность, что, как и меня, где-то на Домино — а оказалась я именно на нём, о чём красноречиво сообщал смутно знакомый пейзаж, — но планета была огромной: как именно мне нужно было найти её, не имея никакого ориентира? И в тот момент я вспомнила давным-давно рассказанную Даркаром историю: о том, как, будучи ученицей Алфеи, Дафна очень любила проводить время на берегу Роккалуче, которое, став Хранительницей Сиреникса, она и решила сделать вместилищем своих сил. Усилием воли заставив себя подняться, я стиснула пальцами волшебное кольцо и задала ему на сей раз предельно чёткое направление. Устоять на ногах во время перемещения оказалось невероятно сложно, и, едва телепортировавшись, я пошатнулась, в последний момент успев зацепиться за ствол растущего рядом дерева — благо в окружавшем озеро лесу их было в достатке. Жар усилился, практически расплавляя всё содержимое черепной коробки, и я глухо застонала, даже не пытаясь вытерпеть раскалывающую голову пополам боль. Всего минута. Хотя бы просто… увидеть её… Тяжело оттолкнувшись от дерева, я направилась к искрящемуся среди листвы озеру, и те несколько шагов, что отделяли меня от берега, показались по-настоящему бесконечными: как во сне, желанная цель отдалялась от меня ровно настолько же, насколько я пыталась к ней приблизиться, дразня, насмехаясь и мучая. Но всё же я вышла на залитый светом заходящего солнца песок и, подслеповато щурясь, с замиранием сердца обвела озеро взглядом. Она сидела на берегу, дрожащая, мокрая и потерянная, в неизменном золотом платье и с роскошной короной в пышной причёске, непонимающе озиралась по сторонам и словно силилась осознать, что всё это реально. Меня она не видела, однако даже со спины я могла понять, что сияющей маски, всё время закрывавшей её глаза, на ней больше не было — и, когда она обернулась, я наконец-то увидела их: большие, медовые и невероятно выразительные. Светящиеся одним-единственным вопросом: «Что происходит, Блум?». Сделав ещё несколько тяжёлых, неуверенных шагов, я обессиленно опустилась рядом с ней на влажный песок и, помедлив мгновение, неверяще подняла руку. Стрельнув на неё взглядом, Дафна чуть нахмурилась и, казалось, напряглась, но всё же не отпрянула, и спустя невероятно долгую секунду я впервые коснулась её в реальности: такой родной, тёплой и наконец-то живой. С губ сорвался истеричный всхлип, и, не сдерживая больше слёз, я практически рухнула на неё, сжав в объятиях. — Дафна, боже мой… — шептала я куда-то ей в плечо и чувствовала, как всё это время удерживающее меня единым целым напряжение стремительно рассасывается, наконец-то выпуская тело из-под власти шока. Силу будто разом высосало из конечностей. Голову сдавило такой острой болью, что, если бы я и так уже не плакала, обязательно бы начала. Но мне было всё равно: опьянённая счастьем, я думала лишь о том, что Дафна наконец-то была спасена — была здесь, со мной, настоящая и вновь полная жизни. Вот только обнимать меня в ответ она почему-то не спешила — может, тоже не могла поверить в то, что я таки справилась? — Дафна… — вновь всхлипнула я и, отстранившись, попыталась выдавить из себя счастливую улыбку, однако получилось из рук вон плохо. Слёзы продолжали градом катиться по щекам. — Извини… — наконец подала она голос, и я уже приготовилась одним лишь взглядом спросить, за что именно, но… — Мы знакомы? В одно мгновение мир погрузился в оглушительную, непроницаемую тишину. Всё вокруг замерло: замолкли скачущие по ветвям птицы, стих ветер, успокоилась голубая гладь озера, а Дафна так и продолжила смотреть на меня с застывшим в золотых глазах вопросом, стремясь хоть как-то прояснить сложившуюся ситуацию. Мозг отказывался обрабатывать происходящее, и я не могла сказать наверняка, был ли тому виной шок или жар, потому что буквально через секунду в голове у меня взорвался раскалённый шар, и, скривившись, я с болезненным стоном схватилась за виски. А в следующее мгновение весь мир погрузился в темноту.