Монетка

      

Баста — Чистый кайф

      — А как вы думаете, для чего господин Айзен хочет меня видеть? — их взгляды встретились.       «Красивые глаза.»       Гриммджоу и прежде находил Иноуэ красивой, однако только в определенных местах тела, в пику ей, и не особо думал, что говорил-то — как-то чувствовал, что ее это позлит, вызовет на разговор. И вообще не думал о понятии «красота». Никогда не было к месту.       «Да и прежде не общался с живыми столько. Тем более, с такой забавной девушкой. Внимательной, повёрнутой на морали плаксой. Я уже дошел до того, что все видимые недостатки обращаю в достоинства. И волосы уже не настолько противные рыжие, и глаза проницательные. Добрые. Э», — осознавший эту силу, он ощутил тревогу, нахмурился ещё сильнее, чем обычно.       «Я больной», — ему стало смешно. Он скосил на нее взгляд, в котором читалась слегка растерянная усмешка.       «Жаль, что и ты не вылечишь меня. Хотя, тебе ж это на Пустоту, фу ты, черт, на руку!»       Он чуть тряхнул головой, подумал, отвечая на вопрос.       «Опять подвис из-за нее. Так. Айзен. Точно. Чего-чего, манипулировать же надо кем-то. А у нас парочка такая, грех не», — как и многие разы до этого, Гриммджоу подумал одно, а сказал другое.       — Соскучился, — усмехнулся, — думаю, хочет понять, даровать ли тебе эдакую милость, как прогулки.       «Если я останусь в зале при их разговоре, и мне на пустоту капать будет. Только я не передумал, несмотря на встречу и небольшое развивающее безумие. Так что интересно, кого приставит? Может, договорюсь с… нет, я держу дистанцию, держу. Уже начал забывать, что думаю в начале…»       — Может, предложит мне выбрать кого-то? — Иноуэ нервно намотала на палец прядь волос.       Гриммджоу хохотнул.       — Губу закатай. Сам подберёт.       «Надеюсь, тебе даже в голову не придет меня предлагать, если Айзен спросит. И вообще. Почему Айзен оставил вопрос с тренировками открытым? Ох не нравится мне.»       — А с вами он об этом не говорил?       Гриммджоу усмехнулся.       — Предлагал ли мне ещё и гулять с тобой под ручку? Предлагал.       «Давай. Посмотри на меня, возмутись, покрасней. Я слишком долго представлял, а не видел. Отвлеки меня от тяжёлых мыслей. Давай.»       — Почему сразу «под ручку»? — возмутилась Иноуэ, подняла на него глаза.       — Потому что «под локоток» ты меня ни разу не брала, — зловредно ухмыльнулся он и дразня, предложил локоть.       «Даю второй шанс. Смутись. От мыслей неплохо отвлекаешь, но чего-то недостает!»       — Можешь хоть попробовать.       — То есть про такую тонкую грань про «под ручку» и «под локоток» вы помните, а как читать — нет? — она приподняла уголки губ и тут же опустила. Ее взгляд стал слегка испуганным.       Гриммджоу не удивился реакции на ее же слова.       «Она внимательна к тому, что и с какой интонацией говорит мне. Не сразу этому научилась, но смогла. Не помню, чтобы ещё кто-то так делал», — ему стало настолько приятно от таких мыслей, что желчи в ответ даже на пренеприятную тему не добавил.       — Видимо, какая-то из душ во мне была героем-любовником, — но возможность поворчать и похвастать не упустил.       — Вы много раз говорили об этом, мол, что в вас множество душ и прочее. Что это значит?       — Для того, чтобы перейти в новую форму, нужно пожирать Пустых, но не только обычных, адьюкасов тоже. А они жрали Пустых до этого. И те тоже. В итоге я понятия не имею, сколько осколков душ во мне. Одна, которую я считаю своей личностью, в один момент захватила власть, — размеренный тон, который он взял, ещё раз удивил. Обычно, говоря о переходах из класса в класс, он быстро раздражался, живо припоминая скитания по Уэко Мундо. Он и тосковал по этому времени, и ненавидел.       Едва приоткрыв рот, словно захотел что-то добавить, Гриммджоу тут же закрыл его.       «Что это я, взаправду. Разговорился очень уж. Наверно, хочу, чтобы Иноуэ лучше узнала меня. Хотя, что я такого могу рассказать? Только о жизни, ха-ха, Пустого.»       — Вы помните это так ясно? — ему послышалось недоверие, на которое он фыркнул.       — Это помню. Потому что сам чувствовал и видел на примере других.       Помолчали.       — Когда вы сказали об этом в первый раз, я не решилась уточнить, — созналась она, отвела взгляд.       — Дурная, — Гриммджоу, сказав беззлобно, осклабился.       — П…       — Потому что договор у нас. Ты меня терпишь и в обратку.       Оскал стал лишь шире от вида ее пораженного, что-то осознавшего взгляда.       Иноуэ аж приостановилась, но ненадолго — догнала и взглянула пытливо.       — Может, вы даже спорить со мной перестанете?       — Никогда, — он, веселясь, фыркнул. — Может, я только ради этого с тобой и вожусь? — он скосил на нее ставший прищуренным лукавый взор.       — И чтобы иногда за ручки подержаться? — она фыркнула на его манер, а Гриммджоу хохотнул.       — Сдалась ты мне ради этого.       — Когда в ответ пальцы переплетете, я вам про это напомню.       — Ну и не стану.       — Ну и прекрасно.       Гриммджоу почувствовал, что они чрезвычайно довольны друг другом. Для Гриммджоу это был новый вид борьбы, в котором, что невообразимо, он был готов проиграть. Но лишь для того, чтобы снова взять вверх, осклабиться на ее пораженное лицо. Посмеяться. Без примеси безумия, просто от радости, что она рядом.       «И если она не испытывает ко мне хотя бы половину моих чувств, то… нет, это невозможно», — вообразить, что Иноуэ общается с ним только ради информации, не смог. В конце-концов, кто такой Гриммджоу Джагерджак без любви к себе?       «Она спрашивает именно обо мне. Не думаю, что Куросаки будет интересно, как я себя чувствовал в бытность адьюкасом. А если Айзен? Ну да, он своего добился, Иноуэ дорога мне. И что теперь? Чего-то нового ей я не расскажу. И, поддерживая версию с Айзеном — неужто он думал, что я не подумаю о сговоре? Ах да, я же вспыльчивый и жестокий, куда мне», — он мысленно усмехнулся.       «Но ситуация даже для меня сложновата. Хм. Переманить Иноуэ на свою сторону?» — время как бы замерло для него, а Иноуэ молчала.       «Это осуществимо. Но. Если она по доброте душевной со мной, а я подозреваю ее зря, не обидится ли, когда спрошу прямо? Мол, не крутишь ли ты со мной из-за сговора? Я ж исхожу только из своих наблюдений…» — мысленно Гриммджоу тяжело вздохнул.       «Как все поменялось. Беспокоюсь, не обидится ли Иноуэ на мою подозрительность при жизни в Уэко Мундо, где каждый готов перегрызть другому глотку», — он потер висок, морщась.       «Как надоело. Кто бы мог подумать, что беспокойство, которое вытекает из наблюдений и теорий, может так утомлять.»       Гриммджоу вдруг срочно понадобилось, чтобы Иноуэ коснулась, утешила. Убедила, что хоть ей он может довериться.       «Лучше болтать. Мне этого и недоставало, не зря ж я столько говорил с ней мысленно», — они вновь встретились взглядами — один хитрей другого.       — Ты бы ещё прищурилась.       — Чтобы вы вновь усмотрели схожесть с вами? Какой вы тщеславный…       — Зато не рыжий.       Он осклабился и не стал уворачиваться от тычка в бок. Так и так больнее было Иноуэ — она, морщась, потерла локоть под его смех. Покраснела.       Остальную часть пути прошли молча. Гриммджоу подтрунивал над ней одним взглядом, а Иноуэ демонстративно смотрела вперёд с гордым видом. Собственно, продлилось это недолго — Иноуэ заприметила арранкара-секретаря за работой. Гриммджоу настолько привык к ним, что часто и не замечал. Что не требовалось, в принципе — делали работу бесшумно, даже голоса были на два тона тише голосов обычных работников. А вот Иноуэ, как Гриммджоу смог оценить по ее взору, было любопытно.       Гриммджоу выловил одного из них не для того, чтобы показать Иноуэ «живого» арранкара-секретаря, а лишь затем, чтобы передал — они пришли. И при одном только взгляде на арранкара порадовался, что в один момент в нем было достаточно уверенности и способностей, чтобы подняться до уровня Эспады. Из этого акта очередного самолюбования вытекла следующая мысль.       «Эта постоянная канитель с «кто зашёл, ушел», и в Готее была, что ли? Я просто только там могу представить что-то настолько бесполезное.»       — А что он делает? — прошелестела Иноуэ, словно слова могли отвлечь старательного арранкара. Впрочем, на него же она смотрела все ещё довольно пытливо, не отвлекая.       — Вносит в список. Кто пришел с докладом, а кто нет, и другая лабуда, — это наводило на Гриммджоу такую скуку, что он зевнул.       — Даже тут списки…       — «Даже»? И на грунте тож есть?       — Конечно. Это важно для статистики.       — И спрашивать не буду, что это, — проворчал он и, чтобы как-то согнать скуку и одновременно полюбоваться реакцией, сказал, — давай поспорим.       — Не люблю споры, — она поморщилась, — часто проигрываю.       — И что, не споря, меньше проигрывать стала?       — Вышла к нолю, — она тонко улыбнулась, но глаза выдали любопытство.       — Нуль — это много.       — Почему?       — Как это, почему?       — Ну вот как это, ноль — это много? — терпение Иноуэ было бесконечным, в отличие от терпения Гриммджоу.       — Это высший номер в Эспаде, мне этого достаточно! И, вообще-то, нуль.       — Это старая форма, так сейчас почти не говорят… Ам, — он заметил, что Иноуэ говорила это, когда возвращалась к реальности или что-то поняла.       «Ага, не говорят, ещё чего. Может, на грунте ещё и книжки разговаривать умеют? Ну, а вдруг!»       — У вас же счёт, да-да, иногда забываю, — пробормотала она себе под нос. Гриммджоу даже брови приподнять не успел, как она, то ли для того, чтобы сменить тему, то ли потому, что ей было взаправду любопытно, спросила:       — А на предмет чего вы хотели поспорить?       — Что Куросаки и до дворца не дотопает, — Гриммджоу оскалился.       — Дойдет, — она даже слегка побледнела, глаза выразили испуг.       Иноуэ сморгнула.       — Обязательно дойдет. Я же знаю, что дойдет.       «Звучит, словно не уверена.»       — Так что? Забьемся? — он чуть пригнулся к ней, чтобы яснее видеть лицо. Его охватил небольшой мандраж, хоть осознанно он был совершенно уверен в своей правоте.       Она покачала головой, а Гриммджоу продолжил искушать.       — Ты ж уверена, разве нет?       — Уверена.       — Ну и?       — Всегда же есть маленький шанс и вот я, ну, понимаете…       — Входите.       «Роттвойебал. Вот какого?!» Гриммджоу закатил глаза и даже руку поднял, чтобы бросить в секретаря балу. Но сдержался, сделал глубокий вдох. Его тряхнуло.       «Только поднялась с постели, а я готов убить на ее глазах. Ну нет, буду милым и другая чушь. И вообще — мне лень потом будет пепел по ветру веять!»       — Вот выиграла бы… я бы тебя поцеловал в награду. Может быть, — открывая дверь, ухмыльнулся он и совсем не ожидал услышать ответ:       — Я себе первый поцелуй не так представляла.       Гриммджоу захотелось расхохотаться от услышанного и удержался он лишь благодаря мысли «Но представляла. Со мной? Я так и понял.»       Но внутри зала переменился, потому что слегка прижало к полу ощущением реяцу Айзена. Стало не до споров и наград — Гриммджоу напрягся, как бы ощетинился подозрениями.       «Опять мутится что-то. Только на ноги встала, так уже на ковер.»       — Иноуэ! Рад видеть тебя в добром здравии!       Гриммджоу увидел в глазах сидящего на троне Айзена неподдельное любопытство.       — Здравствуйте, — она едва приподняла уголки губ, а Гриммджоу остался у двери — задерживаться не собирался.       «Не хочу искушения.»       — Гриммджоу, можешь идти. Иноуэ проводила его взглядом.