Монетка

      Noize MC feat. Leila— Без нас

      —И вы согласились? — Иноуэ, поражённая, остановилась. Ветер колыхнул одежду в дружеском жесте, а солнце дало блик в несколько оттенков рыжего. Но Гриммджоу было не до того.       Совсем.       «Та информация стоила общения с Улькиоррой. Злись, пускай. Но теперь я знаю, что Айзен пытается привлечь Куросаки в Эспаду. Иноуэ — приманка, это ясно. Но на кой черт было сводить меня с ней? Устроить эпическое сражение? Проверить мою преданность? А действительно — смог бы я… сбежать?»       —Да, — он сказал отвлечённо, ведь до сих пор не до того было. И сам не заметил, что на мысленный вопрос ответил вслух.       — Вы же говорили, что не будете обращаться ко мне по имени при Эспаде. Что через меня вас попробуют достать, если хоть что-то заподозрят.       Гриммджоу сгримасничал.       Время от времени ему казалось, что Иноуэ — это физическое воплощение его совести. Невероятно живучей и приставучей.       «Которой и быть не должно, по факту. Нет же, выловил. Как купил.»       — Однажды я уже поменял свое мнение. И чтобы загладить, даже подарил важную вещь из своей коллекции, — он криво усмехнулся. — Да и, знаешь, — взглянул в небо, —Айзен видит всё. Какой прок скрываться?       —Это господин Улькиорра вам сказал?       —Ага. Ну и?       — Вы раньше не думали об этом?       —Когда мы за ручки держались, ты хочешь сказать? — он попробовал отшутиться и прищурился.       Эффекта не произвело — Иноуэ скрестила руки на груди.       И он, соврав, помотал головой.       — Не думал.       «Надеюсь, обсуждения «а почему мы только пару раз за ручки подержались и продолжаем доебывать друг друга подколами» не будет.»       — Если так посмотреть, то господин Айзен словно специально… Сводил, — ее злость постепенно сошла на нет, а слова прозвучали так, словно Иноуэ давно думала об этом. Как и Гриммджоу. Не заметить совпадение сложнее, чем перепутать жёлтый и синий, проще говоря.       «Вот так совпадение в мыслях. Прочитала будто.»       — И зачем ему? Я не вижу в этом смысла, но вдруг ты найдешь.       — Явно не для того, чтобы вызвать ревность Куросаки, — он удивился тому, как резко и трезво прозвучал ее тон.       — То есть ты не веришь в чувства с его стороны?       Иноуэ дернула щекой.       —К щиту и лечению редко не относятся как к данности.       — А я уверен, что ты давала собой воспользоваться без вопросов. Поэтому твоя фраза выглядит цинично-заученно. Прячешься от правды?       Они смотрели друг другу в глаза так, словно стремились заглянуть друг в друга. Борьба перешла в разряд беззвучной.       — Теперь заметно, что я не только фыркаю на ваш манер, верно?       Гриммджоу улыбнулся уголком губ.       — Мы остановились на том, что тебе кажется, что Айзен сводил нас. Тогда твоя болезненность была запланирована? — Гриммджоу хотел вывести Иноуэ на признание в сговоре с Айзеном, только и всего. Но так вышло, что вслух рассуждать, да ещё и на пару, было конструктивно и удобно. Правда, Гриммджоу слегка страдал — и подозревать, и не подозревать одновременно затруднительно.       «Может, она действительно не виновата? Я столько думаю об этом, время получать ответы.»       — Я могу предположить, что да. Честно сказать, я была уверена, что ни господин Айзен, ни господин Заэльапорро непричастны, — недавно боевая Иноуэ вновь стушевалась и Гриммджоу быстро смекнул, почему.       — Ты подумала, что я тебя угробить решил? — он увидел в ее глазах тень первобытного страха и невольно хмыкнул.       «Я, конечно, на тебе помешался, но убить? Не ищу лёгких путей, Иноуэ». Но веселье сошло на нет — новое осознание посетило.       «Я был злее некуда. Я даже попробовал удушить ее. Черт возьми», — воспоминание об ее затравленных глазах словно обволокло до пят. Сам себя Гриммджоу добил мыслью о позоре, липком и противном. Он заметался между сожалением и злостью, и, разумеется, выбрал третье.       «Я не могу судить себя прошлого. Тогда я думал иначе и осуждать будет напраслиной. Звучит так, словно прошел десяток лет, ха-ха. Поумнел.»       Иноуэ, увидев понимание в глазах, кивнула, но решила дополнить.       — Ну, вы понимаете, как выглядели. Мне было очень страшно общаться с вами потом.       — Однако ты все равно предложила мне помочь с рукой. Почему? — Гриммджоу прежде не задавался этим вопросом. Вообще.       — Я просто увидела кровь и захотела помочь. Это как вам хочется достать дзампакто при виде врага. Само по себе.       Он приподнял брови и не сразу нашел, что сказать.       «Иногда ответ куда проще, чем кажется.»       — Значит, господин Айзен и господин Заэльапорро, скажем так, отравили меня?       — Я не могу сказать наверняка, Иноуэ. Отчасти поэтому я связался с Улькиоррой.       — Подождите, но вы ведь в Эспаде. От вас многое скрывают? — Иноуэ медленно подошла ближе и побледнела.       «Будто я всегда был верным источником, а тут подвёл», — Гриммджоу приподнял брови, вдруг соединив несколько версий в одну. Это было короткое озарение, которое он не смог осознать. Подвис. И, раздраженный потерянностью, огрызнулся.       — Удивительно, ага? — он отвёл взгляд и потёр переносицу.       Иноуэ взглянула на него по-особенному, и Гриммджоу невольно сделал полшага назад.       «Очень… озабоченный взгляд.»       — Господин Гриммджоу, почему вы закрываетесь от меня? Несколько минут назад вы были достаточно откровенны.       Он сморгнул.       — Я… совсем вас не понимаю. Почему вы не злитесь, идете на контакт с господином Улькиоррой? Он же близок к господину Айзену, мне кажется, ему выгодно подставить вас.       Теперь Иноуэ воплотила в себе и совесть, и разум.       Гриммджоу это не понравилось — снова подумал, что Иноуэ неплохо чувствует его опасения. Он испугался.       «Одно дело рассуждать о том, что мои чувства не взаимны и совсем иное — видеть, что как-то… где-то…»       — Сейчас буду, — процедил он, чуть сгорбившись и взглянув на нее исподлобья.       Просто вспомнил кое-что из слов Улькиорры и решил не откладывать в долгий ящик.       «Наоткладывался уже, спать не могу». Но, по правде сказать, причина была совсем в другом — испуг перед ее встревоженными глазами и новый испуг — вдруг кажется и нет никаких чувств? Фальш или его собственная выдумка? Гриммджоу не знал.       Поэтому, чтобы отгородиться, да и узнать ответ, спросил:       — Расскажи-ка мне, глас совести, почему ты всякий раз снимаешь заколки при мне, м? — он наступал на нее и если бы не внутренняя установка, утонул бы в карих омутах. Уже не заботливых, а внимательных, достающих до остатков души.       «Но плавали, знаем. Не куплюсь.»       — И почему время от времени вздрагиваешь без причины, почему странно смотришь? — Гриммджоу поглядел испытующе, с умением, и добился своего. Она сложила руки, приоткрыла рот и он почувствовал магию момента — какая-то тайна показалась из-за приоткрытой двери.       — Во-первых, п-простите меня. Я полезла туда, куда не следует. Во-вторых, я…       Гриммджоу показалось, что речь была подготовлена заранее. Но он не успел обдумать эту очередную странность, потому как их бессовестно прервали.       — Господин Секста! — к ним на всех парах бежал прислужник.       Гриммджоу краем сознания считал, что это тот самый, который будил его, кажется, века назад.       «Сообщал результаты моей неудовлетворительной работы, помнится.»       Наученный горьким опытом общения с Эспадой, прислужник встал на расстоянии в глубоком поклоне.       — Господин Айзен собрал срочное заседание!       — А шиш с духовной энергией он не хочет? — прошипел Гриммджоу, но вовремя вспомнив, процедил. — Ни слова ему. Передай, что я подойду, как только отведу девку в ее комнату.       — Но это же должен сделать господин Улькиорра, ведь он…       У Гриммджоу застучало в висках.       «Думай.»       Взгляд сам собой зацепился за Иноуэ.       «А не обманул ли меня Улькиорра? Такая подстава, не подкопаешься… И Иноуэ об этом же говорила. Да черт с ней, с Иноуэ! Достала!»       — Ведь он что? Ты плохо услышал? — стальные нотки смешались с озлобленными. — Проваливай. Отведу и приду, не забуду.       — Но что я скажу господину Айзену? — пролепетал прислужник, опустив взгляд.       — Что сегодня был на волосок от второй смерти. Брысь, — терпение сдавало с каждым словом.       Сработало. Видимо, на долю секунды страх перед Гриммджоу перевесил страх перед Айзеном. От этой мысли лучше не стало — по лицу заходили желваки.       — Ну что, довольна? — он развернулся к Иноуэ, скалясь. — Вот он я, злобный и грубый. Какой есть, замечательный!       — Перестаньте! Я же извинилась…       — Мне мало, — скривился он.       Иноуэ округлила глаза.       — Да вы… Бессовестный!       — Перечислить весь список заслуг? — он оскалился, но как-то мелко, нервно.       Иноуэ потерла висок и неожиданно показалась Гриммджоу донельзя уставшей. От него, от Уэко-Мундо и прочих. Она устала, она сдавала позиции.       Однако произнесла с расстановкой, спокойно:       — Почему вы звереете, даже когда я хочу лишь позаботиться о вас? — Гриммджоу понял — в ней также копилась злость, которая была ничуть не меньше его собственной, но с другой температурой, — ниже нуля. Такая злость отрезвляет и, стоит отметить, Гриммджоу она была не знакома. Тем более, в лице Иноуэ.       «Потрясающе.»       Он довольно оскалился, сам не зная, почему. Возможно, ему надоело держать себя в руках, а обстоятельства так складывались, что не было на достойную ссору времени. А вот поводов хватало с вагон и маленькую тележку.       — Потому что я о твоей заботе не просил.       Судя по недолгой тишине, Иноуэ едва не задохнулась от возмущения.       — Вы ведёте себя хуже, чем ребенок!       «Только вот ребенок явно не хотел бы тебя так, как сейчас хочу я.»       Он коротко облизнулся. Иноуэ, что бросало от горячей и до ледяной злобы, заводила его. Блеск глаз, румянец, настойчивость — Гриммджоу, как создание больших страстей, влекло к подобному. Нет, скорее его влекло к контрасту, вот так.       И он был готов ругаться с ней дальше, чтобы, не сдержавшись, признаться. И, возможно, услышать ответ, которого боялся.       — Тогда не копируй меня, Иноуэ. Пошли, — ему показалось, что это чужой голос: взвешенный, отрешенный.       «И снова убегаю от проблем.» Кажется, Иноуэ также поразилась. Замерла.       — Ваши перепады настроения всегда казались мне очень резкими, но я начинаю подозревать, что вы…       Он ощутил прилив злобы.       «Вот и долгожданный разговор.»       Процедил:       — Я давал тебе право лезть в мою пустоту? Вот и перестань. Там, как уже ясно, пусто. И без тебя сносно.       — Что вы… — окончание фразы потонуло в прерывистом вздохе и Гриммджоу как смахнул морок — слезы покатились по ее щекам, а плечи были приподняты.       Иноуэ сжалась, сдалась и теперь утирала слезы.       «Это я виноват? Это я… виноват.»       — Опять будете мне указывать? Может, ещё опекать начнёте? Даже вы?! Я этого не просила! Я не хотела гулять с вами, потому что возникнут проблемы! Не хотела вредить вам! Не нужна мне забота! Позаботьтесь о себе — научитесь сдерживаться!       «Тогда хоть реветь прекрати, героиня. Дай поцелую или что там ещё делают для успокоения. Ты ж видишь, что я не в себе, вообще не мастак в выборе приятных слов и…», — часть Гриммджоу, несчастная и измученная, предлагала ему сдаться.       В конце-концов, Айзен заждался, поэтому уход в сонидо не будет выглядеть бегством.       Однако Гриммджоу имел в запасе не только печальную часть, но ещё и крайне вспыльчивую и недовольную. Поэтому было принято решение продолжить ругань, не смотря на то, что нервы расшатались — дрогнувшие руки как яркий признак.       Его разозлил и другой факт — они будто разговаривали с отражениями друг друга, так похожи были претензии. От мысли, что его сложности совпадают со сложностями девушки, которая ещё и указывает, что ему делать, Гриммджоу вышел из себя.       — Ты ещё поуказывай мне!       — Это рекомендация! Вот увидите, жизнь сразу станет лучше, как только вы начнёте контролировать себя! — ее слезы высохли, словно высушенные концентрацией общей злости.       А Гриммджоу почти задохнулся от возмущения.       — Я и не живу, знаешь ли!       — Я не знаю, как это называется у арранкаров! — закричала она. — Вы уловили мысль, я уверена!       — Если бы я не держал себя руках, ты бы тут на стояла, пакостница! Ещё в зале бы прикончил!       — Вы только злитесь на меня, а больше ничего и не делаете! Какой же вы… вы…       — Просто умолкни, — он сделал два шага и пригнулся к ней, скрипнув зубами.       Сказал глуше, другим тоном:       — Ты совсем дурная. Реветь из-за меня вздумала, — он стёр остатки слез, досадливо цокнул языком.       Невольно залюбовался блеском карих, больших глаз.       «Ну не сдержан на язык, ну что теперь, слезы лить? Глаза красные, дыхание сбилось. Вдобавок, они ж не разжалобят, а бесить будут, глупая…», — впрочем, как бы Гриммджоу ни храбрился, на вид слез в нем что-то отзывалось. Он припомнил злополучный день первого подарка и сделал вывод, что не жалеет. Искал развлечения и получил. С разноплановыми вытекающими.       — Это только эмоции, — она шмыгнула носом, — но я надеюсь, вам хоть капельку стыдно.       — Надейся.       Ему захотелось откусить себе язык. Почему-то не смог промолчать.       Лучше бы признал, что жгучее ощущение в пустоте — это точно стыд.       Но нет, вновь оттолкнул.       Полуприкрыл глаза, чтобы утихомирить злость до поры до времени.       «Как… близко.»       Непозволительно близко и тепло. Он услышал, как громко стучит ее сердце, и не успел понять, кто первый потянулся к другому. Один факт был неоспорим — они оба запутались в словах, переживаниях и мыслях, устали скрывать, сталкиваться лбами только в споре. Впрочем, выйти из путаницы можно было и не поцелуем.       Потому что выяснилось, что ни Иноуэ, ни Гриммджоу целоваться не умеют.       И с какой бы страстью они не подошли к процессу, вышло одно — разочарование.       «Черт, а так хочется немного загладить, да и выполнить давнюю угрозу. До чего…сладко». Сладко-то сладко, но как-то… мало-мало-мало.       Ему не захотелось останавливаться от слова совсем. Ещё и Иноуэ осмелела настолько, что коснулась его волос, причесала к остальным прядку так, словно ей мешало. Он, от неожиданности и прилива удовольствия, резко притянул ее за талию. Но почти сразу отпустил, хотя Иноуэ не возразила, уперев ладони ему в грудь, не укусила его. Лишь продолжила пародию на поцелуй.       Гриммджоу, отстранившись от нее на полсантиметра, жадно облизнулся, закусил губу только для того, чтобы хоть немного расшевелить запутавшееся сознание.       «Айзен мне новую пустоту пробьет, не иначе. Но он же сводил меня с Иноуэ, пожалуйста», — мысль отрезвила. Гриммджоу вернул способность ухмыляться, а Иноуэ сковала мелкая дрожь.       — Я п-порезалась об осколок, — он коротко взглянул и ничего не увидев, съязвил.       — Я скорее поверю, что смогу вылечить твою слезливость и злобность поцелуями, — их взгляды встретились: совершенно невинный Гриммджоу и возмущенный Иноуэ. Он чуть улыбнулся, когда она потянулась тыкнуть его пальцем в грудь, но в последний миг удержалась.       У нее была пунцовой даже шея, а у него от интимности момента пошли мурашки по загривку.       — Это в-все вы… Вообще целоваться не умеете.       Гриммджоу улыбнулся шире, сказал тихо:       — Ты хочешь научиться вместе, злюка?       Иноуэ потешно надулась, но быстро скрестила руки на груди и отвела взгляд.       — Нет. И кто бы говорил! Да, я возьму на заметку при вас не злиться, хотя иногда хочется. Буду холодной, как статуя. И у вас спрашивать про настроение не буду, хватило, — она потерла шею, словно та была в настоящей краске, и Иноуэ хотела побыстрее ее стереть.       Гриммджоу усмехнулся и, добивая, спросил:       — В романах-то все иначе, правда?       Иноуэ долю секунды держала его взгляд и неожиданно покраснев глубже возможного, закрыла руками лицо, произнесла с искренним страданием:       — З-заткнитесь…