Bleach, Vol. 4 — Reqiem for the lost ones
Гриммджоу снял мокрую одежду, бросил в оставленный прачкой таз. Открыв шкаф, взглянул на висящие комплекты. И потянулся к верхней полке, туда, где лежал уникальный — черный комбинезон на белой линии молнии, с белыми ремнями, серебристыми пряжками. Они металлически звякнули, стоило Гриммджоу взять одежду. «Только рубашка прежняя. Парадное одеяние, м-дам», — взгляд упал на обувь, притаившуюся в темном углу. Черные туфли со шпорами. «Зачем-то приделанными…» Дворцовый отдел кройки и шитья Гриммджоу не посещал и в будущем не планировал. Мерки с него сняли, когда заселялся. И вот, пару дней спустя выдали несколько пробных комплектов — Гриммджоу отверг комбинезон, но рубашка понравилась. Комбинезон не подошёл потому, что хотел сражаться с удобством, без мысли, что на стройные, мускулистые ноги обращают внимание. Туфли, в свою очередь, выбесили как раз таки шпорами — они звенели при шаге. А Гриммджоу умел и хотел время от времени подкрадываться. Выбросить одежду помешала шальная мысль — если он появится в ней на руинах Готея 13, то будет выглядеть сногсшибательно. В ожидании лучших времён туфли перекочевали в дальний угол шкафа, а одежда — туда, где Гриммджоу взял, где кроме нее, но уж совсем далеко, стояла коробка с книгами и учебными материалами; иллюстрированная Иноуэ годзю: он, карточки с кандзи, диктанты, черновики, карандаши и ручки. После визита Нойтры Гриммджоу после каждого своего одиночного занятия убирал коробку. Но, как водится, комплект не замечал в упор. Чуть подумав, Гриммджоу вернул на место, а оделся в один из тех, что висели на вешалке. И вдруг потянулся за коробкой, решив разнообразить вечер, отвлечься от беседы с Улькиоррой и Тацуки.***
Наблюдая из окна за тем, как прислужники носятся по своим делам, Гриммджоу поймал себя на мысли: разве он не будет скучать по Уэко-Мундо? Ведь родину прямо-таки вынуждают покинуть. Он почесал щеку и вздохнул. «Никто ж не говорил, что Айзен тут навечно», — стало неуютно от следующей мысли — век людей куда короче, чем век Пустого. Галереи, галереи, галереи. Белый камень, круглые окна ближе к потолку, колонны. «Сегодня необычайно светло.» За день до этого небо было не видать за тяжёлыми, грузными тучами. Но они не разродились дождём, песок остался сухим. И вот, солнце вновь показалось. «Я всегда находила странным, что у европейцев, ну, помните, это далёкие от Японии страны… Ам, я всегда находила странным, что их траурный цвет — черный. У нас он традиционно считается мужским цветом, цветом самураев.» «К чему ты ведёшь? Что одетые в чёрное самураи несут Смерть? Как синигами.» «Нет! Я вспомнила про черную пантеру из «Маугли». И про вашу прежнюю форму думаю и думаю. Пытаюсь найти связь между вашей личностью, нет, между личностью Пустых и формой адьюкаса. Много белого, цвета Смерти… Есть ли связь, как вам кажется?» Гриммджоу не мог оторвать взгляда от солнечного зайчика на выбеленной стене. «Одеваемся в цвет Смерти потому, что давно мертвы и готовы к перерождению? И синигами делают то же? Это ты имела ввиду, Иноуэ?» — Что ты успела рассказать ей, Тия? — Гриммджоу нервничал. Опять. — Лишь предложить. Она сразу спросила о тебе, аккуратно так. И, выслушав, отказалась, — Тия скосила взгляд, и Гриммджоу последовал примеру. Не зря: приближался Нойтра степенной походкой. Он мысленно пожелал ему споткнуться и переломать длинные и тонкие ноги. — Как вы думаете, почему мы не отомстили за Аарониро? Подружка Куросаки оказалась сильнее, чем он ожидал? Господин не хочет потерять кого-то ещё? — Компания подобралась, конечно, — протянул Нойтра. — Что-то не нравится? — прищурился Гриммджоу. — Угу. Тия скрестила руки на груди и выдохнула с усилием. — Даже с Ямми интереснее… — А не с Заэлем? Странно, — Гриммджоу оскалился, — с ним только убивать Трес весело? Тия пригнулась, коса напоролась на меч. — Бредни. Сама упала, — прошипел Нойтра, усиливая давление. Гриммджоу фыркнул. — Из окна башни Капель? Не смеши. Он выдумывал на ходу. Но действительно, почему окно башни — это плохая маскировка? Упала. Расшиблась аж до второй смерти. — Разберётесь после патруля, — Тия, подняв руки, развела оружия в стороны. Нойтре осталось лишь злобно зыркнуть на Гриммджоу. — Вы друзьяшки, я понимаю, но почему он позволяет себе такую наглую клевету? — Правда глаза режет, — растягивая гласные, проговорил Гриммджоу. — Заэлю кидай предъявы. Это он разболтал. — Бессмысленно. — Да ну? — Он дальше очков не видит. Совсем.***
«Положила таки.» Гриммджоу прищуренно взглянул на солнце. А то палило и парило в беспечной вышине. Облака проплывали мимо, а само время, кажется, текло для какой-то другой реальности, для кого-то другого. «Дождусь того, что мы сойдёмся в бою? Или случится что-то хорошее и невозможное?» — с губ сам собой сорвался смешок. «Глупость, конечно. На уровне придумок Айзена.» — Хорош, Иноуэ. — Вы поддались. — Немножко. — Обидно, знаете ли… А почему вы… Ну, что за смешок был? — Ударился головой. — Ой, больно? Затылком? Гриммджоу рассмеялся. — Да нет, просто ещё больше тронулся, — сел, ухмыляясь. — Садись, передохнем. Иноуэ опустилась рядом, покосилась на него, поставившего локоть на колено и подперевшего щеку. — Что? — Да нет, ничего, — она отвела взгляд. — Я думаю, что… Ну, странно, что господин Айзен не захотел хоть раз посмотреть на наши тренировки. Или устроить мне бой с кем-то. У него дёрнулся глаз и похолодели руки. «Он знает о прогулах Улькиорры. Действительно, почему не захотел сам взглянуть…» Его настроение менялось чаще, чем он сам того хотел. — Я тоже думал об этом. Айзен знает об исчезновениях Улькиорры. Прямо спросил меня, куда он пропадает. — А вы что? — Иноуэ, сложив руки в замок, участливо посмотрела в глаза, подняла плечи. — Что, что, ответил «не знаю», — Гриммджоу вновь доверился ей. И удивился, не почувствовав холод в пустоте. Предчувствие дурного ослабило хватку. «Но пока про побег ни слова. Пускай Харрибел говорила. Мне нужно ещё подумать», — Гриммджоу ждал, только не знал, что именно. Каких-то слов от Иноуэ? Тайного послания в жесте рук или колыхании волос? Гриммджоу потёр затылок. «Да нет, даже не больно. Недостаточно приложился для того, чтобы перекладывать», — это размышление было прямо-таки преступным. Гриммджоу признал, что любит перекладывать ответственность. Ветер пронесся мимо. Иноуэ потерла глаза, словно песчинки убрала. — И куда господин Улькиорра уходил в… Ну, ам, в тот самый неприятный день, не знаете? — Естественно, нет. Он мне не докладывает. — Нехорошо, — пробормотала она и вскочила. — Рикай-сигата. Мы не пробовали ещё кое-что. — Озарение? — Вроде того. Наверное, мне стоит раскинуть поле. Может, пока вы будете в нем, пойдет усиление? Гриммджоу скептично хмыкнул. — Ну, давай проверим. Результат превзошел его ожидания. Гриммджоу встал так, как было оговорено. Частицы, насыщая воздух, поднимались от земли. Тело покалывало от ее реяцу. Воодушевление. Вот что почувствовал. Серо, теперь слегка оранжевое, разрезало воздух. Следом полетела бала, а потом вновь серо. Гриммджоу на несколько секунд забыл о проблемах и переживаниях и отдался тренировке. Крутился, вертелся, не заметил, как зажал балу и рассек себе кожу. И даже когда кровь потекла — не заметил. В один миг решил, что придумает новую атаку. Но Иноуэ вырвала из мечтаний. — У вас кровь идёт! — А? — Гриммджоу опомнился и с гримасой тряхнул рукой. Брызги вновь оросили песок. Проверив чувствительность, он сжал и разжал пальцы. Жгло. — Ерунда. Поле растеряло цвет. А Иноуэ, злясь, набрала его — слегка покраснев, она уперла руки в бока. Кажется, хотела что-то сказать, возможно, едкое, но не успела. Пролепетала: — Рана затянулась… Гриммджоу поднес ладонь к лицу. «Потеряло цвет, потому что вылечило рану или потому, что Иноуэ отвлеклась?» — Я ж говорил, что ты фуллбрингер, — оскалился он. — Столько вариантов для использования частиц, а ты выбрала лечение! — Ну, знаете! …Внутри поля Иноуэ не удалось создать барьер. Но стоило снять его, как барьер не только появился, но стал крепче прежнего. — О, Улькиорра. Ты сегодня в честь чего почтил нас присутствием? Тот, морщась, подошёл ближе. — Господин Канаме намекнул, что мне стоит больше внимания уделять своим обязанностям, — он, мастер отсутствующего выражения лица, и в тот момент не изменил привычке. Словно рассказал о чем-то непричастном. — Каким образом? — Простите, что? — Вы… словно испарились на миг. Секунды и снова на месте. Что за техника?***
— А какого хера, — Гриммджоу, следуя излюбленной манере, сунул руки в карманы. — Что за внеплановое собрание? — Господин Айзен не уточнял, — Заэль взглянул в потолок и произнес с неподдельным удивлением. — А где дыра? Я подглядывал за арранкаршами, между прочим… — Я попросила заделать, — Тия скрестила руки на груди и полуприкрыла глаза, — из эстетических соображений. — Так не только Гриммджоу большой эстет, что ли? Только ты заделываешь, а он делает, — Нойтра встал между Тией и Заэлем, поочередно склонился. Гриммджоу скривился. Невинные разговоры мертвых. Только и всего. Может, он действительно лишь надумал подозрения? «Да нет. Аарониро убит синигами, Руро до сих пор ожидает приговора. Куросаки внутри дворца, а ничего предпринято не было. Планы Гина мы так и не раскрыли. На фоне последних событий побоялись собираться… Заэль и Нойтра веселятся», — последнее Гриммджоу также считал крайне подозрительным. — О, мы ведь опоздали, Тосен, Соске, — Гин проскользнул взглядом по неполному составу Эспады вместе с фрассионами и вздохнул. На секунду на лице мелькнула печаль. Словно принес недобрую весть и сам не рад. — Нехорошо. — Мне кажется, Гин, — холодно сказал Канаме, — что мы дали время собраться, а не опоздали. Где Улькиорра? — он повернулся к Гриммджоу, и тот не скрыл неприязни в ответе. — Я за ним следить не нанимался. — Ничего страшного, Гин, Канаме и дорогая Эспада, — наконец, слово взял Айзен и с небольшой улыбкой жестом предложил занять места. — Он предупредил меня. — Здравствуйте, — Гриммджоу повернул голову к главному входу на знакомый прохладный голос. То был, что неудивительно, Улькиорра. Ввело в ступор не это — Иноуэ шла рядом. Грудь Улькиорры вздымалась, будто тот пробежал марафон. Но с каждым шагом опускалась все ниже и ниже. Дыхание окончательно успокоилось лишь в тот миг, когда Улькиорра подошёл к Айзену, поклонился. «У Улькиорры-то? Сбилось дыхание?» — сам Гриммджоу разволновался, заревновал. Но его утешило, как взглянула Иноуэ: без стыда, тихо радуясь встрече. — Здравствуйте, — и слегка нахмурилась, обратившись к Айзену. — Здравствуй, — он указал на место слева от себя. Гриммджоу подпёр кулаком щеку и насилу оторвал взор от Иноуэ, тихо фыркнул. «Надеюсь, в этот раз наша встреча в зале не кончится дракой ни с Иноуэ, ни с Канаме, ни с Нойтрой». Гриммджоу столь изменился, что ограничился тремя противниками, а не шестью, двенадцатью и… — Пожалуй, для начала спрошу у вас: а почему здесь присутствует наша глубокоуважаемая гостья? — Айзен посмотрел поочередно, словно каждый от Старка до Ямми рвался ответить и нужно было показывать порядок ответов взором. — Гуляет? — Ямми скользнул взглядом по Улькиорре, ожидая одобрения. И не получив его, тихонько вздохнул. «Все, блять, переглядываются. И толку?» — Не совсем так, — медленно выговорил Канаме, как бы подбирая слова. Гриммджоу побарабанил по колену. — Что вы хотите сказать, господа? — Гриммджоу лишь сейчас заметил Лоли и Меноли, и немало удивился. — Нам важно услышать ее мнение. И мнение дорогой Эспады тоже, — Айзен поднял указательный палец. — Сегодня кое-что поменяется. Фрассион станет «мечом». Гриммджоу прямо-таки почувствовал всеобщее волнение. У него самого побежали мурашки. «И кто же? Два свободных места… Кто-то из Бестий? Или из фрассионов Баррагана?» — И причем довольно высокое. Улькиорра, — Гриммджоу был готов к тому, что Айзен попросит приближенного посвятить фрассиона. Не к тому, что будет сказано далее, — за связь с приближенной к врагу я снимаю с тебя полномочия Куатро Эспады. Более того, я лишаю тебя возможности впредь занимать какую-либо должность в Лас-Ночес и приказываю заключить тебя в тюрьму. Сдай дзампакто, — он кивнул на подошедших прислужников, держащих на вытянутых руках ткань с красной лентой поверх. — Как тихо. Ни ропота, ничего. Может, кто-то оспорит мое решение? Молчание. «Ты же ничего не объяснил», — растерянно подумал Гриммджоу. «Вот никто и не возразил. Все прошло мимо них…» Он наблюдал дальнейшее как в полусне: Улькиорра, крепко задумавшись, проморгался и взялся за рукоять. Гриммджоу до последнего верил, что тот высвободит дзампакто, да и выпотрошит некогда уважаемого господина. Однако он без спешки снял вместе с ножнами, положил. Гриммджоу нашел взглядом Тию. Та сжала воротник до побеления костяшек. Свободная рука задрожала на полпути к дзампакто за спиной. Но сразу безвольно опустилась. «Айзен, да как ты смеешь», — он сжал колено до боли, стиснул зубы. «Смеет ведь. И использует.» Он прекрасно осознал только то, что чистка не закончена. — Разверну обвинение Айзена, чтобы тебе стало понятнее, — Канаме принял дзампакто и аккуратно обернув его, перевязал лентой. Улькиорра тяжело взглянул на него. Кошачьи зрачки сузились и расширились. — Ты регулярно избегал обязанностей, сбегая на грунт. Общался с Киске Урахарой. Разглашал тайную информацию. Планировал побег. Вместе, кстати сказать, с Гриммджоу и Харрибел. Он скрипнул зубами и наконец встретился с Иноуэ взглядом. «Что делать? Мне самому интересно.» — Вину Гриммджоу смягчает то, что он отговаривал остальных, — мягко вставил Гин и поднял ладонь, когда Айзен хотел перебить. Его жест остановил, но не Канаме. «Не увидел.» — А нашу гостью оправдывает ее принадлежность к стану врага, — саркастически произнес он. Гриммджоу всеми силами держался, чтобы не достать дзампакто из ножен. Да, красиво — выступить за своих и себя, но красота не отменяет безрассудность. «Понижение в статусе — меньшее из того, что меня ожидает. Даже если Гин очень впряжется.» — Господина Улькиорру может оправдать его желание разузнать что-нибудь, — вдруг произнесла Иноуэ, чем приковала к себе взгляды всех. — Это и к тебе относится, Иноуэ Орихиме? — Айзен сегодня, видимо, был настроен на насмешливый лад также, как и Канаме. Удар ниже пояса попал точно в цель. Иноуэ нашлась не сразу, но когда нашлась, Гриммджоу невольно залюбовался язычками пламени в глазах. — Может быть. Но речь не обо мне, господин Айзен. — Достойный ответ, но, в таком случае, следовало подождать, когда будет твоя очередь, верно? Иноуэ поджала губы и коротко кивнула. — Ведь приговор не зачитан до конца, — атмосфера снова накалилась. — Гриммджоу. Тот, прикладывая усилия, чтобы не зарычать, сощурился. — Возможно, Гин прав — ты до последнего сомневался, отговаривал остальных. Достойно учил гостью и учился сам. Не выдал Улькиорру, хотя мог бы, как Меноли, получить место… — Что? — ошарашенно произнес Гриммджоу и повторил громче, злее. — Что?! — Лоли, как он заметил краем глаза, отскочила как от талисмана от Пустых. — Тебя удивило, что Меноли получила место? Это ведь закономерно — рассказала то, что я не мог узнать о своем лучшем подчиненном, рассказала в деталях. Я отмечаю таких работников особым образом. Гриммджоу впился в нее взглядом. Ярость захлестнула до того, что каменный трон, на котором сидел, пошел трещинами по подлокотникам. Каждая клетка тела разрывалась от злости, ещё чуть-чуть и мог случиться удар. — Ты, — прошелестел он, медленно поднимаясь. — Гриммджоу, — стальным голосом произнес Айзен, — как только Меноли вступит в силу Куатро Эспады, вы сойдетесь в бою. Если захочешь. Гриммджоу понял, что забывал вдохнуть, столь захлестнуло. — И ты не дослушал. Мог бы получить место, но не стал. Как и Харрибел. Но обвинений достаточно, чтобы понизить тебя в статусе и на некоторое время посадить в тюрьму. Мы ещё вернёмся к этому вопросу. А что же Харрибел? Я долго думал о тебе, — теперь всеобщее внимание было приковано к ней. А у Гриммджоу появилось несколько секунд, чтобы подумать. «Вот это действительно конец. Без Улькиорры мы не сбежим. Гин защищает нас, но кто, если не он, рассказал о признании Иноуэ? Тоже Меноли? Непонятно. Неужто Меноли следила за нами, когда мы обсуждали побег с Муравьем?» — вопросов много, в отличие от ответов. — Ты потворствовала. Отправляла фрассионов следить за покинувшим нас Аарониро, согласилась на побег. Пожалуй, твоя вина меньше, но не ничтожна. Я понижаю тебя до Септимы. Твоих фрассионов отправляю на служение к Нойтре. — Нет! — раздалось на разные голоса. Нойтра поморщился. — Я поняла, господин Айзен, — Тия склонилась в небольшом поклоне и, словно ее придавила тяжесть, разогнулась не сразу. «С тройки на семёрку», — Гриммджоу судорожно размышлял и чувствовал, что в ближайшее время сон станет роскошью. «Что ожидает меня?» Помолчали. — Дорогая гостья, — Айзен развеселился и не скрыл усмешки. — Вот очередь дошла. Наверное, уже догадалась, что я хочу сделать? — Отмените прогулки и тренировки, — глухо произнесла Иноуэ. Щеки задрожали: возможно, она сдерживала злость или рыдание. Может, их вместе взятые. — Все верно! И я бы взглянул на результаты тех же тренировок. Как заметил Тасен, результат прогулок мы уже лицезрели. — А ты докажи, — прошептал Гриммджоу и стиснул ладонь в кулак до вздутия вен. — Я хочу услышать что-то более существенное, чем домыслы. Ну? Я жду! — зычно заявил он. Присутствующих, кроме Айзена, словно обволокло дымкой, не видать. А тот, забавляясь, подпёр щеку, свободной рукой остановил Канаме. — Если тебе так хочется, то Меноли поведает о том, что видела. — Мне мерзко снова это говорить. Арранкар и человек, о Смерть! — Нахуй мне не сдалось твое мнение на этот счёт. Я требую фактов, — Гриммджоу, чтобы не броситься и не разодрать Меноли в клочья, сосредоточил взгляд на Айзене. Тот с полуулыбкой смотрел то на нее, то на него. — Ну хорошо, если так просишь! — Меноли усмехнулась. — Фотография. — Какая ещё фотография? — Гриммджоу ощутил не самое приятное: Иноуэ глядела в упор. — Ты прекрасно знаешь, о чем речь! — и не дождавшись ответа, пояснила сама. — Братца ее. Зачем взял, если тебе она ни к чему? Естественно, чтобы подарить девке, широкий жест! Покажи ее, ну! Разумеется, Гриммджоу не собирался исполнять приказ. И дело не только в том, что фотография покоилась на дне учебной коробки в его комнате. — Видишь, Гриммджоу? Шалости иногда оборачиваются бедой… — Айзен, заметив растерянность, засмеялся. — А ведь мелочь с виду. «Сена́. Небольшая ценность. Мелочь», — Гриммджоу догадался, о чем пойдет речь далее. И захотел откатить время к утру, когда он не знал, что будет. Когда, сидя на песке, пропускал песчинки через пальцы, считая себя излишне чувствительным. Он попрощался с Уэко-Мундо, решился сбежать (если Тия не уговорила Иноуэ, то у него точно получится, тут и думать нечего). Только вот Уэко-Мундо, обиталище мертвых, оказалось живее все живых. Будто обладая волей, не захотело отпустить… — Может, ты хочешь заключить сделку, Гриммджоу? Как в тот час, когда ты явился за силой, помнишь? — Помню, — на выдохе отозвался он и, собрав остатки самообладания, чуть приподнял подбородок. — Что же, славно. Условия таковы: если в твоём кармане и в кармане Иноуэ не окажется некой монетки, а, вернее, сены́, я оставлю ее привилегии, а тебя не отправлю в тюрьму. Итак? По лицу Гриммджоу заходили желваки. Он понимал, что это заведомо проигрыш. И Айзен доказал, что знает не только о фотографии. «Я знал, что так будет. Знал. И не остановился», — Гриммджоу, запустив руку в карман, нащупал металлический кругляш. Сегодня его посетила мысль зарыть монетку в песке. Улькиорра говорил о традиции людей (кто бы мог подумать, что не одна Иноуэ знакома с их нравами) — оставлять что-то там, куда хочешь вернуться. Повязав ленточку на ветке дерева. Забыв браслет на тумбочке в гостинице… Но Гриммджоу отмел сентиментальность и оставил связь с Иноуэ, но на прежнем месте, в кармане. Доставая монетку, до последнего боролся с желанием сжечь ее серо. «Это ничего не изменит. Усугубит.» — Теперь очередь за тобой, Иноуэ Орихиме. Вновь взоры Гриммджоу и Иноуэ встретились. На ее молчаливый вопрос он легонько кивнул. Она дрожащей рукой полезла в карман. — Да может хватит уже драму разводить, а? — Нойтра закатил глаза. — Не Ромул и Джульетта, прямо скажем! — «Ромео и Джульетта», — в один голос проговорили они. Меноли пожала плечами, мол, что и требовалось доказать. Иноуэ зажала ладонью рот. «Да какая уж разница», — Гриммджоу, не полностью осознавая масштаб, сел. Обрывки фраз, размышлений, приобретенных знаний всплывали в голове. Если он больше не Секста Эспада, то кто теперь? Меня зовут Гриммджоу Джаггерджак, я Секста Эспада, Пустой класса арранкар. «Середину можно вычёркивать. Да и начало тоже. Кто я теперь? Только Пустой, арранкар? Пантера?» Он пробежался взглядом по залу. «Кто я? Кто… Я?» Старк покачал головой и положил руку на плечо Лиллинет — она смахнула слезинку. Одна из пока ещё Бестиас потянула Тию за рукав, что-то сказала. — Не стоило тянуть время, Гриммджоу. Да, Гин? — Айзен, торжествуя, словно снизошёл. — Благодарю, Соске… Я помню, что ты говорил, однако. Перед лицом наступающего врага нам не следует спешить. Разумеется, идейный лидер, Улькиорра, должен отбыть наказание. Но что до Гриммджоу, Харрибел и Иноуэ Орихиме? Совсем не понимаю. Они нашли способ стать свободными, чем и воспользовались. Харрибел с самого начала сказала, что лишь на время в Эспаде. Гриммджоу, когда клялись в верности, лишь шевелил губами, не более. А Иноуэ и вовсе близкая подруга Куросаки. Странно, и, прости за такие слова, даже глупо, думать о ней как о переметнувшейся на нашу сторону. Замечу также, что Меноли нужно время, чтобы освоиться в статусе. Это большой скачок, от фрассиона сразу до Куатро. Ее необходимо обучать, что нам сейчас недоступно. Я понимаю, почему приговор прозвучал сегодня — ты собирал обвинения и доказательства. Но предлагаю ещё подумать, — Гин слегка склонил голову к груди, мол, готов свою положить, но от слов не откажусь. Гриммджоу поверил ушам лишь на половину: да, это все ещё изворотливый Гин, но это новая ипостась — Гин-изворотливый-защитник (адвокат Пустого, так сказать). Или не новая? «Иноуэ говорила… Что он защищал меня. Видимо, это продолжение.» Мысль Гриммджоу подтвердил Айзен — скривился так, словно Гин развил давно обговоренную и набившую оскомину тему. — Допустим. Допустим… Что ты считаешь, Тасен? А ты, гостья? — В целом, — Канаме будто искал слова, — Гин не так уж и неправ. Справедливо рассудил. Тот развел руками, фирменно улыбнулся. Гриммджоу неслышно вдохнул и выдохнул. Его отпустило. А головная боль, которая никогда не выбирала момент, пришла. «Смягчат приговор. Для меня и Иноуэ. А как иначе. Улькиорра ничего не отрицал, значит, взял на себя. И Тия не брыкалась…» — Я считаю, — голос Иноуэ задрожал, — что господин Гин был достаточно точен в выражениях. И раз меня спросили, решусь уточнить у вас, господин Айзен. Гриммджоу, путаясь из-за головной боли, слегка прищурился. «Что ты придумала, Иноуэ?» — Пожалуйста. — Господина Улькиорру обвинили в предательстве. Но если Меноли не поступила также? Даже хуже — предала господина, чьим фрассионом являлась. Сделав так однажды, она не подведёт вас на должности Куатро Эспады? — Заткнись! — Гриммджоу зажмурил глаз на почти визг Меноли. — Предательница обвиняет предательницу, вот умора, — хмыкнул Нойтра. Айзен поднял ладонь. Воцарилась тишина. — Это немного философский вопрос. И чуть-чуть практический. Ответь ей в качестве последнего урока, Гриммджоу. — Господин Айзен, я спро… — Ответь ей, — Айзен прибавил давления. Все присутствующие, кроме Старка и командиров, поморщились. Гриммджоу помолчал только потому, что смаковал новый очаг боли в виске. Измотанный событиями, ответил очень размеренно, словно и правда давал последнее наставление. — Очень просто. Большой скачок — от гонимого фрассиона господина Айзена до Куатро Эспады. Какое-то время Меноли будет прислуживать, всячески подлизываться. А когда Эспада победит, появится или больше номеров, или кто-то посильнее, придется доказывать. В случае слабины замертво сожрёт идущий следующим номер. Понятно? — Понятно, — Иноуэ опустила голову, словно исчерпала последние силы и опечалилась насовсем. «Нужно немного времени, Персик. Пускай утихомирится, поверит, что партия разыграна. Улькиорра ещё скучать будет по тюрьме, так его Муравей достанет. А ты… Будешь гадать, почему Куросаки не спас раньше.» Иноуэ вернулась к нему взглядом. «Да, это тот раз, когда я хочу, чтобы ты прочитала мои мысли.» — Чу́дно сказано. А пока я размышляю, Гриммджоу проверит новую камеру заключения. Давно мне не нравится, что в личных разговорах обращается без должного уважения. Да и сегодня взялся мне приказывать. Сопроводите. Гин, будь так любезен, тоже сходи, — взгляд Айзена словно сказал «без фокусов». — Что-то ты невесел, Тасен. Ведь восторжествовала справедливость, нет? — Гин сказал не без иронии. Канаме ответил задумчиво: — Верно. Но камер в новой тюрьме всего две и расположены они рядом. Как бы не случилось чего… — Ага-ага, кабы не случилось. Глупость совершаете, оставляя им вторые жизни, — проворчал Барраган. — Девочка уже обучена, а Улькиорра при большом желании… — Брось, Барраган. Сейчас не ты правитель Уэко-Мундо, чтобы решать, — отмахнулся от него Айзен. Гриммджоу ждал последней фразы. Ждал и надеялся, что она не прозвучит… — Гриммджоу, сдай дзампакто.