Lil Peep, Harry Fraud — Old me
— Дивная ночь была несколько дней назад, согласен? — Айзен отпил чая и, очевидно наслаждаясь вкусом и дав Гриммджоу время на подумать, сделал ещё глоток. — Наша гостья много потеряла бы, не взглянув. «Знает. Он знает», — Гриммджоу не смог вдохнуть. Воздух стал ватным, обволок одеялом. — Не то чтобы я видел дурное в твоём поступке, — он плутал вокруг да около, чем, разумеется, нервировал. «Да скажи ты прямо!» Гриммджоу, в свою очередь, не желал доставлять удовольствие. Вот и надел маску непроницаемости. Но руки сами собой задрожали, выдавая. — Но где же был Улькиорра, которому я доверил гулять с ней? «Ясно. Нахуй. Как то, что Иноуэ рыжая. Что мне делать?» Гриммджоу вздрогнул, сжал правую руку до того, что ногти впились. Айзен пробил оборону. «Оправдания я и не придумал», — не опуская взгляда, насупился. «Это… конец?» — Я… Не могу сказать, где он был. Действительно, об этом с Улькиоррой не разговаривали. А когда виделись, только кивали. Возможно, чувствовали пристальное внимание Айзена. «Или это я… Был слишком занят Иноуэ!» — привычка взяла свое — вместо того, чтобы повторить онное чтение какого-нибудь кандзи, он сжал левой рукой монетку в кармане. Та врезалась отточенным ребром в пальцы. — Вот как. А я думал, вы нашли общий язык. И время от времени передаете нашу гостью из рук в руки, так сказать… Гриммджоу сделал неосознанный шаг вперёд, но восклицание «ты на что, подонок, намекать взялся? Типа пользуемся ей?». Пелену с глаз помог согнать выдох. Едва слышный. Злость подсказала и другой посыл в словах Айзена. «А что, ебать, если и поладили, должен о каждом своем шаге говорить? Сукасукасука!» Но Гриммджоу, противореча себе, не отказался бы узнать чуть больше. Ради спокойствия. Чистая злость разогнал кровь. И та застучала в виске. «Что сказать?» — и вновь страх не только за себя, всепоглощающий, необъятный. Секунда. Страх сменило слегка странное спокойствие. «Ладно… Ладно. Что он ещё знает?» — нужно вцепиться зубами и ногтями, выиграть драгоценное время, чтобы придумать уловку. — Я заметил это, когда наблюдал за вами. Подумал «о, как здорово — Гриммджоу поладил с обоими, а ведь раньше одинаково ненавидел». И, пожалуй, не запретил бы вам такие подмены, но… — Айзен вздохнул и, поставив руки перед собой на локти, сложил пальцы подушечка к подушечке, — куда исчезал Улькиорра? И ведь не один раз. На территории Уэко-Мундо не отслеживался. На грунт? А зачем? Гриммджоу покинуло спокойствие. Пустота сводила с ума чувством тревоги. Айзен сомкнул кольцо. Захлопнул капкан. И без пояснений понятно, что положение шаткое, верно? И оно накренилось — Айзен только начал. Гриммджоу чувствовал или понимал, что развязка близка. Он не знал, это его опыт или интуиция, что, впрочем, не так важно в сложившейся ситуации. «Теперь я не могу спасать только себя. Как вытянуть Улькиорру?» — Конечно, если ты не скрываешь, а действительно не знаешь, — Айзен, театральничая, опустил глаза, великодушно добавил, — я спрошу у Улькиорры сам. Просто я… Решил уточнить, — от приподнятых уголков губ, этого псевдо понимающего выражения, у Гриммджоу пошел холодок по загривку. — Я вас понял. Я могу идти? — Ступай, конечно.***
Гриммджоу коснулся лба, смахнул каплю. — Что за… — пробормотал и запрокинул голову. Дождь. Какой есть. Капля за каплей вода падала с неба. Заворожённый, остановился. Дождь только набирал обороты, поэтому серьезно промокнуть не грозило. «Да, я помню, вы говорили, что не любите воду. Но дождь, особенно после череды жарких дней — подарок! Еще можно сказать, что дождь — это очищение. А когда очень грустно, приходится кстати. Словно небо плачет вместе с тобой…». Ему показалось, что Иноуэ сказала это рядом с плечом, то есть с высоты своего роста. Он даже повернул голову, ожидая увидеть ее там. А не найдя, снова взглянул в небо. «Словно небо плачет вместе с тобой.» Под дождем, как ни странно, легче дышалось. Ресницы стали тяжелее от капель. Гриммджоу полуприкрыл глаза, прислонился к дереву. «Откуда эта грусть? Не ссорились же. Разными намеками все решили. Лучше быть обманутым, что ли? Лучше самому обманывать? Раз не могу без ее голоса, жестов, лица, то нечего сокрушаться.» Гриммджоу из-за склада характера прятал переживания. И от себя самого в том числе. Если это, конечно, не было раздражением или проявлением самоуверенности. Он сильный, злой. Он справляется. Однако после знакомства с Иноуэ все же позволял себе редкие моменты меланхолии. Беззвездная ли ночь, наблюдение за ростом песчаных барханов, дождь на грунте. Гриммджоу привязывал меланхолию к природе. Мол, это ее вина. Мое одиночество тут не при чем. Вихры волос после более длительного знакомства с водой могли стать мокрой гривой. Но Гриммджоу вспомнит об этом только через несколько мгновений. А пока… Пелена заволокла горизонт. Скрылись горы, а после и город. Кажется, Гриммджоу и парк остались наедине. Вскоре запахло сырой землёй — как в полусне Гриммджоу приподнял ногу, взглянул на примятую траву. Встряхнул головой. Открыв свойство волос, потянул прядь, скривился. — Ебень! И, словно оскорбленный в лучших чувствах, сердито направился к перекрестку. Пока ждал Улькиорру, промок насквозь. «Я же говорил, что дело важное. Эта информация про ключи и два хогеку может стать решающей!» Чувство меланхолии отступило, уступив место злости на основополагающее свойство воды — мокрость. Конечно, недовольство опозданием Улькиорры добавило пару градусов. Гриммджоу аж чуть-чуть согрелся. «Мне, нахуй, полухолодному, мокнуть вообще нельзя.» Дождь унялся. Гриммджоу его примеру не последовал. Внутренне клокотал. Злость не перекрыло удивление — Улькиорра пришел не один. Он процедил, не рассмотрев какую-то девушку: — Ты, блять, от дождя прятался, что ли? Хуле так долго?! — Прошу простить, — Гриммджоу не удосужился и намека на стыд, — я думал… — Ты в курсе, что много думаешь? — Это полезно. Гриммджоу громко фыркнул, откинул пряди со лба. — Представь нас друг другу, — раздалось слева от Улькиорры. И Гриммджоу соизволил опустить взгляд. «Ниже, чем Иноуэ. Брюнетка», — он прищурился. «Светлые глаза.» Взгляд вернулся к Улькиорре. — Это ты ужин притащил? — Гриммджоу, — поджав губы, с небольшой укоризной призвал к порядку Улькиорра и посмотрел на свою спутницу, — это Арисава. Арисава, это, как ты уже поняла, Гриммджоу. — Конечно, я поняла, — сказала она и зло прищурилась, а Гриммджоу приподнял бровь. — Имени не знала, но запомнила. А Гриммджоу, покопавшись в памяти, не вспомнил. На помощь пришел Улькиорра. — Во время одной из экспедиций ты исследовал дом Иноуэ, помнишь? — Было такое, — Гриммджоу, чтобы согреться, потёр руки, но почти сразу скрестил на груди: промок почти до нитки, но не желал признать, что замёрз. — Когда вышел, тебя встретила девушка, — с нажимом продолжил Улькиорра и на долю секунды скосил взгляд на Арисаву. От нее исходили волны недовольства. — А-а, — слегка издевательски протянул Гриммджоу, оскалился, приподнимая подбородок, — я надеюсь, передала сообщение Куросаки. Арисава захотела ответить, но Улькиорра остановил жестом. — Будем считать, что вы познакомились, — кажется, он сдержал тяжёлый вздох. — Таким образом… — Нет, подожди! — А чего ждать? — Гриммджоу развеселился. «Подруга Иноуэ, значит. Бойкая девица, на которую и клюнул наш Мышанский», — ему не составило труда догадаться, что это та самая, человек и не рыжая. Знакомая Иноуэ. «Та, к кому он и сбе́гал в тот раз. Стряслось что-то, а я опять не у дел», — Гриммджоу не был сплетником, ему просто нравилось все знать. «И контролировать. Потому что без меня все катится в Ад», — по Эспаде ходила присказка: если Гриммджоу упустит момент самолюбования, то стоит потыкать дзампакто, вдруг во второй раз умер. Автором был Барраган, а никто и не догадался. — Хочешь заявить о ваших отношениях? Так я знаю. — Ты, — Арисава сердито ткнула в грудь пальцем, удивив его. — Извинись передо мной! Немедленно! — Я не разрешал обращаться ко мне на «ты», — Гриммджоу, нехорошо прищурившись и усмехнувшись, перехватил ее запястье и потянул вниз, чуть вывернув. Она встала спиной, не пискнув. И не осталась в долгу, подняла ногу, чтобы, очевидно, ударить. А учитывая, что ее школьные туфли с каблуком, удар стал бы болезненным. Гриммджоу пришлось слегка нагнуться и взять ее за горло. — Зря в тот раз пожалел. Ещё одно движение… — Достаточно, — Улькиорра разнял их, заслонил собой Арисаву, чьи пылающие гневом глаза показались Гриммджоу то ли голубыми, то ли синими. — Арисава хотела, чтобы ты извинился за свое поведение на вашей первой встрече. Гриммджоу, поправляя волосы после этой крошечной стычки, изящно показал средний палец. — Ты говорил, что он своеобразный, но не придурок же! — процедила Арисава. — Не нарывайся, Муравей, — Гриммджоу скрежетнул зубами. Улькиорра усилил давление на обоих, и он, нехотя, признал, что всё-таки разница между Куатро и Секста имеется. — После того погрома зала, я решил… — Лёгкая перестановка, — фыркнул Гриммджоу. — Пустотой чувствую, что ты тоже хочешь обсудить мои отношения с Иноуэ. Что ж, валяй! Прям при подружке. У Арисавы глаза на лоб полезли. Гриммджоу был уверен, что она скажет что-нибудь, но нет, промолчала. «Духовное давление повлияло или шок от услышанного?» — он оскалился до того, что губы свело. — Не совсем. Иноуэ слегка… спутала карты. Довольно давно я с Халлибел готовлю план. — Неделя признаний, — Гриммджоу умудрился оскалиться шире, но без тени веселья. Улькиорра промолчал. После короткой борьбы взглядов добавил: — Верно. После эпизода с Аарониро этот план пришелся кстати. Пора сбежать. Теперь у Гриммджоу глаза на лоб полезли. — Вы ебанулись? Нечего на меня так смотреть, девчонка. Называю вещи своими именами. Молчание. Гриммджоу показалось, что слегка осуждающее со стороны Улькиорры. — Сбежать, — Гриммджоу нервно облизнулся и оскалился. — Сбежать, сбежать, сбежать. А куда, можно узнать? Неужто сюда, в гости к рыжему, от одного вида которого у меня зубы сводит? — В гости к твоей, от которой недавно у тебя совсем не зубы сводило, — Улькиорра скосил взгляд на Арисаву и та чуть кивнула. Гриммджоу показал клык. Словесная пощёчина. Хлесткая, отрезвляющая. — Айзен преследовать не будет, а нас уже ждут, хочешь сказать? — Конечно. Я не зря здесь бывал столько раз. Гриммджоу слегка поджал губы, лихорадочно размышляя. Затея не нравилась уже в зачатке. — И… каков план? — Синигами готовы устроить вторжение, если мы пообещаем Лес. Дослушай меня. Пока они отвлекают Айзена, появится момент. Куросаки не захотел говорить со мной, я подумал даже подключить Иноуэ, чтобы они переговорили… Его участие пришлось бы кстати. — Неужели Иноуэ упустила возможность поговорить с любимым? — процедил он и приподнял подбородок. — Не знаю, с чего ты это взял, ведь с тобой она хочет разговаривать, — вторая пощёчина. На этот раз Гриммджоу поморщился, промолчал. — Вас встретят. Будем жить под одной крышей, — Улькиорра приподнял уголок губ. Арисава едва приоткрыла рот, но сказать что-либо не решилась. Гриммджоу закатил глаза. — Отвратительно и знакомо. — Не знаю, что скажет Иноуэ. Наверное, именно сейчас с ней говорит Харрибел, — Улькиорра пропустил мимо ушей. Гриммджоу позавидовал — на фоне последних событий он давненько так не решал свои проблемы. — Вопрос, — процедил он. — Почему не я предлагаю ей эту идею? — Так и должно было быть изначально, но вы поссорились. — Мы, блять, не ссорились. Она призналась в шпионстве, а я… — его взгляд переместился на Арисаву. Та приподняла брови. Ему не хотелось говорить при ней, но силы нашлись. — Не осудил ее и оставил наши отношения прежними. Иноуэ откажет Харрибел, — фыркнул он. — Мозги у нее имеются. Если ты вставишь, мол, если бы у нее они имелись, не связалась б с тобой, Гриммджоу, я зарою тут. Я и про тебя, девчонка. Клянусь. — То есть тебе она не отказала бы, потому что любит? Чувства ставит выше рассудка? — Арисава выдала стоящую мысль. А Гриммджоу перекосило прямо-таки. — Даже слышать не хочу это мерзкое слово. — Любовь? Ты о нем? — Арисава слегка усмехнулась. — Типа непробиваемый, злой грубиян? Да? Внутри пустоты что-то неприятное заворочалось. Кровь закипела. «Бесполезное, бессмысленное слово! Люди делают с ним все подряд: говорят так и про вещи, которые просто приятные глазу, и про кошек, и про цвета! И про себя. И про других. Я не таков. Дорогой Персик, дороже некуда. Без этого избитого, пакостного глагола!» — Чер-р-т, — прорычал он, присовокупив тяжёлый взгляд. Арисава и не вздрогнула. — Укороти ей, во имя Смерти, язык! Тот миролюбиво поднял ладонь. — Ты отказываешься? Гриммджоу скривился. Кровь никак не могла успокоиться, в моменте показалось, что сердце забилось. Тоска сжала остатки души, раздавила. Дышать стало нечем. — Все хуево в Эспаде. Не вышло у Айзена Бога перещеголять, даже со своими созданиями не справился. Оставаться смысла не вижу. Но и на грунте мне делать нечего, — Гриммджоу просто не хотел. Да и после прочитанного в книгах, после рассказов Иноуэ, после многих снов… Грунт казался мечтой наяву. Мечтой, где ему нет места. Особенно в паре с Иноуэ. После слов вдох получился. И выдох тоже. Улькиорра слегка склонил голову набок, то ли рассматривая под новым углом, то ли просто выжидая. Он взвился. — Все хуево, все! — Ты неправ, — Арисава вышла из-за спины Улькиорры, а тот проводил ее взором. «Иноуэ тебе рассказала бы, что пока я в таком состоянии, лезть не следует. Особенно если ты — не она.» — Да ты что? Он все-все рассказал? — ядовито спросил Гриммджоу. — Айзен рыщет, прознал, что ты сбегал в ту лунную ночь. Как тебе это? А два ключа, два хогеку? Может, не утаил, что за нами постоянно следят? Вижу, как вы переглядываетесь. Что ж ты не сказал? Зря, — он зло оскалился. Глаз дёрнулся, и Гриммджоу чуть оттянул уголок, чтобы унять. — Я не знал про ключи и хогеку, — мрачно произнес Улькиорра, смотря в глаза Арисавы. А та покачала головой. — Может, действительно не очень дела. Но выход есть, — она встретилась взором с разозленным, отчаявшимся Гриммджоу. — Я за эту короткую встречу уже успела заметить, что ты себя накручиваешь до ярости. Нельзя так. Тебя мучает, что… — Зат-кнись, — произнес он, сжимая руку в кулак, чтобы не выпустить серо. Он едва чувствовал пальцы, так злился. — Просто, сука, заткнись! — Гриммджоу. Арисава, — произнес Улькиорра, словно не зная, кого успокаивать в первую очередь. — Нет, — твердо проговорила она и вновь ткнула пальцем ему в грудь. — Ты знаешь, я бы хотела видеть на месте парня Орихиме Куросаки. По многим причинам, — заметив, что он готов вцепиться зубами, Арисава убрала руку. — Но как ее близкая подруга я могу лишь поддержать. Орихиме всегда отодвигают в сторону, говорят, чтобы она не вмешивалась. Возможно, это потому, что она занимается щитами и ле́карством. Наверное, рядом с тобой чувствует больше свободы. Но теперь и ты решаешь за нее? «Откажет Харрибел», «Мозги у нее имеются». Уверена, что Куросаки ты ненавидишь ещё и за то, что он отпустил Орихиме. Но он дал решить. И Орихиме пошла к вам, хотя я до сих пор не вижу объективной причины. Постепенно Гриммджоу остывал. Оцепенение гнева сошло на нет, и теперь он лучше понимал, о чем говорит Арисава. «То есть мне нужно благодарить Куросаки и остальных за то, что мы встретились? Как только, так сразу. Кулаком в ебало.» — Дай ей выбор. Если побег будет удачен, вы сможете жить здесь, в нашем мире. Судя по твоей вспыльчивости и его печали, в Уэко-Мундо совсем не весело. «А если нет? Вот что в таком случае, ты подумала?» — Гриммджоу настолько встревожился от этой мысли, что произнес другое, отвлекая и себя, и Арисаву. — Я не знаю, захочет быть со мной Иноуэ или нет. Я, блять, не знаю. Но я бы и без тебя догадался, — он прошелестел, потому что злость вернулась, — дать ей выбор. Да, я ещё и поэтому ненавижу Куросаки и вашу компашку. Иноуэ, как только прибыла в Лас-Ночес, слово не могла без запинки сказать. Вечно краснела и бледнела. Использовала четверть способностей, потому что уверенности не хватало. И я все равно готов ее отпустить, коли пожелает. К Куросаки там, Киске — к кому захочет. Потому что так, ебать, правильно. — Ты… Лучше, чем я ожидала, — кажется, монолог Гриммджоу если не шокировал ее, то удивил. — Даже не старался, — фыркнул он. «Надеюсь, в первый и в последний раз так распинался.» И тяжело взглянув на Улькиорру, недовольно проговорил: — Я подумаю. И если Харрибел не успела, предложу сам.***
И стоило Гриммджоу составить мысленный план — поговорить с Иноуэ, потом с Нойтрой — Айзен направил в Озёрный Край. Место соответствовало названию: то была группа озёр с двумя уровнями — надземным и подземным соответственно. Во втором недолго заблудиться, потому что коридоры отличались друг от друга лишь количеством кристаллов. Каменная клетка внушала тревогу. И чтобы приукрасить место, Пустые придумали легенду о Пещере гигантских кристаллов. Мол, каждый из них выше Меноса Гранде, а их количество затрудняет проход в другую галерею. Или пройти не получится из-за затопления? Версии расходились, но конец един: в небольшой пещере находится маска первого Пустого и ждёт того, кто решится надеть ее. Гриммджоу, в бытность адьюкасом, бродил в этих местах. Набрёл и на пещеру Гигантских кристаллов, цветом белее самой белой кости. Втиснулся в проход. Вот она, вторая пещера. К потолку расширялся, а в потолке — дыра, из которой лился слабый свет; луна ушла за облака. Увидел и услышал: по стенам пещеры стекала вода, минуя вездесущие кристаллы. Вот откуда пошла версия о затопленности. Вероятно, вода, заполняя, уходила в многочисленные дыры в стенах. Может, поэтому Маска лежала на каменной тумбе. Чтоб не смыло. Тогда пещера была сухой. Гриммджоу повезло. Он, заведя уши назад, подошёл. На ней были нарисованы шипоподобные оранжевые лучи, два из них заканчивались на лбу, два других проходили через всю маску. Пара рогов указывала вперед. То была возвышенная сцена, потому что вдруг посветила луна. Отразившись в кристаллах, свет заиграл зелёным, голубым, оранжевым, жёлтым. Конечно, Гриммджоу и тогда не был поэтичным созданием, но даже он отметил красоту момента. Он не помнил, зачем выдохнул рядом с маской. Сделал неосознанно. А она сразу рассыпалась в прах. Ни вспышки реяцу, ни-че-го. Значит, не было в ней большой ценности, рассудил Гриммджоу и выбрался наружу, сохранив в тайне разрушение чьей-то грёзы. Пока искал цель, сбежавшего фрассиона Баррагана (чье имя он и не запомнил), не направился к Пещере. Не проверил, а вдруг маска восстанавливается, что возможно, учитывая витавшие в воздухе частицы реяцу. Нет, он занят. «Опротивело», — Гриммджоу прокрутил в кисти дзампакто. У ног лежал пепел. Впервые дождался, пока тело синигами обратится в него. Невелика разница, получается — и Пустой, и синигами в итоге станут одним. «Может, песок Уэко-Мундо — это просто пепел? Тогда объясняется высокая концентрация духовных частиц.» Снова прокрутил. — Улькиорра, черт бы тебя побрал, хватит следить за мной, — процедил он и развернулся. Он вышел из тени, даже не пытаясь сыграть виноватый вид. — Подумал я, подумал, — огрызнулся Гриммджоу на немой вопрос. И для пущей убедительности с недобрым оскалом ткнул пальцем. — Если мы повторно сдохнем, а Иноуэ с подруженцией в первый, спрошу с тебя!