Norma Tanega - You're dead
Гриммджоу не понял, во сколько проснулся. За окном взывал к кому-то ветер. Боль сжала виски. Надо сказать, что голова болела редко, но метко — то ли прорва травм сказывалась, то ли неоднократное несоблюдение режима и долгий сон после. Может, сегодняшняя бессонная ночь тоже была в списке виновников. Предвидев вытекающие проблемы, Заэль предложил ему пару витаминок, которые Гриммджоу не согласился бы принять и под полным одурением от боли. Коснувшись виска, он тихо рыкнул и насилу встал. От движения в голове помутнело сильнее. Когда к нему в комнату осторожно постучался прислужник, Гриммджоу был готов метнуть в него балой, а может, даже серо. — Чего тебе? — процедил он, в последнюю секунду вспомнив, что предыдущий прислужник так и умер. А он не знал, куда деть труху. — Я-я к вам с посланием от господина Айзена! «Опять Айзен! Уши вянут от его имени! Именно благодаря Айзену я не спал целую ночь, вашу мать!» И пускай он и предпочитал ночное бодрствование дневному (только в случае своего желания, правда), стремление отоспаться после вылазки никогда его не покидало. А Нойтра с противной улыбкой лишил последней надежды, сообщив, что и днём дел без числа будет. «Ох уж этот Нойтра. Весь светится, когда видит, что другим плохо.» — Ну? — Гриммджоу осторожно сел, придерживая голову. Боль заставляла говорить поменьше и покороче. Если бы не она, Гриммджоу точно сорвался б быстро, хоть и не слишком этого желал. — Господин Айзен просил передать вам, что результаты экспедиции на грунт его не удовлетворили. Гриммджоу тихонько скрипнул зубами и сразу же мысленно выругался, когда это движение внутри черепной коробки отозвалось чуть ли не взрывом. — Всё? — ему очень захотелось на ком-то всё-таки выместить злость и прислужник под жертву подходил идеально. И он даже придумал, как избавится в этот раз — пепел оперативно развеет по ветру (выкинув в окно). — Д-да, — ощутив давление реяцу, пришедший отступил к двери в поклоне. «А ведь я не хотел его прибить. Сначала. Опрометчиво было посылать обыкновенного арранкара ко мне», — он благоразумно-бережно пригладил спутанные ото сна волосы, что свисали ему на лоб и частично закрывали глаза. «Или он надеялся, что я пожалею? Или Айзен — идиот, который научился это скрывать?» — Пшёл вон, — бросил Гриммджоу с фырком и отвёл взгляд, концентрируясь на переданном сообщении. «Почтальон», видимо, и сам не верил своему счастью и на «ласковые» ответил поклоном и настолько быстрым уходом из комнаты, да ещё и без шума, что Гриммджоу показалось, что тот научился сонидо. «Не понравилось ему значит», — не выраженное раздражение кипятило ему кровь, но таки заставило размышлять быстро. «И что ему не понравилось? Тупица Куросаки нас не заметил, и те олухи синигами, его дружки, уж тем более… Что не так? Может, собранная информация уже не нова? Хотя, чего я беспокоюсь. Не было же сказано, что именно мои результаты не удовлетворительны. Значит, нормально. Или этот простофиля прислужник забыл сказать пару фраз?» — от не лишённой смысла догадки у Гриммджоу похолодели руки и он сжал одной из них ткань хакама. Он бы так не волновался, если бы не отдельное совещание по поводу этой экспедиции. И если бы Айзен явно не подчеркнул, что любая полученная свежая информация по Ичиго Куросаки и его передвижениях будет отмечена отдельной наградой. Гриммджоу из его слов сделал вывод, что не отличившиеся лишатся чего-то. Поджилками он чувствовал, что его положение на месте Шестого довольно шаткое — вспомнить хотя бы, что он вернул его не без помощи девчонки. «Опять она», — про себя закатил глаза Гриммджоу. «То во сне, то наяву вспоминаю ее заслуги!» Как бы то ни было, Гриммджоу очень раздражало пустое, с его точки зрения, наблюдение за Куросаки, но вернуть минимальное расположение Айзена было жизненно важно.***
От головной боли его спас крепкий сон. «Как легко избавиться было, однако», — подумал Гриммджоу, перевернувшись на спину и взглянув в потолок. То, что за ним не пришли ради разбора полетов и сообщения о заданиях, которые ему обещали ночью, только укрепило в Гриммджоу подозрения в его промахе. Где-то он просчитался. Может, зря посчитал затею со слежкой глупой? Или зря не только посчитал ее таковой, но ещё и высказал это вслух? А Айзен заметил, с каким презрением Гриммджоу высказывался… Он сел резко, словно пронзенный стрелой новой мысли. «Что, если Айзен решил сделать новую Эспаду? Он уже делал так. Аарониро только и остался от прежней. И теперь проверяет, кто свой, а кто — чужой… Звучит бредово, но я же думаю о синигами, который решил стать новым Богом», — от ощущения, что ему сдавило горло, Гриммджоу захотел судорожно сглотнуть. Он даже коснулся шеи, вдохнув и выдохнув. Если что-то и касалось, то только пальцы. «Но зачем ему следить за Куросаки? Девчонка уже у нас, наблюдения — пустая трата времени. Или дело не в этом? Айзен что, хочет привлечь Куросаки на свою сторону чем-то более ценным, предварительно отыскав это что-то или кого-то?» — от такой мысли у него глаза на лоб полезли. «Никто не исключает и третьего варианта, который совмещает оба или объясняется только тупостью», — он помрачнел. Нужно выждать. И стать более сосредоточенным», — против воли Гриммджоу руки вздрогнули, но тут же были возвращены к дисциплине — сжав их в кулаки, он ощутил себя увереннее. «Пускай и мой номер — это Шесть, но в тактике и умении притаиться я каждого заткну за пояс. И не только среди Эспады», — он оскалился так широко, что губы свело. У него мелькнула мысль сходить прогуляться и разведать обстановку, раз уж он решил действовать обдуманно. Но его внимание было элементарно переключить, что и сделал краешек картонной коробки, выглянувший из-под кровати. Гриммджоу потянул за него, приподняв брови. Коробка показалась полностью и он с удивлением вспомнил, что, собственно, сам ее и заполнял. Финальные мысли об Айзене отошли в подсознание. Теперь внимание Гриммджоу было захвачено книгами. Стоит заметить, что изначально он называл их только картонками. Но увидев сцену, где человек передает другому этот предмет со словами «подержи книгу, пожалуйста», он постарался избавиться от этого слова в своих мыслях. Однако в воспоминаниях закрепилось обозначение картонкой. Он доставал их по одной, вдруг став очень аккуратным. Их было десять или двенадцать. Гриммджоу не взялся считать. Он умел только до десяти с полной уверенностью в том, что на девяти не собьется. Когда книги уже покоились на кровати, он разложил их по порядку доставания. А потом переложил по размеру. Он бы и дальше их перекладывал в разнообразных порядках, если бы не начал по чуть-чуть вспоминать, зачем их, собственно, к себе притащил. И каким образом это сделал. «Эту, небольшую и зелёную, взял в одной из первых экспедиций», — Гриммджоу и раньше участвовал в заданиях на грунте, но старался быстрее уйти в тень, чтобы не раздражаться из-за слишком уж линейного и аккуратного управление Улькиорры. Ему нравилось бродить по домам людей и осознавать, как они слабы перед ним, как ничтожны их бьющиеся сердечки. Он и без использования духовных атак мог оборвать их жизни, но не делал этого. С каждым приходом на грунт он узнавал об их жизни больше и начал замечать странные вещи — они держали дома животных и любили их как членов семьи. Тогда Гриммджоу морщился — он не мог представить, чтобы он сам с такой радостью хвалил пса за то, что тот поел. Постепенно Гриммджоу понял, что наблюдает за людьми как те за домашними зверьми — можешь сделать с ними, что захочешь, но удовольствие доставляет наблюдение. В один момент Гриммджоу засмотрелся на девчонку лет пяти, которая не отрывала взгляда от зелёной картонки. Ему очень захотел узнать, чем она занята. Он потерял осторожность и склонился над креслом, в котором она сидела. Тогда его поразило, что внутри картонки лежат другие картонки, но тоньше и с символами. Он прищурился, всматриваясь в них. И тогда девчушка его заметила. — Дядя с голубыми волосами! — похоже, она не чувствовала опасность Гриммджоу и потянулась к нему. Пребывая в шоке, он распахнул глаза и какое-то время не двигался, стремясь вернуть контроль над скрытием. Не очень получалось, а ребенок, с щербинкой между зубов был все ближе и от этого отвратительнее. Он шикнул, чтобы припугнуть ее и выхватил картонку, затем воровато оглянулся, смотря, не пришли ли люди постарше. Уже исчезая в сонидо, он краем глаза увидел рыдания девчушки и оскалился. Частично от облегчения. Но он не смог себе объяснить, почему буквально выкрал этот предмет. Наверное, любопытство и безнаказанность сплелись и взяли верх. Гриммджоу никому не сказал о своем приобретении. Тщательно изучив, он узнал предмет, которым пользовались многие из людей, за которыми наблюдал. На месте переплета он был связан тесёмкой через прорези и если бы Гриммджоу хотел, он бы его распотрошил одним движением. Но он не хотел. Его занимало, для чего был нужен этот предмет. Раз уж я видел его так часто у людей, он и мне тоже может пригодится, рассуждал Гриммджоу так. Внутри были картонки с символами и картинками. Последние занимали его больше, потому что казались понятнее. Несколько вещей он узнал — это зонт, благодаря ему люди прячутся от воды с неба. А это — чья-то голова. Стремясь сопоставить картинки и текст к ним, Гриммджоу забывал об окружающей обстановке совершенно. Некоторые виделись ему максимально знакомыми и аналоги он находил даже в Лас Ночес. А другие заставляли крутить картонку и рассматривать со всех возможных сторон. Названия других крутились на языке, но воспроизвести слова он не мог. Бывало и так, что он применял слова, лишь отдаленно понимая их смысл. Срабатывала интуиция из прошлой жизни, как он думал. А другие слова он будто ранее знал, знал, да забыл. Тогда Гриммджоу очень злился и вскакивал с места, ненавидяще глядя на картинки. Воистину, обретя какие-то знания, от них не избавиться, ведь они останутся где-то в подсознании, напоминая о себе иногда. В поисках ответа к рукам он прибрал и другие книги. Гриммджоу, наблюдая за людьми, понял, что в символы надо всматриваться. Тут без его любимого прищура не обходилось. Все ещё не разбираясь в словах совершенно, он однажды схватился за какое-то пособие для секса и рассматривал картинки с ухмылкой смущения. Что-то из этого он точно припоминает. И сейчас, разбирая коллекцию, он чуть ли не любовно погладил его по обложке. Не самая большая по размеру находка стала самой большой по значению. Внутри нее Гриммджоу обнаружил детальные рисунки каких-то непроходимых зарослей. Таких в Уэко Мундо он точно не видал. На картинках в небе пылало солнце, которое он видел только в людском мире, но уж точно не настолько яркое. У него перехватило дыхание, когда увидел крупную кошку — явно побольше тех, что жили в домах людей. Черного цвета, с закругленными ушами и длинным хвостом, она сидела рядом со смуглым мальчиком в набедренной красной повязке. Гриммджоу даже с раздражением прикрыл его ладонью — занимала только кошка. Он и не подумал посмотреть под картинку, чтобы узнать название — все равно бы не понял. Но он не мог не отметить сходство себя в форме адьюкаса и этой кошки. Но она была черной и без панциря, что ввергло Гриммджоу в совершенное отрицание. Стушевавшись, он убрал книги в коробку, да и забыл. И в этот момент он не решился открыть книгу на том развороте. Может, испугался снова столкнуться с неизвестным, но родным. «И почему меня так тянет к этому?» — он задумчиво перебрал новую монетку в кармане. «Эта штука, эти…штуки.» Гриммджоу не казался себе любознательнее других из Эспады. До того же Заэля ему ещё далековато. Однако интерес к людской жизни был неоспорим. «Загорелся, огонь, рыжий», — иногда его мысли поражали его самого. Но сейчас он не удивился почти, а застонал от моральной боли. «Опять она», — он поджал губы. «Пойду к ней с вопросами, ну конечно. Побежал уже, зеленоглазку отпихнув», — Гриммджоу коснулся сложенным пальцем губ, думая дальше. «Чувствую, это может обернуться чертовским унижением», — подсознательно он уже принял тот факт, что из нее можно черпать информацию как угодно, может, немного припугнув. Хотя она и так вела себя вполне послушно. Осознав свое согласие, он зарычал и схватился за голову, чуть качнувшись на месте. «Дурость какая! И что я скажу? У меня есть несколько вопросов, ответишь? А я за это даже не выпотрошу тебя, если ты меня выбесишь. Честно-честно!» — Гриммджоу для самого себя похлопал ресницами, изображая глупый и наивный вид. Именно так, по его разумению, он будет выглядеть, если появится на пороге пленницы с такой просьбой. «И любимую штуку ей подарил, теперь ещё и свое внимание собрался!» — собственная наивность разозлила его окончательно. Гриммджоу встал и принялся перемещаться из угла в угол, словно это он был насильно заперт в комнате со своими мыслями. «Не будет такого!» — наконец, он остановился на середине и шумно выдохнул. «Проветриться мне точно не помешает!» — и Гриммджоу вышел, чудом не проломив стену со злости.